СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГРУЗИНСКИЙ «ХРОНОГРАФ» XIV в. О НАРОДАХ КАВКАЗА

Анонимный грузинский «Хронограф» XIV в. («Жамта-агмцерели») ¹ написан в период монгольского господства в Грузии. Несмотря на заметное принижение творческой активности грузин в этот период ² (а возможно, как естественная реакция на него), в Грузии происходила переоценка, своего рода критический пересмотр прошлого, преимущественно деятельности «царей и мтаваров», которые, как полагает аноним, исключительно личным поведением — распущенностью нравов, игнорированием «всяких добродетелей» (в противоположность «идеальному» образу жизни вражеских вожаков) довели страну до катастрофы ³.

«Хронограф» открывает новую страницу в истории грузинского летописания ⁴. Автор этого обширного повествования по существу является родоначальником реалистического направления в средневековой грузинской исторической мысли, решительно отвергшей романтическую оценку исторических фактов, характерную для писателей и историков эпохи расцвета Грузинского феодального царства ⁵.

В силу реалистичности творческой манеры анонима, рисующего правдивую картину положения своей страны в сложный период ее истории, особую ценность приобретают его сведения об этнополитической истории Грузии и сопредельных с нею народов. Как известно, в предшествующий монгольскому вторжению период Закавказье было разорено хорезмийским, шахом Джелал-ад-Дином в отместку за отказ грузинских правителей оставить союз против монголов, о реальной силе которых у rpyзин в то время были самые превратные представления ⁶.

Монгольское нашествие в Закавказье разразилось в период, когда в Грузии, как и в ряде стран Центральной и Передней Азии (в том числе и в Хорезме ⁷), этническая консолидация вступила в наиболее [194] активную стадию. Образование в XI-XII вв. централизованной феодальной монархии, сравнительно успешно проводившей борьбу с местным партикуляризмом, «обусловило довольно раннее образование в Грузии крупной феодальной народности, вобравшей в себя все стоящие близко друг к другу этнические группы» ⁸; в результате этого сложного-процесса в XI-XII вв. грузинский язык уже «сделался единственным языком широких коммуникаций между жителями разных частей Грузии, языком государственным, языком церкви, литературы и искусства. Все это имело результатом создание общегрузинской народности» ⁹.

Однако эти признаки находились в стадии начального развития, в этническом отношении Грузия по существу оставалась размежеванной на отдельные этнографические зоны. Княжеский сепаратизм, который в условиях феодальной формации может быть лишь более или менее-эффективно заторможен, но отнюдь не ликвидирован, в Грузии в значительной мере опирался на особенности именно этих отдельных этнографических зон. Сложность этнического состава Грузии усугублялась присутствием значительной части некартвельских элементов, которые нередко выступали с собственными политическими притязаниями. Достаточно вспомнить известный факт сдачи осажденного Тбилиси Джалал-ад-Дину исключительно по инициативе тбилисских персов, которые, однако, пострадали от этого одинаково с остальными жителями города — грузинами, армянами и др. ¹⁰

Установление в Грузии иноземного господства легло тяжелым бременем на все местное многоплеменное население в равной мере; поборами и военной обязанностью облагались все жители независимо от их племенной принадлежности. Это обстоятельство вырабатывало у разноэтнического населения Грузии единое чувство протеста и солидарности перед: лицом общих поработителей.

К рассматриваемому времени в Грузии уже существовала традиция обобщающего понимания терминов «Грузия» и «грузины». Таковыми были определения «вся Грузия» — «кIовели Сакартвело» или даже просто «Сакартвело» в его собирательном значении ¹¹. Эта традиция непосредственно восходит, вероятно, к XI в. и особенно усилилась в период, правления в Грузии Давида IV Строителя (1089-1125) ¹². Указанный процесс этнополитической консолидации населения Грузии находим также в самой титулатуре местных правителей: «Царь абхазов, картлийцев, кахов, ранов....» и т. д., в которой закономерно приведены названия лишь христианских народов. Это свидетельствует о том, что процесс распространения христианства в данном случае предшествовал политическому включению названных в титулатуре народов в пределы «всей Грузии» и затем обусловливал признание их в целом «народом Грузии».

Процесс постепенного объединения различных этнических групп, развития сознания общности в борьбе с монголами (XIII-XIV вв.) окончательно вышел за пределы наиболее развитых равнинных регионов Грузии и перекинулся в горные области, населенные племенами, [195] родственными предкам современных народов Северного Кавказа. Горная Грузия так и не вошла окончательно в состав монгольской империи. «Гор, ущелий, крепостей здесь много, — писал о Грузии Марко Поло, замечая преимущественно внешние стороны обстановки, — и татары не могли подчинить эту страну вполне» ¹³. Превращение горной Грузии и прилегающих к ней территорий расселения адыгов, осетин (овсов-алан), вейнахов и др. в один из очагов сопротивления монгольским завоевателям в Закавказье способствовало сближению части названных племен с грузинами. Особая роль в сопротивлении монголам на Северном Кавказе принадлежала аланам (овсам). ¹⁴ Как и в предшествующие века, эти горные племена играют активную роль в исторических событиях Грузии. Наш источник свидетельствует о довольно больших возможностях овсско-аланского элемента в Грузии как в политической, так и экономической сфере.

