СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЭВЛИЯ ЧЕЛЕБИ

КНИГА ПУТЕШЕСТВИЙ

СЕЙАХАТНАМЕ

ЗЕМЛИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА, ПОВОЛЖЬЯ И ПОДОНЬЯ

I

[ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АЗОВ. МОРСКОЙ ПУТЬ ОТ АНАПЫ ДО АЗОВА]

ОПИСАНИЕ АНАПЫ

/т. II, 111/ Искандер Зулькарнейн ¹ отправившись по велению бога на строительство Стены яджудж и маджудж ², посетил эти места. Насладившись их климатом и охотой, он воздвиг на обширном холме у берега Черного моря эту пятиугольную крепость из тесаного и отшлифованного камня. Так как пол в зале заседаний царского дворца был красиво выложен рубинами и яхонтами, изумрудами и хризолитами, перламутром и агатом, крепость назвали Гевхерпай анапай (Главная из сокровищниц драгоценных камней). Так значится в хрониках ³.

Впоследствии, став нечестивой столицей генуэзского короля, она расцвела подобно райской обители ⁴. Потом, когда Тимур ⁵ завоевал и опустошил Ирак-и Дадиан ⁶, Хешдек ⁷, Казань и семьсот других городов и пошел на Тохтамыш-хана ⁸, сидевшего в Крыму, он разрушил также и пригород этой крепости Анапа. Однако сама крепость осталась как была. Затем, когда великий везир султана Баезида Вели ⁹, Гедик Ахмед-паша ¹⁰, с падишахским флотом двинулся на завоевание крепости Кафа, он с помощью подобного морю войска вырвал эту крепость из рук генуэзцев и оставил в ней гарнизон.

Анапа — очень прочная крепость, стоящая на крутой скале на берегу моря, на самой границе земель абхазов ¹¹ и черкесов ¹². Однако в настоящее время в ней нет ни души. Несколько раз /112/ ее опустошали донские казаки. А в [25] окрестностях ее имеется до полутора сотен домов из камыша. Эту деревню также называют кабак ¹³.

К северу от крепости находятся Анапские горы. Мимо этих гор проходят корабли, идущие Черным морем на Азов. Это большие горы. Крепость построена очень умело и является творением искусного инженера. Внутри ее пасутся на зимовках овцы и козы племени шегаке ¹⁴, живущего в окрестностях. Место это, согласно реестру Оздемир-заде Осман-паши ¹⁵, являлось воеводством, подчиненным Таманскому санджаку Кафинского эйялета. Население племени шегаке платит десятину, если его к тому принуждают. Насчитывается до трех тысяч ¹⁶ покорных с виду мятежников.

Крепость имеет большую гавань с одним входом. В ней может поместиться тысяча судов, привязанных к одному канату. Гавань защитит их от восьми ветров. Нигде на Черном море нет подобной гавани. Разве что Балаклава... Издавна в этой гавани добывали один вид жемчуга, еще и теперь попадаются раковины. Поэтому-то крепость и называется Гевхерган. И ныне русы каждый год бросают в этой гавани якоря и без страха и боязни занимаются водолазным делом, добывают жемчужные раковины. Если бы, починив и исправив эту крепость, поместить в ней достаточный арсенал и войско, было бы легким делом превратить абхазские и черкесские земли в послушную и покорную область. [Это нужно], потому что ногайцы, живущие в Черкесстане, привозят сюда свои товары и продают их. [И от этого] бывает высокая таможенная пошлина. Местом пристанища их служит большая гавань.

Когда я, ничтожный, с янычарским агой Гонии стоял тут на якоре, со стороны Черного моря показался падишахский флот. Гладь Черного моря украсилась парусными судами и пришла в движение. В полдень корабли вошли в Анапскую гавань и бросили якоря. Они стояли [тут] три дня, поджидая все отставшие суда. Три дня флот запасался водой.

Я, ничтожный, и гонийский ага встретились с каймакамом ¹⁷ и преподнесли ему кое-какие подарки. Затем я один направился к главнокомандующему Дели Хусейн-паше ¹⁸ и поцеловал ему руку. Он же соблаговолил выделить мне, ничтожному, палатку, ежедневное пропитание и бакшиш, взял меня в число своих приближенных муэззинов и поместил на [27] галеру своего кетхуды Вели-аги. Поутру ¹⁹ мы поставили паруса на главной падишахской галере, /113/ а в полдень дали пушечный салют и двинулись в путь.

ПОХОД ИЗ АНАПСКОЙ ГАВАНИ НА ЗАВОЕВАНИЕ АЗОВА. ПРИЧИНА ВОЙНЫ ЗА АЗОВ.

Когда Мурад-хан IV ²⁰ отобрал у персов благоустроенный, как рай, Багдад и с победой возвратился к Порогу Благоденствия, кяфиры сильно обеспокоились. Со всех сторон [к султану] стали прибывать послы. Чтобы установить мир, они подносили ему обильные дары и делали богатые подношения. Никто не прибыл только от мальтийских рыцарей. Для похода на них была снаряжена тысяча судов и построены два десантных корабля с тремя сотнями пушек. Когда поход был подготовлен, султан Мурад-хан IV скончался, ибо сказано: «Раб предполагает, а Аллах располагает».

На этот раз все кяфиры подняли головы, подобно семиглавому дракону, и начали простирать свою власть на области османские. Прежде всего русы, именуемые московитами, стали грабить и разорять области Крыма и Азова. Хотя крымский хан ²¹ доложил об этом султану Ибрагим-хану ²² и великому везиру Кара Мустафа-паше ²³, но они не обратили на это никакого внимания. Потому что после кончины султана Мурада начались мятежи в войсках, и они возымели полную власть над великим везиром. А тот был преисполнен желания начать поход в любом направлении, придерживаясь мнения, что «военный поход обламывает нос рабу» ²⁴.

Когда русы-казаки ²⁵ напали на крепость Азов, 70 — 80 тысяч кяфиров было отправлено на тот свет, но из-за несчастной небрежности крымского хана и великого везира та прекрасная крепость была потеряна ²⁶. В тот же год казаки снова выходили на веслах на 150 чайках в Черное море, грабили купеческие корабли, жгли и опустошали города и касаба на Черноморском побережье. И когда об этом положении общины Мухаммеда ²⁷ разнеслись вести по всей стране, во все эйялеты Румелии были назначены доверенные лица — капуджибаша и разосланы высочайшие рескрипты.

Мутесарриф Очаковского эйялета ²⁸ Коджа Гюрджу Кенан-паша ²⁹ /114/ и паша Румелии, [имея при себе] до 28 ливабеев, [28] 40 тысяч буджакских татар, 40 тысяч молдавских и валашских всадников, 20 тысяч войска из сел Трансильвании и 80 тысяч быстрых как ветер крымских татар, выступили в поход и обложили крепость Азов.

В падишахском флоте, где находились мы, насчитывалось: 150 галер, калита и баштарда, 150 фыркат, 200 чаек и карамюрселей. Всего 400 судов, а на них 40 тысяч полностью вооруженных моряков во главе с капуданом Сиявуш-пашой.

Подгоняемые то мягким, то порывистым ветром, мы по совету кетхуды морского арсенала Пияле-кетхуды и янычарского аги ³⁰ миновали крепость Тамань, в семи милях от которой находится устье большой реки Кубани, и прибыли к мысу Килиседжик ³¹. Справа от нас, на острове Тамань ³², оказался мыс Чочка ³³, а слева — этот мыс Крымского острова. Расстояние между двумя мысами равно одной миле. А за проливом находится море, называемое Азовским. Это мелкое море.

Мы прошли через этот пролив и при попутном ветре достигли гавани Балысыра. Бросив якорь, мы поставили корабли на прикол в этой гавани. Снаряжение, амуницию, боеприпасы, съестное, напитки и [разный] провиант погрузили на сандалы, фыркаты, чекелевы, зарбуны, тунбазы. Отсюда до крепости Азов — тридцать шесть миль. Однако, так как на пути от Балысыра до Азова глубина моря не более пяти аршин, до него такие суда, как галеры и чайки, пройти не могут, [для них] очень мелко ³⁴.

