Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ИНСТРУКЦИЯ,

которою наш морской командор, любезный и верный Юст Юль, имеет всеподданнейше руководствоваться в качестве чрезвычайного посланника нашего в Москву, к Царю.

1.

Как только представится возможность, он должен отправиться в то место, где будет находиться Царь, и просить у него аудиенции, (которая должна произойти) согласно церемониалу, соблюдаемому двором его (царского величества), (при приеме) посланников других коронованных особ; (далее, он должен) оставаться (при Царе) до конца похода, а затем следовать за ним в обычную его резиденцию в Москву.

2.

На самой аудиенции, по предъявлении верительной своей грамоты, он имеет устно заверить (его) царскую любовь в нашей верной приятельской братской дружбе и в желании (нашем) поддерживать и проявлять эту (дружбу) всякими пригодными способами, — каковое обстоятельство и побудило нас, лишь только мы приняли решение отозвать пребывавшего доселе при царском дворе статского советника и чрезвычайного посланника нашего Грунда, отправить туда взамен, в том же звании, нашего морского командора, дабы его царская любовь при всяких обстоятельствах имел под рукою нашего министра, с которым мог бы переговариваться по (вопросам, касающимся наших) взаимных интересов, и доверительно сообщать нам чрез него свои взгляды. До настоящего времени мы с особым удовольствием получали известия (о том), что военным действиям (его) царской любви споспешествовало счастье и что они в значительной меpe способствовали (утверждению) бессмертной его славы. Мы желаем, чтобы (успехи эти) продолжались до тех пор, пока (Царь) и его союзники не стяжают выгодного мира со всеми своими врагами.

3.

В случае если при царском дворе в Москве будет находиться (и его) любовь наследный Царевич, чрезвычайный наш [434] посланник (: убедившись (предварительно), что это не будет неприятно (его) царской любви, или что другие иностранные министры делали тоже самое:) должен иметь аудиенцию и у него, на равной ноге с посланниками других коронованных особ, и заверить его в нашей дружбе и любви.

4.

Он должен повторить в общих чертах важнейшим царским министрам содержание сказанной им Царю речи и просить их от нашего имени о добром и неизменном содействии к поддержанию тесных отношений между (его) царскою любовью и нами, причем (должен также) заверить их в нашей королевской благосклонности и признательности, к (наружному проявлению) коих мы не упустим ни одного удобного случая, на который нам будет указано. Заверение и ручательство это он должен в особенности дать царскому статс-секретарю Шафирову и всячески стараться склонить к нашим интересам (как) его (самого), (так) и (тех из) прочих министров, относительно коих он узнает, что они находятся в особом доверии у Царя.

5.

Затем наш морской командор и чрезвычайный посланник должен под рукою тщательнейшим образом осведомиться обо всем, что касается царского двора и правительства, особливо (же) о (предположениях его) царской любви относительно (заключения) мира, или продолжения ныне ведущейся войны, (о том) кто из министров склоняется к первому, (а кто) ко второму решению, и (чьих) представлений слушается (его) царская любовь? — Имеется ли на лицо достаточно денег и войска для упорного продолжения войны, да (и проявляется ли) стремление (продолжать ее)? Существуют ли при этом внутренние причины, грозящие нанести вред правительству и в непродолжительном или отдаленном (будущем) помешать царским предначертаниям? И если можно опасаться внутренних беспорядков, то следует ли ожидать их со стороны князей, бояр и других важных лиц, или со стороны простого народа? В последнем случае, кого из среды знатных особ мог бы выбрать (себе) народ в коноводы и начальники? (Кто имел бы) достаточный (запас) сил и разума для совершения правительственного переворота? и (был бы) настолько злонравен, чтобы предпринять подобного рода дело? Каково настоящее положение и устройство управления и финансов, [435] особенно же армии и морских сил? О численности (частей), о генералах и (о) других подробностях, (касающихся) армии и морских сил, (посланник наш) должен постараться добыть для нас самые точные сведения. Какие иностранные министры пребывают в настоящее время при царском дворе — Императорский, Французский, Английский, Голландский, Прусский и проч.? Как относится к ним Царь и его министры, и воздействие какой партии одерживает верх? Кто из [иностранных] министров подает голос за войну, а (кто) за мир, и (вообще) какое участье принимают они в настоящее время в этом (вопросе)? Как здоровье Царя и его наследного Принца, и какие надежды подает последний к поддержанию введенных (его) царскою любовью порядков и предначертаний? Наш чрезвычайный посланник (имеет также извещать нас о всем том), о чем он, по крайнему своему усмотрению и присущему (ему) рассудку, считал бы нужным собирать сведения и что находил бы пригодным для некоторого освещения наших дел. Каковое все он должен прилежно наблюдать и при первой возможности представлять о том отчеты.

