СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БЕРНГАРД ТАННЕР

ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ

О делах Польского посольства в Москве.

(Окончание.)

Послы, возвратившись домой после десятого заседания, происходившего 21-го Июня, казались весьма недовольными; и я сам слышал (Чарторыский, Посол Польский) как говорил Князь, что он лучше хочет иметь дело с гордыми Татарами и Турками, нежели с непостоянными Московитянами, которые однажды утвержденное отменяют, и отмененное опять утверждают.

Зяседание одиннадцатое происходило 22-го Июня, двенадцатое 27-го Июня, тринадцатое 28-го Июня, четырнадцатое 3-го Июля, пятнадцатое 5-го Июля. Сие последнее заседание подало очень малую надежду произвесть что-нибудь полезное в отправлении посольства; ибо примечено, что Московитяне были весьма упорны. Несогласие происходило наиболее от требования о возвращении Воеводств: Смоленского и Киевского и Староства Велижского (Capitaneatus Wielissiensis), содержащего города: Шевирс (Schewirs), Невель (Newel) и Велиж (Wielisch), которые Московитяне отняли у Поляков вооруженною рукою. Царь [218] не хотел возвратить оных, и потому предложил, чтобы требовали чего-нибудь равного. Польские послы запросили шесть миллионов злотых; напротив того изумленные Московитяне предложили только 600,000. Послы, осмеивая взаимно сию несообразность и пренебрежение их самих, отвечали, что Король Польский может и хочет возвратить все вооруженною рукою, ежели они нерешатся удовлетворить другим образом. Раздраженные сим ответом Царь и Сенаторы сказали, что они немедленно хотят отправить посла в Турцию, для заключения союза с Султаном противу Польши; а между тем главного посла, как слишком упорного, грозили удержать в плену дотоле, пока узнaют, что переговоры с Султаном будут приведены к концу; другого же посланника они хотели отправить в Польшу. Признаюсь для нас печально было слышать сей ответ неожиданный; но Поляки оставили без внимания тщетные угрозы и послы с большею еще силою упорствовали. Таким образом, возвратившись домой и созвавши несколько человек, старших по своей должности, рассказали, хотя с некоторым унынием, сию трагическую сцену; мы все пришли в немалый [219] страх. Но испытанная уже в подобных случаях оборотливость Поляков и здесь умела найти способ воспротивиться и отразить силу силою. Для того, поставив трубачей и барабанщиков на высоком месте, а на балконах распорядивши различного рода музыку и не забыв отпустить большое количество вина, обнаружили таким образом знаки необыкновенной радости: все сие казалось нам весьма удивительным, ибо мы не могли понять, чтo значит столь чрезвычайная и неожиданная веселость.

После нескольких часов шумного играния на инструментах, явились приставы осведомляться о причине столь необыкновенной веселости. Не могши ни от кого узнать о том, они приступили к самим послам. Приняв с благосклонностию сих чиновников, послы тотчас поднесли им большой позлащенный кубок выпить за здравие Царя; ибо известно, что по своему обыкновению, они не принимают кубка, если предложено пить не за здоровье их Государя, и осторожность их была такова, что даже среди шумного веселия не хотели войти с нами к короткое обращение взаимной доверенности. И так, когда приставы изъявили [220] желание знать причину сей радости; им сказано в ответ, что послы прощаются друг с другом и также с Россиею; и что сверх того Князь готовит себя в ссылку. Чиновники вышли с почтительным поклоном.

Но и после того веселие послов беспрерывно продолжалось до самой полуночи при громких звуках барабанов, труб и других музыкальных инструментов. Ето наконец принудило самого Царя спросить: чтo такое за веселие, и где оно происходит? Царь, не могши докликаться спящего служителя, встал сам и стараясь разбудить его со свечкою в руках, неосторожно зажег ему бороду, по обыкновению весьма длинную. Будучи послан узнать, где было такое веселье, и путеводимый звуками труб, служитель пришел к нашему дворцу; не мог узнать от стражи, какая была причина шумного веселия и принужденным нашелся взойти на самой балкон. Служитель посольской привел его немедленно к самим послам, которые на вопрос его отвечали то же самое. чтo и первым чиновникам: ему также поднесли кубок вина за здоровье Великого Князя, спрашивая, чтo сделалось с его лицем. Рассказавши о своем приключении, он удалился. [221]

Между тем послы начали еще более веселиться, приказывая трубачам играть громче, и Царь, не могши заснуть по причине нестерпимого шума, прислал опять того же служителя сказать послам, чтобы для него по крайней мере перестали забавляться, ибо он не может уснуть; чтo немедленно и было исполнено. С головами, отягощенными уже вином, послы предались покою.

На другой день явились чиновники с уведомлением о назначенном заседании, на которое послы и отправились, хотя с головами, не совсем еще освежившимся. Сие шестнадцатое заседание происходило 6-го Июля, за которым следовало семнадцатое 15-го числа и осмнадцатое 16-го того же месяца. Переговоры ведены были так секретно, что ничего не можно было узнать. Когда послы, ревностные ко благу республики, сильно защищали дело свое и не хотели согласиться с тягостными предложениями; то Московитяне, видя бесполезность убеждений, заблаго рассудили победить их страхом. И так приказано было на следующий день привести подводы, под тем предлогом, что послов, за излишнее [222] упорство, надобно будто бы, не дожидаясь окончания данных им поручений, отвезти в Польшу. При сем случае возникли опасения еще более. Московитяне все готовили к отправлению послов; однако же сие было делано с умыслом, для того единственно чтобы принудить их к принятию желаемых условий. Впрочем послы хотели лучше ехать обратно, не кончивши дела, нежели согласиться на то, чтo было вредно республике. Почему начали и они вытаскивать и починивать свои повозки, переносить и укладывать вещи и в самом деле готовиться к отъезду. Таким образом Московитяне, видя, что менее можно сделать угрозами, нежели благоразумным терпением, возобновили переговорыю Девятнадцатое заседание последовало 21-го Июля, двадцатое 22-го и предложения послов приняты были с некоторым снисхождением.

(Сокращ. с Лат. З.)