-

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ, ВЫБРАННЫХ ИЗ МЕСЯЦОСЛОВОВ НА РАЗНЫЕ ГОДЫ.

ЧАСТЬ V.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ, 1790 года,

Иждивением Императорской Академии Наук.

II. ОПИСАНИЕ ЖИЗНИ БЫВШЕГО РОССИЙСКОГО ГЕНЕРАЛА ГОРДОНА.

(Из Месяцослова на 1782 год.)

(Повод к сему описанию жизни подали мне собственноручные Патрика Гордона дневные записки. Сии записки по видимому состояли из 8 или 9 томов в четверку, из коих однакож имеется ныне не более шести; четыре нашлись у одной вдовы Гордонова племени, которой муж был при Адмиралтейской Коллегии Переводчиком. Его Сиятельство Граф Александр Сергеевич Строгонов купил сии дневные записки у помянутой вдовы, и яко любитель истории отдал оные г. Статскому Советнику Миллеру для употребления их в пользу. Остальные же 3 тома нашлись по том в архиве Государственной Коллегии Иностранных дел.)

Имя Гордон, прославившееся в бывшем недавно в Лондоне мятеже, носит на себе целое племя в Шотландии, которое род свой ведет издревле, и имеет сие название от лежащего в средней Шотландии замка, именуемого Гордон Кастель, преж [35] сего Бог Оф Гихт в графстве Бамф. Знатнейший из сей фамилии теперь Герцог Гордон. Александр Сетон, появший в супружество наследницу Сир Джон Гордона, и названный по ней Гордон первый, возведен Шотландским Королем Яковом II в 1449 году, на Графство Гунтли. Георг Гордон, Маркграф Гунтлейский, ревностный и храбрый защитник Аглинского Короля Карла I был взят противною партиею в плен, и на конец в 1649 году, по определению парламента, казнен. Карл II возведенный паки на Великобританский престол, наградил Гунтлейскую фамилию за верность Герцогским достоинством. Во время бывших в Шотландии беспокойств принуждены были многие из Шотландцев, а особливо из рода Гордонов, оставив свое отечество, поселиться в чужих землях и вступить в торговлю или в военную службу. Многие из них находятся в Римско-Императорской, Российской, Польской, и Шведской службе. В Гордоновых записках упоминается об одном Лорде Генри Гордоне Маркграфе Гунтлейском, бывшем в Польской службе [36] Полковником. Первый из сего рода, пришедший в Россию, был, как мне известно, Капитан Виллиам Гордон, которой 1631 года, при набирании бывшим Полковником, а по том Генералом Лелием иностранных офицеров, в числе оных находился. Патрик Гордон Стельганд, или стальная рука, двоюродной брат того, которого жизнь мы здесь описать имеем, служил в Польском войске Готмистром, Майором и Подполковником, а на конец по заключении Оливского мира оную службу оставил. Александр Гордон фон Ечинтул достиг в Российской службе до Генерал-Майорского чина, и стал чрез описание жития ПЕТРА ВЕЛИКОГО известен.

Патрик Гордон (известный в России под именем Петра Ивановича), коего жизнь я здесь описываю, родился в 1635 году Маия 31 дня, графства Аберденского в Крокданском погосте, в наследственных родителей своих владениях. Отец его Джон Гордон был меньшей сын из младшего рода Гадбо, которой после наименован Графами Абердеенскими, а мать его так же из славного рода Огилоев. [37]

Пришед в возраст и изучившись дома первым знаниям, под руководством своих родителей и в тамошних училищах, вознамерился он для приумножения оных и своего просвещения отправиться в чужие края; в славных же училищах своего отечества не пожелал продолжать науки, по причине разности веры, ибо он предан был Католицкому закону. В сем намерении подкрепила его врожденная в нем любовь к вольности, которая в доме его родителей ему весьма ограниченною казалась, так же и необходимость удалиться от нежного предмета, чтоб расторгнуть оковы, привязывавшие его к оному. К исполнению сего предприятия недоставало только на то согласия и вспоможения его родителей, которые на конец по предстательству его дяди не долго тому противились.

Гордон не избрав еще страны к первому своему путешествию, и уведав, что в Абердеене стоит корабль, в готовности отправиться к Данциг, поехал туда с своим отцом и дядею, а мать вскоре после них туда же прибыла. Простившись с ними из Абердеена отправился он [38] 13 Июня 1651, в Данциг. Прибыв в Вексельминде 20 Июля, пошел оттуда с четырьмя из спутников своих пешком в Данциг. Первые его приятели в сей стране были Томас Менсцер, и Петр Роберт Бракгаль, его одноземцы, из коих первого нашел в Данциге, а другого в Фрауенбурге. Они проводили его в Браунсберг, где и записался в Иезуитское училище, чтоб более утвердиться в языках и науках. Хотя и нашел он у сих отцов все то, чего желал, как в рассуждении учения, так и воспитания; однакож весьма строгая жизнь у них ему наскучила, по чему и оставил оное училище в 1654 году, с тем, чтоб паки возвратиться в отечество. Не зная ни Польского ни Немецкого языка, без товарища, и взяв с собою только одно платье, не много белья и денег 7 талеров, пошел пешком в Данциг.

Пришед в сей город услышал он к немалой досаде, что корабли, назначенные в Шотландию, уже отправились. Многие Шотландские купцы, отправлявшие торг в Данциге, старались склонить его, к [39] вступлению в их общество. Но он, имея к сему состоянию природное отвращение, не согласился, а твердое предприял намерение возвратиться в Шотландию. Ему советовали на зиму итти в Польшу, где бы он каким нибудь образом до весны прокормиться мог. Гордон проведав, что в Кульме живет его земляк, однофамилец, и при том доброй человек, и что он ему приятен будет, поехал в сей город, в котором и прожил часть зимы весело. В Кульме познакомился он с одним купцом, по имени Дик, которой уговорил его ехать далее в Польшу. Гордон же, имея склонность к военной службе, открылся в том своему приятелю, и отправился с ним в Варшпву, в том намерении, чтоб вступить в роту телохранителей Князя Иоанна Радзивила, набранную большею частию из Шотландцев. Однакож намерение сие ему не удалось, по тому что Князь Раздвил не приехал в Варшаву, где его ожидали. Гордон опять твердо предприял ехать в свое отечество, и отправился в Позен, где жили в то время многие из Шотландских [40] купцов, которые не только благосклонно приняли, но и при отъезде его деньгами снабдили. У сих купцов познакомился он с молодым Опалинским, которой намерен был путешествовать в чужие края, и довез его безденежно до Гамбурга.

