Комментарии

54 Уполномоченным великого князя Московского — как называет его Стрейс — был голландский купец И. Сведен, давно проживавший в Москве по торговым делам. Ему было поручено “нанять плотников, которые могли бы строить корабли для морского ходу, и людей, которые могли бы управлять кораблями” (А. Попов, О построении корабля “Орел” в государствование царя Алексея Михайловича, “Русская беседа”, М. 1858 г., т. IV, отд. 2-е).

55 В поручных записях сказано, что “Давыд Иванов сын Бутлер нанялся в службу его царского величества и через Ивана фан-Сведена имянем его царского величества укрепился, что его царскому величеству служити на море Хвалынском капитаном и кормщиком генералом, и над людьми ему, которые к тому делу в службу его царского величества наймутца, верно владети и меж ими как пристойно разрежати; также обещаетца людей к тому делу годных наймовати, и все, что к тому надобно, на его царского величества искупити и к караблю изготовити; а понеже он Давыд Иванов сын был во многих краях света и умеет говорить различными языки, и его царскому величеству ему служить во всяких прилучающихся статьях на море и где его царское величество изволит послать; также обещаетца: как ему укажут ехать к Москве и ему неотложно ехати” (“Дополнения к актам историческим”, т. V, 1855 г., № 46, стр. 211—212).

56 Давид Бутлер, по донесению Сведена, задержался в Амстердаме “для шти человек карабельных, на которых записи были взяты и деньги им наперед даны, которые ушли, а он чает их поймать и деньги назад взять, а в их место наймовать иных людей” (“Дополнения к актам историческим”, т. V, J6 46, стр. 218). Тем временем было поручено в 1677 г. 22 июля “иноземцу полуполковнику Якову Старку быть у своего великого государя судового дела в Нижнем-Новегороде, с полковником с Карнилиусом фан-Буковином и с мастеровыми людьми, и послать его для досмотру корабельного лесу на судовое дело в Вяземской и Коломенской уезды; и к иным ни к каким делам того полуполковника Якова Старку имать великий государь не велел” (там же, стр. 221). Они-то и строили корабль “Орел”, который был готов к приезду Бутлера.

57 Густав-Адольф (1694 —1632 гг.) — шведский король, вед большие войны на континенте. С 1621 по 1629 гг. воевал с Польшей и взял Ригу в 1621 г., удержал ее за Швецией по миру 1629 г.

58 Олеарий в своем “Путешествии” также сообщает о жителях Ливонии: “в различных местах, в особенности же на холмах, они выбирают известные деревья, вырезывают на них до самой вершины разные знаки, обвязывают их красными лентами и совершают под ними свои суеверные обеты и моления”. Немного дальше Олеарий приводит полную формулу клятвы на эстонском языке и описывает самый способ клятвы так же, как он описан у Стрейса. “Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг., составленное секретарем посольства Адамом Олеарием, перевел с немецкого Павел Барсов”, М. 1870 г., стр. 61. В дальнейшем ссылки на Олеария делаются по этому изданию.

59 К озеру Ильменю.

60 Олеарий также приводит известную пословицу “Кто против бога и Великого Новгорода”, и добавляет: “Но Сенека говорит на этот счет иное: Nihii tam magnum, quod perire non pessit” (“Нет ничего столь великого, что не могло бы погибнуть”). Далее Олеарий передает историю падения Великого Новгорода и приводит несколько примеров жестокости Иоанна Грозного (“Путешествие”, стр. 76).

61 Легенда о чудесном путешествии св. Антония на мельничном жернове и о построенной им церкви приводится и у Олеария (стр. 81—82). Эта легенда вошла в “Жития святых”, принятые православной церковью.

62 Яков Делагарди (1683—1656)—шведский полководец. В Смутное время, когда Шуйский обратился за помощью к Швеции, был послан в Москву. За эту помощь Швеция должна была получить Кексгольм. Соединившие” в Новгороде с московскими войсками под начальством Михаила Скопина-Шуйского, Делагарди разбил поляков и в 1610 г. освободил от осады Москву. Затем, потерпев поражение, он отступил к Новгороду и в ночь на 16 июля 1611г. занял его.

