СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

РАШИД-АД-ДИН

СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ

ДЖАМИ АТ-ТАВАРИХ

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

|А 12б, S 27| ОТНОСИТЕЛЬНО ТЕХ ТЮРКСКИХ ПЛЕМЕН ³⁰⁹, КОТОРЫХ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ НАЗЫВАЮТ МОНГОЛАМИ, НО В ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА КАЖДОЕ ИЗ ЭТИХ ПЛЕМЕН В ОТДЕЛЬНОСТИ НОСИЛО [СВОЕ] ОСОБОЕ ПРОЗВИЩЕ И ИМЯ; КАЖДОЕ ИМЕЛО [СВОЕГО] НАЧАЛЬНИКА И ЭМИРА; ОТ КАЖДОГО ПРОИЗОШЛИ [РОДОВЫЕ] ВЕТВИ И ПЛЕМЕНА, ВРОДЕ НАРОДОВ: ДЖАЛАИРЫ, ОЙРАТЫ, ТАТАРЫ И ДРУГИЕ, КАК ЭТО БУДЕТ ПОДРОБНО ПОКАЗАНО В ЭТОЙ ГЛАВЕ

Их обиталища [йурт] и становища [макам] были в определенных местах. Их внешний облик и язык похожи на внешность и язык монголов, потому что в то [древнее] время монголы были народом, принадлежащим к тюркским племенам; в настоящее же время вследствие их счастья, могущества и величия все другие племена называются этим их специальным именем.

Повествование об упомянутых племенах [представляется] в таком виде, как [оно записано]. Да поможет Аллах [изложить] все надлежащим образом!

Племя джалаир,

их ветви и некоторые повествования, относящиеся к этому племени, помимо всего того, что будет сказано в истории Чингиз-хана

Это племя в давние дни было многочисленно; каждое его ответвление имело эмира и предводителя. В эпоху Чингиз-хана, а также и в настоящее время из [этого племени] было и есть много эмиров в Туране и Иране. Часть их становищ была в местности Онон. Рассказывают, что в древние времена хитайские войска устроили такую бойню этой части джалаиров, что лишь немногие могли убежать; когда, убегая, они уходили, то убили Мунулун, которая была женой Дутум-Мэнэна, как это будет приведено в повествовании о нем.

Другие роды джалаиров учинили им допрос: «Почему вы совершили столь осуждаемый поступок?». И по этой причине некоторых из них убили, а часть других стала пленниками и рабами второго сына Дутум-Мэнэна, Кайду-хана, его детей и родственников; [эти пленники и рабы], переходя по наследству от предка к предку, дошли в конце [93] концов до Чингиз-хана; вследствие этого то племя было его унгу-боголом ³¹⁰. Во времена [Чингиз-хана] и его рода [многие из них] стали эмирами, людьми почитаемыми и уважаемыми, каждый по [особой] причине, как то будет объяснено [ниже].

Говорят, что их юртом была [местность] Кима [кима] в Каракоруме; у них [столь] слепая преданность, что они давали масло [в пищу] самцам-верблюдам гур-хана, который был государем уйгуров. По этой причине их называли именем белагэ. Это племя джалаир состоит из десяти больших ветвей, из которых каждая в отдельности стала многочисленным народом; они следуют в таком распределении и порядке: джат ³¹¹, тукараун ³¹², кунксаут ³¹³, кумсаут ³¹⁴, уят, нилкан ³¹⁵, куркин ³¹⁶, тулангит, тури ³¹⁷, шанкут ³¹⁸.

В эпоху Чингиз-хана среди всех джалаирских племен известнее и старше [всех] был [некто] Мукали-гойон [го-ван] из народа джат; все левое крыло войска Чингиз-хана признавало его; его потомков тоже называют прозвищем гойон, а значение [этого названия] на хитайском языке [го-ван] будет: великий хан. В то время как Чингиз-хан оставил его с ратью в местности, которую называют Караун-Джидун ³¹⁹ хитаи дали ему прозвище. Его сын, Богол-гойон, был заместителем отца в эпоху Угедей-каана, а прозвал его так Чингиз-хан. Хантун-нойона ³²⁰, который был старшим из эмиров Кубилай-каана, он послал со своим сыном Нумуганом и с войском в направлении [владений] Кайду. Вследствие ослушания царевичам его схватили и вручили Кайду; спустя некоторое время последний его освободил, как это будет изложено [дальше].

В этом государстве [т.е. в Иране] был из их племени [т.е. джалаиров] Джаукур ³²¹, эмир-тысяцкий, и его брат Умук. Во времена |А 13а, S 28| Чингиз-хана были Джочи-Тармалэ и его брат Джочи-Чауркан; из-за них между Чингиз-ханом и тайджиутами случилась война по причине, которая будет рассказана [дальше]. У вышеупомянутого Джочи-Тармалэ было пять сыновей: Кутукту, Кутукдур, Кундагай, Илга и Эрлэн ³²².

Из детей Кутукту в [тумане] Алду ³²³ – Олкун был эмир над тысячью [воинов] ³²⁴. Дети Кутукдура были при потомках Джагая; [94] из [этих] его детей, по имени Булаудура ³²⁵, Борак отправил с посольством к его величеству Абага-хану, чтобы он попросил у него красивых и жирных коней. Когда Абага-хан услышал известие о приходе [послов] Борака, он приказал схватить [Булаудура] и сказал ему: «Ты уже приходил [сюда] с хитростью и [теперь] ты солгал!». Посол ответил: «Когда раба посылали, то там не было известно что-либо [подобное такому] положению и предприятию». Последовал [высочайший] приказ заключить его в тебризскую тюрьму; там он остался. Из его детей существует Дилхи ³²⁶, он находится у Джилэ ³²⁷.

Сын Кундагая, Курчи-Бугун, был правителем [шихнэ] Грузии, а сын Бугуна, Тимур-Бука, состоит оруженосцем [курчи] при царевиче Харбандэ.

Илгай-нойон был великим эмиром; он пришел сюда [в Иран] с Хулагу-ханом; [он был] известным и славным [мужем]; у него было десять сыновей.

Первый сын Туган остался в Монголии и сюда не прибыл. У этого Тугана было два сына, Кунджи и Урум, которые прибыли в это государство [т.е. в Иран]. Второй сын – Шинтур-нойон ³²⁸, у него сыновья: старший – Джинту, второй – Джилэ, третий – Джитау ³²⁹, четвертый – Ханду, пятый – Тэкнэ, шестой – Укуна ³³⁰.

Третий сын – Туган-Баджу-Макарбахам; он имел двух сыновей: Кутана и Кунджука. Сын Кунджука, по имени Абу-Бекр, есть эмир-темник и находится в Хорасане при царевиче Харбандэ.

Четвертый сын его – Тенкядай ³³¹, а его сын – Иткун-Бакин-Кшубахем ³³².

Пятый сын – Туку ³³³, его сын – Хусейн.

Шестой сын Акдаш был одиннадцати лет, [когда] был убит на войне с [золотоордынским ханом, – А.С.] Беркэ.

Седьмой сын – Джалаиртай ³³⁴, его сын Кара-Бука пребывает в свите царевича ?ири ³³⁵.

Восьмой сын – Туган-Бука ³³⁶, у него сыновья: Джалаиртай, Яглау ³³⁷ и Джиланджи.

Девятый сын – Урукту ³³⁸ был сугурчи ³³⁹ у Абага-хана и был убит на войне в Малой Азии [Рум] вместе с Туку. Его сын Акбал был в свите Кинжату. Государь ислама, после установления его вины, предал его казни. [95]

Десятый сын – Акбука был великим эмиром у того же Кинжату; Байду убил его. Его дети: Хусейн-гургэн, Мусаил и Удунджи.

Из этих десяти сыновей трое – Шиктур, Туган и Туган-Бука – были от одной матери по имени Муклун ³⁴⁰. Другой эмир из племени джалаир, по имени Кадан, был в свите Чингиз-хана, он имел сына по имени Илукэ ³⁴¹. Этого Илукэ [Чингиз-хан] отдал вместе с войском своему сыну Угедей-каану, так как он был дядькою [атабеком] последнего во время его детства и имел о нем отеческое попечение. Во время Угедей-каана [Илукэ] [был] почитаем и [был] уважаемым [старцем] и эмиром войска. Рассказывают, что отец эмира Аргуна в дни голода и нужды продал [будущего] эмира Аргуна за одно бедро говядины Кадану, который был отцом Илукэ-нойона. Когда [Кадан] отдал одного из своих сыновей Угедей-каану в [его] ночную охрану ³⁴², то тому сыну он дал в качестве дружинника эмира Аргуна. [Аргун] был его рабом и слугою. Так как [Аргун] был расторопным, знающим дело, красноречивым и умным человеком, то его дела быстро пошли вверх и он вышел из степени равных и подобных себе. Рассказ об этом будет сообщен в главе об ойратах.

Кайду отправил к Абага-хану посланника, по имени Данишменд, бывшего сыном Илукэ-нойона. Илукэ имел брата, младше себя, по имени Элджидай, который вступил в связь с наложницей [кума] своего старшего брата. Илукэ хотел его умертвить, но [Элджидай] убежал [от него] и прибыл к Угедей-каану. [Угедей] попросил его [у Илукэ], и Илукэ подарил его [Угедею]. Угедей-каан сделал этого Элджидая вместе с Шики-Кутуку постоянно состоящим при своей особе, чтобы Элджидай носил его седалище и с Шики-Кутуку ходил в ханской ставке; Элджидай изучил правила хорошего тона, [придворные] обычаи и искусства и постепенно превратился в уважаемого эмира.

Во время восшествия на ханский престол Менгу-каана он сказал: «Вы все постановили и сказали, что до тех пор, пока будет от детей Угедей-каана хотя бы один кусок мяса и если его завернуть в траву, – и корова ту траву не съест, а если его обернуть жиром, – и собака на тот жир не посмотрит, – мы [все же] его примем в ханство, и кто-либо другой не сядет на престол. Почему же теперь вы поступаете по-другому?». Оспаривая эти слова, ему так соизволил |А 13б, S 29| ответить Кубилай-каан: «Такой уговор был, однако вы прежде изменили [все] обусловленное, [все] слова и древнюю ясу. Первое то, что повелел Чингиз-хан: «Если кто-нибудь из моего рода изменит ясу, то пусть не посягают на его жизнь, не посоветовавшись [предварительно] об этом вместе со всеми старшими и младшими братьями». Зачем вы убили Алталу-нойона ³⁴³? Еще Угедей-каан сказал [в свое время], чтобы государем был Ширамун ³⁴⁴; каким же образом вы со [всей] своей сердечностью отдали власть государя Гуюк-хану?». [96]

Когда Элджидай услыхал эти слова, он сказал: «В таком случае истина на вашей стороне». Этот рассказ будет подробно изложен в своем месте.

В эпоху Менгу-каана Мункасар-нойон, из рода джат, был великим эмиром и старейшим из судей ³⁴⁵. Причина его возвышения, степени и величия была такова. В то время как Менгу-каан со своим отцом Тулуй-ханом и с войском возглавили поход на страну кипчаков и взяли их, – Мункасар-нойон в этой войне проявил рачительность ³⁴⁶. Менгу-каан поручил ему знатных кипчаков, дабы он увел их вперед и доставил в ставку [великого хана]. В отношении [этого] он много постарался. [Кроме того] в то время, как потомки Гуюк-хана задумали измену против Менгу-каана, [Мункасар-нойон] был верховным судьей и, не взирая на лица и [не подчиняясь влечению] сердца, не смягчился, а подверг виновных наказанию. Когда Менгу-каан выступил войною против нангясов, он также был с ним и там умер.

