Комментарии

1. Флавий (Flavius)-nomen, который носили римские императоры Веспасиан и Домициан. В дальнейшем, превратившись в неотъемлемую часть римской императорской титулатуры, он проявился и в Византии. Что касается Вестготской Испании, то здесь наименование «Флавий» становится частью королевской титулатуры с конца VI в. Оно могло как подчеркивать приверженность ортодоксии (в противовес ранее господствовавшему арианству), в качестве столпа которой воспринимались Восточная Империя, так и отражать стремление вестготских королей идеологически оформить свою власть, взяв за образец концепцию власти византийских императоров. Нельзя исключить также возможности сочетания обоих вариантов. Во всяком случае первым из королей наименование Флавий принял Рекаред I Католик (586-601), с именем которого связано утверждение ортодоксии. См., например, эсхатокол эдикта Рекареда, провозглашенного на III Толедском соборе (589): «Flauius Recaredus rex hanc deliberationem quam cum sancta definivimus synodo confirmans subscripsi» (Conc. Tolet. III. P. 136).

2. Называя себя «королем Востока» (rex orientalis), Павел имеет в виду, вероятнее всего, земли бывших римских провинций Нарбоннская Галлия и Тарраконская Испания (точнее-северо-восток последней), которые были охвачены мятежом. На основании противопоставления «rex orientalis-rex auster» испанский исследователь X. Орландис выдвинул обоснованное предположение, что Павел видел себя лишь правителем восточных областей Вестготской Испании и не претендовал на Толедский престол. Однако Вамба, как явствует из дальнейшего текста, не принял этого предложения и поставил перед собой целью установление власти над всей Испанией. В условиях слабости королевской власти решение этой задачи становилось делом непростым. Показательно, что до конца VI в., до Лиувигильда (568-586), ни один вестготский король не контролировал всю территорию бывшего испанского диоцеза (даже если исключить отсюда провинцию Тингинская Мавретания, расположенную по другую сторону Гибралтара). Да и в дальнейшем это удавалось далеко не всем королям. Вполне вероятно, что, высказываясь с позиции силы, Павел на деле видел ограниченность своих ресурсов и подспудно пытался предложить Вамбе компромисс. Впрочем, это не более чем гипотеза. Текст памятника не содержит никаких данных на этот счет.

3. В тексте-armiger. В широком смысле это слово обозначало не только оруженосца (Isid. Etym. X.6: «Armiger, quod arma gerat»), но и конюха, и даже воина вообще, главным образом принадлежащего к свите военачальника.

4. В тексте-opopumpeum. Однозначно истолковать это понятие довольно сложно. В частности, издатель текста В. Левисон так и не пришел к однозначному выводу. Он приводит толкования слов, созвучных с opopumpeum: oppopumbeum, apopompeus, apopempaeus,- обозначающих силу, мощь, легкость побед над врагами и даже встречающихся как эпитет по отношению к Богу (apopempaeus summus). См.: MGH: SRM. Т. 5. P. 500.

5. В тексте: divae memoriae. Этот эпитет, как правило, применялся по отношению к уже умершему королю (LV. II. 1. 5: «…dive memorie domni et genitoris mei Chindasvindi regis...»; Conc. Tolet. XIII. Tomus Erv.: «...ubi divae memoriae dominus atque praecessor noster Sisebutus rex omnes successores suos sub perpetua maledictionis censura obstrinxit»). Возможно, традиция употребления этого выражения восходит к римскому понятию «divus»-титулу, который римские императоры получали после совершения акта consecratio – причисления к сонму богов. В данном случае перед нами-один из фактов влияния модели римской императорской власти на формирование концепции власти королей романно-варварских государственных образований.

6. То есть митрополитом. Юлиан занял «епископский престол» в Толедо в 680г., сменив Квирика, бывшего митрополитом в эпоху Вамбы: в эсхатоколе постановлений XI Толедского собора (675) как предстоятель главной кафедры фигурирует еще Квирик, тогда как в соответствующей власти постановлений XII Толедского собора (681) в этом качестве предстает уже Юлиан. Последний собор, на котором он председательствовал в качестве главы толедской епархии, состоялся в 688 г. (XV Толедский собор). Преемником Юлиана не позднее 693 г. (год XVI Толедского собора) стал Феликс. См.: Conc. Tolet. P. 367, 401, 471, 518.

7. Это не единственный случай употребления определения excellentissimus по отношению к вестготскому королю. Например, в третьем каноне VI Толедского собора (638) говорится о том, как должен поступать «славнейший и христианейший» (excellentissimus et christianissimus) правитель (см.: Conc. Tolet. VI). В период Поздней империи ранг «vir excellentissimus» соответствовал статусу высших должностных лиц Империи-префектов претория, префектов столичного города (Константинополя), квесторов святого дворца, а также магистров оффиций. В позднеримском законодательстве наиболее ранние упоминания этого ранга относятся к середине V и началу VI вв. (конституция Феодосия II (408-450) и Валентиниана III (425-455), затем-законодательство восточных императоров Зинона (474-475, 476-491), Юстина I (518-527) и Юстинина I (527-565)). В законах Юстининана I он встречается относительно часто, а затем исчезает. См.: С. 12.8.2.4: «Aut cur excellentissimus Pentadius non egisse dicitur praefecturam» (a. 440-441, Teod. – Valent.); С. 12.16.4: «... nisi ex iudicio tantummodo viri excellentissimi magistri officiorum» (s.a. Zenon); С. 12.3.4рr.: «sancimus viris excellentissimis conaularibus omnibus» (s. a., Zenon); С. 1.31.52: «viri excellentissimi magistri officiorum conscribi» (a. 527, Just.-Justin.); С. 7.62.38: «...sed apud virum sublimissimum magistrum officiorum nec non virum excellentissimum nostri palatii quaestorem» (a. 529, Justin.); С. 1.4.28: «Aestimatione tamen in has quidem regia urbe excellentissimi praefecti urbis» (a. 530, Justin.); С. 1.17.2.17: «Antiquae autem sapientiae librorum copiam maxime Tribonianus vir excellentissimus praebuit» (а. 533, Justin.). Применение этого понятия в качестве элемента официальной титулатуры вестготских королей свидетельствует о сложности процесса формирования концепции их власти, вбиравшей в себя как атрибуты, присущие самим позднеримским императорам, так и лицам отнюдь не императорского статуса, пусть и занимающим высшее положение в иерархии власти Поздней империи.

8. В тексте-clarissimus. В данном случае перед нами эпитет, также тесно связанный с позднеримской титулатурой. Три основные ранга сенаторов «spectabiles – illustres – clarissimi» были введены в начале IV в. При этом для последней категории ранг сенатора был, по существу, лишь почетным званием: в сенате они не заседали. Тот факт, что в данном случае понятие применяется к королю, является еще одним доводом в пользу замечания: знаменитое «regnum nostrum imitatio vestra est» не исчерпывает всех истоков концепции королевской власти в романо-варварских королевствах.

9. Описанный здесь ритуал помазания ориентирован на ветхозаветную традицию интронизации библейских царей Израильских (см.: Исх 30:22-33; 1 Цар 10:14; 1 Цар 16:3; 3 Цар 19:16). «История Вамбы» содержит едва ли не первое его описание: приписываемое Гильде Премудрому свидетельство о помазании Короля Далриады Айдана (Айдана мак Габрайна) (574-609) около 581г. является весьма спорным. Во всяком случае в его сочинении «О погибели Британии» имя Айдана даже не упоминается (см.: Gildas Sapiens. De excidio Britanniae // Гильда Премудрый. О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды / Перев., вступит. ст. и примеч. Н. Ю. Чехонацкой. СПб., 2003. С. 171-230). В «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного «король скотков» Айдан упоминается лишь в связи с жестоким поражением, нанесенным ему королем англов Эдильфридом (593-616) у Дегсастана около 603 г. (см.: Baeda Venerabilis. Historia ecclesiastica gentis anglorum. I.34 // Bede. Ecclesiastical History of the English People / Ed. and translat. B. Colgrave, R.A.B. Mynors. Oxford, 1969). Более поздние же свидетельства относятся уже к каролингской эпохе-помазанию Пипина III (в 751 и 754 гг.) и его преемников. В отечественной историографии они подробно разобраны Б. А. Успенским, впрочем, отвергающим саму идею взаимосвязи вестготского и каролингского ритуалов (см.: Успенский Б. А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монарших титулов. М., 2000. С. 5-22). Далее, уже под влиянием Каролингов, ритуал помазания проник в англосаксонскую Британию (помазание Эгберта в 785 г.). В Византии же помазание на царство утвердилось много позднее (между серединой IX и серединой X в.), вероятно под западным влиянием (см.: Острогорский Г. А. Эволюция византийского обряда коронования // Византия, южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа: Искусство и культура / Сб. статей в честь В. Н. Лазарева. М., 1973. С. 33-42; Успенский Б. А. Указ. соч. С. 25-26). Что же касается Испании, то К. Санчес-Альборнос полагал, что здесь означенный ритуал утвердился задолго до Вамбы и практиковался уже непосредственными преемниками Рекареда Католика, а может быть, и им самим, символизируя поддержку «католических» (т. е. не-арианских) королей готов со стороны епископата (см.: Sanchez Albornoz С. La Ordinatio principis en la Espana goda у postvisigoda // Idem. Estudios sobre las instituciones medievales espanolas. Mexico, 1965. P. 705-718). И действительно, в 75-м каноне IV Толедского собора (633) применительно к характеристике покушения на королевскую власть используются библейские цитаты, содержанке которых однозначно: «Nolite tangere Christos meos» (1 Цар 16:22: «He прикасайтесь к помазанным моим») и «Quis extendet manum suam in Christum Domini et innocens erit?» (1 Цар 26:9: «Ибо кто, подняв руку на помазанника Господня, останется нанаказанным?») (Conc. Tolet. P. 217) К сожалению, выявить более точное время начала практикования ритуала помазания не представляется возможным. Характерно, что один из наиболее видных современных специалистов по этому вопросу, Х. Орландис, вообще уходит от обсуждения вопроса о времени его поялвения в Испании (см.: Orlandis Rovira J. La Iglesia vicigoda y los problemas de la sucesion al trono en el siglo VII // Estudios vicigoticos. III: El poder real y la sucesion al trono en la monarquia visigoda. Roma; Madrid, 1962. P. 54-55). Несомненно, однако, что в 672 г. он был уже устоявшейся нормой: помазание посчитал нужным принять не только «законный король» Вамба, но и узурпатор Павел (что явствует уже из начальной части письма, направленного им Вамбе). Что же касается Юлиана, то он стремился закрепить монопольное право на помазание за Толедской кафедрой, объявив легитимным лишь ритуал, совершенный в толедской церкви Петра и Павла (до настоящего времени не сохранившейся). О помазании преемника Вамбы, короля Эрвигия (680-687), мы узнаем из преамбулы королевского «tomus», представленного на рассмотрение участников XII Толедского собора (681). См.: Conc. Tolet. P. 381-382: «Unde licet sublimationis nostrae primordia paternitati vestrae opinabili relatione non lateant, quibus clara divinorum iudiciorum dispositione praeventus et regnandi coscenderim sedem ad sacrosanctam regni perceperim unctionem, nunc tamen melius id poteritis et scribtorum relatione cognoscere et promulgationis vestrae sententiis publicare».

