СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИОАНН КАНТАКУЗИН

ДИАЛОГ С ИУДЕЕМ

Слово четвертое (Предыдущие «слова» см.: ТОДРЛ. Т. 41-43.)

ЧЕТВЕРТОЕ СЛОВО ПРОТИВ ИУДЕЕВ ¹⁷

Император: Ты, конечно, знаешь то, что немного раньше я сказал тебе о дьяволе: будучи святым, ангелом и умом, превосходящим небо, он не удержался в том чине, в каком был создан, но, помыслив утвердить свой престол на облаках и уподобиться Всевышнему, он следом за тем был низвержен и стал, как известно, вместо святого грешным, вместо светлого темным и вместо ума небесного и высокого умом заблудившимся. Подобным образом и Адам, созданный Божьей рукой и получивший от Бога власть над всем под небесами, — это Иисусом Навином и Илией [236] Фесвитянином было впоследствии обнаружено: один удержал солнце, а другой, Илия, заключил небо, — и, главное, наделенный сверх всего прочего нетлением и бессмертием, он не удовлетворился этой честью, но пожелал быть богом. Этого не произошло, он же оказался изгнан из того прекрасного райского обиталища и таким образом променял нетление на тление и осуждение.

Как видишь, никто не может долго глумиться над истиной, Бог же никогда не бывает поруган. Послушай и еще кое-что. Некогда Ирод, облекшись в драгоценную одежду, сел на высоком седалище, видимый всем, давая суд всем приходящим к нему из Тира и Сидона. И вот однажды стоявший вокруг него народ, приветствуя его, закричал: «Это божий, а не человеческий голос», — его голос, стало быть, так называя. Подобало бы схватить кощунствующих и наказать. Он же ничего такого не предпринял. И за то, что он так спокойно воспринял кощунство, ангел ранил его в бок божественной стрелой, и он поплатился за свое безумие и стал жалким кормом червей (см.: Деяния апостолов, 12, 20-23).

А что сказать об Озии? Не у него ли все тело покрылось проказой за то, что он дерзнул сам покадить (см.: 2 Паралипоменон, 26, 16-23), а дар пророчества не отступил ли сразу от народа? Еще более замечательно то, что — не на какое-то малое время, но на все время его жизни, по кончине же его вернулся и вновь был дан народу от Бога, о чем и Исайя, отмечая это время, говорит: «В тот год, когда умер царь Озия, я видел Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном» (Исайя, 6, 1). Не стану говорить о Дафане и Аврионе, об их дерзости и наказании (см.: Числа, 16) и об осуждении Илия за нечестие и наглость его детей, евших мясо прежде времени жертвы (см.: I Царств, 2-4).

Как видишь, не только людей, но и ангелов согрешивших Бог не пощадил. И если Иисус был богопротивным обманщиком и всем прочим, что твои предки и ты сейчас сказали хульного о моем Христе, как же тогда Бог в соответствии с вышесказанным не покарал вскоре тех, кого тот обманул и кому он ясно провозгласил, что он — Сын Божий, равный Отцу и равную с ним имеющий власть на небе и на земле, и что видевший его видел Отца, и что уверовавшие в него не увидят смерти, имеется в виду смерти душевной? И если он говорил это не сообразно с мнением своего Бога и Отца, как же тогда Бог не воспрепятствовал творимым им каждый день чудесам или по смерти его никак не воспротивился проповедникам его имени, хотя к ним отовсюду стекались опасности и беды, но получилось совершенно противоположное: к двенадцати простым людям, ибо они были рыбаками, сборщиками податей и сшивальщиками палаток, вся вселенная приступила и взяла на себя евангельское ярмо — по причине совершаемых ими знамений и чудес именем распятого по плоти Христа. И сам ведь Христос, посылая их на проповедь, сказал им: «Вот, я посылаю вас, как овец среди волков» (Матф., 10, 16). Как же, пребывая среди таких и такого количества не то что волков, но более чем те, свирепых львов и драконов, — я имею ввиду вельмож, тиранов и царей, — они не были ни побеждены, ни съедены ими, скорее напротив: они таких неукротимых победили и сделали их более кроткими, чем овцы. Не делай из этого вывод, что проповедь шла гладко и никто не сопротивлялся тому, что они говорили, потому что вокруг них было столько людей, препятствовавших им и жестоко изгонявших проповедников, что страшно и подумать. В конце концов все они скончались от меча, за исключением немногих. Но даже это не смогло противостоять силе чудесного того и превосходящего ум апостольского учения. Всякий согласится, что не человеческой силой совершилось то, что все были побеждены их мнимой простотой, сами же они оказались выше всех, кто вопил на них и человеческими властями похвалялся, — но единственно силою Бога и его единородного Бога-Сына. Ибо разве возможно сосчитать, сколько раз каждый день и сами апостолы, и от них воспринявшие веру во Христа схватывались со зверями за то, [237] что они проповедовали, и скольким видам разных смертей со стороны какого количества гонителей они подвергались! Но и это не смогло заставить отступить от любви к проповедуемому единожды в него уверовавших — ни жестокость тиранов, ни изощренность бесчисленных и чудовищных наказаний, ни какие бы то ни было другие средства, но слаще всякого наслаждения и жизни для них были наказания и смерть за него. И чем больше они страдали, тем больше всех к себе привлекали. Можно ведь насчитать десятки тысяч не только простых и незаметных людей, но и очень известных, можно даже и царей указать, воспринявших проповедь и добровольно подставивших свои шеи ярму Христову. Движение проповеди прекратилось ведь не прежде, чем вся вселенная наполнилась божественным знанием. И теперь ты можешь видеть, что вся вселенная охотнейшим образом подвергает себя всем опасностям и смерти ради Евангелия. Никто ведь не скажет, что людей заставили поверить сила и мощь, значит — премудрость и сила убеждения, заключенная в слове. Так что отвергнуть и низвергнуть простоту проповеди они могли бы, если бы захотели, — они-то напротив премудростью не изобиловали, — одной рукой. Если браться рассматривать все это в деталях, то можно найти десятки тысяч противников Евангелия, с неудержимой силой на него бросавшихся и поодиночке, и разом. Но и таким путем ложь над истиной не восторжествовала. Пропуская других, поскольку говорить о них сейчас не время и некстати, скажу вот что: кто из когда-либо безумствовавших против Христа может сравниться по бешенству с Максимианом и Диоклетианом, правившими многократно воспетым Римом и, пожалуй, почти всей вселенной? Сколько десятков тысяч мужчин и женщин мучениками из-за них оказались! А смогли ли они хоть сколько-нибудь поколебать крепость и неприступность истины? Нисколько. И вот, сначала отрекшись, они сложили с себя царскую власть, решив принять судьбу частных людей либо усвоив отношение к смерти, разделяемое верующими людьми.

