М

ИСКАНДЕР-БЕК МУНШИ

АББАСОВА МИРОУКРАШАЮЩАЯ ИСТОРИЯ

ТАРИХ-И-АЛЯМ-АРА-И-АББАСИ

ИЗ ИСТОРИИ КАЗАХСКО-СРЕДНЕАЗИАТСКИХ ОТНОШЕНИЙ:

СОБЫТИЯ 1598-1599 ГОДОВ

Важным событием в истории казахско-среднеазиатских отношений явился поход Таваккул-хана на Мавераннахр в 1598 г. Исход этих военных событий оказал заметное влияние на судьбы казахского и среднеазиатских народов.

Включение в состав Казахского ханства Туркестана, оседло-земледельческих районов по обоим берегам среднего течения Сырдарьи и Ташкента оказало сильное влияние на экономику, общественный и политический строй казахских ханств, надолго определило государственные границы и систему казахско-среднеазиатских политических и экономических взаимоотношений, расселение племен и народностей в бассейне Сырдарьи и в конечном счете имело решающее значение для складывания будущих межнациональных границ ¹.

Поход Таваккул-хана в Мавераннахр в 1598 г. получил отражение в нескольких нарративных источниках на персидском и таджикском языках. В их число входят «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» Искандара Мунши, «Зийа’ ал-кулуб» Мухаммад ‘Аваза, «Мусаххир ал-билад» Мухаммадйар б. Араб Катагана, «Та’рих-и Кыпчаки» Кыпчакхана. Их авторы были либо современниками описываемых событий, либо писали вскоре после того, как произошли эти события, и память о них еще не изгладилась из воспоминаний участников и очевидцев. Писали и много времени спустя после этих событий, основываясь на аутентичных источниках. Наличие нескольких источников дает возможность проследить внешнюю сторону событий и глубже вникнуть во внутренние причины походов казахов в Мавераннахр, а также уточнить некоторые подробности этого события. Так, например, известия «Зийа’ ал-кулуб», приводимые Мухаммад ‘Авазом совпадающие с сообщением Искандара Мунши, вместе с тем уточняют географические координаты [125] разыгравшихся событий и содержат ряд других существенных подробностей ².

Особое место среди перечисленных источников занимает труд Искандара Мунши «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» («Мироукрашающая Аббасова история»). Это сочинение состоит из введения и двух разделов. Первый раздел излагает события от рождения до восшествия на престол шаха ‘Аббаса I (978-996 гг.х. — 1571.1587 гг. н.э.), второй состоит из двух частей, излагающих события первых 30 лет правления ‘Аббаса I, т.е. до 1025 г.х. (1616 г. н.э.) и события с этого года до его смерти в 1038 г.х. (1629 г. н.э.) ³. Труд сохранился в большом количестве рукописей, имеются тегеранское литографированное и исфаханское наборное издания ⁴. Полного перевода текста не существует; в переводе на русский язык или западноевропейские языки имеются лишь небольшие отрывки ⁵.

Искандар Мунши был современником, очевидцем и участником многих описанных событий, поэтому сообщаемые им известия обладают особой ценностью. Он был придворным историографом и пользовался официальными документами. Кроме того, он использовал в своем сочинении труды своих предшественников, в частности «Ахсан ат-таварих» Хасан-бека Румлу ⁶, который также является важным первоисточником по истории казахского народа. Данные «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» использовали в своих трудах В. В. Бартольд ⁷, И. П. Петрушевский ⁸ и другие. [126]

Сведения Искандара Мунши о казахах представляют исключительный интерес как для истории Казахстана, так и Средней Азии при последних Шайбанидах и первых Аштарханидах.

Несмотря на довольно длительную традицию изучения, эти известия о казахах из «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» освоены далеко не полностью. Следует отметить, что сведения из главы о взятии Ташкента Таваккул-ханом, его походе на Среднюю Азию были использованы В. В. Вельяминовым-Зерновым ⁹, А. П. Чулошниковым ¹⁰ и другими исследователями. Однако в основном они пересказывали и объясняли персидский текст. Перевод же всей этой главы, как и других глав, содержащих известия о казахах, на русский язык до сих пор не осуществлен.