10. Согласно вестготским законам, король вступал на престол после процедуры избрания. По мнению X. Орландиса, система выборов стала утверждаться во второй трети VII в. при активном участии Церкви. Эта процедура оказалась единственно возможным вариантом замещения вакантного престола после того, как в VI в. пресеклась королевская династия Балтов, а затем, вместе с крахом остготского королевства в Италии, завершилась и эпоха доминирования Амалов (по Орландису-«времена великих родов»). Наступил новый период (по Орландису-«переходный»), когда нечеткая система персонального назначения королями своих преемников (подобно римским императорам), действовавшая во второй половине VI-начале VII вв., привела к нестабильности и постоянной борьбе за власть. Решению проблемы формирования легитимной власти в этих условиях способствовала Церковь, авторитет которой придавал особое значение поддержке епископами конкретного претендента. Именно ее активность привела к оформлению процедуры избрания, положив начало третьему и последнему периоду, согласно периодизации Орландиса (Orlandis J. La sucesion al trono en la monarquia visigoda // Estudios visigoticos. III: El poder real у la sucesion al trono en la monarquia visigoda. Roma; Madrid, 1962. P. 57-102). Coответственно, регламентация процедуры оказалась в сфере внимания сразу нескольких Толедских соборов, особенно-IV (633) (75-й канон), V (636) (каноны 2-9, но особенно 3) и VI (638) (каноны 14-19, но особенно 17), VIII (653) (канон 10). 75-й канон IV Толедского собора (633) определяет круг выборщиков выражением «рrimatus totius gentis cum sacerdotibus ... concilio communi», т. е. подразумевает высших должностых лиц королевства и епископов, собравшихся вместе (см.: Conc. Tolet. P. 218). 3-й канон V Толедского собора грозит анафемой лицу, даже помыслившему занять престол влпреки установленному порядку (см.: Conc. Tolet. P. 228: «Ut quisquis talia meditatus fuerit, quem nec electo omnium provehit nec Gothicae gentis nobilitas ad hunc honor apicem trahit, sit a consortio саtholicorum privates et divino anathematae condemnatus»). 17-й канон VI Толедского собора строжайше запрещает (опять же угрожая за это анафемой) подбор кандидатов на занятие престола при жизни монарха. Более того, от права претендовать на трон устраняются добивающиеся его путем мятежа, духовные лица, а также миряне, подвергавшиеся унизительному наказанию обритием наголо (decalvatio), либо являющиеся рабами по рождению, либо чужеземцами. Кандидатом может быть лишь гот по происхождению, обладающий положительной репутацией (см.: Conc. Tolet. P. 244-245: «Rege vero defuncto nullus tyranica praesumptione regnum adsummat, nullus sub religionis habitu detonsus aut turpiter decalvatus aut servilem originem trahens vel extraneae gentis homo, nisi genere Gothus et moribus dignus provehatur ad apicem regni»). Наконец, 10-й канон VIII Толедского собора гласит, что король должен избираться «с согласия» (cum adsensu) старших должностных лиц дворца и епископов, в Толедо, в крайнем случае – там, где скончался предыдущий правитель, и ни в коем случае-в другом месте (Conс. Tolet. P. 283: «aut in urbe regio aut in loco ubi princeps decesserit cum pontificum maiorumque palatii omnimodum eligantur adsensu, non forinsecus...»). Некоторые исследователи, например Д. Клауде, с уверенностью утверждают, что это постановление сужает круг лиц, участвовавших в избрании короля (Клауде Д. История вестготов. СПб., 2002. С. 148). Однако формулировка постановления Собора строго предостерегает от участия в избрании ограниченного круга лиц, а также от провозглашения короля криками сельских жителей (которых, видимо, легко заставить выполнить при этом волю «немногих») (Conс. Tolet. P. 283: «non ... conspiratione paucorum aut rusticarum plebium seditioso tumultu»). Заметим, что это постановление было принято при короле Рекцесвинте, и порядок избрания его преемника Вамбы, описанный Юлианом, полностью совпадает с приведенной нормой. Римские истоки процедуры избрания, в целом, представляются очевидными. Показательно уже выдвижение на первый план римских по происхождению идеалов гражданской солидарности. По меткому выражению Д. Клауде, заключающее эти идеалы выражение «gens et patria» («народ и отечество») выступает в качестве «столпа вестготской государственности» (Клауде Д. Указ. соч. С. 147). Между тем главная обязанность короля действовать «pro gentis et patriae utilitatibus», а также обеспечивать все необходимые для этого условия (в том числе-и путем принуждения граждан к исполнению своего долга, как в LV. IX.2.8). Не случайно клятва верности королю давалась во имя «процветания родины и народа готов, и сохранения жизни короля» (Conс. Tolet. P. 218: «... sacramentum fidei suae, quod patriae gentisque Gothorum statu vel observatione regiae salutis pollicitus est»). В то же время преступления, совершенные против «короля, народа и отечества», караются санкциями одних и тех же законов (см., например: LV. II.1.6: «De his, qui contra principem vel gentem aut patriam refugi sive insulentes existunt»). Вероятные римские параллели можно найти и конкретным элементам ритуала, описанного Юлианом. Всего их три: (1) провозглашение войском; (2) помазание епископами в главном храме королевства – базилике св. Петра и Павла; (3) торжественная и взаимная присяга верности короля и граждан. Представляется, что эту триаду следует уподобить римскому «войску, сенату и римскому народу», обретение расположения которых выступало в качестве идеального условия императорского престола претендентом. В правовых текстах эта формула не упоминается, но зато встречается у писателей. Так, Светоний сообщает о представлении Клавдия в завещании Тиберия «войскам, а также сенату и народу Рима» (Suet.: Claud. 6. 2: «qui (Tiberius. – O. A.) tamen moriens et in tertiis hecedibus eum ex parte tertia nuncupatum, legato etiam circa sestertium uicies prosecutus commendauit insuper exercitibus ac senatui populoque R. inter ceteras necessitudines nominatim»). Элий Лампрадий в биографии солдатского императора Диадумена Антонина упоминает, что его персонаж принял имя Антонина для того, чтобы добиться расположения «армии, сената и римского народа» (SHA: AntDiadum. 6.10: «post hoc ipsе Diadumenus ut commendaretur exercitui senatui populoque Romano … Antoninum appellatum satis constat»). Если наше предположение верно, то оказывается, что Церковь занимает в этой триаде место древнего римского сената, претендуя, таким образом, на лидирующую роль.