Можешь ли ты указать другой случай, где самое большое, что есть у земных существ — я имею в виду мудрость и силу — ежедневно отличало бы и сопровождало сшивальщиков палаток и рыбаков, числом разительно уступавших своим противникам, и законы, установленные царями, по уходе их нарушались бы, а иногда еще и при них; закон же рыбаков и сшивальщиков палаток распространялся бы и процветал и продолжал бы расти, несмотря на то что прошло столько и таких лет с тех пор, как проповедники скончались? Так не великое ли чудо, что малая искра проповеди не погасла в испытаниях такими вихрями и потрясениями, такими встречными ветрами и бурями сатанинскими?

Есть у тебя что возразить на мои слова, или ты считаешь, что я ими хорошо показал, что Христос есть Сын Божий и Бог, — то, что и сам он хорошо показал своими делами и что прежде него было провозвещено всеми пророками и раньше них жившими святыми мужами, или ты считаешь, что для чистоты доказательства надо еще что-то сказать?

Ксен: Ясно, что это делалось божественной, а не человеческой силой. Но Богом Иисуса я назвать не могу. Пусть для вас, язычников, назвавших себя по его имени христианами, он будет Богом и Господом, но мы, служители Бога, сотворившего и его, не имеем нужды исповедовать какого-то другого бога и тому вместо него воздавать какое бы то ни было служение и поклонение. О каких, однако же, пророках и святых ты сказал, что они провозвестили о Боге как о распятом человеке?

Император: То, что я уже сказал, Ксен, о распятом Христе-Боге, для благожелательного человека было бы совершенно достаточно, чтобы убедить его считать того Богом и в то же время ради нас человеком. Но ты полагаешь, что истине надо сопротивляться; я же все-таки думаю, что сами факты, по мере того как мы их будем рассматривать; способны будут убедить и очень неразумного и непреклонного человека.

Так вот что знай: мы почитаем Богом не иного кого, как творца всего, [238] и не считаем нашего Бога иным, нежели ваш, но имеем в виду именно того Бога, который крепкой рукой и мышцей высокой вывел ваших отцов из Египта, и надеемся мы именно на Бога Авраама, Исаака и Иакова. Но возымели мы надежду на него не благодаря Моисею и не благодаря Закону: в таком случае мы ведь не многим бы отличались от вас, — но благодаря Иисусу Христу и Евангелию. Ваш Закон Ветхий и он был дан в Хориве, евангельская же Благодать вышла с Сиона, по слову пророка: «Ибо от Сиона, — сказал он, — выйдет Закон, и Слово Господне из Иерусалима» (Исайя, 2, 3), — имеется в виду Новый Завет, обошедший вселенную. Закон занял место предшествовавшего ему закона, и Завет, появившись потом, подобным же образом упразднил его. Евангелие же было дано как вечный и совершенный закон, истинный Завет, каковой есть сам Христос, за которым уже не последуют ни закон, ни повеление, ни заповедь. Исайя сказал ведь: «Послушайте меня, послушайте, люди мои, и цари мне внимайте: от меня изойдет Закон и суд мой во свет для народов. Приближается скоро правда моя, и изойдет спасение мое, и на мышцу мою будут надеяться народы» (Исайя, 51, 4-5). Но хватит об этом.