Эта гавань, именуемая Балысыра и расположенная на западной окраине степи Хейхат, близ земель Таманского острова, — место пустынное. Однако наше многочисленное, как море, войско выстроило [здесь] из камыша и тростника склады и лавки, и оно стало походить на большой город. Место это служит пристанью для Азова. Бейлербей Кафы Бекир-паша привел сюда до сорока тысяч отборного войска племен Черкесстана: шегаке, жане, мамшуг, такаку, бузудук, болоткай, хатукай, бесней, кабартай, таустан ³⁵ от правителя Дагестана шамхала ³⁶ Султан-Махмуда, а также семь тысяч повозок. На повозках он и отправил от этой пристани все припасы к Азову.

[НЕУДАЧНАЯ ОСАДА КРЕПОСТИ АЗОВ]

Все мусульманские газии вошли в окопы, [вырытые вокруг] крепости ³⁷, и, не давая [кяфирам] открыть глаза, /115/ осадили ее с семи сторон. Бои и сражения шли днем и [29] ночью. Из Анатолии пришли на помощь ³⁸ семь везиров, восемнадцать мирмиранов, семьдесят мирлива ³⁹. Велик господь, целый день пушки и ружья так палили, что, вероятно, разорвало в клочья облака на трех небесных сферах и они упали на землю.

Чтобы уберечь войско от нападения извне, татарскому хану было приказано в угрожаемых местах выставить караулы Его светлость хан выставил со всех четырех сторон мусульманского войска караулы из надежных и отборных отрядов крымского войска: улу-ногай, кечи-ногай, шейдяк-ногай, ур-мамбет-ногай, ширин, мансур, седжеут, манкыт, накшуван, дженишке, бат, ор, улан, бардак, от племен Арсланбека, Чобана, Деви, Навруза. Все они несли караульную службу ⁴⁰.

В эту ночь мятежные казаки, осажденные в крепости, принялись так палить из ружей, что крепость Азов запылала, подобно птице саламандре в огне Немруда ⁴¹. И, ударив что есть мочи в свои барабаны, они наполнили крепость криками «Иисус! Иисус!». А все крепостные башни и стены они разукрасили крестами. Оказывается, в ту мрачную ночь по реке Тен-Дон в крепость прибыли на помощь десять тысяч кяфиров! И так как они с утра без передышки принялись бить из пушек и ружей, шестьсот человек [наших] пали шехидами.

На следующий день, поутру, татарский хан и паша Силистры Кенан-паша поставили в устье реки Дон караулы. Во все концы были разосланы летучие шайки, заготовители продовольствия и кормов. Всем мирмиранам было указано место для каждого их отряда. [Войска] снова отправились на [рытье] окопов, и было отрыто семь рядов окопов. Они были доведены до края рва, где ютилась тюрбе Йогуртчу-баба ⁴². Мусульманский лагерь находился вне досягаемости для пушек кяфиров.

Утром следующего дня почтенный главнокомандующий Хусейн-паша с войском, подобным морю, занял окопы со стороны тюрбе Йогуртчу-баба, а капудан Сиявуш-паша высадил на берег войско со ста фыркат и вступил [в окопы] со стороны Водяной башни. А суда они спрятали в Олю-Тенеж (Мертвый дон), Дири-Тене (Живой дон), Канлыдже (Кровавая река) и у острова Тимурленка ⁴³. Выше [30] Водяной башни, с южной стороны, в окопы вступил анатолийский паша со своим войском, восемью пушками бал-емез и десятью ода янычар. /116/ А паша Карамана и шесть ода [янычар] вошли в окопы напротив южной стены и приготовили к бою шесть пушек бал-емез. С западной стороны, со стороны пригорода Каратаяк, расположился в окопах силист-ровский паша Кенан-паша и с ним десять ода янычар, одна ода оружейников, одна ода пушкарей и десять пушек бал-емез. А паша Румелии укрепился в окопе с десятью пушками бал-емез со стороны Дозорной башни.

И вот подобное морю мусульманское войско, заняв семьдесят окопов с семьюдесятью пушками — кулевринами, шахи, зарбазанами, — с семи сторон обложило крепость. И тогда началась по всем правилам военного искусства битва между презренными кяфирами, что сидели внутри крепости, и знаменитыми победоносными войсками, стоявшими у ее стен. От грохота пушечной стрельбы с обеих сторон сотрясались земля и небо. Начавшись чуть свет, в течение семи часов шла такая драка и свалка, что битвы, подобной этой, еще не видело, вероятно, око судьбы. После того как на рассвете [обнаружилось, что] семьсот человек из семи отрядов войска испили чашу смерти, имущество [погибших] было передано в казну.

А утром с молитвами и восхвалениями [Аллаху] снова был открыт огонь из пушек. Ворота и стены крепости были разбиты и разрушены, а дома в ней разнесены в щепы. Но башни и укрепления, сооруженные генуэзцами, выстояли, так как были прочны и основательны. В тех же местах, которые были разрушены выстрелами наших пушек, кяфиры отправились на тот свет, чтобы гореть адским огнем. Но в следующую ночь кяфиры совершенно неожиданно наставили кабаньих капканов, щитов, заостренных кольев, окопались, и бой начался с новой силой.

И таким образом в течение семи дней беспрерывно в крепости возникали разрушения, открывались все новые и новые бреши. А главнокомандующий, красивый человек, с неподдельно веселым лицом и смехом, ходил от окопа к окопу, поддерживал мусульманское воинство и побуждал его к войне. Своими благодеяниями и милостью он являл войску благородство и ласку. Каждый раз он посылал [войску] необходимые припасы из государственного арсенала. Его собственное войско причинило ущерба крепости больше, чем все [31] другие войска. За какое бы дело он ни брался, оно удавалось, так как он делал его, советуясь [с другими].

Наконец несколько газиев, бросившись в достаточно широкие бреши, пробитые в [стенах] крепости пушками, водрузили там знамена. /117/ Однако казаки увидели, что [те газии], которые сначала их преследовали, не подошли вплотную к проломам. Хитрые кяфиры, воспользовавшись создавшейся обстановкой, ударили по тем газиям перекрестным огнем, так что сразу же сотни их испили чашу смерти. Оставшиеся же, воскликнув: «Поворачивать назад не пристало чести мусульманской!» — три дня и три ночи вели бой с кяфирами на крепостных укреплениях, то беря верх, то терпя неудачу, и стояли против ударов пьяных кяфиров. Но в конце концов они с боями отошли назад, оставив на крепостных сооружениях множество знамен и шехидов.

Все газии выразили им свое уважение и утешение, говоря: «Этой победе предназначено свершиться в другой день».

И снова войска начали битву, и еще шесть дней, не давая кяфирам открыть глаза, они с усердием рыли окопы вокруг крепости.

Однажды четыре тысячи воинственных, храбрых, как быки, казаков пришли по реке Дон на сорока фыркатах, чтобы оказать подмогу крепости Азов. Тогда силистровский вали Кенан-паша двинул по реке на эти суда газиев-мусульман своего войска, которые стояли наготове в засаде вместе с пушками бал-емез. Всех их раненых они потопили и уничтожили ⁴⁴, а тех, которые выбрались на берег, думая: «Ну, вот я и спасен!» — они забрали в плен, связанных и сокрушенных. Все войско захватило большую добычу. Тогда глашатаи принялись кричать: «Добыча — мусульманским газиям!» В ту ночь все газии были счастливы; совершив полное омовение, они до утра оживляли [своим весельем] ночь. «Даст бог, утром пойдем на приступ!» — говорили они друг другу. Все они держали наготове свою [воинскую] справу и оружие.

В те дни от крепостных сооружений остались только одна башня на берегу реки Дон, одна башня со стороны суши, на участке [гробницы] Йогуртчу-баба, и одна башня на западной стороне. Другие башни были разбиты и разрушены до основания. Однако, так как осажденные в крепости кяфиры, подобно пробивающему горы Ферхаду ⁴⁵, зарылись в землю и устроили там свою ставку, они укрылись таким образом от [нашего] пушечного огня и обеспечили неприступность крепости. С какой бы стороны к ним ни подбирались с подкопом и миной, они, как кроты, отыскивали подкопы и за [32] ночь забрасывали вырытую из подкопов землю обратно. Наконец, их знатоки [минного] дела прибегали ко всяким ухищрениям /118/ и сами устраивали подкопы. В искусстве делать подкопы они проявили гораздо большее умение, чем земляные мыши. Они даже показали мастерство проведения подкопов под водой реки Дон, используя для этого просмоленные, облитые варом лодки.