Итак, летом 1598 г. политическая обстановка в Мавераннахре осложнилась. Воспользовавшись ссорой ‘Абдаллах-хана с его сыном ‘Абд ал-Му’мином, Таваккул-хан вступил во владения Шайбанидов. Войску ‘Абдаллах-хана было нанесено жестокое поражение. Это заставило Абдаллаха быстро мобилизовать новое войско и самому встать во главе его, но вскоре он умер. Власть перешла к сыну ‘Абдаллах-хана ‘Абд ал-Му’мину. Положение нового хана оказалось весьма неустойчивым, и вскоре он был убит мятежными эмирами. Узнав о гибели ‘Абд ал Му’мин-хана, Таваккул в августе 1598 г. развернул активные действия против Шайбанидов. Исходным пунктом его действий называются горы Алатак, т.е. Алатау, где он сосредоточил крупные военные силы. Искандар Мунши исчисляет войско обоих братьев, Таваккула и Ишим-султана, общим числом около ста тысяч человек. Такое же число людей у Таваккула называет и Мухаммад ‘Аваз, автор «Зийа’ ал-кулуб», добавляя, что при Таваккуле находились 120 сыновей-султанов ¹¹. В короткий срок Таваккул овладел Туркестаном, Ташкентом, Ферганой, Самаркандом. По «Мусаххир ал-билад», Фергана была передана Таваккулу местными деятелями: «Иусуф-ходжа Саййид-атайи с шайкой неверных людей... вышел из Андижана и взял в плен Мухаммад-Кули-султана. И, отвезя к Таваккул-султану, бросил того высокородного [127] шахзаде в вертеп погибели» ¹². Йусуф-ходжа Саййид-Атайи, судя по его имени, был потомком шейха Саййид-Ата и, скорее всего, духовным лицом. Таким образом, предпринимая свой поход на Среднюю Азию, Таваккул строил свои расчеты не только на силе оружия. Он имел опору в определенных социальных слоях населения Средней Азии, которые должны были оказать и в нужный момент действительно оказали ему поддержку своими решительными действиями, что доказывает вышеприведенная цитата из «Мусаххир ал-билад». Об активных действиях Таваккула с целью завоевать расположение среднеазиатских суфийских пиров ордена накшбандийа, и, следовательно, заручиться их поддержкой рассказывает и Мухаммад Аваз. Возможно, связи Таваккула с духовными кругами Средней Азии восходят еще к тому времени, когда он вместе со своим отцом Шигаем находился на вассальной службе у ‘Абдаллах-хана II. В научной литературе широко бытует мнение о том, что в XV-XVI вв. среди казахов еще сохранялся шаманизм и различные языческие культы, а ислам прививался слабо. Мнение, видимо, в целом справедливое, но требующее определенной коррекции. Ислам прививался прежде всего в среде, окружавшей казахских ханов, которыми он и насаждался. Известно, например, что в 1512 г. будущий знаменитый джуйбарский шейх Ислам бежал от Бабура и кызылбашей не куда-нибудь, а к казахскому хану Касиму, и довольно долго пользовался его гостеприимством ¹³.

Мнение об активной роли казахских ханов и султанов в распространении ислама среди кочевников-казахов на основе общности идеологических и классовых интересов казахских ханов и среднеазиатского духовенства в литературе уже высказывалось ¹⁴. Суфийские пиры были заинтересованы в расширении источников доходов, вели активную пропаганду своих догматов среди кочевников-казахов и вовлекали их в число своих мюридов, о чем также сообщается в «Зийа’ ал-кулуб». Об успехах их пропаганды среди казахов говорит, например, тот факт, что в числе учеников накшбандийского шейха Лутфуллы Чусти (убит в 1571/1572 г. н. э.) был казах Мухаммад, который и был одним из проповедников суфизма среди казахов и киргизов. Сведения об этом содержатся в житии Лутфуллы [128] Чусти ¹⁵. Эти земные заботы и заставили духовных предводителей суфийских корпораций налаживать добрые отношения с казахскими ханами и султанами и помогать им. Таким образом, положение о союзе Таваккула с определенными духовными кругами Средней Азии представляется достаточно обоснованным.