Из его детей в этом царстве [в Иране] был Хандукур-нойон, которого Менгу-каан послал с приказанием сформировать десятитысячный отряд [туман]; он имел также Курмиши, Ил-тимура и других сыновей. Из племени уръят ³⁴⁷ пришел с Хулагу-ханом Уклай-курчи и стал дозорным в отряде. Его сыновьями были: Арук и Бука; они служили в свите Абага-хана. Один раз Арук ездил с посольством к [великому] каану; оттуда он привез синюю тамгу ³⁴⁸; здесь же к нему полностью перешло приведение в порядок института сусунчиев [т.е. чиновников, ведавших отпуском рационов, – А.С.] ³⁴⁹. После этого, по распоряжению Абага-хана, он стал эмиром, а Бука сначала был тамговщиком и ведал хранилищем мехов, во время же Ахмеда и Аргун-хана он стал важным эмиром; подробности этих обстоятельств будут рассказаны в своем месте.

Из их родственников были Кипчак и потомки Кипчака: Газан, Ишик-Туглы ³⁵⁰ и Айнэ-бек. Газану были препоручены четыре тысячи Барагана ³⁵¹ и Укула ³⁵². [97]

Тайджи ³⁵³ и его сын Балту, [происходившие] из племени тукараун ³⁵⁴ и их рода, были в Малой Азии и там казнены; брат Балту – есть Иса. Эмир Бартас, будучи эмиром-тысячником, также из [племени] джалаир.

В эпоху Чингиз-хана был другой эмир по имени Буркэ; [Чингиз-хан] назначил его с Джэбэ и Субэдаем ³⁵⁵ в это государство; он также остался на той стороне реки. Его сын Наурчи ³⁵⁶ является секретарем [битикчи] каана ³⁵⁷, а ранее этого был секретарем Никудера ³⁵⁸.

Во время Чингиз-хана из всех эмиров-тысячников правого крыла войска, которые были в свите [Чингиза], был Бала-нойон ³⁵⁹.

В то время, когда султан Джелал-ад-дин, перешедши реку Синд, убежал, [Чингиз-хан] послал его с войском в Хиндустан, в погоню за [султаном]. Так как [Бала-нойон] не нашел [султана], то, разграбив часть Хиндустана, возвратился и прибыл [опять] на службу к Чингиз-хану. Во время Кубилай-хана один из детей [Бала-нойона], по имени Макуй, занял его место. Посол Ахин, который прибыл от великого каана, был его родственник. В этом государстве [т.е. в Иране] Учан, эмир-тысячник, который пребывал на границе Кермана, и Нурин ³⁶⁰-конюший ³⁶¹, состоящий в свите, – оба его родственники. У него был старший брат по имени Харкай-Касар ³⁶²-нойон – также эмир-тысячник правого крыла.

Из числа эмиров-тысячников левого крыла войска Чингиз-хана был один по имени Есур ³⁶³ из племени джалаир; из его детей Курут ³⁶⁴ отправился к [великому] каану с посольской миссией. Точно так же из левого крыла одною тысячей ведали два брата [тоже] из [племени] джалаир. Одного из них звали Укай-Калджа, а другого – Караджу. Как было упомянуто, они были старые слуги Чингиз-хана и у его отцов служили больше, чем другие эмиры. Так как они исстари имели несомненные права, то Чингиз-хан пожелал поставить их в среде старших эмиров. Они не согласились и сказали: «Твой родитель, |А 14а, S 30| Есугэй-бахадур, дал нам совет смотреть за баранами». По этой причине они ведали одной тысячью [воинов] и смотрели за личными [ханскими баранами]. Сапа, отец Сартак-нойона, который во время детства Аргун-хана был эмиром орды в Хорасане и Мазандеране, и его сын Качар – [оба] были из их рода. Говорят, что в то время, как племя меркит, воспользовавшись удобным случаем, разграбило дом Чингиз-хана, меркиты отослали его жену, которая была беременна Джочием, к [Он]-хану ³⁶⁵ [98] по той причине, что тогда между меркитами и Он-ханом установился мир; так как у него [Он-хана] была давняя дружба с отцом Чингиз-хана, а его [самого] он называл своим сыном, то Он-хан держал у себя эту госпожу как невестку, и смотрел на нее взором целомудрия и сострадания. Когда эмиры сказали: «Надлежит ее [тебе] взять [в жены]», он отвечал: «Она – моя невестка; не следует смотреть на нее оком предательства». Когда Чингиз-хан получил известие [об этом], он послал [упомянутого] Сапа, бывшего дедом Сартака ³⁶⁶, с требованием [выдачи] той госпожи. Он-хан оказал ему почет и уважение и передал ему [ту госпожу]. Они [Сапа и жена Чингиза] направились к Чингиз-хану; в пути появился на свет Джочи; так как дорога была опасна, то они не имели возможности остановиться и устроить колыбель; [Сапа] из некоторого количества муки сделал мягкое тесто, завернул в него младенца и то [тесто с младенцем] положил в свой подол и понес бережно, чтобы члены его не пострадали. И ребенка назвали Джочи по той причине, что он неожиданно появился на свет.

Брат Мукали-гойона, по имени Тайсун ³⁶⁷, ведал одной тысячью [воинов] левого крыла.

Из числа родственников Илгай-нойона эмир Дуладай был стольником; Угедей-каан отдал его вместе с тысячей [воинов] своему сыну Катану. Улдур-курчи, который был блюстителем порядка [шихнэ] в четырех больших ордах Чингиз-хана и ведал одной сотней из его личной тысячи [воинов], также был из племени джалаир. Когда Чингиз-хан давал войско [своим] детям, он передал Чагатаю эмира из джалаиров по имени Мукэ; его сын Есур ³⁶⁸ был эмиром войска Борака; его звали Екэ-Есур ³⁶⁹.

Кончено!

Племя сунит,

и народ, который называют кабтарун ³⁷⁰, является отделившимся от сунитов

Из народа кабтарун в этом государстве [т.е. в Иране] мало людей. Однако из слуг монголов, которых приводили из улусов каана, Кайду и Токта ³⁷¹, имеется несколько из этого народа. Из племени сунит было много эмиров. Во времена Чингиз-хана его оруженосцем [курчи] был Джурмагун. После кончины Чингиз-хана, когда Екэ, Джэбэ и Субэдай, которые [в свое время] прибыли в Иран, возвратились обратно дорогою на Тимур-Кахалга ³⁷² и, явившись к Угедей-каану, [99] засвидетельствовали ему свое почтение ³⁷³, – он, назначив Джурмагуна ляшкар-тама ³⁷⁴ четырех десятитысячных отрядов войска, отправил в эту сторону. Ляшкар-тама бывает тот, которого назначают [командовать] войском, уволив из тысячи и сотни, и посылают в какую-либо область, чтобы [он и вверенное ему войско] там постоянно находились. Несколько великих эмиров из тысячников и темников прибыли вместе с ним. Несмотря на то, что эти эмиры были из другого рода, упоминание о них будет приведено в этой племенной ветви. Однако, поскольку обстоятельства жизни эмира [Джурмагуна] представляют собою отдельный рассказ, я подробно изложу его здесь же, когда придет очередь упомянуть его.

Из этого войска был один эмир-темник, родственник Джэбэ, [по имени] Байджу-нойон ³⁷⁵, из племени йисут. Когда умер Джурмагун, каан назначил на его место Байджу. Когда Хулагу-хан прибыл в это государство, Байджу проявил особое рвение при завоевании Багдада; Хулагу-хан дал [ему] хорошие кочевья и утвердил [его] эмиром-темником. После его смерти его сын Адак ³⁷⁶ ведал десятитысячным отрядом отца; когда Адака не стало, то Аргун-хан одну часть его десятитысячного отряда передал под команду ³⁷⁷ Кубатай-Буралги ³⁷⁸, а другую – Газану из племени джалаир, [приходившемуся] старшим братом Ишик-Туглы. После них Кайхату-хан отдал [этот отряд войска] Инэ-беку ³⁷⁹, брату упомянутого Газана. Когда же он стал заодно с Сука ³⁸⁰, то государь ислама, Газан-хан, казнил его, а то войско ³⁸¹ пожаловал сыну |S 31| Адака, Суламишу; а так как [последний] оказался изменником, то [Газан-хан] казнил и его, а тысячный отряд из десятитысячного отряда [Суламиша] передал Бука-Масару ³⁸², а другие [тысячи] поручил другим определенным лицам.

Из [числа] эмиров-темников был другой эмир [по имени] Екэ-Есур ³⁸³ из племени куралас. Во время Чингиз-хана он был великим и уважаемым эмиром, и [Чингиз] всегда общался с ним. [100]

Когда они пришли в это владение, то Екэ-Есур долгое время ведал своим десятитысячным отрядом. После него его место занял его сын Ходжа-нойон ³⁸⁴. Сыновья Ходжа-нойона: Туна и Мулакар, которые [оба] были эмирами-тысяцкими; сыновья Туна были: Турату-гургэн, Ярулад ³⁸⁵ и Курмиши. Их казнили, так как после Аргун-хана они вместе с [другими] эмирами оказались изменниками. Другой эмир-темник был Мелик-шах; когда собрали войско из уйгуров, карлуков, туркмен, кашгарцев и кучайцев, то отдали [его] ему [под начальство]. Когда он скончался, то его место передали его сыну Хандучаку. [Хандучак] без вины умертвил владетеля Кума ³⁸⁶, по этой причине эмир Аргун, согласно письменного указа Менгу-каана, предал его казни перед воротами Туса ³⁸⁷, а его семейных роздали потомкам четырех сыновей Чингиз-хана. На место [Хандучака] назначили его брата Саларбека. В то время, как Кит-Бука ³⁸⁸ был убит на войне с Египтом, он был с ним, но бежал и вернулся обратно. Вследствие этого Хулагу-хан обвинил его и казнил, а те тысячные отряды поручил другим эмирам. В настоящее время Баулдар ³⁸⁹ имеет [под своим началом] один из тех тысячных отрядов.

Некоторые из эмиров-тысяцких, которые пришли с Джурма, и поныне известны. Один [из них] – отец Кара-Есудер-Сариджи ³⁹⁰, бывшего эмиром-тысяцким в Малой Азии [Рум], другой – Мин-Икатмиши ³⁹¹, у которого был сын Али-Бахши, ведавший тысячью уйгуров; другой эмир был Эскэ-нойон; когда его не стало, его место занял его родственник Джурмэ-нойон. Его дети: Килтыкай ³⁹² и Тагай; другой эмир был Чагатай, старейшина оруженосцев [курчи], из племени арулат, из родственников Богорчин-нойона. Его зарезали ножом еретики [исмаилиты]. Его сыновья: Дуладай-яргучи [судья], Бай-Тимур, Кара-Булган ³⁹³ и Сартактай. Сын Дуладая – Ашик ³⁹⁴-Тимур; сын Бай-Тимура – Тук-Тимур. Упомянутый [выше] Кара-Булган был эмиром-тысяцким и судьей. В войны Тудана и Туку в Малой Азии [Рум] египтяне захватили Сартактая и увели его туда [т.е. в Египет].