63 Пристав — так назывались в Москве лица, на которых возлагались какие-либо особые поручения, например сопровождение иностранных послов и т. д. Обычно пристава принадлежали к знатным родам.

64 Николо Деревянный (Nicolo Direweno) — Никола Дербеновский — церковь в Москве. По Олеарию, она отстояла “на 2 небольшие мили” от Москвы (стр. 84).

65 По всей вероятности село Измайлово, представлявшее собой царский хозяйственный хутор, который показывали иностранцам как достопримечательность. Основан хутор был в 1663 г. и находился в ведении Тайного приказа.

66 Немецкая слобода находилась в версте от Скородома (см. ниже, прим. 71) в районе теперешних Покровских ворот.

67 Фроловские ворота в Кремле — Спасские ворота. Монастырь у Фроловских ворот — Вознесенский, место погребения цариц. Подробное описание Москвы дано Олеарием в I гл. 3-й книги его путешествия (стр. 106—113).

68 Олеарий говорит, что для звона в этот колокол “употребляются 24 человека и даже более, которые стоят на площади внизу и, ухватившись за небольшие веревки, привязанные к двум длинным канатам, висящим по обеим сторонам колокольни, звонят таким образом все вместе то с одной, то с другой стороны” (стр. 109—110).

69 Церковь по образцу Иерусалимского храма — Храм Василия Блаженного.

70 То же сообщает Олеарий, который называет рынок перед Кремлем самым большим и лучшим в городе, кроме того указывает на находящийся неподалеку от Кремля “иконный ряд, где продаются исключительно писаные образа их древних святых” и площадку, “на которой русские во время хорошей погоды сидят под открытым небом, бреются и стригутся. Рынок этот называется у них Вшивый, до такой степени он устлан толстым слоем волос, что ходишь по нем, точно по подушке” (стр. 111).

71 Скородом, или Деревянный город, был построен в течение одного года Годуновым вокруг всех посадов, отчего и получил свое название. Эти стены были сожжены поляками. В 1633—1640 гг. на их месте был насыпан земляной вал со рвом и тыном на нем, после чего он начал называться Земляным городом.

72 Стрелецкая слобода выросла из слободы Налейки или Наливки, построенной великим князем Василием Ивановичем для иностранных солдат. Последняя же, по словам Олеария, получила свое наименование “по причине господствовавшего там пьянства; ибо слово “налей” (Nali) значит у русских “поднеси” (стр. 112).

73 Олеарий утверждает, что в городе Москве находится более 2 000 церквей, монастырей и часовен (стр. 118).

74 О частых пожарах в Москве также сообщает Олеарий: “Крыши на домах делаются из тесу, поверх которого настилается березовая кора (береста), а иногда и дерн, отчего бывают частые большие пожары, так что не проходит не только месяца, но даже недели, чтобы не сгорело несколько домов, а иногда, при сильном ветре, и целых улиц. Во время нашего пребывания несколько раз случалось так, что ночью мы видели огонь в трех или четырех местах в одно и то же время. Незадолго до приезда нашего в Москву в ней выгорела целая треть города, то же самое повторилось там и четыре года тому назад” (стр. 107).

75 О невероятных морозах сообщает и Олеарий: “Зимой вообще по всей России такая сильная стужа, что едва можно укрыться от нее, и там нередко отмораживают себе нос, уши, руки и ноги. В бытность нашу в первый раз в Москве, в 1684 г., была такая суровая зима, что на рынке перед Кремлем от мороза образовалась в земле трещина, длиной в 20 сажен и шириной в четверть локтя. Никто из нас не мог пройти по улице с открытым лицом и 50 шагов без того, чтобы ему не показалось, что он отморозил себе нос и уши. Я нашел также справедливым, как некоторые писали, и то, что капля воды, или слюна, выплюнутая изо рта, замерзает прежде, чем упадет на землю” (стр. 116).

76 Олеарий сообщает: “Назад тому несколько лет один знатный купец, Петр Марцелий, привез в Москву первые полные садовые розы из Готгофского сада моего милостивейшего князя и государя, прозы эти принялись там, как нельзя лучше” (стр. 121).

77 “Вино разного вида и в большом количестве привозится туда через Архангельск на голландских и других кораблях” (Олеарий, стр. 121).