6.

Так как в течение настоящей войны (его) царская любовь неоднократно просил нас чрез посредство пребывавшего здесь посла Измайлова и недавно (еще) повторял и предлагал чрез ныне пребывающего здесь посла князя Долгорукова, чтобы мы активно и одновременно (с Царем) порвали сношения с его врагами, причем (Царь) в особенности ссылался на союз, заключенный в 1699 г. между (его) величеством, нашим славной памяти родителем, и (его) царскою любовью, — то в случае если по этому поводу сделаны будут дальнейшие представления, наш морской командор и чрезвычайный посланник имеет с величайшею деликатностью выставить и заявить как (самому) Царю, так и его министрам, что (уже) чрез (самое) заключение сего союза мы признали дружбу и любовь (его) царской любви к нам и нашей короне и что поэтому всегда намерены верно и нерушимо соблюдать означенный (союз). Мы предоставляем однако высокопросвещенному (уму его) царской любви (рассудить), можно ли с основанием обвинять нас в том, что мы до сих пор к (союзу) этому активно не приступили. Мы не хотим загодя выставлять, что (те государства), кои в виду общих Европейских интересов отрицательно относятся к продолжению войны на Cевере, стали бы упрекать нас в том, что к крайней их [436] невыгоде (и) в угоду (его) царской любви мы собственно делаем более (того), что требует буквальный смысл 3-ей статьи вышесказанного союзного (договора) 1699 г., ибо статья эта разумеет лишь случаи: когда на одного из союзников напал бы неприятель, вторгся бы в (его) пределы и силою нарушил бы либо его права, регалии, коронные монополии и льготы, либо торговлю его подданных, или когда одна из высоких договаривающихся сторон вступила бы относительно своих прав в пререкания с каким-либо (другим государством), а какая-нибудь третья (держава), во вред одной из высоких сторон, вмешалась бы в этот вопрос via facti; (но) все эти случаи трудно применимы к настоящей войне между (его) царскою любовью и Шведами. Мы хотим только представить (следующее). На деле, в 1700 г., с нами произошел последний из указанных в союзном (договоре) случаев (: а именно, на нас сразу напали via facti многие враги лишь вследствие недоразумения, вышедшего у нас с Герцогом Готторпским из-за (всем) ведомых прав наших:). Могли ли мы в виду этих обстоятельств отказаться принять в конце концов мир на (тех) условиях, какие нам удалось выговорить, когда в то время (его) царская любовь был еще занят войною с Турками, а потому не имел возможности оказать нам помощь согласно 3-ей статьи союзного (договора) и 1-ой и 2-ой секретным статьям? Помимо сего, в ту пору случилось и другое нeблaгoпpиятнoe (для нас) обстоятельство, (а именно), (его) любовь Король Август не предоставил нам некогда обещанных по договору 8.000 человек, а вынужден был двинуть их в Лифляндию, так как у него еще до того произошел разрыв со Швецией. Лишенные таким образом всей помощи, на которую мы рассчитывали, и при внезапном с другой стороны увеличении числа неожиданных врагов наших — к Швеции (присоединились) Англия, Гoллaндия, Целле и Гановер, — мы были под конец вынуждены уступить превосходным силам и подчиниться обстоятельствам. Затем последовала смерть Испанского Короля и началась длящаяся поныне общеевропейская война за Испанское наследство. (Война эта) до сих пор преозабочивает нас и держит в сомнении, так как (во-первых) прочие наши союзники упорно настаивают на заключении между Северными государствами мира, дабы при столь тяжелой борьбе не быть отвлеченными (на сторону), а (во-вторых), допустив что которое либо из воюющих [средне-Европейских] государств одержит верх и умыслит на нас зло, у нас в случае если мы будем деятельно вовлечены в (другую) войну [437] почти не останется средств для защиты далеко (протянувшихся) берегов нашего королевства и границ наших владений со стороны Германии, (каковые берега и границы) совершенно открыты (для вторжения неприятеля). (Все) эти обстоятельства уже были по нашему приказанию ясно выставлены бывшему Русскому послу на различных (с ним) конференциях, и мы не сомневаемся, что (руководясь) своим умением, он представил о том как письменный, так по своем возвращении и устный беспристрастный и обстоятельный отчет. С другой стороны мы отнюдь не желаем чем бы то ни было повредить непоколебимой дружбе (нашей) к (его) царской любви, ни же уклониться от договора, заключенного (с Царем) в 1699 г., каковой (договор) мы и наследники наши никогда не оставим ненарушимо соблюдать и возобновлять. Все это мы хотим представить (его) царской любви и знатным его министрам лишь затем, чтобы они поняли и убедились, что с 1700 г. и поныне обстоятельства складывались таким образом, что исполнить желание (Царя) являлось (для нас) совершенною невозможностью. Впрочем мы не перестаем надеяться, что найдем иной случай показать на деле (его) царской любви наше благожелание.

