СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

УТОЧНЕНИЯ К ПЕРЕВОДУ «ЗАПИСКИ» ИБН ФАДЛАНА

Уникальность сведений Ибн Фадлана о Восточной Европе начала X в. побуждает историков вновь и вновь обращаться к его «Записке», надеясь извлечь из нее какую-то новую информацию. Однако большинству из них приходится полагаться на перевод, а любой перевод, особенно с арабского, всегда несколько ограничивает возможности истолкования источника или, что хуже, позволяет видеть то, чего в нем нет.

Перевод А. П. Ковалевского, который здесь имеется в виду ¹, ставший делом почти всей его жизни, выдержал испытание временем; с момента второго издания прошло более 40 лет, но никто не предъявлял к нему претензий и никто не был введен в заблуждение. Тем не менее свежий просмотр текста показывает, что некоторые важные детали его были неверно поняты, а, кроме того, во многих случаях необходима стилистическая правка.

Говорить о новом переводе, пока не обнаружились какие-то новые фрагменты «Записки» или не замеченные ранее цитаты из нее, вряд ли имеет смысл, но опубликовать подобные уточнения и дополнения к комментариям, несомненно, полезно. Именно это является целью предлагаемых заметок. Исправления и уточнения перечисляются по ходу текста с указанием страницы перевода 1956 г., листа и строк оригинала.

Сначала два общих замечания. А. П. Ковалевский всюду переводит этноним сакалиба, саклаби как «славяне», «славянин», ставя его в кавычки, чтобы подчеркнуть необычность словоупотребления, хотя сам отмечает в примечании 9 (с. 159), что имеются в виду все жители лесной полосы Восточной Европы. Вероятно, было бы корректнее всюду оставлять этот термин без перевода, с тем же разъяснением в комментарии.

Второй термин, который также целесообразнее оставлять без перевода, вместо того чтобы передавать русским «отрок», — термин гулям. Во-первых, отроки как члены дружины были свободными, а гулямы — рабами или вольноотпущенниками, во-вторых, отроки были младшими дружинниками, а гулямы нередко становились даже полководцами. [55]

Перейдем теперь к частным замечаниям.

С. 121, л. 197а, стк. 2: «...кто наставил бы его в вере...». Слово *** точнее перевести «религия», так как понятию «вера» соответствует ***.

С. 121, л. 197а, стк. 3: «...чтобы он установил над ней от его [халифа] имени хутбу...». Хутба, или молитва во здравие государя, как признание его сюзеренитета, произносится «за него» или «для него» от имени вассала. К тому же лучше *** перевести буквально «молитву за него», пояснив в примечании, что имеется в виду хутба, вводить же в перевод арабский термин, которого нет в оригинале, — некорректно.

С. 121, л. 197а, стк. 13: «Потом мы отправились стремительно, не сворачивая никуда...» (***). В примеч. 43 приведено более верное словарное значение: «не обращая ни на что внимания». Из Даскары в Хулван шла почтовая магистраль, с которой незачем было сворачивать. Следует перевести: «Затем мы стремительно ехали, не задерживаясь, пока не приехали в Хулван».

С. 122, л. 1976, стк. 4: «Он прежде всего озаботился достать для нас жилье» (***). Выражение «достать», которое стало означать «добыть что-то дефицитное», неприменимо к всемогущему вазиру. Следует перевести: «Он распорядился предоставить нам дом».

С. 122, л. 1976, стк. 9: «...письмо к его соправителю» (***). Хорезмшах Мухаммад б. Ирак был не соправителем, а вассалом (хотя и мало зависимым) Саманидов. Слово сахиб трудно для перевода из-за его многозначности; вероятно, лучше всего перевести «к его правителю в Хорезме».

С. 122, л. 198а, стк. 1. Слово мухур, т.е. «свадебные дары», переведено как «калымы», хотя переводчик сам пояснил в примеч. 85, что это разные понятия.

