ФРАНЧЕСКО ГВИЧЧАРДИНИ

ИСТОРИЯ ИТАЛИИ

STORIA D'ITALIA

Шарль VIII из Сиены, свободной в управлении, но волнуемой рознью отмежей, направляется в сторону Рима. Страхи сената Венеции и герцога Милана из-за значительных успехов Шарля. Нерешительность первосвещенника в то время, пока французское войско приближается к Риму. Соглашения между родом Орсини и королём Франции. Вступление Шарля в Рим. Соглашения между первосвященником и Шарлем и примирение их.

Сиена, город многолюдный, с плодородными землями, уже долгое время удерживавший в Тоскане первое после флорентийцев место по могуществу, управлялась самочинно, но образом таковым, что знала свободу скорее на словах, нежели на деле, ибо, разобщённая на отмежи или сословия горожан, прозываемые меж ними порядками (ordini), она повиновалась той стороне, коя в зависимости от обстоятельств времени или благосклонности иноземных властедержцев пребывала могущественней остальных; в то время перевес там был на стороне порядка Монтэ дэй Новэ (Monte dei Nove). Задержавшись в Сиене лишь на несколько дней, и оставив там людей для охраны, ибо город сей был подозрителен ему тем, что с давних времён питает склонность к подчинению Империи, он направился дорогой в Рим - с каждым днём всё более дерзкий от успехов, кои значительно превосходили те надежды, что когда-либо питали, и исполненный решимости (ибо погода была гораздо более ясной и безмятежной, нежели допускала та пора) без перерыва длить сие благоденствие, грозный не только явным врагам, но и тем, кто либо уже примкнул к нему, либо дотоле не навлёк на себя его недовольство. Поскольку и венецианцы, и герцог Милана, устрашённые таковым успехом, пребывали в сомнении (главным образом из-за удержанных у флорентийцев крепостей и оставленной в Сиене страже), что помыслы его ограничиваются обретением Неаполя, то оные, дабы упредить общую опасность, начали вести переговоры об учинении меж собою нового союза, и они скорее заключили бы оный, обнаружь дела в Риме то сопротивление, что ожидалось многими.

Ведь дабы помешать дальнейшему продвижению короля герцог Калабрии, с коим возле Рима уже объединились люди первосвященника и Вирджиньо Орсини вместе с остатком войска арагонцев, вознамерился остановиться в Витербо, влекомый туда, помимо множества причин, выгодностью сего места, окружённого землями Церковного государства и соседнего владениям Орсини. Но поскольку набеги, совершавшиеся Колонна за Тибр, а равно и те препятствия, что посредством Остии чинились в отношении продовольствия, по обыкновению привозившегося в Рим морем, сеяли смущение уже по всем римским землям, то Фердинандо не осмелился далее оставаться в Витербо, питая помимо сего недоверие к первосвященнику, ибо оный с тех пор, как узнал о перемене Пьеро де Медичи, начал обращать слух свой к просьбам французов, для обсуждения коих кардинал Асканьо ездил тогда к первосвященнику в Рим, однако ради обеспечения безопасности оного сперва кардинал Валенсийский отправился в Марино, город Колонна; и хотя Асканьо возвратился, ничего не заключив, ибо в душе Алессандро недоверие к намерениям Шарля и страх перед его силой сражались друг с другом, тем не менее, когда король отбыл из Флоренции, римский первосвященник вновь возвратился к переговорам, для чего отправил епископов Конкордьи и Тэрни и наставника (maestro) Грациано, своего исповедника, коим было поручено предложить соглашение от его имени и от имени короля Неаполя совместно. Однако иным было намерение Шарля, ибо оный пришёл к решению вести переговоры с одним лишь первосвященником; посему он отправил к последнему ... его светлость Луи дё ля Трэмуаля и ... Ганэ, председателя парламента ..., и для той же цели отправились туда кардинал Асканьо и Просперо Колонна; едва последние прибыли, Алессандро, изменив решению, каковой бы ни была причина, внезапно впустил в Рим герцога Калабрии вместе со всем войском и приказал задержать Асканьо и Просперо и остражить в Адрианову громаду (Mole d’Adriano), некогда прозывавшуюся замком Крешенцо, а сегодня - замком Сан Анджело, требуя от них возвращения Остии; в таковой суматохе арагонскими людьми были пленены и французские послы, но первосвященник немедля повелел освободить их, а несколько дней спустя учинил то же самое и в отношении Асканьо и Просперо, принудив, однако же, оных без промедления покинуть Рим.