Город Гамбург наполнен был тогда, как Гордон в оной прибыл, Шведскими офицерами, набиравшими солдат, поелику Шведской Король Карл Густав приготовлялся к войне против Поляков. И так не недоставало тогда людей, старавшихся склонишь Гордона вступить в службу, которую и описывали ему с хорошей стороны. Он хотя и склонен был к оной, однакож подумал еще несколько времени. Услышав, что в Гамбурге живет один ротмистр Гардин, (которого он почел Гордоном, поелику иностранцы там его называли) родом из Шотландцев, не умедлил из любопытства его посетишь. У сего ротмистра застал он еще 2 или 3 офицеров, которые его весьма учтиво приняли. При питии за здравие приятелей в Шотландии, не трудно было уговорить Гордона вступить в [41] Шведскую службу к нему в роту. Герцог Саксен Лауенбургский, Франц Ердман был в том полку Полковником.

14 числя Июля 1655 прибыл Гордон в Шведскую армию, которая стояла неподалеку от Стетина в лагерях под предводительством Фельдмаршала Виттенберга. Сперва Гордон доволен был сею службою, по тому что ротмистр весьма ласково с ним обходился. Но как скоро армия вступила в Польшу, увидел Гордон, что другие солдаты, почитая его служителем ротмистра, поелику он еще не вступил действительно в их службу, оказывали к нему презрение, и при разъездах называли его бродягою. Да и сам ротмистр брал из добычи, которую он получал, наилучшую себе часть. Гордон почитая себя весьма обиженным, жаловался своему порутчику, старому и заслуженному воину, которой уведомил его, что он под Стетином записан был в действительную службу драгуном, и советовал ему стать на квартиру с прочими драгунами, что Гордон и исполнил, а порутчик его взял уже на себя, уговорить [42] ротмистра, которой хотя и не хотел, однакож на конец на то согласился. Гордон снося все трудности сей службы терпеливо, не мог однако избежать насмешек своих товарищей, поелику был иноземец и не разумел их языка; однакож заставил наконец себя почитать многими поединками, на коих был 6 раз в короткое время и получил раны. Все трудности военной службы принужден он был сносить с начала, и на разных сражениях, как то при Коло, Иновлодце и Кракове ранен.

Как ротмистр Гардин поссорившись при осаде Кракова с Полковником, требовал от него своего увольнения, то и Гордону не трудно было получить абшит от ротмистра, которой с Полковником после опять примирился, Гордон же при вступлении войск в зимние квартиры перешел в полк Графа Понтус дела Гардие волонтером, в роту Ротмистра Дункана, и отправился по том с полком в Нейзандец, где оному квартиры были назначены. Вскоре после того жители около лежащих мест взбунтовались по причине великих [43] налогов. И как для усмирения мятежников, выступила большая часть полка, то Поляки уведомившись чрез своих приятелей о предприятии Шведов, улучили случай вкрасться вечером в предместие города и овладеть оным. Оставшейся в сем городе ротмистр Дункан, Гордон и прочие с трудом ушли из оного и прибыли к своему полку, которой уведомившись о сем, прямо пошел к Кракову. В начале 1656 года возвратившись с своими товарищами ночью с набега и не застав уже у Кракова на другое утро своего полка, остался в оном весь тот день. На утро же поехал с порутчиком Барнесом и прочими за полком в след, и услышав, что оной пошел в Нейзандец для отмщения тамошним жителям за их измену, следовал за ним туда же. В Риманове сказали им, что около 100 человек того полку прошли чрез сей город, и к вечеру назад возвратятся. После сего послан был Гордон с путеводителем в город занять квартиры. По возвращении своем не нашел он больше своих спутников в том месте, где их оставил, и по тому [44] паки в город возвратился. Поелику его проводник уже не хотел более показывать ему дорогу, а другого не мог найти, то должен был ночевать в Риманове, где напало на него в квартире в полночь несколько Польских дворян, кои принудили его по некотором сопротивлении сдаться, и привезли на другой день в Нейзандец, где держали его 17 дней под строгим караулом. В самое то время, как Поляки ни о чем более не помышляли, как только обвинив Гордона и других Шведских офицеров в святотатстве и тому подобных преступлениях осудить на смерть, то по их счастию приехал туда Францисканский благочинный патер Иннес, которого один Францисканец, исповедавший и причастивший за несколько дней перед тем Гордона с товарищами, уведомил о дурных обстоятельствах сих пленников.

Сей благочинный пришел сам к ним в темницу, и представив особливо Гордону его преступление в том, что он будучи Католического закона служил Еретическому Королю, да еще против [45] Поляков, у которых Шотландцы пользуются великою вольностию, обещал на конец избавить его своею прозьбою у прибывшего недавно перед тем в Нейзандец старосты, с тем, чтоб Гордон вступил в Польскую службу. Отец Иннеи и Коммендант, Полковник Жерлезовский, которому Гордон от себя и именем своих товарищей в тоже самое время подал челобитную о приеме их в службу, говорили об оном с старостою, коего звали Константин Любомирский. Сей был младший из трех братьев, из которых старший был тогда коронный главный конюший, средний же и славнейший между ими Коронным Маршалом и первым по полководце человеком. Помянутый староста призвав к себе Гордона, предлагал ему на волю выбрать себе службу либо в Королевской гвардии или в его драгунской роте, которая обмундирована была по Немецки, и имела у себя Капитана, по имени Захария Митлаха; он избрал себе последнюю, по чему и даровали ему, с двумя другими, так же службу принявшими, свободу. Спустя один день по том [46] отправился он с ротою и старостою в Лублин, где Польский Король собирал войска. Тут не стояли они больше 8 дней, ибо войско пошло к Варшаве, которую уже 3 недели Литовцы держали в осаде.

Во время осады города Варшавы, стоял Гордон при местечке Малых Лумнах за 2 мили от Варшавы, для охранения жителей от неприятельских нападений. Сие местечко принадлежало главному конюшему Любомирскому. Он был на всех тогда случавшихся приступах и сражениях, чтоб приучить себя к опасностям и воинскому искуству. В Малых Лумнах стоял он на квартире у подстаросты Архисевского, где его весьма любили. От дочери сего подстаросты и других женщин научился изрядно Польскому языку, которые особливо о чистом выговоре сего языка прилагали старание, и предлагали ему на оном любовные песенки и загадки. Сии простячки казалось имели при том еще и другие намерения, на которые Гордон не соглашался. При тамошнем его пребывании имел случай получать и другие выгоды, защищая соседних жителей [47] от насильств военных людей, или по крайней мере таковым казался.