Пока дела шли таким образом, воины ислама бездействовали. И тогда в армии стали возникать разные толки и пересуды. Кяфиры же отказались теперь от посылки подкреплений на судах. Но каждую ночь [в крепость] стали переправляться по пятьсот-шестьсот казаков, которые, раздевшись и погрузившись в воды реки Дон, [плыли], дыша с помощью взятой в рот камышинки. Таким образом они прибывали в крепость Азов, и она стала набираться свежих сил. День ото дня воинственность [казаков] росла, они начали совершать налеты на наши окопы и предпринимать ночные нападения, а потом укрывались под землей.

Некоторую справу, снаряжение и оружие они переправили в крепость, укладывая их на большие и малые бурдюки и пуская по течению реки Дон. Наконец мусульманские газии проведали об этих их дьявольских уловках. Они забили в дно реки Дон корабельные мачты и колья, устроив запруду. Таким образом [мусульмане] выловили из реки Дон много имущества кяфиров и обогатились, а кяфиры снова опечалились. Однако они без всякого страха ходили по подземным ходам, проделывали отверстия в частоколах, в завалах и убивали выдвинувшихся вперед членов общины Мухаммеда.

В окопах постепенно зрело недовольство. На мусульманских газиев напал страх, и они говорили: «Разве можно вести войну таким позорным способом?» Возникли многочисленные слухи, будто московский король ⁴⁶ идет с двухсоттысячным войском ⁴⁷. Люди лишились рассудка. В действительности эти сплетни распространял враг. Однако в то время они наводили страх на войско.

Вот почему везиры, аяны, люди знатные и незнатные, искушенные в делах, знатоки [военного] дела собрались вместе и держали большой совет. И они сказали: «Не будет другого пути к победе, кроме как не откладывать со дня на день наше [решающее] сражение и даже погибнуть из-за этой крепости всем без остатка. [Надо помнить, что] янычары в один прекрасный день взбунтуются и уйдут из окопов, говоря: “Нет такого закона, чтобы мы оставались [в окопах] более сорока дней!" С одной стороны, приближается безжалостная, [33] как сабля, зима; Азовское море промерзает на два кулача. Зима продлится пять месяцев, закует дороги. А где мы найдем укрытие для войск ислама? Где мы зазимуем? /119/ С другой стороны, получение подкрепления и припасов — вещь невозможнейшая из невозможных... Если, не приведи Аллах, в войске ислама случится голод и дороговизна, то чем все это кончится? А на кого мы должны оставить этот падишахский арсенал? Да и в какую сторону нам двинуться? С одной стороны море, на севере — Кяфиристан, на востоке и юге — степь Хейхат!» ⁴⁸.

В ответ на это каждый подавал тысячу советов. В заключение Коджа Кенан-паша и кетхуда морского арсенала Пияле-ага распорядились: «Верное решение таким будет. Пусть глашатаи объявят о нем сегодня же, и пусть они предупредят: “Утром — общий приступ. Пусть приходит всякий, кто хочет [получить] тимар, зеамет и звание сипахия. Пусть от [всех] семи отрядов войска будут записаны семь тысяч самых достойных и самоотверженных мужей". [Вы же] расставляйте для боя муджахидов из мусульманских газиев! Посмотрим, что покажет нам волшебное зеркало судьбы». На этом они закончили совет и прочитали Фатиху.

[И тогда] настали среди газиев ликование и радость. Согласно войсковому реестру, из падишахского арсенала мусульманам было роздано семь тысяч сабель, две тысячи щитов, две тысячи ружей, сорок тысяч стрел, пять тысяч луков, шесть тысяч пик, пять тысяч ручных бомб-бутылок, а также припасы к самому различному оружию. Затем, в час добрый, с семи сторон ударили пушки и ружья, и из стана [мусульманского] войска раздался клич: «Аллах!» От ружейного огня и клубящейся черной пыли воздух стал темнеть. Но сильный ветер все разогнал, и стало видно, где друзья и где враги.

Войска мусульман острыми мечами вонзились в крепость. Круша кяфиров направо и налево, они погнали их в цитадель. И вот в течение восьми часов шла такая же отчаянная битва, как битва при Мохаче ⁴⁹. Бывалые воины, увидев такое положение кяфиров, пробрались к кабаньим капканам, установленным в подземных проходах, и устроили засаду. Однако проклятые [кяфиры] взорвали подземные заряды, применив дьявольскую хитрость, чтобы как ласточку швырнуть в воздух войско ислама. Свинец крушил тех, которые приближались к бойницам. Час от часу войско ислама стало нести [все большие] потери убитыми. А с тыла подмога не приходила, и газии увидели, что настал решающий час. Но не только душа и мозг их [были измотаны], их желудки были [34] пусты, движения стали медлительными, от ужасной жары и жажды /120/ они дошли до грани гибели.

[Поэтому], как только настало время заката, прискакали алай-чавуши и начали звать газиев, восклицая: «Поворачивайте назад, о газии! Сила в ваших руках! Уже солнце заходит. Идите поесть и отдохнуть. Утро вечера мудренее!». Они же забрали с поля боя военную добычу — головы [кяфиров] ⁵⁰, ружья, разное оружие и прочие вещи, нагрузили тела погибших [мусульман] на пленных ⁵¹, и каждый их отряд направился к своему месту. Дав залп из ружей и залп из пушек, они совершили молитву по павшим в бою и погребли их тела. Раненым выделили средства на пропитание и прислали лекарей-хирургов. Тому, кто принес [вражескую] голову, было пожаловано! сто курушей ⁵², кто привел языка — один пленный, а на шапку таким прикрепляли челенки. Жаловали [также] повышение в чине, тимары, зеаметы. А имущество тысячи двухсот мусульман ⁵³, павших на поле брани, было сдано в государственную казну.

В ту ночь кяфиры снова трудились, как Ферхад, и разрушенные стены крепости сделали столь же прочными и крепкими, [как прежде]. Они восстановили [тайники для] засад и бойницы и воздвигли как бы новую Стену Искандера. Газии-мусульмане, увидев все это, пришли в уныние. Что поделаешь! «Раб предполагает, а Аллах располагает!» — с этими словами они поручили свои жизни господу богу.

И снова там и сям начался бой. Однако он уже не велся со всем сердцем и желанием, от души, как это было раньше. Как бы то ни было, они не проявляли теперь [прежнего] усердия и рвения, а передышки от сражений не было ни днем, ни ночью.

[Между тем] до дня Касыма ⁵⁴ оставалось около сорока дней. Говоря: «Чем же закончатся наши дела?» — все везиры, векили, знатоки своего дела собрались вместе. Они держали совет, согласно известному изречению: «И они посовещались в делах», и приняли решение послать Бехадыр-Гирей-хана с семидесятитысячным войском и всадниками ⁵⁵ на разграбление страны московского короля до самой его столицы. Когда Бехадыр-Гирей-хан со своим войском из татарских племен на четырнадцатый день после отправки вновь появился под стенами крепости Азов и присоединился к армии ислама, [доставив] сорок пять тысяч пленных, двести тысяч захваченных коней, несчетное число ценных предметов из меди, олова и фарфора ⁵⁶, в угасших сердцах мусульманского [35] воинства зажглась новая жизнь. И они устроили под крепостью Азов такой парад татарских [войск], подобного которому /121/ мир не видел со времени [утверждения] рода Чингизидов ⁵⁷.

Когда кяфиры [из крепости] увидели, что татары взяли в полон и пригнали столь много их соотечественников, избитых и униженных, их стоны и возгласы горя взметнулись до самого неба. В ту же ночь из крепости вышла и была схвачена группа ⁵⁸ голодных и несчастных людей. Их доставили к главнокомандующему. Одни из них были одарены, другие — удостоены принятия в ислам. [Затем] они были отправлены в крепость Хорос-керман (Петушиная крепость), находящуюся от крепости Азов на расстоянии [слышимости] петушиного пения ⁵⁹.

Ввиду того что татарское войско пришло с большой добычей и добра было много, конь продавался за один, а незамужняя девушка за пять курушей ⁶⁰. И за благополучие татар был дан троекратный залп из пушек и ружей.

Между тем уже начинала сказываться беспощадная зима Азовского моря. Все боялись жестокой зимы и снова собрались на совет. Все сведущие в делах мужи и татарские старейшины, при полном единодушии и согласии, составили прошение на высочайшее имя, приложили к нему триста печатей и отправили в столицу государства. Содержание его было таково:» «В этом году завоевание этой крепости невозможны Наступила зимняя пора. Грабежи и опустошения произведены до самой древней столицы московского короля. Взяты в плен до семидесяти тысяч кяфиров. Сто тысяч их порублено саблями. Московский король как следует получил по заслугам».