А раз тебе хочется узнать, какие святые и пророки провозвестили, что Христос, которого ты назвал распятым человеком, есть Бог, то прежде всего пойми, что, назвав его распятым, ты сам в себя попал и невольно исповедал истину, ибо он был распят не как Бог, — божество ведь не подвержено страданию, и Богу все повинуется, — но как человек: ради спасения всех и дабы освободить людей от проклятия.

Ксен: Если добровольно, как ты говоришь, а не будучи принужден, он умер, то, стало быть, его надо считать самоубийцей, чья душа заслуживает за это кары.

Император: Между одним и другим, Ксен, громадная разница, но ничуть не удивительно, что ты среди прочего не знаешь и этого.

Самоубийцей по справедливости называется тот, кто себя убил, а не тот, кто из-за любви к любимым им людям не пощадил себя и пошел на смерть. Не самоубийцей такого человека, а истинным другом подобает называть как жертвующего собой ради любимых, чтобы, если возможно, избавить их от угрожающей им смерти. И Христос как раз за такое человеколюбие заслуживает скорее благодарности, нежели подобных обвинений. Ибо будучи Богом и видя, что губитель мучит того, кто был наилучшим, превосходящим ангелов творением его, — я имею в виду человека, — он стал плотью и, более того, предал ее на смерть, притом на смерть наихудшую, не сделав совершенно ничего, достойного смерти, для того только, чтобы одолеть того, кто имеет силу смерти, то есть дьявола, а возлюбленную им человеческую природу, изначально им почтенную, но затем по причине пристрастия к идолам отчудившуюся от почтившего и возлюбившего ее Бога, освободить от сатанинского ига.

Понял теперь, чем одно отличается от другого, то есть бешенство, направленное на самого себя, от смерти ради любви к любимым? Если понял, хорошо, если нет, то из дальнейших моих слов, когда я стану приводить тебе, как ты и просил, пророческие изречения о Христе, тебе это сделается яснее. Итак, слушай теперь, я как раз к этому перехожу.

Удивительный Соломон в книге «Иов» говорит как бы от лица Божия: «Препояшь как муж чресла твои, я буду спрашивать тебя, а ты отвечай мне: Где ты был, когда я основал Землю? Ответь мне, если знаешь, что такое разум. Когда появились звезды, восхвалили меня громким голосом все ангелы мои и воспели. Я заградил море воротами, положил ему пределы и сказал ему: До сих пор дойдешь и не перейдешь, но в тебе сокрушатся волны твои. Ответь мне: ты ли, взяв прах с земли, создал животное и говорящим поставил его на Земле? По следам бездны ходил ли ты? Отверзаются ли тебе со страхом ворота смерти, привратники же адские, увидев тебя, ужасаются ли? В ответ Господу Иов говорит: Знаю, что ты все можешь, нет для тебя невозможного ничего. Слухом уха слышал я [239] о тебе прежде, ныне же око мое видело тебя» (ср.: Иов, 38, 3-17; 42, 1-5). Обрати внимание на следующее: как Давид одним броском из пращи сокрушил голову неодолимого и непобедимого варвара того, Голиафа, так и всю вашу твердыню одно это изречение разрушило. Все прочие слова, то есть: «Где ты был, когда я основал Землю», и «Когда появились звезды, восхвалили меня громким голосом все ангелы мои и воспели», и «Я заградил море воротами», и «Ты ли, взяв прах с земли, создал животное и говорящим поставил его на Земле?», — несомненно представляют все сотворившего Бога. А вот слова «Отверзаются ли тебе со страхом врата смерти, привратники же адские, увидев тебя, ужасаются ли?» к кому можно отнести, если не к распятому по плоти Богу, увидев которого, адские стражи, демоны, ужаснулись и как воск при виде огня, по словам Давида, растаяли и, как дым, исчезли (ср.: Псалом 67, 3)? Ведь он имел как будто неодолимую для них власть, и он повелевал, а они исчезали, а те, кем они владели, от уз освобождались. Также и хозяевам ада он нанес тяжелую рану, властно схватив их, связав и сковав неразрешимыми оковами. С этими изречениями согласуются слова Давида, поющего: «Плоть моя найдет пристанище в надежде, что ты не оставишь душу мою в аду и не дашь преподобному твоему видеть нетление» (Псалом 15, 9-10), — слова, предсказывающие посмертное схождение Христа в ад и последовавшее затем воскресение его со властью. Ибо у кого, кроме Христа, из тех, кто умер за все века, не растлилось тело? Его же тело, претерпев гибель, то есть отделение от обитавшей в нем умной души, нисколько не подверглось разрушению или распаду. Ибо он восстал на третий день, как из утробы морского зверя Иона, тоже прообразующий его погребение и тридневное воскресение.