Но общность политических задач и даже нередкая согласованность действий в антимонгольском движении не всегда приводили к этнической консолидации различных племен Грузии (в особенности негрузинского происхождения) вокруг собственно грузин и выработке па этой почве общности их этнического самосознания. Причинами этого были, с одной стороны, достаточно высокое социально-экономическое развитие некоторых народов Северного Кавказа (например, овсов-алан и др.), с другой — политическое, экономическое и культурное ослабление самих грузин, мешавшее активно интегрировать порубежное население. Поэтому в это время происходила лишь частичная ассимиляция грузинами соседних с северными областями Грузии горных племен, в результате чего расширились существовавшие здесь уже и прежде грузинские этнографические группы.

На политическом поприще Грузии этого периода выступают видные деятели, имена которых выдают их этническое происхождение: «абхаз Шарвашидзе Дардин», Джикур, Торгуа Панкели, Садун Манкабердели и др. Это были представители высшей родовой и феодальной аристократии, вышедшие из среды абхазов, адыгов, вейнахов, курдов, армян и др.

Процессы консолидации феодальной грузинской народности и дальнейшего слияния с нею части некартвельских племен были надолго задержаны внутриполитическими мероприятиями монгольских властей, не только углубивших феодальную раздробленность страны, по и юридически санкционировавших ее. Монголы разделили Грузию на два фактически самостоятельных царства, которые впоследствии подверглись дальнейшей феодальной парцелляции, обособлению автономных этнографических групп и областей. Этот процесс был прекращен лишь с присоединением Грузии, а затем и всего Кавказа к России.

*

Ниже мы приводим переведенные нами извлечения из «Хронографа», в которых отражены различные стороны взаимоотношений многочисленных племен Кавказа с Грузией в период монгольского господства. Под этим углом зрения составлены нами также и примечания ¹⁵.

I. «А у оного Чингиз-каена было множество и жен, и детей. От старшей супруги [по имени] Севинджи ¹⁶ был у него сын, коего звали Туби ¹⁷ и [196] коего грузины именовали Джочи; второй — Чагата, третий — Окропа ^17а, четвертый Тули... Старшему сыну Туби дал половину [собственного] войска и отправил в Великую Кивчакию, Овсети, Хазарети и Русь до [земель] Мрака» (с. 163).

II. «Прошли Туран, Джеон, Хуарасан, Ирак, Адарбадаган ¹⁸ и достигли Гандзы ¹⁹. И никто не противостоял. Кто бы не являлся — побеждали всех...

Они же [татары], пред этим разбив лагерь на берегу Бердуджи, ныне называемой Сагимом ²⁰, мигом оседлали коней и вступили в схватку. И разразилась жестокая битва. Половина татар бежала, а [другая] цоловина скрылась в засаде и нагрянула с тыла. И тут постиг нас гнев небесный за безверие и прегрешения наши, и бежали грузины, их войско и сам царь Лаша ²¹...

А татары достигли Самшвилде ²² и оттуда повернули вспять и тут содеяли дела удивительные: пошли по дороге Дарубандской ²³, и потому как не смогли противостоять им ни Ширваншах ²⁴, ни дарубандцы, прошли они ворота Дарубандские и вступили в Кивчакию ²⁵, [жители] которой навязали им бой, и много раз кивчаки вступали в схватку, но повсеместно одолевали татары и так с боями удалились. И, как я уже говорил, без-доспехов и на некованных лошадях, проделав столь долгий путь, пройдя Кивчакию и обогнув море Дарубандское, достигли Каракурума и предстали перед царем своим Чингиз-каеном...» (с. 164, 165).

III. «По представлении царя [Георгия IV Лаша] собрались все вельможи его царства, имеры и амеры ²⁶, оба католикоса и епископы, от Никоинси ²⁷ и до Дарубанда, все пребывавшие в подданстве его, и признали государыней Русудан» ²⁸ (с. 168).

IV. «Толпа [неприятелей] схватила Шалву ²⁹, а Иванэ ^29а скрылся в скалах Гарниси, где был убит сброшенным сверху камнем. Шалву подвели к султану Джалалдину. Нахчеванцы и адарбадаганцы опознали его и поведали султану о его мужестве и ратных доблестях» ³⁰ (с. 171).

V. «Разорив таким образом Тбилиси, начали набегать, полонять, побивать и умерщвлять Сомхити и Кабечиани и берега Иори, Картли и Триалети, Джавахети и Артани...» (с. 178).