После того как было отправлено это послание, двум пленным, понимавшим по-турецки, была по [нарочитой] небрежности дана возможность сбежать в крепость. Оказавшись внутри ее, они сообщили укрывшимся в крепости: «Турки говорят: “Была бы нашей главной целью крепость, мы бы взяли ее в течение месяца. Но мы хотели только дать урок московскому королю, разграбить и опустошить вон сколько его земель и областей, взять в полон его людей. И мы сделали это».

О божья мудрость, в ночь, когда гонцы отправились к Порогу ⁶¹, был такой жестокий мороз, что войско ислама едва не полегло в землю. После этого [воины] поняли, что в Кыпчакской степи и на Черном море нет им безопасного [36] пристанища. В конце концов войско отчаялось завоевать крепость. Когда же в согласии знать и простолюдины отказались от ее завоевания, то и правое и левое крыло войска заиграли на трубах отбой, и, погрузив свое снаряжение на суда, оно двинулось от крепости, /122/ не добившись победы и говоря: «Такова, видно, воля божья, таково божье предначертание».

[Войска] прибыли в Балысыра, а там их дожидался падишахский флот. Воины всех эйялетов были отпущены и разъехались кто сушей, кто морем. Те, которые отправились сухим путем, на шестой день [пришли на] Кубань, а оттуда отправились в области черкесские и на Таманский остров. Иные же ушли в черкесские земли, которые находятся у северной окраины степи Хейхат.

Когда падишахский флот должен был сняться с якоря, чтобы взять курс к Порогу Благоденствия, я, ничтожный, получил разрешение главнокомандующего Хусейн-паши, и мы вместе с крымским ханом направились в Крымскую землю.

ПОЕЗДКА В КРЫМСКУЮ ЗЕМЛЮ ПОСЛЕ НЕУДАЧНОЙ ВОЙНЫ ПОД АЗОВОМ

Из-под Азова войско Бехадыр-Гирей-хана снялось вместе с воинами из Валахии, Молдавии и Трансильвании ⁶². Мы переправились через реку Дон в том месте, где ее воды смешиваются с морем. Река текла спокойно. Его светлость хан с войском тотчас направили коней в воду и, так как она не доходила им до стремян, [спокойно] переправились на тот берег. Прочие же войска положили свое снаряжение и припасы на бурдюки, привязали их к хвостам лошадей и [также] в течение одного часа переправились через реку.

Двадцать один час татары галопом двигались на запад по степи Хейхат и прибыли в место, называемое Буребай.

Буребай

В этом месте протекает один из рукавов реки [Дон] — Олю-Тен, впадающий в море к западу от крепости Азов. Эта река Дон берет начало в горах Московской земли и тремя рукавами впадает в Азовское море. Так как они проходят через местности, заросшие камышом и тростником, вода в ней не очень приятная. Цвет лица у людей, живущих на [37] берегах реки, бледный. В устье той реки обитает во множестве толстое, мясистое существо, которое они называют кошка.

Так как здесь очень хорошие луга, татары и другие войска сделали тут остановку, отдохнули и подкрепились, заколов [для этого] триста лошадей. Я, ничтожный, впервые ел конину; это было в тот год, когда я отправился в поход с татарским войском из-под Азова.

Хотя я, ничтожный, /123/ принадлежал к свите татарского хана, но в пути я находился с людьми Кая-бея из племени мансур. У [всех] нас было по одному породистому коню-аргамаку. Это племя мансур принадлежит к числу тех, у кого есть свой юрт в Крыму. Другими словами, они — хозяева на Крымском острове. Их юртами являются земли области Манкыт близ крепости Гёзлев. Лошади у них очень жирные. Так как их мясо — мякоть и сало очень хороши, то оно прекрасно переваривается и очень питательно.

На этой стоянке, как только настало утро и на небосводе показалось яркое солнце, от-аги всех станов повсюду забили в барабаны. Все татарские газии вскочили на коней, и через восемь часов ⁶³ пути мы вышли к берегу реки Молочной. И через нее мы также переправились на конях. Поскольку на берегу был хороший луг, то в этом месте мы устроили привал. Но так как в одном месте было поросшее камышом болото, топь, то здесь затонуло и пропало до ста коней и пятьдесят пленных.

Река Молочная

Она берет начало на западе Московской страны в горах близ большого города и древней крепости под названием Куриловец и здесь впадает в Азовское море. А так как по пути она протекает через месторождения свинцовых и медных руд, вода ее становится похожей на молоко. В этом и состоит причина того, что ее назвали река Сют (молоко). У тех, кто пьет из нее, на шее вырастает зоб.

Тем не менее по обоим берегам этой реки стоит до семидесяти благоустроенных и прочных крепостей. Но все они дрожат от страха перед татарами. Летучие шайки беш-баш ⁶⁴ [38] один-два раза в неделю совершают набеги под стены этих крепостей, берут добычу и, переправив ее в Крым, продают там. Все эти крепости подчиняются Москве.

Снявшись с берегов реки Сют, мы через час пути подошли к реке Миус. Это большая река. В ту свирепую зиму мы преодолели ее со ста тысячами трудностей и мучений и сделали короткую остановку на противоположном берегу. Река эта подобна Абихайят. В ней, так же как в реках Дон, Днестр и Дунай, водится вкусная рыба — белуга и осетр. Очень приятны на вкус также чига и уштука ⁶⁵. Эта река также берет начало с гор на севере Московии, а здесь течет в Азовское море.

Когда барабан пробил отправление, мы снова пустились в путь. В местностях, по которым мы проходили, выпало на три аршина снегу. Утром мы претерпели /124/ метель и вьюгу и через шестнадцать часов прибыли на стоянку Бурумбай, в Кыпчакской степи. Здесь мы также провели ночь на снегу, а утром, вскочив на коней, проскакали галопом шестнадцать часов и вступили в пределы Крымского острова.

В то самое время, когда мы въезжали в крепость Орагзы, нас встретил гонец великого везира Кара Мустафа-паши Реджеб-ага, направлявшийся к Азову с двадцатью всадниками. Мы подтвердили, что крепость Азов завоевать не удалось. Взяв письма у его светлости хана, он отправился к Порогу Благоденствия. Я же, ничтожный, вместе с его светлостью ханом двинулся в глубь Крыма и расположился в доме для гостей, который был нам предоставлен в большом городе Бахчисарае на берегу реки Чюрюк-су. Получив все, что было нам назначено, мы предались молитвам за продление благоденствия хана. Я пребывал в блаженстве и спокойствии, и у меня не было сил для [нового] путешествия.

В ту зимнюю пору, чтобы не допустить подмоги окруженным в крепости Азов кяфирам, его светлость хан ⁶⁶ трижды направлял под самые стены крепости по сорок-пятьдесят тысяч конников для грабежа и разбоя и снова возвращался в Крым. В том же году грабительские набеги в Московскую страну трижды совершал калга-султан ⁶⁷ с восьмидесятитысячным войском, и после жестоких схваток он возвращался в Крым с пятью-десятью тысячами пленных и богатой добычей.

С наступлением весны из Стамбула прибыл один из правительственных капуджибаши ⁶⁸ и вручил его светлости хану [39] двенадцать тысяч алтунов на сапоги и падишахский ярлык такого содержания: «Желаю, чтобы этой весной ты со ста тысячами своих татар, охотников за врагами, и под началом нашего благословенного и благополучного Джуван-капуджи-баши Мехмед-паши ⁶⁹ был готов к осаде крепости Азов».

Его светлость хан в знак величайшей покорности и послушания поставил своего коня на сорок дней [для отгула]. Все татарские племена начали холить своих коней. Наконец весной с восьмидесятисемитысячным войском мы выступили из Крыма на Ор-агзы, а оттуда с молитвами и восхвалениями [богу] вышли на [степной] простор и двинулись на крепость Азов.

[ОСТАВЛЕНИЕ АЗОВА КАЗАКАМИ]

Как только кяфиры, осужденные гореть в адском огне, находившиеся в крепости, узнали, что на крепость Азов направляются подобные морю войска крымских татар /125/ и подходит флот османского султана, что морем и сушей идет войско более многочисленное, чем в прошлом году, с богатыми припасами, снаряжением, с минерами и подкопных дел мастерами, они собрались на сход и держали такую беседу.

