СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БЕРНГАРД ТАННЕР

ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ

О делах Польского посольства в Москве.

(Отрывок из описания Бернарда Таннера. См. В. Е. 1826, № 8, стран. 261)

Спустя три дня после аудиенции, по назначению Великого Князя (Царя Федора Алексеевича. Посольство было в Москве 1678 года), последовало 23 Мая первое заседание. Совет обыкновенно собирался поутру; почему сие заседание и следующие потом происходили также в утреннее время. При отправлении послов на аудиенцию соблюдался следующий порядок: от дверей посольского дома до самого Царского дворца были расставлены по обеим сторонам солдаты в прекрасном порядке; они имели полированное, чрезвычайно блестящее оружие, то есть, бердыш, к которому, воткнувши его в землю, привертывали пищаль; сбоку же находилось оружие, называемое ордынкою. Здесь должно наблюдать различие между воином и человеком другого звания: ибо никто, кроме воина, не мог носить оружия; прочие же вместо оного употребляют длинные ножи, скрываемые под платьем. Тридцать отборных воинов, которые называются [107] телохранителями (Krahulczik), вооруженные бердышами, ружьями, копьями и небольшими топорами, охраняли посольский дом, будучи всегда одеты в прекрасное, новое платье, испещренное золотыми и серебряными голунами; знамена имели весьма большие, искусно вышитые золотом и серебром, а барабаны превосходили вдвое величиною наши.

Через три дня стражу сию сменили другие тридцать воинов, одетые также в новое платье, но вообще в красное: так и во все время, которое послы провели внутри стен Московских, переменяемы были как воины так и их одежда. За колесницею посланников вели, для большей пышности, двух лошадей, богато убранных, которым, по причине ярой дикости их, должно было связать ноги на известное расстояние. - Не смотря на сие, лошадь Литовского Посланника так ухватила за руку неосторожного конюха, что он принужден был жалобно вскрикнуть, к удивлению присутствующих; разъяренное животное не скоро пустило его на свободу, и боль, продолжавшаяся несколько недель, научила его поступать осторожнее. В сие первое заседание советники Великого Князя [108] имели случай познакомиться с послами; от чего и произошло, что, приветствуя себя взаимно различными учтивостями, наши ничего несделали и скоро возвратились домой. Спустя же один день, назначено было, 25 Мая, второе заседание.

Прежде всего, Сенат (дума) выслушал причины посольства, из коих главные были: 1- е) Восстановление мира с Царем на 14 лет; 2-е) соединение оружия и заключение союза противу Турков; 3-е) возвращение городов: Смоленска, Киева и староства Велижского, отнятых у Поляков, и наконец 4-е) принятие Католической веры. О сем последнем пункте, при первом предложении, Царь запретил говорить более. Россияне так привержены к Католической вере, что нехотят даже и слушать об ней, хотя богослужение других исповеданий нетолько допускают, но даже их проповедников и пасторов содержат на своем иждивении. Другие же пункты, которые были не столь важны и нестоили продолжительного рассуждения, тотчас были приняты для рассмотрения.

Спустя три дня, 28 Мая, было третье заседание, в котором, равно как и в [109] следующие, продолжались только совещания и споры о первых пунктах. Четвертое заседание было сделано 2-го Июня, пятое 8-го Июня, шестое 10-го Июня, седьмое 13-го Июня, осьмое 14-го Июня и девятое 16-го Июня. В каждое из сих заседаний послы были провожаемы с вышеописанною церемониею, в колесницах и верхами на лошадях, великолепно убранных, и всегда с точностию соблюдалось, чтобы оныя всякой раз были переменяемы для показания Царского великолепия. Народ говорит, что Великий Князь имеет во всем великое изобилие, выражаясь по простонародному: в казне Царской всего много! И когда мы для шутки спросили попольски: имеете ли вы в казне своей болезни? То они отвечали, что всем наполнена - и сие подало нам повод к немалому смеху (А еслиб такую шутку сделал Русской человек; то досталось бы ему от господина Историка посольства! Пер.). 18 Июня было столь холодно и ветрено, что выпал град величиною в грецкий орех; все однакож тотчас растаяло при наступившей ясной погоде.

20 Июня, по старому календарю, был день Святого Феодора, весьма [110] торжественный, по причине рождения Царя; ибо никто, какого бы состояния ни был, не смел работать, хотя в другие праздничные и воскресные дни обыкновенно все занимались работою (?). С утра до вечера во всех церквах звонили в колокола с шумом, несносным для ушей непривычных.

Мы еще удивлялись сей неожиданной для нас церемонии, как пришли к нам во дворец сановники возвестить день рождения своего Царя, и объявили с почтением, что он, желая изъявить нам свое величайшее благоволение, приказал угостить нас пиршеством для сего праздника. Посла начали взаимно благодарить Царя, и день рождения его превозносить перед ними до небес. И так велено было, чтобы в полдень пришли повара с телегами и прочими потребностями; распоряжая все к торжеству, подали нам надежду, что мы (тогда был понедельник) будем употреблять мясную пищу. Но ожидание наше неисполнилось; ибо мы увидели до 200 блюд великопостного, почти сырого кушанья, приготовленного большею частию с конопляным маслом (Был Петров пост. Пер.). Тут совершенно был обманут аппетит наш. [111]

Между тем Князь (Knias), посланный именем Царя, ввел приглашенных послов в столовую; но они, изъявив свою благодарность, просили позволения пользоваться своим столом и употреблять мясное. Сии же сырые блюда, приличные более людоедам (!!), они рассудили сберечь до постного дня - чтo и было исполнено, и кухмистеры послов, разделивши блюда между собою на равные части, велели отнести каждой в свою кухню. Но мы неупустили воспользоваться напитками, которые были также принесены; и в остутствие послов, при звуке труб и барабанов, употребляя обыкновенное кушанье и опоражнивая бокалы за здоровье Царя, мы отправили таким образом торжество сего праздника.

(Окончание в след. книжке.)