78 Утверждение “русские рождены для рабства” принадлежит Олеарию (стр. 184), ссылающемуся на слова Аристотеля о народах Средней Азии: “Натура их такова, что они не могут и не должны жить иначе, как в рабстве” (стр. 189).

79 Олеарий пишет: “Если такие господские рабы, или крепостные люди, отпускаются на волю по смерти самих господ иди по доброте этих последних, то отпущенники сии скорехонько снова продают себя в крепость. У них обыкновенно не бывает ничего, чем бы они могли жить, и потому они нисколько не дорожат свободой” (стр. 189).

80 Олеарий пишет: “Что касается рабов и холопов, принадлежащих великим и другим знатным господам, то их бесчисленное множество, у иных более 60, а у других даже по сотне и более в имении и дворе. Живущие в Москве не имеют обыкновенно обеда при дворах господ своих, а получают на прокорм деньги, столь, впрочем, ничтожные, что на них едва могут поддерживать свое существование, отчего в Москве такая бездна воров и разбойников” (стр. 186).

81 Похмелье (Росhmelie) и его приготовление подробно описано у Олеария (стр. 195).

82 “Порок пьянства, — говорит Олеарий, — распространен в русском народе одинаково во всех состояниях, между духовными и светскими, высшими и низшими сословиями, между мужчинами и женщинами, старыми и малыми, до такой степени, что если видишь по улицам там и сам пьяных, валяющихся в грязи, то не обращаешь на них и внимания, как на явление самое обычное... В бытность нашу в Москве там везде находились открытые питейные дома, или кабаки, в которые всякий желающий имел вход и пил за свои деньги водку; при таком удобстве простой народ все, что зарабатывал, приносил в кабак и так крепко засиживался там, что, пропивши заработок, снимал с себя платье, даже рубашку, и оставлял ее продавцу за водку, а затем нагой, как родился, возвращался домой” (стр. 180—181), В другом месте Олеарий пишет: “Трактиры, корчмы, кабаки, или кружечные дворы, как их теперь называют, приносят великому князю вообще огромные деньги. В Новгороде постоянно было три кабака, из которых каждый давал в год доходу по 2000 рублей, это со всех трех составит 12 000 рейхсталеров; при теперешнем новом порядке доход этот еще увеличился. Теперь кабаков, хотя они не все приносят такие большие доходы, во всей стране считают до тысячи” (стр. 261).

83 Наряду с возникшими во время Ивана ГУ царскими кабаками долгое время существовали кабаки бояр, князей и других частных лиц (в том числе и духовных). Но в 1652 г. кабаки, принадлежавшие частным лицам, были запрещены.

84 “Свою смышленность и хитрость, — говорит Олеарий, — русские между прочим проявляют в торговле, весьма хорошо понимая, что и как купить или продать повыгоднее, и придумывают при этом все способы обмануть ближнего, чтобы получить себе всякого рода выгоду и барыши. Кто захотел бы их обмануть, тот должен обладать немалым умом”. Олеарий приводит такой случай: “Однажды несколько московских купцов очень просиди одного голландца, который в торговле надул их на огромную сумму, чтобы он вступил в их общество и вел бы с ними вместе торговлю. Так как голландец знал разные мастерские по-ихнему приемы и проделки в торговле, то сказанные купцы надеялись, приобретя такого человека, повести торговлю самую прибыльную” (стр. 168).

85 Олеарий пишет: “Вообще русский народ пресварливый, обзывают друг друга самыми грубыми и неприличными словами... Но до драки редко у них доходит, а если и дойдет, то дерутся просто кулаками, которыми они колотят друг друга изо всей силы по бокам и под брюхо” (стр. 175).