При случившемся после того сражении был и он с Генерал-Майором Гендерсоном, но только зрителем. По окончании сражения пристал он к некоторым иностранцам, с которыми и пошел в Ловиц. В деревне отстоявшей от Блони на одну милю, взят был в плен партиею Бранденбургских солдат, и отведен к их ротмистру. Как скоро Гордон объявил, что он служил под коммандою Генерала Дугласа, и попал в плен при Кракове к Полякам, которые принудили его вступить в их службу, то и отведен был ротмистром на другой день к помянутому Генералу, возвратившемуся лишь только с погони. Сей Генерал расспрашивал на Аглинском языке Гордона, которой и признался ему, что был не под его коммандою, но только в Шведской службе. А отозвался в сем случае на его имя для того, чтобы иметь лучшее в сем плену содержание. Лишь только Генерал сказал ротмистру, что он Гордона знает, и просил об освобождении оного, [48] той сей добровольно согласился ему возвратить оружие и лошадь. В следующий день учинено Гордону от Генерала предложение, не имеет ли охоты служить в собственной его охранительной роте, которую он из Шотланцев набрать и оной особливую вольность дать был намерен, дабы иметь запасных людей в Обер-Офицерские чины. При чем должен он был набирать в Варшаве вольных людей. Генерал обещал дать ему хорошее жалованье и вольность ехать в свое отечество, когда он захочет; что однако же в последующее время не исполнено. Гордон принял от Генерала сие предложение и в скором времени набрал 24 человека, с которыми под предводительством Генерала пошел в поход в Пруссию, где сия рота возрасла до 45 человек, и послана с Капитаном Мельдрум в Реден. Гордон стоял с сею ротою несколько времени в Пруссии, где имели множество случаев, а особливо в Вердерне, получать хорошие добычи; и сверьх того умел Гордон, так же как и при Варшаве, доставать деньги, без всякого жителям притеснения. [49]

В 1657 голу, когда он получил приказ проводить двух Гиблауских жителей, получивших дозволение своим фамилиям в Данциге жившим, привозить по 2 раза на неделе съестные припасы, то на возвратном уже пути из Данцига, неподалеку от Гербина, взяли его Данцигские крестьяне, в солдатское платье переодетые, в полон и отвели в Данциг. Однако же был оттуда взят на обмен. Генерал Дуглас, получив повеление ехать в Швецию, куда и сам Король вскоре последовал, отказал своей роте в ее прошении итти за ним в Швецию, а назначил оной квартиры в Стразбурге. В Октябре месяце показалась под городом Мельдрум неприятельская партия, для обозрения которой Гордон с прочими и вышел. Они встретили корпус Австрийского войска, вступили с ними по учиненном требовании к сдаче в жестокое сражение, в коем Ротмистр Мельдрум смертельно ранен; а Гордон получив легкую рану попал в Австрийские руки. Ротмистр умер от раны; а Гордон, улучив случай при вступлении Императорского [50] войска, стоявшего у Торно лагерем, в зимние квартиры, ушел из плену.

По возвращении своем Гордон не намерен был более служить в Дугласовой роте, по тому что друг его ротмистр Мельдрум уже умер, и рота расстроилась. И так пошел он в Ельбинген к Генералиссимусу, Герцогу Адольфу Иоганну Цвейбрикскому, и просил его об увольнении от роты. По некоторых затруднениях от Подполковника Брейтгаупта и той роты Порутчика, получил оное на конец 11 Генваря 1658 года, от помянутого Герцога; не хотя однакож оставить вовсе Шведской службы, подал приказ от Герцога Подполковнику Андерсону, командовавшему полком Герцога в Штуме, чтоб он принял его (Гордона) в оной полк Прапорщиком. До сего времени Гордону и еще некоторым дозволено было в Ельбингенском Вардери и около лежащих местах, где Австрийцы были, ходить на добычу. Во время одного разъезда, взяли они в плен, хотя их числом было только 18 человек, 48 Австрийцев, от части конных, от части же драгунов, коих с [51] торжеством и привели к Фельдмаршалу фон Дерлинде в Ельбинген.

Наконец Гордон, по увещанию своего приятеля Капитана Форбеса, согласился вступить в помянутой полк Прапорщиком, и остаться в Штуме, где служба была трудная, а жалованья мало. В сем месте оказывал, при покушениях Поляков на сей город, опыты своего мужества, исправлял и другие дела ему препорученные с благоразумием, точностию и предосторожностию. Между тем Ноября 22 дня 1658 гола выехал с другими офицерами, стоявшими гарнизоном в сем городе, для прогнания из ближней деревни партии Поляков, которая умножившись до 100 человек, отрезала его от города, и по храбром с его стороны сопротивлении, принудила Гордона с прочими сдаться, и отвезла в Польской лагерь при Горне.

Тут приняли его изрядно многие знатные господа, а особливо Литовской староста Суходольский, коронный Хорунжий Иван Собиеский, и второй предводитель Себастиан Любомирский, с которыми он почти всегда кушал. за одним столом. Ему [52] часто предлагали Польскую службу, от которой он до тех пор отказывался, пока не видел старания с Шведской стороны о вымене его тщетными. На конец принял предложенное ему в драгунском Любомирского полку полкового квартирмейстера место. Гордон был в великой милости у сего вельможи, за свою храбрость, разум и исправность во всем; по чему вскоре пожалован был Капитан-Порутчиком в роту, набранную из пленных Шведов, с которою он маршируя в назначенные ему квартиры в Альт Зандец, имел не мало ссор с дворянами, кои часто при проходе чрез их земли солдат, не хотели им давать положенного безденежно, однакож он умел искусно употреблять их в свою пользу. В Альт-Зандеце получил он повеление соединить свою роту с лейбкомпаниею с тем, что другим образом удовольствован будет. Гордон отправился оттуда в Яновцу, где ему препоручена была комманда над лейбкомпаниею по тех пор, пока не будет случая в ином месте к его повышению. Из Яновца отправился он с подкомандующим [53] Генералом и препорученною ему ротою в Варшаву. По определении на сейме продолжать войну против Россиян и Козаков всею силою, и по назначении войскам итти в Волынию, Гордон туда же отправился.

