-

ВАСИЛИЙ ЛЕОНТЬЕВИЧ КОЧУБЕЙ

в рассказе его современника

1708 г.

Служа при Жуковской Покровской церкви, в которой погребены дети, внуки и правнуки Василия Леонтьевича Кочубея, казненного Мазепою, в которой также находится икона, поруганная шведами, и хранится священническая риза с оплечьем из боярского кафтана Василия Леонтьевича — я получил в 1875 году от князя Сергея Викторовича Кочубея, из его домашнего архива, рукопись 1748 г. с несколькими подробностями о жизни и казни Василия Леонтьевича Кочубея и его супруги.

Рукопись была написана устарелым почерком и языком минувшего века; князь Сергей Викторович просил меня переложить рассказ на язык современный, что я и исполнил. Подлинник с переложением был тогда же мною отослан князю; у себя же я оставил копию с переложения, которую я, как буквальный перевод помянутого рассказа современника о Вас. Леонтьевич Кочубее, и представляю на стр. «Русской Старины».

На подлинной рукописи означено (как у меня отмечено) более поздним почерком и другими чернилами «1748 года».

Благочинный священник с. Жуки Василий Курдиновский.

19-го марта 1708 года, на память св. мучеников Хрисанфа и Дарии, генеральный судья Василий Леонтьевич Кочубей и полтавский полковник Иоанн Искра выехали из села Диканьки на другую сторону Ворсклы, чрез слободские города, в Смоленск, куда спешили они к царскому величеству, избегая гнева и мщения клятвопреступного изменника Ивана Мазепы.

Еще 18-го марта, в четверток, подступали к Диканьке посланные от Мазепы, с приказанием схватить Кочубея: Гадячский полковник Стефан Трощинский с своим полком и с полком [500] волохов и кампанийский полковник Юрий Кожуховский с своим полком. Но они остановились на ночлег в Великих Будищах, недалеко от Диканьки.

Между тем в тот же день вечером привез письмо в Диканьку посланный из Хвастова (Фистов?), от Миргородского полковника, старый его слуга Андрей Лос. Узнав содержание письма, Василий Леонтьевич, нимало немедля, отправил в Полтаву слугу своего Ивана Завадовского за Иоанном Искрою, который ночью и приехал в Диканьку. В ту же ночь, за час до рассвета, простившись со всеми своими, Василий Леонтьевич с Искрою оставили Диканьку, переехав мост на рек Ворскле в селе Гавранцах, и прибыли в Краснокутск, где находился Ахтырский полковник. От царского величества приехал в Краснокутск поручик с указом, в кото ром предписано было «Искре одному явиться к Государю, а Кочубею оставаться в слободах». Из Краснокутска оба они, в сопровождении Ахтырского полковника, прибыли в Богодухов. Но в Богодухов другой офицер приехал от царского величества с приказанием — Кочубею и Искре — обоим явиться к государю.

Вслед за выездом из дому Василия Леонтьевича и Искры, вступил в Диканьку с своими войсками Трощинский с намерением схватить Кочубея и представить в Фистов к Мазепе; но, поискавши его везде, с неудовольствием возвратился обратно в Будищи и простоял там три дня — пятницу, субботу и воскресенье. В понедельник утром Трощинский опять вступил в Диканьку, и остановясь со всеми своими войсками в новом дворе — на Ковалевке, послал волохов в старый двор, где находилась супруга Василия Леонтьевича, г-жа Любовь Кочубеева. В то время ее не было дома: на рассвет дня св. священномученика Василия Анкирского (тезоименитство сына и мужа) она в церкви слушала молебен о благополучном путешествии своего мужа. Узнав об этом, волохи вокруг церкви поставили караул, а старший Волошин ротмистр, по имени Констанций, вошел в церковь с приказанием г-же Кочубеевой выдти из церкви. «Не выйду», решительным тоном сказала благородная госпожа, «лучше пострадаю у алтаря, как пророк Захария». Ротмистр понудительно и с угрозами вывел ее; и как только переступила порог церковный была схвачена в коляску и отвезена на Ковалевку к Трощинскому с невесткою своею, женою Василия Васильевича Кочубея, бывшею вместе с нею в церкви.