86 Старинная русская одежда носит множество наименований, в зависимости от различного покроя, отделки, а иногда и материала, из какого она сшита. Иностранцы улавливали лишь общие особенности русской одежды и описывали скорее не отдельные ее виды, а группы иди типы одежд. Повсеместной одеждой был кафтан: длиной почти до пят, с длинными рукавами и петлицами для застежки впереди. По назначению различали кафтаны: столовые, ездовые, дождевые, смирнее (траурные) и т. д. По покрою различались кафтаны: турский и становой. Первый без воротника и застегивался только у шеи и па левом боку, второй с перехватом и отличался от турского более короткими рукавами. Под кафтан надевалась ферязь — верхняя комнатная одежда. Кафтан или ферязь в свою очередь надевались на зипун (узкая шелковая одежда до колен), а последний на сорочку или рубаху. Поверх кафтана надевали летом опашень, осенью однорядку, охабень или епанчу, зимой шубу. Сорочки шились длиной до колен, с разрезанным напереди воротом. На груди и на спине подшивалась подоплека или подкладка. Воротник или зарукавья или края рукавов (смотря по состоянию) узорочно вышивались шелком, серебром, золотом, унизывались жемчугом и драгоценными камнями. Различались маленькие шапочки — тафьи, остроконечные колпаки и большие боярские шапки — “горластые”. “По шапке можно было узнать происхождение и достоинство. Высокие шапки означали знатность породы и сана. Как бы великолепно ни оделся посадский, он не смел надеть высокой шапки, и даже в самых колпаках — обыкновенной народной шапке — вышина соразмерялась с знатностью носившего шапку” (Н. И. Костомаров, Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. СПБ, 1860 г., стр. 71—72). Об одежде русских и их внешнем виде Олеарий подробно говорит в V гл. 3-й книги.

87 “Женщины в России среднего роста, вообще стройны, нежны лицом и сложением, но в городах все румянятся и так грубо и заметно, что, глядя на них, подумаешь, будто кто вымазал их рукою, полною муки, и потом кисточкой намазывал им щеки красной краской. Брови и ресницы они также подкрашивают черной, а иногда коричневою краской” (Олеарий. Путешествие, стр.159—160). Обычай краситься и румяниться был настолько распространен и принят, что отказ от него грозил большими неприятностями. Олеарий рассказывает: “Случилось раз в нашу бытность в Москве, что жена знатнейшего вельможи и боярина князя Ивана Борисовича Черкасского (Jvon Borissewitz Zirkaski), прекрасная собою, не хотела было румяниться сначала, но ее тотчас же уговорили жены других бояр, зачем она презирает порядок и обычаи их земли и тем хочет опозорить других, себе подобных, и дело до того довели чрез своих мужей, что эта красивая от природы женщина принуждена была наконец румяниться и, так сказать, зажигать свечку при светлом сиянии солнца” (стр. 160).

88 Свадебный обряд подробно описан у Олеария, посвятившего ему VIII гл. 8-й книги. Сжатое сообщение Стрейса в общих чертах совпадает с ним.

89 Олеарий добавляет к этому: “что означает и как бы способствует тому, чтобы вступающие в брак в сожительстве своем имели всегда изобилие в пище и в средствах к жизни” (стр. 206).

90 Олеарий посвящает положению русских женщин IX гл. 3-й книги.

91 “Когда я был в Астрахани, — сообщает Олеарий, — то посетил там потихоньку баню, с намерением взглянуть, как моются там русские. Бани самые разделены были на две половины досчатыми перегородками для того, чтобы мужчины и женщины могли мыться отдельно. Но те и другие входили и выходили в одну общую дверь, причем ходили совершенно нагие, ничем не прикрываясь, и только некоторые держали перед собою березовый веник, у остальных же и того не было. Иногда женщины без всякого стыда входили в мужское отделение и разговаривали там с своими мужьями. Русские могут выносить чрезвычайно большой жар, и в бане, ложась на полках, велят себя бить и тереть свое тело разгоряченными березовыми вениками, чего я никак не мог выносить. Затем, когда от такого жару они сделаются все красными и изнемогают до того, что уже не в состоянии оставаться в бане, они выбегают из нее голые, как мужчины, так и женщины, и обливаются холодной водой. Зимой же, выскочив из бани, они валяются на снегу, трут им тело, будто мылом, и потом, остывши таким образом, снова входят в жаркую баню” (стр. 201).

92 Подробно и с большим одобрением говорит о немецких банях Олеарий: “Такого почетного приема и чистоты не найдешь у спесивых, своекорыстных и грязных русских, у которых все это неопрятно и противно” (стр. 203).