1660 года в Сентябре месяце был он при Лубаре на первом, а по том и другом сильнейшем сражении с Россиянами; так же и на сражениях, и Октябре и Ноябре месяцах того же года при Гободище и Чудно случившихся, в коих отличил себя храбростию и благоразумием. При Чудне после бывшего сражения познакомился он с некоторыми пленными знатными Российскими офицерами, коих большая часть ему под охранение даны были.

Гордон получив известие о возвращении Карла II в Англию, надеялся в отечестве своем при Королевской армии получить себе место, по чему и твердо вознамерился возвратиться в Шотландию. Он отписал о сем к своему отцу, и старался несколько времени о своем увольнении от Любомирского, которой неохотно его отпускал и уговорил его остаться до будущей весны, поелику тогда не было [54] случая отправиться в Шотландию на кораблях, Гордон согласившись на то пошел в Варшаву, куда к исходу Апреля месяца 1661 года и прибыл. Вскоре после того получил он от отца своего письмо, с уведомлением, что тамошние войска большею частию распущены, над остальными же комманда препоручена знатным только дворянам, и тем, которые важные оказывали Королю услуги, и за него много претерпели бедствий; сверьх того что в Шотландии с небольшими доходами жить не можно. Сия весть так Гордона устрашила, что он совсем оставил намерение возвратишься в свое отечество. Но как уже усильно просил Любомирского о своем увольнении и от предложенного ему чрез Полковника Ланчинского Капитанского чина отказался, то для избежания будущих упреков, предприял намерение инде вступить в службу. Любомирский дал ему весьма похвальной аттестат, подписанной в Варшаве 1661 года, Июля 2 дня.

По провождении за несколько времени перед тем знатнейших Российских [55] пленных к Российскому Посланнику Замяте Феодоровичу Леонтьеву, предложено было от сего Гордону, на наивыгоднейших договорах вступить в Российскую службу, от чего он не совсем отказывался. Около того же самого времени получил Римско-Императорской Посланник Барон Изола повеление о принятии офицеров для набора в Императорскую службу в конной полк. Гордон по увещанию двоюродного своего брата Патрика Гордона Стальганда, которой в сей новой полк назначен был Полковником, согласился определиться в оной старшим ротмистром. Наконец из всего того ничего не вышло, ибо Барон Изола. вскоре после того получил чрез нарочного от двора своего противной указ. Однакож сей Посланник обещал Гордона взять с собою в Вену, если он на то согласен будет, и доставить ему в тамошнем полку Капитанское место; в случае же неустойки в сем слове обязался заплатить убытку 1000 талеров. По прошествии 2 дней призвал его Посланник к себе, и объявил ему, что он его с важными письмами ко двору послать [56] намерен, где он и двор точнее узнать, и свое намерение исполнить может. Гордон дал уже и слово; но по представлению его приятелей, что бедному офицеру служить в Императорском войске трудно, опять переменил свое намерение и за болезнию у Посланника отговорился.

Тогда Гордон уже согласился на предложение от Российского Посланника ему учиненное о вступлении в Российскую службу Майором с тем, чтоб 2 года спустя быть Полковником. Вскоре после сего отправился он в Россию в провожании Полковника Данилы Кравфуирда, попавшегося на сражении при Чудно в полон Полякам, и Капитана Павла Менецеса. Он прибыл с ними в Москву 1661 года, Сентября 2 числа; а 5 числа того же месяца был в селе Коломенском у Царя Алексея Михайловича и жалован к руке. Его Величество благодарил Гордона за снисхождение, оказанное им в Польше пленным Российским офицерам, и обнадежил его своею милостию. Гордон показав по тогдашнему обыкновению в присутствии Боярина Ильи Даниловича Милославского, [57] главноуправлявшего тогда канцеляриею иностранных дел, свое искуство в военном упражнении, был два дни спустя определен в пехотной полк Полковника Данилы Кравфуирда Майором, при чем получил он по обыкновению подарок в деньгах, соболях, сукне и камке состоявший.

С начала трудно было Гордону сообразоваться с неизвестными ему тогда обычаями. Что самое, так же выдаванное мелкими медными деньгами жалованье, и горячее его свойство произвели в нем намерение того же еще года от Российской службы отказаться. Однакож оное по представлению его приятелей кинул. При начале следующего года стал по немногу привыкать к тогдашним обычаям земли, и умел привлечь к себе любовь своих начальников и почтение ему подчиненных. Вскоре познакомился с знатнейшими иностранцами, и бывал допускаем в хорошие беседы. Множество набираемых в полк рекрут, так же и другие полковые дела занимали его во всю зиму.

В 1662 году, когда Кравфуирдскому полку велено было итти в поход [58] против взбунтовавшихся Башкирцов, то Полковник, не желая удалиться от двора, просил от полку отпуска, которой и получил, а на его место произведен был Подполковник; Гордон же пожалован был на упразднившееся Подполковничье место. Однакож он остался в Москве, и был переведен в конной полк данной под предводительство Кравфуирда, пожалованного Генерал-Майором. В 1663 году переехал он жить в Немецкую слободу в дом Полковника Кравфуирда, где имел случай наслаждаться прилитыми беседами и разгонять задумчивость, овладевшую им с некоторого времени.

Гордон почитая для себя супружеское состояние выгодным, вознамерился по долгом размышлении взять себе добродетельную жену в супружество. Выбор его пал на дочь Полковника Филиппа Албрехта Бокговена. Она была тогда невступно 13 лет, пригожа, любви достойного нрава, хорошо воспитана, и что для него всего было лучше, того же самого закона, которой он исповедал. Отец ее был из знатных дворян, старший Полковник в [59] Российской службе и в отменной у Царя милости. Но как сей на сражении при Баффе или Губари случившемся в 1661 году взят в плен Поляками, и до того еще времени не был из оного выпущен; то мать помянутой девицы не совсем соглашалась на желание Гордона, однакож позволила иметь свободной вход в ее дом как жениху. Между тем старания Гордона об освобождении Полковника Бокговена из плена были тщетны.

