СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БЕРНГАРД ТАННЕР

ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ

Посольский двор и первая аудиенция Послов Польско-Литовских у Царя Феодора Алексиевича.

(Миссия состояла из Князя Чарториского (Воевода Волынский Посол Польский), Пана Салеги (Воевода Полоцкий, Посол Литовский) и Пана Комара (Судья Оршанский, Секретарь Посольства). Сии дипломаты имели препоручение трактовать в Москве о мирном и дружественном договоре, которой и заключен был 1678 года. В посольской свите, многолюдной и блестящей, находился автор книги: Legatio Polono-Lithuanica in Moscoviam etc. (Norimbergae, 1689. in 4-to), Бернард Таннер, Богемский Немец. Здесь предлагается перевод одной главы из его описания, по многим отношениям любопытного, хотя и не везде верного. Рдр.)

Дабы лучше мог читатель получить понятие о Посольском дворе, должно знать, что Алексий Михайлович велел построить сие красивое здание из кирпичей (здесь в деревянных городах ето бывает редко). Оно имеет три етажа и украшено по четырем углам небольшими башнями, или, как называют, куполами; во внутренности же его находится квадратная площадь, средину которой занимает большой пруд. Главное украшение Посольского двора есть высокая, с искусством отделанная башня, служащая входом в сие великолепное здание и [262] украшенная тремя балконами, как для вида приятными, так и удобными для прогулки (один из них находится на самой высоте, другой в средине башни, а третья наравне с прочим строением). Она придает много красоты всему городу. Дом сей Московитяне разделили для жительства Послов на три части: первую и самую большую назначили для главного Посла, другую на правой стороне для Воеводы (Полоцкого), а третью, на левой, определили Секретарю Посольства; и для помещения всей свиты достаточно было сего обширного дома. В комнатах своды были так низки, что надлежало несколько согнуть привезенные нами обои, и таким образом закрыть ими стены.

Теперь посмотрим, какие украшения и мебели находились в комнатах. Вокруг у стен были лавки; средину комнаты занимали длинные столы и длинные подвижные скамейки, покрытые красным сукном, которым также обита была и нижняя часть стен на столько, сколько сидящий человек мог достать спиною. В одной из комнат, назначенных для Князя, великолепно украшенной, находилось возвышенное место, над которым поставлен был драгоценный балдахин, а на нем изображение Короля [263] Польского; место сие назначено было для свидания Посла с людьми, к нему допускаемыми. Внутренняя комната Князя была обита коврами, шитыми золотом, на которых изображена история Самсона; но поелику воздух, находившийся в ней долгое время спертым, испортился и мог быть вредным для здоровья Князя, то мы принуждены были, к неудовольствию Московитян, выставить несколько окошек. Здесь находились также три большие поварни со всеми их принадлежностями, и три конюшни для лошадей, которые почитались нужными для всегдашнего употребления; прочих же стерегли понедельно служители на лугах, отстоящих отсюда не более шести миль; наконец две обширные комнаты служили Посольству для пиршеств. Наиболее возбудило удивление в Послах то, что бoльшую часть окон заграждали железные решетки; ибо oкна сии, особливо находившиеся на улицу, имели решетки толщиною в человеческую руку и были укреплены железными ставнями; сверх того Московитяне приставили к каждому из них несколько вооруженных человек, для того, как говорили они, чтобы предупредить наглые покушения воров и мошенников. [264]

После сего все старание было употреблено на то, чтобы с большим великолепием представить Великому Князю (Сочинитель называет Русского Государя иногда Царем, а иногда Великим Князем - кажется, не без намерения. Рдр.) дары от имени Короля и от самых Послов; при чем многие Польские дворяне, имевшие при себе некоторые драгоценности, добровольно представили оные Послам для поднесения в дар Царю.

Когда было все приготовлено, в субботу 20-го Мая, около 8 часов утра, двадцать пар всадников, одетых в красное платье и сидящих на белых конях, въехавши на площадь нашего дома, построились в длинный ряд; за ними последовали придворные высших достоинств в числе тридцати человек, которые были одеты красивее первых и сидели также на конях белых; порядок сей заключал конюший, отличавшийся пышностию одежды и красотою своей лошади; он предшествовал великолепной колеснице (подаренной некогда Великому Князю Французскими Послами), В сей колеснице сидели три главные Российские вельможи, коих одежды блистали [265] золотом и серебром. Приехавши к Посольскому двору, они явились к главному Послу, где нашли также и второго Посланника; поклонившись им от Великого Князя, весьма учтиво приглашали их для свидания с Государем.

Послы охотно приняли сие предложение. Чтобы исполнить его с бoльшим великолепием, они приказали всем почти служителям сопровождать себя (чтo было весьма приятно всему Двору и совершенно с великою пышностию) и в той же коляске вместе с сими вельможами были привезены во дворец Великого Князя.

От самого нашего выезда на площади и по всем улицам в Китай-городе и также в Кремле (в котором Великий Князь имеет свое пребывание и которой находится в средине всего города) были поставлены по правую и по левую сторону воины густыми и длинными рядами. Смешанное ржание коней, коими были наполнены все улицы, громкие звуки труб и барабанов, соделывали шествие Послов более торжественным и более занимательным для народа многочисленного. [266]

Въехавши таким образом в ворота Кремля и приближаясь к площади чрез некоторую длинную улицу мимо монастыря дев, которых называют черницами, мы нашли здесь до двух сот пушек, поставленных одна против другой и охраняемых многими стражами; некоторые из них имели по три отверстия и были различным образом расписаны; проходя далее между ними, приехали мы наконец ко дворцу Великого Князя. Здесь при входе на крыльцо стража велела нам положить оружие (то же самое приказали бы и Послам, еслиб они еще дома не были заблаговременно предуведомлены, чтобы не приходить вооруженными), и таким образом всех нас ввели обезоруженных во Дворец.

