СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

НИКОЛАЙ ЦИХОВСКИЙ

КИЕВСКИЙ КОЛЛОКВИУМ

COLLOQUIUM KIJOVIENSE

Иезуит Николай Циховский жил в половине XVII столетия и принадлежал к числу самых рьяных пропагандистов папства. Из сочинений его известны — «Colloquium Kijoviense» и «Tribunal ss. Patrum orientalium et occidentalium» (изд. 1658 г.). В первом произведении Циховский описывает диспут, происходивший 1646 года в киево-могилянской коллегии между ним и ректором означенной коллегии Иннокентием Гизелем. Описанию самого диспута предшествует изложение причин, его вызвавших, где, между прочим, сообщаются некоторые сведения и о Kиeве.

Киев, бывший в древности столицею всей России и резиденциею русских самодержцев, (каковой титул удерживают и доселе великие князья московские), в настоящее время есть училище схизматической греко-российской ереси, из которого выпускаются для всей Руси — священники, торжественные обряды веры, законы и проч.

Славные общества отцов доминикан и бернадин много заботились о том, чтобы проник сюда свет католической религии. Наконец, как эти общества, так и католическое дворянство пришли к убеждению, что схизматическое упорство тогда только [53] удобно может быть искоренено, когда будут основаны здесь школы отцов иезуитов, с целью обучения в них юношества наукам и догматам истинной веры. Когда с таким мнением согласился славнейший воевода киевский Ян Тышкевич и назначил для коллегии фундуш, тогда управители провинции сочли нужным предварительно отправить сюда миссию. С этою целью в 1645 году вызваны были из Кракова и посланы в Киев два отца — Станислав Сметка и Николай Циховский. Когда миссионеры прибыли в пригород Kиeвa, (что было, по русскому календарю, в праздник Рождества Богородицы), они дружески были приветствуемы следующим образом: «добрые отцы! да благословить вас Бог и исполнит то, зачем вы пришли сюда». — А когда отцы пришли в самый город, то с таким же дружелюбием приняты были братьями ордена доминикан, которые заявили, что с большим желанием ожидали их. Ободренные таким радушным приемом означенных братьев, отцы воспользовались их храмами для того, чтобы совершать там исповедь, особенно во время четыредесятницы. В это время стояли на зимних квартирах три роты кварциального войска, и многие из воинов, вследствие увещаний отцов, приступили к таинству покаяния, которого чуждались очень много лет и открывали отцам злодеяния, до сего времени скрываемые. Пять человек бросили ересь, четыре — схизму. Один, отказавшись от социанского богохульства, принял св. крещение. Наконец, Господь, заботящийся о спасении человеческих душ, открыл для деятельности отцов более широкое поприще: после четыредесятницы впал в продолжительную болезнь проповедник братьев бернадинов и о. Николай Циховский приглашен был говорить проповеди в их храме, чему он очень обрадовался, так как в пасхальные дни предполагалось большое стечение народа.

Принявши означенное приглашение с большою радостию, отец Николай, после нескольких предварительных проповедей, в четвертый от Пасхи воскресный день начал говорить поучения о св. Духе. В первом поучении, он утверждал, что Дух св. исходит от Отца и Сына, что святые восточные отцы признали сию истину содержащуюся в св. Писании; затем в следующих пяти [54] проповедях раскрывал, что святые восточные отцы как на вселенских соборах, так и в частных своих творениях ясно свидетельствовали об исхождении св. Духа от Отца и Сына, или от Отца чрез Сына; при этом проповедник разрешал и богословские возражения, направляемые против доказываемой им истины. Наконец в праздник св. Пятидесятницы отец высказал, что все заблуждения противные св. Троице родились в Греции или в восточных странах, и что грозит опасность увеличить их (заблуждения) присовокуплением новых ересей. «Как близки к арианам», говорил проповедник, «те, которые отнимают у Сына способность Духоиспускания; как близки к савелианам те, которые уничтожают противоположность между Сыном производящим и Духом Святым произведенным; как близки к македонианам те, которые говорят, что Дух св. не есть дар Христа». — Проповеди эти были заключены заявлением, что весьма несправедливо в начале каждой четыредесятницы подвергать публичному проклятию исповедующих ту истину, которую святые отцы восточные признавали божественною, доказывая в своих творениях, что нельзя без ереси говорить об исхождении св. Духа от одного только Отца. — Так как при сих проповедях присутствовало не мало усердных граждан, то в короткое время распространился слух о их содержании. Вследствие этого предводители схизмы начали сильно опасаться, чтобы не потерпеть от сего какого-либо вреда. Но не мало было и таких умных и образованных людей, которые приходили к отцу Николаю, рассуждали с ним по поводу выслушанного, перечитывали свидетельства св. отцов и в конце концов начинали мыслить о св. Духе иначе, чем прежде. Узнавши об этом, славившийся между схизматиками ректор Могилянской коллегии и профессор философии Иннокентий Гизель, пригласил к себе (чрез своего ученика) в коллегию отца Николая. Когда последний пришел туда, господин ректор спросил его: почему он в своих проповедях нападал на греческую веру, обвиняя ее в ересях? — Отец отвечал, что он прислан в Киев с тою целью, чтобы заботиться о душах, погибающих в схизме, и потому, проповедуя, он исполнял свой долг; что, [55] напротив, худо было бы то, если бы он не поучал народа. Притом отец заявил, что он в проповедях своих не выходил из пределов умеренности; он пользовался методом, принятым католическими богословами — обличать ереси чрез выводимые из них последствия. «Я не сомневаюсь», заключил о. Николай, «что достопочтенный господин ректор слышал мои доказательства, на основании которых я называю известные учения ересями; мне интересно слышать, как они опровергаются». Тогда достопочтенный ректор, обратившись к отцу, сказал: «мы будем опровергать, назначьте только время; я приведу свидетельства св. отцов, на основании которых докажу, что Дух св. исходит от одного только Отца». О. Николай ответил, что подобный диспут был постоянным его желанием и он с величайшею охотою придет на него в какое угодно время; он желает только, чтобы при рассуждениях ему было дозволено свободно доказывать свои мысли. Условия были приняты обеими сторонами и день для диспута был назначен 8-го июня 1646 года.