СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Путешествие по Литве в XV веке Жильберта де Лянуа.

Нет ни одного благомыслящего человека, для которого не было бы любопытным открытие новых материалов, относящихся до отечественной истории, особенно при возбужденном ныне историческом духе, когда возвращаясь к современным источникам, мы ищем в них истинного света, при котором должно смотреть на деяния народов. Поэтому особенной занимательности должно заслуживать описание Литовского края, сделанное путешественником XV века Жильбертом де Лянуа.

Путешествие это издано в 1840 году в Монсе в числе ста экземпляров под названием: Voyages et ambassades de messire Guillebert de Lanoy, chevalier de la toison d’or seigneur de Santes, Willerval, Tponchiennes, Beaumont, et Waheniee. 1399-1450; с рукописи Г. Серрюра, профессора гентского университета. Две копии собственной рукописи своей Жильберт де Лянуа поднес королю английскому и герцогу бургундскому, из них первая находится в Оксфорде в бодлейской библиотеке и была издана в 1827 году в Лондоне под названием: Voyage en Egipte et en Syrie, в Археологии Т. XXI стр. 281-444; другая же копия находилась до 1797 в брюссельской библиотеке и теперь затеряна. Рукопись г. Серрюра полнее оксфордской, потому что заключает более путешествий и рассказов Жильберта де Лянуа.

Жильберт де Лянуа родился в 1386г., умер в 1462 г., был советником и шамбеляном герцога Бургундии, кавалером золотого руна и послом английского короля Генриха V. В молодости своей странствовал по разным землям для получения рыцарского достоинства, которое наконец и получил в 1433 году в Пруссии, помогая меченосцам в походе их против польского короля Владислава-Ягеллы и князя Поморского.

После этого похода в Поморию (Об этом походе, как замечает польский переводчик библиотеки варшавской (1844 Pozdziernik, стр. 165) откуда мы заимствуем эту статью, у Длугоша совершенно не упоминается. След же ее находится в оригинальных актах, приводимых в истории прусского ордена Voigta. Этот поход должен был быть началом той войны, к которой приготовлялись меченосцы, как видно из письма их к королю венгерскому и богемскому (См. Voigta VII стр. 224). У Нарбута (том VI стр. 296) о походе этом сказано, что маршал Стернберг противился этой войне, потому что ненавидел вел. магистра Генриха фон-Пляуен, а поэтому запретил ему идти на князя Столнянского и дал приказ войску, чтоб оно его не слушало. Эта ссора кончилась тем, что война не состоялась, и великий магистр быль свержен, как человек неспокойный, что видно из письма ордена к Ягелле, приводимого у Voigta VII стр. 223), продолжавшегося, как пишет Жильберт де Лянуа, 16 дней и окончившегося опустошением княжества Поморского и неудачною осадою какого-то города в Мозовии (en la Mossoeu), называемого у де Лянуа Polleur, — Жильберт де Лянуа отправился чрез Инфляндию в Новгород, Псков, а оттуда чрез Динабург в Литву.

Вот собственные слова Жильберта де Лянуа, переведенные — за неимением подлинника — с польского перевода библиотеки варшавской.

Ред. [39]

Выехавши из Динабурга в Инфляндию, я вступил в княжество литовское, в огромную пущу лесов, и ехал два дня и две ночи, не находя никакого жилища, по семи или восьми большим, замерзшим озерам, покуда не прибыл во двор сказанного Витовта, называемый двор королевский (Неизвестно был ли это город или только стан Витольда, но где-то около нынешних Свенцян). Из Динабурга до этого двора будет 15 левков.

Из двора королевского проезжал также чрез многие деревни, большие озера и леса. После приехал в главный город Литвы, называемый Вильна, в котором находится замок, построенный очень высоко на песчаной горе, окруженной камнями, землею и каменною стеною, внутри же весь состоящий из дерева. Пространство сказанного замка нисходит сверху горы по обе стороны и огорожено каменною стеною до самого низу; внутри этого пространства находится много домов. В сказанном замке живет обыкновенно упомянутый князь Литвы Витовт и имеет там свой дом и свое пребывание. Близ сказанного замка протекает река, которая направляет свое течение по нижней части города. Эта pека называется Вилия. Город обведен стенами, будучи же длинен и узок, расположен с горы вниз. Он весьма худо застроен деревянными домами, и только некоторые церкви каменные. Сказанный на горе замок укреплен одним только деревом чрез вал, сделанный наподобие каменной стены.

