СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ХОНДЕМИР

СУТЬ ТРАДИЦИЙ

ХАЛАСАТ АЛ-АХБАР

ИСТОРИЯ МОНГОЛОВ

От древнейших времен до Тамерлана.

Описание некоторых происшествий, случившихся в царствование Султана Абу-Саида Багадур-Хана, и кончины Эмира Чубан-Нойона.

В 721 году Эмир Чубан, взяв в супружество Царевну Сати-Бек, праздновал свадьбу свою с величайшим блеском и веселием. В 722 году, правитель Рума, Эмир [81] Тимур-Там сын Эмира Чубана, сделав возмущение, велел читать хотбу в свое имя. Эмир Чубан, в самую средину зимы, отправился в поход, чтобы прекратить возмущение своего сына, и Тимур-Таш, узнав об этом, поспешил явиться к отцу, который заключив его в оковы, привез в стан Ханский. Из уважения к Эмиру Чубану, Султан Абу-Саид Багадур-Хан простил Тимур-Таша, и снова сделал его правителем Рума. В 723 году, Ходжа Али-Шах умер в Оджане естественною смертию, и наместник Эмира Чубана, Ходжа Рокн-уд-Дин Саини, сделан был Везирем. В сем же самом году, Эмир Чубан выдал дочь свою Багдад-Хатун, единственную в свете по красоте своей, за муж за Эмира Шейх-Хасана, сына Эмира Хусейна, сына Ак-Буки, называвшегося также Шейх-Хасаном-Ильхани и Шейх-Хасаном-Бюзюрг, а в 725 году, Султан Абу-Саид, влюбившись в Багдад-Хатун, вдруг совершенно лишился терпения и спокойствия. Вот одна из сочиненных им в то время Газелей ⁸⁹

«Ступай к Мисру сердца моего, чтоб видеть Димешк души моей, потому, что все желания сердца моего стремятся к Багдаду ⁹⁰ .»

Действуя в следствие Яса Чингизова, где сказано, что если Хан потребует к себе [82] какую нибудь женщину, то муж, разведясь с нею, должен отослать ее в гарем Шахский, Султан Абу-Саид отправил одного из приближенных своих к Эмиру Чубану, и известил его о намерении своем. Услышав такие речи, Чубан возимел сильную ревность, и дал своему Государю весьма неприличный ответ. Султан смолчал, но беспокойство засело в уголку его благовонной души. Потом, рассуждая, что если любовник будет отделен большим пространством от предмета страсти своей, то любовный жар его простынет, Чубан послал Эмира Шейх-Хасана с Багдад-Хатун в Карабаг, а Султана, волею и неволею, заставил провести зиму в Багдаде. Когда великий Государь прибыл в сей город Исламизма, любовь к Багдад-Хатун более и более стала овладевать светлым умом его, и

«Хотя говорят, что любовная болезнь излечивается путешествием, но я узнал, что в грустном сердце она растет с каждой станцией».

Между тем Везир Саин, прозванный Мелик-Нусрет-уд-Дин Адиль, при всяком случае, явно восставал против дел и поступков Эмира Чубана, и слова его, как капля, мало по малу, продалбливающая камень, впечатлевались на доске сердца справедливого Султана; но Димешк-Ходжа, сын Чубанов, бывший в числе приближенных особ [83] Султана, уведомил отца о неблаговолении к нему Государя и о доносах Везиря. Чубан почел приличным, для сохранения своей безопасности, отправиться в какую нибудь отдаленную область, и взяв с собою Везиря Саина, в удобное время, достойно вознаградить его за неблагодарность. Посему, под предлогом управления Хорасаном, весною он прибыл в Султанию.

Скоро Эмир Димешк-Ходжа присвоил себе самовластное управление всеми делами Государства, так что Абу-Саиду осталось только одно имя Государя. Оскорбленный сим, он однажды сообщил наедине некоторым из приближенных своих, что было у него на сердце, и когда один из находившихся в сем собрании, донес ему, что Димешк-Ходжа находится в связи с одною из наложниц покойного Олджайту-Султана, живущею в замке Султанийском, то Абу-Саид велел известить его, когда Димешк-Ходжа пойдет к своей любовнице. Скоро после сего, то есть в самых первых днях 727 года, Димешк-Ходжа отправился в замок, и Султан, узнав о сем, дал повеление убить его; но никто не имел смелости решиться на это дело. Между тем случилось, что из одного места принесено было несколько голов, и Султан велел распустить слух, что это были головы Чубана и [84] приближенных его убитых в Хорасане. Встревоженный сим Димешк-Ходжа, с 10 человеками, вышед из замка, искал спасения в бегстве; но преследуемый, по повелению Абу-Саида, отрядом воинов, под начальством Миср-Ходжи и Аги Лулу, он был ими настигнут, и Миср-Ходжа собственною рукою отсек ему голову.

После сего Султан послал к Эмирам Хорасанским повеление, стараться схватить и убить Чубана со всею его свитою. В другой области также посланы были строжайшие приказания истребить всех его родственников. Потом, отправившись из Султании в Казвин, Государь Ирана сделал Везирем, сына Ходжи Рашида, Геяс-уд-Дина Мохаммеда, которому были посвящены: текст Мевакифа, комментарий логики, под заглавием Шамсие, История называемая Тарихи-Гюзиде, и превосходная поэма Сельмана. Когда гонец Абу-Саидов прибыл в Хорасан, и Эмиры получили Царское повеление, то, не имея сил воспротивиться Чубану, они тотчас известили его о всех обстоятельствах этого дела. Оплакав смерть сына, и убив Везиря Саина, Чубан, горя мщением, с 70,000 всадников, устремился в Иран. Прибыв в Семнан, он пошел к образцу всех святых людей, Шейху Рокн-уд-Дину Ала-уд-Доуле Семнани (да святится могила его!), и в присутствии [85] его, заставив поклясться находившихся с ним Эмиров, что они не оставят его. Потом просил Шейха отправиться в стан Царский, требовать выдачи убийц Димешк-Ходжи, и всеми мерами стараться мирно окончить это дело. Шейх отправился к Абу-Саиду, который принял его с чрезвычайными почестями и учтивостию, но, ни о мире с Чубаном, ни о выдаче убийц Димешк-Ходжи не хотел и слышать. По возвращении Шейха, Чубан, с величайшею самонадеянностию, двинулся к орде Царской, но когда прибыл в место называемое Куга (?), так, что между обеими армиями оставалось только на один день пути, то Мохаммед Дженджик (?), Ник-Руз и некоторые другие Эмиры, отделясь с 30,000 войска, и предав забвению данные ими Чубану клятвы, присоединилсь к Султану Абу-Саиду. Чубан, не надеясь и на остальных Эмиров и находившиеся у него войска, чрез степь пошел в Хорасан; но когда, на дороге, еще многие, из следовавших за ним, отделились и рассеялись, он вознамерился отправиться в Туркестан, и шел не останавливаясь до берегов реки Мюргаба; но здесь, снова переменив намерение, решился искать убежища у воспитанника своего, Мелик-Геяс-уд-Дина Керта. Вместе с прибытием Чубана в Герат, пришла туда и грамата Султана [86] Абу-Саида Багадур-Хана, коей содержание было таково, что если Мелик-Геяс-уд-Дин Керт лишит жизни Чубана, то получив все, чего желает, он удостоится похвалы, и овладеет имениями Атабеков Персидских. Мелик, позабыв благодения и попечения оказанные ему Чубаном, первое посещение сделал ему чрез палача. Этот поступок смутил и обеспокоил Чубана, и сколько он не просил, чтобы Мелик-Геяс-уд-Дин, по своему с ним знакомству, хотя бы раз посетил его, не получил в этом никакого успеха.