11. Термином dux (дословно-предводитель, вождь) в классическую эпоху обозначался командир оперативного соединения во время похода. В период Поздней империи его значение стало меняться. Считается, что он приобрел черты постоянного военного ранга, присваивавшегося командующим войсками провинции и не имевшего полномочий в сфере гражданского управления (см., например: Вольфрам X. Готы. СПб., 2003. С. 304). Однако данные анализа позднеримского законодательства показывают, что реальная ситуация была намного сложнее. В конституциях императоров IV-начала V вв., вошедших в состав «Кодекса Феодосия», дуксы фигурируют не только в качестве военачальников (СТ. V.7.1 (=Brev. V.5.1) (ранее а. 378); СТ. VII.1.9 (а. 367); СТ. VII.1.18 (а. 400); СT. VII.4.37 (а. 424); СТ. VII.20.13 (а.407 [var.: 409]); СТ, VII.22.5 (a. 333); СТ. VIII.7.11 (a. 371); СТ. VIII.12.1.113 (a. 386); CT.XV.11.2 (а. 417) и др.), но и должностные лица, обладающие территориальной юрисдикцией в ранге «viri clarissimi» (СТ. XV.11.1 (а. 414); СТ. I.7.3 (а. 398)) или даже «viri spectabiles» (CT. VIII.4.27 (а. 422)) Об этом говорит, в частности, содержание таких конституций, как CT. VI.16.1 (а. 413) («vicarios et duces»), CT.IX.27.3 (a. 382) («dux et praeses Sardiniae»), CT. XII.1.133 (a. 393) («dux et corrector limitis tripolitani»). Кроме того, в ряде конституций на дуксов возлагаются явно полицейские функции (СT. IV.8.5.5 (=Brev. IV.8.1.5) (s.a.); СТ. IX.3.7 (s. IV-V) (=Brev. IX.2.3); СТ. IX.27.3 (a. 382); СТ. XI.36.33 (a. 406)), причем особенно показательно то, что частъ соответствующих норм нашла отражение и в законодательстве Вестготского королевства (в так называемом «Бревиарии Алариха» (506)). Кроме того, нередко в руки дуксов передавалось также взимание натуральной подати (анноны) (СТ. VII.4.29 (а. 407); СТ. VII.4.37 (а. 424); СТ. VII.11.2 (а. 41 7)). И хотя собранные продовольствие и фураж шли главным образом на удовлетворение потребностей войск, тем не менее, передача этой функции дуксам несомненно подразумевала наличие у них и некоторых административных функций. По всей видимости, именно в этом смысле следует понимать и упоминание в императорском законодательстве дуксов определенных территорий – Армении (CT. VII.1.15 396); CT.VII.13.1 (а. 353); СТ. VIII.5.57 (а.397)), Египта (CT. VI.14.3 (a.413); CT. XI. 24.1 (a. 360); CT. XI.30.43 (a.384); CT. XII.2.5 (a. 364)), Месопотамии (CT. VII.22.6 (a. 349); CT.VIII.4.4 (a. 349)), Ливии (CT. VIII.1.16 (a.417)), Осдроены (CT.XVI.10.8 (a.382)). Правда, все эти упоминания относятся исключительно к восточным провинциям, однако следует выделить конституцию 386г. (СТ. VIII.12.1.113), относящуюся к Сардинии, где на дуксов возлагаются функции полицейского характера наряду с гражданскими наместниками-презесами. Но наиболее показательным представляется упоминание дукса наряду с гражданским наместником такого высокого уровня, как викарий (СТ. VI.16.1 (а. 413); СТ. VII. 1.18 (а. 400)). Вообще дуксы очень часто фигурируют в одном ряду с другими должностными лицами, что создает впечатление об отсутствии более или менее четкого подразделения обязанностей различных категорий должностных лиц в период Поздней империи. В частности, в контексте, аналогичном дуксам, оказываются комиты (СТ. I.7.3 (а. 398); СТ. VII.1.9 (а. 367); СТ. VII.20.13 (а. 407 [var.: 409]); СТ. XII. 1.28 (а. 392)), а также трибуны (СТ. VII.4.29 (а. 407); СТ. VII.4.37 (а. 424)), причем круг полномочий этих должностных лиц оказывается фактически идентичным. Впечатление о чрезвычайно широком понимании термина dux, предполагающем предводителя высокого ранга, наделенного, главным образом, военными функциями, но отнюдь не только ими, подтверждается и свидетельствами Исидора. В «Этимологиях» он практически никогда не упоминает понятие для обозначения конкретного ранга. Он ограничивается чрезвычайно лапидарным определением («дукс именуется так, поскольку предводительствует в войске» (Dux dictus ео quod sit ductor exercitus (Etym. IX.3.21)), а далее широко использует весь спектр переносных значений, применяя его при описании самых разных субъектов-от римских императоров, выступающих в качестве полководцев, и вождей племен и народов (как римлян и греков, так и варваров) (см., например: Etym. I.7.23; I.36.22; IX.2.61; IX.2.75; IX.2.101; IX.2.120; IX.3.14; XIV.4.23; XIV.6.41; XV.1.12; XV.1.62-63; XV.3.6; ХVIII.2.3-4; XVIII.16.2; ХХ.2.11) до вожаков стад домашних и диких животных (см., например: Etym. XII.1.60 (dux gregis); XII.7.16; XII.7.65 (cornices duces eas praecedunt)). Сказанное позволяет понять и принципы употребления термина в «Вестготской правде». Он появляется в королевских законах главным образом не ранее середины VII в.: единственным исключением из этого правила является Antiqua III.4.17, но, как показал Р. Де Уренья-и-Сменхауд, она подверглась последующей активной редакции во времена Рекареда и Хиндасвинта, которым атрибутируется в некоторых рукописях (см.: Urena у Smenjaud R. de. Legislacion gotico-hispana: (Leges antiquiores-Liber Iudiciorum). Estudio critico. Pamplona, 2003. P. 270). Основная же часть законов (за исключением опять же подвергшихся поздней редакции VI.3.7, VII.1.1, XII.2.13, ХII.3.25), где фигурирует интересующий нас термин, принадлежит королям Хиндасвинту (642-649) (LV.II.1.16, II.1.17, II.1.22, II.2.7, VI.5.12, VI.4.8), Рецесвинту (653-672) (LV. II.1.25), Вамбе (672-680) (LV. IV.5.6, IX.2.8-9 (ранняя редакция)), Эрвигию (680-687) (IX.2.8-9 (поздняя редакция)) и Эгике (687-698/700) (V.7.19). Этот факт относительно позднего и, вместе с тем, весьма активного проявления термина естественным образом заставляет предположить, что на середину VII в. приходится период резкого повышения роли военачальников, которые уже ранее, в римские времена, не были чужды административным функциям, а теперь провинций) и поставив под свой прямой контроль те категории должностных лиц, которые изначально ведали административными и судебными вопросами, прежде всего-местных комитов и юдексов. Показательно, что в то же самое время «дуксами» (видимо, в силу возросшего уровня престижности самого понятия) начинают именоваться и те должностные лица из королевского окружения, функции которых изначально никоим образом не были связаны с военной сферой. Речь идет о придворных-комитах в статусе viri illustres, заверяющих своими подписями постановления VIII (653), IX (655), XIII (683) и XVI (693) Толедских соборов, т. е. практически всех тех, где присутствовали миряне из королевского окружения. Заметим, что инициаторами созыва этих соборов выступали уже упоминавшиеся короли Рецесвинт, Эрвигий и Эгика. См.: Conс. Tolet. VIII (а. 653): «Item ex viris illustribus officii palatini: <...> Ella comes et dux. <...> Fandilla comes Scanciarum et dux»; Conс. Tolet. IX (a. 655): «Item [ex] viris illustribus officii palatini: <...> Ella comes et dux»; Conc. Tolet. XIII (a. 683): «Item ex viris illustribus officii palatini: Wademirus comes scanciarum et dux. Recharedus comes scanciarum et dux. Argemirus comes cubiculi et dux. Egica comes scanciarum et dux. <.. .> Sisebutus comes scanciarum et dux similiter. <...> Suniefredus comes scanciarum et dux. <...> Sisimirus spatarius comes [et dux]»; Conс. Tolet. XVI (a. 693): «Comites [et viri illustres]. Vitulus vir illuster comes patrimonii et dux hac decreta synodalia a nobis edita ss.». He странным ли выглядит сочетание в одних и тех же лицах статуса дукса с положением комита виночерпиев, комита королевской опочивальни, комита королевских имуществ, и лишь однажды-комита королевской гвардии (спатариев)? Лишь с учетом всего сказанного можно в полной мере понять комментируемый эпизод «Истории...»: сколь бы ни желал Юлиан создать образ всемогущего правителя, на деле дуксы чувствовали себя столь уверенно, что могли безбоязненно диктовать королю свою волю и даже угрожать при этом оружием. Ведь законы Хиндасвинта, Рецесвинта, Эрвигия, Эгики да и самого Вамбы признают за ними почти абсолютную власть на местах. Они выступают не только главами местной системы военной организации (LV. IX.2.8-9), но и обладателями высших судебных прерогатив (LV. II. 1.16 (Chind.), II. 1.22 (Chind.), VI.5.12 (Chind.)), где стоят даже выше епископов (II.1.17 (Chind.), IV.5.6 (Wamba)), полностью контролируя судей-юдексов (LV. II.1.25 (Reccesv.), VI.4.8 (Chind.)) и занимая место, сопоставимое с положением самого короля (LV. III.4.17 (Ant.) II.2.7 (Chind.), V.7.19 (Egica)). Единственное же постановление Толедских соборов, напрямую относящееся к дуксам, касается случаев прямых финансовых злоупотреблений с их стороны, а именно- присвоения собранных налогов (Conc. Tolet. XIII (а. 683)). Однако уникальность этого постановления заставляет скептически оценивать способность епископата как конкурирующей части правящей элиты хотя бы частично поставить под свой контроль неуклонно усиливавших свое влияние военачальников.

12. Отказ Вамбы занять королевский престол носит в значительной мере ритуальный характер, призванный подчеркнуть отсутствие у него стремления к «тирании» (т. е. узурпации власти). Этому ритуалу также можно найти значимые римские параллели, например-у Аммиана Марцеллина (см.: Аmm. Marc. ХХ.4.15).

13. В тексте ad suam omnem pacem recepit. По всей видимости, имеются в виду некие конкретные договоренности, достигнутые между сторонами и предполагающие взаимность обязательств. В частности, именно в значении «договора» понятие «рах» трактует Исидор (Isid. Etym. XVIII.1.11: «Pacis vocabulum videtur a pacto sumptum»). Показателен и его же пассаж, содержащийся в «Дифференциях», сам факт появления которого свидетельствует о распространении понятия «рах» как следствия соглашения (foedus) на само это соглашение (Isid. Diff.I.243: «Inter Foedus et pacem. Foedus namque pacem praevenit. Nam posterius pax accipitur, prius foedus initur»). Но, строго говоря, понимание сущности пакта как средства водворения мира между сторонами, проявляющееся в этимологии термина (от pacisci- «восстанавливать мир»), прослеживается уже в «Законах XII таблиц». См., например: Франчози Дж. Институциональный курс римского права. М., 2004. С. 394-397.

14. В тексте-territorium. В античности это понятие обозначало сельскую округу, административно относившуюся к римскому муниципальному образованию (civitas), в противовес городскому поселению (oppidum или urbs). В этом качестве термин фигурирует в сочинениях римских юристов, в частности- Помпония (см.: D. 50.16.239.8: «Territorium est universitas agrorum infra fines cuiusque civitatis: quod ab eo dictam quidam aiunt, quod magistratus eius loci infra eos fines terrendi, id est summonendi ius habent»), а позднее-у Исидора Севильского (см.: Isid. Etym. XIV.5.22). Аналогичным образом он трактовался и законодателями эпохи Поздней империи, как это видно, например, из конституции восточного императора Льва I (457-474) от 468 г. (см.: С. 1.3.28.4: «Quod si in vico vel in territorio testator mortem habebit, illius civitatis vir reverendissimus episcopus exactionem habebit...»). Постепенное административное обособление territorium, вывод его из-под юрисдикции должностных лиц города, проявившийся в законодательстве конца V в., стал одним из проявлений глубокого кризиса, а затем и краха, римской муниципальной системы. См. об этом: Orlandis J. Historia del reino visigodo espanol: los acontecimientos, las instituciones, la sociedad, los protagonistas. Madrid, 2003. P. 143-145.

15. Преторий (praetorium)-в изначальном значении-палатка римского полководца или помещение, где он жил, расположенное в центре военного лагеря. В данном случае из числа многочисленных значений следует выделить проявляющееся уже в период Поздней Республики употребление термина для обозначения резиденции римского наместника (в частности, его имеет в виду Цицерон, именуя praetorium резиденцию римского наместника претора Гая Вереса в Сиракузах (Сiс. Ver. 2.5.92.7: «... curritur ad praetorium»)). Римские юристы (Ульпиан, Модестин. Нераций) именовали «преторием» резиденцию римского судьи (iudex), где, в частности, давались судебные залоги и оглашалась воля завещателя (D. 8.3.2рr. (Neratius libra quarto regularum); D. 31.34.3 (Modestinus libro decimo responsorum); D. 47.10.13.7 (Ulpianus libro quinquagesimo ad edictum)). Точно в таком же значении «преторий» фигурирует в «Кодексе Феодосия», в том числе-в той его части, которая нашла отражение в «Бревиарии Алариха» (СТ. 1.22.4pr (=Brev. 1.9.3рr); СТ. 1.22.4.1 (=Brev. 1.9.3.1)). Наконец, аналогичное значение отражают и тексты Исидора (Isid. Etym. XV.2.29: «Praetorium, quod ibi praetor resideat ad discutiendum»). Для прояснения же употребления в данном случае следует отметить прежде всего содержащуюся в «Кодексе Юстиниана» конституцию восточного императора Льва, датируемую временем ок. 471, где понятие «praetorium» тесно связывается с термином «palatium». При этом последнее выступает в качестве резиденции как таковой, а первое оказывается учреждением с чисто техническими функциями (см.: С. 1.40.15.1: «Ubi autem et palatium est et praetorium, palatium quidem habitatione praesidis, praetorium autem suscipiendis conservandisque speciebus publicis horreorum vice vel aliae necessariae rei deputetur»). Таким образом, конституция фиксирует стадию процесса слияния претория и «дворца» в единое учреждение, сочетающее в себе функции как резиденции, так и института власти. Это процесс, начавшийся в императорскую эпоху, по-видимому, в VII в. находился уже в стадии завершения. Толедский преторий должен был восприниматься как официальная резиденция короля- преемника префектов претория римского времени. Однако вопрос еще нуждается в специальном исследовании. Общие сведения см.: Orlandis J. Historia del reino visigodo espanol: los acontecimientos, las instituciones, la sociedad, los protagonistas. Madrid, 2003. P. 141-142.

16. Квирик- митрополит, епископ Толедский (667-680).