Затем Алессандро отрядил к королю, остановившемуся в Нэпи, кардинала Федериго Сансеверино, начиная вести переговоры только о своих делах, и, однако же, исполненный двуличия в душе, ибо он то решал остановиться на обороне Рима, и посему, дабы укрепить оный, разрешал, чтобы Фердинандо и военачальники позаботились о местах наиболее слабых, то, представляя себе, что будет трудно выдержать осаду из-за того, что шедшее морем продовольствие задерживалось теми, кто находился в Остии, а равно и из-за бесчисленного количества иноземцев, исполненных различных устремлений, и розни отмежей среди римлян, склонялся к отъезду из Рима, и отчего ранее уже изъявил желание, чтобы в соборе кардиналов каждый взял на себя письменное обязательство, собственноручно подписанное, последовать за ним, то, устрашённый затруднениями и неизбежными опасностями сих двух решений, обращал помыслы свои к заключению соглашения. В то время, пока первосвященник пребывал в таковой нерешительности, французы опустошали всю страну по сю сторону Тибра, занимая то один город, то другой, поскольку не находилось более никакого места, что воспротивилось бы, никого, кто не уступил бы их напору, ибо примеру остальных следовали даже те, у кого имелись наивесомейшие причины воспротивиться, включая и Вирджиньо Орсини, главного военачальника королевского войска, великого коннетабля Неаполитанского королевства, связанного очень тесными родственными узами с Альфонсо, ибо Джану Джордано Орсини, сыну его, была супругой внебрачница Фердинандо, почившего короля, и кой прежде получил от оных владения в королевстве и столькие милости. Забыв обо всех сих вещах, а равно и о том, что прежде в его выгоде обрели первоисточник бедствия Арагонского дома, он к изумлению французов, не привычных к сим тонким отличиям итальянских наёмников, согласился с тем, чтобы сыновья, хоть особа его и оставалась на жаловании короля Неаполя, вступили в переговоры с королем Франции, обязуясь предоставить тому приют, продовольствие и проход через те земли, коими он обладал в Церковном государстве, а также передать Кампаньяно и некоторые другие города в руки кардинала Гуркского, кой пообещал бы вернуть их, едва французское войско покинет римские земли, и тем же самым образом совместно заключили договор граф Питильяно и прочие из рода Орсини. Как только таковое соглашение было учинёно, Шарль отбыл из Нэпи в Браччано, главный город Вирджиньо, и отправил в Остию его светлость Луи дё Линьи и его светлость Ива д'Алегра с пятью сотнями копий и двумя тысячами швейцарцев, дабы оные, перейдя Тибр и примкнув к Колонна, совершавшими набеги повсюду, попытались войти в Рим; последние льстились так или иначе преуспеть в сём посредством римлян из отмежей своих, при всём том, что ставшие неблагоприятными времена умножили трудности.

Уже и Чивитавеккья, и Корнэтто, и почти все земли Рима были приведены к покорности французам; уже весь двор, уже весь народ в величайшем возмущении и страхе пылко взывали к миру, однако римского первосвященника, доведённого до опаснейшей крайности и постоянно видевшего недостаток опор в деле своей обороны, сдерживало не что иное, как память о том, что он, оказавшись одним из тех первых, кто подстрекал короля к неаполитанскому предприятию, впоследствии принялся влиянием своим, советами и оружием чинить тому упорное сопротивление, без того чтобы был дан для сего какой-либо повод, отчего первосвященник справедливо опасался, как бы король не отплатил ему тем же вероломством. Лицезрение подле короля, и при немалом доверии, кардинала Сан Пьетро ин Винколи и многих иных кардиналов, врагов своих, усиливало страх; убеждения оных, звание христианнейшего короля вкупе с закрепившейся за сим народом славой ревнителей веры, а равно и ожидания, кои всегда больше, от тех, о ком знают лишь понаслышке, заставляли Алессандро опасаться, как бы король не обратил помыслы свои к переустройству, как то уже начинали разглашать, дел Церкви - мысль для него наиужаснейшая, ибо помнил, при каком бесчестье ранее достиг первосвященства и как неизменно отправлял оное в нравах и кознях, не отличавшихся от столь омерзительного почина. Сие подозрение оказалось ослаблено стараниями и убедительными посулами со стороны короля, кой, превыше всего желая ускорить отправление в Неаполитанское королевство, и посему не переставая трудиться над тем, чтобы устранить любые виды препятствий со стороны первосвященника, отправил к последнему новых послов - сенешаля Бокера, маршала Ги и того же самого председателя Ганэ, кои обратились с ходатайством разрешить королю вступить в Рим, стараясь убедить Алессандро в том, что вмешательство в дела, власти первосвященника принадлежащие, намерением короля не является, и оный просит его исключительно о том, чего требует безопасность дальнейшего продвижения, и утверждая, что сие королю превыше всего желанно (не потому, что не в его власти войти туда силой, но по причине того, что оный окажется вынужден пренебречь тем уважением, кое дотоле предки его неизменно питали к римским первосвященникам), и что едва король вступит в Рим, как стоящие меж ними разногласия обратятся искреннейшей расположенностью и союзом. Жёстким казалось первосвященнику условие лишить себя помощи союзников и сначала полностью отдаться на милость врага, приняв того в Риме, а лишь затем решать с оным дела свои; однако в конце концов, полагая, что из всех опасностей сия является наименьшей, он, уступив сим просьбам, повелел герцогу Калабрии вместе с войском покинуть Рим, но прежде добившись от Шарля охранной грамоты для оного, дабы тот мог беспрепятственно пересечь Церковное государство. Однако Фердинандо благородно отказался от оной и вышел из Рима через врата Сан Себастьяно в последний день года 1494, в тот самый час, когда через врата Санта Марья дель пополо туда входил вместе с французским войском король: в доспехах, с копьём у бедра - так, как он вступил ранее во Флоренцию; и в то же самое время римский первосвященник, исполненный невероятного страха и тревоги, удалился в замок Сан Анджело, сопровождаемый из всех кардиналов лишь Баттистой Орсини и Оливьеро Караффой, неаполитанцем.