С. 123, л. 198а, стк. 4-5: «...предостерегавших меня от [неожиданного] прихода зимы (***) «Предостерегать от» значит удерживать от какого-то действия, здесь следует переводить «предупреждавших меня о скором наступлении зимы». Или даже «...пугавших меня скорым наступлением зимы».

С. 123, л. 198а, стк. 10-11. Слово ***, как и многие другие слова той же формы, означает не только производство какого-то товара, но и торговлю им. В данном случае Текин, совершенно очевидно, не кузнец, а торговец скобяными изделиями.

С. 123, л. 198а, стк. 19: «Их менялы продают игральные кости, волчки и дирхемы» (***). Второе слово необычно по форме, и переводить его приходится гипотетически. Сначала А. П. Ковалевский переводил его как «чернильницы», а потом, понимая «игральные кости» как детские игрушки (с. 172, примеч. 111), выбрал перевод «волчки». Формально против этого возражений нет, но *** не детские игрушки, а кости для игры на деньги, поэтому и непонятное слово скорее всего должно означать принадлежность какой-то игры для взрослых.

С. 124, л. 199а, стк. 1: «Я видел, как цистерны там покрывали шубами из шкур овец, чтобы они не трескались». *** мн. От *** на самом деле [56] значит «яма», «колодец», но Дози дает также значение «vase, qui sert a puiser de l’eau» ². Это — синоним очень сходного по написанию слова *** «большой сосуд для воды». Такие сосуды для хранения воды, зерна и других сыпучих веществ называются в Средней Азии хум. Совершенно очевидно, что Ибн Фадлан говорит именно о таких глиняных сосудах с водой, которые укутывают, чтобы вода не замерзла и они не треснули.

С. 125, л. 199а, стк. 17: «Снаряжение каравана было хорошо налажено» (***). Следует: «Караван был подготовлен».

С. 126, л. 1996, стк. 2. «...не сворачивая ни перед чем» — то же замечание, что и к с. 121, л. 197а, стк. 13.

С. 126, л. 200а, стк. 9-10: «Они сужают промежуток между ветками и пускают оба дерева, и находящийся при выпрямлении их разрывается» (***). Следует: «Они соединяют несколько ветвей двух деревьев, потом привязывают его к этим ветвям и отпускают оба этих дерева, и разрывается он при их выпрямлении».

С. 127, л. 2006, стк. 9: «Когда же он возвращается с дороги, куда направлялся...» (***). Точнее: «Когда он возвращается оттуда, куда направлялся».

С. 127, л. 2006, стк. 13-14: «... Без лишнего зернышка» (***).

В данном случае хабба — определенный монетный вес — 1/48 дирхема, и переводить следует: «ни на хаббу больше».

С. 128, л. 2016, стк. 8: «...и накладут над ним нечто вроде купола». Следует: «И сделают над ним...».

С. 128, л. 2016, стк. 15: «...и при этих обстоятельствах» (***) Следует: «И тогда» или «и в этом случае».

С. 129, л. 202а, стк. 18: «...я увидел, что несется летящий гусь...» (***). Следует: «вдруг мимо пролетела гусыня».

С. 130, л. 2026, стк. 11: «...и поместили их в их пустоту, так что они [мешки] растянулись» (***). Следует: «и поставили их внутрь мешков, чтобы они растянулись».

С. 130, л. 2026, стк. 13: «...и кладут их как весла» (***). Лучше: «и используют их как весла».

С. 136, л. 2066, стк. 10: «Если же он предложит отряду [войска] [совершить] набег на одну из стран и он награбит, то он [царь] имеет долю вместе с ними» (***). Следует: «А когда он отправляет отряд в набег на какую-то страну и тот захватывает добычу, то ему полагается доля вместе с ними».

С. 136, л. 2066, стк. 10-11: «Каждому, кто у себя устраивает свадьбу или званый пир, необходимо сделать отчисление царю, в зависимости от размера пиршества, — [дать] сахрадж медового набиза...» (***). [57] Следует: «И каждый, кто устраивает свадьбу или званый пир, должен дать царю дар со стола ³ в соответствии с размером угощения и сахрадж медового набиза...».