«Человеколюбие было забыто и верность исчезла; от обеих остались только имена, подобно как название Симюрга ⁹¹ и Кимии (Алхимии) существует еще доселе, хотя они давно уже исчезли».

Тогда Чубан известил Мелика, что он завещает ему исполнить три пункта. Первое: чтобы ему не отрубали головы, но отрезав палец имевший две оконечности, послали бы в орду Султана, как признак его смерти. Второе: чтобы Мелик постарался похоронить тело его в Медине, в построенной им там гостиннице для бедных. Третие: чтобы сына его, Джеллад-Хана, рожденного от сестры Царской, отправить живого в орду Султана. Мелик согласился исполнить сии просьбы, и велев палачу тайно убить Чубана, палец его послал в Царскую [87] орду. Знак сей, привезенный в назначенное место, в Мохарреме 728 года, по повелению Государя, висел несколько времени на торговой площади (базаре) Царской орды. Зимою того же года, Мелик-Геяс-уд-Дин отправился для свидания с Султаном. Услышав на дороге, что Багдад-Хатун, разведшись с Эмиром Шейх-Хасаном, введена в Царский гарем, и имеет чрезвычайную власть, жестокий Мелик пришел в зависть, и послал в Хорасан повеление убить Джелад-Хана, который, по красоте и стройности, не имел тогда себе подобного; сам же отправился в Карабаг, где имел честь представиться Султану Абу-Саиду, но по причине великого уважения, коим пользовалась Багдад-Хатун, не успевал в своих делах, и был удерживаем в орде, доколе посланные в Хорасан люди не привезли в Оджан гробов Эмира-Чубана и Джеллад-Хана. Султан Абу-Саид издержал более 4,000 динаров на то, чтобы богомольцы, шедшие в Мекку, взяли с собою сии гробы, доставили их оттуда в Медину, и там предали земле. Некоторые из детей и родственников Эмира Чубана были убиты, а не многие, из оставшихся в живых, в унижении скитались по свету, как о том упомянуто в пространных летописях. Эмир Чубан был весьма [88] правосуден и старался об утверждении Исламизма.

Женитьба Султана Абу-Саида на Багдад-Хатун, и смерть сего победоносного Государя.

Расчесывающие невесть повествования рассказывают, что могущественный Государь, по смерти Чубан-Нойона, призвав к себе Кадия Мобарек-Шаха, велел ему итти к Эмиру Шейх-Хасану, и употребить всевозможные хитрости, чтобы заставить его отречься от Багдад-Хатун. Следуя Царскому повелению, Кади красноречиво рассказал о сем чудном деле Эмиру Шейх-Хасану, который боясь смерти, предпочел оной разлуку с любезною, и по истечении назначенного законом времени, великий Государь женился на Багдад-Хатун. Вступив на престол, она принимала участие в всех делах, относящихся до управления Государством и финансами, почему, в 732 году; некоторые из завистников ее довели до сведения Султана, что она имеет тайную переписку с прежним мужем своим, Эмиром Шейх-Хасаном. Султан отослал Шейха в крепость Кюмадж, а Багдад-Хатун лишил власти и уважения; но когда дело было тщательнее розыскано, ложь клеветников [89] открылась, Султан возвратил Багдад-Хатун свое благоволение, а Эмира Шейх-Хасана сделал правителем Рума. По причине вторжения Хана Узбека в Иран и Адербайджан в конце 735 года, Султан, в начале 736 года, отправился в Арран, и в Ширване, по причине чрезвычайного жара и гнилости воздуха сей страны, сделался болен; по прошествии 15 дней, он выздоровел и пошел в баню, но после сего болезнь приняла другой ход, и 16 числа последнего Ребия упомянутого года, он переселился к беспредельному милосердию всепрощающего Господа.

«Если корона плачет и престол горит пламенем горести, то кого не тронет кончина великого Государя Абу-Саида».

Тело сего милосердого Государя было привезено в Султанию, и там предано земле. Абу-Саид жил 32 года и царствовал 19 лет. В Мукаддеме (введении) к Зефер-Наме ⁹² упомянуто, что Султан Абу-Саид, в последнее время жизни своей, женившись на Дильшад-Хатун, дочери Димешк-Ходжи, перестал любить Багдад-Хатун, и вероломная Султанша, в отмщение за сие, отравила его ядом; но Бог лучше знает правда ли это. [90]

Арпа-Хан.

Арпа-Хан, происходивший от Эрик-Буки сына Тули-Ханова, по смерти Султана Абу-Саида, возведен был на престол старанием Везиря, Ходжи Геяс-уд-Дина Мохаммеда. Тотчас по воцарении своем, он предал смерти Багдад-Хатун, на которую всегда смотрел с презрением, обвинив ее в доброжелательстве к Царю Узбеку, и в отравлении Султана Абу-Саида. Потом, двинувшись с войсками к берегам реки Кура, обратил в бегство Узбеков. Когда же Эмир-Али Падишах, дядя Абу-Саида, управлявший Диар-Бекром, узнал о воцарении Арпа-Хана, то возмутившись, объявил Государем Муса-Хана, сына Алия сына Байду-Ханова, и устремился против Арпа-Хана. Собрав многочисленное войско, старанием Ходжи Геяс-уд-Дина Мохаммеда, Арпа-Хан сам пошел на встречу врагам. В Середу 17 числа Рамазана 736 года, в окрестностях Букии (?), сошлись оба войска и вступили в бой. Вероломство одного из сильных Эмиров было причиною поражения войск Арпа-Хана. Он обратился в бегство; Везир Ходжа Геяс-уд-Дин, увидев, что дело пропало, также лишился твердости, и последовал его примеру; но преследуемый людьми Эмира Али-Падишаха, желавшего поймать сего Везиря, [91] могуществом своим подобного Царю, он был схвачен и привезен в орду. 21 числа Рамазана, сей превосходный, добрый Ходжа должен был испить чашу незаслуженной смерти. Скоро после сего и Арпа-Хан, попавшись в руки войска Али-Падишахова, был предан смерти.

Муса-Хан.