7.

Для побуждения нас в настоящее время к активному разрыву со Швецией, (его) царская любовь, в конференции состоявшейся 22-го Декабря прошлого 1708 года между упомянутым пребывающим ныне при нашем дворе (Русским) послом и оставленным в Копенгагене Советом нашим, снова сделал нам, как сказано выше, некоторые общие заявления и предложения по части помощи людьми и пособия деньгами, причем однако оговорился, что лишь тогда подробнее определит и укажет точный (размер) сумм, которые он решил уплатить нам в первый год по последующем разрыве, а также уплачивать впоследствии в виде ежегодного пособия, — когда мы вступим вместе с ним в активное действие в этом смысле. Между тем, нам необходимо быть заранее осведомленным на этот счет, (чтобы своевременно) принять соответствующие меры. В виду этого, наш морской командор и чрезвычайный посланник должен приличным способом выведать у (его) царской любви о точном quantum’е как первоначального денежного пособия, (так) и последующих ежегодных субсидий причем (он имеет) руководствоваться соображениями, (приведенными в) резолюции, коею был снабжен прежний (наш) посланник и копия с которой при сем [438] прилагается. Одновременно с этим он должен также осведомиться, в каких отношениях находится (его) царская любовь с (его) любовью Королем Августом, и полагает ли (Царь), что (последний) примет решение вторично вступить на Польский престол.

8.

Равным образом мы особливо желаем, чтобы согласно 9-ой статьи вышесказанного союзного (договора), заключенного (нами) с (его) царскою любовью в 1699 г., оказываемо было, для пользы наших подданных и для обоюдной выгоды наших государств и стран, покровительство торговле между (обоюдными нашими подданными), и она была бы утверждена надлежащим торговым трактатом. В виду сего, нашему морскому командору и чрезвычайному посланнику следует нарочито заботиться и стремиться к тому, чтобы заключение такового торгового договора сообразно с проектом, всеподданнейше представленным нам нашею коммерц-коллегиею в Марте 1704 г., было успешно приведено к окончанию. А до того, (его) царская любовь должен бы преподать своим таможням и портовым (властям) строгие приказания никоим образом не затруднять торговли наших подданных сравнительно с (торговлею) других наций и нерушимо оставить за ними прежние пожалованные им льготы и преимущества. При этом, в отношении Русских подданных (посланник наш) имеет сделать (Царю) от нашего имени торжественное по сему предмету обещание.

9.