Другой эмир был Чагатай-младший; так как в то время не стало Чагатая [сына Чингиз-хана], то его имя стало запретным, и после этого [Чагатая младшего] стали называть Сунитай, так как он [происходил] из племени сунит. Сначала он был эмиром-тысяцким, [но] когда умер отец Тукучара, Куту-Бука-нойон, его место передали Сунитаю. Его сыновьями были: Имекчин-бахадур ³⁹⁵ и Тагай. Сыновьями [101] Имекчина были Буралги и Тай-Бука ³⁹⁶, а сыновьями Буралги были Джебраил и Микаил. Когда Сунитай скончался, его место дали Хулкуту-курчи, из племени мангут, дяде Кутлуг-шах-нойона. Во время Аргун-хана [это место] передали Тукучару. Государь ислама, Газан-хан, пожаловал в управление Аладу ³⁹⁷. Много было и других эмиров из племени сунит. Так, например, в эпоху Чингиз-хана был эмир по имени Тимур; у него был брат Ил-Тимур-баурчи ³⁹⁸, из ставки старшей жены Чингиз-хана, матери [его] четырех сыновей, Бортэ-фуджин ³⁹⁹, он ведал одной сотней воинов из личной [государевой] тысячи.

В ту же эпоху был другой эмир из правого крыла [войска] по имени Уклай-Худби ⁴⁰⁰ и один из левого крыла по имени Тамудар-нойон, – оруженосец [курчи] Чингиз-хана; он имел сына чрезвычайно высокого роста и проворного. Во время Менгу-каана его стали называть «блаженный курчи» [мубарак-курчи]; в его характере была доля слабости и вялости, по этой причине он и был так прозван. Имекчин ⁴⁰¹ и Бугудай-конюший [актачи] – из детей и родственников Тамудар-нойона. Илукан-джасаул ⁴⁰², который жил во время Абага-хана, был из племени сунит. Ныне известно это количество [имен].

Племя татар

Их имя издревле было известно в мире. От них отделились многочисленные ветви. Все то племя [состояло] из семидесяти тысяч домов [или семей].

Места их кочевий, стоянок и юртов были [точно] определены в отдельности по родам и ветвям вблизи границ областей Хитая. Их |S 32| же основное обитание [юрт] есть местность, называемая Буир-наур ⁴⁰³. Большую часть времени они были народом, повинующимся и платящим дань хитайским императорам; постоянно некоторая часть из них восставала и бунтовала, и хитайские государи для противодействия им снаряжали войска и снова приводили [их] к повиновению.

Они также враждовали и ссорились друг с другом, и долгие годы длилась война между этими племенами и происходили битвы ⁴⁰⁴. (Говорят, [что], когда племена татар, дурбан, салджиут [в тексте салджиун] и катакин ⁴⁰⁵ объединились вместе, они все проживали по низовьям рек. [102] По слиянии этих рек образуется река Анкара-мурэн ⁴⁰⁶. Река эта чрезвычайно большая; на ней живет одно монгольское племя, которое называют усуту-мангун. Границы [его расселения] в настоящее время соприкасаются с [пропущено название страны]. Та река [Анкара] находится вблизи города по имени Кикас ⁴⁰⁷ и в том месте, где она и река Кэм ⁴⁰⁸ сливаются вместе. Город тот принадлежит к области киргизов. Утверждают, что эта река [Анкара] течет в одну область, по соседству с которой находится море. Повсюду [там] серебро. Имена этой области: Алафхин, Адутан, Мангу и Балаурнан. Говорят, что лошади их [тамошних народов] все пегие [ала]; каждая лошадь сильная, как четырехгодовалый верблюд; все инструменты и посуда [у населения] из серебра. [В этой стране] много птиц.

Соркуктани-беги ⁴⁰⁹ послала с тысячью людей на корабле [в ту страну] трех эмиров: Тунлик из племени карчукур, Бакджу из племени кара-тут и Мункур-Хитна[?] из племени [слово пропущено] с тысячью мужей. Они доставили к берегу [из глубины страны] много серебра, но положить его на корабль не смогли. Из того войска больше 300 человек не вернулись обратно, оставшиеся погибли от гнилости воздуха и от сырых испарений. Все три эмира [впрочем] возвратились благополучно и жили долго [после того].

Это племя [татар] прославилось поножовщиной, которую оно устраивало промеж себя по причине малой сговорчивости и по невежеству, бесцеремонно пуская в ход ножи и сабли, подобно курдам, шулам и франкам. В ту эпоху у них [еще] не было законов [ясак], которые существуют в настоящее время среди монголов; в их природе преобладали ненависть, гнев и зависть. Если бы при наличии их многочисленности они имели друг с другом единодушие, а не вражду, то другие народы из китайцев и прочих и [вообще] ни одна тварь не были бы в состоянии противостоять им. И тем не менее, при всей вражде и раздоре, кои царили в их среде, – они [уже] в глубокой древности большую часть времени были покорителями и владыками большей части [монгольских] племен и областей, [выдаваясь своим] величием, могуществом и полным почетом [от других].

Из-за [их] чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при [всем] различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами. И те различные роды полагали свое величие и достоинство в том, что себя относили к ним и стали известны под их именем, вроде того как в настоящее время, вследствие благоденствия Чингиз-хана и его рода, поскольку они суть монголы, – [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кераитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, – все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени. Их [103] теперешние потомки, таким образом, воображают, что они уже издревле относятся к имени монголов и именуются [этим именем], – а это не так, ибо в древности монголы были [лишь] одним племенем из всей совокупности тюркских степных племен. Так как в отношении их была [проявлена] божественная милость в том смысле, что Чингиз-хан и его род происходят из племени монголов и от них возникло много ветвей, особенно со времени Алан-Гоа, около трехсот лет тому назад возникла многочисленная ветвь, племена которой называют нирун и которые сделались почтенны и возвеличены, – [то] все стали известны как племена монгольские, хотя в то время другие племена не называли монголами.

Так как внешность, фигура, прозвание, язык, обычаи и манеры их были близки у одних с другими и хотя в древности они имели небольшое различие в языке и в обычаях, – ныне дошло до того, что монголами называют народы Хитая и Джурджэ ⁴¹⁰, нангясов, уйгуров, кипчаков, туркмен, карлуков, калачей, всех пленных и таджикские народности, которые выросли в среде монголов. И эта совокупность народов для своего величия и достоинства признает полезным называть себя монголами. Перед этим, тоже вследствие силы и могущества татар, был такой же случай и по этой причине еще [и поныне] в областях Хитая ⁴¹¹, Хинда и Синда, в Чине и Мачине ⁴¹², в стране киргизов, |А 14б, S 33| келаров и башкир, в Дешт-и Кипчаке, в северных [от него] районах, у арабских племен, в Сирии, Египте и Марокко [Магрибе] все тюркские племена называют татарами. Тех татарских племен, что известны и славны и каждое в отдельности имеет войско и [своего] государя, – шесть, идущих в таком порядке: татары-тутукулйут ⁴¹³, татары-алчи ⁴¹⁴, татары-чаган, татары-куин, татары-терат ⁴¹⁵, татары-баркуй ⁴¹⁶. Племя тутукулйут – самое уважаемое из [всех] татарских племен.

Есть такой обычай, что всякий человек, который происходит из этого племени, если он будет мужчина, его называют – тутукулитай, если же он будет женского пола, то называется – тутукуличин. [Происходящие] из [племени] алчи-татар [называются] алчитай и алчин; из племени куин-татар, – куитай и куичин, [из] племени терат – терати ⁴¹⁷ и тераучин ⁴¹⁸.

Хотя у этих племен было много сражений и стычек друг с другом и они были постоянно заняты убийствами, разорением и грабежом друг друга, однако случилось так, что между ними и монгольскими племенами [тоже] произошли распря и война. В этом положении [татарские племена] объединились вместе. Старые кровь и вражда между [татарами и монголами] произошли по следующей причине: во времена Кабул-хана, бывшего монгольским ханом, из рода которого происходит большинство племени кият, а монгольские племена нирун суть его двоюродные братья, а другие ветви монголов, из которых каждая [104] [еще] до него были известны под своим особым именем и прозвищем, – все были его дядьями и дедами и все по родству и дружбе с ним [считались его] друзьями и союзниками, а в напастях и [бедственных] случаях они становились ему помощниками и защитниками, – [в это время] занемог [некто] по имени Сайн-тегин, брат Кара-Лику ⁴¹⁹ из племени кунгират, которая была женой Кабул-хана. Для лечения [Сайн-тегина] попросили у татар [прислать], шамана по имени Чаркил-Нудуя ⁴²⁰. Он пришел и совершил камланье ⁴²¹, но Сайн-тегин умер. Над шаманом учинили насилие и отослали домой. После того старшие и младшие братья Сайн-тегина отправились и убили этого Чаркила шамана [кам].

Вследствие этого между татарами и монголами возникла вражда и сыновьям Кабул-хана, вследствие [их] побратимства и свойства ⁴²² с Сайн-тегином, по необходимости и нужде пришлось помогать его племени. По этой причине между ними и татарами возникли ссора, вражда и война, и они неоднократно сражались.

С обеих сторон во всякое время, как находили удобный случай, они убивали друг друга и грабили. Долгие годы продолжались эти войны и распри. В начале событий татары, воспользовавшись удобным случаем, захватили Хамбакай-хана ⁴²³ по той причине, которая будет объяснена в [истории] племенных ответвлений тайджиутов. Хамбакай-хан же был из числа государей и вождей народа тайджиут, а происхождение [урук] последнего ведется от племянников Кабул-хана. Вследствие того, что [татары] знали, что хитайский император был оскорблен Кабул-ханом, потому что последний убил его послов и дружинников [нукеров], – как об этом будет рассказано в том повествовании, – что [император] имел злой умысел против Кабул-хана и монголов, которые все были его родственниками и были с ним заодно, [что] ненависть к ним [глубоко] запала в сердце императора, татары же были ему подвластны и подчинены ему, – они отправили к нему Хамбакай-хана. Да к тому же и сами имели к Хамбакай-хану старинную вражду и неприязнь, почему и решились на такую дерзость и непреклонность. Хитайский император приказал пригвоздить Хамбакай-хана железными гвоздями к «деревянному ослу». [Хамбакай-хан] сказал: «Меня взяли другие, а не ты; недостойно и непохвально будет и далеко от благородства так мерзко поступить со мною. Племена монгольские, которые все являются моими родственниками, постараются отомстить [за меня] тебе, и твоим владениям поэтому будет причинено беспокойство». [105]

Алтан-хан ⁴²⁴ не послушал этих слов и пригвоздил Хамбакай-хана на «деревянном осле» ⁴²⁵, отчего тот умер. Одному из его нукеров, по имени Булагачи, [император] разрешил вернуться [домой]. Тот принес монголам дурную весть [о происшедшем]. После этого Кутула-хан отправился с монгольским войском на войну с хитайским императором и разграбил [его] страну. Рассказ об этом во [всех] подробностях будет приведен в повествовании о Кабул-хане.

