Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

Путешествия Гилльбера де-Ланноа в восточные земли Европы

в 1413-14 и 1421 годах.

В ряду немногочисленных путешественников - мемуаристов, посетивших восточные земли Европы в 15-м веке, находится и Гилльбер де-Ланноа. Значение мемуаров, оставленных этими путешественниками, при неполноте сведений, получаемых относительно 15-го века из других исторические источников, не подлежит сомнению; поэтому и мемуары де-Ланноа, хотя они и не отличаются богатством содержания, имеют для историка значительный интерес. Таково значение их для настоящего времени. Что же касается до той эпохи, к которой они относятся, то там значение их было гораздо больше. Если в настоящее время сведения, доставляемые подобными мемуарами, дают возможность дополнить те сведения, которые мы можем почерпнуть из других источников и таким образом способствуют разрешению вопросов, интересных в историческом отношении, то в эпоху, современную им, они служили не пособием, а единственным источником для знакомства западноевропейцев c отдаленным миром восточной Европы. Теперь трудно представить, до какой степени мало имели сведений на западе относительно востока Европы. Что знания было действительно мало, лучшим доказательством этому может служить то обстоятельство, что Тевтонский орден, в конце XIV и в начале XV веков, мог долгое время держать в заблуждении западную Европу на счет религии тех народов, с которыми он воевал на востоке Европы. Эти народы были уже крещены, а между тем Орден затевал против них крестовые походы с целью обратить их в христианство, а западноевропейское рыцарство оказывало ему деятельную поддержку, [2] принимая участие в спасительном для души деле обращения quasi-язычников в христианство. И долго не могли догадаться на Западе, что Орден бесцеремонно эксплуатирует в свою пользу невежество рыцарей, что походы предпринимаются из видов совершенно чуждых религии — из видов распространения своих владений и усиления своего могущества. Если так мало знали о восточных народах со стороны религии, т. е. с той стороны, которой придавали более всего значения в то, по преимуществу религиозное, время, то легко попять, что в других отношениях знание было еще плоше. Можно сказать без преувеличения, что о некоторых из восточно-европейских народов знали тогда меньше, нежели мы знаем в настоящее время о каких-нибудь патагонцах или народах внутренней Африки. Да, наконец, если и знакомились с восточной Европой, то преимущественно с ее южной частью, — с Татарией; северная же часть была так малоизвестна, что такое обширное государство, как Московское, было, по остроумному выражение С. Соловьева, открыто для западноевропейцев только в конце 15-го века — в одно время с Америкой (честь этого открытия он приписывает Николаю Поппелю (Соловьев, Ист. России с древ. вр. т. V, стр. 181.)). Конечно, мы не принимаем слов Соловьева в их буквальном значении, но во всяком случае несомненно сильное незнакомство западной Европы с восточной. Принимая во внимание такое обстоятельство, нам станет понятно, что мемуары Гилльбера де-Ланноа были для западноевропейцев одним из тех благодетельных лучей, которые хоть несколько пролили свет на эту темную область Европы. Очень вероятно, что при Французском, Английском и Бургундском дворах, у которых находился на службе Ланноа, только впервые от нашего мемуариста узнали о самом существовании Литовского и Московского государств, Новгорода, Пскова и мелких народцев в роде Ливов, Эстов и др.