Однако Винколи, Асканьо, кардиналы Колонна и Савелло и многие другие не переставали ходатайствовать королю об удалении с сего престола первосвященника, кой исполнен таковыми пороками и ненавистен всему миру, и об избрании на место его иного, указывая ему на то, что освобождение Церкви Христовой от тирании преступного первосвященника принесёт имени его не менее славы, нежели та, что некогда стяжали себе Пипин и Карл Великий, предки его, за избавление святых первосвященников от преследований тех, кто их неправедно притеснял. Напоминали ему, что сие решение столь же необходимо безопасности, сколь славе - желанно, ибо как же можно довериться обещаниям Алессандро, человека от природы исполненного обмана, неутолимого в алчности, бесстыднейшего во всех своих деяниях и, как ранее явил опыт, препылкого в ненависти к имени французскому, и разве не одни лишь необходимость и страх понуждают его сегодня к примирению с французами? Убеждения оных, присовокуплённые к отказу первосвященника - при тех условиях, что обсуждались на переговорах, - уступить королю замок Сан Анджело как залог своим возможным пред ним обязательствам, привели к тому, что дважды вывозили огнестрельный наряд из дворца Сан Марко, где проживал король, дабы установить оный вокруг сего замка. Однако и король от природы не имел склонности посягать на особу первосвященника, и в совете его, наиболее близком, обладали властью те люди, благосклонность коих Алессандро уже достал себе подарками и посулами. Посему пришли в конце концов к соглашению: что между первосвященником и королём установится вечная дружба, а равно и союз с целью общей обороны; что королю, ради его безопасности, будут переданы твердыни Чивитавеккьи, Террачины и Сполетто, дабы удерживать оные до обретения Неаполитанского королевства (хотя в дальнейшем последняя передана ему не была); первосвященник никоим образом не станет обнаруживать злопамятство ни к кардиналам, ни к подчинённым Церкви владетелям, кои прежде последовали за стороной короля; первосвященник пожалует Шарлю Неаполитанское королевство; уступит ему Джема, оттоманца, брата Баязета, кой после смерти Мехмеда, их общего отца, будучи преследуем Баязетом (в согласии с жестоким обычаем оттоманов, кои утверждают наследование правления кровью братьев и ближайших родственников), укрылся на Родосе, откуда был привезён во Францию и в конце концов передан в руки первосвященнику Инноченто, отчего Баязет, используя алчность наместника Христова орудием для поддержания мира в империи, враждебной вере христианской, каждый год под видом расходов, что делались на кормление и охрану брата его, выплачивал римским первосвященникам сорок тысяч дукатов, дабы меньше склонности было у них освободить, либо уступить оного другим государям, ему противным. Шарль выступил с ходатайством располагать оным, дабы его посредством облегчить себе поход против турок, кой он, напыщенный от пустой лести людей своих, намеревался начать, когда одолеет арагонцев. А поскольку последние сорок тысяч дукатов, посланные турком, ранее были захвачены в Сенигаллье префектом Рима, то первосвященник простит тому и вину, и возмещение оных. К сим статьям было присовокуплено, что кардинал Валенсийский в течение трех месяцев будет сопровождать короля как первосвященнический посол, но на самом деле в качестве заложника отцовским обещаниям. Когда сие соглашение было утверждено, Алессандро возвратился во дворец первосвященников в Ватикан; затем с пышностью и обрядами, обычными для встречи великих королей, он принял Шарля в соборе Святого Петра, кой, согласно древнему обычаю, облобызал, коленопреклонённый, стопы первосвященника, после чего ему было позволено поцеловать тому лицо; в другой день король принял участие в первосвященническом богослужении, восседая после первого кардинала-епископа, и, следуя старинному обряду, подал отправлявшему богослужение первосвященнику воду для омовения рук. Алессандро, желая сохранить потомкам память о сих торжествах, повелел живописать оные в галерее замка Сан Анджело. Более по собственному настоянию он объявил кардиналами епископа Сен-Мало и епископа Лё-Мана, из Люксембуржского дома, и не упустил ни одной возможности проявить искренность своего с ним примирения и приверженность к оному.

Текст переведен по изданию: Francesco Guicciardini. Storia d'Italia. Torino. 1971

© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© перевод с ит. - Никитин Ю. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001