От двора королевского до города Вильны 12 левков. Жители сказанного королевства суть христиане, недавно обращенные через понуждение (przymus) ордена Прусии и Инфляндии (Польский переводчик замечает, что так вероятно представили пред Жильбертом де Лянуа крещение Литвы ненавидящие Ягеллу меченосцы. Но не справедливее ли должно приписать это тому, что Жильберту де Лянуа, бывшему несколько времени в Пруссии, видно был известен акт, заключенный в 1382 году на острове Дубисы Ягеллом с меченосцами, в силу коего Ягелло уступал им часть Жмуди и обещался честию в продолжение четырех лет ввести христианскую веру у своего народа и совершенно соединиться с римскою церковью (Акт этот до сих пор хранится в тайном кенигсбергском архиве и приводится у Бичко, Наперского, См. Нарбута Т. V. стр. 315); а поэтому де Лянуа довольно основательно мог сказать: «Чрез понуждение Ордена». А притом, к этому мнению должно было побуждать его и то, что Витовт в. к. литовский принял р. католическую, или, собственно говоря, переменил греко-русскую на католическую веру в Пруссии, в Таплаве, еще в 1383 г. и назван при перекрещении Виганд. (См. Voigta 1 с., Нарушевича Т. VII прим. 86 к кн. III, Нарбута V, стр. 3381.) Касательно того, что Витольд был греко-российского исповедания, видно, как из приводимых документов у Voigta и Нарбута, так из Никоновской Летописи (Карамзин Т. V. прим. 182), где сказано, что «был князь Витовд прежде христианин... отвержеся христианства и прия лядскую веру».) [40] и имеют по городам хорошо построенные церкви, по деревням также беспрестанно строят их. В сказанной стране Литве есть 12 епископов (Считая вероятно, как замечает польский переводчик, в этом числе епископов исповедания православного. Епископы эти были: Полоцкий, Смоленский, Брянский, Туровский, Луцкий, Владимирский, Хелмский и Галицкий; а кроме того митрополит, пребывающий в Вильне или Новгородке.). Жители ее говорят особенным языком, носят волосы длинные, по плечам распущенные; женщины же одеваются просто на манер женщин Пикардии.

Литва есть страна по большей части пустая, наполненная озерами и большими лесами. Нашел я в сказанном городе Вильне две сестры жены упомянутого князя Витовта, а поэтому им представился.

Выехавши из Вильны, чтобы воротиться в Пруссию, проезжал я чрез Литву следующею дорогою. Прежде всего, чрез один весьма большой в Литве город, называемый Троки (Trancquenne), худо застроенный одними деревянными домами, и совершенно не обведенный стенами. Есть тут два замка, из которых один очень старый, построен совершенно из дерева и деревянного плетня, обведенного (дерном). Этот старый замок находится с одной стороны на краю озера, с другой же стороны на открытом месте. Другой замок стоит среди иного озера, на пушечный выстрел от первого отстоящего: он есть совершенно новый и построен из кирпича на манер французский.

Живет в сказанном городе Троках и около него, в нескольких деревнях, весьма много татар, которые живут там семействами: это суть простые сарацины, совершенно не принимающие веры Иисуса Христа и говорящие особым языком, так называемым татарским. Живут также в сказанном городе немцы, литвины, русские и весьма много жидов; каждый из [41] народов сих имеет свой особый язык. Сказанный город принадлежит Витовту. Из Вильны до Трок 7 левков (От Вильны до Трок 26 верст, следовательно левка около 4 верст.).

Витовт великий князь литовский наблюдает в стране своeй такой порядок, что ни один иностранец, приезжающий в Литву или проезжающий чрез нее, ничего не издерживает: там князь велит доставлять им провизию и препровождать их без всяких издержек и платы, везде, куда только захотят они в сказанной стране отправиться. Упомянутый Витовт весьма могущественный князь: он покорил себе 12 или 13 королевств или земель и имеет, говоря одним словом, все. 10000 верховых лошадей принадлежит его особе.

В сказанном городе Троках есть огороженный зверинец, в котором находятся всякого рода дикие звери и птицы, какие только можно найти в лесах и получать оттуда; а между ними есть и необыкновенные, как-то дикие быки, называемые зубры (ouroflz), большие лошади, называемые wesselz (Неизвестно, что должно под этим разуметь. Прим. перев. Биб. Вар.), и другие, званые лосями (hellent), есть там также дикие лошади, медведи, кабаны, олени и всякого рода звери.