Вообще в XV веке начинается эпоха всестороннего знакомства западноевропейцев, шествовавших в авангарде исторического движения, с окружающим миром — начинается эпоха открытий, та эпоха, которая имеет великое значение в истории человечества, потому что весьма значительно изменила прежнее течение исторической жизни и составила одну из главнейших причин перехода средних веков [3] в новые. С этого времени западная Европa знакомится с целым земным шаром, и народы его, так или иначе, вовлекаются в то движение, которое ведет за собою, запад Европы. Четыре явления были могущественными факторами, ведшими западноевропейцев к знакомству с окружающим миром. Прежде всего мы назовем религиозное pвениe, которое еще задолго до 15-го века повело знакомство западноевропейцев с отдаленными странами Сирии, Палестины, Египта, даже, пожалуй, Византии, вызвавши крестовые походы для освобождения гроба Господня. Впрочем, этот фактор в отношении восточной половины нашей части света оказался малопроизводителен. Рыцари прусского и лифляндского орденов, предпринимавшие походы для просвещения светом религии литовских и финских племен, считали для себя выгодным держать запад в неведении на счет этих племен; западноевропейские же рыцари, приходившие на подмогу орденам, во время кратковременных походов не могли сделать много наблюдений над неприятельскими народами, и если что и подмечали, то не считали нужным публиковать у себя дома, на западе, так как подмеченное касалось народа полудикого, бедного, неинтересного для большинства образованной публики того времени. Такими мотивами мы объясняем себе тот факт, что литературным памятником знакомства западноевропейцев с восточно-европейскими народами является всего одно сочинение — Петра Сухенвирта (Peter Suchenvirth), и то путешественника XIV, а не XV века, которое мы преимущественно имеем в виду. Кроме того, нужно заметить, что ознакомление путем крестовых походов не могло быть широко уже потому, что самый район военных операций крестоносцев был не велик: он занимал сравнительно ничтожную часть восточной Европы. Гораздо могущественнее был другой фактор — расширение и оживление торговли: он повел за собою ознакомление итальянцев, а чрез них и остальной западной Европы с народами юго-восточной Европы. Этот фактор дал литературе, в современную де-Ланноа эпоху XV века, Иосафата Барбаро и Джорджио Штефиано, а еще прежде-довольно длинный ряд путешественников, между которыми мы встречаем и знаменитого Марко Поло. Следующие два фактора — это: пробудившееся в западной Европе желание посмотреть окружающую ее сферу - познать ее и, наконец, посылка посольств — явление, вызываемое различного рода причинами и часто именно желанием ближе [4] узнать малоизвестную страну. Наш путешественник является выразителем двух последних факторов. Во время своего 2-го путешествия он посетил королевство Польское и государство Литовское в качестве посла от Франции, Англии и Бургундии. Первое же путешествие он предпринял движимый единственно желанием видеть новое, неизвестное еще — pour voir le monde, как выражается он в одном месте своих мемуаров. И конечно, Ланноа был не единственным примером человека, посетившего малоизвестные страны из желания видеть свет. Мы видим другой крупный пример подобного же рода в лице уже знакомого нам Николая Поппеля. В этих людях сказывается yжe веяние нового времени. Прежде, бывало, рыцарь отправлялся в какую-нибудь далекую и опасную страну, чтобы удовлетворить своей страсти к различного рода романтическим встречам и приключениям, — теперь у нашего рыцаря — Ланноа к жажде романтических приключений присоединяется и другой, весьма солидный двигатель — желание познакомиться с новыми странами. Это voir le monde — лучший девиз таких рыцарей перед судом истории. И если для истории важна не личность сама по себе, а представитель известного исторического явления, то нужно сказать, что Гилльбер де-Ланноа именно есть представитель подобного рода, и хотя деятельность его в отношении ознакомления европейцев с другими народами и землями не может быть и сравниваема по своему значению с деятельностью Колумба, Васко де-Гамы, Кука и других лиц, совершивших громадные открытия, все же должно сказать, что за личностями, подобными Ланноа, остается та заслуга, что они были их необходимыми предтечами: они, так сказать, сыграли прелюдию к той великой пьесе, в которой действующими лицами явились личности в роде Колумба.

Обозначив роль де-Ланноа в 15-м веке, мы приступим теперь к его биографии.

Гилльбер де-Ланноа, сир де Виллерваль и де-Тронкен (sire de Willerval et de Troncquennes), родился в 1386 году. Он принадлежал к знатной французской фамилии, издавна поселившейся во Фландрии, принадлежавшей в то время герцогу Бургундскому. Гилльбер де-Ланноа считался придворным Бургундского герцога [5] (советником и камергером), был кавалером учрежденного в то время Филиппом Добрым ордена золотого Руна и находился на видных административных должностях (Из должностей, которые он занимал, назовем должность губернатора в Эклюзах (от 1416) и тy же должность в Poттердаме (от 1426).). В свое время Гилльбер де-Ланноа считался хорошим дипломатом. Короли французский и английский и герцог Бургундский посылали его в иностранные государства в качестве посла к их государям. Кроме того, король английский, Генрих V, имел к нему особенное доверие, в силу которого поручал ему такие дела, которые требовали опытности, умения и надежности со стороны исполнителя. Генрих V посылал Ланноа в Cиpию разведать тайным образом о военном положении сарацин, имея в виду предпринять впоследствии крестовый поход, который составлял давнишнюю, заветную мечту этого благородного, рыцарственного короля.