17. Рассказывая о произошедшем чуде, автор, по всей видимости, хочет подчеркнуть «богоизбранность» помазанного короля и важность самого ритуала, как бы связывающего помазанника с Богом. Пчела появляется здесь неслучайно: этот символ относится к античной и к библейской традиции. В первом случае пчела выступает как «связующее звено», «проводник» между земным миром и миром богов. Согласно трактовке Порфирия, пещера нимф в «Одиссее» Гомера представляет собой место рождения душ, «намеревающихся жить по справедливости» (Порфирий. О пещере нимф, 19. Перев. А. Ф. Лосева). В жизнеописании Пиндара говорится о том, что пчелы наполняют рот поэта медом (Vitae Pindari et Varia de Pindaro. 1, 8), принося ему вдохновение как дар богов. Один из храмов Аполлона в Дельфах построен пчелами из воска (Pausanias: Graeciae descriptio. 10, 5, 9). Жрицы Артемиды Эфесской и Деметры также именуются «мелиссами»-пчелами. В Ветхом Завете упоминания слова «пчела» относительно немногочисленны, но их вполне достаточно, чтобы составить представление о его символической функции. Образ пчелы возникает здесь как символ возмездия: враги народа Израилева преследуют его «так, как это делают пчелы»-за то, что иудеи, нарушив Божью волю, «направились к горе Аморрейской» (Втор 1:44). Исайя, предрекая народу Израиля возмездие за грехи и чинимое беззаконие, приводит в числе его будущих несчастий такое: «И будет в тот день: даст Господь знак мухе, которая при устье реки Египетской, и пчеле, которая в земле Ассирийской,-и прилетят и усядутся все они по долинам опустелым и по расселинам скал...» (Ис 7:19). В «Книге Судей» пчелы связаны с чудом, которое совершил Самсон,-отправившись в Фимнафу, он встретил по дороге льва, которого «растерзал... как козленка», а на следующий день увидел в трупе рой пчел (Суд 14:6-9). Наконец, в неканонических текстах (книга Премудрости Иисуса, Сирахова сына и книга Притчей Соломоновых) пчела предстает как образец мудрости и трудолюбия (Сир 11:2-3; Притч 6:8). По всей видимости, Юлиан использует здесь означенный символ с учетом богатой античной и ветхозаветной традиции-показывая пчелу как «проводника» от земного к божественному, с одной стороны, и как символ возмездия для неправедных-с другой. Причем последнее «качество» пчелы, ее сопоставление с врагами народа Израиля приобретает дополнительную окраску, если принимать в расчет антииудейскую позицию вестготских королей.

18. В данном случаи имеется в виду юго-западная часть бывшей римской Галии, в основном совпадавшая с территорией древней Нарбоннской провинции.

19. Вероятно, Юлиан намекает на частоту мятежей, происходивших в Септимании,-до восстания Павла в провинции произошло два мятежа – для подавления одного из них Павел и был направлен в Нарбоннскую Галию, второй произошел еще в конце VI в., под предводительством епископа Аталоха, графов Гранисты и Вильдигерна, и Гунтрамна.

20. В этом риторическом отступлении, направленном против Галлии, Юлиан вполне сознательно упоминает «предательство иудеев». С принятием ортодоксальной веры вестготскими королями иудаизм подвергся жестким преследованиям со стороны как монархов, так и Церкви. Вестготские правители, начиная с Рекареда (586-601), пытались максимально ограничить возможности еврейской общины и оградить христиан от какого бы то ни было ее влияния. Законы, принятые в разное время королями Сисебутом (612-620), Рецесвинтом (649-672), Эрвигием (680-687), налагали запрет на отмечание иудейских праздников (LV. ХII.2.5; ХII.3.5), соблюдение обрядов-в частности, запрещалось обрезание (LV.ХII.2.7). Иудеи не могли владеть рабами-христианами (Conc. Tolet III.P.14; LV.XII.2.14), подвергать христиан пыткам (LV. XII.2.9) свидетельствовать против них (LV. ХII.2.10). При короле Сисебуте иудеев крестили насильно; однако 57-м постановлением IV Толедского собора (633) эта практика была отменена (Conс. Tolet. IV. Р. 57: «De discretione iudaeorum qui non vel qui credere coguntur). Второй и третий титулы XII книги «Вестготской правды» практически полностью посвящены законам против иудеев. Многие постановления толедских соборов также направлены против них. Особенно это относится к IV собору, в постановлениях которого закреплялся запрет на браки между иудеями и христианами (Conc. Tolet. IV. P. 63). Это постановление подтверждало более раннее, принятое при Рекареде на III Толедском соборе (Conс. Tolet. III. P. 17-De iudaeis), где говорится о том, что на иудеев не следует возлагать officia publica (Conc. Tolet. IV. P. 65). Дети иудеев, перешедших в христианство, но продолжающих тайно придерживаться своей веры, должны были быть разлучены с ними и отданы в монастырь или «богобоязненным христианам» (Conc. Tolet. IV. Р. 59,60). Постановления VI и VIII соборов предписывали правителям бороться с иудаизмом и «защищать» от него «вселенскую веру» (Conc. Tolet. VI. Р. 3; VIII. Р. 10). Подробнее см.: Suarez Bilbao F. El fuero judiego en la Espana cristiana. Fuentes juridicas. Siglos V-XV. Madrid, 2000. P. 15-55; см. также: Orlandis J. Historia del reino visigodo... P. 184-188.

21. Комиты (comes-«спутник») изначально выполняли роль свиты высших должностных лиц, включая императоров. Со времен Константина I (306-337) термин стал применяться для обозначения должностных лиц разного уровня. В законодательстве римских и ранневизантийских императоров они фигурируют очень часто (более 600 примеров в кодексах Феодосия и Юстиниана). Комиты занимали должности во дворце и войске (где их ранг был следующим за рангом дукса и предполагал командование войсками в рамках провинции), а также на местах, в качестве прямых представителей центральной власти. Так, в испанских провинциях комиты городов известны с V в. Однако еше и тогда термин не утратил своего изначального смысла: характерно, что Исидор употреблял его лишь в первоначальном значении (см.: Isid. Etym. IX.2.88: «Marsi gens Italiae dicta a comite Liberi Marsya»; Ibid. XI1.7.16: «societatis comites»; Ibid. XII.7.62: «quod comes sit castitatis»; Ibid. XIV.3.35: «Iasonis Thessali comite»; Isid. Diff. II.39.158: «verecundiae comes»). В законах вестготских королей вошедших в «Вестготскую правду», термин употребляется более 80 раз, причем как в изначальном, так и в позднейшем своем значении. В целом в Вестготской Испании комиты занимали приблизительно те же позиции, что и в позднеримское время. Различались комиты придворные, военные (как и в римское время, подчиненные дуксам), а так же комиты городов, объединявшие в своих руках функции военного, судебного и фискального характера. Изначально комиты лишь представляли королевскую власть на местах (как и подобные должностные лица императорской эпохи, представлявшие власть императорскую), а основная власть принадлежала муниципальным структурам. Однако на протяжении VII в., на фоне упадка муниципальных учреждений, реальная власть комитов неуклонно возрастала, хотя и опиралась более на личное влияние, чем на функции, делегированные свыше. См., например: Orlandis J. Historia del reyno visigodo…P. 141-151; Escudero J.A.Curso de historia del derecho. Fuentes e instituciones politico-administrativas. Madrid, 2003. P. 237-242.

22. Франция (Francia)-в тот период территория, непосредственно входившая в состав королевств Меровингов (в данном случае-Нейстрии). В более же узком смысле «Францией» до начала XIII в. включительно называли территорию компактного расселения франков, т. е. земли к востоку от Сены и северу от Луары.

23. «Установленный порядок» рукоположения епископов утверждался соборными нормами толедских соборов и складывался постепенно. Общие принципы избрания епископата были утверждены еще постановлениями I Вселенского собора в Нике 325 г. (канон 4), на которые прямо ссылались участники I Толедского собора (ок. 400 г.). В качестве важнейшего требования было участие в избрании всех епископов из той же провинции и выражение каждым из них прямого согласия с предложенной кандидатурой (отсутствующие должны были высказать свое мнение в письменной форме). Далее три епископа той же провинции должны были принять непосредственное участие в обряде. Если же рукоположение по каким-то причинам происходило вне митрополичьей кафедры, то вновь назначенный епископ должен был в двухмесячный срок посетить митрополита и получить его санкцию. И хотя этот порядок и претерпевал некоторые изменения в отдельных провинциях (в частности, это видно из постановлений II Барселонского собора (599)), тем не менее к нему в полной мере вернулись в 633 г. на IV Толедском соборе. В его 19-м каноне устанавливается, что епископ может быть возведен в сан только с согласия остальных епископов, в присутствии как минимум трех из них (остальные могут выразить свое согласие письменно) и митрополита. Обряд должен был произойти там, где решит митрополит (Conc.Tolet. IV. P. 19: «...tunc secundum synodalia vel decretalia соnstituta cum omnium clericorum vel civium volumtate ab universis conprovincialibus episcopis aut certe a tribus in sacerdotio die dominica consecrabitur, coniventibus ceteris, qui absentes fuerint, litteris suis, et magis auctoritate vel praesentia eius, qui est in metropolim constitutus. Episcopus autem conprovincialis ibi consecrandus est ubi metropolitanus elegerit…»). Интересна также оговорка, содержащаяся в постановлениях одного из более поздних провинциальных соборов (Меридского (666)), согласно которой перед посвящением епископ должен был дать торжественное обещание вести жизнь целомудренную, воздержанную и умеренную. Что же касается королевского вмешательства в выборы, то впервые его правомерность зафиксирована постановлением II Барселонского собора в конце VI в. Его третий канон предполагает избрание «per sacra regalia». Правда, в дальнейшем эта норма не получила продолжения и была фактически аннулирована 19-м каноном IV Толедского собора. Однако факты подобного вмешательства известны и применительно к более позднему времени. В частности, они отражены в послании короля Сисебута таррагонскому митрополиту Евсевию, в котором содержалось требование назначить королевского кандидата епископом Барселоны, а также епископу Ментесы Цецилию, которого Сисебут упрашивал вернуться на оставленную ради монашества кафедру. Тот же король советовался со св. Браулионом Сарагосским по поводу кандидатуры прелата Таррагоны (о чем Браулион сообщал Исидору). Из письма того же Браулиона королю Хиндасвинту мы знаем о вмешательстве последнего в выборы епископа Толедо и т. п. В конечном итоге королевское вмешательство стало пусть и не повсеместной, но довольно ординарной процедурой. При этом оно не исключало истребования согласия митрополита и епископов соответствующей провинции (впрочем, иногда оно превращалось в чистую формальность). Заметим, что подобная практика получила распространение и за пределами Испании, прежде всего-в королевствах Меровингов (правда, меровингские короли имели возможность вмешательства лишь в тех отдельных провинциях, где чувствовали себя особенно уверенно) (см. об этом: Мажуга В. И. Королевская власть и Церковь во франкском государстве // Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе (VI-XVII вв.). Л., 1990). О выборах епископов в готской Испании см., например: Клауде Д. Указ. соч. С. 172; Orlandis Rovira J. La iglesia en Espana visigotica у medieval. Pamplona, 1976. P. 88-91.