Из Трок прибыл я в замок и деревню Posur, находящиеся над весьма большою рекою Неманом. Этот замок, построенный из дерева и земли, весьма велик и очень крепок; он стоит одною стороною на чрезвычайно крутой горе, над сказанною pекою возвышающейся; другая же сторона его находится на плоской земле. В этом замке нашел я великого князя литовского Витольда, его жену и дочь великого короля московского (Здесь должна быть ошибка. Витовт имел три жены, но ни одна из них не была дочерью в. к. московского. Первая жена его была Мария-Прасковья, дочь Андрея князя лукомского и стародубского, слывущая чародейкою; вторая Анна Святославовна, дочь кн. смоленского, на которой он женился, как полагают, около 1382 г; умерла же она в 1418; итак ко времени ее должно относиться путешествие Ж. де Лянуа; третья Юлиана, дочь Яна Мендоговича, кн. ольшанского и карачевского (см. Нарбута Т. VI ст. 562). Дочь Витольда была за в. к. московским Василием Димитриевичем, сыном Донского, итак, не должно ли здесь читать так: «и дочь в. к. московского, дочь его дочери»?), и дочь его дочери. Сказанный князь прибыл сюда [42] на охоту в здешних лесах, как обыкновенно то делает ежегодно в зимнее время; он проживает здесь недели три, а иногда и месяц, беспрерывно охотясь и не вступая ни в один из своих домов, ни в город. Из Трок до сказанного замка Позюры 5 левков (Трудно с достоверностью означить, что должно разуметь под этим замком - Posur. Пожайсце (где теперь православный монастырь), лежащее на высокой горе над Неманом, находится только в 9 верстах от Ковны; а замок Posur был за 12 левков: может быть это перековерканное название замка и города Пуне, лежащего также над Неманом, который жители сожгли в 1336 г., чтобы он не достался в руки осаждающим его крестоносцам. (Примеч. перевод. Библ. Варш.). Мы, со своей стороны заметим только, что не все соглашаются с Кояловичем, чтобы крепость Пуллен была там, где теперь Пуне. Нарбут отнимает у Пун эту героическую честь и говорит, что после его усильных изысканий, на Дузбурге и топографических замечаниях рыцарей основанных, оказывается, что кр. Пуллен лежала над верхнею частью реки Шетупы, недалеко от Пильвишек, где теперь деревня Пилюны. (Т. VII Dodatek IX стр. 86.)). Выехавши из Posur, прибыл в большой, обведенный стенами город, называемый Ковна, в котором находится прекрасный большой замок, стоящий на крутом берегу реки Немана. Он отстоит от Posur около 12 левков.

Из Ковны ехал по Литве на своих санях, держа завсегда путь по течению реки Немана, и миновал два замка сказанного королевства Литвы; а с этой pеки, Немана, переехал на иную реку, называемую Мемелин (Memmelin), и после, проезжая по стране чрезвычайно пустой, чрез огромные леса и большие реки, выехал из королевства (sic) литовского и въехал в страну прусскую. Тут прибыл в большой замок, а малый, обведенный частоколом город, принадлежащий прусскому ордену и называемый Рагнета - это есть монастырь и командорство. От Ковны в Литве, до сказанного г. Рагнета считается 16 левков.

_________________

Из Пруссии Жильберт де Лянуа послал к королю польскому за охранительным листом для свидания с ним, опасаясь, чтоб ему не взяли за зло то, что он участвовал в походе меченосцев на Поморье. Ягелло, с любопытством желая видеть подданного бургундского князя, вассала короля французского, прислал ему лист этот.

Переправившись через реку Вислу, пишет де Лянуа, я въехал в королевство Польское, где и прибыл в обведенный [43] стеною город, называемый Калиш. В этом городе нашел я сказанного короля Польши и Кракова, приехавшего сюда для развлечения на охоте в здешних лесах, и пробыл у него 8 дней, в продолжение Святой Недели (1414).

Оказывал мне сказанный король честь и хороший прием, а в один праздничный день дал весьма пышный и прекрасный обед, за которым посадил меня у своего стола. Пред отъездом же подарил мне позолоченную, украшенную его гербами чару, и писал через меня верительные письма к королю Франции. Это посольство состояло в том, что Ягелло жаловался королю Франции, который был первым из всех христианских королей, что тот до сих пор не прислал к нему послов своих; между тем, как от времени нового возвышения его по поводу, что он сделался королем христианским, он имел уже послов от всех прочих христианских королей.

Выехавши из Калиша, я отправился к королю чешскомy. Польский же король приказал сопутствовать и провожать меня за его край, до самого Шленска.