По характеру своему, Гилльбер де-Ланноа представлял собою истый тип французского рыцаря: смелый, отважный, как многие из рыцарей, служивших под начальством знаменитого героя французского Дюгесклена, или не менее знаменитого графа Арманьяка, он сам вызывается на опасности. Чрезвычайно подвижный, он любил смену впечатлений: ему не по душе было долго оставаться на одном и том же месте, и вот мы видим, что большую часть своей жизни, не отличавшейся, заметим, кратковременностью, он проводит то в военных походах, то в путешествиях с дипломатическими и религиозными целями. Иногда же его любопытный, чисто французский характер, заставляет его посещать различные земли без всякой цели, только для того, чтобы видеть что-нибудь новое: pour voir le monde, как выражается он в одном месте своих мемуаров. И едва ли кто-нибудь из его современников мог похвалиться, что видел на своем веку более, нежели Гилльбер де-Ланноа. То в качестве воина, то посланника, то путешественника, то пилигрима, он объездил почти всю Европу, был и в Египте, и в Сирии. Ему знакомы были и страшно знойные пустыни Палестины и Египта, и жаркое небо Испании и, что важнее всего, отдаленный суровый край Литвы и страшно холодная область Новгорода и Пскова, [6] чем уже весьма не многие современники могли похвалиться. Переезжая с одного места на другое, не обращая никакого внимания на те опасности, которые грозили ему на пути в тогдашнее смутное время, принимая горячее участие в тех войнах, которыми так богата была современная ему эпоха, Гилльбер де-Ланноа естественно должен был испытывать всевозможные приключения, часто романтического характера, которые обходились ему дорого, понимая это слово не только в смысле опасностей, но и в прямом его значении, потому что его приходилось иногда выкупать из неволи. Но для Ланноа, как для истинного рыцаря, подобные опасности казались вещью не стоящей никакого внимания; они должны были для него только увеличивать прелесть рыцарской подвижной жизни, придавая ей характер риска, тем более, что подобная жизнь имела и свои безусловно светлые стороны. Переезжая из одной стороны в другую, он одного сеньора к другому, наш странствующий рыцарь очень часто встречал и почести и отличия. Ему часто делали любезный, радушный, хлебосольный прием — bonno chier (bonne chеre), к чему он был очень падок; удостаивался чести сидеть за одним столом и встречать любезности со стороны различных царственных особ: императоров, королей и королев, князей и княгинь, а это чрезвычайно льстило его самолюбию. Да и сами-тo обеды, помимо почетного для де-Ланноа значения, имели еще и другую привлекательную сторону: они часто отличались необыкновенным обилием, разнообразием и изысканностью. Новгородцы с русским хлебосольством угостили его таким обедом, что он впоследствии вспоминал о нем, как о самом странном и удивительном из всех виденных им когда-либо, а король Польский угостил его таким обильным обедом, которому сам Лукулл позавидовал бы: он состоял из 120 блюд. Иногда Ланноа наслаждался охотою — этим главнейшим удовольствием средневековых сеньоров, и охотился именно в таких местностях, которые представляли наиболее интереса для любителей этой забавы: в обширных лесах Польши и Литвы, изобиловавших медведями и редкими уже тогда зубрами. Кроме того, он часто получал драгоценные и редкие подарки: золотые и серебряные вещи, шелковые и суконные материи и роскошные средневековые наряды — одежды, подбитые мехами куниц и соболей. Генуэзцы наделяли де-Ланноа дорогим вином и сластями; армяне устраивали для него [7] танцы et firenl faire bonne chier avec les dames, т. е. давали ему возможность отличаться любезным рыцарским обращением с дамами - этой galanterie, которой всегда славилось французское рыцарство.

Вот какие чарующие стороны представляла подвижная жизнь Гилльбера де-Ланноа!

Определивши характер авантюристической жизни де-Ланноа, мы должны обратиться теперь к ее фактической стороне. Мы желали бы представить полную и связную картину этой богатой событиями жизни, но, к сожалению, по недостатку источников, мы не можем исполнить нашего желания. Подробные сведения мы имеем только на счет трех годов жизни де-Ланноа (1413, 1414 и 1421): это — годы, составляющее предмет тех 2-х отрывков из его «Путешествий» (Voyages), которые описывают его поездки в земли восточной Европы; относительно же остальных лет его жизни у нас есть под руками только сухой перечень фактов, помещенный в источнике: «Materialy do dziejow polskich». Таким образом, наш отчет о жизни де-Ланноа поневоле выйдет сух и будет иметь характер отрывочности.