VI. «Царица Русудан, стесненная этими невзгодами, пребывала в Кутаиси и всей Абхазии» ³¹ (с. 179).

VII. «Первородному сыну [Чингисхан] вручил половину армии и отправил в Великую Кивчакию до [страны] Мрака, в Осетию, Хазарию, Русь, до боргаров и сербов, ко всем туземцам Северного Кавказа, как о том говорено мною» (181).

VIII. «Проведав о том, султан Джалалдин снялся с Тбилиси со всеми домочадцами и скарбом, двинулся на войну с татарами и пришел в Адарбадаган. Отправил посланника к султану Хлатскому и халифу, владетелю Багдада., дабы вспомоществовали ему, самим себе и друг другу» ³² (с. 182).

IX. «Узнав о том, султан решил, что ему и адарбадаганским войскам не выстоять против [татар]; покинул Адарбадаган и вновь двинулся на Тбилиси. Узнав об этом, царица Русудан созвала все свое воинство, имеров и амеров, мандатурт-ухуцеса Шанше, амирспасалара Авага, мсахурт-ухуцеса Варама, эров-кахов, сомхитаров ³³, джавахов, месхов, таойцев; Цотнэ Дадиани — человека почтенного и благородного; абхазов, джиков и все имерское царство, говорить о чем подробно недосуг. И отверзла Врата Дариальские и пропустила овсов, дурдзуков ³⁴ и заодно с ними всех горцев. Собрались в Начармагеви во множестве неисчислимом, и отправила царица их на войну с хорезмийцами» (с. 182-183).

X. «И обратившись от погони за хорезмийцами, татары двинулись и разорили земли Хлата ³⁵ и Валашкерта ^35а. И не в силах был противостоять султан хлатский, но укрепился в городе. А татары ушли в Адарбадаган, и был установлен мир между таврежцами и татарами ³⁶, [татары] забрали Тавреж и прилегающие к нему земли. На второй год двинулись в Бардав, Гандзу [197] и Муган ³⁷ и оттуда начали [устраивать] набеги на Грузию и разорять ее, стали [грабить] выше Дарубанда — земли Ширвана и Кабалу ³⁸, Эрети ³⁹, Кахети, Сомхити да земли Аршакунианов — Двин и Ани» (с. 186).

XI. «А вышеупомянутые те нойоны вступили в Картли, Триалети, Сомхити, Джавахети, Самцхе, Шавшети, Кларджети, Тао, Кола, Артани, Аписи и налетели, словно саранча, на разорение и истребление, и не было радости нигде, нещадно разорялась вся эта страна. Мандатуртухуцеси ⁴⁰ Шаншэ бежал в земли Аджарские, амирспасалар Аваг удалился в крепость Каен ⁴¹, и Варам Гагсли бежал в Кутаиси ⁴², а также эры, кахи, сомхитары-картлийцы, месхи, таойцы, торел-артан-колайцы — все бежали в крепости и горы, леса и укрепления Кавказа и Мтиулети ⁴³... Такой страх навели татары, что большинство грузин покинуло крепости и укрепленные моста и бежало на Кавказ» (с. 187-188).

XII. «При виде такого зла амирспасалар Аваг, сын атабага Ивана, отправил посланника в Бардав, где разместились лагерем упомянутые выше главари ⁴⁴, коим Бардав служил зимним становищем, а летним — горы Гелакунские ⁴⁵ и Араратские, потому как в ту пору забрал Чармаган Ани; к ним отправил Аваг посланника с просьбой о мире и говорил [о желании] прийти к ним, свидеться и служить и платить харадж и отдать им свои земли и просил твердую клятву. Те же возликовали и с радостью приняли посланника Авага» (с. 189).

XIII. «И начали обстраиваться ⁴⁶. Зимой разбивали лагерь в Бардаве, на берегу Куры, на берегах Иори и выше до Гага. И грабили, набегали на Картли, Самцхе и Джавахети и выше до Греции; [а также] на Кахети и Эрети до Дарубанда» (с. 191).

XIV. «[Но] прежде чем отправить собственного сына, царица порешила выступить в поход и покорить великого султана Киасдина ⁴⁷, родом сельджукида... И отправили ноина Бичо, увлекшего с собой и знатных мтаваров ⁴⁸ грузинских. И, вступив в земли Севастии и Езника, приступили к разору. Тогда султан Киасдин созвал все свое воинство, собрав его [в количестве] четырехсот тысяч человек, и поставил во главе полководца абхаза Шар-вашис-дзе по имени Дардина ⁴⁹, коего за отвагу его [султан] еще прежде возвел в великую честь и [который] твердо держался веры» (с. 192).

XV. «Посланник прежде пришел к Бато, что был сыном Туби — первородного сына Чингиз-каена, потому как у Бато были преимущества перед всеми, владел он Овсетией и Великой Кивчакией, Хазаретией и Русью, до [земель] Мрака и моря Дарубандского. А он отправил его к Мангу-каену» (с. 196-197).