С. 136, л. 2066, стк. 12-13: «...а у них нет помещений, в которых они складывали бы свою пишу, то, право же, выкапывают в земле ямы и складывают в них пищу». Употребленное дважды слово *** значит также «пшеница», и поскольку в предыдущей фразе шла речь о пшенице, то и здесь его следует переводить так же: «...у них нет мест, куда бы они складывали пшеницу, то они выкапывают в земле ямы и складывают в них пшеницу».

С. 138, л. 2076, стк. 8: «...заколотят для него четыре сошника...» В тексте ***, и А. П. Ковалевский вынужден был дать большой комментарий, чтобы обосновать такой перевод (С. 216. Примеч. 552). Гораздо проще предположить, что при переписке опушены точки над шином, и читать *** т.е. «колья», тогда и картина казни станет понятнее.

С. 138, л. 208а, стк. 3-4: «На этой реке [находится] место рынка, который бывает бойким во всякий [благоприятный] момент» ***. Необычное выражение, вероятно, следует понимать как «каждое половодье». Во всяком случае, *** не означает «благоприятный момент».

С. 140. Чисто стилистическая правка: «...очертят вокруг него линию и откладут...» — следует все-таки: «отложат».

С. 140, л. 209а, стк. 17-18: «...появляются рабы, [неся] с собой сплетенные кожи» ***. в данном случае означает не «кожи», а «бичи», и следует переводить: «появляются рабы с плетеными кожаными бичами», тем более что далее эти бичи названы *** «плети».

С. 141, л. 2096, стк. 14: «...чтобы он построил крепость на [доставленные] от него деньги, которым нет числа». Выражение *** означает прямо противоположное — «немногочисленный». Следует перевести: «чтобы он построил крепость на эти незначительные деньги».

С. 141, л. 210а, стк. 1: «...мечи их плоские» (***) Сана‘ — «искусно сделанный», «искусной работы», а не «плоский».

С. 141, л. 210а, стк. 3: «А что касается их женщин, то на [каждой], их груди прикреплена коробочка» (***). Следует: «А у каждой их женщины на груди прикреплена коробочка...».

С. 141, л. 210а, стк. 5-8: «На шее у них мониста из золота и серебра, так что если человек владеет десятью тысячами серебряных дирхемов, то он справляет своей жене один [ряд] монист...». Словом «монисто» А. П. Ковалевский переводит арабское *** — «ожерелье», специально оговаривая, что это монисто из монет (С. 239, примеч. 696). Чтобы избежать излишней определенности, целесообразно переводить это слово нейтральным «ожерелье», что подходит и для обруча-гривны и для ожерелья [58] из монет, хотя последнее не вытекает из текста. Это место лучше перевести так: «А на шее у них — ожерелья из золота и серебра, потому что, когда мужчина владеет десятью тысячами серебряных дирхемов, то у его жены — одно ожерелье, а если двадцатью тысячами, то два ожерелья...».

С. 141, л. 210а, стк. 8: «Самым великолепным украшением [считаются] у них [русов] зеленые бусы из той керамики, что бывает на кораблях» (***). Эта непонятная фраза легко расшифровывается, если читать не суфун (корабли), а сафан, что значит, согласно ал-Мунджиду ⁴, «кожа ската, которую употребляют на рукоятках меча». Мечи с рукоятками, обтянутыми кожей ската с бугорками, похожими на бусины, хорошо известны специалистам.

С. 146. «Он входит к нему не иначе, как босым, держа в своей руке дрова». Употребленное здесь слово *** означает любой древесный материал, служащий топливом, вплоть до сухих стеблей растений, хотя А. П. Ковалевский в примечании 906 подчеркивает: *** настоящие дрова, а не хворост». Трудно себе представить хакан-бека, держащего перед хаканом в одной руке горящие «настоящие дрова». Несомненно, речь идет о сухих стеблях растений, дым от которых должен предохранять хакана от злых духов. Обряды такого рода встречаются у многих народов.

