Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

КОЗЬМА ПРАЖСКИЙ

ЧЕШСКАЯ ХРОНИКА

CHRONICA BOEMORUM

50. Первые годы правления императора Гейнриха IIІ. 1039-1041.

(около 1125 г.).

В последние годы правления Конрада II, отца Гейнриха III, герцог Богемский Брячислав старался поставить свою страну во главе славянского мира и повторить туже попытку, которую незадолго пред тем сделал Болеслав Храбрый в отношении Польши. Узнав о смерти Конрада II, Брячислав вторгся с большим войском в Польшу, опустошил ее и подчинил; мощи Адальберта из Гвезно были перенесены в Прагу; в Богемии распространилась кирилловская литургия вместо латинской; к папе было отправлено посольство с просьбою отделить Богемию от Майнцской епархии и дать ее герцогам королевский титул. Так, Брячислав одним ударом уничтожил весь труд германизирования Богемии, на который потратили столько сил предшественники Гейнриха III. Потому Гейнрих III должен был в первые годы своего правления сосредоточить все свое внимание на богемском вопросе, и в 1039 г. принудил Брячислава смериться и дать заложников. Но восстание Венгрии против немцев дало ему возможность нарушать договор и вынудило Гейнриха III предпринять в 1040 г. вторичный поход в Богемию.

__________________________

Молва, которая в мире цветет легче всякого зла, бухнет ложью, и, примешивая к безделице целую кучу, к истине ложь, растет на лету, доставила императору Гейнриху (III) извете, в сто раз больше, нежели было на деле, что богемцы вынесли из Польши массу золота и серебра. Вселедствие того император начал искать предлога, чтобы отнять у них золото, о котором ему было донесено, и приказал богемцам чрез своих сборщиков к определенному сроку выдать ему до последнего обола серебро, похищенное ими в Польше, грозя в противном случае войною. На это славяне отвечали: «Мы всегда точно исполняли ваши законы, и теперь считаем себя под властью короля Карла (т. е. Великого): наш народ не бунтовал никогда против его преемников, да и тебе пребыл верным во всех войнах и всегда пребудет таким, если только сам ты захочешь быть к нам правосудным. Пипин, сын короля Карла Великого, постановил такой закон, чтобы мы ежегодно платили его преемникам на императорском престоле 120 отборных быков и 500 марок. В нашей же марке мы считаем 200 монет. Это исполняется с нашей стороны из века в век, мы беспрекословно выплачиваем тебе ту дань и будем выплачивать твоим преемникам. А если когда нибудь ты захотел бы [752] положить на нас иго сверх обычного закона, то мы готовы лучше умереть, нежели вести ярмо». На это император отвечал: «Короли всегда имеют обычай прибавлять что нибудь новое к прежнему закону. Никакой закон не устанавливался вдруг, но всегда ряд законов постепенно увеличивался последующими королями. Tе, от которых зависят законы, сами не зависят от них (Nam qui regunt Ieges, non reguntur legibus. Срав. эти слова Гейнриха III, как их приводит наш автор, с наставлениями Випона ем; же, в его юности, в форме пословиц, выше на стр. 742), потому что у закона, как говорится, нос из воску (cereum habet nasum), а у короля железная и длинная рука, так что он может погнуть его, куда ему угодно. Король Пипин сделал то, чего хотел, а если вы не исполните моей воли, то я покажу вам, каковы у меня крашеные щиты, и как я силен на войне». Разославши тотчас после того указы по всему государству, он собрал весьма сильное войско. Саксонцам же приказал идти в Богемию другою дорогою, которая лежит чрез Цирбию и ведет в ту страну лесом, мимо укрепления Глумека. В то время герцогом был Окард, которому вся Саксония повиновалась во всем, как королю. Был же он человек весьма умный, одаренный уменьем управлять государственными делами и от юности преданный воинским занятиям, но никогда не имел счастливых успехов на войне. Сам же цезарь расположился, лагерем по той и другой стороне р. Резны. На следующий день, пройдя мимо укреплений Камбо (н. Cham) и придвинув свои орлы к лесу (т. е. Вohmerwald), который отделяет Баварию от Богемии, он узнал, что богемцы загородили дороги в лесу; приведенный в негодование, после некоторого молчания, покачав трижды головою, он воспламенился гневом достойным цезаря и произнес следующия слова: «Хотя бы они построили стены выше лесу и вывели бы башни до облаков, но, как бывают напрасны тенета, раскидываемые на глазах птиц, так и их укрепления не могут иметь никакого значений для немцев. Если даже они поднимутся выше облаков, или спрячутся между звездами, то и это не послужит в пользу погибшему и несчастному народу». Сказав это, он всем приказал вступить в лес, а сам, предшествуя другим, взошел на высокую гору, находившуюся в средине леса, и, воссев на походный стул (tripode), заметил окружавшим его князьям всего государства: «В этой долине скрывается презренное войско богемцев, как полевая мышь в своих норах». Но цезарь обманулся, ибо укрепления их были за другою горою. Тогда Гейнрих, называя каждого по имени, и послав вперед сначала маркграфов, а потом всех знатных в полном оружии мужей, приказал им идти пешими в сражение, обнадеживая победою в следующих словах: «Вам нетрудно, говорил он, [753] сражаться; только покажитесь, и они сами побегут от страха, потому что им не выдержать вашего натиска. Идите, идите мои соколы на робких диких голубей, как свирепые львы, и поступайте по обычаю воинов, которые, когда нападают на овечий хлев, не считают овец и не начинают пожирать своей добычи, доколе не уничтожать всего стада». Немедленно, по приказанию короля, потянулись многочисленные воины, одетые в латы; князья спорят за первое место в сражении; острие мечей блестит, как прозрачный лед; солнечные лучи, отражаясь на их оружии, освящают ветви дерев и вершины гор. Но, спустившись в долину, они не находят там никого, между тем со всех сторон им представляется густой лес и непроходимые места. Тогда, как обыкновенно бывает во всяком деле, задние напирают на передних и против их воли теснят к месту, битвы, и следовавшие за князьями принуждают их подниматься на другую гору.