Та эпоха, в которую жил Гилльбер де-Ланноа, представляет бурное время. Это было время войн и междоусобий, время разлада в области политики и религии. В сфере политических отношений вот что представлялось в Европе в ту эпоху, в которой жил и действовал де-Ланноа. На юго-западе Европы, в Испании, продолжается вечная, нескончаемая война с маврами, прерывающаяся по временам только для того, чтобы вспыхнуть с новою силою, — война, питавшая религиозный фанатизм многих рыцарей того времени. Между Францией и Англией тянется пpoдoлжитeльнaя, с лишком столетняя война (за наследство), одна из самых замечательных войн во всемиpной истории вообще и истории Франции особенности, — война, в которой спасение для Франции явилось не в лице опытного, искусного полководца, а в лице неопытной, простой поселянки Жанны. Тяжелая для Франции борьба с Англией еще становится тягостнее вследствие той страшной неурядицы, которая господствует внутри самой Франции. В Англии около конца 14-го векa происходит борьба между двумя партиями, ланкастерской и йоркской, из-за обладания престолом. В Германии при королях [8] Венцеславе и Сигизмунде господствует сильная анархия. На востоке ведется крестоносцами долгая, упорная борьба, с финскими и литовскими племенами, которые в западной Европе назывались и на самом деле считались неверными. Мы не будем упоминать о других странах, потому что события, совершавшиеся в них, не касались нашего мемуариста.

На военном поприще в первый раз появляется Ланноа в 1399 году. В то время он был еще очень молод: ему было всего тринадцать лет. Ланноа принимал участие в высадке на остров Вайт (Wight) во время внутренней междоусобной войны в Англии между парией ланкастерской и йоркской. Военные подвиги де-Ланноа, начавшиеся в 1399-м году, имеют двоякий характер: одни из них ведутся Гилльбером де-Ланноа по необходимости, он принимает в них участие по своему положению, как гражданин Бургундского герцогства, из желания содействовать политическим интересам своего государства; другие представляют результат чисто личной воли, личного вкуса: внешних побудительных причин нет. Последним характером отличаются его дела в Испании в войнах с маврами и его участие в прусских походах. Участие в подобных предприятиях у де-Ланноа было вызвано единственно только его христианским благочестием и любовью к военным подвигам. Война с неверными, по понятиям того времени, представлялась делом душеспасительным, и она легко привлекла к себе Гилльбера де-Ланноа, отличавшегося рыцарскими наклонностями и религиозным чувством, так как она представляла возможность удовлетворения и того и другого. Король Генрих V, посылавший де-Ланноа в Малую Aзию с целью предварительно собрать сведения к предполагавшемуся крестовому походу против сарацин, должно быть знал эту черту характера де-Ланноа: он выбрал именно нашего путешественника, как человека, которого побудит старательно заниматься порученным ему делом сама обольстительная для него мысль крестового похода для освобождения гроба Господня, поклоняться которому он ездил целых 3 раза в своей жизни.

Возвращаясь к рассказу об участии де-Ланноа в военных событиях своего времени, мы перечислим их в хронологическом порядке. Вот эти известия:

В 1400 году, он находится «под Вантиньи (Wantigny) со [9] старым сиром де-Жимон (Jeumont) против сира де-Лор (de-Lort), в cпopе за наследство». В 1400 же году, после праздника всех святых, он принимает участие «в высадке графа де-ла-Марш при Фельмуте, в отступлении и битве при Сен-Мало». В следующем 1403 году не отмечено никакого военного дела: Ланноа в это время был в Испании, на турнирах в Валенсии. В 1404 г. «находится при Fosses и Flormes на стороне Иоанна из Баварии, епископа лютихского (Leodium). В 1407 г. «является в Испанию с гр. де-ла-Марш на войну кастильскую против мавров». По заключении мира возвращается в Париж (1408 г.). Потом мы его встречаем «в битве при Otee против лютихцев» (23 сент. 1408 г.). В 1410 г. «снова отправляется в Испанию, находится при осаде Антескерры». Затем: «битва c маврами, штурм Архедона, осада Ронда; по заключении мира посещает Гренаду». В мае 1412 г. возвращается во Францию. Там в его время происходит страшно вредное для государства междоусобие между партией орлеанской, во главе которой стоял граф Арманьяк, и партией герцога Бургундского, Иоанна Бесстрашного. Эти две партии боролись друг с другом из-за верховной власти во Франции, так как помешавшийся король французский, Карл VI, не мог заниматься государственными делами. Ланноа «является в Париж, в качестве чашника Иоанна Бесстрашного, откуда отправляется вместе с de-Helly, маршалом de Guienne, против арманьяков», как называли тогда членов партии графа Арманьяка. Этот поход заключился осадой Буржа. Заключен бил мир, который, впрочем, сохранялся очень не долго. В 1413 году, Ланноа отправляется в Пруссию и принимает участие в прусском походе против поляков. Поход собственно предназначался против неверных литовцев (мы уже знаем, на сколько такой эпитет верен), по крестоносцы вздумали наказать поляков, считая их союзниками литовцев. Далее, мы встречаем Ланноа в битве с англичанами при Азинкуре — столь несчастной для французского оружия (1415); потом, в 1420 году, видим его при осаде Монтро и Мелёна. Осаду эту предпринимал король Генрих V (английский), с которым незадолго перед тем заключила тесный союз Бургундская партия, жаждавшая отомстить партии орлеанской за умерщвление Иоанна Бесстрашного. Далее летопись военных дел де-Ланноа прерывается на время его путешествием в восточную Европу и малую Азию. Снова [10] является он на военном поприще в 1426 году, в котором он воевал в Голландии против Якова из Баварии». В 1427 г., 24 января, под предводительством Фиц-Вальтона (Fitz-Walton), «нaxoдился в битве при Брауерсгауене (Brawershauven), против Англии». Остальная часть его жизни проходит большею частью в путешествиях. Только в 1450 году старый рыцарь снова берется за оружие и принимает участие в войне, открывшейся в Голландии в этом году.

Два раза на своем веку Ланноа приходилось попадать в плен. В первый раз, во время путешествия в Англию для поклонения мощам св. Патрикия, он был взят в плен и только благодаря помощи своих друзей успел вырваться из него (в 1414 г.). В другой раз он попался в плен в битве при Азинкуре, в которой погиб цвет французского рыцарства, Он был продан князю Корнваллиса и выкуплен за 1200 штук золота и коня во 100 франков. Но подобные случаи не удерживали Ланноа от различного рода рискованных предприятий, и он остался верен своему бесстрашному характеру до конца своей жизни.

Мы сказали теперь все касающееся военных подвигов сира де-Ланноа. Обратимся теперь к другой стороне его деятельности, в которой он играл более самостоятельную роль, нежели в военной: мы разумеем его посольскую деятельность. Вот сведения, встречающиеся в его мемуарах и касающиеся этой стороны жизни де-Ланноа.

Мы говорили уже о союзе, который был заключен между английским королем и Бургундской партией в 1420 г. Этот союз был устроен наследником Иоанна Бесстрашного, Филиппом Добрым, и королевой Изабеллой. Со стороны Бургундского герцога для заключения перемирия был послан Гилльбер де-Ланноа вместе с епископом Арраса. Как известно, перемирие было заключено до марта 1420 года. В следующем, 1421 году, Ланноа отправился в путешествие с целью устроить все нужное для успеха крестового похода, который предполагал совершить Генрих V. Посольства, которые он должен был отбыть по пути в Cиpию, конечно, имели прямое отношение к делу крестового похода, хотя прямого указания в том отрывке из его путешествия, которое у нас перед глазами и который переведен нами, нет. Касательно результата своих посольств к магистру Ордена, королю Польскому и великому князю Литовскому [11] он дал отчет через своего секретаря Лямбина, которого он отправил из Каменца или из Львова. Ланноа отпустил весь свой двор и только втроем с d’Артоа и де-ла-Рая отправился на разведы pour parfaire pius discrement les visitations (чтобы сделать посещения поскромнее). Во время своего путешествия он больше обращает внимание не на то, что интересно в религиозном отношении, а на военные стоянки, силу орудия сарацин, шанцы, расстояния и переправы — на предметы, интересные с военной точки зрения. В 1423 году он возвращается назад, но не застает Генриха V в живых и свой отчет отдает малолетнему Генриху VI и его советникам, герцогам Бедфорду и Глостеру. В 1428 г. он ездил в посольстве к императору Сигизмунду и избирателям (курфирстам) для того, чтобы извиниться за недоставку вспомогательных войск против гусситов. В 1442 г. он был послан в другой раз к императору (теперь Альбрехту Ш) во Франкфурт (Этот факт в «Mater. do dz. p.» отмечен в 1422 г., но это явная ошибка: он был в это время в путешествии своем в Сирию и Египет. По порядку, в каком перечисляются события в книге, можно заключить, что это случилось не в 22, а 42.).