Далее, как известно, Царь пожаловал другим нациям торговые льготы и монополии (как) в Архангельске, (так) и на иных Русских рынках. Союз же и тесная дружба, существующая между нами и (его) царскою любовью, требовала б, чтобы подданные обоих государств по возможности тоже получили в государствах и странах другой (договаривающейся стороны) известные в отношении торговли преимущества. В виду сего, еще 14-го Февраля 1705 года мы послали нашему (ныне) покойному посланнику Гейнсу надлежащая приказания выговорить у (его) царской любви пожалование нашим подданным, в одной из вновь завоеванных гаваней на Балтийском море, а также в самом городе Mocкве, торгового двора и известных привилегий для ведения правильной торговли Московскими товарами. С нашей стороны, мы обещали тоже самое, в нашей здешней резиденции Копенгагене, одному обществу Русских купцов. [439] Относительно (всего) этого наш посланник, по прибытии (своем) в Москву, найдет (там) подлинные (наши) приказы и все касающиеся означенного (предмета) сведения. Он имеет и впредь усерднейше стараться пред (его) царскою любовью об этом деле, (т. е.) о предоставлении нашим подданным торгового двора в том или другом торговом Русском городе, а также об учреждении в свою очередь и здесь, как в наиболее удобном для сего месте, (Русского) торгового двора наподобие имеющегося у Русских купцов в Стокгольме. (При этом посланник наш должен) особенно (позаботиться о том), чтобы в (здешнем) дворе поселялись и в дело это вовлекались пребывающие в Москве Персидские и Армянские купцы и чтобы они перенесли свою торговлю сюда. Для (достижения) этой последней цели; мы (не преминем) — когда фактическое учреждение (сего) двора получит большую вероятность, — оказать названным купцам возможную милость и удовлетворение по пунктам, о которых они всеподданнейше просили (в ходатайстве), принесенном на наше имя чрез покойного посланника нашего Гейнса в Апреле 1705 г (: копия с каковых (пунктов) при сем прилагается под литерою А :).

10.

С давних лет, вирный наш город Фленсбург пользовался от предков (его) царской любви особыми вольностями по части плавания на Кильдинский берег и Рыбачьи острова. О (вольностях) этих наш чрезвычайный посланник тоже найдет в Москве все необходимые данные; впоследствии, в случае надобности, он может получить сии (сведения) и от магистрата и купцов упомянутого города. Между тем из Фленсбурга, от (лиц) заинтересованных в (деле) сего плавания, многократно поступали к нам жалобы на то, что Русские приказные на названном берегу и островах сократили в некоторых статьях привилегии, данные Царем (Фленсбургским купцам), а также в других отношениях делают помехи их торговле. В виду этого, наш морской командор и чрезвычайный посланник имеет усерднейше настаивать пред (его) царскою любовью (на том), чтобы обиды, указываемые нашими Фленсбургскими подданными, были отменены, привилегии, коими они пользовались прежде, предоставлены (им вновь) и (вообще) упомянутое плавание и торговля на названном берегу во всех отношениях облегчены. [440]

11.

Далее, нашему морскому командору и чрезвычайному посланнику (уже) известно из сообщенных ему актов и подробнее откроется из бумаг покойного посланника Гейнса, находящихся в Москве, у тамошнего нашего посланника Грунда, что между нами и (его) царскою любовью до настоящего времени существуют некоторые недоразумения по делу о Лапландской границе в нашем Норвежском королевстве, ибо к ущербу нашей Норвежской короны приказные высоких предков Царя — без сомнения в видах собственной пользы — произвели (там) захваты частью тайно, частью открыто, и отняли у нас порядочное пространство земли. В оставленных в Москве покойным посланником Гейнсом бумагах должны находиться сведения по сему (предмету) и возможно точная карта (этих захватов). Еще в 1697 г., (движимые) желанием устранить все, что могло бы умалить дружбу и доброе согласие между нами и (его) царскою любовью, мы всемилостивейше преподали нашему (ныне) скончавшемуся посланнику в Москве Гейнсу инструкцию, (коею предписывали ему) довести до сведения (его) царской любви, что (именно) с этою целью и единственно затем, чтобы выказать (Царю) наше дружеское расположение, мы решились действовать в вопросе об этой спорной границе ex аеqvo et bono, а потому ожидаем предложений (в этом смысле) со стороны царских министров, так как они выражали предположение, что можно покончить спор, dato et retento, путем законной сделки. (Но) до сих пор, вследствие (вызванных) войною замешательств, дело это остается в прежнем положении. (В виду сего) по прибытии своем в Москву, посланник наш имеет возобновить вышеприведенные предложения и всеподданнейше сообщить нам мнение царского министерства по этому (предмету), (дабы) мы затем могли снабдить его дальнейшими приказаниями и инструкциями. Не сомневаемся (при этом), что (его) царская любовь, державе которого Бог и без того подчинил столь великое пространство земли и (такое множество) людей, не имеет в мыслях отнять у нас неоспоримую собственность нашей короны и по меньшей мере удовольствуется в данном (вопросе) правильным разделением поровну спорного участка Лапландии, в котором в былое время, как то можно доказать, предки наши взимали подати в пользу Норвежской короны. [441]

12.