Но он опирался в Средней Азии не только на духовенство. Исключительный интерес для нас представляет сообщение Искандара Мунши о том, что в составе войска Таваккула находились воины «из племен Туркестана и степняков-узбеков». Здесь имеются в виду, вероятно, прежде всего казахи, но не только. Таваккул включил, видимо, в состав своего войска и узбеков, проживавших в Туркестане, и какие-то иные этнические группы, скрывающиеся под названием «племена Туркестана». Возможно, имеются в виду представители воинского сословия городов Туркестана, не из кочевников, а из оседлых жителей. Судя по описанию военных действий, они активно сражались на стороне Таваккула, и источники не отмечают их перехода на сторону Пир-Мухаммад-хана и Баки-Мухаммад-султана, что, видимо, имело место, если бы их участие в походе Таваккула было принудительным. Ведь Искандар Мунши не упустил возможности упомянуть о переходе отдельных представителей воинского сословия от Пир-Мухаммад-хана и Баки-Мухаммад-султана во время их сражения под Самаркандом. Наоборот, Искандар Мунши говорит о переходе на сторону Таваккула ‘Абд ал-Васи-бия, одного из активных деятелей шайбанидского государства периода правления ‘Абдаллах-хана II. Надо думать, что ‘Абд ал-Васи-бий не был каким-то исключением. Таким образом, и для служилого сословия Средней Азии воцарение Таваккула в Мавераннахре было вполне приемлемым.

Более того, согласны были разделить власть в Туркестане и Мавераннахре с Таваккулом и некоторые влиятельные Шайбаниды, имевшие по меньшей мере равные права с ‘Абдаллахом на верховную власть в шайбанидском государстве в Средней Азии. Так, например, по «Мусаххир ал-билад», Узбек-султан вступил с Таваккулом в заговор против ‘Абдаллаха, отправив к нему своих сыновей, чтобы спасти их от мести ‘Абдаллаха, и Таваккул обещал ему, что «если он овладеет каким-либо вилайетом Туркестана и[ли] Мавераннахра, то поровну поделит (эти области)» ¹⁶. Вспомним, что в 1551 г. Узбек-султан претендовал на власть в Бухаре, а соперником [129] выступал его брат ‘Абдаллах-султан, будущий ‘Абдаллах-хан II ¹⁷. Следовательно, воцарение Таваккула в Средней Азии было вполне приемлемым и для высшей шайбанидской знати.

Таким образом, поход Таваккула на Среднюю Азию не был неожиданным и случайным. Его ожидали в Мавераннахре, обещали помощь и оказали ее в действительности. При этом он пользовался поддержкой самых различных кругов — духовенства, служилого сословия и даже Джучидов шайбанидской линии. Таким образом, можно говорить об особом движении, пока, правда, только в высших социальных слоях среднеазиатского общества, в пользу замены династии Шайбанидов в Мавераннахре династией казахских ханов. Позиция отдельных Шайбанидов может быть определена как согласие на раздел власти, на соправление. Дальнейшее изучение источников позволит, вероятно, выявить эту политическую тенденцию более отчетливо, однако уже сейчас могут быть сделаны определенные выводы.

Поход Таваккул-хана и Ишим-султана на Среднюю Азию в 1598 г. нельзя рассматривать в ряду многих других набегов кочевников, воспользовавшихся смутами в Мавераннахре в качестве удобного момента для опустошения оседло-земледельческих оазисов и захвата «живого товара». Этот поход был заранее спланированной кампанией, подготовленной многолетней предшествующей деятельностью Таваккула и имевшей далеко идущие дели. Была предпринята попытка основать новое государство, которое включило бы в свой состав все земли, входившие в государство Шайбанидов. Только так Таваккул мог преодолеть относительную хозяйственно-экономическую и социально-политическую изолированность Казахского ханства. За сто лет до этого события кочевые узбеки под руководством Мухаммад Шайбани-хана с такой задачей справились. Имели место аналогичные события и в предшествующей многовековой истории Средней Азии.

Как и всякая война, поход Таваккула на Среднюю Азию принес большие страдания народным массам Мавераннахра. «Длительные войны между казахскими и бухарскими феодалами за обладание сырдарьинскими городами тормозили развитие производительных сил края, губительно сказывались на хозяйстве трудящихся земледельцев и кочевников. Эти взаимные набеги узбекских и казахских феодалов противоречили коренным интересам народов Средней Азии и Казахстана, стремившихся к развитию мирных, хозяйственных связей, [130] игравших столь существенную роль в их экономике» ¹⁸. Однако, анализируя события 1598-1599 гг., нельзя ограничиться лишь констатацией того известного факта, что кочевники вновь выступили как грозная, разрушительная сила; нельзя в анализе этих событий исходить также лишь из агрессивности хана Таваккула и его окружения. В данном случае за ханом стояло казахское кочевое общество с его политико-экономическими потребностями. Как побудительная причина действий Казахского ханства в Туркестане и Мавераннахре эти экономические потребности казахского общества глубоко проанализированы в работе о роли присырдарьинских городов в истории казахских ханств ¹⁹.