_________________

В 1421 году в другой раз прибыл Жильберт де Лянуа в Пpyccию, но ухе как посол двух королей английского Генриха V и тестя его короля французского Карла VI. Отдавши гроссмейстеру Михаилу Кухмайстру верительные грамоты и подарки королей, он отправился в дальнейший путь, который опишем его собственными словами:

Из Пруссии я отправился чрез город Садовен (Sadowa Wisznia в Галиции) к королю польскому, и нашел короля этого среди глухих польских лесов, в бедном городе, называемом Озимины (Озимины лежат между Самбором и Дрогобычем в Галиции). Исполнив перед ним от двух вышесказанных королей посольство о мире, я представил ему подарки короля английского. Ягелло оказывал мне весьма большую честь: он выслал навстречу мне, на расстояние 30 левков, передовых, чтобы принять меня и доставить на его счет; для того же, чтобы я находился всегда при нем, он приказал в сказанном лесе устроить для меня из зеленых листьев и ветвей прекрасное помещение; водил меня на охоту для ловли живых диких медведей; и выдал для меня два весьма хороших обеда, из [44] которых на одном, преимущественно отличающемся, было более 60 кушаньев. За этими обедами он сажал меня у своего стола; а в прочие дни всегда присылал мне провизию. Исполняя просьбу мою, он вручил мне письма к императору турецкому, вместе с которым прежде вел войну против короля венгерского, прося его о доставлении мне охранительной грамоты на проезд чрез Турцию; но при этом он сказал мне, что сказанный император (Магомет сын Баязета) умер, и что вся Турция находится в междоусобной войне, а потому мне будет невозможно ехать сухим путем. Я пробыл здесь шесть дней. При прощании король подарил мне двух коней, двух кобыл, две штуки шелковой материи, сто собольих мехов, русские перчатки, три, покрытые позолоченным серебром, чары, сто (червонных) венгерских золотых и сто (червонных) золотых чешскими грошами. Каждому из находящихся при мне дворян он дал по штуке шелковой матери; упомянутому же герольду (О нем упоминает Жильберт в начале своего путешествия) дал штуку материи и десять (червонных) рынских золотых; повару, кучеру и конюшему дал каждому по червонному золотому. Некоторые из его придворных подарили мне весьма много малых вещей, как то: ястребов, перчатки, борзых собак, ножей, русскую постель и т. д. Поелику же король был здесь в весьма бедном городке, то он отправил меня в один из своих городов в Руси, называемый Львов, для того, чтобы там оказали мне приличное угощение. Дворяне и граждане сказанного города выдали мне роскошный обед и подарили штуку шелковой материи. Армяне же, живущие в этом городе, подарили мне также штуку материи и выдали мне великолепное угощение, на котором находились дамы и были танцы. Сказанный король приказал сопутствовать и провожать меня до пределов его государства, доставляя, в продолжение этих нескольких дней, все содержание на его счет. Выехавши из Польши, я отправился в город русский, называемый Бельз (Belz), к княжне мозовецкой, сестре короля польского. Она также оказала мне надлежащую честь и прислала на мою квартиру разного рода провизию.

Проехавши через нижнюю Русь, я отправился к князю [45] Витовту, великому князю и королю литовскому, которого нашел вместе с его женою в Каменце (Kamenich пишет Жильберт, когда же далее упоминает о Каменце Подольском, то говорит: une autre Kamenich. Польский переводчик полагает, что тут, вместо Каменца, должен быть Кременец; но известно, что был еще Каменец, так называемый польский или литовский, древняя крепость, лежащая в нынешнем уезде Брестском, между Высоким и Шерешовым на левом берегу реки Лешны. (См. Нарбута т. VII); а потому вероятнее, что здесь говорится об этом литовском Каменце. Ред.) на Руси, сопутствуемого князем татарским и несколькими другими князьями, княгинями и значительным числом бояр. Изложивши князю Витовту цель моего посольства: об изъявлении ему дружественных предложений двух королей, я представил ему подарки короля английского.