В другой раз племена татарские, найдя подходящий случай, захватили старшего сына Кабул-хана и предка племени кият-юркин, Укин-Баркака ⁴²⁶, и отправили его к Алтан-хану, чтобы он его, пригвоздив к «деревянному ослу», убил. По этим причинам у монгольских племен |А 15а, S 34| вражда и ненависть к хитайскому императору увеличилась, и до времени Чингиз-хана они постоянно воевали друг с другом. С каждой стороны выходили на другую, убивали и грабили [один другого], [пока] в конце концов, как это рассказывается в повествовании о Чингиз-хане и его роде, Чингиз-хан не сделал кормом [своего] меча все племена татар и хитайских императоров, всех сделал [их] слабыми и своими пленниками и всех их и ту сторону привел под свою власть и повиновение, как это видим воочию на сей день. Из всех сражений, которые во всякое время каждый из монгольских государей вел с вождями и царями татарскими, – некоторые могут быть упомянуты.

Одно таково. Один из татарских государей, по имени Матар ⁴²⁷, воевал с Кадан-бахадуром, сыном Кабул-хана. В первой же атаке Кадан-бахадур ударил копьем его и по седлу его коня, так что низверг его на землю вместе с конем. И хотя Матар был ранен, но не умер от этой раны, однако продолжительное время болел [от нее]. Когда выздоровел, то опять вступил в войну [с монголами]. Кадан-бахадур вторично так поразил его копьем в спину, что оно прошло через спинной хребет, отчего Матар тут же умер; войско его стало добычей [монголов]. Этот рассказ подробно приведен в повествовании о Кабул-хане и его сыновьях.

Другое [сражение] такое, [бывшее] во время Чингиз-хана. Хотя последний и прежде того воевал с татарами, [но однажды], найдя удобный случай, одержал над ними верх, множество из них перебил и полностью [их] разграбил. Это событие произошло так: некоторые татарские племена, вождем и царем которых был Муджин ⁴²⁸-Султу ⁴²⁹, вступили в войну с хитайским императором Алтан-ханом, не [106] желая ему повиноваться. Хитайский император снарядил войско и, поставив предводителем его великого эмира, по имени Чинсан, послал воевать с татарами; так как последние не имели силы сопротивляться хитаям, то устрашились и, отступив, обратились в бегство. Узнавши об этом, Чингиз-хан, [используя] удобный случай, выступил в поход с окружавшим его войском, ударил на них, побил множество [татар] и разграбил все, что они имели. Известно, что на той войне из числа захваченной добычи была серебряная колыбель, шитое золотом покрывало и разные другие блага, ибо в то время татарские племена были самые состоятельные и самые богатые из всех кочевников. После этого [события] сын упомянутого Муджин-Султу, по имени Алак-Удур ⁴³⁰, и его брат Кыркыр ⁴³¹-тайши объединились с каждым племенем монгольского народа и с другими племенами, [союзными с монголами], и сражались вместе с Чингиз-ханом, как будет [об этом] приведено в повествовании о нем.

Когда всевышняя истина сделала Чингиз-хана могущественным и он победил имевшихся у него врагов вроде племен катакин, салджиут, тайджиут и дурбан, государя кераитов Он-хана [т.е. Ван-хана], Таян-хана, государя [племени] найман, Кушлук-хана, государя [племени] меркит, Токта-беки и других враждовавших с ним, то татары, которые постоянно ходили на помощь и поддержку тех племен, ослабели; а так как они были убийцами и врагами Чингиз-хана и его отцов, то он повелел произвести всеобщее избиение татар и ни одного не оставлять в живых до того предела, который определен законом [йасак]; чтобы женщин и малых детей также перебить, а беременным рассечь утробы, дабы совершенно их уничтожить, потому что они [татары] были основой мятежа и восстаний и истребили много близких Чингиз-хану племен и родов. Ни одному творению не было возможности оказать покровительство тому племени [т.е. татарам] или скрыть [кого-нибудь] из них, или [даже] нескольким из них, кои уцелели от истребления, обнаружиться и объявиться.

Однако в начале державы Чингиз-хана и потом каждое из монгольских и немонгольских племен [брали у татар] себе и для своего рода девушек, а им давали [своих]. Чингиз-хан также взял от них девушек, ибо из [числа] его жен Есулун ⁴³² и Есукат ⁴³³ были татарки; старший брат Чингиз-хана, Джочи-Касар, также высватал у них жену; многие эмиры тоже брали [за себя] татарских девушек. По этой причине они скрыто попрятали некоторых татарских детей. Чингиз-хан передал одну тысячу татар Джочи-Касару, чтобы [тот] всех их перебил. [Джочи] ради своей жены и из сострадания, которое оказывал [обреченным], перебил из них пятьсот, а [другие] пятьсот |А 15б, S 35| скрыл. Когда впоследствии [это обстоятельство] стало известным Чингиз-хану, он разгневался на Джочи-Касара и соизволил заметить: «Из прегрешений Джочи-Касара одно есть [как раз] это». Он имел еще два-три других греха, которые будут изложены в повествовании о нем.

В конечном счете, после гнева Чингиз-хана на племя татар и уничтожения их, [все же] некоторое количество [их] осталось по разным [107] углам, каждый по какой-нибудь причине; детей же, которых скрыли в ордах и в домах эмиров и их жен, происходивших из татарского племени, воспитали. От некоторых беременных [татарских] женщин, которые избежали смерти, родились дети; [поэтому] племя, в настоящее время считающееся татарским, – из их рода. Из этого [татарского] народа, как во время Чингиз-хана, так и после него, некоторые стали великими и уважаемыми эмирами и доверенными государства ⁴³⁴ в ордах [высокопоставленных монголов]; к ним применялось положение унгу-богульства ⁴³⁵.

После того, вплоть до нынешнего дня, в каждой орде и в каждом улусе [из них] появлялись великие эмиры. Иной раз им давали девушек из рода Чингиз-хана и от них высватывали [невест]. В каждом улусе также существует из того племени много народа, который не стал эмирами, а присоединился к [монгольскому] войску; всякий из них знает, из какой ветви татар он [происходит].

Из числа татарских детей, которые в эпоху Чингиз-хана стали почтенными [людьми] и эмирами и которых воспитали он и его жены, был некто Кутуку ⁴³⁶-нойон, называвшийся также Шики ⁴³⁷-Кутуку. Обстоятельства его жизни были таковы. В то время как [монголы] разорили татарский народ, Чингиз-хан еще не имел детей, а у его старшей жены, Бортэ-фуджин, было желание иметь ребенка. [Как-то раз] Чингиз-хан неожиданно увидел упавшего на краю дороги ребенка, поднял его и прислал к Бортэ-фуджин [со словами]: «Так как ты постоянно желаешь иметь ребенка, то воспитай этого вместо своего дитяти и храни [его]». Жена [Чингиз-хана] воспитала его, как родного сына, с полным почетом и честью, в своем семействе. Когда он вырос, его нарекли Шики-Кутуку, а также называли Кутуку-нойоном; [сам] он называл Чингиз-хана – эчигэ ⁴³⁸, что означает отец, – а Бортэ-фуджин – тэрикун-экэ ⁴³⁹. Рассказывают, что когда Бортэ-фуджин скончалась, он бил руками по ее могиле и кричал: «О, сайн-экэ ⁴⁴⁰, мину!» и таким образом рыдал над ней. После Чингиз-хана он был в живых. Угедей-каан называл его старшим братом, и он сиживал с его сыновьями выше Менгу-каана; он был приближенным у детей Тулуй-хана и Соркуктани-беги и скончался во время смуты Арик-Буки. Из его сыновей один находится на службе [великого] каана. [Кутуку-нойону] было восемьдесят два года; он решал тяжбы по справедливости и много оказал помощи и благодеяний преступникам; он неоднократно повторял: «Не нужно, чтобы признавались из-за страха и испуга». Он говорил виновным: «Не бойся и говори правду!». Из прений судей известно, что с той эпохи [вплоть] до настоящего времени как в Могулистане, [108] так и в тех пределах, [кои зависят от нее], в основу судебных решений кладут правила его манер и способов [решать дела]. Причин его величия было много; некоторые [из них] записаны, а две другие причины излагают правдивые повествователи. Одна [из них] такова. [Кутуку-нойон] был в возрасте пятнадцати лет, когда [однажды] зимой орды Чингиз-хана кочевали. Была крайняя стужа, и снега [выпало] непомерно [много]; Кучукур-нойон из племени йисут начальствовал над ордами ⁴⁴¹, внезапно по краю дороги, по снежному насту, пробежало стадо диких коз [аху]; Кутуку сказал Кучукуру: «Я догоню этих коз, так как они вследствие массы снега не смогут бежать, и я их перестреляю». Кучукур [на это] заметил: «Ну, что же – можно!». [Кутуку] погнался следом за козами. К ночи, когда орды остановились на ночлег, Чингиз-хан потребовал [Кутуку], [но] он не явился; [Чингиз-хан] спросил о нем Кучукура, [тот] ответил: «Он ушел за дикими козами». Чингиз-хан, до крайности рассердившись, сказал: «При [таком] снеге и морозе мальчик погибнет!» – и ударил Кучукура тележной палкой. Когда легли спать, Кутуку явился. Чингиз-хан спросил его: «Что ты сделал?». Он ответил: «Из числа тридцати диких коз больше, чем три, не смогли ускользнуть; всех остальных же я побил и бросил среди снегов». Чингиз-хан сильно удивился мужеству этого мальчика и послал Кучукура с несколькими нукерами, дабы они привезли тех [убитых] |А 16а, S 36| коз. По этой причине Чингиз-хан сердечно полюбил Кутуку.

Другая причина была такая. Еще ранее [этого], [когда] Кутуку был в возрасте двенадцати лет, Чингиз-хан однажды отправился в поход и дом остался без мужчин. Один конный грабитель, враг из племени тайджиут, проезжал [мимо]; младший сын Чингиз-хана, [по имени Тулуй], был пятилетний мальчик, он бегал вне дома и играл. Тот тайджиут, [нагнувшись] со спины лошади, схватил его, чтобы увезти, захвативши голову [ребенка] подмышку. Мать мальчика подбежала и схватила вора за руку; прибежал [также] Кутуку и схватил [его] за другую руку, но вор [так сильно] сжимал голову царевича, [что] никаким способом не могли освободить [ребенка] из рук вора. [В этот момент] собака Барака ⁴⁴², который пасет баранов, вскочила и кинулась на вора, и они вырвали царевича из его рук. Следом за этим прибыл Чингиз-хан и отправил по следам вора человека. Его нашли и убили. [Чингиз-хан] чрезвычайно одобрил мужественный поступок Кутуку и его схватку с вором.

Были другие два мальчика, оба родные братья. У одного было имя Кули ⁴⁴³, а у другого – Кара-Мэнгэту-Ухэ ⁴⁴⁴; они были татары из [племени] тутукулйут ⁴⁴⁵. Две жены Чингиз-хана, которых он взял из народа татарского, Есулун ⁴⁴⁶ и Есукат ⁴⁴⁷, поскольку принадлежали к той же [109] кости, оказали милосердие тем двум мальчикам, выпросив их у Чингиз-хана. Тот подарил им [этих детей]. Оба [мальчика] стали стольниками [баурчи] в орде Есулун.