Совещание азовских кяфиров. В прошлом году мы с трудом спаслись от рук османов. Этой зимой татары не давали нам глаз открыть. Ниоткуда не пришла к нам подмога. Зима измотала нас. С одной стороны, голод и дороговизна, с другой — татары опустошили наши края и области, забрали в полон наших родных и близких. Мы же из страха перед татарами не могли высунуться из крепости. Крепость не отстроена и не починена. Из боеприпасов у нас не осталось ни окка пороха, из другого оружия и снаряжения также ничего нет. Нас, христиан, осталось здесь около десяти тысяч. А тут на подходе османы с флотом и войском, подобным морю. Оттого что мы едим одну воблу, душа в теле еле держится и печенка протухла. В конце концов османы перестанут держаться за эту крепость. Но нас, христиан, за один год умерло тридцать тысяч. Что же с нами будет? Давайте-ка сразу, пока татары и османы не осадили крепость, оставим ее. В противном случае от этого нашествия османов спасения не будет!

После этого совещания они в течение одного дня покинули крепость. Забрав все свои пушки, ружья, луки и стрелы, [40] они живо погрузили их на речные суда и решили бежать. Они постановили идти берегом реки Дон в крепости Черкес-керман, Хорос-керман, Тузла-керман и другие.

[ЗАНЯТИЕ АЗОВА ТАТАРАМИ И ТУРКАМИ]

Когда татары вместе с ханом шли сушей на крепость Азов, на берегу реки Сют было задержано несколько казаков. От них-то и узнали, что кяфиры бежали из крепости Азов. Весь день и всю ночь [татары] грабили и разбойничали вовсю до самого Азова. Там же все живое было полностью уничтожено. Не видно было не только людей, но даже мыши, кошки, бобра и тому подобной твари. Из крепостных укреплений уцелела только Генуэзская башня.

Об этом большом и радостном событии татарский хан послал сушей и морем донесение в столицу. Одиннадцатого дня ⁷⁰ были /126/ схвачены лазутчики московского короля, пришедшие из Стамбула, и связанными приведены к хану. Эти лазутчики без страха и колебаний сказали: «Мы, лазутчики, были посланы в эту крепость ⁷¹ для того, чтобы подать находящимся внутри ее такой совет: “Из Стамбула с войском, подобным морю, снова идут османы. Оставьте крепость и бегите. И не мерьте [свое положение] по другим временам». Все они были отправлены в ад.

Тринадцатого дня ⁷² с пышностью и блеском прибыл главнокомандующий, везир Джуван-капуджибаши Мехмед-паша. Он нашел на месте Азова пустырь. Однако три дня [войска] отдыхали, полагая: «Тут, вероятно, замешана какая-нибудь хитрость и дьявольская проделка кяфиров».

На четвертый день на земле крепости прозвучал эзан ⁷³. Валахам и молдаванам поотрядно были отданы приказы, и, во имя Аллаха, они приступили к отрытию фундамента крепости Азов. А через три дня, как только из глубины показалась вода, в основание были уложены решетки и гать. Судам же было приказано возить камень из старой разрушенной крепости, находившейся на острове Тимурленка. Таким образом было счастливо начато и в один месяц закончено сооружение крепости. Она стала прочнее Генуэзской башни. В крымских хрониках говорится об этой крепости: «Воевал ее сердар Дели Хусейн-паша, одержал победу — Бехадыр-Гирей-хан, отстроил — Джуван-капуджибаши».

После восстановления крепость вновь стала резиденцией санджакбея, подчиненного Кафинскому эйялету. Ее [41] комендантом был поставлен двухбунчужный мирмиран-паша. За нею были закреплены янычарский ага и двадцать ода янычар, шесть ода топчу с топчубаши, десять ода джебеджи с джебеджибаши, семь тысяч охранного войска из татар Каратаяка. Внутри крепости было установлено семьдесят пушек бал-емез, сорок кулеврин, а на краю рва — триста пушек шахи. Чтобы завершить [строительство] как можно скорее, работали день и ночь с полным усердием. И в столицу было отправлено донесение: «На снаряжение, оборудование и прочие необходимые [расходы] истрачено пять тысяч кошельков».

Пока крепость отстраивалась, семь тысяч татар ходили войной в Московскую страну. Они возвратились в армию ислама с десятью-двадцатью тысячами пленных, и каждого пленного они продавали за десять курушей. В конце концов московский король взмолился: «Пощади, пощади, о избранный дома Османа!» Он направил в Стамбул послов и горячо просил о заключении мира.

Когда крепость была закончена и внутри ее были там и сям выстроены дома, главнокомандующий Мехмед-паша отбыл в столицу. /127/ Другие же войска ислама разошлись всяк по своим родным местам. А я, ничтожный, по дороге, которой уже ходил однажды с племенем мансур, в течение восьми дней двигался в глубь Крымской страны. Для отдыха и удовольствия я расположился в Бахчисарае.

Хвала богу, после благополучного возвращения с этой священной войны я получил разрешение его светлости Беха-дыр-Гирей-хана ⁷⁴ отправиться в Стамбул ⁷⁵. Он пожаловал мне кошелек курушей, трех невольников, одну соболью шубу, четыре смены одежды. А от таких наших государей, как калга-султан Мухаммед-Гирей и нуреддин-султан Гирей ⁷⁶, от таких наших господ, как храбрый везир Сефер-Гази-ага, Субхан-ага, Аю Ахмед-ага и дефтердар Ислам-ага, я также получил по одному невольнику. В Крымской стране я стал обладателем богатства в четырнадцать невольников и четыре кошелька денег. Вместе с невольниками, которых мы получили в Трабзоне, Мегрелистане и Абхазии, у нас стало восемнадцать невольников ⁷⁷. Прежде чем отправиться из Крыма в Стамбул, мы попрощались со всеми благородными и знатными лицами Крымской земли, получили счастливое благословение и напутствие его светлости хана и пустились в путь верхом на коне калга-султана. Множество друзей провожали меня, ничтожного, до реки Качи. Распрощавшись там с ними, я направился к Балаклаве.

Комментарии

1. Искандер Зулькарнейн — Александр Македонский (356-323 гг. до н. э) — крупнейший полководец и государственный деятель древнего мира. Еще в древности вокруг личности Александра Македонского сложилось множество рассказов и легенд, послуживших источником для средневековых литературных произведений о нем. Повествования о походах Александра Македонского были широко распространены и и посточной литературе. В конечном итоге на Востоке возобладало мнение, что Александр исповедовал ислам ханифитского толка, и он был включен в ряд пророков до Мухаммеда. Именно таким воителем за мусульманскую веру и представлял себе Александра Македонского Эвлия Челеби. Что касается прозвища Александра — Зулькарнейн (Двурогий), то это — реминисценция культа Аммона с рогами у греков.

2. Яджудж и маджудж — библейские гог и магог. По кораническим представлениям, это дикие народы, которых встретил Зулькарнейн на крайнем северо-востоке обитаемой части мира, в долине между двух гор. Бoг повелел ему отгородить их от мира неприступной стеной. Зулькарнейн выполнил приказ, заложив проход между горами кусками раскаленного железа и залив это сооружение расплавленной медью. Яджудж и маджудж прорвут стену только в день Страшного суда и явятся в мир как божья кара «неверным». Для Эвлии Челеби понятие Стена яджудж и маджудж очень часто служит эпитетом при описании высокого и неприступного сооружения.

3. Неизвестно, о каких хрониках говорит Эвлия Челеби. По всей вероятности, двойное название Анапы, приводимое им в арабской транскрипции, не случайно. Слово Гевхерпай состоит из семи арабо-персидских букв — Гвхрпай. Арабская буква «вав» может означать и звук «о». Все слово могло быть и переосмыслением другого буквосочетания — Горхпйа, т. е. Горгиппия. Такое название получила Анапа в IV в. до н. э., когда она была присоединена к Боспорскому царству. Что в таком случае означало слово анапай? Это могло быть другое название Горгиппии, данное ей местным племенем синдов, — Анапа. Н. Я. Марр, посвятивший этому слову специальное исследование, считал, что на адыгейско-абхазском языке оно могло означать кроме прочего и гавань. Вспомним, что в античную эпоху наряду с официальным названием города Горгиппии среди греков бытовало и другое название — Синдская гавань.