В Шауале упомянутого года, короновавшись на Царство в Оджане, Муса-Хан, вручил Эмиру Али-Падишаху полную власть управлять народом и финансами. Между тем Эмир Шейх-Хасан, сын Эмира Хусейна, сын Ак-Буки Джелаира, имевший матерью тетку Абу-Саида с отцовой стороны, и управлявший Румом, узнав о сих происшествиях, пошел на Тебриз, и превосзгласил Государем Мохаммеда, сына Кутлукова, сына Ас-Тимура, сына Енбарджи, сына Мункай Тимура, сына Гулагу-Ханова. Муса-Хан, вместе с Али-Падишахом, отправились ему на встречу, и когда 14 числа Дзул-Хидже упомянутого года, оба войска сошлись в месте называемом Паушегр, Эмир Али-Падишах послал сказать Эмиру Шейх-Хасану: Два Царя спорят между собою о престоле, а ни мне, ни тебе нет ни какой необходимости вмешиваться в дела их; посему, в настоящем случае, мне [92] кажется приличным, чтобы каждый из нас, со свитою, взошел на холм, и оставил их там,

Доколе само небо поднимет покрывало тайны своей.

Шейх-Хасан, согласившись на это предложение, с 12 отличнейшими воинами, взъехал на вершину холма, и лишь только запылал огонь битвы, как Мохаммед-Хан тотчас обратился в бегство. Между тем, Али-Падишах, спокойно спустившись к реке, стал умываться. Увидев его в таком положении, Шейх-Хасан бросился с холма, с своими отдыхавшими всадниками, и кровь его смешал с землею. Муса-Хан, услышав об этом, обратился в бегство, а Мохаммед-Хан, возвратясь назад, соединился с Шейх-Хасан-Нойоном.

Мохаммед-Хан.

Услышав о бегстве Муса-Хана, Мохаммед-Хан вместе с Шейх-Хасан-Нойоном, прибыв в Оджан, вступил на престол; а Шейх-Хасан обратил все внимание на управление Государством, и на приобретение любви войск и народа. Он принял под свое покровительство потомков Ходжи [93] Геяс-уд-Дина, и женился на дочери Димешк-Ходжи, сына Чубанова, именем Дильшад-Хатун, которая была прежде замужем за Абу-Саидом.

Тога-Тимур-Хан.

Тога-Тимур-Хан, происходивший из рода Джуджи-Кассара, брата Чингиз-Ханова, в 737 году, вступив на престол старанием сына Шейх Али-Кушджи, Шейха Али, который управлял некоторыми городами Хорасана, и по внушению Эмира Али Джафара, бежавшего от Эмира Шейх-Хасана, отправился для покорения Ирака. Когда он прибыл в Адербайджан, то к нему присоединился Муса-Хан с народом Ойратов. Мохаммед-Хан и Шейх-Хасан-Нойон поспешили на встречу врагам, и в средине месяца Дзул-Каде вышеупомянутого года, на поле Гере-Руд (?), сошлись оба войска. Тога-Тимур, лишившись твердости и мужества, еще прежде начала сражения, удалился в Хорасан, а Муса-Хан, не будучи в состоянии держаться один, также обратился в бегство, и чрез несколько дней, попавшись в руки воинов Шейх-Хасана, в праздник Идуль-Адха, был лишен жизни. [94]

Эмир Шейх-Хасан, сын Тимур-Таша.

Эмир Шейх-Хасан, называемый также Шейх-Хасан-Кючюком (малым), и живший в Руме, в 738 году, решился какими бы то ни было средствами достигнуть верховной власти. Для сего он прибегнул к хитрости, и взяв одного раба, родом Турка, именем Караджери, имевшего большое сходство с его отцем, распустил молву, что отец его Тимур-Таш, по убиении Эмира Чубана, бежавший в Египет, возвратился назад. Чтобы удостоверить в этом народ, он дал Караджери свою мать, и сам пеший шел у его стремени. По сей причине, многочисленные войска вступили в их службу, и Шейх-Хасан-Кючюк, приготовив нужное оружие и запасы, пошел на Адербайджан. Мохаммед-Хан и Эмир Шейх-Хасан-Бюзюрг (большой) двинулись на отражение врагов, и 20 числа Дзул-Хидже упомянутого года, оба войска сошлись в Алатаке; Шейх-Хасан-Кючюк одержал победу, Шейх-Хасан Ильхани устремился к Тебризу, а Мохаммед-Хан, попавшись в плен, был лишен жизни. Между тем Караджери, играя роль Тимур-Таша, и сам захотел быть самовластным. Однажды, бросившись вдруг на [95] Шейх-Хасан-Кючюка, он ударил его ножем; но сей, избегнув удара, бежал в Грузию, и объявив о своем ложном отце, присоединился к Царевне Сати-Бик, дочери Олджайту-Султана и сыну ея, Эмиру Сююргану. Ложный Тимур-Таш, в намерении вести войну с Шейх-Хасаном Ильхани, отправился в Тебриз, но когда сошлись оба войска, он обратился в бегство, и вместе с народом Ойратов, бросился к Багдаду, а Эмир Шейх-Хасан отправился в Султанию.

Царевна Сати-Бик, дочь Олджайту-Султана.

В 739 году, вступив на престол, по совету Шейх-Хасан-Кючюка, Сати-Бик отправилась в Султанию, а Эмир Шейх-Хасан Ильхани, услышав об этом, пошел в Казвин, и выступил оттуда, горя желанием мести; но войны не произошло, и дело окончилось мирно. Между тем, когда Царевна Сати-Бик и Эмир Шейх-Хасан-Кючюк были на пути в Арран и Адербайджан, Эмир Шейх-Хасан-Бюзюрг переехал в Султанию. Тога-Тимур, в Раджебе упомянутого года, снова отправившись для завоевания Ирака и Адербайджана, прибыл в Саве. Здесь присоединился к нему Эмир Шейх-Хасан-Бюзюрг, а Сати-Бике с Эмиром [96] Сююрганом и Шейх-Хасан-Кючюком переехала из Аррана в Оджан. В сие время Ойраты, связав Караджери, представлявшего особу Тимур-Таша, доставили его в орду, где, по повелению Сати-Бик, ему немедленно была отрублена голова. После сего Эмир Шейх-Хасан Чубани, прибегнув к хитрости и обману, посла к Тога-Тимуру такое известие, что если Его Величество соединится с ним для преследования Шейха Ильхани, то он женит его на Царевне Сати-Бик, и будет служить ему как раб. Тога-Тимур, поверив сим словам, после переписки через посланных, отправил к Шейх-Хасан-Кючюку письмо, содержащее изъявление к нему дружбы, и уверение во вражде к Шейх-Хасану Ильхани. Шейх-Хасан-Кючюк, исполненный обмана и коварства, приехал в полночь к стану Шейх-Хасан-Бюзюрга, и позвав некоторых из придворных его, сказал им: «Хотя Шейх-Хасан-Ага и дружен с врагами, которые питают к нему столь гнусные намерения, однако мы не хотим, чтобы он потерпел какой нибудь вред», и при сих словах, отдав им письмо Тога-Тимура, возвратился назад. Услышав эти речи, и увидев письмо, Шейх-Хасан-Бюзюрг чрезвычайно удивился, и позвав одного из приближенных Тога-Тимура, дал ему оное прочесть. Сей, с опущенною от стыда головою, [97] пришел к своему Государю, и рассказал ему о всех обстоятельствах сего происшествия. Тога-Тимур, пораженный хитростию Шейх-Хасана-Чубани, с чрезвычайным стыдом, в ту же ночь, отправился в Хорасан.