Кули, который был постарше, в то время тоже был уважаемым человеком. Чингиз-хан доверял ему, и он сделался эмиром. После он принадлежал к орде Тулуй-хана и был чрезвычайно почитаем. После Тулуй-хана потребовали [такого] эмира, который был бы старшим в орде и главою эмиров Суюкту, сына Тулуй-хана; Соркуктани-беги [жена Тулуй-хана] избрала [таковым] Кули-нойона в согласии со своими сыновьями и эмирами. Он сказал Соркуктани: «Каким образом вы отдаете меня такому человеку?». Они ответили ему: «Он – из рода Тулуй-хана!». Он заметил: «Я послужил бы тому сыну, который родился бы от тебя!». Цель этого рассказа та, что степень его была такова, что он мог говорить такие дерзкие слова против сына Тулуй-хана, которому его передали.

В этом государстве [Иране] из его сыновей был Дурбай ⁴⁴⁸-нойон, бывший эмир войска Диярбекра; сын Дурбая – Бураджу, а сын Бураджу – Денгиз, состоящий эмиром тысячи.

Но Кара-Мэнгэту-Ухэ не снискал большой известности во время Чингиз-хана. У него был сын, по имени Сали. Во время Менгу-каана он сделался эмиром и доверенным [лицом]. Причина этого [заключалась] в следующем. В области Тангут было две крепости; одна называлась Тукджи ⁴⁴⁹, а другая – Туксенбэ ⁴⁵⁰. Менгу-каан самолично осадил их. Он издали наблюдал, каким образом воюют [его войска]; [Менгу-каан] увидел своего малорослого воина, который, взяв в руку копье, шел на крепостную стену, а против него, с той стороны, продвигался на бой человек с мечом в руке; воин [Менгу-каана] не отступал, взобрался на стену, поразил копьем в шею того меченосца и поверг его на землю. Когда Менгу-каан увидел такую смелость, она ему понравилась и он тотчас повелел, чтобы того воина с приметою малого роста вытребовали из среды войска и привели к нему; [Менгу-каан] его узнал и когда спросил об обстоятельствах [дела], воин изложил их точно так, как сам Менгу воочию их видел. И [каан] тогда удостоверился, что это [был] тот самый [воин]. [Менгу-каан] наградил его ⁴⁵¹, дал ему эмирское звание, и он стал на службе особо доверенным [инак] и почтенным человеком.

Ранее этого события [Менгу-каан] послал на границу Хиндустана двадцатитысячное войско и повелел ему быть в Кундуз-Баглане ⁴⁵² и в пределах Бадахшана; начальствование же над ним дал Мэнгэту ⁴⁵³. [110] Когда он скончался, [Менгу-каан] передал [командование эмиру] по имени Хукуту ⁴⁵⁴, а когда и он также умер, [тогда каан] на его место послал этого Сали-нойона в качестве командующего теми двумя туманами войска. Это было в то время, как [Менгу-каан] назначил в Иран Хулагу-хана.

Менгу-каан сказал Сали-нойону: «Страна, в которую ты отправляешься, есть пограничная между Хиндустаном и Хорасаном и соединяется со страной и областями, в которые отправляется Хулагу. Ты будешь всегда там, как ответвление его армии, т.е. твое дело и твое войско поручены ему [Хулагу-хану] и тебе надлежит пребывать под его начальствованием». Тогда Сали-нойон спросил: «До какого же времени я там буду?». [Менгу-каан] соизволил сказать: «Ты там будешь всегда!».

|А 16б, S 37| Сали-нойон повел войско в Хиндустан и Кашмир, завоевал много областей, привез [разную] добычу и прислал Хулагу-хану множество индусов-невольников. И большая часть индусов, которая проживает здесь по деревням инджу, – из числа тех. После [Сали-нойона] тем войском ведал его сын Уладу-нойон ⁴⁵⁵. Братья Уладу: один из них Абишка ⁴⁵⁶, который ведает областями Рума [Малой Азии] и тамошними войсками; другой [брат] Элкэн, эмир тысячи. У Уладу есть два сына: один – Бекитут, эмир войска караунов, которое находится в Хорасане; другой – Далкак ⁴⁵⁷, безотлучно пребывающий при его величестве.

Во время Чингиз-хана Есулун-хатун заявила: «Кули-нойон и его брат Менгу-Ухэ стали старшими, состоят в свите, приобрели доверие в делах; из их старших и младших братьев и из их народа находятся повсеместно. Вот если бы последовал указ собрать их!».

Приказ [был издан], и всех оставшихся татар собрали и хотя они не имели родственной связи с [Кули-нойоном и Менгу-Ухэ], их присоединили к ним и они стали им принадлежать. Из числа тех татар, которых они собрали, в этой стране [т.е. в Иране] проживает тридцать семейств. Уладу-нойон представил заявление, по которому последовал ярлык государя ислама Газан-хана, – да продлит аллах его царствование! – сформировать [из них] старинную тысячу. Они находятся при нем. Есулун-хатун и Есукат, как вышеупомянуто, обе были женами Чингиз-хана; они имели брата по имени Кутукут ⁴⁵⁸. Он был старшим эмиром и ведал одною тысячей воинов левого крыла войска Чингиз-хана. Джурмэ ⁴⁵⁹-гургэн, который был в этом государстве [т.е. в Иране], и первая супруга Абага-хана, Нукдан ⁴⁶⁰-хатун, мать Кайхату, были племянником и племянницей упомянутого Кутукута.

У Чингиз-хана была одна наложница из татарского племени; ее имя не известно; младший сын [Чингиз-хана] Чаган родился от нее; он умер в юных годах. Из племени чаган-татар в этой стране [т.е. в Иране] пребывают: Кирай, его брат Дуладай и его братья: [111] Мухаммед, Хандан ⁴⁶¹ и их сыновья. Из этого племени также [происходит] Курбука-бахадур, который ведает войском и пограничной полосой, Хартабиртом и Малатьей ⁴⁶².

Из племени хойин ⁴⁶³-татар [происходили]: Самкар ⁴⁶⁴-нойон, конюший [актачи] Хулагу-хана, а во время Абага-хана ставший почтенным и великим эмиром; Туган, Мулай и Куйтай, отец Бука-курчи. Из племени нераит-татар в этом государстве [в Иране] не известно, чтобы кто-либо был почитаем и знаменит, [но] несомненно их много среди [рядовых] воинов. Но так как они не почитаемы и не знамениты, то [о них] не наводилось справок. Из племени алчи ⁴⁶⁵-татар в этом государстве [тоже] никого, кто бы был почтен, известен и был бы достоин записи. Однако в улусе Джочи-хана старшая жена сына Джочи, Бату, по имени Буракчин ⁴⁶⁶, была из племени алчи-татар; также из этого племени была супруга Тудай-Менгу, государя того же улуса, по имени Турэ ⁴⁶⁷-Кутлуг ⁴⁶⁸; из эмиров Бату из этого племени был старший эмир по имени Ит-Кара; из эмиров Менгу-Тимура, также государя того улуса, из того же племени был старший эмир по имени Бек-Тимур.

Из татарских эмиров, родословие которых не выяснено и не известно, из какого племени они [происходят], был некто Есун-Туа ⁴⁶⁹ – конюший и эмир конюших четырех чингизхановых кешиков ⁴⁷⁰ и [вместе с тем] командир сотни в личной Чингиз-хана тысяче. Он принадлежал к главной орде Бортэ-фуджин [супруги Чингиз-хана]; у него был сын по имени Бекдаш ⁴⁷¹; Кубилай-каан послал его с посольством к Хулагу-хану. Некоторые эмиры, супруги и уважаемые татарские племена, относящиеся к ним рассказы и их жизненные обстоятельства, выявленные от любого человека и известные из любой книги, будут написаны отдельно.

Рассказывают, что когда Куридай-Татир ⁴⁷² и Кумус ⁴⁷³-Синджан, [происходившие] из [племени] алчи-татар, оба отправились на войну с Сарык-ханом, государем кераитов, то Куридай-Татир шел в [112] авангарде. Кумус-Синджан сказал ему: «Ты идешь в авангарде, но в действительности ты пренебрегаешь установлением караула и ясаула ⁴⁷⁴ и принятием мер предосторожности. Благо в том, чтобы я шел в авангарде!». Куридай-Татир ответил: «Потому только, что ты был сыном и братом наместника, ты хочешь отнять у меня, ради [своего] преимущества, убеждения и образ действий моих дедов и отцов. Суть же заключается в том, чтобы тебе идти одному грабить, делать все, что угодно и вернуться с войском обратно!». Кумус-Синджан ответил: |А 17а, S 38| «Я не могу грабить без тебя!». Он двинул войско и пошел. Сарык-хан, перекочевывая [с места на место], подходил [все ближе]. Трижды разгромили его [татары]; ради грабежа оставляли отдельные отряды и преследовали его. В конце концов Кумус-Синджан гнался за ним по пятам с тремястами всадников. Войска Сарык-хана про себя рассудили, что это вражеское войско продвигается без арьергарда. По этой причине они храбро атаковали татар и, отбив Кумус-Синджана от [его] войска, захватили его в плен.

Сарык-хан спросил у него: «Куда ты подходил?». От сказал: «Я слышал, что в лесу Буркан ⁴⁷⁵ выросли хорошие ветвистые деревья, и я подходил за тем, чтобы нарезать палок для стрел». Сарык-хан сказал: «Для того чтобы нарезать ветви, ты весьма отважно подошел!» – и косо посмотрел на него. Кумус-Синджан заметил: «Ты не можешь [так] косо смотреть на меня, потому что твой род тоже не мог так смотреть, а твое собственное происхождение было такое же, [что и твоего рода]». Сарык-хан сказал окружающим: «Почему вы позволяете так много говорить этому родовитому бахадуру? Сбейте его!». [Кумус-Синджан] возразил: «Твой меч не сделает мне [ничего], а вот мой сделает [что-то] в отношении тебя!». В конце концов Кумус-Синджана убили.

Сарык-хан сказал: «Среди алчи-татар имеется семьдесят колен, но не было мужа, кроме Кумус-Синджана! Теперь время таково, чтобы нам их прогнать!». Тогда он приказал своим кибитковладельцам расположиться на реке Орхоне ⁴⁷⁶ и при лунном свете втайне собрал войско. Один из его воинов убежал и известил [об этом] Кури-дай-Татира. Куридай-Татир, двинув войско, направился вверх по реке Орхону. Пройдя между кибиток [кераитов], он настиг [войска Сарык-хана] на той самой дороге, по которой они шли. Воины Сарык-хана посмотрели на них с презрением. Но войско [Куридай-Татира], внезапно атаковав Сарык-хана, обратило его в бегство, так что он [в конце концов] из сорокатысячного войска, которое имел, ушел с сорока человеками: всех же остальных поубивали.