Несомненно, что при новом переводе «Записки» комментарии к нему будут написаны заново, но пока новый перевод не предвидится, имеет смысл предложить несколько уточнений к комментариям А. П. Ковалевского.

Так, примечания 64 и 65 совершенно излишни, поскольку Ибн Фадлан не упоминает ни стену Бухары, ни стену вокруг оазиса, которую А. П. Ковалевский ошибочно принимает за стену, окружающую пригороды Бухары (с. 168). Также не нужно и обширное пояснение к термину хан (с. 169-170, примеч. 82а).

В примеч. 263 говорится: «Как мы видим, сыновья дяди входили в понятие домочадцы», однако «сын дяди» по-арабски не обязательно племянник, а родственник вообще и порой даже употребляется как вежливое обращение «брат мой» без реального родства.

В примеч. 408 утверждается, что лицо, которое царь булгар назвал устаз, — халиф «как религиозный учитель» (с. 199). Это совершенно неверно, так как подобное обращение могло относиться либо к военачальнику из гулямов (скорее даже оскопленному), либо к высокому чиновному лицу. В данном случае скорее всего подразумевается Назир ⁵. [59]

А. П. Ковалевский уделяет много места истолкованию рассказа Ибн фадлана о неизвестном ему лесном животном (с. 139-140, л. 2086, стк. 19 — л. 209а, стк. 1-5; с. 227, примеч. 627 и с. 61-67) и приходит к заключению, что «его рассказ напоминает рассказы различных арабоязычных авторов о носороге юго-восточной Азии», и далее: «Надо полагать, что северные жители, собиратели и продавцы мамонтовой кости, рассказывали о свирепых качествах животного и об опасности охотиться на него, чтобы отпугнуть приезжих торговцев и воспрепятствовать им самим заниматься добычей хуту».

Между тем это таинственное животное не что иное, как самый обычный лось: 1) он меньше верблюда, но больше быка; 2) голова похожа на голову верблюда (действительно горбоносая морда лося отдаленно напоминает морду верблюда); 3) «хвост его — хвост быка»; 4) тело как у мула; 5) копыта как у быка. Единственно, что кажется совершенно несовпадающим: «У него посреди головы один толстый круглый рог. По мере того как он возвышается [приближается к кончику], он становится все тоньше, пока не сделается подобным наконечнику копья». Это описание так же совершенно точно передает форму лосиных рогов — одно толстое основание и утончающиеся отростки. Ибн Фадлан просто не понял из рассказа булгар, да еще в изложении переводчика, что рог этого животного разветвляется.

Поверив в то, что животное легендарно и связано с находками бивней мамонтов, А. П. Ковалевский вынужден перевести *** не «блюда», а «миски», так как «трудно сделать большое плоское блюдо из вогнутого черепа ископаемого животного» (с. 227, примеч. 625), хотя в тексте определенно говорится, что эти блюда сделаны «из основания рога».

А. П. Ковалевский уделил значительное место выявлению личностей главных действующих лиц посольства. Им использованы все основные источники и сведения, относящиеся к лицам со сходными именами. Добавить что-то существенное трудно, но некоторые детали полезно рассмотреть заново.

Найти какие-то упоминания Ахмада (или Мухаммада) ибн Фадлана не удается, видимо, он, несмотря на связанные с поручением знания в области религиозной обрядности, не был такой фигурой в мире мусульманской учености, чтобы попасть в биографические словари.

Но к характеристике главного инициатора отправки посольства, Назира ал-Харами, можно добавить несколько дополнительных черт. А. П. Ковалевский отметил, что это лицо было назначено на пост распорядителем внутренних покоев дворца в 911 г.; и. назвал его третьим по значению лицом в государстве (с. 161, примеч. 21). Сама должность в источниках не [60] характеризуется, нисба ал-Харами или ал-Хурами, как отпасовывают некоторые издатели ⁶, действительно связана со службой в личных покоях (отнюдь не в смысле главного евнуха в гареме), — судить о функциях этих высших служителей можно только по упоминаниям у историков действий двух лиц: названного выше Назира и особенно его предшественника Сафи ал-Хурами, который был доверенным лицом халифов ал-Муктафи и ал-Муктадира и которому поручали аресты и даже казнь влиятельных людей. Сафи оставил после себя значительное богатство (кроме богатого дома — 100 000 динаров), которое он завещал своему гуляму ⁷, из чего можно заключить, что Сафи не имел семьи и был, скорее всего, евнухом.