24. В тексте- cives. Сохранение термина, применявшегося в античности для обозначения местного гражданства, является одной из особенностей Вестготской Испании и свидетельством преемственности римских основ ее социально-политического устройства (см.: Isid. Etym. IX.4.22: «Municipales originales cives et in locum officium gerentes»; Isid. Diff. I.371: «Inter Municipem et municipalem. Municipes sunt curialium majores, dicti eo quod fisci munera accipiant; municipales autem originales cives sunt, et in locum officium gerentes»). К середине VII в. эти основы, разумеется, уже испытали зримую трансформацию: нормы «Вестготской правды» разводят понятия cives и populi; в свою очередь, те и другие противопоставляются магнатам (principes) и королевской челяди (domus) (LV.I.2.6: «primo a principibus, secundo a civibus, exhinc a populic et a domo…»). Показательно и то, что понятие «civis» довольно часто встречается в «Кодексе Феодосия»: оно фигурирует более чем в 30 законах (см.: СТ. I.10.4; I.16.11; I.29.6; I.32.1; I.34.1; I.34.3; II.22.1; III.30.4; IV.7.1.1; IV.12.2; VI.37.1; VIII.13.1pr.; IX.24.14; IX.24.1.5; IX.38.9; XI.1.18; XI.7.3; XII.1.17; XII.1.53.1;XII.1.57; XII.1.75; XII.1.118.1; XII.1.143; XIV.17.5; XV.1.34; XV.1.42; XV.2.7; XV.5.3; XV.5.4; XV.9.2; XVI.2.37; XVI.10.17). В то же время в пространном тексте «Вестготской правды», помимо приведенного примера, оно упоминается лишь 8 раз. Но особенно интересен анализ конкретных случаев их употребления. Из означенного числа 5 примеров относятся к чисто риторической первой книге кодекса, содержащей общие положения, касающиеся закона и законодательства, а потому пронизанную архаизмами (LV.I.1.3 («omnium civium utilitati»); I.1.5 «civibus populisque communis» ; I.2.4 («in captionem civium»); I.2.6 («que tutaverit civem»); Ibid. («ex concordia civium»)). Оставшиеся же два примера принадлежат современнику Исидора королю Сисебуту. Да и они представляют собой лишь ссылки на нормы старого, еще императорского, законодательства и касаются непосредственно римских граждан ушедшей эпохи (XII.2.13 (Sisebutus) («ad civium Romanorum privilegia»); XII.2.14 (Sisebutus) («ad civium Romanorum dignitatem»)). Таким образом, как конкретный правовой термин слово civis прекратило свое существование задолго до эпохи Юлиана, использующего его лишь для обозначения горожан вообще.

25. В тексте- juvenes. Перевод этого термина, несмотря на кажущуюся простоту, представляет некоторые затруднения. С одной стороны, оно обозначало определенную возрастную категорию-юношей (см.: Isid. Etym. V.38.5: «Aetas autem proprie duobus modis dicitur: aut enim hominis, sicut infantia, iuventus, senectus: aut mundi ...»; см. также: LV.I.2.3: «iuventute conplectitur vel senectute»). Более того, ранние законы «Вестготской правды» позволяют даже уточнить возраст этой «юности»-не старше 20 лет (LV.IV.3.3 (Ant.): «Quod si mater alium maritum acceperit, et aliquis de filiis iam ad perfectum, id est usque ad XX annorum perveniat etatem, ipse iuniores fratres sua tuitione defendat...»). Однако в конституциях, составивших «Кодекс Феодосия», термин имеет и несколько иное значение, а именно-«молодые воины» (см.: СТ. VII.1.10 (а. 367): «...Hi vero ad inferiorem ordinem revlventur, qui castris idoneos iuvenes studio inertis obsequi putaverunt occulendos»). Это значение можно было бы принять, если бы Юлиан не употреблял его столь часто. Получается, что едва ли не все войско Вамбы состояло исключительно из новобранцев, что едва ли могло соответствовать истине. Однако, обратившись к «Вестготской правде», мы обнаружим закон короля Эгики, в котором термин имеет четко выраженный социальный оттенок, обозначая зависимых людей в противовес свободным (populi). См.: LV. IX.1.21 (Egica): «Quod si trifadi, aut vicarii, atque universi, qui iudiciaria functi extiterint potestate, sive numerarii, actores vel procuratores, vel ecclesiarum Dei sacerdotes, fisci vel proprietatis nostre atque quorumlibet hominum ... huius legis sententiam in subditis sibi populis vel iunioribus adimlere neglexerint». Если мы далее обратимся к законодательству самого Вамбы, к одному из его военных законов (IХ.2.9), то обнаружим, что именно зависимые люди, вооруженные и приведенные своими господами, и должны составлять основную часть войска (см.: LV. IХ.2.9: «…Decreto speciali decernimus, ut, quisquis ille est, sive sit dux sive comes atque gardingus, sive sit Gothus sive Romanus ... quisquis horum est in exercitum progressurus, decimam partem servorum suorum secum in expeditione bellica ducturus accedat»). Таким образом, под «юношами» Юлиан скорее всего подразумевал именно эту категорию воинов.

26. Юлиан обыгрывает здесь имя Павла, сравнивая его с апостолом, носившим то же имя, а до крещения звавшимся Савлом и выступавшим жестоким [246] гонителем христиан. Получается, что если Павел евангельский проходит путь от гонителя до апостола, то дукс Павел Неверный, совершив мятеж против Божьего помазанника, у Юлиана проходит обратный путь-от христианина до врага христиан. Трудно сказать, подразумевает ли здесь автор то, что Павел, совершив мятеж в Галлии, оказался «на одной стороне» с иудеями (см.: Historia, 5; Insultatio, 1, 2), и не проводит ли он здесь еще одну параллель с Павлом, до принятия христианства бывшим иудеем (см.: Деян 9:1-22; 22:1-21).

27. В. Левисон, издатель «Истории...», дает ссылку на испанского христианского историка Павла Орозия, автора «Истории против язычников» (начало V в.). См.: Orosius Paulus. Historiae adversum paganos lib. VII.36: «Inter ea Gildo comes... Africam excerptam a societate republicae sibi usurpare ausus est, gentili magis licentia contentus qua ambitu regiae affectationis inflatus» («Между тем, комит Гильдон ... решил Африку, вырванную из единства Республики, присвоить себе, движимый более языческой прихотью, нежели воодушевленный стяжательством власти» (перев. В. М. Тюленева)).

28. В вестготской Испании сохранилось римское деление на провинции; всего их было шесть: Лузитания, Бетика (Дальняя Испания), Тарраконская (Ближняя Испания) и Карфагенская, Септимания (Нарбоннская Галлия) и Галлеция.

29. Гардинги (gardingi)-категория магнатов, которую К. Санчес-Альборнос считал прямыми преемниками вестготских дружинников догосударственной эпохи (гот. gards -«дом») (см., например: Sanchez Albornoz y Menduina С. Espana у el feudalismo carolingo // Idem. Viejos у nuevos estudios sobre las instituciones medievales espanolas. T. 2. Madrid, 1976. P. 1253-1254; Клауде Д. Указ. соч. С. 164; Вольфрам X. Готы. СПб., 2003. С. 346-347; Vones L. Gardingi // Lexikon des Mittelalters. Bd. 4. Shtuttgart; Weimar, 1999. S. 1114). Эту точку зрения, в целом, повторяет и X. Орландис, полагающий, что гардинги были королевскими придворными, связанными с монархами узами личной верности, составляя верхушку королевской клиентелы (Orlandis J. La noble virgen Benedicta // Idem. Historia del reyno visigodo ... P. 435). Аналогичное представление утвердилось и в англоязычной историографии (см., например: Thompson E. H. N. Goths in Spain. Oxford, 1969. P. 252-257; O'Callaghan J. F. A History of Medieval Spain. London; New York, 1975. P. 69). Приходится, однако, признать, что наши сведения о гардингах столь ограниченны, что не позволяют сделать сколь-нибудь четкого вывода об их статусе. В «Вестготской правде» они фигурируют лишь в поздних законах (военных законах Вамбы-Эрвигия (LV. IX.2.8 и IX.2.9), а также в новелле Эгики, воспроизводящей закон, изданный его предшественником Эрвигием в утверждение постановлений XIII Толедского собора (683) (LV. XII. 1.3 (Nov.): «Item secundus est canon de accusatis sacerdotibus seu etiam optimatibus palatii atque gardingus, sub qua eos iustitie cautela examinare conveniat»). Во всех этих законах гардинги фигурируют в числе оптиматов палация, сопоставимых по статусу с епископами, дукcами и комитами и другими высокопоставленными должностными лицами (см., например, LV. IX.2.9: «quisquis ille est, sive sit dux sive comes atque gardingus, sive sit Gothus sive Romanus...»). Вместе с тем мы находим лиц в статусе гардингов в числе мирян, скреплявших своими подписями соборные постановления, откуда можно заключить, что по статусу гардинги все же уступали дуксам и комитам. Заметим, что гардинги вообще упоминаются в постановлениях лишь одного собора, а именно-уже упоминавшегося XIII. Показательно, что его второй канон (действие которого было узаконено «Lex in confirmatione concilii» Эрвигия, изданным Эгикой в качестве новеллы) амнистировал противников Вамбы-участников мятежа: Conc. Tolet. XIII. P. 2: «De accusatis sacerdotibus seu etiam optimatibus palatii atque gardingis sub qua eos iustitie cautela examinari conveniat»: «...sed is qui accusatur gradum sui ordinis tenens et nichil ante de supradictorum capitulorum nocibilitate persentens, in publica sacerdotum, seniorum atque etiam gardingorum discussione deductus [et iustissime perquisitus] aut obnoxius reatui detectae culpae legum poenas excipiat, aut innoxius iudicio omnium conprobatus appareat» (Орландис метко назвал эту норму «habeas corpus» Эрвигия: Orlandis J., Ramos-Lisson D. Historia de los concilios de la Espana romana у visigoda. Pamplona, 1986. P. 426-429). Помимо же этих скудных сведений, содержащихся в королевских законах и соборных постановлениях, мы можем указать лишь одно, столь же краткое свидетельство, содержащееся в 16-й главе «Жития св. Фруктуоза Браккарского» (Sancti Valerii Vita sanctissimi Fructuosi episcopi // PL. T. 87. Col. 459-470), где на стороне гардинга выступает присланный по личному приказу короля судья Ангелат в ранге комита. В итоге приходится признать, что за исключением этимологии термина, свидетельствующей о его готском происхождении (и, вероятно, о германском же происхождении соответствующего института), мы не обладаем сведениями, позволяющими составить о гардингах сколько-нибудь полного представления, выделить их из общей массы должностных лиц королевского дворца.

30. В данном случае перед нами-сцена воинской сходки, описанная более подробно, чем аналогичное собрание, провозгласившее королем Вамбу. Следуя принципу контрастного противопоставления (законный король-король-узурпатор), Юлиан шаг за шагом показывает принципиальное различие характера одних и тех же действий, предпринимаемых первым и вторым соответственно. В данном случае следует обратить внимание на тот факт, что, в противовес Вамбе, последовательно и искренне отказывавшегося от престола, Павел действует на сходке по-иному, заранее нечистоплотными методами обеспечив себе положительную реакцию собравшихся. Очевидно, что, среди прочего, автор стремится дать пример легитимного собрания такого рода, четко противопоставив его собранию нелегитимному. Он ставит своей целью идеологически оформить традицию, ранее существовавшую исключительно де-факто.

31. Юлиан неслучайно делает акцент на принудительном характере принесения клятвы верности Павлу. Эта клятва, приносившаяся королю всеми подданными (LV. II. 1.7), должна была быть обязательно добровольной-как залог и подтверждение легитимности правителя. Павел же таковым не являлся, и Юлиан лишний раз подчеркивает нелегитимность его положения как правителя Галлии и потенциального короля всей Испании.