XVI. «И остались грузины без царя и без надежд. Ибо один, Давид, [считался] умершим в Греции, не ведая о [действительно] случившемся с ним. Поэтому всякий правил сам по себе и заботился [только] о себе, ибо каждый эрисмтавар примкнул к своему ноину, а татары установили главарей — десятитысячников, коих назвали «главами думанов» ⁵⁰; и назначили мтаваров: первый, Эгарслан Бакурцихели ⁵¹, личность глубокомысленная.... и отдали ему в руки воинство Эрети, Кахети и Камбечиани, от Тбилиси и выше, до гор Шемахинских» (с. 207-208).

XVII. «Сговорились [вести] войну ⁵² и положили договор собраться в Картли и на этом разошлись. Дальние жители — абхазы, Цотнэ Дадиани и Бедиани, человек положительный и преисполненный божеского и мирского, да эристав Рачинский — удалились все на сборы. Узнав о единении грузин, татары Бичу и Ангураг отправились и пришли в Кохтастави. Их встретили вельможи грузинские. Войско [последних] было в разброде, и [потому] они не могли противостоять, и их отправили в страну Анйескую, в местность, которая именуется Ширакаван. Когда же предстали пред ноином Чармаганом, тот сказал: «Что бы значили сборы ваши, коли не задумали вы отложиться?» Но предводители грузин ответствовали: «Собрались мы не для того, чтобы отложиться, но в рассуждении пособить делам вашим и определить [нашу] дань», которую они именовали харадж. [198]

Слушая это, [Чармаган] не вполне им поверил и велел раздеть их всех, связать и обнаженных посадить на площади на солнцепеке и [в таком положении] ежедневно проводил допрос о причинах их сборищ и [грозил] каждого из названных [грузинских] предводителей, если они не признаются в правде, предать смерти. Однако те настаивали: «с целью определить дань». И так было много дней, ибо не верили им [татары].

А как настало время встречи, Дадиани Цотне пришел с воинством в [условленное] место, которое называется Ркинисджвари и [расположено] между Самцхе и Гадо. Но был неизмеримо огорчен, узнав, что отправили тех предводителей грузинских в Ани и что пребывают они совместно в тяжких мучениях. И стал [Цотне] воспринимать все случившееся как личное унижение. Отпустив войско [обратно], он в сопровождении двух человек отправился в Ани, [готовый] положить душу... Прошел Самцхе и Джавахети и пришел в Ани...

Когда же Цотне увидел, как обесчещенные вельможи сидели, обреченные на смерть, спешился, сорвал с себя одежду и, сам же себя связав, сел рядом с вельможами. Увидя это, татары дались диву и спешно сообщили ноину, а именно: «Пришел Цотне Дадиани в сопровождении двух человек, снял с себя одеяние и [сам же себя] связав, сел рядом с грузинами»...

... Слушая Цотнэ, ноины дивились его благородству и говорили: «Потому как племя грузинское столь доблестно и не лжесловит и пришел сей человек из Абхазии, чтобы положить душу свою за товарищей... нет неправды в них, и потому находим их безвинными. Посему освободим их всех» (с. 215-217).

XVIII. «А Уло ⁵³ достиг Адарбадагана с войском в шестьдесят тысяч. Узнав об этом, ноины Чармаган, Иосур, Бичу и Ангураг выступили навстречу Уло, забрав с собой всех знатных Грузии и прежде всего Эгарслана, которому, словно царю, повиновалась вся грузинская знать, и встретили [Уло| в Адарбадагане. И сошлись обе [части] татар: явившиеся сюда прежде, коих именовали тамбами, и [вновь] пришедшие с Уло-каеном» ⁵⁴ (с. 222).

XIX. «Выступили и пришли в местность, которая именуется Алатаг ⁵⁵, и явились к нему все подвластные его. И сел на престол государев ⁵⁶, и молились по обычаям своим и нарекли его каеном. Ибо изначально четырьмя этими ноинами таичутцами ⁵⁷ управлялись земли их государства. Вначале Ромгуары (?), что есть Хуарасан, Ирак, Адарбадаган, Мовакан, Бардав, Шарван, вся Грузия, Хлат и великая Греция, до самой Азии, — управлялись этими четырьмя ноинами...» (с. 223).

XX. «Но дошли и следующие слова, сказанные каким-то другим всеописателем, а именно: «[В пору] пребывания обоих царей в Каракуруме, Гуюк-каен [будто] решил так, чтобы утвердить царство за сыном Лаши. С этим вернул [его], а сын Русудан Давид тут же ночью бежал и пришел в Абхазию ⁵⁸. Но мне не верится в это» (с. 226).