Поставленную перед собой задачу Таваккулу полностью решить не удалось. Однако Туркестан, Ташкент и на определенное время Фергана вошли в состав Казахского ханства. Их вхождение в состав Казахского ханства было закреплено миром между казахскими и среднеазиатскими ханами, заключенным при посредничестве шейхов суфийского ордена накшбандийа. Характерна позиция накшбандийских шейхов в этом случае: они, собственно, благословили казахских ханов на правление в Туркестане. Нельзя при этом не вспомнить, что Таваккул был мюридом-накшбанди.

Мы не рассматриваем подробности похода Таваккула на Среднюю Азию. Они достаточно ясно изложены в «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси». Отметим, однако, что в источниках имеются указания, которые требуют углубленного исследования хода самой кампании 1598 г. Так, по «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси», генеральное сражение между казахским и узбекским войсками произошло при Узун-Сакале Мианкальском, по «Зийа ал-кулуб», — вероятно, под Сар-и Пулом, по «Мусаххир ал-билад» и «Бахр ал-асрар», — в Уч-Кара. Такой разнобой в показаниях источников требует дальнейшего исследования, которое станет возможным, вероятно, после выявления и вовлечения в оборот новых источников.

Включение новых областей в состав Казахского ханства означало не только резкое изменение исторических судеб этих областей, но и начало другого исторического периода. Он завершает историю казахского народа второй половины XVI в.

События 1598-1599 гг. имели серьезные последствия не только для Казахского ханства. В непосредственной зависимости от них находится, например, смена правящей династии в Средней Азии. «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» прямо указывает на то, что лишь заслуги Аштарханида, Баки-Мухаммад-султана в борьбе против Таваккул-хана и Ишим-султана [131] обеспечили ему получение власти над Самаркандом и Самаркандским вилайетом. Зная характер взаимоотношений среднеазиатских Джучидов, нельзя принимать на веру сообщение Искандара Мунши о том, что Шайбанид Пир-Мухаммад-хан передал Самарканд Баки-Мухаммад-султану в благодарность за помощь. Во-первых, у Баки-Мухаммад-султана были собственные силы, с которыми должен был считаться Пир-Мухаммад-хан. Во-вторых, после победы над Таваккулом вокруг удачливого и деятельного Баки-Мухаммад-султана собралось, вероятно, значительное число служилых людей. В-третьих, Баки-Мухаммад-султан присоединил значительное количество «окраинных» областей к Самаркандскому владению и усилился за этот счет. В-четвертых, он щедро использовал доходы подвластных ему областей для широкого привлечения на свою сторону племенной знати и служилого сословия, переманивая их к себе даже от Пир-Мухаммад-хана. В-пятых, в силу некоторых качеств он представлялся влиятельным кругам Средней Азии тем правителем, который более всего способен был организовать отпор казахам. Эти причины, вероятно, и позволили ему покончить с династией Шайбанидов и основать новую, аштарханидскую (джанидскую) династию.

По «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси», Баки-Мухаммад был первым ханом новой династии. Это, однако, противоречит данным нумизматики. Е.А. Давидович на монетном материале Аштарханидов доказала, что первым ханом новой династии был Джани-Мухаммад, отец Баки-Мухаммада. «Сейчас известны семь типов монет Джани-Мухаммада, сохранилось наименование трех важнейших монетных дворов (Самарканд, Бухара, Ташкент) на монетах с его именем и даже дата — 1009/1600-1601 г. Следовательно, первым ханом новой династии был именно Джани-Мухаммад, царствовавший несколько лет» ²⁰. В литературе существовало мнение, что Джани-Мухаммаду был предложен трон, но тот от него отказался. Возможно, однако, что Джани-Мухаммад был таким же номинальным ханом при своем сыне Баки-Мухаммаде, как и Искандар при ‘Абдаллахе.