Еще Моисей говорит в книге «Бытие»: «Вопль Содомский и Гоморрский умножился ко мне; сойду и посмотрю. Авраам же был, стоя пред Господом. И, приблизившись, Авраам сказал: Не погубил бы ты праведника с нечестивым, и будет праведник как нечестивый. Если окажется пятьдесят праведников в городе, не пощадишь ли его ради пятидесяти праведников? Ни в коем случае ты не сделаешь этого, Судия всей земли. Господь же сказал: Если найду в Содоме пятьдесят праведников, пощажу все место ради них. И в ответ Авраам сказал: Я начал ныне говорить к Господу моему, а я есть земля и пепел. А если найдутся сорок пять? И сказал Господь: Если найдутся сорок пять, пощажу город». И так, убавляя понемногу число, Авраам дошел до десяти. Дальше сказано: «И пошел Господь, перестав говорить с Авраамом» (ср.: Бытие, 18, 20-33).

Ты видишь, как в том, что мы сказали об Адаме, и в том, что Бог говорил Иову, и через Авраама и Мелхиседека обнаруживалось божественное таинство Христова воплощения? Хоть и в виде раба предстал Сын Божий перед Авраамом, ибо он явился как человек, но чистая душа праведника опознала в нем Бога, каковым он и был.

Кем же мы можем назвать того, кто явился Аврааму? Богом-Отцом он не был, ибо явился в виде человека, в каком Бог никогда не являлся пророкам. Не был он и ангелом, ибо когда, имея в виду ангела, Моисей или кто-либо из пророков назвал бы его Господом и Судией? Что же остается? Выходит, что это был Сын и Слово Божие, являющийся разом Богом и человеком. Явление его в виде человека перед Авраамом предзнаменовало его будущее воплощение, о чем сам Бог и сказал: «Сойду и посмотрю». А то, что Авраам и Моисей назвали его Господом, судящим всю Землю, милующим и воспитывающим, явно свидетельствует о его божественности, ибо судить ее, милуя и воспитывая, никто не может, кроме Бога. А слова «Если найдется столько-то и столько-то, пощажу город» дают понять власть и величие собеседника.

И ведь не только он, но и сын Авраама Исаак был неким прообразом Христа. Ибо как Авраам возвел Исаака на гору, чтобы принести его в жертву, так и Бог своего Сына послал в мир, чтобы принести его в жертву Богу-Отцу ради всеобщего спасения. И как Исаак не умер, вместо же него [240] был заклан обнаружившийся баран, так и Сын и Слово, то есть божественность, не пострадала, подверглась же смерти Адамова плоть, будучи, как некий баран, принесена в непорочную и святую жертву.

Также и тот, кто повстречался Исааку и боролся с ним всю ночь, кем он был и что он ответил Исааку, когда тот спросил его: «Как тебя звать?»? — «Для чего, — сказал он, — ты спрашиваешь об имени моем? Оно чудесно» (Бытие, 32, 29). Если бы он был ангелом, почему бы он сказал, что имя его неизреченно? Ведь имена немалого числа ангелов, и не последнего чина, но и из первого порядка их иерархии, известны. А коли так, почему же, если бы он был ангелом, он сказал бы, что его имя невыразимо и чудесно? На это нет ответа. Только Бог может иметь такое имя. Бог же не открыл его и позже — Моисею, хотя того спрашивали, кто его послал и каково имя пославшего; только «Сущий», сказал он, и больше ничего. Обрати внимание: как во времена Авраама Сын Божий являлся в человеческом виде, так и тут: как человек боролся он с Иаковом — настолько задолго до времени своего воплощения.

Еще божественнейший пророк Моисей, предвещая его воплощение, говорил: «Возвеселитесь, небеса, вместе с ним, и да поклоняться ему все ангелы Божии; возвеселитесь, народы, с людьми его, и да укрепятся им все сыновья Божии, ибо за кровь сыновей своих он мстит и отомстит, и воздаст месть врагам, и ненавидящим его воздаст, и очистит Господь землю людей своих» (Второзаконие, 32, 43). Ведь слова «да поклонятся ему все ангелы Божии» обнаруживают два лица: имеются в виду Божии лица, а также факт поклонения ему ангелов Божиих. Ясно, что не кому-либо иному они будут поклоняться, как Сыну Божию, которому воздают такое благоговение и почесть ангелы Божии. Но не только это предсказал пророк такими словами, но также низвержение иудеев и призвание народов, ибо: «Возвеселитесь, — сказал он, — народы, с людьми его, и да укрепятся им все сыновья Божии, ибо за кровь сыновей своих он мстит, и отомстит, и воздаст врагам и ненавидящим его воздаст, и очистит Господь землю людей своих», то есть народов.