4. Генуэзские колонии и поселения на Западном Кавказе стали возникать и конце XIII-XIV в. Впервые генуэзская крепость на месте античной Горгиппии встречается на итальянской карте 1318 г. Она называлась Мапа. Название это, по предположению Н. Я. Марра, получено путем отбрасывания характерного для адыгейско-абхазского языка префикса а от слова анапа, которое могло существовать и в форме амапа. Слова Эвлии Челеби о том, что Анапа была столицей генуэзского «короля», нельзя понимать буквально. О том, где находилась столица Генуэзской республики, Эвлия Челеби прекрасно знал. Видимо, слово тахтгях (букв, «престола место») он здесь (и во многих других случаях) употреблял не в значении «престольный город», а в значении «город, подвластный такому-то престолу».

5. Тимур (Тимурленк, 1336-1405) — среднеазиатский эмир и полководец.

6. В старых русских документах Дадианской землей называлось Мегрельское княжество — феодальное государство в Западной Грузии. Его правители принадлежали к роду Дадиани. Юридически Мегрельское княжество существовало с середины XVI в. до 1867 г. Описание города Ирак-и Дадиан находится на с. 777-780 седьмого тома «Книги путешествия» (наст, изд., с. 99-103).

7. Хешдек для Эвлии Челеби — обозначение города Астрахани и Поволжья в целом, а также собирательный этноним, которым турецкий автор называл не только астраханских, но также казанских и сибирских татар. Этимологию термина см. и примеч. 7 к гл. V.

8. Тохтамыш (ум. 1406 или 1407) — хан Золотой Орды с 1380 г. После поражения, нанесенного ему Тимуром в 1395 г., перестал быть всевластным правителем и превратился в хана-скитальца.

9. Баезид II Вели (Святой, ок. 1447-1512) — сын султана Мехмеда II, турецкий султан (1481-1512).

10. Ахмед-паша Гедик (Щербатый, ум. 1482) — великий везир (1474-1476) в правление турецкого султана Мехмеда II.

11. Все население «абхазского племени» вплоть до середины XIX в. подразделялось на три основные группы: абхазы, занимавшие примерно территорию современной Абхазской АССР, джигеты, или садзы, обитавшие между Гагрой и Сочи, и наконец, абазины, жившие разбросанно по верховьям Кубани и ее горных притоков. Все они говорили на более или менее близких диалектах абхазского языка. В культурно-историческом отношении также составляли единую этническую среду, родственную адыгским племенам. Вместе с тем каждая из трех названных этнических единиц состояла из нескольких родо-племенных подразделений. Многие из этих подразделений Эвлия Челеби называет, но для абхазов и абазинов у него один термин — абаза. В настоящее время на Северном Кавказе проживает породность абазины (самоназвание — абаза), а а Абхазской АССР — абхазы (самоназвание — апсуа).

12. Множество адыгейских племен Северного Кавказа издревле называли себя адыге. В XIV в. у восточных авторов, писавших о Золотой Орде, впервые встречается параллельное название для адыгов — черкесы. Этим термином пользуется и Эвлия Челеби. В настоящее время «адыге» называют себя три народа: адыгейцы, проживающие в Адыгейской автономной области РСФСР и говорящие на адыгейском языке, кабардинцы — в Кабардино-Балкарской АССР и черкесы — в Карачаево-Черкесской автономной области. Кабардинцы и черкесы говорят на кабардинском языке. Адыгейский и кабардинский языки относятся к абхазо-адыгской группе иберийско-кавказской языковой семьи.

13. Термин кабак, означающий поселение в Кабарде, встречается в русских документах начиная с середины XVI в. Эвлия Челеби называет этим словом поселения как абхазских, так и адыгских племен. Однако ни те, ни другие это слово в указанном смысле не употребляли. Кабак (къэбак) — так назывался традиционный праздник кабардинцев, на котором присутствовали все жители поселения — от мала до велика. Главным развлечением на этом празднике была стрельба в цель, для которой воздвигался кабак — высокая мачта с множеством подвешенных на ней вещей. Сбитая вещь отдавалась меткому стрелку.

14. Речь идет об адыгейском племени шегаков (хегаков), которое обитало в окрестностях Анапы. В 1812 г. оно почти поголовно вымерло от эпидемии чумы. Остатки шегаков слились с племенем натухайцев.

15. Оздемир-заде Осман-паша (ум. 1585) — великий везир (1584-1585) в правление турецкого султана Мурада III.

16. Согласно переводу Хаммера (с. 59). в племени шегаке было не три тысячи, а триста человек. Очевидно, в обоих случаях речь идет не обо всем населении племени, а только о мужчинах-воинах.

17. Каймакам — здесь заместитель главнокомандующего турецкой армией. Первоначальное значение — заместитель великого везира.

18. Хусейн-паша Дели (Отважный, ум. 1659) — крупный военачальник в правление турецких султанов Мурада IV и Ибрагима l. С середины декабря 1639 до начала января 1640 г. был заместителем великого везира.

19. В переводе Хаммера (с. 59) есть дата отправления турецкого войска из Анапской гавани — 12 шабана 1053 г. Дата явно ошибочная, ибо при переводе с хиджры на европейское летосчисление она приходится на 26 октября 1643 г. Если предположить, что и текст рукописи, с которой переводил Хаммер, вкралась описка и нужно читать 12 шабана 1051 г., то тогда получаем дату 16 ноября 1641 г. И эта дата нереальна. Остается предположить, что вместо названия мусульманского месяца шабан нужно читать какое-то другое название месяца. По созвучию это может быть сафар. 12 сафара 1051 г. по хиджре соответствует 23 мая 1641 г. по нашему летосчислению.

20. Мурад IV (1612-1640) — сын султана Ахмеда I, турецкий султан (1623-1640).

21. В 1637-1641 гг. крымским ханом был Бехадыр Гирей l (ум. 1641), сын хана Селямет-Гирея I.

22. Ибрагим I Дели (1615-1648) — сын султана Ахмеда I, турецкий султан (1640-1648).

23. Кара Мустафа-паша Кеманкеш (Стрелок из лука, ок. 1592-1644) — великий везир (1638-1644) в правление турецких султанов Мурада IV и Ибрагима I.

24. Эту пословицу следует понимать так: «Военный поход не оставляет у солдат ни охоты, ни времени на смуты и мятежи».

25. В переводе Хаммера(с. 60) указано число казаков — 100 тыс.

26. В переводе Хаммера добавлено: «...после 40-дневной осады» (с. 60).

27. Община Мухаммеда — мусульмане («мухаммедане»). Мухаммед (ок. 570-632) — араб, происходивший из Мекки. Религиозный проповедник, считающийся основателем мусульманской религии (ислама); согласно мусульманской богословской традиции — «величайший и последний» пророк.

28. Очаковский эйялет в XVII в. был провинцией Османской империи. Значительная часть эйялета находилась на территории современных Украинской и Молдавской ССР. Главными опорными пунктами турок в эйялете были города-крепости Очаков, Бендеры, Аккерман, Измаил, Килия.

29. Кенан-паша Коджа Гюрджу (Большой Грузин, ум. 1659) — турецкий сановник в правление султанов Мурада IV и Ибрагима I.

30. В этом походе принимал участие не янычарский ага, а его кетхуда Хайдар-ага-заде.

31. Килисе (тур) — христианская церковь. Килнссджнк — церквушка.

32. Современный Таманский полуостров в недавнем историческом прошлом (до середины XIX в) был архипелагом островов, отделенных друг от друга рукавами р. Кубани.

33. Чочка — от рус. «чушка» (свинья). Название косы Чушка, как именуется и поныне этот мыс Таманского полуострова, связано с черноморскими дельфинами, которых местное население издревле называло «морскими свиньями». В бурную погоду волны во множестве выбрасывали дельфинов на песчаную отмель.

34. В переводе Хаммера есть такие слова: «...галеры и чайки здесь не могут быть использованы, ибо они имеют осадку пять футов, а глубина моря на пути от Балысыра до Азака не превышает 2-3 футов» (с. 60).