93 О Земском приказе, или дворе, Олеарий сообщает: “Не проходит ночи, чтобы на утро не найдено было на улицах несколько мертвых тел... В бытность нашу в Москве в течение 11 дней ноября месяца было поднято 15 человек убитых, как оказалось по счету на Земском дворе. На этот Земский двор свозят утром мертвые тела, и если кто увидит, что кто-нибудь из семейных не ночевал дома, то идет искать пропавшего на этот Земский двор” (стр. 188).

94 Божий дом, или убогий дом, — место, отведенное для отверженных, которых не считают достойными похоронить на кладбище. Там хоронили утопленников, воров и разбойников, казненных или умерших от ран и т. д. Самоубийц зарывали в лесу или в поле, даже не в убогом доме.

95 Под паспортом Стрейс имеет в виду разрешительную грамоту, которую вкладывали в руки мертвеца после отпевания по православному обряду. Олеарий приводит полный текст этой грамоты в гл. XXXI 3-й книги.

96 Религии русских Олеарий посвящает несколько больших глав: “О вере русских и о происхождении ее” (гл. XXI), “Об обрядной стороне христианства русских, о теперешнем богослужении и в особенности о крещении” (гл. ХХШ), “О крещении отступников христиан и других взрослых” (гл. XXIV), “О русских праздниках, торжественных днях и как русские слушают слово божье в церквах русских” (гл. XXV), “О крестном знамени русских, об осенений себя сим знамением, об образах святых, пред которыми русские кладут поклоны” (гл. XXVI), “О чтимых русскими святых, которые находятся в их стране и к которым они установили хождение на поклонение” (гл. XX VII), “О русских церквах” (гл. XXVIII), “О русском духовном управлении, о духовенстве, церковных служителях и монахах” (гл. XXIX), “О постах русских” (гл. XXX), “О покаянии и святом причащении” (гл. XXXI), “О погребении покойников” (гл. ХХХП), “О вероисповеданиях иноземных, терпимых и не терпимых московитянами” (гл. ХХХШ); все в 3-я книге. Из этого огромного материала и почерпнуты возможно краткие сведения, приводимые Стрейсом.

97 Василий — христианское имя князя Владимира.

98 Стрейс имеет в виду разрыв патриарха Никона (1605—1681) с царем Алексеем Михайловичем.

99 Олеарий отводит несколько страниц описанию образа правления русских и между прочим, говоря о неограниченной власти царя, осторожно замечает: “Так как обыкновенное различие между правлением надлежащим и правомерным и тираническим полагают в том, что в первом имеется в виду благо подданных, а во втором собственная польза государя, то на этом основании и образ правления русских близко подходит к тираническому” (стр. 216).

100 Стрейс переделал Романов на “Romer” (римлянин) и производит фамилию Романовых от “Rom” — “Рим”, связывая таким образом фамилию Романовых с генеалогическими построениями московских царей, которые ему, видимо, известны.

101 Стрейс указывает далеко не на все статьи государственных доходов. О доходах и расходах великого князя Олеарий говорит в XIV гл. 8-й кн.

102 В главе “О русских судах, законах и родах наказания” (XX гл. 3-й кн.) Олеарий описывает батоги и способ наказания батогами.

103 Празднование Вербного воскресенья также описано Олеарием в XIV гл. 2-й книги.

104 За это время в Москве капитану Бутлеру пришлось вынести некоторые неприятности, о которых Стрейс умалчивает: “На капитана извещал Еремей фан-Дергатен марта в 3 числе”, что он “будучи на Москве, написал на карабельных людей, которых вывез с собою из-за моря к Москве, в наймех их сверх заморских записей другие записи, а в тех записях приписывал перед заморским договором липшие деньги; да он же Давыд, сверх первые заморские ж росписи, в покупке карабельных снастей и припасов и парусных полотен в росходе приписывал лишние ж деньги; а одного человека сару нанял на Москве, а записи написал, будто нанял его за морем, а тот иноземец преж сего жил во дворе у боярина и оружейничего Богдана Матвеевича Хитрово в конюхах; да он же Давыд писал себя карабелным капитаном, не имеючи на тот чин у себя пасу и на караблях нигде не бывал и карабелное дело ему не за обычай”. И когда было “про то про все по его Еремееву извету сыскано”, то капитан Бутлер этих своих грехов не отрицал и не запирался (“и ему было Давыду так делати не годилось, также и капиталом не имеючи у себя пасу писатца было не довелось же”) — и лишь утверждал, что “хаживал на море и на кораблях во францужское и в Ишпанское и в Английское государства, и в Восточную Индию, и был начальным человеком и ход морской ему за обычай, и слался в том на многих иноземцев”. После разбора этого дела в Посольском приказе ему было указано “писатца прежним чином, а не капитаном, и ехати ему со всеми карабелными людми в Астрахань”.