XXI. «Они большую часть времени пребывали при Уло-каене. А Уло отдавал предпочтение Давиду, сыну Лаши, и недолюбливал Давида, сына Русудан. Когда же сын Русудан находился в Алатаге при Уло, схватили [его] и отправили на место зимовки в Бардав. Когда же достигли Нахчевана, удалился оттуда сын Русудан с двумя людьми. Это были Гурклели амирэджиб и бег Сурамели, коего татары прозвали Салинбегом, что значит «Добрый бек». [Давид, сын Русудан] ушел в Абхазию, потому как Давид, сын Лаши, в ту пору был в Тбилиси. И как только вступил Нарин Давид в земли атабага Авага в одеянии бедняка, повстречался ему шедший на охоту Сумбат Орбели...

... Он повел [Давида Нарина] к себе в дом. Давид молил Сумбата не выдавать его и отправить в Абхазию и поднес ему драгоценный камень, что был дан ему с собой его матерью Русудан. И он отправил его из страха перед татарами в одеянии непотребном... Когда же узнали абхазы, сваны, дадиановцы, Бедиани, эристав [199] рачинский и все лихтимеры, собрались в радости великой и сделали Давида, сына Русудан, царем абхазов до самого Лиха» (с. 228-229).

XXII. «Тогда отправил посланника великий каен ⁵⁹, владетель Кивчаксти и Овсети, Хазарети, Руси и Боргалети [и земель] до сербов, Дарубанда и Хатаети, и призвал царя Давида. Тогда пошел царь Давид с дарами неизмеримыми к Бато, а в доме царском оставил управительницей царицу Джигда-Хатун и гостинника Джикура ^59а. Ибо был тот паче всех прочих людей предан царям (потому как в пору его во всем царстве не было воров и разбойников, и где только они возникали, вешали на деревьях), но не обладавший никаким иным достоянием. Он был возвышен царем Давидом за великую верность и поручил ему управление царством и двором и оставил его в Тбилиси при царице. Он же [Джикур] с великим искусством воздвиг Исанские палаты; сделал данниками пховцев и превратил их, людей звериной природы, в пастухов мулов. И пошел царь к Бато; тот же приветил его с почетом и исполнил все его просьбы. И пребывал царь у Бато долгое время. [Хан] пожаловал каждому лицу по общине, почему и Кахети пожаловал он Торгуа Панкели и повелел подчиниться воле царицы. Торгуа решил, что царь не вернется, присвоил Кахети, скрылся в Панкисской крепости и не повиновался царице и гостиннику Джикуру» (с. 229-230).

XXIII. «Так уважил [Бато] царя и отправил его в царство Картлийское. И как достиг Эрети, вышла ему навстречу вся знать царства его, а оробевший Торгуа отступил в Панкиси, царь же подошел к Тбилиси, и были в радости все жители Грузии. А царь призвал к себе Торгуа, но тот из страха не явился на совет к царю. И звал многократно, но [Торгуа] не решался явиться. Тогда по совету Джикура к Торгуа отправился Хорнабуджели и вошел к нему в дом, чтобы [вызвать] к себе доверие твердой клятвой. Но Торгуа сказал: «Пойдем в Алаверди и там пред [святым] Георгием дай мне клятву, там [докажи] мне верность». И отправились совместно.

[Далее говорится об их клятве в церкви св. Георгия в Алаверди].

... Но Торгуа сказал: «Да воздаст святой Георгий тебе тем же, что готовишь ты мне, ибо одинок я и с погибелью моей останется вотчина моя без наследника, да оставит также без наследника святой архимученник дом твой». И связанный твердой клятвой повел его Хорнабуджели в Табахмелу; но посрамил он им же данный обет и клятву. Схватил Джикур [Торгуа] по решению царицы, [но] без ведома царского; отвели его в Клдэ-Кари и сбросили [с утеса]» (с. 230-231).

XXIV. «В эти же времена произошло и это. Именно: каен Бато, что был превыше всех каенов, изволил подсчитать и высчитать все земли ⁶⁰ и разыскал некоего человека, родом оирида и именем Аргун, правотворителя и весьма правдивого, глубоко осведомленного и избранного советника. Отправил его во все подвластные себе [страны]: Русь, Хазарети, Овсети, Кивчакети, до [земель] Мрака, от Востока до Севера и до Хатаети, чтобы сосчитать и установить [численность] конников и бойцов, отправляемых с ноинами на войну, больших и малых, и согласно их достоинствам выдаваемое им кормление [=улупа], что является подношением и ценой коней и вьюков, отправляемых в путь» (с. 34).

XXV. «А царь Давид и грузины отпросились у каена восвояси, потому как долгие времена находились в походах. Тогда каен Уло дал им свободу, и они вернулись [к себе], и полные несметных даров и обогащенные добычей, царь Давид с грузинами вступили в Адарбадаган и оттуда, преисполненные радости, пришли в Тбилиси.