Между тем князья были так утомлены, что уже язык их прилипал к небу, силы совершенно изменяли, руки отказывались служить, из груди вылетали тяжелые вздохи; однакож остановиться нельзя было ни на шаг. Одни бросают свои латы на щиты, другие облокачиваются на деревья, и ловят тщетно дуновение ветерка; иные же падают, как они: это люди толстые и непривыкшие к походам. Приблизившись к укреплению, они подняли крик, а пар с их усталого тела поднимался над лесом как облако. Видя это, богемцы недолго колебались и тотчас, заметив их утомление, смело выскочили из засады. Непобедимая сестра Фортуны, Беллона, придала им смелости. О, судьба Фортуна! Ты никогда не бываешь постоянно благосклонна, и на вертком колесе опускаешь вниз сильных земли. Подкованным копытом лошадей топчет она осчастливленных ею, раздавливает им животы, утопавшие в наслаждениях, и чресла, подпоясанные пурпуровыми шарфами, извлекает кишки и ломает голени. Стыдно рассказывать подробнее о внезапной смерти столь благородных мужей, и недостойно то летописи.

Козьма Пражский.

Chronicae Bohemorum libri III.


Козьма Пражский (Cosmas, Pragensis ecclesiae decanus, † 21 окт. 1125) был древнейшим национальным писателем западных славян, писавшим в той среде, где он жил. См. о его жизни, сочинении и продолжателях до 1288 г. ниже, в томе III. Лучшее издание его «Трех книг Богемской хроники» сделал проф. Берл. Ун. Копке, у Пертца, в Monum. Germ. IX, 1-209 стр.; и Пельцел и Добровский в Script, rer. Bohem. I, 1-282 стр.

(пер. М. М. Стасюлевича)
Текст воспроизведен по изданию: История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Том II. СПб. 1864

© текст - Стасюлевич М. М. 1864
© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© OCR - Станкевич К. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001