32. Присяга на оружии известна как древний германский правовой ритуал. О нем пишет уже Я. Гримм (Grimm J. Deutsche Rechtsaltenthuemer. Goettingen, 1881. S. 165). Русский историк Н. П. Павлов-Сильванский аргументированно находит близкие примеры в древнем славянском праве (см.: Павлов-Сильванский Н. П. Символизм в древнем русском праве // Он же. Феодализм в России. М., 1988. С. 499-501). Обшей закономерностью, видимо, следует признать и другое наблюдение Павлова-Сильванского, а именно-постепенное вытеснение в христианские времена клятвы на оружии клятвой «честным крестом» (Там же. С. 500). По всей видимости, эту тенденцию следует признать общей для всех варварских народов, в разное время принявших христианство. Может быть, специально оговаривая факт клятвы сторонников мятежа на оружии, а не на христианских сакральных предметах (кресте, мощах и т.п.), Юлиан подчеркивал антихристианский характер всего предприятия в целом?

33. Приматы дворца (primates palatii) -верхушка должностных лиц королевской администрации, составлявших непосредственное окружение монарха. Дворец – прямой преемник оффиция (канцелярии) римского наместника (префекта претория)-представлял собой сложно организованное учреждение, отдельные ведомства в рамках которого возглавлялись должностными лицами в ранге vir и статусе комита. В числе этих ведомств принято выделять личную казну короля (thesaurus), государственную казну (фиск), возглавлявшуюся comes patrimonii, королевскую канцелярию (во главе с comes notariorum), личную гвардию-спатарии (во главе с comes spatariorum). Кроме того, в качестве отдельной сферы ведения комитов дворца выступало обслуживание личных потребностей монарха. К числу таковых относились комит постельничьих (comes cubiculariorum), комит виночерпиев (comes scanciarum), комит конюших (comes stabuli). Наконец, в число комитов входил и комит города Толедо-номинальной столицы государства. В совокупности эти комиты составляли «Aula regia», являвшуюся кругом ближайших королевских советников (см. об этом: Orlandis J. Historia del геуno visigodo... P. 141-142). Однако К. Санчес-Альборнос, а также ряд историков, разделявших его взгляды, полагали (и полагают), что «Aula regia» представляла собой отдельное учреждение, некий аналог сената, объединявший не только высших должностных лиц (officium palatinum), но и магнатов германского происхождения (seniores palatii), гардингов, а также епископов (Sanchez Albornoz у Menduina С. El Aula regia у las asambleas politicas de los godos // Cuademos de historia de Espana. 1946. n. 5. P. 5-110; Thompson E. H. A. Goths in Spain... P. 252-257; O'Callaghan J. A History of Medieval Spain... P. 60-61). Нам представляется, что данные источников не подтверждают этой точки зрения. Primates palatii вестготской Испании выступают в качестве прямых преемников римских primates ofiicii (officiorum), сведения о которых сохранились во многих позднеримских законах, прежде всего-вошедших в состав «Кодекса Феодосия» (см.: СТ. I.1.128 (а.400), I.34.3 (а.?); III.30.6pr., IX.26.2 (а. 400), IX.40.16.1 (а. 398), XII.6.30 (a.408), XII.1.2 (а. 386), XIV.15.6 (а. 399). Как и последние, они являлись не более чем верхушкой дворцовой администрации. Другое дело-то, что постепенно их положение укреплялось, а их влияние на слабеющую королевскую власть- возрастало. Все в большей мере король становился заложником своего окружения. Законы, вошедшие в состав «Вестготской правды», позволяют рассматривать процесс развития законодательства применительно к этой социальной группе как следствие политики растущих уступок со стороны монархов. Показательно содержание закона III.1.5,сохранившегося в редакциях королей Xиндасвинта и Эрвигия. Закон устанавливает размер приданого, которое примату дворца следует дать сыну, вступающему в брак с девушкой того же статуса. В первом случае приданое описывается следующим образом: 1000 солидов деньгами, 10 рабов и столько же рабынь, а также 20 коней. В поздней редакции общий размер устанавливается в 1/10 имущества, число рабов и рабынь, а также коней остается прежним, а помимо этого упоминаются украшения и дорогие одежды (ornament»), стоимостью тысячи солидов. Законодатель видел своей целью ограничить расточительность магнатов (non amplius). Таким образом, следует заключить, что во время Эрвигия позиции этой категории готской знати значительно усилились. Заметим, что эти нормы распростроняются лишь на лиц готского происхождения («quicumque ex palatii nostri primatibus vel senioribus gentis Gothorum»). Другой закон, IV.1.2, также сохранившийся в редакциях Хиндасвинта и Эрвигия (но, в отличие от предыдущего, не изменившийся в том, что касается приматов дворца), запрещает подвергать пытке как приматов палация, так и их сыновей. Далее, военный закон Вамбы-Эрвигия IХ.2.9. Его содержание свидетельствует о значительности роли приматов дворца в системе военной организации: взятка, полученная ими от уклоняющихся от исполнения военной повинности, влечет за собой штраф в либру золота, а также четырехкратное возмещение пострадавшему, у котого она вымогалась. Это наказание следует признать весьма тяжелым: у лиц более низкого статуса за аналогичное преступление следовало конфисковать имущество, а их самих обратить в рабство. И, наконец, уже упоминавшийся habeas corpus Эрвигия (LV. XII. 1.3) снимал с верхушки дворцовой администрации (наряду с гардингами) ответственность за участие в мятеже Павла (см. также: Conc. Tolet. XIII. Р. 2). Между строк описания картины совета, данной Юлианом, проступают острые противоречия, разделявшие короля и его окружение. Историк не смог скрыть их, даже поставив перед собой задачу создать образ сильного и уверенного в себе «благочестивого правителя».

34. В тексте- juvenes. В данном случае латинский термин несомненно вводится для обозначения факта личной зависимости палатинов по отношению к королю. Первым обратил внимание на этот факт и исследовал его К. Санчес-Альборнос. См.: Sanchez Albornoz С. Espana у el feudalismo carolingo // Idem. Viejos у nuevos estudios sobre las instituciones medievales espanolas. T. 2. Madrid, 1976. P. 1251-1263.

35. To есть комита Ильдерика, положившего начало мятежу в Галлии.

36. Автора цитаты идентифицировать не удалось.

37. Наказание, которому были подвергнуты провинившиеся, не соответствует тому, что в таких случаях предусматривали законы Рецесвинта в «Вестготской правде»,- преступники в таких случаях подвергались наказанию плетьми и должны были быть отданы в рабство потерпевшей стороне (LV.III.4.14); об «обрезании плоти» ничего не говорится. Вероятно, унизительное наказание, приравнивавшее насильников к иудеям, можно объяснить условиями военного времени

38. Sacerdos Elia -имеется в виду первосвященник Илий. Его сыновья, Офни и Финеес, были жестоко наказаны Богом за непотребное поведение. В битве при Авен-Езере филистимляне одержали верх и, более того, захватили Ковчег Божий, убив при этом обоих сыновей Илия. Узнав об их гибели, Илия скончался от горя. (см.: 1 Цар 2:12-4:18).

39. Эпитет religiosus, встретившийся здесь, как следует из текстов постановлений Толедских соборов, как правило, обозначал служителей церкви (Conс. Tolet. IV. Р. 53-De vagis religiosis; X. P. 2: «...si quis religiosorum ab episcopo usque ad extremi ordinis clericum...»); порой religiosi противопоставляются laisi-мирянам (Conc. Tolet. VIII. P. 10). В данном случае religiosus -несубстантивированное прилагательное, обозначающее качество легитимного правителя-помазанника Божьего. Следует отметить, что это-не единственный случай, когда к королю применяется подобный эпитет-король Сисебут фигурирует в источниках как «набожнейший» (Conc. Tolet. IV. Р. 57; Etym. V.29: «Huius quinto et quarto religiosissimi principis Sisebuti] Iudaei [in] Hispania Christiani efficiuntur»).

40. Под королевскими регалиями в данном случае следует понимать прежде всего корону. Кроме того, со времен Леовигильда вестготские короли облачались в пурпур и восседали на престоле. См.: Sanchez Albornoz С. La Ordinatio principis en la Espana goda у postvisigoda // Idem. Estudios sobre las instituciones medievales espanolas. Mexico, 1965. P. 705-718.

41. Речь идет о постройке, сохранявшейся (и сохранившейся) в Ниме еще с римских времен.

42. В тексте «ех sua familia ortus», т. е. принадлежавший к числу личных рабов Павла.

43. Возможно, речь идет о праве vitae necisque, которое подчиненные Павла попытались узурпировать, хотя в соответствии с римским правом pater familias не мог принять решения об убийстве кого-либо из членов familia единолично.

44. Речь, по всей вероятности, идет о праве короля на помилование преступников, не распространявшееся, впрочем, на преступления против «народа и родины», как это происходит в нашем случае. В подобных обстоятельствах судьбу провинившихся решали епископы и maiores palatii (см.: LV. VI. 1.7 (Chind.)).

45. См.: Пс 88:11 (примеч. В. Левисона).

46. Пояс являлся знаком отличия для всех категорий должностных лиц (cingulum militiae), что хорошо видно из содержания позднеримских законов, вошедших в состав кодексов Феодосия и Юстиниана (см.: СТ. II.10.6 (=Brev.II.10.3) (a.?), VI.30.8 (а. 385), VI.30.9 (а. 385), VI.30.18 (а. 405): «cingulum militiae sibi sumendum», VI.35.14pr. (a. 423) VIII.4.29 (a. 428), X.20.14 (a. 424), X.26.1 (a. 425); С. I.40.14 (a. 471): «cingulum dignitare militiae», II.2.29pr. (a. 531): «cingulum militiae suae», III. 13.7.1 (a. 502), III. 13.7.2 (a. 502), IV.65.31 (a. 458), XII.8.2pr. (a. 440-441): «in comitatu illustris dignitatis cingulum meruerunt», XII. 19.8 pr. (a. 443-444): «militiae comitivae sacri nostri consistorii cingulo in diem vitae potiri»; XII. 19.8.1; XII.21.6 (a. 443-444?), XII.22.9 (a. 405), XII.29.2pr. (a. 474), XII.33.5.1 (a. 524), XII.33.5.2 (a. 524), XII.40.9.2 (a. 444), XII.49.3 (a. 365), XII.54.5 (s. V) etc.). Судя по свидетельствам, приводимым Исидором, типы поясов были разными (им перечисляются «лим»-пояс, который носили общественные рабы, епископский «абанет» и солдатский «бальтей») (см.: Isid. Etym. XV. 14.2: «Hinc et limus vocabulum accepit, cingulum quo servi publici cingebantur obliqua purpura»; Ibid. XIX.21.2: «Abanet cingulum sacerdotale rotundum, polymita arte ex cocco, purpura, iacinthoque contextum, ita ut flores atque gemmae in eo esse viderentur distinctae»; Ibid. XIX.33.2: «Balteum cingulum militare est, dictum pro quod ex eo signa dependant ad demonstrandam legionis militaris summam, id est sex milium sescentorum, ex quo numero et ipsi consistunt. Vnde et balteus dicitur non tantum quod cingitur, sed etiam a quo arma dependant»). Соответственно, снятие пояса автоматически означало отставку, что также четко видно из позднеримских императорских конституций (см.: СТ. VIII.11.1 (а. 365): «omisso cingulo», VIII.4.16.1 (a. 389): «soluto militiae cingulo», VIII.4.23 (a. 412): «absoluto militiae cingulo», VIII.8.9 (a. 416): «absolutus cingulo militia abicietur», IX.38.11 (a. 410): «soluto cingulo militiari», XII.1.147.3 (a. 416): «absolutus militari cingulo», XII.1.181.1 (a. 416): «soluto cingulo militari», XVI.4.4 (a. 404): «privati cingulo», XVI.8.24 (a. 418): «absoluti cingulo»; C. I.3.32.6 (a. 472): «post amissionem cingulum»; I.5.8.6 (a. 455): «soluti cingulo»; I.23.7.1 (a. 477): «amissione cinguli»; III.21.2 (a. 423): «post depositum cingulum», IX. 12.10.2 (a. 468): «administrationis cingulo privabuntur», XII.37.16.7 (a.?): «militiae cingulum amissionem», XII.46.4 (a.421-422): «cingulo deposito», XII.52.3.1 (a. 444?): «post depositum cingulum», XII.57.7.2 (a. 389): «soluto militiae cingulo» etc.). Публично сорвав с себя пояс, Павел добровольно сложил с себя власть, тем самым изъявив высшую степень покорности.