При осмотре полков 14 Генваря 1664 года, делавших воинские движения на поле под Новодевичьем монастырем, при котором и его Царское Величество сам присутствовать изволил, Кравфуирдской конной полк удостоен был отменным его Величества благоволением. Вскоре по том повелено было Гордону с полком итти в Смоленск, куда он 25 числа Маия и прибыл. Во время пребывания своего в сем городе старался он об освобождении из плена Полковника Фон Бокговена, чрез комисаров, которые по делу о размене пленных в Кракове тогда были; однако же и в сей раз счастие ему не послужило. [60]

По окончании похода желал Гордон наконец сочетаться браком с обрученною своею невестою, по чему Царской указ о бытии Генералу Майору Кравфуирду в Москву, а Гордону между тем препоручить главную комманду над полком, немало его беспокоил. Однакож он получил от Генерала Далиеля отпуск в Москву, куда 6 числа Декабря и прибыл. Генваря 26 числа, 1665 года, сочетался он наконец с девицею Фон Бокговен. Мать ее незадолго перед тем впала в болезнь, которая со дня на день усиливалась. Как Гордон получил приказ ехать паки к полку в Смоленск, то свекровь его подала чрез своего сына Боярину Илье Даниловичу Милославскому челобитную, поелику Гордон сам того учинить не хотел, о продолжении его отпуска. Боярин же доброжелательствовавший Гордону, приказал тотчас подьячему написать другую челобитную, в которой Гордон просил праздного Полковничья места в бывшем полку Генерал-Порутчика Друмонда, возвратившегося недавно перед тем в Шотландию с Генералом Далиелем, и подал оную [61] Царю, которой не забыв при сем случае Гордона и Полковника Бокговена, дал указ о пожаловании Гордона Полковником, и Боярин объявил ему сию приятную весть 13 числа Февраля сам, в присутствии многих знатных офицеров. Когда же он спустя немного времени просил об отправлении его в Смоленск, то получил противное повеление, и ему приказано было остаться в Москве; чем он неочень был, доволен по тому что не любил праздности.

Смерть старшего брата Гордонова Александра, приключившаяся в Абердеене, подала может быть повод ему подать в Августе месяце челобитную об отпуске его в Шотландию на некоторое время. Но ему в том было отказано; на другое же прошение, чтоб ему дали место в Немецкой слободе строиться, получил он позволение. Ноября 23 родилась у него дочь, которую при крещении наименовали Катериною Елисаветою.

В 1666 году намерен был Царь ответствовать на письмо Аглинского Короля, в котором он Его Царское Величество [62] уведомлял о войне с Франциею и Голландиею, и купно просил, чтоб в оные земли не отпускать из России корабельных материалов; но как никто из природных Россиян с Царскою грамотою ехать в Англию не хотел, по причине дурного приему Российского посланника Василья Яковлевича Дашкова; то вздумали дело сие препоручить Гордону, которой еще в прошлом году просил позволения ехать в Англию, и уповали, что он как природной Агличанин имеет конечно друзей при дворе. Гордон сперва отказывался было под разными причинами, однакож принужден был на конец принять на себя оное дело. Июня 25 был он на отпускной аудиенции у Царя, которой его очень милостиво отпустил. 27 числа того же месяца получив Царскую грамоту и наставление отправился он с шурином своим молодым Бокговеном из Москвы 29, и прибыл в Довер Октября 1 числа. Учинив нужные распоряжения с помощию Сир Джона Гебдона, поехал в Лондон тихим образом, поелику отправлен был не в звании посланника. Того же еще вечера [63] представлен он был Статским Секретарем Графом Фон Лавдердалем Королю на приватную аудиенцию, Король был весьма доволен сим посланием и обнадежил Гордона особою своею милостию. Ему позволен был свободной доступ ко двору, и даны по Королевскому приказанию ключи от парка, галлерей и других входов во дворец. По многих конференциях с Лордом Канцлером и Статским Секретарем, в которых о привилегиях, данных в России Аглинским купцам, не мало рассуждаемо было, имел 15 Генваря 1667 года у Короля отпускную аудиенцию, и был от оного чрезвычайно милостиво отпущен. После сей аудиенции дан ему ответ на царскую грамоту; а на другой день простился он с Иоркским Герцогом. 22 числа потребовал его Король опять к себе, и препоручил ему приложить старание об отпуске Каспара Калтгофа, о котором Король уже несколько раз Царя просил. Во время пребывания Гордона в Лондоне испросил он как у самого Короля, так и у многих знатнейших особ просительные письма к Польскому Королю, к [64] Бранденбургскому Курфирсту и Князю Радзивилу, касательно до освобождения Полковника Бокговена, и вступил 19 Февраля в обратной путь в Россию.

В Лондоне и на пути своем имел он случай снискать себе любовь и дружество знатных особ, так же возобновить со многими прежние дружества. В Гамбурге представлен был Шведской Королеве Христине, которая с полчаса милостиво с ним разговаривала.

Июня 5 числа прибыл он в Москву, и получил день спустя, чрез тестя своего, которой между тем из Польши приехал, ордер удалиться в Немецкую слободу до дальнейшего приказания. По прошествии нескольких дней отдал он в препорученном ему деле отчет и подал Аглинского Короля грамоту (Те части Гордоновых записок, которые содержат в себе известия с 26 Июня 1667 года, Генваря по 7 число 1677 года, еще не найдены.). По сем недолго пробыл он в Москве, ибо в 1668 году отправили, его в Украину, где он в Трубчевске, Брянске и других городах [65] простоял до 1670 года, а в сем году был в походе против мятежных козаков. С того времени стоял по 1677 год в Севски бессменно.

В начале 1677 года потребовали Гордона в Москву к ответу, на жалобы некоторых солдат его полку, подущенных Генерал-Майором Траурнихтом. Однакож он оправдан был предстательством Князя Григория Григорьевича Ромодановского и уездных города Севска жителей, которые подали письмо, подписанное священниками, что поданные на него жалобы несправедливы, по чему как донощикам, так и начальнику их учинен был выговор.

Марта 23 поехал он обратно в Севск и служил того лета в походе против Турков, осадивших в первый раз Чигирин. В сем походе был он с Полком под командою у Князя Григория Григорьевича Ромодановского, и доказал во многих случаях свое искуство в военном деле, помощию чего снискал он у Князя любовь и доверенность. По снятии Турками осады Чигирина и по распущении войска, получил Гордон в Севске известие из [66] Москвы, что Его Царское Величество по получении поданного от чрезвычайного Великобританского Посланника Ескира Джона Гебдона именем Аглинского Короля мемориала об уволении Гордона, милостивейше определить изволил отпустить его, если возвратится из похода и подаст о том челобитную. Получив по прошению своему чрез Князя Василья Васильевича Голицына указ о возвращении своем в Москву, отправился он туда 24 Декабря, в провожании двух старших его сыновей, и прибыл 4 Генваря 1678 года. Тут уведомился он, что Его Царское Величество услышав о добрых его услугах, оказанных им в последний поход, определил в своем совете отправить его к Чигирин. Причиною же сего конечно был Князь Ромаданоской, которой уведав о намерении Гордона, твердо решился противиться его увольнению, что Гордону очень не понравилось, видя надежду возвратиться паки в свое отечество суетною. Но как сие супротивление его желанию служило ему в честь, то он и оказал себя готовым повиноваться последнему повелению. По прошению [67] его о полном жалованье, которого он не имел, обещано ему было, за верную его службу, награждение.