Для соображений о том, как наилучшим (образом) споспешествовать обоюдным интересам и торговле, мы уже ранее всемилостивейше преподали посланнику нашему Грунду приказание тщательнейше разузнать и всеподданнейше довести до нашего сведения об обстоятельствах, указанных в приложении (к настоящей инструкции под) литерою В. Сими (приказаниями ныне) отъезжающий наш посланник должен равным образом точно руководствоваться.

13.

Он должен также сделать (его) царской любви представление об учреждении надежной и постоянной почты (из России) сюда, чрез Польшу и королевско-Прусские владения, дабы письменные сношения, до сих пор почти что парализованные вследствие ненадежности и медленности (обсылок), могли впредь правильно поддерживаться как в мирное, так и в военное время. Вместе с тем, он имеет всячески заботиться о (верной пересылке) собственных писем, причем все более или менее важное должен передавать не иначе как шифром, чтобы сохранить тайну (даже) в том случае, если письма будут перехвачены.

14.

С пребывающими при царском дворе (иностранными) министрами он должен иметь вообще дружественное, и вежливое обхождение, но порученные ему тайные переговоры вести (при этом) так, чтобы от того не приключилось нашим интересам ущерба; в глазах же (лиц), которые отнеслись бы (к сим тайным его переговорам) подозрительно, придавать предмету оных окраску в том смысле, что действия его имеют единственною целью возобновление старых союзных и торговых договоров, а в особенности (разрешение вопроса о) Лапландском разграничении. — Далее, между (его) величеством в Бозе почивающим блаженной памяти Государем родителем нашим и престолами Французским и Шведским состоялось соглашение, (в силу коего) посланники договаривающихся сторон, помимо (обязательности делать) послам (другой договаривающейся стороны) первый визит, должны еще подавать им руку в своем доме. В виду этого, если во время пребывания нашего чрезвычайного посланника при царском дворе, к (его) царской любви посланы будут и приедут в Москву послы от (их) любовей Королей Французского и Шведского, он должен, в случае требования со стороны этих послов, сообразоваться с означенным [442] соглашением, причем имеет однако внушить им предварительно, что (подает им руку) в силу установленного соглашения, и что мы имеем в виду и ставим условием, что suo tempore et loco и посланники Французский и Шведский будут поступать так же в отношении наших послов.

15.

Все остальное, что надлежит наблюдать для (пользы) нашей службы, мы всемилостивейше поручаем заботливости и усердию нашего чрезвычайного посланника. (В ответ) на его донесения, (а) также и по мере надобности, мы будем снабжать его дальнейшими всемилостивейшими приказаниями и инструкциями по всем вопросам, которые могли бы возникнуть. Теперешнему нашему посланнику Грунду мы в заключение преподаем всемилостивейшее приказание оставаться в Москве до прибытия туда нашего (нового) чрезвычайного посланника, командора (Юля), с тем чтобы сообщить (последнему) надлежащие обо всем сведения и данные, а также передать бумаги, которые могли бы ему понадобиться для начатия и продолжения при царском дворе порученных ему дел. Бумаги эти (Юль) имеет принять на хранение под собственноручную расписку с подробным их обозначением, а (впоследствии), если по своем отозвании (из Москвы) не получит от нас иного приказания, должен будет, возвратившись (в Данию), всеподданнейше сдать их, согласно (общему) для (всех) наших иностранных министров правилу, (в канцелярию), вместе с настоящею нашею инструкцией, всеми предписаниями, которые он с течением времени получит, а равно и дневником (с описанием) всего того, что с ним приключится (как при исполнении обязанностей) нашей службы, (так и вообще) in publicis. Во всем этом мы всемилостивейше полагаемся на достохвальную верность и преданность, до сих пор им выказывавшиеся, и пребываем к нему нашею королевскою милостью благосклонны. Удостоверяется приложением нашей печати и подписанием оставленного (в Дании) совета нашего.

Дана в резиденции нашей Копенгагене 11-го Июня 1709 г.

О. Краббе.              X. Сехестед.

Инструкция г-ну морскому командору Юсту Юлю, назначенному чрезвычайным посланником к царскому двору.

ф. Эсмарк.

(пер. Щербачев Ю. Н.)
Текст воспроизведен по изданию: Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709-1711) // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских, № 3. М. 1899

© текст - Ю. Н. Щербачев. 1899
© сетевая версия - Тhietmar. 2008
© OCR - Abakanovich. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЧОИДР. 1899