Потеря Туркестана, Ташкента, Ферганы была очень ощутимой для аштарханидского государства. Поэтому Аштарханиды в первые десятилетия XVII в. постоянно совершали в эти области походы, которые в целом не приводили к успеху. Возвращена была Фергана. Выше мы уже упоминали о договоре между казахскими владетелями и Аштарханидами, по которому Туркестан, Ташкент и Фергана оставались за казахскими ханами на условии невмешательства Аштарханидов в дела Ташкента. Более об условиях договора ничего не [132] известно. Тем не менее по этому поводу могут быть высказаны кое- какие дополнительные соображения.

В тексте «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» казахский правитель Ташкента, с которым Аштарханиды заключили договор, назван вали, т.е. правителем вилайета. Из этого можно сделать заключение, что Ташкент, который перешел под власть казахских ханов и в дела которого Аштарханиды обязывались не вмешиваться, тем не менее оставался на положении вилайета, т.е. области аштарханидского государства. Что это могло быть именно так, доказывается, в частности, тем фактом, что в 1600—1601 г. в Ташкенте была вычеканена монета с именем Аштарханида Джани-Мухаммада. Известно, что помещение имени хана в легенде монеты означало признание его власти, т.е. в данном случае признавалось распространение аштарханидского суверенитета на Ташкент. Из документов также известно, что в своей титулатуре Аштарханиды подчеркивали свой суверенитет. В «Имамкули-хан-наме» Сухайла (XVII в.; рукопись ИВ АН УзССР, № 89, л. 1406) содержатся сведения, что первым из казахских ханов начал чеканить от своего имени монету в Ташкенте Турсун-Мухаммад (убит Есимом в 1628 г.), причем он одновременно отказался отправлять Аштарханиду Имамкули-хану (1611—1642 гг.) бадж и харадж, т. е. налоги с Ташкентского вилайета, и провозгласил в хутбе себя как суверенного государя ²¹.

Из всего этого можно сделать следующие выводы относительно условий договора о передаче казахским ханам Ташкента, распространявшихся, вероятно, и на другие области:

1) Ташкентский вилайет считался составной частью аштарханидского государства, и на него распространялся суверенитет Аштарханидов;

2) на монетах Ташкента помещалось имя аштарханидского хана;

3) в хутбе в Ташкенте упоминалось имя аштарханидского хана;

4) Аштарханиды обязывались не вмешиваться во внутренние дела Ташкентского вилайета;

5) казахские ханы собирали в Ташкенте налоги (бадж и харадж) и какую-то часть их отправляли аштарханидскому хану.

Естественно, казахские ханы стремились оторвать от аштарханидского государства завоеванные ими области и поэтому нарушали условия договора. Последнее служило основанием Аштарханидам для начала военных действий против казахских владетелей в Ташкенте, Фергане и Туркестане, о [133] чем содержится немало известий в сочинениях, освещающих историю Средней Азии и присырдарьинских областей в XVII в. Со временем казахские ханы потеряли Фергану, но сумели закрепиться в Ташкенте и Туркестане и уже без каких- либо условий включить их в состав Казахского ханства.

Таким образом, важность событий 1598-1599 гг. для судеб казахского народа не подлежит сомнению. Они должны быть детально исследованы с учетом внешнеполитической обстановки и внутреннего состояния Казахского ханства. Имеющиеся источники позволяют провести такое исследование более детально и глубоко. Поэтому мы и поставили своей целью в этой работе дать перевод главы о походе казахов на Среднюю Азию в 1598 г. и проанализировать это событие. Ниже прилагается перевод, выполненный нами по литографированному тегеранскому изданию рукописи «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» (сигл «Д»), сверенный с его наборным исфаханским переизданием (сигл «Б»).

Комментарии

1. Дахшлейгер Г. Ф. К истории объединения казахских земель в Казахской ССР. — Советская этнография, 1974, № 6, с. 13-24.

2. Юдин В. П. Известия «Зийа ал-кулуб» (***) Мухаммад Аваза о казахах XVI века. — Вестник Академии наук КазССР. Алма-Ата, 1966, № 5, с. 72.

3. Сведения об авторе и сочинении см.: Erdmann F. Iskender Munschi und sein Werk. — Zeitschrift der Deutschen Morgenlaendischen Gesellschaft, Bd. 15. Leipzig, 1861, S. 457-501; Ромаскевич А. А. Иранские источники по истории туркмен в XVI-XIX вв. — Материалы по истории туркмен и Туркмении, т. II, М.-Л., 1938. Рахмани А. «Тарих-и аламара-йи Аббаси» как источник по истории Азербайджана. Баку, 1960, с. 8-18; Стори Ч. А. Персидская литература. Био-библиографический обзор, ч. 2. М., 1972, с. 878-883; Миклухо-Маклай Н. Д. Описание таджикских и персидских рукописей Института востоковедения АН СССР, вып. 3. Исторические сочинения. М., 1975, с. 168-193; Щеглова О. П. Каталог литографированных книг на персидском языке в собрании ЛО ИВ АН СССР, ч. 1. М., 1975, с. 41-42.