Джеган-Тимур-Хан.

Джеган-Тимур, сын Алафиренка, сына Генджату-Хана, по возвращении Тога-Тимура, был возведен на престол Шейх-Хасаном Ильхани, который, после сего, пошедши к Багдаду, покорил многие Арабские области и во имя Джеган Тимура, читал хотбу, и бил монету.

Сулейман-Хан.

Сулейман-Хан, происходивший от Яшмута, сына Гулагу-Ханова, старанием Эмира Шейх-Хасана Чубани, женившись на Царевне Сати-Бик, в конце 739 года, вступил на престол, и в Шауале 740 года, вместе с Эмиром Шейх-Хасаном Чубани, пошел в Оджан, где множество народа собралось под их знамена. Отсюда они отправились против Шейх-Хасан-Бюзюрга, вместе с Джеган-Тимур-Ханом, пошедшего в Адербайджан. Сражение произошло в окрестностях Ягту (?), войска Багдадские были разбиты, [98] и Шейх-Хасан Ильхани, прибыв в Багдад, отказался служить более Джеган-Тимур-Хану. В 741 году, Эмир Шейх Али-Коун, по воле брата своего, Джеган-Тимур-Хана, отправился для покорения Ирака и Адербайджана; но был обращен в бегство Мелик-Эшрефом, сыном Тимур-Таша, сына Чубанова, назначенным для отражения его, по повелению брата своего Шейх-Хасан-Кючюка. По возвращении к брату, Шейх Али-Коун, снова отправившись воевать с Сербедарами, был ими убит, а в 753 году, сам Тога-Тимур-Хан, попавшись в руки Ходжи Яхии Сербедари, лишился жизни, как о том прежде было сказано. Эмир Шейх-Хасан Чубани, устремившись на Диар-Бекр и страны Рума, бил, грабил и разрушал все проходимыя им города и области, наконец, здрав и невредим, возвратился назад. В 740 году, он послал Сулейман-Хана с Якуб-Шахом и многими другими Эмирами в Рум, где быв разбиты, они принуждены были возвратиться. Сковав Якуб-Шаха, в наказание за слабость оказанную им в войне с Румийцами, Шейх-Хасан заключил его в темницу; жена же Шейх-Хасана, именем Иззет-Мелик, бывшая в любовной связи с Якуб-Шахом, воображая, что он схвачен потому, что муж узнал [99] о ее любви к нему, испугалась, и склонив на свою сторону двух или трех женщин, ночью, во вторник 27 Раджеба, умертвила Шейх-Хасана, сжав ему ядра. На другой день, вместе с помощницами своими, эта мерзкая женщина убежала из дворца, и два дни сие чудесное приключение оставалось тайным; на третий, Эмиры и вельможи, уведомившись обо всех обстоятельствах оного, после многих хлопот и розысков, схватили Иззет-Мелик, со всеми ее родственнниками, и всех их предали смерти.

Мелик-Эшреф, сын Тимур-Таша сына Чубанова.

Во время убийства брата своего, Мелик-Эшреф, с дядею своим Яги-Басты, находился в окрестностях Шираза. Когда же известие о смерти Шейх-Хасана достигло сего города, они отправились в Тебриз. Между тем Эмир Сююрган, заключенный в Руме, в крепости Кара-Хиссар, освободился, и убив Кутваля (коменданта) оной, соединился с Мелик-Эшрефом и Эмиром Яги-Басты. Увидев соединение сих Эмиров, Сулейман-Хан пошел к Диар-Бекру. Несколько дней царствовало согласие между соединенными Эмирами, но наконец возгорелась вражда, и Яги-Басты с [100] Сююрганом, вышед ночью из Тебриза, устремились к Хою. Мелик-Эшреф также двинулся в след за ними, оба войска сошлись в Ана-Боде(?), и Сююрган с Яги-Басты были разбиты. Остановившись в Бабиле (Бамиле?), Мелик-Эшреф посадил на престол некоторого человека, именем Нуширвана, и повелел называть его правосудным Нуширваном. По прибытии Мелик-Эшрефа в Генджу (Елисаветполь), пришед к нему Кади-Мухий-юд-Дин Бердеи, для примирения его с Яги-Басты и Сююрагом. Мелик согласился на мир, но Сююрган все не доверял ему, и попавшись, наконец, в руки Эмира Ильхана, сына Шейх-Хасан-Бюзюрга, был убит, а Яги-Басты, прибыв к своему племяннику, вместе с ним отправился в Тебриз. Прибыв в сей город, Мелик-Эшреф так искусно убил своего дядю, что никто не знал, каким образом это случилось. После сего, начав царствовать самовластно, он возжег пламя тиранства и неправосудия, так что всякий, кто только мог, бежал из Аррана и Адербайджана, и искал себе убежища в каком нибудь другом месте. В начале весны 748 года, Мелик-Эшреф пошел в Багдад на Шейх-Хасана Ильхани, который, укрепясь в сем городе, приготовился к осаде. Несколько дней осаждав Багдад, Мелик-Эшреф был приведен в [101] страх, и возвратился в Тебриз. В Мохарреме 751 года, пошедши с войском в Испаган, он старался всеми мерами стеснить жителей сего города. После 50 дневного сопротивления, Испаганцы стали наконец читать хотбу во имя правосудного Нуширвана, и послав Мелик-Эшрефу 2000 золотых динаров монетою, и около 100,000 динаров вещами, просили его только возвратиться во свояси.

В 758 году, Джанибек-Хан, правосудный Государь Мусульманский, слыша многократно о тиранстве и насилии Мелик-Эшрефа, пошел из Дешти-Кипчака чрез Дербент в Адербайджан, и по прибытии туда Мелик-Эшрефа Хера (?), победил его, взял в плен и предал смерти. Потом, оставив в Тебризе сына своего Берди-Бека, сам возвратился назад. Чрез несколько времени, Берди-Бек, получив известие, что отец его смертельно болен, оставил Адербайджан и возвратился в Дешт, а некто, именем Ахи-Джук, овладев этой областию, возобновил в оной тиранство Эшрефа.

Смерть Эмира Шейх-Хасана Ильхани, и восшествие на престол сына его, Султана Овейса.