Затем велело выдать “Давыду Бутлеру великого государя жалованье кроме харчей, а товарищам его карабелным людям кормовые ж и за харчи денги; на прошлые месяцы по апрель месяц нынешнего 117 году [1669] и впредь в дорогу с апреля с 1 числа по июль месяц, на три месяца, выдать и впредь давать но заморским записям, по меншому уговору, с вычетом ведено ж; а что на нем же Давыде заморские покупки карабелных снастей и за всякими росходы довелось донять остаточных денег, и те денги вычесть из его Давыдовых кормовых денег”. (“Дополнения к актам историческим”, т. V, № 47, стр. 266—266).

105 Струг — плоскодонное гребное судно, употреблявшееся главным образом для перевозки товаров.

106 Дело с постройкой корабля “Орел” тянулось почти два года. Царским указом от 19 июня 1667 г. поручено было ведать постройкой корабля боярину Афанасию Лавреньтьевичу Ордыну-Нащокину, который отправил в село Дединово дозорщиков для осмотру леса, годного на корабельное дело. В начале сентября для покупки описанного леса и наблюдения на месте за постройкой корабля были посланы дворянин Яков Полуектов и подьячий Степан Петров. Постройка шла неспоро. К приезду иностранных мастеров оказалось, что на месте нет ни лесу, ни рабочих. Постоянная переписка и препирательство различных приказов сильно затрудняли дело. Дединовцы досаждали иностранцам, отводили им дворы далеко от “корабельного дела”. Наконец 25 августа 1668 г. Полуектов сообщил, что “корабль к отпуску готов и щеглы все поставлены, и к окнам и дверям пробоины куют наспех”. Но корабль так и прозимовал в Дединове. Полковник Буковен и Полуектов поссорились, начали писать друг на друга доносы, полковник писал, что в Оке вода мелка и идти по ней кораблю нельзя, Полуектов писал, что в реке вода велика и кораблю идти можно, только полковник пьет и бражничает. Наконец в 1669 г., 2 марта, послали в село Дединово Давыда Бутлера осмотреть “можно ли на том корабле на Хвалынском море ходить” и объявить о том в Посольском приказе. (“Дополнения к актам историческим”, т. V, № 46 и 47; А. Попов, О построении корабля “Орел”, стр. 6—11; С. Соловьев, История России с древнейших времен, т. ХП, М., 1880 г., стр. 268—271; А. Висковатов, Строение военных судов в России при царях Михаиле Феодоровиче и Алексее Михайловиче; “Морской сборник” , 1856 г., VI, стр. 89—131). В своем дальнейшем описании пути по Оке и Волге Стрейс следует описанию Олеария (в гл. I—IX, 4-й кн.).

107 В русских записях несколько раз подробно указывается, сколько кому из команды Бутлера причитается “кормовых денег и за харчи”, одна из таких росписей была послана 15 апреля 1669 г. в Новгородскую четь. В ней дан наиболее полный список команды, плававшей на “Орле”: “Карабелному капитану Давыду Бутлеру, кормовых денег на прошлые на 24 месяца, апреля с 1 числа 175 году да по апрель же месяц нынешнего 177 году, всего 340 рублей 13 алтын 2 денги, по 20 рублей на месяц, кроме того, что у него у Давыда вычтено кормовых денег 2 месяца и что осталось от покупки снастей, вычтено ж 99 рублей 20 алтын.