Немедленно вышли к нам на встречу три придворные служителя, великолепно одетые; они весьма учтиво поклонились Послам, и приглашали их именем Царя к нему на аудиенцию, прочитавши, по обыкновению Московитян, весь титул Государя, с величайшею притом точностию, чтобы не остановиться и не ошибиться ни в одном слове, под опасением строгого наказания, или даже самой смерти; потом произносили они титул Короля, Послов которого [267] принимали; далее титулы самих Посланников, не пропуская даже и Секретаря Посольства, и все сие исполняя с великою почтительностию; наконец уже приглашали, по принятой форме, Послов к Великому Князю. Исполнив должность сию, они пошли впереди Послов, и подле дворцовой церкви, великолепной, с медными вызолоченными дверьми, на которых изображены были различные происшествия из Истории предков сего народа, ввели нас чрез несколько ступеней в обширные каменные сени. Здесь другие придворные служители, старшие первых и отличающиеся своим убранством, повторивши сказанным образом опять все титулы и представивши себя к услугам Послов, проводили нас через галлерею, искусно построенную, украшенную четырьмя каменными столбами и наполненную телохранителями, которые вооружены были копьями и одеты, подобно Швейцарам, в зеленое шелковое платье, к дверям комнаты Великого Князя, где также находились три придворные служителя, одетые великолепнее первых, которые таким же образом приглашали (Т. е. Послам сделаны были три встречи, по тогдашнему обыкновению. Рдр.) в самую комнату, и [268] предшествуя Послам, вместе с прочими служителями вошли в место аудиенции. Ето была большая храмина; свод поддерживался столбом, в средине ее находящимся, и которой препятствовал поставить трон Великого Князя среди комнаты; почему и поставлен он, его предшественниками, в стороне.

Трон сей хотя и невелик, однако же весьма драгоценен; он имеет четыре столба, различным образом украшенные и позолоченные; верхняя же часть его представляет род крыши или свода, оканчивающегося конусом, и неменее замечательна своею пышностию, как и драгоценностию. Верх трона занимает двуглавый орел, имеющий на главах своих по короне и между ними в средине еще третью. Ето герб Велико- Княжеский, которой мы часто видали на верху башень и зданий, проезжая через Россию.

На сем троне сидел Великий Князь Российский - и величие Монарха, к изумлению присутствующих, далеко превосходило его возраст, ибо ему было только осмнадцать лет от роду. На Государе была блестящая шапка, и на ней золотая корона, [269] имеющая множество драгоценных камней и других украшений. В руках своих он держал скипетр. Верхняя одежда, на которую, стоя вблизи, немог я смотреть по причине чрезвычайного блеска, была столь великолепна, что и по возвращении в Посольский дом все непереставали выхвалять ее. Длинная мантия так сияла алмазами и жемчугами, что наши Московского Государя называли солнцем, окруженным звездами.

По бока трона стояло четыре чиновника с таким оружием, какое здесь означено (В книге между строками изображен бердыш. Речь идет о Рындах. Рдр.); тут же находился Великий Маршал Долгорукий, чрез которого Князь разговаривал с Послами. Остальное пространство залы наполнено было вельможами и прочими чиновниками, число более пятидесяти. Они, казалось, затмевали один другого своим убранством.

Когда утишен был шум народа, стекшегося из любопытства, Великий Князь спросил у Послов, стоявших подле ступеней трона, о здоровье Короля Польского Иоанна, именно такими словами: как се [270] брат наш Ян Круль Польской мает? на что главный Посол Князь Чарторижский отвечал следующим образом: "Вам, брату своему, Божиею милостию, великому Господарю, Царю и Великому Князю, Феодору Алексиевичу, всей Великой, Малой и Белой России Самодержцу и многих Государств и земель Восточных, Западных и Северских отчичу и дедичу, Наследнику, Государю и Обладателю, Вашему Царскому Величеству поклониться и о здоровье Вашего Царского Величества узнать и осведомиться приказал."

Потом начал говорить Государю Воевода, Посланник Великого Княжества Литовского, и прибавил несколько слов касательно предстоящего договора о мире. Третий наконец сказал, что он послан для производства дел при Посольстве. Тогда Великий Князь, сделавши знак, велел им сесть. Потом главный Посол представил дары, от имени Короля, и каждый из Послов поднес также свои собственные. Многие служители и спутники Посольства, в надежде получить щедрое возмездие, поднесли с достодолжным почтением и свои подарки. [271]

Царь, в изъявление своего благоволения, позволил всем служителям целовать свою руку, чтo каждый из нас исполнил почтительно, однако с соблюдением порядка чинов. - Наконец Великий Князь весьма благосклонно обещал выдать в тот же день съестные припасы для Посольского стола, и мы в прежнем порядке (которой и во всех заседаниях был сохраняем) возвратились домой.

Еще улицы и площадь были наполнены воинами, которые и провожали Послов, возвращавшихся в свой дворец, беспрерывным игранием на трубах и барабанным боем; и поелику мы весьма хорошо были приняты Великим Князем и все наши придворные дарами своими оказали ему свою приверженность, то нам и дана полная свобода гулять по городу, но всегда в сопровождении одного из стражей, стоявших у ворот, для предотвращения коварства и шалости людей злонамеренных.

С Лат. N. N.