Кроме драгунского полка, которым он командовал, дан был ему еще и другой стрелецкой, с которыми 1 числа Февраля из Москвы и отправился; в Батурине уговорился он с козацким Гетманом о укреплении и защищении Чигирина, куда в Апреле месяце и прибыл. Стольник Иван Иванович Ржевской был тогда Губернатором в крепости, а Гордону поручена должность главного инженера, хотя он от того незнанием сей науки и отговаривался. Вскоре по прибытии своем туда заложил как у города, так и крепости новые укрепления, и починил старые. Во все время осады, продолжавшейся от 9 Июля по 11 число Августа месяца, защищал он город против многочисленного войска Турков и Татар с беспримерным искуством и храбростию; и все препятствия ему чинимые большею частию удачно опровергал. Он конечно принудил бы Турков оставить осаду, если б ему во всем следовали. По смерти Губернатора, которой Августа 3 [68] числа убит был брошенною в город бомбою, принял он главную команду, оспоривал каждой шаг у осаждающих; когда же приказано было вытти из города, то он последней из него вышел. Будучи от всех почти оставлен, зажег он собственною рукою пороховой магазин (по взорвании коего погибло более 4000 Турков), и прошед великие опасности прибыл к Российской армии, которая уже готовилась итти в возвратной поход, почитая его погибшим. Его Царское Величество был столь доволен поступками Гордона при защищении Чигирина, что 20 числа Августа пожаловал его Генерал-Майором.

С 1679 по 1683 (о которых в Гордоновых записках известий не имеется) был он в Киеве, где в последнем году произведен Генерал-Порутчиком.

В начале 1684 года приехал Гордон в Москву, где от боярина Князя Василья Васильевича Голицына изрядно был принять. Как около того времени прибыло в Москву от Римского Императора посольство о приглашении Российского двора к союзу против Турков, то помянутой [69] боярин требовал на то мнения от Гордона. Он на сей союз был согласен, и в тайном переговоре с боярином доказывал нужду оного основательнейшими доводами, которые он сохранил в своей дневной записке. После сего представлен он был Царевне Софие, которая его пожаловала к руке. Она повелела возвратиться ему в Киев. Гордон хотя и неотступно просил об отменении сего повеления, однакож получил в ответ, чтоб сбирался немедленно в путь. Он просил по том боярина, вступиться в сем деле за него; но сей сказал ему, чтоб он о том и не думал, а не только бы говорил, что не имеет охоты ехать в Киев. И так Гордон поехал обратно в Киев 6 Марта, и прибыл туда 7 числа Апреля. Сей и следующий по том год был он бессменно в Киеве, и по обыкновенному своему тщанию старался об укреплении сего города. Праздное же время препровождал в приятных беседах, или переписывался с своими отсутствующими друзьями.

Еще во время пребывания своего в Москве просил он позволения ехать в свое [70] отечество, и Князь Василей Васильевич Голицын его в том обнадежил. Но между тем получил в Марте месяце 1685 года из Москвы весть, что ему не только из государства выехать, но и от Киева удалиться не велено. Уведав же из ведомостей и по письмам из Москвы о смерти Короля Карла II, и о вступлении на престол Герцога Иоркского, отписал он 26 числа Апреля в Москву к Леонтию Романовичу Неплюеву и думному дьяку Емельяну Игнатьевичу Украинцову, о желании своем ехать в отечество, и подал по том вскоре челобитную, в которой особливо представлял необходимость ехать по причине смерти его родителей; ибо не возможно ему самому было владеть отцовским имением. В 1686 году поехал он сам в Москву и подал 19 Генваря челобитную о том же; по которой последовало повеление отпустить его одного, а жену и детей оставить в Киеве.

И так Гордон отправился в начале февраля месяца из Москвы, и прибыл в Англию Апреля 13 числа. По прибытии его представлен был Лордом Мельфортом [71] Королю Якову II, которой его весьма милостиво принял, да и после того имел он с Королем нередко переговоры, и получил от оного позволение проводить его в Чатам. Не задолго пред отъездом его из Лондона был самим Королем представлен Королеве, которая его пожаловала к руке. По том поехал он в Шотландию, и прибыл 28 Маия в Едимбург, где как от своих родственников, так и других знатнейших людей хорошо был принят. учинив нужные с своим имением распоряжения и разделавшись с родственниками миролюбно, отправился 15 Июля обратно и прибыл Августа 31 числа в Москву.

Вскоре по прибытии своем туда был он допущен к руке у Царевичей и Царевны Софии, которая ему сказала: Бог тебе заплатит за то, что ты точно сдержал свое слово.

Но как не много времени спустя подана была Государям Иоанну и Петру Алексеевичу Голландским Резидентом Фон Келлером присланная ему от находящегося в Лондоне Голландского посланника [72] Цитерса, Алинского Короля Иакова II грамота о совершенном увольнении Гордона из службы, да и сам он подал о том челобитную; то едва не последовали от того вредные для него следствия. Его описали Царевне упрямым человеком, и сказано было, что естьли он попросит увольнения, то отошлют его со всем семейством в отдаленнейшее место государства. И так Гордон написал другое предложение сам, поелику никто за него просить не отважился, а Дьяк Андрей Андреевич Виниус, старинной его друг, выправил ему сие представление, с который Гордон и поехал 22 Ноября в село Измайлово, где тогда старший Царевич с Царевною Софиею имели свое пребывание. Боярин Князь Василий Васильевич Голицын говорил с ним очень грубо; и как Гордон хотел оправдаться, то сей приказал немедленно написать его в Прапорщики, и на следующий день отослать. Боярин требовал между тем от него, чтоб он письменно признался в своей вине, просил прощения и обязался подпискою продолжать службу далее. Гордон сие учинил; но как написанное им было не по их [73] мнению, то принужден был по немногих днях подписать другую, ими сочиненную. Вскоре попал было Гордон в новые хлопоты, получив от Графа Мидлетона письмо, в котором сей уведомлял, что Король Яков II назначил его чрезвычайным Посланником к Российскому двору, и что вскоре получит верющую грамоту и письменное наставление. Сие письмо подал он при своем представлении думному дьяку Емельяну Яковлевичу Украинцову, и они оба пошли к боярину Князю Василию Васильевичу Голицину. Спустя несколько дней получил он ответ, что ему Посланником у их Царских Величеств быть не можно, поелику должен итти в поход против Турков; в прочем Аглинской Король может назначить другого на его место, которой с должным уважением и будет принят, и чтобы о сем он отписал к Графу Мидлетону.