В это время царская знать была озабочена, ибо Джигда не рожала потомства. Поэтому с целью обрести сына царь решил привести в супружницы Алтун, родом овску, обещав, что по ниспослании ему младенца-сына не будет ее неволить, но отпустит ее. По истечении некоторого времени |зародило чрево Алтун сына, и родила, и нарекли его именем Георгий, которого приняла и взяла в сыновья царица Джигда-Хатун. Спустя малость, родила [Алтун] дочь и назвала ее именем Тамар. И в это время [200] отринул Давид полюбовницу свою Алтун, родом овску, что была весьма благозданна. Спустя немного времени преставилась царица Джигда-Хатун и понесли ее в усыпальницу цариц во Мцехету и погребли.

В ту пору отправился царь Давид к Уло-каену в Муган, ибо там было [ханское] зимовище, а оттуда он последовал за ним на летнее стойбище, откуда [Уло] и отправил царя в Картли, дабы царь готовился к походу в Египет» ^60а (с. 236-237).

XXVI. «В это [время] каен Уло победно вернулся с войны с султаном египетским, потому как одолел его и обратил его в бегство повсюду, где только их [египтян] встречали грузины в жестокой схватке. И как достиг своей летней стоянки Алатага, а оттуда — Сако и затем отправился на зимовище, которое именуется Карабагом и Муганом, расспросил о делах [царя] Давида и узнал об измене его. Призвал Аргуна и двести [других] мтаваров и назначил [Аргуна] предводителем, дав ему двадцать тысяч конников, и повелел грузинам, что повиновались [Уло], идти заодно с оиридом Аргуном и напасть на царя в Самцхе и дать ему бой. Отправился Аргун с двадцатью тысячами конников, прошел Гандзу и Сомхити и подступил к Тбилиси» (с. 239-240).

XXVII. «Тогда не стало более сил и решили разделить царство и [царскую] казну надвое; выделили государевых начальников и поделили надвое; Тбилиси — надвое; Кутатиси — надвое; тавадов и эриставов взаимно уровняли; от Пикопсии до Дарубанда разделили царство и казну» ⁶¹ (с. 243).

XXVIII. «Каен поверил и определил людей, которые [должны были] погубить царевича и всех, кто сопровождал его ⁶². Распознал о том Енук Аркун и стремглав явился пред Тонгуз-Хатун и поведал ей о тех речах. Она же совместно с Енук Аркуном спешно явилась к каену и доложила: «Великий и высокий государь каен, что за неправедный указ тобою дан — об убиении сына царского и служителей его? Неведомо тебе, что он потомок богозванного пророка и из известного знатного рода. Да к тому же гляди, что явил ты его к себе, давши клятву. Я и Енук Аркун изберем себе смерть, вот тебе головы наши за сына царского. Да ведай и о том, что твой брат и сын великого каена Бато шлет [Георгию] множество посольств и подносит премного даров, чтобы тот предоставил ому дорогу Дариалана и Запада, потому как они обе у него в руках» (с. 245).

XXIX. «Когда же хан и царь взаимно обменивались словами, явился из Дарубанда некто из ханских дорожных караулов... И до окончания слов [между ханом и царем] вступил ханский человек в орду и; представ перед ханом, доложил: «Нет времени для разговоров, потому как двинулся великий улус великого хана Бато, и сын его — великий хан Берка — ступает по дороге Дарубандской с неисчислимо превеликим воинством»... ⁶³

Ожесточился всюду бой и побили с обеих сторон неисчислимое [множество воинов]. Бежала армия Берка, и стали [ее] преследовать настойчиво... Тогда узрел [Хулагу] своими очами отвагу Саргиса и рыцарей его, возрадовался и вновь преследовал воинов Берка до ворот Дарубанда. И прошли Дарубанд и [в течение] трех дней преследовали прочих. Так победно и славно пришли на стойбище свое в Бардав, а царю Давиду и его воинам оказал великие почести и сделал им множество подношений» (с.248-250).

XXX. «И как наступила пора сбора винограда, отправился каен в земли Ширванские, к рубежам Грузии, в местность, которую именуют Чагаусун, то есть Белая река. Обвели изгородью берег реки... ибо ждал выступления Берка-каена» (с. 251).

XXXI. «В ту пору ⁶⁴ по дороге Дарубандской вышел великий каен Берка со множеством воинства мстить по поводу Хутара, Балага и Кули. Прослышав о том, Абага-каен собрал свою рать и [также призвал] царя Давида и выступил против. Но как только узнал о мощи и размерах армии Берка, не стал переходить Куру, но обошел берега и все проходы и, все [201] рассчитав, расположил воинов от слияния Куры и Рахси и далее до Мцхеты Берна разорил земли Ширванские, Эрети, Кахети и все побережье Иори, и дошло войско [его] до Тбилиси и перебило множество душ христианских, а Берка же стал в горах Гареджийских. Но глянул милостиво господь на страну эту и каена Абага, вошел какой-то недуг в Берка, и помер он. И как узнали воины его о кончине каена своего, забрали усопшее тело и удалились за врата Дарубандские. И так умиротворилась страна эта» (с. 254-255).