Князь этот оказывал мне также большую честь и хорошее угощение и выдал мне три обеда, за которыми завсегда сажал меня за одним с собою столом, где сидели княжна - жена его и князь сарацин — татар; при этом я заметил, что в пятницу за столом Витовта ели рыбу и мясо. Был за столом Витовта один татарин, имеющий столь длинную бороду, что она простиралась ниже колен и была обернута в покрывало. Находился я также на торжественном обеде, который был выдан для двух посольств, а именно: одного от Великого Новагорода, другого от королевства Псковского. Послы эти целовали землю (били челом) (В польском переводе сказано: calujac ziemie, как жаль, что должно ограничиться переводом с перевода; вся невыгода этого во многих местах ощутительна.) пред его столом и представили весьма много богатых даров, как то: невыделанных куниц, шелковые платья, несколько штук сукна, зубы (какой-то) рыбы курака (Dens de couraques qui est poisson.), золото, серебро, одним словом до 60 различных родов подарков. Витовт принял дары от Великого Новагорода, из Пскова же не принял и отвергнул в присутствии послов, по причине какого-то неудовольствия к псковитянам. Перед выездом великий князь вручил мне просимые мною у него письма, чтобы за его посредничеством проехать чрез Турцию; письма эти были писаны по-татарски, по-русски и по-латыни, и дал мне двух татар и 16 poccиян и [46] волохов, чтобы меня проводили; но при этом также сказал мне, что я не буду в состоянии переправиться чрез Дунай, по причине войны, которая была повсюду в Турции после смерти императора, с которым, равно как с королем польским и татарами, он находился в союзе против короля венгерского. Отпуская меня, он дал мне две шелковые, подбитые собольим мехом шубы, четыре штуки шелковых материй, четыре коня, четыре остроконечный, при его дворе носимые шапки, десять вышитых узорами чулок, четыре пары русских чашек, лук, стрелы и татарский сайдак, сто дукатов в золоте и двадцать пять слитков серебра, стоящих также сто дукатов. Из числа сих подарков я не принял ни золота, ни серебра, и возвратил их обратно, потому что в это самое время и минуту Витовт входил в переговоры с гуситами против нашей веры. Княжна, жена его, прислала мне золотую цепь и большой татарский червонный золотой (гривну) для ношения, согласно их обыкновению, на шее. Герольду моему подарил сказанный князь коня, кунью шубу, два слитка серебра, и шесть с половиною дукатов. Моему секретарю, называемому Lambin, которого я отсюда отправил обратно к королю английскому, дал шубу, т. е. шелковую верхнюю одежду, подбитую куньим мехом и шапку, при дворе здешнем носимую; каждому из пятерых дворян, при мне находящихся, дал штуку шелковой матери.

Один князь и княгиня из его придворных выдали мне прекрасный обед и дали пару русских перчаток. Другие из его придворный и бояр, а в особенности Gedigold староста на Pluy (Не на Подоли ли, замечает польский переводчик), также дали мне несколько подарков, как то: шапки, подбитые кунами рукавицы я татарские ножи. Пробывши у сказанного короля девять дней, я отправился в дальнейший путь.

Из Каменца я воротился обратно в Львов, до которого считается 50 левков; я должен был так далеко своротить с дороги единственно для того, чтоб найти князя Витовта. Из Львова, проехавши верхнюю Русь, я отправился в Подолию в иной Каменец, на прекрасном месте построенный и принадлежащий также Витовту. Здесь нашел я боярина [47] воеводу Gedigolda, который отлично меня принял, дал мне богатые дары, великолепный обед и присылал свои кушанья.

Из Волыни, где подвергнулся многим замечательным случаям, Жильберт де Лянуа проехал в Генуэзские колонии в Крыму, a после - к императору Мануилу в Константинополь; оттуда же, объехав Cирию и Египет, в 1423 г. возвратился в Лондон, где пред малолетним Генрихом VI изложил действия и успехи своего посольства.

Путешествие де Лянуа, говорит переводчик библиотеки варшавской, предупредило несколькими годами oписание Энея Сильвия (Папы Пия II), считаемое до сих пор за самый давнейший памятник в этом роде: оно бросает новый всеет на современные ему обычаи в Польше и Литве (Тем болеe еще бросает истинный свет на отношения Литвы к Польше, отношения, из которых ясно выводится, что Литва во все это время была государством самостоятельным, к которому присылали послов иностранные державы, что Витовт и Ягелла относились между собою, как равный к равному, особенно если припомнить то место, где говорит де Лянуа о союзе Витовта с Ягеллом, против короля венгерского. Также можно видеть, как сильно преобладал в княжестве Литовском элемент pyccкий: двор его состоял из бояр и князей русских, предметы подарков были изделия русский и т.д. Ред.). Можно надеяться, что не одна еще любопытная рукопись явится на свет из пыли библиотек и забвения и обратит на себя внимание ученых изыскателей бытописаний: так недавно еще в библиотеке парижской открыта хроника Краковская XII века и протоколы всех сеймов.