Еще сам Моисей, предвозвещая воплощение Сына и Слова Божия, сказал: «Восставит Господь Бог из братьев наших пророка, как меня, и всякая душа, которая не послушает его, истребится» (Второзаконие, 18, 15-19). Слова «как меня» показывают не что иное, как то, что тот, о ком он предвозвещает, — человек, и придет от Бога, а не будет неким обманщиком или лжепророком. А слова «из братий наших» — что он будет из евреев, а не из какого-либо иного народа. А если кто-нибудь впоследствии скажет, что он такой же пророк, посланный от Бога, как многие лжепророки и обманщики, появлявшиеся в Иудее, пусть ему не верят и не принимают его и пусть он будет изгнан отовсюду как обманщик и лжец. Смысл же изречения таков: как я вас избавил от горького рабства египтянам и дал Закон для вашего спасения, так и предвозвещенный мною пророк освободит весь мир от пагубнейшей власти и тирании дьявола и от беззаконного наисквернейшего культа идолов и дарует всем Закон освобождения. И пророк Давид говорит: «Сказал Господь Господу моему: сиди по правую руку от меня, пока я положу врагов твоих в подножие ног твоих» (Псалом 109, 1).

Ксен: Здесь, царь, я больше сдержать себя не могу: пусть все остальное вы стараетесь насильственно истолковать по-своему, но это никто не дерзнул бы связать с кем-то иным, кроме Езекии, о котором, как всем известно, это и сказано.

Император: Если бы в псалмах были какие-то темные места вроде многократно высказанных пророками иносказаний и загадок, то была бы и возможность у желающего как-то злоупотребить ими. Поскольку же мне хочется теперь, оставив в стороне множество трудно истолковываемых пророчеств о Христе, взять прежде всего и рассмотреть самые важные, против которых даже весьма невежественный человек не смог бы ничего [241]возразить, я постараюсь по порядку разъяснить тебе все содержание псалма.

Прежде всего осознай, что говорит эти слова не кто иной, как царь. А раз это так, а не иначе, почему же он говорит в начале: «Сказал Господь Господу моему»? Кого он называет своим Господом? Неужели Езекию? Возможно ли допустить, что, одному лишь Богу подвластный в своем царствовании и господстве, Давид называет своим господом Езекию? А если не Езекию, значит ли это, что можно найти какого-то другого господина для Давида? Некого совершенно. Остается считать, что он имеет в виду Господа, то есть Бога. О своем Господе, значит, Христе, он говорит, что тот сядет по правую руку от Бога и Отца. Какой мыслью Давид руководствовался, говоря это, тебе станет яснее из дальнейшего.

Почему он сказал: «Жезл силы пошлет тебе Господь с Сиона, и ты господствуй среди врагов твоих. С тобою власть в день силы твоей в сияниях святых твоих. Из чрева прежде денницы родил тебя. Поклялся Господь и не раскается: ты священник во век по чину Мелхиседекову»? (Псалом 109, 2-4).

Слова «сиди по правую руку от меня» Бог говорит воспринятому его Сыном и Словом человеку, которого, начав существовать во времени во плоти, тот освятил от самого зачатия и прославил. Желая показать, что Бог-Отец безначален, человек же, которого его Сын-Слово воспринял, имеет начало во времени, пророческое слово говорит: «сиди», — являя таким образом свойственную плоти способность сидеть и пребывать, а с помощью образа седалища — величие чести. Воспринятая ведь Господом от нас плоть благодаря соединению с божеством и освятилась, и сидения по правую руку от Бога-Отца удостоилась. Божество же ни в коей мере не подверглось телесным страданиям.

Ведь как железо, соединившись с огнем, не передает ему свою черноту и холодность, а, скорее, само воспринимает его блеск и сияние, равно как и жар, так и единородный Божий Сын-Слово передал плоти величие своей божественности, не сделавшись сам причастником ее страданий. Он соединился с ней, никаким беспорядку или изменяемости не подвергнув свою божественность. Пребыв каким он был и прежде соединения Богом, он и освятил воспринятое, и прославил, и места по правую руку Отца удостоил.

О правой руке Бога говорится не в том смысле, что он имеет ее или левую, нет, конечно, или что он опирается, сидя или стоя, или вообще что-либо из того, что свойственно телам, делает или претерпевает, поскольку он вне всего, что существует телесно, — он ведь везде присутствует и все наполняет, — но чтобы с помощью образа седалища и правой стороны показать сверхъестественность чести.

Враги же, о которых он говорит, что положит их под ноги его, это — дьявол, смерть и почитающие идолов люди, неразумно на них уповающие. Хотя и теперь кажется иногда, что дьявол жив, но поистине он умер и погиб, поскольку были единожды ниспровергнуты его тирания и власть, когда Христос связал его и заковал и всех, кого тому прежде удалось поглотить, решительным образом освободил из его утробы.

Это ведь предвидя, пел Давид: «Взойдя на высоту», — имеется в виду на крест, — «ты пленил плен и раздал дары людям» (Псалом 67, 19), то есть находящимся под властью дьявола, а скорее, насильно им удерживаемым; ты отпустил их, развязав, и дал людям все противостоящие им силы его как дары, то есть возможность попирать и поругать то, чем они были прежде порабощены, чтобы не оказывалось благодаря тому оболганным истинное имя человека. Ведь эллинские мудрецы определяют человека как животное разумное, смертное, восприимчивое к уму и наукам, как оно есть и на самом деле.