При этом поражении с Сарык-ханом убежала женщина [по имени] Тарбай ⁴⁷⁷-Каян ⁴⁷⁸ и выбралась с ним из побоища. Во время этих обстоятельств был эмир Джилау. Та женщина сказала: «Мы [до сих пор] обижали верхи и низы [народа]; если все [теперь] умаляется, почему нам не умалиться; если все распадается в прах, почему мы [одни] не распадаемся?!». Сарык-хан заметил: «Эта женщина говорит правильно!». По этой причине он отправился и отдался под покровительство Битактай-Утуку-курчи Буюрук-хана ⁴⁷⁹. [113]

После этого от той женщины родился Ил-Кутуй. Когда [Сарык-хан] отдался под покровительство того племени, он выдал свою дочь за Куджагуша ⁴⁸⁰ Буюрук-хана; имя той дочери было Торэ-Каймыш; [она приходилась] сестрой Каджир ⁴⁸¹-хану. Затем Каджир-хан и Сарык-хан совместно набрали войско и напали на татар. Освободив для Сарык-хана улус Керайчин, [Каджир-хан] отдал его [Сарыку]. В то время Он-хан со своей матерью Илма-хатун были взяты татарами в плен; их также освободили. Человек [по имени] Элджидай любил Илма-хатун; так как он был соблазнительный человек, то [Каджир-хан] отдал его им [кераитам] навсегда ⁴⁸².

Распределение сыновей Торэ-Каймыш, [дочери Сарык-хана], таково: Юла, Магус ⁴⁸³, Тай-Тимур и Тайши; были еще четыре других, имена которых не известны.

После того монголы пошли к Сарык-хану. Сарык-хан сказал: «Из сотни жен, которых я имею, нет ни одной, которая приходилась бы [мне] по сердцу. Я не знаю рук и ног той, которая имеет разум, как я не знаю разума той, у которой красивые руки и ноги; нет [у меня] красавицы, знающей [свое] дело, и искусницы. Из тысячи меринов, которых я имею, нет ни одного мне по сердцу: или припадает в беге на ноги, или необузданный и с норовом, или слишком смирен; тот же, который хорошо выезжен и крепко сложен, – не в теле ⁴⁸⁴. В больших битвах один раз восклицают: «Ху! Ху!», а затем [уже] испытывается – победил ли ты, или потерпел поражение. Трудно воевать с мухой, когда она кусается; если ее убить – будет стыдно [перед] родственниками, а если не убить – невозможно переносить [ее укусов]».

После этого Утуку-курчи Буюрук-хан отправился к Сарык-хану, чтобы [ему] подарили тех монголов. Сарык-хан сказал: «Мы смешались с этими монголами, кои суть наши младшие братья, обнялись |А 17б, S 39| и взяли друг друга за руки, [и теперь] мы не можем отдать их!». [114] Буюрук-хан ответил: «Я твой умерший дух оживил многими людьми! Я [собрал] и заставил остановиться во время полуденного намаза твои [рассеянные] стада и отары на месте стоянки стад, т.е. я обеспечил тебе безопасность и избавил [тебя] от врага, но человек забывчив так же, как изменчива земля. После сего будь в дружбе с монголами, но продолжай оставаться [моим] учеником!». Сказав эти слова, он возвратился обратно. После этого Сарык-хан сказал: «Этот человек не достоин доверия!» – и направил монголов по краю горы, называемой Далан-Дабан ⁴⁸⁵, и сам пошел той же дорогой, [но] от места Туй-Тагаджу ⁴⁸⁶ он вернулся обратно, и монголы сказали друг другу: «Сарык-хан голоден и ослабел!». И в качестве уркуджута ⁴⁸⁷ они дали десять меринов на каждого его человека и, посадивши, устроили [им] угощение. Сарык-хан сказал: «О, мои младшие братья-монголы, никогда не становитесь друг другу сватами ⁴⁸⁸ и таким же образом будьте далеки от всякого, кто связан с той [чуждой вам] стороной, за исключением тех случаев, когда станете [с другими] побратимами [анда], чтобы быть вам родственниками друг друга. О, мои младшие братья-монголы! Не уединяйтесь с женщиной, которая имела бы [над собой] владычество, т.е. мужа. Не удаляйтесь в ущелья и извилистую холмистую местность!». Все!

Племя меркит

Их также называют племенем удуит ⁴⁸⁹, хотя некоторая часть монголов называет меркитов мекритами, [но] смысл обоих [названий] один и тот же. Таким же образом [племя] бекрин ⁴⁹⁰ называют мекрин ⁴⁹¹. Их происхождение и ветви также будут сообщены.

Это племя удуит-меркиты имеет четыре ветви в таком разделении: уйкур ⁴⁹², мудан, тудаклин и джиюн. Это племя имело многочисленное, чрезвычайно воинственное и сильное войско. [Меркиты] – это часть монгольского [племени]. Они сражались и воевали с Чингиз-ханом и Он-ханом. О них будет рассказано в нескольких местах летописи и оттуда [это] станет известно.

Как-то раз во время юности Чингиз-хана они одержали над ним победу и его внезапно захватили [в плен]. В те дни не существовало [115] обычая быстро убивать пленных, [так как], возможно, что-нибудь [за них] возьмут и [тогда] их освободят.

Это дело произошло так. Однажды Чингиз-хан ехал по некоему важному делу; он достиг высокого холма и направился на [его] вершину; седло вместе с ним отделилось от спины лошади без того, чтобы распустилась подпруга или развязались нагрудные ремни; Чингиз-хан упал. Сильно удивившись этому обстоятельству, он сам себе сказал: «Может быть всевышняя истина не желает, чтобы я ехал по этой дороге, и затрудняет мое дело». Он подумал о возвращении, но сатана снова одержал [над ним] верх, и [Чингиз-хан] отправился по влечению сердца. Неожиданно некоторое количество [людей] из племени меркит напали на него, захватили, увели и стерегли до тех пор, пока, по прошествии некоторого времени, не прислали им кое-что из дома Чингиз-хана и не взяли его обратно.

В другой раз, в то [самое] время, когда владыка [всяческих] козней посеял распрю и вражду между Чингиз-ханом и Он-ханом, они разъединились, и хотя племя меркит перед тем много раз враждовало с Чингиз-ханом и Он-ханом и воевало [с ними], а один раз Он-хан их ограбил, – однако в то время, когда между Чингиз-ханом и Он-ханом произошла размолвка, [меркиты] объединились и подружились с Он-ханом и его братом Джаканбу ⁴⁹³. Случайно в то время они одержали победу [над Чингиз-ханом] и разграбили его дом и стан, и так, что [даже] увели его старшую жену Бортэ-фуджин и отослали к Он-хану. Когда Чингиз-хан узнал [об этом], он отправил одного доверенного человека и просил Он-хана отослать ее [к нему]. Он-хан [сохранил] ее за завесой целомудрия и в сопровождении того посланца отправил ее обратно. В пути у нее родился Джочи-хан, как [об этом] сообщалось [в истории] ветви джалаиров.

В эпоху Чингиз-хана государем и вождем удуит-меркитов был |А 18а, S 40| Токта-беки; он имел брата, по имени Куду, и дочь, по имени Туру-кайчин ⁴⁹⁴. Чингиз хан взял [ее] для Кубилай-каана, когда ей было тринадцать лет. Хотя Кубилай-каан взял ее прежде всех [своих] жен, но так как она не имела ребенка, то ее положение было ниже прочих жен.

Однажды Он-хан неожиданно разграбил Токта-беки, а он имел много жен. Из их числа [Он-хан] увел двух, по имени Кутуктай ⁴⁹⁵ и Кылык; он захватил [также] брата [Токта] по имени Куду и его сына Джилауна ⁴⁹⁶, который родился от дочери Он-хана. Они, вторично убежав от него, ушли.

Урхан также был братом Токта-беки. Этот Токта-беки имел шесть сыновей; их имена [следуют] в таком порядке: Тукуз, Куса, Куду, Джилаун, Джибук ⁴⁹⁷ и Култукан-мэргэн. Имя Куду было также [именем] его брата. Джилаун родился от дочери Он-хана.

Из этих шести сыновей первыми убиты: Тукуза умертвил Он-хан; на Туса внезапно напал Чингиз-хан и убил [его] вместе с его войском. Джилаун и Джибук были [также] убиты в битве с Чингиз-ханом; Куду был убит в то время, как он, убежав из сражения, направился к кипчакам. [116]

Много раз [меркиты] сражались с Чингиз-ханом, как об этом будет подробно изложено в [дальнейших] повествованиях. В последней войне младший сын Токтай-беки Култукан-мэргэн, который чрезвычайно хорошо и метко пускал стрелы, убежав, ушел к кипчакам. Джочи-хан послал отряд для его преследования, и он его схватил. Так как [Джочи] слыхал о меткости его стрельбы, то, поставивши мишень, приказал ему пустить [в нее] стрелу. [Култукан-мэргэн], выстрелив, попал в цель, а вслед пустил другую, попал в [самую] зарубку, где оперенье первой стрелы, и расколол [ее]. Джочи-хану это чрезвычайно понравилось; он отправил к Чингиз-хану посланца с просьбой сохранить жизнь Култукана. [Чингиз-хан] не одобрил [это] и сказал: «нет ни одного племени хуже племени меркитов: сколько раз мы воевали с ними; много беспокойств и затруднений видели от них, – каким же образом возможно оставить его в живых, чтобы он опять возбудил мятеж?!. Я приобрел для вас все эти области, войско и племена; какая же нужда в [этом человеке]?! Врагу государства нет лучшего места, чем могила!» – По этой причине Джочи-хан казнил [Култукана], и их род пресекся.

В конце концов Токтай-беки [также] был убит на войне. Другой эмир из племени меркитов был Тайр-Усун ⁴⁹⁸; он также был предводителем меркитов. Однажды, помирившись, дал Чингиз-хану свою дочь, Кулан-хатун. От нее родился сын по имени Кулкан. Повествование о Кулкане будет приведено [дальше] в [настоящей] летописи.

Этот Тайр-Усун вторично стал [с Чингиз-ханом] во враждебные отношения; войско Чингиз-хана схватило его, разграбило [его становище] и увело его жену Туракина ⁴⁹⁹-хатун. Чингиз-хан отдал ее Угедей-каану, у которого от нее родилось четыре самых старших сына; старший и главный из них Гуюк-хан, как это упоминается в повествовании о нем. Чингиз-хан постановил, чтобы никого из [меркитов] не оставляли в живых, а [всех] убивали, так как племя меркит было мятежное и воинственное и множество раз воевало с ним. Немногие оставшиеся в живых или пребывали [тогда] в утробах матери, или были скрыты у своих родственников. Упоминание о супругах и эмирах, которые происходят из их рода, следует в таком распределении:

Огул-Каймиш ⁵⁰⁰-хатун была первой супругой Гуюк-хана; она принесла от него двух сыновей: Ходжу и Наку ⁵⁰¹.

Кулан-хатун – супруга Чингиз-хана; она имела от него сына по имени Кулкан.

Брат упомянутой Кулан-хатун, – по имени Джемал-ходжа; он ведал сотней [воинов] из числа личной тысячи Чингиз-хана.

В последней войне Таян-хана, государя племени найманов, с Чингиз-ханом с ним вместе был Токтай-беки; он упорно сражался. Когда Таян-хан был убит, Токтай-беки с одним своим сыном бежал к Буюрук-хану |А 18б, S 41| «найману». Чингиз-хан снова направил войско на Токтай- беки, и он был убит в сражении. Его брат Куду и его сыновья: Джилаун, Маджар ⁵⁰² и Тускан ⁵⁰³ хотели унести его тело и похоронить, но [117] не имели возможности поднять [труп], взяли его голову и ушли. Когда они достигли границ области уйгуров, то отправили к иди-куту ⁵⁰⁴ посланца, по имени Букан. [Иди-кут] убил посланца вследствие того, что они воевали друг с другом, и послал к Чингиз-хану вестников с сообщением об их обстоятельствах. В то время как предводители племени джуръят покорились Чингиз-хану, а [затем] снова стали во враждебные отношения и бежали, в их числе был Тагай-Далу ⁵⁰⁵, старший из всех их эмиров. В пути на него напал некий эмир из племени меркит, по имени Кудун-Орчан ⁵⁰⁶; он убил его, а племя его разорил. По этой причине у племени джуръят не осталось более силы. Все!