В 755 году скончался в Багдаде Эмир Шейх-Хасан-Бюзюрг, и сын его, Султан [102] Овейс, вступив на престол, в 759 году, отправился для завоевания Адербайджана. Ахи-Джук шел к нему на встречу до самой горы Сунтая, где будучи обращен в бегство, возвратился в Тебриз. Султан Овейс, в след за ним, шел в сей город, и Ахи-Джук бежал в Нахичеван. Султан, осчастливив, своим высоким пребыванием, дворец Рашид-уд-Дина, в месяце Рамадане, предал смерти 47 человек Эшрефовых Эмиров, которые намеревались возмутиться. По сей причине, многие из знатных и благородных людей соединились с Ахи-Джуком, который после сего прибыл в Карабаг, что в Арране. Султан отправил против него Эмира Али Пильшена; но сей, по причине ненависти, питаемой им к Султану, обратился в бегство от Ахи-Джука, и Султан принужден был возвратиться с войсками в Багдад. Весною 760 года, Эмир Мохаммед Мозаффер, двинувшись с войском в Адербайджан, обратил в бегство Ахи-Джука, и пробыв несколько дней в Тебризе, когда услышал о приближении Султана, возвратился назад. Султан, прибыв в сей город, и захватив здесь Ахи-Джука, облегчил его шею от излишней тяжести носить голову. В 765 году, Ходжа Мерджан, управлявший Багдадом от имени Овейса, начал возмущаться и бунтовать. [103] Поспешно отправившись в Багдад, против сего бунтовщика, Султан вступил с ним в сражение, и обращенный в бегство Мерджан, прибегнув к мольбам и просьбам, отворил Овейсу ворота Багдада. Простив вину его, Султан предался пиршеству и веселию в сей прекрасной стране. Пробыв здесь 11 дней, он пошел чрез Диар-Бекр на Мосул, и взяв сей город, распустил победоносные знаменя свои по пути к Маридину, а оттуда, чрез степь Мум и Каракилисию, прибыл в Тебриз. В 772 году он пошел в поход против Эмира Вели, который, по убиении Тога-Тимур-Хана, овладел Мазандераном; сражение произошло в окрестностях Рея, Эмир Вели был разбит, и Султан, преследовав врагов до Семнана, возвратился в Тебриз. В конце первого Ребия 776 года, Овейс сделался болен, и Эмиры, вельможи, Кади Шейх-Али и Ходжа Шейх-Али Кехджани, пришедши к изголовью постели сего великого и справедливого Государя, просили его сделать завещание. «Пусть Хусейн будет наследником престола, а Шейх-Хасан управляет Багдадом»., отвечал он; «Государь», возразили Эмиры, «Шейх-Хасан старший брат, и не будет доволен сим [104] разделом». «Вы сами знаете», отвечал Султан. Эмиры, полагая, что сими словами он дает им позволение распоряжать делами по своему произволу, сковали Шейх-Хасана. После сего Султан не мог уже более говорить, и ночью, 2 числа первого Джумады упомянутого года, переселился к милосердому всепрощающему Господу. В сию же самую ночь был убит и сын его, Шейх-Хасан. Султана Овейса похоронили в Бироне Ширванском, а Шейх-Хасана в мечети Дамасской. Да помилует их Бог!

Султан Хусейн, сын Султана Овейса.

2 числа упомянутого года, с согласия всех Эмиров, Султан Хусейн, при кликах радости и поздравлений, вступил на престол. В начале весны 779 года, он двинулся с войском к крепости Эрхис (Эрджис?), находившейся под властию Кара-Мохаммеда Туркомана; но это дело кончилось мирно, и Кара-Мохаммед, по возвращении Султана, поспешив явиться к нему, был им благосклонно принят. В 780 году, Эсраиль, Абд-уль-Кадер, Рахман-Шах и многие другие Эмиры Султана Хусейна, не могши равнодушно видеть власти и могущества Адиль-Аги, отказались повиноваться и отправились в Багдад. Адиль-Ага, по Царскому повелению, [105] выступив из Султании против мятежников, настиг их близ реки Гургана, и большую часть из них лишив жизни, возвратился назад. В сем же самом году, некоторые Эмиры, убив управлявшего в Багдаде, от имени Султана Хусейна, Эмира Исмаила, сына Эмира Захарии, сделали правителем Шейха Али. Когда Султан, узнав об этом, то послав к нему весьма ласковое письмо, препоручил ему управление всею областию. Не имея в своей свите человека, способного управлять областию и подданными, Шейх-Али вызвал одного из служителей предков своих, Пир-Али-Наука, который, в то время, от именя Шаха Шеджаа, управлял в Шустере. Пир-Али, прибыв в Багдад, с полною властию вступил в управление всеми государственными и финансовыми делами, и покорил некоторые округи Ирак-Араби. Султан Хусейн и Адиль-Ага, узнав об усилении Пир-Али-Наука, с многочисленными войсками двинулись к Багдаду. Шейх-Али и Пир-Али-Наук, не будучи в состоянии сопротивляться, оставив сей город, переехали в Шустер. Султан Хусейн, вступив в Багдад, предался забавам и веселью; но Адиль-Ага преследовал неприятелей, осадил крепость Шустер, и заключил с Шейхом Али мир, с тем условием, чтоб он, довольствуясь [106] обладанием Шустера, не трогал Багдада. Потом возвратясь в Багдад, оттуда прибыл в Султанию.

В средине зимы, Шейх Али и Пир-Али, призываемые некоторыми жителями Багдада, прибыли в сей город. Хусейн отправил против них Махмуда Дивани и Махмуда Кипчака; но оба сии Эмиры были взяты в плен Пир-Али-Науком, и большое количество войск их побито. Получив о сем известие, Султан бежал в Тебриз, и подвергаясь в дороге многим затруднениям, наконец, разными хитростями, успел достигнуть сего города. В начале 784 года, когда Адиль-Ага осаждал крепость Рей, и Султан Хусейн послал к нему на помощь большую часть войска и Эмиров, Ахмед-Хан, которому кровожадностию не было подобного на свете, вознамерившись восстать против своего брата, из Тебриза поехал в Ардебиль. Сколько Султан Хусейн не просил его возвратиться назад, но все просьбы его остались тщетными. Собрав многочисленное войско, 11 числа Сафера упомянутого года, Султан Ахмед, как неожиданное бедствие, понесся на Тебриз. Изумленный Хусейн старался скрыться, но в ту же ночь, попавшись в руки брата, был лишен жизни. Говорят, что Султан Хусейн был юноша отличной красоты, и [107] весьма любил удовольствия, так, что иногда делал такие поступки, которые не только недостойны Государя, но неприличны и простому человеку.

Султан Ахмед, сын Султана Овейса.

Убив брата, Султан Ахмед вступил на престол; но другой брат его, Султан Баязид, бежав от него, соединился с Адиль-Агою, который и провозгласил его Государем. Султан, еще не утвердившись на престоле, сам принужден был бежать в Мервенд (?), а Адиль-Ага, поспешив в Тебриз, отправился оттуда для преследования Султана Ахмеда, но удерживаемый в дороге сопротивлением некоторых Эмиров, державших сторону Ахмеда, принужден был возвратиться в Султанию, а Ахмед, в другой раз, вступил в Тебриз. Между тем по беспрестанно приходившим известиям, что Царевич Шейх Али и Пир-Али-Наук двинулись к Тебризу с намерением вести войну, Султан пошел на встречу сим мятежникам. В окрестностях Гефт-Руда сошлись оба войска. Эмир Кипчаки, бывший на правом крыле войска Султанова, оставив ряды его, соединился с Царевичем Шейхом Али. Принужденный сею изменою искать спасения в бегстве, Султан Ахмед [108] через Хой поехал в Нахичеван, где соединясь с Кара-Мохаммедом Туркоманом, решившимся помогать ему 5000 войска, он снова пошел на Шейха Али и Пир-Али-Наука. Ветер победы повеял на этот раз на знамена Султанские, и Шейх Али вместе с Пир-Али-Науком были убиты. Туркоманы, с многочисленною добычею, возвратились в свои жилища, а Султан Ахмед отправился в Тебриз. После сего множество сражений произошло между Султаном и Адиль-Агою, и пламя войны не переставало гореть, доколе Сахиб-Киран, явясь в Ирак, дал иной вид их делу. Некоторыя другие происшествия, случившиеся с Адиль-Агою и Султаном Ахмедом, как и убийство сего Государя, если будет угодно Богу, опишутся в своем месте; теперь же птице пера время перелететь из Ирана в Туран, и рассказать историю царствования Джагатай-Хана и потомков его, что, по порядку нашего сочинения, до сих пор не было описано.