XXXII. «Лицезрев Димитрия ⁶⁵, каен миловал его и возлюбил его, ибо был [царевич] благозданный и прекрасен ликом, и пожаловал [хан] ему все царство, за вычетом [владений] Саргиса Джакели, и сопроводил ому Садуна, коему царь Димитрий пожаловал [звание] атабага. И вошел он в Тбилиси и возвели его на престол пращуров его, и исполнили обычай благословения католикос и епископы и все мтавары Грузии — из Эрети, Кахети, Сомхити, Картли, Джавахети и Тао, что были [здесь] в сборе» (с. 270).

XXXIII. «В эту пору вновь пришел оный же Аргун, что [составил] полную опись подвластных каенам [владений] с целью описания областей и выявления, насколько восстановились или разорились земли. Заново высчитал и заключил, что большинство было разорено, а паче всего Эрети и Кахети, ибо долины Камбечи были разорены [в пору] того прихода татар, когда явился великий каен Берка» (с. 274).

XXXIV. «А вышеупомянутый тот Аргун-ага пребывал у каена. И вошел в него какой-то недуг, от которого он и помер. Прознав [о том], сын Аргуна ушел ко двору великого царя, а супругу свою оставил в Тбилиси. А сестра царская Тамара обратилась в бегство в Мтиулети, ибо презирала [сына Аргуна] как неверного язычника» (с. 278).

XXXV. «В ту же пору блистал Пимен Блаженный, что ушел из Гареджи и поселился в одной из пещер в Белакани; он обратил из язычества [в христианство] племя леков, которые и пребывают в вере христовой» ⁶⁶ (с. 283).

XXXVI. «Тогда отступились от каена дарубандцы ⁶⁷, и каен двинулся на Дарубанд, призвал царя Димитрия, [тот] выступил с [ханом] заодно и [совместно] вступили в Дарубанд, и не выдержали дарубандцы и бежали в крепостной акрополь, который именовали Аник ⁶⁸; [те] обступили [осажденных] извне, но не принесли им ущерба. Тогда каен Аргун повелел царю дать, бой, потому как была крепость весьма стойкой. И вооружились царь и воины его, окружили крепость и ворвались в нее, потому как Рати, сын бека, прежде других вступил [в крепость], и захватили крепость, перебили их главарей, захватили пленников, сокровища и множество семейств их. а крепость сожгли» (с. 286).

XXXVII. «А как выслушали католикосы и епископы, духовники и мтавары, дивились тому, как положил царь душу свою за народ свой, и дали следующий ответ: «Царь! Тебя некем заменить. Не приведет господь убить тебя татарам. Разорится страна, и дети твои рассеются. Да если и останется страна, кто заменит тебя? Теперь же советуем тебе уйти в укрепления Мтиулети или Абхазии, как это сделал твой отец, и ни к чему тебе отдавать себя в жертву» ⁶⁹ (с. 288).

XXXVIII. «Каен призвал Хутлу-Буга и сказал [ему]: «Ну вот, истребил я всех супостатов моих и врага твоего — царя Димитрия, я нет отныне царя. Исполни, что обещано мне тобою, приведи сюда царевича абхазского и пусть он станет царем, тогда отчислю тебе всю Грузию и правь ею по своему усмотрению, да ступай в Абхазию» ⁷⁰ (с. 292).

XXXIX. «И как только царь Вахтанг вступил в Картли, собрались [воедино] католикос и епископы и мтавары и возложили на главу его венец царский и возвели на престол царства и исполнили обряд благословения. И овладел он всей Грузией от Никопсии до Дарубанда, за вычетом [владений] Джекели Бека из Цихесджвари, и возликовали все жители Грузии» (с. 293). [202]

XL. «По прошествии двух лет вошел злостный недуг в каена Аргуна... Когда недужил Аргун, возжелал [увидеться] с Хутлу-Бугой, дабы тот воцарил Давида и преемников его и ходатайствовал пред ноинами о лишении Вахтанга царства. Тачар пособлял Давиду, да царевич овсский по имени Фареджан также весьма содействовал Давиду. По этому же делу — кому надлежало бы царствовать — был созван совет. Но другим мтаварам грузинским не угодно было воцарение Давида, ибо твердо были верпы Вахтангу и потому-то не дали царства Давиду, но уступили ему некоторые селения и земли» (с. 294).