Но это не последний предел для настоящего в собственном смысле слова человека. Ибо человек в собственном смысле слова тот, кто сохраняет неоскверненным и целым то, что в нем по образу и по подобию Божию.[242] Как мы говорили, Господь, разрушив владычество и царство ада, отдал его на поругание и уничижение святым. Но кажется, что ад еще мечется, потому что он не полностью предан еще ждущему его огню, и в этом нет ничего странного. Когда, приступя к кому-нибудь, он осиливает и оказывается принят, он делает свое дело, всякими способами стараясь, чтобы такой человек оказался соучастником его осуждения и погибели. А если упомянутым мной людям случится быть поистине не зря носящими имя человека, то он оказывается далеко отогнанным и попираемым рабами Божиими. Разрушив подобным образом и смерть и тление, каковым был осужден за ослушание Адам, а из-за него и его потомки, он даровал людям бессмертие и нетление. Да и не только это: он совершенно уничтожил также служение и поклонение идолам.

Вот это и значат слова «доколе положу врагов твоих в подножие ног твоих», — имеется в виду — врагов его и Отца, ибо враг одного из них есть враг обоих. Произведя из своего нутра единственно истинные и справедливые разум и культ, он дал их всем.

Ты не подумай только, что слова «доколе положу врагов твоих» предполагают, что Отец споборствует Сыну как неспособному осилить: он хотел ими показать единство своей и сыновней силы. Как в Евангелиях Сын говорит: «Никто не приходит к Отцу, кроме как через меня» (Иоанн, 14, 6), так и здесь говорит Отец: «От меня враги твои падут под ноги твои. Жезл силы пошлет тебе Бог Господь с Сиона, и господствуй среди врагов твоих». Что за жезл Богом с Сиона и кому послан? Езекии? Ни в коем случае. Человеку, которого воспринял Сын и Слово Божие. Говоря, что он пошлет жезл силы с Сиона, он имел в виду крест, водруженный на Сионе. «Ибо с Сиона, — сказал Исайя, — выйдет Закон, и Слово Господне из Иерусалима» (Исайя, 2, 1). И как жезлу, находящемуся в руках пастыря, сообщается способность пасти стадо и отгонять от него зверей, так и крест и Евангелие для принимающих божественное крещение, пребывающих в нем и внимающих апостольским учениям и преданиям, являются своего рода жезлом, направляющим их на божественные нетленные райские пажити, а для слушающих и противящихся — жезлом силы, одних возвращающим — заблуждающихся и отбегающих в сторону, а других и совсем отгоняющим, ведь крестом был побежден дьявол. Силою креста и имени к нему пригвожденного были совершены очень многие удивительные чудеса. Надо ли много говорить? Силою креста и Евангелия целая вселенная божественной проповеди вняла и люди стали рабами Христа, а по обетованию, через Христа, сыновьями Авраама, так как сам Христос происходил от семени Авраама. Тогда-то он и стал господствовать среди врагов своих.

Обрати внимание на точность пророческих слов: почему он не сказал «побеждай» врагов своих, но «господствуй» среди них? Побеждать ведь не значит господствовать среди врагов: когда кто-либо одолеет часть вражеской силы, полностью своих врагов он еще не поработит. Господствовать же значит раз и навсегда подчинить себе своих врагов. Он и сказал «господствуй», показывая тем самым свою превосходящую силу и окончательное низвержение его врагов. Так же точно и «среди» указывает на мощь его владычества. Ведь проповедь, совершавшаяся в среде столь сильных врагов, превозмогла их всех, одних посрамив и, как зверей, отогнав, а других присоединив к себе. Подумай, среди какого количества и сколь великих стран и городов, бесновавшихся от вакханалий идолопоклонников, и сами апостолы, и те, кто воспринял от них их проповедь, учреждали жертвенники и создавали храмы, и делали это, как я уже сказал, подвергаясь многим мукам и невыносимым карам.

Слова «с тобою власть в день силы твоей» имеют в виду власть, свойственную по природе, а не извне пришедшую, как у многих. На это указывают слова «с тобою», приличествующие одному только Богу и никому другому. Об этом же сам Давид сказал в другом псалме: «Царство твое — [243] царство всех веков, и владычество твое во всяком роде и роде» (Псалом 144, 13). То же самое и здесь он говорит словами «с тобою власть в день силы твоей». А в какой день? В тот день, когда крест будет иметь дерзновение, когда все народы уразумеют твою непобедимую силу и твое безмерное снисхождение, что и произошло. Предвидя это обращение народов, тот же Давид сказал: «Веселитесь, народы, с людьми его» (ср.: Псалом 66, 4-5) и «Хвалите Господа, все народы, хвалите его, все люди» (Псалом 116, 1). И Исайя сказал: «Будет корень Иессеев, и восстающий обладать народами, на него будут уповать народы в сиянии святых твоих» (ср.: Исайя, 11, 10). Каких же святых? Пророков, апостолов, мучеников, преподобных, которые на глазах безумных умерли со славой, каковые мирно пребывают в руке Божией, как сказал Соломон (ср.: Экклесиаст, 9, 1), и каковые, по словам Евангелия, ярче солнца воссияют во второе Христово пришествие (ср.: Матфей, 13, 43).