Чтобы закончить обзор событий жизни де-Ланноа, мы упомянем еще о тех событиях, которые знакомят нас с де-Ланноа со стороны религиозной.

Мы уже упоминали о том, что де-Ланноа посещал три раза св. землю. Эти путешествия случились в 1403—1404, потом в 1421 и последнее в 1446 году. Кроме этих трех главных, он предпринимал еще другие путешествия, менее далекие. Он ездил и в Англию на поклонение мощам св. Патрикия, и мы уже упоминали, какой опасности он подвергся во время своего путешествия. Это было в 1414 году, и Ланноа тогда не достиг своей цели. Через 16 лет (1430) он предпринял новое путешествие с тою же целью и на этот раз удачно. 2 раза он ездил на поклонение гробу с. Яго-да-Компостелла. Во время своих путешествий он чрезвычайно интересуется всем замечательным в религиозном отношении; это уже видно из того, с какими подробностями он перечисляет виденные и полученные им реликвии. Бедный, ограбленный турками, император греческий Мануил, не мог одарить богато де-Ланноа, но он [12] подарил ему крест с драгоценными реликвиями, и вероятно Ланноа остался его даром более доволен, нежели богатыми и многочисленными подарками других владетельных особ.

Конечно, такого религиозного человека, как де-Ланноа должны были очень интересовать важные церковные события. А та эпоха, в которую он жил, в этом отношении была многознаменательна. В параллель брожению в политическом отношении, шло брожение и в религии. В Англии смело действовали Виклефиты, восстававшие против многих учреждений католической церкви; в Богемии появилась так называемая ересь Иoaннa Гуса. Гилльбер де-Ланноа, гордившийся именем franc crestien — истинного христианина, огорчался таким положением дел в католическом мире. Да и ему ли, придворному герцога, следовательно человеку, который по самому общественному положению должен был поддерживать status quo в государстве, сочувствовать каким-либо нововведениям радикального характера, возмущающим мирное течение государственной жизни. Ланноа не любит тех лиц, которые оказывают покровительство новым учениям. Во время пребывания его в Литве, Витовт между прочими подарками предложил де-Ланноа деньги. Наш рыцарь отказался от этого подарка; ему показалось несообразным с достоинством истинного христианина брать денежный подарок от лица, которого он считал — и справедливо — покровителем гуссиmoв, следовательно еретиков по его мнению; хотя, заметим, сочувствие Витовта еретикам нисколько не помешало Гилльберу де-Ланноа принять от Литовского князя другие подарки очень ценные: дорогие чаши, драгоценные меха и проч. Мы видели де-Ланноа послом к императору Сигизмунду по делу о гусситах и знаем, что оно было враждебно по отношению к новой ереси. Для полноты биографии еще упомянем о том, что он был в качестве посла на Базельском соборе (в 1439 году). Верный сын католической церкви, Ланноа заботился об усилении ее, и во время своего пребывания в г. Константинополе (1421) старательно занимался делом соединения церквей. В 1450 году, Ланноа ездил в Рим на юбилей. Это был его последний религиозный подвиг. Скончался он в 1464 году. [13]