Отделение Шестое.

ИСТОРИЯ ЦАРСТВОВАНИЯ ДЖАГАТАЙ-ХАНА И ЕГО ПОТОМКОВ И РОДСТВЕННИКОВ В СТРАНАХ ТУРАНА.

Джагатай-Хан, второй из сыновей Чингизовых, отличался от всех братьев своим особенным уважением, которое он умел внушать, искуством в правлении, и познанием всех тонкостей Яса и Тура ⁹³. При разделе владений своих, Чингиз-Хан оставил ему страны Мавараннагра, земли Уйгуров, области Кашгара, Бедахшана и Балха, и вручил его попечениям Караджар-Нойона сына Сугуджиджинова, в пятом колене предка Тамерланова. По кончине Чингиз-Хана, Джагатай-Хан, сделав столицею своею Биш-Балыг, большую часть времени провел при старшем брате своем, Угедай-Каане, чрезвычайно его почитая и уважая. Притом он не предпринимал ни какого дела без совета и одобрения Эмира Караджара. Вот одно из удивительных происшествий, случившихся в его царствование. [110]

В 650 году, в Тарабе, деревне, отстоящей на три фарсаха от Бохары, некто по имени Махмуд, человек в величайшей степени развратный и нечестивый, начал производить раскол. Весьма скоро множество черного народа, из Бохары и других мест, вступило к нему на службу, и Тараби, с помощию последователей своих, овладел Бохарою. Градоправитель оной бежал с своими чиновниками, и Тараби, начав, в сей стране, читать хотбу и бить монету с своим именем, предал смерти некоторых Имамов и знатных людей Бохары. Пьяницам и бродягам он покровительствовал до такой степени, что, входя в домы богатых людей, они брали, что хотели. Между тем Градоначальник и бежавшие с ним Эмиры Джагатай-Хана, собрав войско, пошли на Бохару. Махмуд Тараби, с многочисленною шайкою последователей, решился выдержать сражение, и пошел на встречу Моголам. Когда сошлись оба войска, то Монголы, чудесами сего лицемерного и дерзостного Шейха, лишившись храбрости, не смели вступить с ним в бой; но стрела, пущенная рукою судьбы, ранив смертельно Тараби, отправила его на тот свет. По причине чрезвычайно густой пыли, ни кто не знал о сем происшествии; а Моголы, почитая поднявшийся вихрь, одним из чудес Шейха, обратились [111] в бегство. Последователи убитого Шейха, преследуя Моголов, около 10,000 из них предали смерти; когда же возвратились в лагерь, и не нашли там своего предводителя, то, говоря, что он исчез на некоторое время, сделали наместниками двух братьев его, Мохаммеда и Али. Когда известие о сем возмущении дошло до слуха Караджара, то он назначил для прекращения его Елдуз-Нойона и Джегин-Курджи, которые, с многочисленным войском, отправясь к Бохаре, и окончив с полным успехом возложенное на них поручение, против храбрых последователей Тарабиевых, вознамерились потом предать ее убийству и грабежу; но дворяне и знатные люди Бохарские, и просьбами и дарами, стараясь смягчить Моголов, просили их, на некоторое время, остановить грабежи и убийства, говоря, что обстоятельства этого дела будут представлены на рассмотрение Караджар-Нойону, и что если он даст какое нибудь повеление касательно сего города, то они покорятся оному, и Могольские воины в следствие его начнут свои действия. Эмиры согласились, и когда Караджар-Нойон прочитал представление Бохарцев, то даровал им прощение, послав ярлык Джагатай-Хана, повелевая избегать кровопролития и грабежа. Таким образом Бохарцы освободились и от мучения Тарабийцев и от притеснений [112] Моголов. Смерть Джагатай-Хана последовала в Дзул-Каде 638 года. После сего 30 человек потомков и родственников его царствовали в Туране.

1-й. Есуменкай, сын Джагатай-Хана.

2-й. Кара-Гулагу, сын Ментукая (Ментукана, Мутугана?), сына Джагатай-Хана, по смерти Есуменкая, возведен на престол старанием Караджар-Нойона, который и умер при сем Государе, в 652 году, имея 89 лет от роду.

3-й. Эргене-Хатун, дочь Нурильчи Гурекана и жена Кара-Гулагу, занимавшаяся делами правления во время малолетства сына своего, Мобарек-Шаха.

4-й. Балыгуй, сын Байдара, сына Джагатаева, известный также у историков под именем Алгу. Иджил(?)-Нойон, сын Караджаров, был при нем воеводою и Эмир-уль-Умераа.

5-й. Мобарек-Шах, сын Кара-Гулагу, по смерти Балыгу, старанием Иджил-Нойона стал править делами народа и Улусов.

6-й. Беррак-Хан, сын Есунтувы, сына Ментукаева, в царствование свое сделал нападение на Хорасан, но был прогнан назад Абака-Ханом, сыном Гулагу-Хана. Прибыв в Бохару, он принял Исламизм, и стал называться Султаном Геяс-уд-Дином. Умер в конце 668 года. [113]

7-й. Никби (Никпей?), сын Сармана (Сарияна, Сарбана?), сына Джагатай-Хана.

8-й. Бука Тимур, сын Кулгая (Кудая?), сына Юри, сына Ментуканова.

9-й. Девашхан (Дайзи-Хан), сын Барак-Хана; был Государь справедливый и могущественный. В царствование свое достоинство Воеводы он предоставил Иленгиру, сыну Иджил-Нойона.

10-й. Конджак (Гюнджик?)-Хан, сын Девашхана.

11-й. Балыгу, сын Кудгая, сына Бури, сына Ментуканова.

12-й. Исенбука-Хан, сын Девашхана.

13-й. Кебек (Кибак, Кёпек?)-Хан, сын Девашхана; был Государь доброй и справедливой. В царствование свое он велел снова выстроить Балх, прозванный Куббет-уль-Ислам (метрополией Исламизма).

14-й. Ильджигедай-Хан, сын Девашхана.

15-й. Деватимур, сын Девашхана.

16-й. Нерме-Ширин, сын Девашхана; был правосуден, в царствование свое посылал войска в Индостан, и завоевал в нем несколько городов.

17-й. Дженкши, сын Абукана, сына Девашханова.