«Из чрева прежде денницы родил тебя» (Псалом 109, 3). О ком из когда бы то ни было родившихся можно сказать, как о родившемся прежде солнца? Воистину ни о ком. Уж не об Езекии, о котором вы лживо говорите. Это сказано настолько точно, что не может быть применено даже к ангелам, так что никто пусть не думает, что это сказано о ком-то из них. Слова «из чрева» указывают на единосущие рожденного с родившим.

Видишь, как ясно и точно показывает его Давид Богом и человеком, имеющим ту же сущность, что и родивший его Отец. Ведь словами «сказал Господь» он явил Отца, а дальнейшими словами: «Господу моему», «сиди по правую руку от меня, пока не положу врагов твоих в подножие ногам твоим», «жезл силы пошлет тебе Господь с Сиона» и «господствуй среди врагов твоих» — он указал на человека, которого воспринял Сын и Слово Божие; словами же «из чрева прежде денницы родил тебя» засвидетельствовал истинность сыновства и тождество по существу. Если, как где-то сказано, каждое животное и растение по необходимости рождает себе подобное, то тем более так обстоит дело, думаю, и с превосходящим все Богом, рождающим единосущного себе Сына. Выражение же «из чрева» — разъясняющее уподобление; во всяком случае думать о чреве в прямом смысле применительно к Богу не подобает.

«Поклялся Господь и не раскается: ты священник вовек по чину Мелхиседека». Ведь как Мелхиседек был священником Бога всевышнего, а при этом царем Салима, то есть мирной жизни, встретившим возвращавшегося после битвы с царями патриарха Авраама, имевшего обетования, благословившим его и взявшим от него десятину, так и Христос ведь священник, поскольку принес себя в жертву ради всеобщего спасения, отличаясь от Мелхиседека лишь тем, что тот, будучи человеком, как человеку и подобает, умер, а Христос есть священник вовек, так как будучи единожды принесен в жертву и заклан, он пребывает вовеки. И как тот благословил Авраама, по плоти — отца иудеев, а по обетованию — отца всех народов, и обрезанных и необрезанных, и меньшее благословляется большим, и десятину от него принял, так и сделавшийся священником по чину Мелхиседека Христос стал Господом всех народов, и необрезанных и обрезанных. Ведь немалое число и обрезанных поверило в имя его, хотя гораздо больше осталось неуверовавших.

Слова же «Поклялся Господь и не раскается» должны явить то, что поскольку всякий, кто клянется, клянется, либо себя считая недостойным того, чтобы ему поверили, полагая, что благодаря клятве его словам поверят, либо зная, что слушающий малодушен и неспособен ему поверить, если он к своим словам не присовокупит клятву. «Поклялся» Бог говорит не из-за себя самого — какая в этом нужда? — но из-за непослушания, упрямства и жестокости ваших отцов по отношению к тому обетованию, что Христос будет священником вовек по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона. Но ничего не помогло, даже клятвы оказалось недостаточно, чтобы вас убедить и неразумное ваше сердце привести к разумению, и то, что [244] божественный пророк сказал о Христе, вы не побоялись в высшей степени неразумно отнести к Езекии.

А слова «из потока на пути выпьет, и потому вознесет главу» (Псалом 109, 7) указывают на простоту и незатейливость образа и мест жизни его, почти буквально предсказывая, что он настолько смирит себя и так скромно будет жить, что негде ему будет голову преклонить и даже жажду придется утолять из каких попало случайных потоков и вод. А то, что он вознесет главу, означает, что он вознесет воспринятую им человеческую природу на небеса и посадит по правую руку от Отца. Разве это имеет в виду Езекию, а не Христа? Кто столь далеко ушел от ума, чтобы такое хотя бы только и помыслить? Вот каково содержание этого псалма, и все в нем ясно проповедует Христа.

Давай посмотрим теперь сказанное тем же пророком о Христе в семьдесят первом псалме: «Боже, — говорит он, — суд твой царю дай, и правду твою сыну цареву» (Псалом 71, 1).

Ксен: Неужели же и здесь вам без извращения не обойтись, и вы, и на эти слова нападая, на Иисуса их перетолковываете? Но всем ведь ясно, что они сказаны Давидом о его сыне Соломоне, который был и царем, и сыном царевым.

Император: Вот, Ксен, справедливость того, о чем я много раз раньше говорил, — что во многой лжи вы повинны, — становится теперь явной. Я опускаю вопрос о том, в омонимии ли дело, то есть в том ли, что Соломон — и царь, и сын царев, причина этого вашего заблуждения, или же в бездеятельности, если не сказать лживости ума и общем враждебном отношении ко Христу, заставляющих вас полагать, что другие воспринимают заблуждения вместо сущего. Сами вы при этом считаете истиной призрак, постоянно из поколения в поколение принимая от своих предков как некое наследие ложь и делаясь ее учителями для следующих поколений. Совершенно неизбежно, как я уже сказал, где-нибудь, вы, слепотствующие, следующие за такими же, как вы, предшественниками, упадете и разобьетесь. Ибо предки ваши сильно против истины погрешили, а вы ничем их не лучше, разве только еще больше от нее уклонились. Но оставим эту тему. И ты эти ваши надуманные искусственные предположения оставь, если хочешь вернуться к нашему разговору.