О Назире известно намного меньше. Кроме сообщения о назначении мы знаем, что в 912 г. ему было поручено арестовать вазира Ибн ал-Фурата ⁸. К этому можно добавить, что он, скорее всего, был тюрком, чем объясняется его интерес к тюркскому Северу и то, что он написал булгарскому царю письмо от себя, хотя посольство везло письма от халифа и вазира.

Главу посольства, Сусана (точнее Саусана) ар-Расси, мавлу Назира, А. П. Ковалевский отождествляет с носившим то же имя евнухом ал-Хусайна б. ал-Джассаса, богатейшего ювелира Багдада ⁹. Этот Саусан донес в 907 г. на своего господина, что в его доме скрывается Ибн ал-Му‘тазз ¹⁰. По его мнению, доносчик был приближен ко двору, стал мавлей Назира и принял нисбу ар-Расси (с. 20). Принятие нисбы, которая никак не связана с именем патрона, — явление необычное, вероятнее предположить, что она была первоначальной. К тому же, как замечает А. П. Ковалевский, Саусан ар-Расси был женат (упоминается его свояк) (с. 20, сноска 1), а Саусан ад-Джассаси был евнухом ¹¹. Можно еще добавить, что, судя по имени («Лилия»), Саусан был чернокожим, так как в ту пору в моде было давать чернокожим рабам имена, контрастные цвету кожи.

Третий член посольства, Барыс ас-Саклаби, был, как уже установил А. П. Ковалевский, тюрком, и его имя значило «барс». Отождествить его не удается, хотя в первой трети X в. известно несколько гулямов с таким именем.

Первым из них был хаджиб Исма‘ила Самани, назначенный им наместником Джурджана. После смерти Исма‘ила Барис с отрядом из 4000 всадников и с 80 вьюками денег явился в 907 г. в Багдад на службу к [61] халифу вскоре после мятежа Ибн ал-Му‘тазза. Юный ал-Муктадир был обрадован появлением такого сильного сторонника и назначил Бариса наместником Мосула, но соперники подкупили его слугу, и тот вскоре отравил его и завладел его богатствами ¹².

В 921 г., тогда же, когда отправлялось посольство, упоминается еще один гулям по имени Барис, но и он не мог быть спутником Ибн Фадлана, так как в том же году был убит за мятеж ¹³. Это имя было явно популярно среди тюрок: в 950-51 г. упоминается Барис, хаджиб Рукн ад-даули ¹⁴, а в 1037 г. — хаджиб Джалал ад-даули Барис-Туган ¹⁵. А. П. Ковалевский предполагал, что Барис был уроженцем Булгарии (с. 20), в дополнение к его аргументам можно добавить еще один. Ибн ал-А‘сам ал-Куфи называет сына хакана, разгромившего в 111/730 г. в Арране ал-Джарраха б. Абдаллаха, ***, что явно передает имя *** ¹⁶ .

Если вспомнить, что это имя было распространено и среди болгар, переселившихся на Балканы, то мы получаем две крайние точки распространения этого имени: Северный Кавказ и Нижнее Поволжье, с одной стороны, и Балканы — с другой, что соответствует ареалу распространения хазарско-булгарских племен.