18-й. Есу (Есун?)-Тимур, сын Абукана, возмутившись против брата своего, лишил его жизни. Он был до такой степени [114] жесток, что отрезал у матери своей обе груди, подозревая, что она хотела против него возмутиться.

19-й. Али-Султан; происходил из рода Угедай-Каана, и сделался Царем, овладев Улусом Джагатай-Хана.

20-й. Мохаммед-Хан, сын Пулада, сына Конджакова.

21-й. Казан-Султан, сын Ейсура, сына Октемура, сына Буки-Тимура, сына Бури, сына Ментуканова, в 733 г. вступил на престол в Мавараннагре. В Царствование его Эмиров Казган овладел Улусом Джагатая. Обстоятельство сие произошло таким образом. Когда Казган-Султан, сын Ейсур-Оглана, вступил на престол, и исполнясь гордости и надменности, стал предавать смерти многих знатных Эмиров и Нойонов, то остальные дворяне и вельможи Улуса Джагатай-Хана, возмутившись против его, соединились с Эмиром Казганом, который в один год успел собрать храброе войско. Получив об этом известие, Казан-Султан пошел против Казгана, который, с своей стороны, также поспешил ему на встречу. В 746 году, на поле находящемся недалеко от деревни Зерреи-Зенги, встретились оба войска. В происшедшем здесь сражении, Эмир Казган был ранен стрелою в глаз, и Казан-Султан, одержав победу, пошел в [115] Каршы; но в туже самую зиму, большая часть лошадей его, от чрезмерного холода, погибла в Несефе. Узнав о слабости неприятелей, Эмир Казган, в другой раз, начал войну, и в происшедшем сражении, Казан-Султан был убит на поле битвы. Запретив войскам своим грабить и разорять, Эмир Казган оказал милосердие к оставшимся после убитого Султана.

22-й. Данишмендже-Хан, происходивший от Угедай-Каана. Эмир Казган, по смерти Казан-Султана, возведя его на Ханство, чрез два года лишил жизни.

23-й. Баян-Кули-Хан, сын Суругду (Соргаду?), сына Девашханова. По убиении Данишмендже, был возведен на престол Эмиром Казганом, который, с сего времени, обратил все внимание на попечение о благосостоянии народа и устройстве областей, развернул ковер справедливости, и зерном даров и благодеяний, привадил к себе птицу духа великих и малых, богатых и бедных. В 760 году, Кутлук-Тимур, женатый на сестре Эмира Казгана, по ненависти, которую он давно питал к сему Эмиру, приебжищу всего Царства, выждав благоприятный случай, убил его на охоте, и потом с поспешностию поехал в Кундуз (?). Многие из приближенных убитого Эмира, отправясь по следам Кутлук-Тимура, [116] настигли его в Кундузе и изрубили в куски. Место Эмира Казгана заступил сын его, Эмир-Заде Абд-ул-Лах. Он сделал Самарканд столицею своею, и страстно желая обладать супругою Баян-Кули-Хана, убил сего несчастного Государя.

24-й. Тимур-Шах, сын Ейсур-Тимура, сына Абукана, сына Девашханова, по убиении Баян-Кули-Хана, возведен на царство, Эмир-Заде Абд-ул-Лахом. Эмир Баян Сельдуз, удалясь с дороги повиновения, и соединясь с Эмиром Ходжа-Берласом, происходившим от потомков Есуменкая, сына Караджар-Нойона, пошел против Эмир-Заде Абд-ул-Лаха. Они вступили в сражение, Баян Селдуз остался победителем, и предав смерти Тимур-Шаха и Эмир-Заде Абд-ул-Лаха, начал царствовать в Мавараннагре. Он был простодушен, никого не оскорблял, и большую часть жизни провел в питье вина; посему в делах Турана обнаружилось замешательство, и в каждом городе, кто нибудь из честолюбцев подымал знамя верховной власти, и пером надменности чертил надпись владычества и счастия на доске сердца и странице ума своего. Из сего числа Эмир Ходжа-Берлас искал власти с Кеше, Эмир Баязид Джелаир в Ходженде, Ильчи-Буга Сельдуз в Балхе, и Мохаммед-Ходжа-Эберди (?) в Ширгане [117] (Шебургане?). Эмир Хусейн, сын Эмира Меслан (Муселлы?), сын Эмира Казгана, собрав войско, беспрестанно нападал на разные страны, а Эмир Хизр-Есури, засевши в одном месте с последователями своими, ни кому не хотел повиноваться.

25-й. Бука-Тимур-Хан, сын Ильходжи, сын Девашханова, сделавшийся по смерти Эмира Казгана правителем в Улус Чете (?), узнав о расстроенном состоянии Мавараннагра, в 761 году, устремился на сию страну, и покорив всех вышеупомянутых Эмиров, возвратился в Чете. По уходе Хана, между Эмирами Мавараннагра произошли ссоры и споры, и воспылал огонь возмущения и смятения. По сей причине, Туклук-Тимур-Хан, в 763 году, в другой раз, двинувшись с войском в те страны, предал смерти Эмира Баязида Джелаира и Эмира Баян-Сельдуза, и назначив сына своего, Ильяс-Ходжу Хизра, для управления Мавараннагром, возвратился назад.

26-й. Ильяс-Ходжа, сын Туклук-Тимур-Хана, по уходе отца, начал царствовать в Мавараннагре, и в 765 году, бежав от Эмира Хусейна, сына Эмира Меслаи, и счастливейшего Сахиб-Кирана, прибыл в Чете, и попавшись в руки Камар-уд-Дину и Гелату (?), был им убит.

27-й. Адиль-Султан, сын Мохаммед-Пулада, [118] сына Кончак (Гюнчик?)-Хана. Эмир Хусейн возвел его на Ханство, но чрез несколько дней, по поводу происшедшей между ими вражды, низвергнул его в воды Хека (?).

28-й. Кабул-Султан, сын Джурджи, сына Ильджигедаева, по смерти Адиль-Султана, возведен был на престол Эмиром Хусейном.

29-й. Сююргитмиш-Хан, сын Данишмендже-Хана, получил титул Хана от великого Сахиб-Кирана.

30-й. Султан-Мохаммед-Хан, сын Сююргитмиш-Хана. Сахиб-Киран, соблюдая закон Яса и Тура, по смерти Сююргитмиш-Хана, отца Мохаммед-Ханова, велел в начале грамат писать имя сего последнего. Да будет известно, что исчисление имен Государей Туркестанских взято из сочинения Мирзы Улуг-Бека Гурекана: О Ханах четырех Улусов. Кроме того мы расскажем сколько Царей воссели на престол Туркестанский, со времени Улуг-Бека до наших времен, и от которого из сыновей Чингизовых они происходили, и так узду пера обратим теперь в другую сторону.

КОНЕЦ

девятого отделения Хондемировой летописи.

Комментарии

89. Газель есть род легких стихотворений. См. Dissertations on the Rhetoric etc. of the Persians, by Gladwin, стр. 2.