Племя курлаут ⁵⁰⁷

Это племя с племенами кунгират, элджигин и баргут близки и соединены друг с другом; их тамга у всех одна; они выполняют требования родства и сохраняют между собою [взятие] зятьев и невесток. Эти три-четыре племени никогда не воевали с Чингиз-ханом и не враждовали [с ним], а он никогда их не делил и никому не давал в рабство по той причине, что они не были его противниками; [Чингиз-хан] по справедливости назначил их в [свою] страну. В его время все они следовали путями побратимства и свойства [анда-кудай] и все состояли в кешике Джида-нойона. Еще до настоящего времени в кешике находятся их потомки.

В эпоху Чингиз-хана из племени курлаут-уймакут был старший эмир Эбугэн-нойон; его сын Бурунтай-нойон во время Чингиз-хана также был почтенным эмиром; его сын Туртака-нойон состоял при Арик-Бука и постоянно сопровождал его.

Так как [Туртака-нойон] большого преступления не сделал и от него не произошло ничего [злого], то Кубилай-каан сделал его старшим эмиром и дал ему должность эмира дивана и везирата; ни один из эмиров не был выше его степенью. После этого [Кубилай-каан] послал его во владение Кайду. Это дело [предоставило] ему начальствование. По той причине, что все восстали на него, Кубилай-каан потребовал его к себе.

[Туртака-нойон] испугался и с небольшим числом нукеров бежал и присоединился к Юбкуру ⁵⁰⁸, сыну Арик-Буки, и к Улус-Бука, внуку Менгу-каана и сыну Зиркея ⁵⁰⁹, которые были оба со стороны Кайду. Он был с ними до того времени, как умер Кубилай-каан. После того [Туртака-нойон] взял этих двух упомянутых царевичей и отправился на службу к Тимур-каану; ныне он там находится.

Во времена Хулагу-хана, Кара-юртчи ⁵¹⁰, отец Мазука – сокольничьего [кушчи], был старшим из всех юртчи и всех эмиров, которые приходили с ним. Менгу-каан беседовал с ними и наставлял. Во время [118] Абага-хана был Андуз-Бука ⁵¹¹, сын Караки-Акай Мазука; он был при Хулагу-хане зонтоносцем [шукурчи]. Когда умер его отец, он стал старшим над всеми юртчиями. В настоящее время Мазук-нойон происходит из их рода.

У каждого рода этого племени было и есть особенное прозвище; [они следуют] в таком распределении и порядке: джунгуркин ⁵¹² и уймакут.

Шикуки-нойон, который в эпоху Хулагу-хана был судьею [йаргучи] и вместе с Гараки ⁵¹³ отправился в Хорасан, – был из племени курлаут. Все!

Племя таргут ⁵¹⁴

В эту страну [Иран] от каана приходил некто по имени Таргудай; он происходил из этого племени. Имена и положение других эмиров, которые были [из племени таргут], неизвестны. Однако из старших жен от этой кости [происходит] наиболее почтенная госпожа, дочь |А 19а, S 42| Бартан-бахадура, мать четырех сыновей, ее имя – Сунигул ⁵¹⁵-фуджин. Все!

Племя ойрат

Юртом и местопребыванием этих ойратских племен было Восьмиречье [Секиз-мурэн]. В древности по течению этих рек сидело племя тумат. Из этого места вытекают реки, [потом] все вместе соединяются и становятся рекой, которую называют Кэм; последняя впадает в реку Анкара-мурэн ⁵¹⁶. Имена этих рек таковы: Кок-мурэн, Он-мурэн, Кара-усун, Санби-тун ⁵¹⁷, Укри-мурэн ⁵¹⁸, Акар ⁵¹⁹-мурэн, Джурчэ ⁵²⁰-мурэн и Чаган-мурэн.

Эти племена еще издревле были многочисленны и разветвлялись на несколько отраслей, у каждой в отдельности было определенное название с таким распределением... ⁵²¹

Несмотря на то что их язык монгольский, он [все же] имеет небольшую разницу от языка других монгольских племен, например такую: нож другие [монголы] называют китуга, а они [говорят] мудага ⁵²². Подобных этим словам существует множество [других]. [Ойраты] всегда имели государя и вождя. Хотя во времена Чингиз-хана они оказали некоторое сопротивление [монголам], однако [скоро] прекрасно [119] смирились и покорились, как [это] изложено в истории. Чингиз-хан поддерживал с ними связь – давал и брал девушек, и было у них [между собою] побратимство и свойство [анда-кудай].

В тот век государем и вождем этого племени был Кутука-беки; он имел двух сыновей: Иналчи ⁵²³ и Торэлчи, и одну дочь по имени Огул-Каймиш ⁵²⁴, которую взял [за себя] Менгу-каан. Еще раньше Чингиз-хан имел намерение взять ее в жены, но [этого] не случилось. Говорят, что хотя она была снохой Кубилай-каана и Хулагу-хана она всегда называла их сыновьями, а они оказывали ей полный почет.

Этому Торэлчи-гургэну Чингиз-хан дал свою дочь Чичиган ⁵²⁵, у него от нее родились три сына: одного звали Бука-Тимур, другого – Буртоа; в характере этого Буртоа была вялость и ею он стал известен; третьего [сына] звали Барс ⁵²⁶-Бука. У него родились две дочери; одна Илчикмиш ⁵²⁷-хатун, которая была выдана за Арик-Бука. Она была [его] старшей женой, и он очень сильно любил ее. Она была очень высокого роста. [Арик-Бука] не имел от нее детей. Другая [дочь] – Уркенэ-хатун, которую отдали Кара-Хулагу, сыну Моа-Тукана, внуку Чагатая. От этой Уркенэ-хатун происходил Мубарак-шах. Угедей [Чагатай (?)] ⁵²⁸ чрезвычайно любил [Уркенэ-хатун] и называл ее Уркенэ-бэри, т.е. невестка. Она долгое время управляла улусом Чагатая. От этих вышеупомянутых трех сыновей родились дети в таком перечислении:

Дети Бука-Тимура. Он имел сына, по имени Джунэн ⁵²⁹, которому дали [в жены] дочь Арик-Бука, по имени Нумуган ⁵³⁰; [кроме сего] он имел еще двух дочерей: Улджэй-хатун, которая была женой Хулагу-хана; имя другой не известно; ее отдали Тукану из славного рода Бату; от нее происходил Менгу-Тимур.

Другой рассказ таков: этот Бука-Тимур имел четырех сестер: одна – Кубак-хатун, первая жена Хулагу-хана, мать Джумкура; другая – Уркенэ-хатун, мать Мубарак-шаха; [третья] – мать Менгу-Тимура, государя Батыева улуса; четвертая – Улджай, [жена] Хулагу-хана. Этот рассказ правилен ⁵³¹.

Дети Буртоа. Он имел двух сыновей; имя одного – Улуг, а другого Хин ⁵³². Оба состояли при Кубилай-каане. Чингиз-хан этому Буртоа дал девушку [своего] рода, имя и колено которой не известны; Буртоа был [поэтому] зятем [гурган].

Дети Барс-Буки. Он имел двух сыновей: имя одного Ширап, а другого Беклемиш; оба состояли при Кубилай-каане, будучи в его свите. Вот и все. Рассказ о другом сыне Кутука-беки, о |А 19б, S 43| вышеупомянутом Иналджи, таков. Бату дал ему одну из своих сестер по имени [120] Кулуй-Икачи ⁵³³. От нее родился сын, по имени Улду ⁵³⁴; у него было два сына: Никтей и Аку-Тимур. Оба они пребывали в улусе Кунджи ⁵³⁵ и начальствовали над четырьмя тысячами войска джалаиров.

Из числа эмиров-гургэнов, которые имели родство с Кутука-беки, предводителем племени ойратов, был некто Тенгиз ⁵³⁶-гургэн, которому Гуюк-хан дал [в жены] дочь, и он стал [ему] зятем. В то время как Гуюк-хан умер и на царство садился Менгу-хан, род Гуюк-хана и некоторые эмиры замыслили измену. Эмиров казнили; Тенгиз-гургэна также обвинили и так избили [его] палками, что с его бедер спадало мясо. После этого дочь [Гуюк-хана], бывшая его женой, попросила пощадить [его] жизнь; ей подарили его. Старшая жена Аргун-хана, Кутлуг ⁵³⁷-хатун, была дочерью Тенгиз-гургэна от упомянутой выше жены.

Сыновья Тенгиз-гургэна: Суламиш ⁵³⁸ и …… ⁵³⁹; сын Суламиша – Чичак ⁵⁴⁰-гургэн. Дочь Хулагу-хана, Тудукач ⁵⁴¹, отдали за Тенгиз-гургэна; в настоящее время ее имеет [женой] внук Чичак-гургэна. У него родились от нее сыновья.

Тарки-гургэн был сыном Джакыр-гургэна, а Джакыр-гургэн был сыном Бука-Тимура. Он и его сын Тарки ⁵⁴²-гургэн были эмирами тысяч ойратов. Тарки имел [женою] дочь Хулагу-хана, Менгу-Лукан ⁵⁴³. Когда же она умерла, он вместо нее взял [в жены] дочь Менгу-Тимура, Ара-Кутлуг, бежал с войском из Диярбекра и ушел в Шам [Сирию]; там у него отобрали войско и разделили.

Нулун-хатун ⁵⁴⁴, которая была старшей женой Джумкура, старшего сына Хулагу-хана, также была дочерью Бука-Тимура и сестрою Джакыр-гургэна. *У нее еще была дочь, по имени Ургудак; ее отдали [в жены] сыну Сунджак-аки, Шади. Теперь Джебеш и ее сестра Кунджук – супруга государя ислама, – да продлит Аллах его царство! – суть дочери той Ургудак ⁵⁴⁵. Она имела другую дочь, по имени Улджэтай ⁵⁴⁶, [которая] была женой Менгу-Тимура.

Он имел от нее двух дочерей; одна вышеупомянутая Ара-Кутлуг. После Менгу-Тимура ее взял [в жены] его сын Анбарджи ⁵⁴⁷; от нее он имел дочь, по имени Кутуктай; ее высватал Араб, сын Самкура.