“Товарищам его карабелным людям кормовых денег и за харчи: Яну Албертсону, карабелному дозорщику и писарю, но 11 рублей по 13 алтын 2 денги; Вилиму Вилимсону карабелного деревья, и брусяному мастеру, по 11 рублев по 13 алтын 2 денги; Петру Бартелсону, начальному бутману, по 10 рублев; товарыщу его Мейден Мейденсону по 10 рублев; Корнилиюсу Корнилиюсову, карабелному пушкарю, по 10 рублев; товарыщу его Кистеру Бранту по 10 рубдев; Вигерту Попкесу брусяного мастера товарыщу, по 10 рублев; Яну Янструсу, парусному мастеру, по 10 рублев; товарыщу его Элесу Петерсону по 10 рублев; карабелным сарам 4 человеком: Гаврилу Петрову, Корнилиюсу Браку; Данилу Корнансону, Питеру Андерсону по 10 рублев человеку на месяц. А выдать тем карабелным людям те их кормовые и харчевые денги генваря с 1 числа нынешнего 177 по апрель месяц нынешнего ж 177 году, на три месяцы. Да им же Давыду Бутлеру с товарищи, 14 человеком, дать великого государя жалованья, в дорогу до Астрахани, кормовых денег апреля с 1 числа июля по 1 число нынешнего 177 году, на три ж месяцы, потому же на месяц.

“Давыдовым же товарищам, которые ныне у карабелного строенья, Ламберту Гелту с товарыщи, 6 человеком, дати кормовых денег, в дорогу ж до Астрахани, апреля с 1 числа нынешнего 177 года июля по 1 число нынешнего ж 177 ж году, на три же месяцы; Ламберту Гелту по 16 рублев; Вилиму фон-Денкрету по 13 рублев; порутчику и лекарю Миколаю Шаку по 8 рублев с гривною; Дитриху Петерсону по 7 рублев по 6 алтын по 4 денги; Антону Минстеру по 6 рублев; толмачу Якову Шкраму по 3 рубли на месяц” (“Дополнения к актам историческим”, т. V, № 47, стр. 269—270).

108 Олеарий говорит о Касимове (Kassimogorod) — “это был татарский город, принадлежавший татарскому княжеству Касимову (Cassimow). Здесь в древнем каменном строении, которое когда-то было замком, проживал молодой татарский князь, по имени Res-kizi с матерью своей и дедом, которые несколько лет тому назад перешли в подданство Великого Князя, а городок этот отдан им для их содержания” (стр. 394).

109 “Город Нижний-Новгород лежит под 56° 28' широты” (Олеарий).

110 Это подтверждают и русские официальные записи. 30 июня 1669 г. в отписке из Нижнего “воеводы Максима Ардина Нащокина да диака Ивана Борисова” написано: “что по указу великого государя они корабль, и яхту, и бот, и шняки со всеми пушечными запасы приняв у Якова Полуектова и капитану Давыду Бутлеру с товарищи да в его великого государя жалованье, кормовые деньги, отпустили их из Нижнего июля в l3 день” и что “которые карабелные снасти и припасы на корабль же и на яхту в Нижнем делают и готовят на спех, и те все карабелные снасти и припасы изготовя они пошлют с порутчиком Миколаем Шаком с товарищи, которые для того оставлены в Нижнем; а карабля де и яхты, покаместа в Нижнем те снасти и припасы сделаны будут, в Нижнем держать не смели, для того чтоб нынешнего Поволского водяного ходу не пропустить” (“Дополнения к актам историческим”, т. V, № 47, стр. 280).

111 Стрейс имеет в виду марийцев, у Олеария названных крымскими татарами, причем обитающие на правом берегу Волги называются “нагорными” (Nagorni), “ибо они живут на возвышенной местности”. Обитающие же на левом берегу называются “луговыми” (Lugow) (стр. 407). Сведения о черемисах взяты Стрейсом почти дословно из IV гл. 4-й кн. “Путешествия” Олеария “О черемисских татарах” (“Путешествие”, стр. 407—410). Сравнение с сингалезцами принадлежит самому Стрейсу.

112 “Они говорят, что существует особая вода”. Место это находит объяснение у Олеария, который пишет: “Верстах в 40 на юг от Казани, в одном болотистом месте, течет река или ручей, который черемисы называют Немда (Nemda), к которому они ходят на поклонение и для приношения жертв; они говорят: кто приходит туда и не приносит никакой жертвы, тот должен зачахнуть до смерти или высохнуть, ибо они полагают, что там и в особенности у речки Schokschem, текущей верстах в 10 от Немды, черт имеет свое главное местопребывание” (стр. 408).