События своей жизни де-Ланноа описал в «Voyages» и «Pelerinaiges de Surie et d’Egipte». Последнее произведение он включил в первое, как отдельную часть его Voyages. Для нас интересен вопрос, в какой степени мы можем доверять мемуарам де-Ланноа. Если мы оставим в стороне хронологическую неточность мемуаров, то можем сказать, что они носят на себе печать истины. При чтении их чувствуется, что автор — человек, совершенно чистосердечно относящийся к делу, довольный тем, что ему пришлось на своем веку увидать много нового, интересного и потому вовсе не желающий удивлять читателя вымыслами своей фантазии. Но помимо этого внутреннего убеждения, выносимого читателем мемуаров благодаря простоте, порой даже наивности, рассказа, правдивость де-Ланноа можно еще доказать другим, более реальным способом. Мемуары де-Ланноа можно сличить по фактам с известиями других писателей касательно дайной эпохи. Так в издании Лелевеля находятся обширные примечания, приведенные для объяснения и дополнения мемуаров де-Ланноа, из которых легко убедиться в правдивости автора мемуаров: примечания эти только дополняют мемуары и очень редко опровергают их. Ошибки, конечно, случаются, но они происходят от недосмотра автора или по его забывчивости. Но устраняя подозрение Ланноа в вымысле фактов или намеренном искажении их, тем не менее можно сомневаться на счет действительности всех подробностей, заключающихся в мемуарах. С этой стороны для нас интересно решение вопроса: в какое время написаны мемуары? Легко попять, что мемуары, написанные гораздо позже самых событий, составляющих их содержание, по воспоминанию, легко могут передавать факты сбивчиво, ошибочно, между тем как мемуары, составленные современно событиям или только не много позже их, имеют право пользоваться полным нашим доверием. Относительно Pelerinaiges du Surie et d’Egipte вопрос решается ясно самим де-Ланноа, который говорит, что он писал их сейчас после своего возвращения. Вот слова Ланноа: «… mis de la (от места мученичества св. Екатерины уже на обратном пути) toutes mes visitations par escript, dont je fis ung livret, qui cy apres s’insieut (под заглавием Pelerinaiges de Surie et d’Egipte) etc.». Что же касается до Voyages, то здесь представляется обширное поле для догадок. С одной стороны множество подробных известий [14] насчет расстояний различных городов и подробности другого рода заставляют предположить, что Ланноа писал мемуары или во время самих путешествий или сейчас после их совершения еще на свежую память. С другой стороны, ошибки в определении времени и некоторые косвенные указания заставляют усомниться в верности этого предположения и возбуждают мысль о том, что мемуары написаны гораздо позже (Хронология событий у де-Ланноа часто неправильна. Автор «Mater. do dz. pols.» приводит целый ряд фактов, выставленных у де-Ланноа под неверными годами. Хронологию мемуаров де-Ланноа исправил Эмиль Гаше (Gaschet), которому и следует автор «Material’ов». В своей биографии де-Ланноа мы, конечно, следовали указаниям Эмиля Гаше при определении времени фактов. Для нас особенно важно исправить ту хронологическую ошибку у де-Ланноа, которая касается сделанного нами перевода, именно: путешествие, которое у Ланноа означено под 1412-13 годом, на самом деле случилось в 1413-14 годах. Чтобы доказать это, достаточно будет, если я укажу на 3 обстоятельства: а) низложение великого магистра Генриха де-Плауена, которое у Ланноа отмечено во время его путешествия в 1412 году (§33), случилось на самом деле в 1413 году 11 октября. b) Во время своего пребывания в Дании, Ланноа посещает короля Датского; он застает его в Вординборге, в обществе многих высокопоставленных особ. Дело было на зеленых святках. Если следовать хронологии Ланноа, то выйдет, что он был у короля 20 мая 1412 года, но в это время в Дании еще царствовала Маргарита, а между тем Ланноа видел короля (roy), а не королеву, т. е. ясно, что он был у Датского короля на святках 1413 года, и те высокопоставленные лица, которых он видел у короля (это был Эрих), съехались к нему для составления заговора против врагов короля (Эриха). c) Обложение Арраса у Ланноа выставлено в 1413 году, но известно, что оно происходило в 1414 году, в сентябре; (§ 78). Кажется, этого достаточно, чтобы убедиться, что свое путешествие Ланноа совершил в 1413-14 годах.