XLI. «Призвал все свое воинство и Давида — сына царя Димитрия, и мтаваров картлийских, поручил ноину Елгону трон, жену и наложниц своих. А Хутлу-Бугу и прочих мтаваров Грузии оставил в Муг[а]не, потому как побаивался вторжения воинов Берка... А [в пору] Фареджана стали овсы разорять, побивать и полонять [население] Картли. Полонили овсы и город Гори и оставили его при себе. Тогда собрались все картлийцы пред Амадой, сыном картлийского эристава Бега, и осадили Гори. И много раз схватывались, в городе померло множество люда — и овсов, и картлийцев, и сожгли город дотла. И как стало овсам невмоготу, спустили [со стены] крепости по канату человека и отправили его к расположенным в Мухрани татарам [с просьбой] о помощи. Прослышав о том, [татары] выступили посредниками, пособили и положили мир. И отныне возникла вражда между картлийцами и овсами, покуда блистательный среди царей, великий и прославленный Георгий не прогнал и не истребил их» ⁷¹ (с. 296).

XLII. «А Давид большую часть времени проводил при каене. Хотя мтавар овсов Фареджан добром служил царю, но была вражда меж картлийцами и [овсами] и взаимно столь непримиримы, что каждый из них в силу возможности убивал другого. И вот отправились овсы в город торговать, а возвращаясь, повстречался им нищий. И подали ему милостыню овсы, из коих первого звали Сатхис, а второго Узурабег, и сказали: «Бедняга, моли бога, чтобы сегодня сошлись наши мечи с мечами сына бега Сурамели». Пройдя немного [далее], повстречался им безоружный Рати с малочисленными приближенными, находившимися [с ним] на охоте. Стремглав напали [овсы] на него; тот выставил щит и стал в узкой теснине речки и первым обрушил меч на шлем [овсу], раскроил и свалил намертво. Затем Узурабег вступил, [но Рати] вонзил ему в бок кольчугу, распорол бок, свалил, и слуги Рати добили его; увидели это прочие овсы и бежали» (с. 297-298).

XLIII. «В эту пору отправил Казан-хан посланника и призвал к себе царя Давида ⁷². Он же спешно собрался и подступил к Кахети и Эрети. Вельможи эр-кахские и азнауры явились к царю Давиду, [а также] эристав Самадавла, личность, украшенная всеми воинскими доблестями... Оставался [царь] в Эрети немного времени и совещался с вазирами: «Идти мне в орду или нет». Вазиры положили идти, но царь и слушать их не желал и вышел вон, потому как страшился свидания с татарским ханом. И пришел в Мтиулети, скрылся в Жинване, выгородил укрепление и поставил защитников. А сам царь Давид стоял в Мтиулети и отправил брата своего меньшого Вахтанга посланником к внуку великого хана Бато и обещал и указал дорогу, ведущую на каена, а тот благожелательно его приветил и обещал ему владения и множество сокровищ.

И как настала пора весенняя, вновь призвали царя Давида в Орду, но не изволил отправиться [туда], потому как был в страхе... Поняли татары, что [Давид] привередничал... отправились в поход на Мтиулети; разорили Сомхити, Картли, Триалети, Эрцо и стали в Мухнари, Херки, Базалети, Эрцо, Триалети; не вмещали их [эти земли], разоряли Картли и вышеупомянутые земли. Полонили людей, которым не было числа, и перебили острием меча всех, кого настигли» (с. 301-303).

XLIV. «И потому как царь Давид не доверился татарам, лето проводил в Мтиулети, а зиму в Картли ⁷³, потому-то и разлагалась страна Картлийская, [203] да мтавар Бакатар усилился и разорял Картли, Триалети, сгонял с вотчин азнауров, и были беды великие среди жителей картлийских. Царь Давид собрал всех мтиулов, выступил и пришел в Тбилиси, имея при себе воинство конное и пешее около пятнадцати тысяч, и сразился с кивчаками, шедшими на летнее стойбище. Но часть кивчаков отошла в город, часть же бежала вдоль берегов Куры... [Далее описывается сражение между войсками Вахтанга III и Давида VIII].

Когда же бой разгорелся пуще, Вахтанг собрал в войско тысячу бежавших кивчаков. И сошел гнев божий, и бежал Давид, и большая рать его бездействовала. Явился тогда Давид [лично], и его, [уже] неспособного к бою, стали гнать вспять кивчаки и картлийцы и преследовали до Джачуа, перебив несчетное число людей. И не то чтобы Вахтанг был враждебен брату, но из страха пред татарами вступил с ним [в войну]. Узнав, что Давид бежал, Бакатар стал нещаднее разорять Картли, и царь Давид не противостоял... А Бакатар разорял земли, истреблял жителей, хотя Ахмад Сурамели и Рати упорно сопротивлялись. Тогда Бакатар отвоевал у Гамрекели, сына Каха, крепость Дзами ⁷⁴. Узнав об этом, Бека выступил против [Бакатара] с большим войском. Но Бакатар. выйдя из крепости, стал пред авангардом [войска] Бека. Вспыхнул жаркий бой, и в первой же схватке бежал Бакатар и скрылся в крепости. Отправился Бека [вслед] и упорно осадил крепость. И как ожесточилась [осада], просили овсы милостью божьей пощады и обещали не вредить; с тем и явился Бакатар пред Бека и затем помер» (с. 316-317).