Подумай, согласен ли ты с бесспорностью того, что я тебе говорю. Все в этом псалме имеет великий и чудесный скрытый смысл, значение же первого стиха совершенно исключительно. Хоть ты и раздражаешься и готов сопротивляться истине, я все-таки попробую, насколько это в моих силах, сделать для тебя все более доступным и ясным, как и раньше старался.

«Боже, — говорит Давид, — суд твой», — значит, решение свое — «даруй царю». Какому царю? Да тому, о котором сам же Давид говорит в сорок четвертом псалме: «Престол твой, Боже, во век века, жезл правоты — жезл царства твоего, ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал тебя, Бог, Бог твой елеем радости более причастников твоих» (Псалом 44, 7-8). Рассмотри все по порядку. Словами «Престол твой, Боже, во век века» он указал на величие божественности Сына своего и непреходящий характер, вечность и бесконечность его царства, а словами «жезл правоты — жезл царства твоего, ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие» — на человека, которого воспринял Сын, имеющего все, что свойственно плоти, кроме греха. Именно на это он указал словами «возлюбил правду и возненавидел беззаконие». Добавив же «посему помазал тебя, Бог, Бог твой елеем радости более причастников твоих», он сказал и то и другое, одновременно указал и на Бога и на человека в одной и той же ипостаси. Ведь слово «помазал» обнаруживает плоть — она ведь была помазана, слово же «Бог» — вместо слов «о, Боже» — что помазан Сын, а слова «Бог твой», обращенные к воспринятому, — Отца, ибо для него он Бог, а не для Сына. Именительный падеж слова [245] «Бог» предпочтен здесь звательному потому, что переводчики — семьдесят толковников божественного Писания — больше, чем с другими эллинскими диалектами, были знакомы с говором афинян. Ведь у тех по большей части можно найти такие выражения, как «друг» вместо «о, друже». Подобным образом и здесь сказано «Бог» вместо «о, Боже». Слова же «Бог твой» имеют в виду Отца, будучи, как мы сказали, обращены к воспринятому, ибо для воспринятого Отец есть Бог, а не для Сына.

Слыша о двух природах, человеческой и божественной, и о двух сыновьях, о Сыне Божием и Сыне человеческом, ты не подумай только, что речь идет о двух ипостасях или о двух разных сыновьях, но припомни тот образ, который я тебе привел немного раньше, — образ железа и огня. Ведь как железо и огонь, соединившись друг с другом, становятся единой ипостасью, каждый имея при этом совершенно отличную от другого природу, так и мой Христос, будучи по природе единосущным Отцу Богом, соединившись невыразимым и выходящим за пределы всякого объяснения образом с плотью, стал единой с ней ипостасью. Словами невозможно объяснить происшедшее чудо — как две чуждых друг другу и на человеческий взгляд совершенно несоединимых природы стали единой ипостасью, полностью соединившись и при этом сохранив свои собственные свойства, так что слияния и смешения их совершенно никакого не последовало, даже такого, как у железа и огня: железо делается ипостасью огня, а у Христа наоборот — ипостась Сына Божия сделалась ипостасью и плоти.

Итак, поскольку, как сказано, слова «Бог твой» обращены к воспринятому и относятся к нему, сказав «жезл царства твоего, ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие», Давид добавляет, как если бы тому за таковую добродетель было дано воздаяние: «…посему помазал тебя Бог твой елеем радости больше причастников твоих». Каких причастников? Был обычай, когда священников и царей избирали царями и священниками, изливать им на головы из рога масло помазания; таким образом некогда был помазан и сам божественный пророк Давид, когда извергся на него забивший ключом елей, а также Саул — руками Самуила, помазавшего и Давида, а прежде них Аарона помазал в священники его брат пророк Моисей.

Обрати внимание, что Давид сказал не просто «помазал тебя Бог елеем», но — «елеем радости». Всех прежде Христа помазанных священников и царей помазывали ведь приготовленным маслом, а человека, которого воспринял Сын Божий, помазал Дух божественным и всесвятым елеем радости. Он ведь всесвятую Христову плоть и помазал, и освятил ее, вознесшуюся. Тем отчасти давалась благодать Духа, а по чину Мелхиседекову царю и священнику Христу все дарования, все дары были даны, сама полнота божества вселилась в его тело. Этого ни о ком из всех когда бы то ни было живших людей невозможно сказать, за исключением человека, сверхъестественным, недоступным для всех ангелов и людей образом появившегося от пресвятой приснодевы Марии.

Конец четвертого слова «Против иудеев».

Комментарии

17. За проверку и правку этого перевода, сделанного с учетом греческого оригинала, сердечно благодарю А. И. Зайцева.