А. П. Ковалевский, отметив этимологию этого имени и вспомнив имя болгарского царя, принявшего крещение, почему-то высказывался предположительно: «Можно предполагать, что это имя Барыс тождественно с именем южно-болгарского царя Бориса, принявшего крещение около 864 года, от которого пошли соответствующие христианские имена у славян. Славянская форма Борис вполне закономерно происходила бы от Барыс» (с. 164, примеч. 34). Сомневаться в их тождестве не приходится, но с утверждением о происхождении русского имени Борис от болгарского царя согласиться нельзя. Болгарский царь при крещении принял имя Михаил, имя же Барис осталось для «внутреннего употребления». Оно, как сугубо национальное, сохранялось и позже, после крещения болгар. Именно так называла своего сына болгарка, жена Владимира Мономаха, хотя при крещении он был наречен Романом. Только после канонизации Бориса как мученика имя Борис попало в русские святцы и получило распространение ¹⁷. Парадоксально, конечно, что церковь игнорировала христианское имя Бориса.

Арабское написание этого имени с первым долгим гласным и подразумевающимся вторым кратким гласным отнюдь не означает, что в тюркской среде оно произносилось с двумя гласными, а не Барс. [62]

Еще несколько замечаний по поводу трактовки содержания «Записки». А. П. Ковалевский расценивает рассказ Ибн Фадлана о некоем великане лишь как отражение легенды о северных великанах, живущих в неведомых северных краях. На первый взгляд это так и есть. Рост великана в 12 локтей (6 м) совершенно фантастический, вся ситуация кажется малоправдоподобной. Но обратимся к рассказу другого очевидца, довольно долго пробывшего в Булгаре, ал-Гарнати: «А я видел в Булгаре в 530 г. [1135-36] высокого человека из потомков адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Данки». Рост в семь локтей (3,5 м) явно неправдоподобен, но дальше ал-Гарнати дает масштаб для оценки роста великана: «Он был добрым, скромным, когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной, хотя моя голова не доставала ему до пояса» ¹⁸. Пояс у человека ростом в 3,5 м должен был находиться на высоте примерно 2-2,1 м, совершенно очевидно, что рост ал-Гарнати был меньше. Если же исходить из того, что он достигал 1,7 м, а сопоставления высот обычно производятся на уровне глаз, то окажется, что пояс великана находился примерно на высоте 1,5 м, а весь рост — не более 2,5 м, что вполне возможно. Любопытно, что сестра этого человека была также очень высокого роста.

Весьма вероятно, что великан, упоминаемый Ибн Фадланом, был вполне реальной фигурой, рост которого увеличивался от рассказа к рассказу. Иное дело — интерпретация его происхождения; тут уже действовали фантастические представления народов Поволжья и книжные знания Ибн Фадлана. Была ли какая-то генетическая линия высокорослых людей в Среднем Поволжье — решать не мне.

С точки зрения оценки правдоподобности сообщений Ибн Фадлана стоит еще обратиться к его рассказу о суровости зимы в Хорезме. Он может показаться преувеличением, рожденным непривычкой южанина к холоду. При всей вероятности этого следует учитывать, что начало X в. отмечено низкими температурами не только в Хорезме, до которого через Западно-Сибирскую равнину беспрепятственно доходили холодные арктические ветры, но и в Ираке, хорошо прикрытом горами от северных ветров.

Как нам известно, в середине ноября 902 г. в Багдаде наступило резкое похолодание, буквально в течение одного дня, и стала замерзать вода; в ту же зиму, 24 января 903 г. в Багдаде выпал снег. В январе 908 г. выпал снег слоем в 4 пальца (8-10 см). Июль 919 г. был настолько холодным, что багдадцы ушли с крыш и стали спать в домах под одеялами (вместо обычных +45-50°); а зимой этого года выпал снег, и от мороза погибло много пальм и плодовых деревьев. 11 января 926 г. в Багдаде сильно похолодало, а 17 января выпал снег и мороз усилился, в домах замерзли вода и уксус, замерзли магистральные каналы, выведенные из Тигра; Евфрат в районе Ракки был покрыт льдом, а в Мосуле лед на Тигре достиг такой толщины, [63] что через него можно было ездить верхом ¹⁹. Так что суровости зимы 921-1_Г в Хорезме не приходится удивляться.

Предлагаемые заметки не исчерпывают всей проблематики, связанной «Запиской» Ибн Фадлана, это лишь то, что 100 лет назад В. Р. Розен назвал «Пролегоменой к новому изданию Ибн Фадлана».