11 Декабря объявлено было Гордону от Боярина, что их Царские Величества вину его прощают, и возвращают ему прежнее достоинство. [74]

В начале следующего 1687 года получил он по Царскому указу команду над выборными полками 2 дивизии, из коих Бутырской полк был первой. Февраля 22 прошел он чрез Кремль, в виду Государей из окна смотревших, с оными полками в полном наряде. Еще при исходе сего месяца, как кажется (Известий от 25 февраля по 1 число Маия в Гордоновых записках недостает.), с оными полками вступил он в поход в Украинские земли.

Лишь только в половине Июня месяца вступили войска под предводительством Князя Василия Васильевича Голицына в степи по реке Днепру, то предусмотрев великие трудности определили в военном совете итти обратно. Начальникам и войскам воздана была, именем Государей, за верную службу благодарность, и дано каждому по чину награждение; а Гордон по возвращении своем в Москву пожалован Генерал-Аншефом.

Весь 1688 год пробыл Гордон в Москве. По учинении прожекта о заложении [75] нового города при реке Самаре Богородицк именованного, должен был и он так же сделать оному план. В сем году кажется сделался он знакомее младшему Царевичу, посылая из Бутырского полку на потешные, либо солдат, либо барабанщиков и флейщиков.

В Феврале 1689 года получил он указ итти в Украйну в поход против Крымских Татар. При сем случае сделал он планы к заложению Днепровской линии и других в сем походе нужных действий, которые он сохранил в дневных своих записках. Войска дошли уже до крепости Перекоп называемой, откуды паки пошли в возвратной поход около исхода Маия месяца, нашед завоевание Крыма невозможным, хотя и было то предметом сего похода; при чем Гордон предводительствовал задним крылом. Июля 17 прибыл он в Москву. Начальники и армия были награждены за сей поход, хотя тем младший Царевич и недоволен был; и от предстоявших уже тогда возмущений трепетали. [76]

Августа 7 оставил Царь Петр Алексеевич Москву и прибыл 8 числа в Троицкой монастырь. Гордону же приказано было от Князя Василия Васильевича Голицына, ни под каким видом из Москвы не удаляться. И как при начале возмущений пронесся слух, яко бы Гордон получил из Троицкого монастыря письмо, то и позвали Гордона к ответу; но он от того отрекся незнанием; что и в самом деле было, и его оправданием были довольны. Однакож между тем многие иностранцы ушли из слободы в Троицу; Гордон же и другие извинялись тем, что не знают, будет ли приятно их присутствие. По том последовало они младшего Царя Петра Алексеевича письмо от 4 Сентября, писанное ко всем Генералам, Полковникам и Офицерам и содержащее в себе известия о учиненном против Его Величества заговоре, купно с повелением ехать всем в Троицкой монастырь в полном приборе вооружений. Гордон, получив сие письмо от Полковника Риддера, распечатал оное в полном присутствии всех иностранных Генералов и Офицеров, им [77] для того созванных. В сей собрании определено было сие письмо вручить Князю Голицыну, и как никто того на себя взять не отваживался, то принял на себя Гордон вручение оного письма. Он получил по том от сего Боярина решение, чтоб они до дальнейшего указу старшего Царевича и Царевны, что им делать надлежало, ничего не предпринимали; но Гордон ответствовал, что они за ослушание повелению младшего Царевича, должны будут заплатить своими головами: и так Гордон удалившись в слободу приготовился к отъезду. Всем к нему приходившим требовать у него совета в сих обстоятельствах, ответствовал, что он следуя указу Царя Петра Алексеевича поедет в вечеру в Троицкой монастырь; что и в самом деле исполнил. В чем ему и прочие последовали. На другое утро в 11 часу приехали они в Троицкой монастырь, где от Государя весьма милостиво были приняты. Когда по учинении казни над думным дворянином Федором Щегловитым и его сообщниками тишина паки была восстановлена, то прочие паки [78] отпущены были; а Гордону по особому повелению должно было еще остаться на некоторое время. Спустя несколько дней получил он от Государя Петра Алексеевича подарок, и должен был в присутствии Его Царского Величества обучать полки военным движениям. После сего по большой части пребывал он дома в слободе; однакож часто призываем был к младшему Государю, которой отлично с ним обходился. Во время пребывания Его Величества в Москве бывал Гордон часто при. дворе, и Государь обыкновенно разговаривал с ним долгое время. При всех военных екзерцициях и потехах, которые Государь очень часто делал, бывал Гордон предводителем. Его Царское Величество нередко удостоивал его своим посещением.

В 1691 году подарил ему Царь Петр Алексеевич серебреной посуды и других вещей на 1000 рублей, а зятю его Полковнику Стразбургу 500 рублей. В начале 1692 года пожаловано Гордону сверьх его жалованья, еще по 400 рубл. на каждой год за употребленные им в полку [79] труды. В 1694 году сопровождал он Государя в Архангельск, во вторичном его туда путешествии, которое в дневных его записках обстоятельно описано. Сентября 11 числа прибыл он обратно в Москву, и вскоре по том предводительствовал устроенными по образу иностранных полками на примерном сражении под Коломенским, которому план сделан им был во время путешествия в Архангельск.

Когда в 1695 году открылся первой поход под город Азов; то повелено было Гордону 21 Февраля итти с 10000 человек наперед для занятия удобных мест к пресечению привозу съестных припасов в город. Марта 7 выступил он из Москвы. В Севске снабдил он армию всеми потребностями, и прибыл 27 числа под Азов; а 29 числа и сам Царь прибыть туды изволил. Июня 1 Армия стала лагерем, и осада по том началась, при которой большею частию Гордон чинил распоряжения. 14 числа взяли козаки одну Каланчу, а 16 числа оставили Турки и другую. Но как в сем году осаду города окончить было не можно; то армия [80] вступила 2 числа Октября в обратной поход, оставив к Каланчах достаточные гарнизоны. Ноября 22 числа прошед Гордон с полками в полном приборе чрез Кремль прибыл в свою слободу.