47. См.: Пс 36:35, 36 (примеч. В. Левисона).

48. Взятие знатных пленных в заложники с последующим получением выкупа являлось нормальной практикой. Именно поэтому связанные с ним правовые аспекты нашли отражение и в сочинениях римских юристов-классиков. Так, Ульпиан отмечает, что заложники не могут выступать в качестве свидетелей, если не получат специального на то разрешения (D. XXVIII.1.11). Он же рассматривал убийство заложников без приказа императора как одно из преступлений против величества (D. XLVIII.4.1.1). Сцевола в числе должностных преступлений называет и передачу противнику большего числа римских заложников, а также скота и денег, чем это необходимо для защиты интересов государства (D. XLVIII.4.4pr). Маркиан упоминает рескрипт императора Коммода обращать в пользу фиска имущество заложников (D. 49.14.31) и т. д. Тем не менее, судя по отсутствию прямых упоминаний в позднеримском, а также вестготском законодательстве, заложничество как институт регулировалось главным образом устными обычаями. Впрочем, едва ли они претерпели существенные изменения по сравнению с римскими временами.

49. В тексте-fiscus (в изначальном смысле-мешок для хранения денег. См.: Isid. Etym. ХХ.9.7: «Fiscus sacculus est publicus, unde et fiscellae et fiscinae dicuntur: hunc habent exactores, et in eo mittunt debitum publicum quod redditur regibus. Fiscus autem primae positionis est, derivativum fiscina, diminutivum fiscella»). Устройство фиска в Вестготском королевстве в значительной мере повторяло римское (и совсем не случайно мы встречаем у Исидора многочисленные замечания относительно римской системы налогообложения). Как известно, в Риме этот институт возник как собственная императорская казна при Августе в противовес казне сенатской (aerarium). Она пополнялась за счет доходов с императорских провинций, особых пошлин, взимавшихся в провинциях сенатских, наследственной массы, отказывавшейся в пользу императора, налогов с наследства, военной добычи и отчислений от нее, а также конфискаций. Тогда же была проведена и первая перепись населения-факт, на который указывал еще и Исидор (Isid. Etym. IV.36.4: «Аеrа singulorum annorum est constituta a Caesare Augusto, quando primum censu exagitato Romanum orbem descripsit. Dicta autem aera ex eo, quod omnis оrbis aes reddere professus est reipublicae»). Изначально во главе ведомства фиска был поставлен императорский вольноотпущенник (со времен Адриана-всадник). В период Поздней империи система фиска получила дальнейшее развитие. Главным источником поступлений стали прямые поземельные налоги (census), взимавшиеся согласно кадастрам (census, реже-polyptycha (этот греческий термин упоминается в позднеримских законах лишь однажды: СТ. XI.28.13 (а. 422)). Кроме того, была введена и натуральная подать-аннона, доходы от которой шли на снабжение Рима, а также римских войск, расквартированных в провинциях. Параллельно сформировалась система специальных должностных лиц-ехceptores, censuales, annonarii,-пришедших на смену откупщикам-публиканам (Isid. Diff. I.109: «Inter Censorem et censualem. Censores enim judices vocantur, censuales vero officiales qui censum provincialem exigunt. Interim et censorium hominem pulchrum dicimus»; Isid. Etym. IX.4.32: «Publicani appellantur conductores vectigalium fisci, vel rerum publicarum, sive qui vectigalia publica exigunt, vel qui per negotia saeculi lucra sectantur. Vnde et cognominati sunt»). Вместе с тем в системе сбора налогов сохраняли свое значение и муниципальные структуры, на которые возлагалась болезненная функция раскладки платежей (Isid. Diff. I.371: «Inter Municipem et municipalem. Municipes sunt curialium majores, dicti eo quod fisci munera accipiant; municipales autem originales cives sunt, et in locum officium gerentes»). Более того, в дальнейшем их роль даже возросла, поскольку в руки муниципальных susceptores и exceptores, согласно нормам «Бревиария Алариха», были переданы не только раскладка, но и сбор налогов (см. об этом: Sanchez Albornoz C. EL tributum quadragesimale. Superviviencias fiscales romanas en Galicia // Idem. Viejos у nuevos estudios sobre las instituciones medievales espanolas. T. 2. Madrid, 1976. P. 793-808; Idem. El gobierno de las ciudades de Espana del siglo V al X // Ibid. P. 1081-1103). В дальнейшем государственная казна включала в себя три основные элемента: (1) Личные движимые королевские имущества, основа которых сложилась за счет военной добычи и которыми распоряжалось ведомство личной казны (thesaurus) во главе с comes thesaurorum. Даже к началу VIII в. тезаурус включал большое количество золота, серебра, драгоценных камней и изделий из них, хранившихся в королевской резиденции в Толедо, захваченной впоследствии арабами (из арабских источников мы знаем, насколько завоеватели были поражены богатством завоеванных). Сохранность тезауруса охранялась особыми законами (LV. VII.2.10 (Ant.)). Даже в своем «habeas corpus» Эрвигий не освободил от возмещения ущерба своей личной казне, тогда как на платежи фиску была распространена амнистия (LV. XII.1.3 (Ervigius)). (2) Недвижимые имущества короны (patrimonium), служившие источником рентных платежей, которые поступали в распоряжение comes patrimoni. Их основу составили земли императорского фиска, присвоенные вестготскими королями. По оценке, приводимой X. Орландисом, число земельных участков, находившихся в распоряжении патримония, к началу VIII в., даже несмотря на активные раздачи предыдущих лет, составляло около 3000. (3) Собственно фиск-общественная казна,-пополнявшийся за счет налоговых платежей, конфискаций и т. п. Он также относился к ведомству комита патримония. В числе налогов выделялись прямые (census), взимавшиеся на основе римской подушно-поземельной системы (iugatio-capitatio). Соответствующая информация заносилась в особые налоговые регистры-полиптики (polypthyca), где содержались сведения о всех полноправных гражданах (включение в их число автоматически влекло за собой внесение в полиптик-правило, которое действовало даже применительно к освобождаемым рабам-LV.XII.2.13). Аналогичным образом передача недвижимого имущества автоматически влекла за собой и передачу фискальных обязанностей (LV. Х.1.15 (Ant.), V.4.19 (Chind.)). Помимо прямых налогов, в фиск поступали и косвенные, взимавшиеся с наследства, таможенные сборы, особые торговые пошлины (взимавшиеся с иностранных купцов), налоги со сделок купли-продажи, дорожные сборы, специальный налог с иудейских общин и т. п. Сохранилась и римская аннона, шедшая теперь исключительно на удовлетворение нужд войска: для ее сбора существовали особые должностные лица- аннонарии, подчиненные комитам городов (LV. IX.2.6 (Ant.)). Для сбора же остальных налогов сформировался аппарат, включавший должностных лиц различного уровня. В их числе были как зависимые, так и свободные люди. К числу первых относились так называемые «сервы фиска» (servi fiscales, servi dominici), которые, несмотря на формальную несвободу статуса, обладали огромным влиянием. Вторые были представлены различными категориями actores fisci, а также нумерариев (numerarii), действовавших начиная с местного уровня. Королевское законодательство наделяло их определенными судебными функциями (LV. II.1.25 (Reccesv.)), IX.1.21 (Egica)). Вместе с тем нумерарии не были чиновниками в собственном смысле слова: ежегодно они должны были переизбираться епископом и народом городов и исполнять свои обязанности в течение года подобно муниципальным магистратам римского времени, преемниками которых они, строго говоря, и являлись (LV. XII.1.2 (Reccesv.)). Кстати сказать, свои функции сохраняли и куриалы, если судить по закону Хиндасвинта (LV. V.4.19). К этим категориям следует добавить еще несколько, встречающихся лишь эпизодически,-rector renum fiscalium и rector rerum publicarum, фигурирующие в актах II Севильского сбора (619) (Соnс. Tolet. Р. 163). Для удобства сбора налогов вся страна была разделена на фискальные округа, довольно обширные по территории, насколько это известно. В частности, так называемый «барселонский фиск» во времена Рекареда Католика включал в свои границы территорию областей Таррагоны, Эгары, Ампуриас, Жероны и собственно Барселоны. После принятия ортодоксии при Рекареде Католике к делу раскладки и сбора платежей был активно привлечен местный епископат. Уже III Толедский собор постановил, что на провинциальных соборах размер налоговых поступлений будет согласовываться между должностными лицами фиска, с одной стороны, и епископами -с другой (Conc. Tolet. III. P.18). Кроме того, готская аристократия обладала значительными налоговыми льготами, вплоть до иммунитетов. Вероятно, такие же привилегии получила и часть испано-римской знати. Прямых указаний на этот счет не сохранилось, зато в нашем распоряжении находится немалое количество косвенных свидетельств. Определенными налоговыми льготами обладал и клир. Наконец, фискальная система Вестготской Испании знала такое явление, как налоговая амнистия (Conc. Tolet. XIII. Р. 436). См. также: Orlandis J. Historia del reyno visigodo... P. 146-149; Клауде Д. Указ. соч. С. 160-162.

50. В данном случае речь идет о доле добычи, которая должна была поступить в личную казну короля,-thesaurus. Вместе с тем, поскольку означенные вещи являлись res sacrae (поскольку использовались в богослужении), то, подобно аналогичным нормам языческих времен, они не подлежали отчуждению как посвящение Богу (в языческие времена-богам). Видимо, в данном случае подразумевается церковная утварь, похищенная воинами Павла, без которой невозможно было должным образом вести литургию.

51. Источник идентифицировать не удалось.

52. Видимо, под «древним обычаем» понимается самоунижение поверженного противника. Упоминания об унизительных процедурах, применяемых по отношению к побежденным мятежникам, встречаются и в других текстах вестгосткого времени. См., например: Iohannis abbatis Biclarensis Hispani Chronica an. 567-590 // MGH: Chronica minora. Vol. II. P. 220: «...quidam ex cubiculo eius (Recaredi.-O.A.), etiam provinciae dux nomine Argimundus adversus Reccaredum regem tyrannidem assumere cupiens, ita ut, si posset, eum et regno privaret et vita. sed nefandi eius consilii detecta machinatione, comprehesus et in vinculis ferries redactus habita discussione confessi condigna sicut ultione interfecti. ipse autem Argimundus, qui regnum assumere cupiebat, primum verberibus interrogatus, deinde turpiter decalvatus, post haec dextra amputata exemplum omnibus in Toletana urbe asino sedens pompizando dedit et docuit famulos dominis non esse superbos».