Комментарии

1. Первое (анонимное из-за ареста переводчика) издание: Ибн Фадлан. 1939. Второе издание, которое рассматривается нами: Ибн Фадлан. 1956. Все ссылки и примечания этого издания приводятся в тексте в круглых скобках.

2. Supplement aux dictionnaires arabes par R. Dozy. Leyde, 1881. T. 1. P. 169.

3. «Аз-заллат... название того, что уносит со стола твой друг или родственник» [Ал-Мунджид фи-л-луга ат-таб‘а ал-ишруна. Байрут, 1969. (Далее: Мунджид.) С. 303 (левый стб.)].

4. Мунджид. С. 338 (средняя колонка).

5. Например, Хилал ас-Саби называет себя устазом (Хилал ас-Саби. Установления и обычаи двора халифов (Русум дар ал-хилафа) / Пер. с арабского, предисл. и примеч. И. Б. Михайловой. М., 1983. С. 98). А. Мец указывает, что устазами называли из вежливости дворцовых евнухов (Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1969. С. 280). Действительно, устазом называли, например, могущественного военачальника ал-Муктадира Му‘ниса, который был евнухом [‘Абдаллах б. Хамдан с издевкой сказал ему: «Будем сражаться с тобой, пока у тебя не вырастет борода»: Мухаммад ибн ‘Абд ал-Малик ал-Хамадани. Такмила Та’рих ат-Табари / Албарт Йусуф Кан‘ан. Байрут, 1961. Ат-таб‘а ас-санийа. (Далее: ал-Хамадани). С. 511]. Хорошо известно также, что чернокожий военачальник евнух Кафур сохранил это прозвище, даже став фактическим правителем Египта.

Как бы то ни было, называть ал-Муктадира устаз было невозможно.

6. Огласовка ал-Хурами (Сафи ал-Хурами) см.: Табари / де Гуе. Сер. III. С. 2208; Табари / Абу-л-Фадл Ибрахим. Дж. 10. С. 88; ал-Хамадани. С. 4, 6, 9; Сила Та’рих ат-Табари ли ‘Ариб ибн Са‘д ал-Куртуби // Зуйул Та’рих ат-Табари / Мухаммад Абу-л-Фадл Ибрахим. Ал-Кахира, б.г. С. 26-28, 32-34, 37.

7. Ал-Мунтазам фи та’рих ал-мулук ва-л-умам. Та’лиф Аби-л-Фарадж ‘Абд ар-Рахман ибн ал-Джаузи. Хайдарабад, 1357/1938. С. 105. (Далее: Ибн ал-Джаузи.)

8. The Historical Remains of Hilal as-Sabi. First part of his Kitab al-Wuzara / Y. F. Amedroz. Leyden, 1904. P. 291.

9. Ибн ал-Джаузи. Дж. 6. С. 211-214.

10. Ибн ал-Джаузи. Дж. 6. С. 81; ал-Хамадани. С. 6 и др. Указание на имя доносчика: Ибн Мискавайх. Т. I. С. 8; Ибн ал-Асир. Т. 8. С. 13.

11. Всюду он называется *** что является эвфемизмом для евнуха.

12. Ибн ал-Асир. Т. 7. С. 36; он же. ТГ8. С. 5, 8; Ибн Мискавайх. Т. I. С. 16. О впечатлении, произведенном на багдадцев, см.: Истахри. С. 292-293.

13. Ибн ал-Асир. Т. 8. С. 91, 92, 95.

14. Ибн Мискавайх. Т. 2. С. 132.

15. Ибн ал-Асир. Т. 8. С. 286, 308, 309.

16. Ибн А'сам ал-Куфи / Бухари. Т. 8. С. 38.

17. Сведения о святых мучениках Борисе и Глебе см.: Памятники древнерусской литературы. Пг., 1916. Вып. 2. С. 28.

18. Гарнати / Большаков. С. 61.

19. Ибн ал-Джаузи. С. 33, 39, 89, 156, 201.