4. Искандар Мунши. Та’рих-и ‘аламара-йи‘Аббаси. Тегеран, 1314 г.х. (1896-1897 гг. н.э.; литограф, изд.); То же. Исфахан. 1334-1335 г.х. (1956 г. н. э; наборное изд.).

5. Материалы по истории туркмен и Туркмении, т. II. М.-Л., 1938, с. 65-102.

6. A chronicle of the early Safawls being the Ahsanu’t-tawarikh of Hasan-i Rumlu, vol. 1, 2, Baroda, 1931, 1934..

7. Бартольд В. В. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. — Соч., т. 2, ч. 1. М., 1963; Он же. Отчет о командировке в Туркестан. — Соч., т. 8. М., 1973, с. 195.

8. Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX в. Л., 1949.

9. Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. ТВОРАО, ч. 10, с. 347-352; См. перевод отрывка о казахах В. В. Вельяминова-Зернова в кн.: Прошлое Казахстана в источниках и материалах. Сб. 1, под ред. С. Д. Асфендиарова и П. А. Кунте. М.–Алма-Ата, 1935, с. 117-119.

10. Чулошников А. П. Очерки по истории казак-киргизского народа в связи с общими историческими судьбами других тюркских племен. Ч. 1. Оренбург, 1924, с. 148-150.

11. Юдин В. П. Известия «Зийа ал-кулуб» (***) Мухаммад Аваза о казахах XVI века, с. 75.

12. Мухаммадйар бен'Араб Катаган. Мусаххир ал-билад. Рук. ЛОИВАН СССР, с. 465/574, л. 114а. Юдин В. П. «Тарих-и шайбани» как источник по истории казахского и каракалпакского народов XVI-XVII вв. — Тезисы докл. науч. конф. профес.-преподават, состава, посвященной XXIV съезду КПСС. — Гуманитарные науки. Алма-Ата, 1971, с. 156.

13. Вяткин В. Л. Шейхи Джуйбари. I. Ходжа Ислам. — ***. В. В. Бартольду туркестанские друзья, ученики и почитатели. Ташкент, 1927, с. 6-7.

14. Юдин В. П. Известия «Зийа ал-кулуб» (***) Мухаммад Аваза о казахах XVI века. с. 72-73.

15. Семенов А. А. Уникальный памятник агиографической средневековой литературы XVI в. — Известия АН УзССР, 1940, № 2, с. 52-62; Бартольд В. В. Киргизы. Исторический очерк. — Соч., т. 2, ч. 1, М., 1963, с. 516-517.

16. Мухаммадйар бен'Араб латаган. Мусаххир ал-билад, л. 113а. Юдин В. П. «Тарих-и шайбани», как источник по истории казахского и каракалпакского народов XVI—XVII вв., с. 156.

17. Вяткин В. Л. Шейхи Джуйбари. I. Ходжа Ислам. — (***) В. В. Бартольду туркестанские друзья, ученики и почитатели. Ташкент, 1927, с. 9-10.

18. История Казахской ССР, в пяти томах. Т. 2. Алма-Ата, 1979. с. 279.

19. Пищулина К. А. Присырдарьинские города и их значение в истории казахских ханств в XV-XVIII веках. — Казахстан в XV-XVIII веках. Алма-Ата, 1969, с. 41-42.

20. Давидович Е. А. История монетного дела Средней Азии XVII-XVIII вв. (Золотые и серебряные монеты Джанидов). Душанбе, 1964, с. 12.

21. Бурнашева Р. З. Клады медных монет из города Туркестана (Предварительное сообщение). — Культура древних скотоводов и земледельцев Казахстана. Алма-Ата, 1969, с. 67-68.

(пер. М. Х. Абусеитовой)
Текст воспроизведен по изданию: Из истории казахско-среднеазиатских отношений: события. 1598-1599 годов // Казахстан в эпоху феодализма (Проблемы этнополитической истории). Алма-Ата. Наука. 1981