35. В переводе Хаммера после слов «племен Черкесстана» есть добанление «приписанных к Кафинской губернии» (с. 60). О шегаках см. примеч. 14. Жане (жанэ) — адыгейское племя. К началу XIX в. вследствие беспрерывных столкновений с соседями-татарами было почти целиком истреблено. Остатки его слились с племенем натухайцев. Об этнонимах мамшух и такаку см. примеч. 45 к гл. II. Бузудук — адыгейское племя бжедуг (бжъэдыгъу). В настоящее время бжедуги влились в адыгейскую народность. Потомки их говорят на бжедугском диалекте адыгейского языка. Болоткай — адыгейское племя. Можно предположить, что здесь речь идет об одном из самых сильных и могущественных адыгейских племен — темиргойцах (кIэмгуй). Видными представителями княжеской власти у этого племени считались Болотоковы. От названия этой княжеской фамилии Эвлия Челеби и мог произвести название племени. В настоящее время темиргойцы влились в адыгейскую народность. Потомки их говорят на темиргойском диалекте адыгейского языка. Хатукай (хьатикъуай) — адыгейское племя, считалось одним из подразделений темиргойцев. Бесней — адыгейское племя бесленей (бэслъний). Ныне бесленейцы влились в кабардинскую социалистическую нацию. Потомки их говорят на бесленейском диалекте кабардинского языка. Кабартай (къэбэрдэй) — адыгейское племя. Здесь имеются в виду кабардинцы Большой Кабарды, расположенной на левобережной стороне Терека. На правобережной стороне находились поселения кабардинцев Малой Кабарды. В настоящее время кабардинцы проживают в Кабардино-Балкарской АССР и составляют единую социалистическую нацию. Таустан (или таусултан) — адыгейское племя. Речь идет о кабардинцах Малой Кабарды. Таустан (или Таусултан) — родоначальник княжеского рода, имевшего самое значительное владение в Малой Кабпрде.

36. Шамхал — титул крупнейшего феодального правителя в Северном Дагестане, главы Кумыкской земли, имевшей резиденцией Тарки (близ Махачкалы). С шамхалами тарковскими постоянно соперничали кумыкские феодалы, резиденцией которых была крепость Эндери (ныне Андрейаул на р. Акташ и Хасавьюртовском районе Дагестанской АССР). См. также примеч. 3 и 12 к гл, IV.

37. В переводе Хаммера (с. 60) есть дата начала осады Азова — 21 шабана. Если, основываясь на нашей гипотезе датировки времени отправления турецкого флота из Анапской гавани (см. примеч. 19), предположить, что и здесь нужно читать название месяца не шабан, а сафар, то датой начала осады крепости будет 21 сафара 1051 г., т. е. 2 июня 1641 г.

38. Помощь из Анатолии пришла, по Хаммеру (с. 60), 25 шабана, т. е., видимо, 25 сафара 1051 г., что соответствует 6 июня 1641 г.

39. В переводе Хаммера имеется добавление к перечислению военной помощи турецкому войску под Азовом: «...200 алайбеев, заимы и тимариоты, которых вместе с их джебели было 47 тысяч человек» (с. 60).

40. В переводе Хаммера (с. 60-61) говорится о том, что крымский хан выставил караулы не из крымского, а из ногайского войска.

Улу-ногай — большие ногаи. Основная часть Ногайской орды, оставшаяся после того, как и конце 50-х годов XVI в. она распалась на две части — Большую и Малую орду. Во главе Большой орды был тогда князь Исмаил (ум. 1563), в кровопролитной междоусобной борьбе нашедший поддержку у Русского государства. Большая орда кочевала в низовьях Волги, по левой ее стороне. Под угрозой наступавших с востока калмыков ногайцы Большой орды в 1613 г. ушли за Волгу и кочевали между Волгой и Доном. В 1616 г. они вернулись на места прежних кочевий, но в 1634 г. наступление калмыков вновь вынудило их уйти за Волгу. Там большие ногаи объединились с малыми и стали совершать совместные набеги на русские окраины. В 1636 г. крымский хан заставил их переселиться в Крым. В 1639 г., после того как в 1637 г. донские казаки захватили Азов, часть ногайцев Большой орды вернулась в междуречье Дона и Волги и дала присягу в верности русскому царю. В 1642 г. уже большая часть орды покинула Крым и перешла в русское подданство.

Кечи-ногай — малые ногаи. Со второй половины XVI в. ногайцы Малой орды во главе с Казы-мирзой (ум. 1577) обосновались между Кабардой и Азовом в номинальном подданстве турецкому султану, а фактически — в крымском подданстве. Позднее многие мирзы Малой орды породнились со знатью ряда черкесских и кабардинских племен. С середины XVII в. Малая ногайская орда делилась на две половины — Уракову и Касаеву.

Шейдяк-ногай — ногайцы Шейдяка. Ногайский князь Шейдяк был дедом основателя Малой орды Казы-мирзы. Но здесь, вероятнее всего, речь идет о сыне князя Большой орды Урмамбета — Шейдяк-мирзе, современнике Эвлии Челеби.

Урмамбет-ногай — ногайцы Урмамбета. В русских источниках Урмамет — князь Большой орды (90-е годы XVI в), родоначальник мирз Урмаметовых. Именно мирзы Урмаметовы не вернулись в русское подданство после 1639 г., оставшись в Крыму.

Ширин — первый из четырех древних и знатных татарских родов, военно-феодальная знать которого — карачеи — играла видную роль и жизни не только ногайцев, но и крымских и, в прошлом, казанских татар. Карачеи — вожди четырех знатнейших родов — были непременными участниками церемонии восшествия на престол (поднятия на ковре) новою крымского хана. Майсур — знатный татарский род. Возвышение ею в Крыму началось с первой половины XVI в. В начале XVII в. этот род уже вошел в состав родов четырех карачеев, среди которых он занял четвертое место. Седжеут — знатный татарский род. С первой половины XVI в. крымские ханы уравняли его в правах и привилегиях с четырьмя карачеями, поставив его на пятое место. В начале XVII в, он занимал уже третье место среди четырех карачеев. Манкыт, или мангыт, — название одного из племен ногайского рода мансур (см), откочевавшего к Крыму в начале XVI в.

Накшуван, дженишке, бат, ор — названия татарских отрядов, выделенных соответствующими городами. Известно, что Нахшуван — турецкое название крымской Нахичевани. Беженцы из кавказской Нахичевани еще в раннем средневековье основали поселение под тем же названием в Крыму у подножия горы Чатырдаг. В 70-х годах XVIII в. армянские купцы и ремесленники (особенно славился их «накшуванский булат») крымской Нахичевани переселились на территорию Русского государства. И тогда они обосновались в устье Дона. В настоящее время эта «русская» Нахичевань является составной частью города Ростова-на-Дону. Дженишке — современный Геническ, Ор — Перекоп. Бат, вероятно, — искаженный этноним тат. Татами татары называли христианское население Тат-Элийского санджака Кафинского эйялета (горного района между Судаком и Старым Крымом) — греков и армян, имевших ограниченное самоуправление. Следовательно, приведенное перечисление нужно понимать так: татары нахичеванские (если только это не армяне), генические, перекопские и таты (т. е. греки и армяне).

Уланами (огланами, т. е. сыновьями) в Крымском ханстве назывались феодалы высшего ранга, князья династической крови. Как правило, это были карачеи, породнившиеся с правящей династией Гиреев путем женитьбы на ханских дочерях. Словом бардак (или бадрак) Эвлии Челеби обозначает всех подданных крымского хана. Слово дарак (или тарак) означает трезубец. Родовая тамга — герб Гиреев — рисовалась в виде трезубца. Сочетание бадарак можно осмыслить как «с трезубцем», т. е. «трезубные» ( — династии Гиреев) подданные. В применении к данному случаю татарские отряды улан и бардак могли обозначать войска родовых князей и личную гвардию хана.

Перечисляемые затем имена вождей ногайских племен часто встречаются в русских источниках середины XVII в.: Арсланбек-мирза из Касаевой половины Малой орды, сын Каспулат-мирзы, внук Касая — князя половины Малой орды (середина XVII в); Чобан-мирза из Большой орды, сын Уразлы-мирзы, внук Иштерека — князя Большой орды (1600-1619); Деви-мирза из Ураковой половины Малой орды, сын Кан-мирзы; Навруз-мирза из Касаевой половины Малой орды, сын князя Касая.