53. Обритие наголо (decalvatio) относилось к числу порочащих наказаний, неизвестных римскому праву, но весьма распространенных в Вестготской Импании (LV.II.1.8 (Ervig.), II.2.7 (Chind.), III.3.8 (Chind.), III.3.9 (Chind.), III.3.10 (Chind.), III.4.17 (Ant.); III.6.2 (Chind.), V.4.11 (Ant.), VI.4.3 (Chind.), VI.4.5 (Chind.). VI.5.12 (Chind., Erv.), VII.5.9 (Nov.), IX.2.9 (Erv.), XII.2.14 (Sisebut.), XII.3.2 (Ervig.), ХII.3.3 (Ervig.), XII.3.4 (Ervig.), XII.3.5 (Ervig.), XII.3.6 (Ervig.), XII.3.7 (Ervig.), XII.3.8 (Ervig.), XII.3.9 (Ervig.), XII.3.11 (Ervig.), XII.3.12 (Ervig.), XII.3.I3 (Ervig.), XII.3.17 (Ervig.), ХII.3.19 (Ervig.), XII.3.21 (Ervig.)).Однако конкретные процедуры, применяемые к приговоренным во исполнение этого наказания, являются объектом дискуссии. Уже Ф. Дани выдвинул версию, предствавляющуюся нам фантастической, а именно, что под decalvatio следует понимать скальпирование. Позднее эту версию поддержали Ф. С. Ли, П. Д. Кинг и некоторые другие исследователи (см.: Lear F. S. The Public Law of the Visigothic Code // Speculum. Vol. 21. 1951. P. 151; King P. D. Law and Society in the Visigothic Kingdom. Cambridge, 1972. P. 40, et al.). Мы, однако, полагаем, что decalvatio было лишь обривание наголо. См.: «Alco la mano, a la barba se tomo»: Из истории испанской средневековой правовой символики // Кентавр/ Centaurus. Studia classica et mediaevalia. Вып. 1. 2004. С. 125-160.

54. Оптиматы (optimates)-термин, встречающийся в вестготском законодательстве и нарративных текстах как синоним seniores, maiores, primates для обозначения знати. См., например: LV. XII.1.3 (Nov.). Cf.: Conc. Tolet. XIII. P. 2.

55. Описанная здесь процедура бесчестия в томной последовательности символически воспроизводит действия, противоположные триумфу. Следует учесть, что при однозначно унизительном характере действа главным в нем являлось подчеркивание факта бесславия побежденных. Между тем Исидор уподобляет бесславие как таковое акту лишения триумфа (Isid. Etym. Х138: «Ingloriosus, quod sit sine gloria, id est sine triumphis»; см. также краткое описание триумфа, приводимое Исидором там же: Isid. Etym. XVIII.2: De triumphis). Наконец, у Юлиана описание этой сцены композиционно последовательно противопоставляется военному триумфу «благочестивого правителя» -Вамбы.

56. Вероятно, в данном случае перед нами-лишь замечание чисто риторического характера. Впрочем, мы хорошо знаем и то, что юго-западная (Нарбоннская или, позднее, Нарбоннская-I) Галлия была одной из старейших и богатейших римских провинций-одной из тех (наряду с восточными и южными провинциями Испании и римской Африкой), которые снабжали Рим продовольствием. На территории провинции находились такие крупные города, как Нарбонна, Немауз (Ним) и др., сохранявшие значение крупных торговых центров как в эпоху Поздней империи, так и в первые столетия Средневековья. См. об этом: Шевеленко А. Я. Генезис феодализма в Европе // История Европы. Т. 2. М., 1992. С. 25-30; Штаерман Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития. М., 1978; Она же. Кризис рабовладельческого строя в Западных провинциях Римской империи. М., 1957; Корсунский А. Р. Сельское население Поздней Римской империи // История крестьянства в Европе. Т. 1. М., 1985. С. 62-89; Филиппов И. С. Средиземноморская Франция в Раннее Средневековье. М., 2000, и др. О городах см. Обобщающий труд: Fervier P. A., Goudineau Ch., KrutaV. La ville antique // Histoire de la France urbain / Sous la dir. de G. Duby. Paris, 1980.

57. Трудно сказать, намекает ли здесь Юлиан на частоту мятежей, происходивших в Септимании, или это просто «фигура речи». Во всяком случае нам известны два волнения, происшедшие до восстания Павла. Для подавления одного из них будущий узурпатор и был отправлен в Нарбоннскую Галлию. Второй же произошел ранее, в конце VI в., под предводительством епископа Аталоха, графов Гранисты и Вильдигерна, а также Гунтрамна.

58. Здесь-метафора. Мятеж в Галлии сопоставляется с супружеской изменой.

59. Еврейская община в Нарбонне в VI-VII вв. была довольно многочисленной. По мнению некоторых исследователей, евреи играли значительную роль в экономике региона (см.: King P. D. Law and Society... P. 199).

60. Здесь-метафора. Одно из основных значений глагола suscipio, употребленного здесь, является «признавать ребенка своим».

61. Согласно нормам римского права, дети, умственно неполноценные и физически уродливые от рождения (monstri), не считались людьми. Следовательно, их убийство не рассматривалось как уголовно наказуемое деяние (homicidium). См., например: D. I.5.14 (Paulus): «Non sint liberi qui contra formam humani generis converso more procreantur: veluti mulier monstruosum aliquid aut prodigiosum enixa sit»; Pauli Sententiae. IV.9.3: «Mulier si monstruosum aliquid aut prodigiosum enixa sit, nichil proficit: non sunt enim liberi, qui contra forma humani generis converso more procreatur». См. также: D. L.16.135 (Ulpianus), C. I.3.54.6, C. VI.29.3.1.

62. Речь идет о рассмотренной выше клятве верности, которую поданные приносили королю при вступлении на престол.

63. По всей видимости, Юлиан метафорически уподобляет здесь «голову» правителю, а «больной член тела» -народу мятежной Галлии. Это не единственный случай подобной метафоры в вестготских текстах. Так, во второй книге «Вестготской правды» король сравнивается с «головой», от которой зависит благополучие «тела»-народа (LV. II. 1. 4.: «Bene Deus, conditor rerum, disponens humani corporis formam, in sublimem caput erexit adque ex illo cunctas membrorum fibras exoriri decrevit... quia si salutare caput extiterit, ratione colligit, qualiter curare membra cetera posit... Ordinanda ergo sunt primo negotia principum, tutanda salus...ut dum salus conpetens prospicitur regum, fida valentes teneatur salvatio poulorum»). Такое сравнение можно встретить и в тексте Толедских соборов (Соnс Tolet. III: «Decretum judicii: Omnia certe totius plebes membra subiecta dum ad principale caput revelant adtentum debitae visionis obtutum»).

64. Буквально: «в качестве гостии».

65. Речь в данном случае идет о франках. Случаи, когда поднявшие мятеж магнаты прибегали к помощи иноземцев, не были редкостью в вестготской Испании. Так, Атанагильд, поднявший восстание в середине VI в., вступил в союз с Византией. Сизенант, готовивший мятеж против Свинтилы в 631 г., вступил в сговор с франками. VI Толедский собор при Свинтиле вынес постановления против перебежчиков (Conc. Tolet. VI. Р. 12: De confugientibus ad hostes). При Хиндасвинте вышел закон, по которому выступившие на вражеской стороне против своего народа и отечества приговаривались к смертной казни с конфискацией имущества (LV. II.1.6(8): «De his, qui contra principem vel gentem aut patriam refugi sive insulentes existent»).

66. Имеется в виду клятва верности, которую подданные приносили правителю после избрания.

67. Здесь приводятся слова ветхозаветного пророка Осии, относящиеся к князьям Самарии и Ефрема (Осия 7:16).

68. Автор допускает ошибку-цитата, приводимая им, взята не у Исайи, а у Иеремии (Иер 5:26-27).

69. Нормы вестготского законодательства продолжали нормы римского в том, что касалось оскорбления величества. Первым в ряду этих норм стал закон Юлия Цезаря «lex de maiestatis» (46 г. до н. э.), в дальнейшем дополненный Августом (8 г. до н. э.). При Тиберии он был распространен и на деяния, связанные с оскорблением представителей власти (а не только принцепса, как иногда принято думать). Нормы этого закона комментировались римскими юристами (см.: D. XLVIII.4.3 (Marcianus), D. XLVIII.4.8 (Papinianus)), а также нашли отражение в императорских конституциях, вошедших впоследствии в состав кодексов Феодосия (СТ. Х.20.18 (а. 436), СТ. Х.21.3 (а. 424)) и Юстиниана (С. I.30.5 (а.469), С. IX.5.1.1 (а. 486), С. IX.8.6.1, С. XI.9.4.4). В вестготском законодательстве термин «laesus maiestatis» не упоминается, однако нормы, связанные с древним законом Юлия, были хорошо известны в Испании. Об этом, в частности, свидетельствуют соответствующие замечания в сочинениях Исидора (см.: Isid. Etym. V.26.25: «Maiestatis reatu tenentur hi qui regiam maiestatem laeserunt vel violaverunt, vel qui rempublicam prodiderunt vel cum hostibus consenserunt»; Ibid. X.238: «Postea etiam et ii rei maiestatis dicti sunt qui adversus maiestatem principis egisse viderentur, vel qui leges inutiles reipublicae detulerant, vel utiles abrogaverant»). Уже в год смерти Исидора V Толедский собор, созванный при короле Хинтиле (636-640) ввел церковную санкцию (отлучение от Церкви) за хулу (maledictium) в адрес правителя (Conc. Tolet. V. P. 5: «De his qui principes maledicere presumunt»), найдя формальную опору для введении этой нормы в книге Екклезиаста (Еккл 10:20) «даже и в мыслях своих не злословь царя» («regi... ne maledixeris»). В правление же Рецесвинта был издан специальный светский закон на ту же тему. См.: LV. II. 1.7 (Reccesv.): «De non criminando principis nес malidicendo illi». И совсем неслучайно «злословие» и «исторжение хулы» «на благочестивого правителя» входят в список предъявленных Павлу обвинений. Однако санкция, предусмотренная соответствующим законом (конфискация половины имущества), не была применена к осужденному. Вероятно, другие обвинения, предъявленные обвиняемому, воспринимались как еще более тяжкие.

70. Данное обвинение отсылает к изданному Рецесвинтом закону LV. II.1.6 («De his, qui contra principem vel gentem aut patriam refugi sive insulentes existent»), который в качестве наказания за преступления против «народа и отечества» (в том числе-и за открытое выступление против законного правителя) предусматривал смертную казнь с полной конфискацией имущества в пользу фиска.

71. Это наказание предусматривает указанный канон (см.: Conс. Tolet. IV. Р. 75).

72. Вероятнее всего, слова автора следует понимать как выражение согласия составлявших судебное собрание палатинов на помилование (без них король не мог принять соответствующего решения: см. LV. VI.1.7 (Chind.). В этом случае смертную казнь следовало заменить ослеплением с полной конфискацией имущества в пользу фиска (см.: LV. II.1.6 (Reccesv.)).