В Иране и Туране было и есть множество [людей] из числа эмиров ойратского племени, однако не известно, кто какой ветви, только они между собою знают свое происхождение. Из их числа был эмир Аргун-ака; однако за [его] происхождение [ему] не оказывали уважения. Рассказывают, что во времена Угедей-каана его отец в голодный год продал его за говяжью ляжку одному эмиру из племени [121] джалаиров, по имени Илукэ-Кадан. Этот эмир состоял в качестве воспитателя [атабек] при Угедей-каане. В то время как [Илукэ] определил одного из своих сыновей в кезик ⁵⁴⁸ ночной стражи Угедей-каана, он вместе с тем сыном отдал [туда] и Аргун-ака. Так как он был расторопным человеком, то постепенно становился большим и уважаемым человеком, пока не достиг правления и баскакства над страной Ирана. Его сыновья такие: Кирай-Мелик, Таряджи ⁵⁴⁹, Ноуруз, Лекзи, Хаджи, Йол-Кутлуг ⁵⁵⁰, Булдук ⁵⁵¹ и Ойратай ⁵⁵², а внуки его: Курак и много [других] кроме него. Также он имел много дочерей. Некоторых из них он дал [в жены] государям и эмирам. Его сыновья Ноуруз и Лекзи в качестве зятьев взяли девушек рода [Чингиз-хана]. Из племени ойрат также происходят Ил-Сукурчи и его сын Туган.

Токтай-беки во время, когда была последняя война, в которой он был убит, не воевал на дороге с войсками Чингиз-хана и покорился [ему]; [но] тот повел их на Токтай-беки, его разорили и умертвили. Все!

Племена: баргут, кори и тулас ⁵⁵³;

племя тумат также ответвилось от них

Эти племена близки друг с другом. Их называют баргутами вследствие того, что их стойбища и жилища [находятся] на той стороне |А 20а| реки Селенги, на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и которые называют Баргуджин-Токум ⁵⁵⁴.

В тех пределах сидело множество [других] племен: ойрат, булагачин, кэрэмучин ⁵⁵⁵ и другое племя, которое они называют хойин-урянка, – также было близко к этим границам; каждое в отдельности имело начальника и предводителя. Чингиз-хан покорил всех их, и подробности об их положении приведены в [этой] истории.

Из племени баргут в этом государстве [т.е. в Иране] был Джурджаган, атабек Аргун-хана; его женой [была] Булаган ⁵⁵⁶, а сыновьями: Таутай ⁵⁵⁷ и Буралги-Кукелташ. Сын Буралги, Саталмыш, был старшим и уважаемым эмиром во времена государя ислама, – да продлится его царство! – [он] взял [в жены] дочь Менгу-Тимура, Курд-фуджин, которая раньше была супругой султана Кермана Союргатмыша.

Сыновья Таутая: Кутлуг-Тимур, Эсэн-Тимур, Булас ⁵⁵⁸ и Хулкун, которые [ныне] состоят эмирами тысяч. Сын Кутлуг-Тимура, Тагай, который ныне взял за себя жену Саталмыша, Курд-фуджин; |S 44| дети: Тимур и Мухаммед. По той причине, что в давнее время из племени баргут высватывали мать Джэдай-нойона; дядья Джэдай-нойона [по отцу] убили его отца, так как он был сторонником Чингиз-хана, [122] хотели также умертвить [самого] Джэдая, который был тогда грудным младенцем, но его родственники и мать спрятали [его] среди своего племени, вырастили его и [впоследствии] передали [Чингиз-хану]; [это племя] до настоящего времени притязает на родство и дружбу и имеет всякого рода утвержденные [за ним] права.

У племени баргут также была и есть дружба с племенем элджигин; они притязают на родство и единство [с ними], несмотря на то, что они не от их кости и не от их ветви. По этой причине они берут [в жены] друг от друга девушек и дают [их].

У Арик-Бука была одна наложница; от нее родились Найра ⁵⁵⁹ и Бука; она была из племени тулас, которое [является] ветвью баргутов. Старшая жена Бартан-бахадура, по имени Сунигул-фуджин, мать [его] сыновей, тоже происходит из племени баргут ⁵⁶⁰. Все!

Племя тумат

Местопребывание этого племени было поблизости вышепоименованной [местности] Баргуджин-Токум. Оно также ответвилось [от] родственников и ветви баргутов. [Туматы] жили в пределах страны киргизов и были чрезвычайно воинственным племенем и войском. Их предводитель Тайтула-Сокар явился к Чингиз-хану, покорился и смирился [перед ним]. Когда Чингиз-хан был занят завоеванием областей Хитая и оставался там [в течение] шести-семи лет, то по возвращении он услыхал, что [племя] тумат вторично восстало. Чингиз-хан приказал отправиться [туда] Ная ⁵⁶¹-нойону из племени баарин; [но] сказали, что он болен. [Тогда] он послал Борагул-нойона.

Этот рассказ изложен [там, где говорится] о ветви племени [х]ушин, в средине повествования о Борагул-нойоне.

Вкратце [дело обстояло так]: они [монголы] дали большие сражения и покорили племя тумат. Однако на войне Борагул-нойон был убит. Так как туматы были злокозненным и недоброжелательным племенем, то [монголы] множество из них перебили.

Из эмиров этого племени не известен никто, кто был бы почтенным и знаменитым. Вот и все!

Племена булагачин и кэрэмучин

[Оба] они обитали в пределах [той же местности] Баргуджин-Токум и у самого края страны киргизов. Они близки друг к другу. В этом государстве [Иране] из них никто не известен; также никто из эмиров и не-эмиров этих племен не пользуется известностью и не знаменит.

Племена урасут, теленгут и куштеми ⁵⁶²

Эти племена подобны монголам; известно, что они хорошо знают монгольские лекарства и хорошо лечат монгольскими [способами]. Их [123] также называют лесным племенем, потому что они обитают по лесам |А 20б, S 45| в пределах страны киргизов и кэм-кэмджиутов ⁵⁶³.

Монголы из лесного племени многочисленны, и людей [посторонних] они [своим разнообразием] вводили в заблуждение, потому что всякое племя, у которого юрты были [расположены] по лесистым местам, называли лесным племенем. Таким образом, племя тайджиут было лесным вследствие того, что их стоянки были между страною монголов, киргизов и баргутов.

У этих племен [урасут, теленгут и куштеми] страна была расположена по ту сторону киргизов, [на расстоянии] около одного месяца пути.

Некоторые из братьев и дядьев Чингиз-хана относились к лесному племени, как [об этом] приведено в истории. Короче говоря, лесных племен – множество, потому что из одной [племенной] отрасли у одного брата юрт был вблизи леса, а у другого – на равнине; происшедшие же от них племена получили два имени.

Однако [существует] много различий между одним лесным племенем и другим, потому что от леса до леса бывает [расстояние] в месяц пути, в два месяца или в десять дней.

После того как киргизы выразили покорность, а [потом] восстали, Чингиз-хан послал к этим вышеупомянутым племенам своего сына Джочи-хана. Он прошел по льду через Селенгу и другие реки, которые замерзли, и захватил [область] киргизов.

Во время [этого] похода и возвращения он также захватил и те племена. Все!

Племя лесных урянкатов

Это племя не принадлежит к другим урянкатам: они получили это имя потому, что их юрты были в лесах. Они никогда не имели ни палаток, ни шатров; их одежда была из кожи животных; у них не было быков и баранов; вместо них они выращивали горных быков [и коров], горных баранов [и овец] и джейрана ⁵⁶⁴, который похож на горную овцу; они ловили ⁵⁶⁵ их [и приручали], доили молоко и ели. Они считали большим пороком пастьбу баранов до такой степени, что если отец или мать ругали дочь, то говорили: «мы отдадим тебя такому человеку, у которого тебе придется ходить за баранами!». [124] |А 21а| Она же до крайности огорчалась, так что от огорчения и скорби вешалась.

Во время перекочевок они грузили поклажу на горных быков и никогда не выходили из лесов. В местах, где они останавливались, они делали из коры березы и других деревьев немного навесов и лачуг и удовлетворялись этим. Когда они надрезывают березу, то из нее вытекает [сок], похожий на сладкое молоко; они его всегда пьют вместо воды. Мнение их таково, что не бывает лучше этой жизни и что нет никого блаженнее их.

Стих

Птица, которая понятия не имеет о чистой воде,
Целый год держит клюв в грязной воде.

Они думали так, что если люди обитают в городах, областях и равнинах, то они пребывают в тяжком мучении. Так как в их стране очень много гор и лесов, а снег выпадает в большом количестве, то зимой по снежному покрову они бьют массу дичи. Они делают особые доски, которые называют чанэ ⁵⁶⁶, и на них становятся; сделавши из ремня поводья, [прикрепляют их к передним концам досок], берут в руки палку и, [скользя] по снежному покрову, упираются той палкой в землю, подобно тому как гонят по воде судно. Они так гоняются на чанэ [лыжах] по степи и равнине, по спускам и подъемам, что настигают горного быка и других животных и убивают [их]. Рядом с теми чанэ, на которых сами находятся, они тащат привязанными другие [лыжи]; на них они складывают убитую дичь. Если [даже] наложат на них две-три тысячи манов [груза] ⁵⁶⁷, то потребуется небольшое усилие, чтобы с легкостью идти по снежному насту. Если же кто-либо будет несведущий и неопытный в этом деле, то, когда он побежит, ноги его разойдутся врозь и разорвутся, особенно на спусках |S 46| и при быстром разбеге. Обученный же человек бегает с великой легкостью. Никто сему не поверит, пока не увидит.

Молва [об этом] достигла благословленного слуха государя ислама, – да продлится его царство! – и он приказал привести группу лиц, которые [были из] той страны. Они сделали то как раз тем способом, который [только что] изложен. Он был доказан, и в нем не было ошибки. В настоящее время [государь] приказал вторично сделать [испытание].

Чанэ знают в большинстве областей Туркестана и Могулистана. Особенно же о них имеют понятие в областях Баргуджин-Токум, [у племен:] кори, киргиз, урасут, теленгут и тумат, потому что в этих областях [особенно] употребляют этот способ [передвижения].

Тот упомянутый народ твердо и непоколебимо [стоит] на том |А 21б| правиле и обычае и постоянно пребывает в лесах. Однако в [125] августейшую эпоху Чингиз-хана и его великого рода те пределы стали юртом других монгольских племен и они [урянкаты] смешались с другими монголами. В настоящее время юрт племени сулдус – в окрестностях тех лесов.

В этом государстве [т.е. в Иране] из тех племен никого нет, кто был бы известен. Однако во время Чингиз-хана из этого племени был эмир, по имени Удачи, из [числа] эмиров тысяч левого крыла. Впоследствии его вместе с его тысячей назначили охранять великий гурук ⁵⁶⁸ Чингиз-хана, который [находится] в местности Буркан-Калдун ⁵⁶⁹. Они [поэтому] никогда не ходят в ханскую страну. Тулуй-хан и его род, Кубилай-каан, Менгу-каан и их роды – все погребены в том гуруке. У других родов Чингиз-хана гуруки находятся в другом месте. Вот и все!

Племя куркан

Ранее этого, [а именно] в то время, как у Чингиз-хана была война с племенем тайджиут и он собирал войска, это племя присоединилось к Чингиз-хану. Повествование о них приведено в [настоящей] истории. Однако не известно, чтобы в то время и в настоящее из этого племени был какой-нибудь старший эмир.

Племя сакаит ⁵⁷⁰

В то время, когда у Чингиз-хана были усобица и распря с племенами тайджиутов, это племя присоединилось к Чингиз-хану, и [тем] прибавилось его войско. Повествование о них приведено в каждой летописи. Однако из этого племени ни в то время, ни ныне никто не известен, кто был бы знаменит и уважаем. Аллах всевышний да окажет [мне] защиту и помощь! [126]