Что касается до указаний на то, что Ланноа составлял свои Voyages значительно позже самих путешествий, то вот они. Описывая свое путешествие, случившееся в 1413 году, он говорит о факте, случившемся гораздо позже; о смерти бывшего магистра Генриха де-Плауена, бывшей в 1421 году (§ 33); таким образом, или целое путешествие или по крайней мере, одно только это событие он дописал уже не ранее 1421 года. В другом месте он говорит, что получил в 1416 году место губернатора Эклюза и замечает, что он занимал это место 30 лет: очевидно, писано это очень поздно после самого события, с памяти. Последний год его мемуаров есть 1450: «l’an cincquante, qui fut l’an de la jubilee, je fus aux grands pardons a Romme etc., потом: Су finent les voyagesе».). Принимая во внимание и те и другие обстоятельства, мы приходим к убеждению, что Гилльбер де-Ланноа составлял свои мемуары таким образом. Вероятно, многое было записано им во [15] время самих путешествий, впоследствии же — и это вероятнее всего случилось в старости, когда он по причине преклонных лет не участвовал в политических событиях времени и жил воспоминанием о своих прежних, богатых событиями, годах, — он дополнял и приводил в хронологический порядок свои мемуары. Набрасывая различные заметки во время самого путешествия или скоро после него, он легко помнил расстояния разных городов и вообще разного рода подробности; но потом, когда он начал впоследствии дополнять написанное и приводить в хронологическую систему факты, бегло набросанные в мемуарах, то он легко впал в ошибку, потому что память легко приурочивает даже очень известные события к неверному времени: отсюда и произошла хронологическая неверность у де-Ланноа. Таким образом, нам кажется, что мы можем довериться Ланноа и в отношении различных мелочей его мемуаров, такт как тот способ составления мемуаров, на который мы сейчас указали, гарантирует автора от ошибок. Касательно фактов, конечно, нужно при этом различать то, что он говорит от себя, как очевидец, и то, что передает как слух. Если он говорит, например, что у Новгородцев есть до 40000 конницы, то это сведение мы должны принимать очень осмотрительно, потому что Ланноа передает это со слов, вероятно, самих Новгородцев, которые могли и прихвастнуть перед иностранцем численностью своего войска, тем более что преувеличение количества войска — вещь очень часто случающаяся, и во время Ланноа на востоке Европы точно также любили преувеличить, как и на западе; стоит только просмотреть известия современников де-Ланноа и наших летописцев, чтобы убедиться в этом.

В заключение, поговорим о содержании мемуаров де-Ланноа с точки зрения обширности и характера этого содержания. Нужно признаться, что они не отличаются богатством содержания, важного для истории того времени. Самолюбивый француз больше обращает внимание на свою особу, нежели на внешнее и внутреннее состояние государств, чрез которые ему приходилось проезжать. В этом [16] отношении его нельзя и сравнивать, напр., с несколько более поздним путешественником Герберштейном; последний во время своих путешествий старался изучить страну во всевозможных отношениях. В Гилльбере де-Ланноа оказался придворный: для него милости царственных особ интереснее всего, и потому он больше всего записывает, какой прием сделал ему известный государь, сколько и какие именно подарки получил он от него и т. п., с посещаемой же страной он знакомится поверхностно. Впрочем, нужно и то сказать, что кратковременность его пребывания в различных странах и, наконец, незнание туземных языков значительно извиняют скудость сообщаемых им сведений.

Заключая, хотя и не много, сведений небезынтересных в чисто историческом отношении, мемуары де-Ланноа дают нам довольно подробные географические и топографические указания. Ради того не многого, что интересно в чисто историческом отношении, и ради географических и топографических сведений, также небезынтересных для истории, мы и предлагаем настоящий перевод.

Еще несколько слов, о внешней форме мемуаров. Мемуары де-Ланноа написаны на французском языке, в который попадают иногда голландские слова (nulk, moeffel). Слог де-Ланноа отличается неопределенностью и той болтливостью, которая только затемняет смысл обилием слов. Частое употребление синонимов, которые, быть может, и были в моде в тогдашнем литературном языке, еще более портят слог де-Ланноа. Но особенно неприятно поражает слух современного читателя слитком частое, назойливое употребление слов: dit, dessus ditz, dessoutz dit, la dite и подобн., совершенно соответствующих русским: вышеупомянутый, нижереченный и т. п. словам. Видно, что Ланноа владел лучше мечом, нежели пером. В своем переводе я старался держаться близко языка де-Ланноа, хотя это часто и служило в ущерб чистоте русской речи. Я поступал так потому, что, передавая мемуары Ланноа языком близким к подлиннику, я менее рискую впасть в ошибку: сообщить неопределенным выражениям автора ту определенность, которой они не имеют, и вообще те оттенки, которых нет в подлиннике.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие Гилльбера де-Ланноа в восточные земли Европы в 1413-14 и 1421 годах // Киевские университетские известия, № 8, отд. 2. 187

© текст - Емельянов ?. 1873
© сетевая версия - Тhietmar. 2006
© OCR - Abakanovich. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Киевские университетские известия. 1873