90. Здесь Абу-Саид, именами трех известнейших городов, намекает на 3 важнейшие для него лица. Дамаск, называющийся у Арабов Димешк, означает Димешк-Ходжу, сына Чубанова; Багдад – любимую Ханом Багдад-Хатун, дочь Чубана; а Миср – Миср-Ходжу, который в последствии убил Димешк-Ходжу, мешавшего любви Абу-Саида.

91. Симюрг есть имя баснословной птицы подобной Фениксу Египтян.

92. Зефер-Наме «книга побед» есть заглавие лучшей Истории Тамерлана, написанной Шереф-уд-Дином Али-Езди. Она переведена на Французский Пети де ла Круа, и напечатана под заглавием: Historie de Timour-Bec, traduite du Persan etc. Delf. 1723. 4 Ч. in 8. Введение в сию Историю, на которое ссылается наш Автор, и которое заключает Историю Монголов до времен Тамерлана, находится при весьма немногих экземплярах сего творения, и на Французский не переведено.

93. О законе Яса можно видеть: Notice de l’histoire de Genghiz-Khan par M. Langles, помещенную в Notices et extraits des manuscrits de la bibliotheque du Roi, Ч. V, стр. 205; и d’Ohsson, Hist. des Mongols, Ч. I, стр. 315. Здесь можно привести любопытное известие Макризи о сем законе, находящемся в Chrestomatie Arabe de S. de Sacy, Ч. II, стр. 58. Макризи говорит:

Когда Чингиз-Хан, основатель могущества Татар в странах Востока, победив Унг-Хана, утвердился на престоле, то постановил некоторыя учреждения и наказания, и внес их в книгу, которую назвал Яса, и хотя некоторые именуют ее Ясак, но корень сего слова есть Яса. Окончив издание сего уложения, он велел вырезать оное на стальных досках, и сделал законом для своего народа. Моголы наблюдали сии законы, доколе Бог не прекратил их могущества. Чингиз-Хан, как известно, не следовал никакой религии, посему для потомков его Яса была нерушимым законом, от постановлений которого они никогда ни в чем не отступали. Вот некоторые из установлений Чингиза, заключающихся в Ясе: Смерть назначалась: за прелюбодеяние, не различая женат виновный или холост, за грех Содомский, за намеренную ложь, за волшебство; тому, кто насказывает на другого, кто между двух ссорящихся берет сторону одного, и помогает ему, кто испускает мочу на воду или на пепел, и кто, после двукратной несостоятельности, обанкручивается в третий раз. Смертию наказывался также тот, кто давал пленнику пищу или одежду без позволения того, кому он принадлежал, и кто, нашел беглого раба или пленника, не возвращал их господину. Кто желает съесть мясо какого нибудь животного, тот должен, связав ему ноги, распороть брюхо и давить сердце этого животного, доколе оно не умрет, а потом уже есть; если же кто зарежет животное, так, как это делают Мусульмане, то таковый сам должен быть зарезан. Во время сражения, если нападающий на неприятеля, или бегущий от него, теряет ношу свою, или лук, или какую другую из вещей своих, то находящийся позади его должен сойти с лошади, и подать уроненную вещь, кому она принадлежит, в противном случае повинен смерти. Чингиз-Ханом также было постановлено, чтобы все потомки Алия, сына Абу-Талебова, все факиры, чтецы Корана, законоведцы и лекаря, все люди ученые, предающиеся жизни благочестивой и умерщвлению плоти, муэззины и обмывающие тела умерших, чтобы все они были освобождены от тяжелой работы и публичных должностей, и чтобы все религии были уважаемы, не придерживаясь преимущественно ни одной из них (В этой терпимости всех религий, коего отличались Монголы, заключается причина их благосклонности к нашему Духовенству; она не была, как думает Карамзин, выводом политических расчетов Ханов, кои, видя какое влияние имело Духовенство в России, желали задобрить его разными преимуществами, но есть следствие религиозных понятий дикого народа, видевшего во всех духовных лицах посредником между людьми и небом, посредников, которые, по связям своим с высшим миром, могли и навлекать на них бедствия, и умилостивлять раздраженное Божество, и отвращать ужасные следствия его гнева. Посему Монголы не только позволяли всем народам свободное отправление их богослужения, но и сами, в одно и тоже время, покланялись идолам Китайцев, исполняли обряди Мусульман, и принимали от Христиан Св. Крещение). Все сие он предписал, чтобы угодить Богу, и быть к нему ближе. Он запретил подданным своим есть предлагаемую им пищу, прежде нежели предлагающий сам отведает оной, хотя бы это был Князь подававший пищу пленнику; запретил одному есть в присутствии другого, не пригласив его участвовать в еде, запретив одному насыщаться более товарищей своих, запретил шагать через огонь, и становить ноги на стол и блюдо, с которого едят. Велел, чтобы проезжающий мимо вкушающих пищу, сходил с коня, и ел вместе с ними, не спрашивая на то позволения, и чтобы никто не смел воспрепятствовать ему в этом. Запретил брать воду руками, но велел черпать оную для питья каким нибудь сосудом. Запретил мыть платье, но велел носить оное, доколе не износится. Запретил называть какую нибудь вещь нечистою, говоря, что все вещи чисты, и не делал ни какого различия между чистым и нечистым. Запретил держаться какой нибудь секты, произносить с напряжением слова, и принимать прозвища, но говоря даже с самим Султаном, велел называть его только по имени. Он велел преемникам своим, чтобы они, пред вступлением в сражение, осматривали войска и оружие, чтобы им предоставляемо было все, что солдаты должны иметь с собою, и чтобы они пересматривали все до последней иголки и нитки, и если у кого недоставало чего из необходимых ему снарядов, то такого должно было наказать. Женщинам, которыя сопутствовали войску, он велел заниматься всеми тяжелыми работами, принадлежащим мужчинам, когда сии были в отсутствии на сражении. Войскам, по возвращении их с войны, он назначил некоторыя работы в пользу Султана, и велел им также, в начале каждого года, предоставлять ему всех девиц, дочерей своих, для того, чтобы он мог выбрать из них как для себя, так и для сыновей своих. В войске назначил он разных военачальников, из коих одни были тысячники, другие сотники, третьи десятники. Он постановил законом, что если самый высший из Князей провинится в чем нибудь и Султан пошлет к нему из приближенных своих, для наказания его, то виновный Князь должен повергнуться к ногам посланного, хотя бы он был из самых низших служителей, и лежать доколе не будет исполнено над ним повеленное Государем наказание, даже еслиб это было и лишение жизни. Чингиз-Хан велел также, чтобы начальники, в случае нужды, не обращались ни к кому другому, кроме Государя, в противном случае подвергались смерти. Смерть назначалась также оставлявшему или переменявшему назначенное ему место. Чингиз-Ханом велено также было, чтобы Султаны имели устроенные почты, для получения скорейших известий обо всем случившемся в Государстве. Наблюдение закона Яса он предоставил сыну своему Джагатаю. По смерти Чингизовой, дети его и служители столь же строго исполняли повеления Яса, как первые Мусульмане следовали предписанному Кораном; они сделали себе этот закон некоторого рода религией, и не известно, чтобы кто из них, каким нибудь образом, поступал противно оному.

Далее Макризи говорит о распространении сего закона в Египте.