41. Эвлия Челеби очень часто сравнивает крепости, окутанные дымом и пламенем от залпов крепостных орудий и ружей их гарнизонов, с птицей саламандрой в огне Немруда. Такое сравнение дважды подчеркивает безвредность этого огня для самой крепости. Птица саламандра, или птица феникс, — мифическая птица, которая после сожжения возрождается из собственного пепла. Огонь Немруда — по библейскому преданию, громадный костер, разведенный по приказу прзвптсля древней Месопотамии, строителя Вавилона Немруда. Когда в этот костер был брошен пророк Авраам, огонь не только не причинил пророку вреда, но, напротив, превратился в дивный сад.

42. О гробнице (тюрбе) Йогуртчу-баба см. т. VII, с. 898 «Книги путешествия» (наст, изд., с. 207-208).

43. Здесь Эвлия Челеби перечисляет три основных рукава Дона, которые в настоящее время называются: Мертвый Донец, Старый Дон и Каланча. Остров Тимурленка в устье Дона, на котором находилась какая-то старая разрушенная крепость (см. об этом в конце главы) и который Эвлия Челеби называет также островом Пяти холмов (см. т. VII, с. (198-899), скорее всего, был расположен в районе станицы Елизаветинской. Там находилось древнее городище и множество курганов V-III вв. до н. э. (Т. Н. Книпович. Опыт характеристики городища у станицы Елисаветовской по находкам экспедиции ГАИМК и 1928 г. — ИГАИМК. Вып. 104, 1935. с. 111-201).

44. В переводе Хаммера (с. 62) указано число убитых казаков — более 1000 человек.

45. Ферхад — герой восточных легенд, во исполнение желания своей возлюбленной Ширни прорубивший скалы.

46. В 1613-1645 гг. русским царем был Михаил Федорович (1596-1645) — первый царь из династии Романовых.

47. В переводе Хаммера (с. 60) говорится о 20-тысячном войске «московского короля».

48. Средневековые восточные авторы степью Хейхат (или Кыпчакской) называли огромные пространства южнорусских степей. В русских источниках за этими территориями закрепилось название Дикое поле.

49. Под Мохачем (на юге Венгрии) в 1526 г. произошло сражение между войсками турецкого султана Сулеймана II и венгеро-чешской армией. Турки одержали победу, в результате которой ими была захвачена часть Венгрии.

50. В переводе Хаммера (с. 63) говорится о 3 тыс. казаков.

51. В переводе Хаммера (с. 63) говорится о 1600 пленных.

52. В переводе Хаммера (с. 63) говорится о том, что за каждую голову выдавалась расписка на 100 пиастров.

53. В переводе Хаммера (с. 63) говорится о том, что в казну было сдано имущество 700 убитых янычаров, а всего было убито 1200 мусульман.

54. День Касыма — праздник, заимствованный турками из христианского календаря. Дата его соответствовала дню св. Димитрия — 8 ноября (26 октября по ст. ст). День этот знаменовал начало зимы. После дня Касыма все сухопутные и морские войска должны были прекращать военные действия и уходить на зимние квартиры. Начинать военные действия можно было только после дня Хызырильяса (соответствовал дню св. Георгия) — 6 мая (23 апреля по ст. ст).

55. В переводе Хаммера (с. 63) говорится о 70 тыс. регулярного войска и 200 тыс. всадников.

56. В переводе Хаммера (с. 63) говорится о ценных вещах, шубах, богатых одеждах и т. д.

57. Крымские ханы возводили свой род к монгольскому хану и полководцу Чингисхану (ок. 1155-1227).

58. В переводе Хаммера (с. 64) указывается число казаков-перебежчиков — 70 человек.

59. Хорос-керман (Петушиную крепость) Эвлия Челеби описывает в гл. VII этого выпуска (см. примеч. 20 к гл. VII).

60. В переводе Хаммера содержится добавление: «...а мальчик — за 6 пиастров» (с. 64).

61. Порог, или Порог Благоденствия, — одно из обозначений Стамбула, резиденции турецкого султана, столицы Османской империи.

62. В переводе Хаммера (с. 65) говорится о 80 тыс. крымских татар и 20 тыс. молдаван и валахов.

63. Согласно переводу Хаммера (с. 65), татары находились в пути девять часов.

64. О татарских набегах беш-баш (букв, 'пять голов') см. т VII, с. 533 турецкого издания «Книги путешествия» (в переводе на русский язык см.: Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 1. М., 1961, с. 216-217).

65. Чига — видимо, чехонь — рыба из семейства карповых, а уштука — щука. У донских казаков чехонь и щука издавна были предметом промысла.

66. Бехадыр-Гирей возвратился из Азовского похода в Крым больным. В октябре 1641 г. он умер. Новым ханом стал Мухаммед-Гирей IV, который занимал крымский престол дважды (1641-1644 и 1654-1666).

67. Калгой при Бехадир-Гирее был Ислам-Гирей, а при Мухаммед-Гирее IV — Фетх-Гирей.

68. В переводе Хаммера (с. 66) есть имя этого капуджибаши — Хасан-ага.

69. Мехмед-паша Джуван-капуджибаши (Юный капуджибаши, 1602-1646) — везир в правление турецких султанов Мурада IV и Ибрагима I. Его мать была внучкой дочери турецкого султана Сулеймана Кануии. В 19-летнсм возрасте он принимал участие в Хотинском походе (1621 г), находясь в свите турецкого султана Османа II. Тогда же был произведен в капуджибаши.

70. Несколько ниже Эвлия Челеби говорит о том, что турецкие войска прибыли к Азову 3-го дня, а в переводе Хаммера (с. 66) есть еще такое уточнение: «13-го дня того же месяца». Можно предположить, что где-то здесь пропущена дата, за которой следует вторая — 11-е число какого-то месяца и третья — 13-е число этого же месяца. Вероятнее всего, искомая дата пропущена в описании отправления в Стамбул донесения о занятии Азова крымскими татарами. Попытаемся восстановить эту дату. Точно известно, что донские казаки оставили Азов во второй половине мая 1642 г. с уверенностью можно сказать и о том, что крымские татары узнали об этом незамедлительно. Они поспешили занять Азов и сообщить об этом турецкому султану. От Эвлии Челеби мы знаем, что это произошло в первых числах какого-то мусульманского месяца. Месяц сафар 1052 г. хиджры начинался 1 мая 1642 г. европейского летосчисления. Естественно предположить, что Эвлия Челеби говорит о следующем месяце — третьем месяце мусульманского лунного года — ребиульэввеле. Если основываться на этом предположении, то, переведя все три даты с хиджры на наше летосчисление, получим следующие числа. Крымское донесение и Стамбул было отправлено в конце мая — начале нюня, русские лазутчики были схвачены 9 июня, а турецкие войска пришли под Азов 11 июня 1642 г.

71. В переводе Хаммера (с. 66) о лазутчиках есть дополнительные сведения. В частности, крымские татары узнали, что всего в Стамбуле находилось тогда 40 русских лазутчиков.

72. См. примеч. 70.

73. Эзан — призыв мусульман к молитве, совершаемый муэззином. В своей «Книге путешествия» Эвлия Челеби неоднократно говорит о том, что первый эзан в занятом турками Азове провозгласил именно он.

74. Известно (см. примеч. 66), что летом 1642 г. Бехадыр-Гирея уже не било в живых. В переводе Хаммера в этом месте имени крымского хана вообще нет. Возможно, что по незнанию оно было вставлено в текст переписчиком или турецкими издателями «Книги путешествия:».

75. В переводе Хаммера (с. 67) говорится, что, прежде чем отправиться в Стамбул, Эвлия Челеби прожил в Бахчисарае 20 дней.

76. В переводе Хаммера ни у калги, ни у нуреддина нет имен. Видимо, и здесь перед нами результат редакторской работы турецких издателей «Книги путешествия». Возможно, что в рукописи имя Мухаммед-Гирей относилось не к калге, а к хану, но редакторы тома, усмотрев в этом «несоответствие», «восстановили истину». Так «воскрес» Бехадыр-Гирей, получил неверное имя калга, а нуреддин, видимо воспринятый издателями как личное имя, получил приставку — Гирей. Известно, что калгой при Мухаммед-Гирее IV был Фетх-Гирей, а нуреддином — Гази-Гирей.

77. Согласно переводу Хаммера (с. 67), Эвлия Челеби получил трех невольников от хана, по одному невольнику от калги и нуреддина и по одному невольнику от четырнадцати крымских сановников. Во время своего путешествия из Трабзона через Мегрелию и Абхазию он заимел 18 невольников. Таким образом, по Хаммеру, всего у Эвлии Челеби было не 18, а 37 невольников.