Марта 8 числа 1696 года паки отправился Гордон по полученному повелению в путь к Азову. 23 числа приехал он в Воронеж, куда Царь уже прибыл. 23 Апреля поехал Гордон водою и приплыл к Каланчам Маия 19, куда так же и Его Царское Величество приездом своим не умедлил. Вскоре по его прибытии заложил Гордон в присутствии монарха новые шанцы, и ему беспосредственно при сей осаде поручено было стараться сделать окопы и апроши. Июля 17 началась осада, и 18 принуждены были Турки сдаться на договор. После чего Петр Великий и овладел совершенно городом. В новозаложенных крепостных строениях имел Гордон великое участие, и он сопровождал Его Царское Величество, когда он предприял заложить крепость и гавань, на которой конец и избран был Таганрок. Августа 15 поехал оттуда Государь; а Гордон с [81] армиею вступил в обратной поход 16 дня. Сентября 30 имел Его Царское Величество торжественной въезд в Москву, которой заключал Гордон с 6 полками.

В награждение за верную службу подарена была Гордону медаль в 6 червонных, золотой кубок, плащ подбитой соболями и 100 душ крестьян, (собственно же только 89) то есть 64 души в деревне Красной слободе, лежащей в Резанском, и 25 в Ивановской в Соловском (Крапивном) уезде.

Вскоре по отбытии Его Царского Величества с большим посольством, отправился Гордон по данному ему 7 Апреля повелению в Азов; куда он 26 Маия и прибыл. Он отправлял тогда должность товарища, и подавал при всех случаях, как при заложении новых укреплений и строении Таганрока, над коими имел смотрение тогда Генерал Инженер Дедавал, так и в других случаях свои советы. По распространившемуся слуху о наступлении Татар на Россиян, стоявших у реки Днепра, под предводительством Князя Федора Юрьевича Долгорукого, пошел он [82] туда 5 Августа с частию войск, в числе коих было 16 рот Царской лейбгвардии. После того как разгласили, что Татары намерены учинить покушение на Украинские города, то получил он новое повеление туда поспешать. Октября 15 прибыл он к речке Чаплинке, откуда поехал верхом в лагерь Князя Луки Федоровича Долгорукова, от которого уведомился, что неприятели осаду Кизикерменя и Тавана сняли. 16 вступил он в обратной поход. После того распустив войска прибыл 9 Ноября в Москву.

В 1698 году при случае возмущения некоторой части стрельцов, которые оставив самоизвольно прочие войска при Великих Луках, шли к Москве, требовали мнения от Гордона в совете, для того собранного. В сем совете положили итти Гордону с Бутырским и еще тремя в Москве стоявшими полками против мятежников. 13 числа выступил он с сими полками, а 17 пришел под Воскресенской монастырь еще до приходу стрельцов, туда же свой путь направлявших. Сошедшись с ними, пошел он сам в мятежничей стан, [83] и стирался разными представлениями привесть их в послушание; но как ни что не помогло, то определено было силою их понудить. Генералиссимус Алексий Семенович Шеин, следуя мудрым Гордона советам и распоряжениям, преодолел их Июня 18 числа.

В сем году посетил Гордона сын его Джон с своею супругою. Около половины Августа месяца поехал он с ними и прочею фамилиею в свои вотчины, где привел все в порядок и миролюбию решил споры с соседними дворянами. Сентября 8 приехал он паки в Москву. Его Царское Величество прибыл так же незадолго перед тем из своего путешествия, и уведомившись о приезде Гордона послал в тот же еще вечер за ним, и принял его в доме Полковника Крагге весьма милостиво.

При конце сего года Гордон заключил свои дневные записки тем, что он почувствовал в сем году великую слабость сил. После сего жил он еще около года, и скончался Декабря 9 числа 1699 года. Сказывают, что ПЕТР Великий [84] посещал его в болезни 5 раз, и собственною своею рукою закрыл его очи проливая слезы. Великолепие при погребении Гордона было не менее той пышности, которая употреблен была при отдании чести покойному Лефорту, скончавшемуся 12 Марта того же года.

Гордон был муж добродетелен; одарен проницательным умом. Военному искуству учился он с самого начала в поле, и знание свое в оном распространил не только в службе, но старался умножить оное и из книг; и после имел он все совершенства великого полководца. Будучи неустрашим в опасностях, искусен в предприятиях, тщателен, постоянен и скор в произведении оных в действо, редко имел случаи, из коих бы не умел себя вывести. Подчиненные его, не взирая на строгость в службе им употребляемую, его любили. Он был не только воин, но и политик; по чему часто в важных случаях требовали у него совета. ПЕТР Великий, знал его достоинства, за кои и удостоивал его своей милости в высочайшем степени, которую Гордон верностью и преданностью у сего монарха и прочих [85] владетелей заслужить старался. Он был знаком со всеми великими людьми как внутри, так и вне государства находившимися, с коими имел переписку, как в поле, так и в его путешествиях, числом почти невероятную. Он все добрые имел качества, подданного, супруга, отца, друга, и члена общества людей соединяющего, так что в оных примером служить мог. Образ его мыслей был искренен и благороден, к вере был усерден, и все то, что в пользу оной служить могло, он исполнял. Бывшие тогда в Москве Католики обязаны им были особливо, за исходатайствование им вольного отправления их богослужения, и старанием его заложили в 1694 году каменную Католицкую церьковь.

Гордон был дважды женат. В перьвой раз на дочери Полковника Бокговена, а в другой на дочери Полковника же Ронаара. У него было много детей, из коих иные еще в малолетстве померли. Старший его сын Джон жил несколько лет в Шотландии, где в 1692 году, за ним от отца укреплены были земли Кастер Ечлинкриес называемые, и сочетался [86] браком с Елисаветою старшею дочерию Биллиама Гранта Лорда Крейческого. Джамес был Полковником в Тамбовском полку, а Федор определен был в 1697 году отцом своим в Бутырской полк прапорщиком. Старшая его дочь Катерина Елисавета вышла за муж в 1686 году, за Рудольфа Стразбурга, которой 1692 года, Генваря 4 дня умер Полковником. Александр Гордон, которой после того был Генерал-Маиором, женился на ней в 1698 году, Февраля 11 числа, и умер в своем отечестве 1752. Мария меньшая дочь Гордона сочеталась браком 1690 года Сентября 23 числа с Капитаном Краффуирдом, после смерти коего вышла паки за муж в 1692 году, Маия 12 числа, за Майора Карла Снивинса, которой умер в 1698 году Маия 15 числа.

Текст воспроизведен по изданию: Собрание сочинений, выбранных из месяцословов на разные годы. СПб. 1790