Приехав перед двор к Трощинскому, ее высадили, и она несколько часов простояла, ожидая доклада. Ожидая долго и напрасно возвращения докладчика, она решилась сама явиться к [501] Трощинскому и мужественно протеснилась между лошадьми, которыми набит был двор.

Между тем Трощинский вышел на крильце, в белом кафтане, без пояса, в желтых шароварах, будучи весьма пьян. Благородная госпожа Кочубеева кротко начала к нему свою речь: «за то ли вас прислал Мазепа с войском за моим мужем, что он усердно и верно служил войску запорожскому в должностях писаря и судьи?»... Но Трощинский, не отвечая на ее речь ни слова, вдруг приказал волохам стрелять в нее. И едва успел Кожуховский, советник Трощинского, отчаянным криком остановить волохов, которые уже взвели курки в ружьях. Перепуганная совершенно госпожа Кочубеева за караулом была возвращена в свой двор, и вокруг двора поставлена была стража, также и в доме, и даже в ее спальне. А супруга Василия Васильевича Кочубей получила дозволение, забрав свое имущество, отправиться в Сорочинцы к своим родителям, где находился и ее муж.

На другой день утром Трощинский с своими советниками и прибывшим ночью от Мазепы послом отправились на старый двор, где, по его приказанию, все найденное имущество г. Кочубея, все ценные вещи были уложены в ящики, а госпожу Кочубееву с одною служанкою, в крытом экипаж за караулом, отправили в Батурин. Здесь имущество оставили на Гончаровке, а Кочубееву поместили во дворе, в предместьи Батурина, где и прежде ее милость останавливалась. Потом чрез неделю перевели в старый двор, где отвели ей мрачную комнату, с запрещением выходить ей куда-либо, равно и к ней не велено никого допускать не только к дому, даже к забору. Два караула желдицкий и московский были приставлены к месту ее заключения.

В апреле месяц 1708 г., к светлому празднику воскресения Христова, Василий Леонтьевич Кочубей и Искра достигли уже в Смоленск и Витебск. Отсюда боярин Гаврило Иванович Головкин, князь Долгоруков и Петр Павлович Шаферов, тайный секретарь государя, препроводили их в Поречье; и здесь пытками допрашивали их в верности донесения на Мазепу. При первом допрос старику Василию Леонтьевичу нанесено четыре удара кнутом, и Искре — семь ударов; через неделю опять поновляли раны столькими же ударами кнутом. Месяцы май и июнь они продержаны в заключении, и потом отосланы водою в Чернигов; из Чернигова воевода Вениамин препроводил их в Киев, а отсюда в Белую церковь к Мазепе, который стоял лагерем между Борщовым и Ковшаговым. Здесь 15-го июля 1708 года, в четверток, на [502] память св. равноапостольного великого князя Владимира, головы невинных страдальцев Кочубея и Искры скатились на одну плаху, и тела их лежали на месте казни, до конца литургии. Потом положены в деревянные гробы и впоследствии отосланы для погребения в Киев. Они покоятся в Киевопечерской лавре, на погосте, с правой стороны, близь трапезной церкви.

Неповинная кровь страдальцев сильно тревожила Мазепу, и он бессознательно бродил с своим войском по разным городам, — как наконец обнаружилось пред всем войском малороссийским, что он изменил пресветлейшему монарху и убежал к королю шведскому. Это было 17-го октября, на память прор. Осии и св. Андрея Критского, через четырнадцать недель после мученической кончины Кочубея и Искры.

При вести о сем Батурин заперся со всех сторон от его оставшегося изменнического войска; из четырех ворот только одни береговые, со стороны Сейма, были открыты. За неделю пред взятием Батурина прибыл туда светлейший князь Меншиков; но в город не вступал, а вышли для переговоров к его сиятельству начальствующий над войсками в город Чечель полковник Сержецкий, эсаул Армацкий, сотник Батуринский, — и князь отправился обратно.

Пользуясь неурядицею в городе, невинная страдалица Любовь Кочубеева нашла возможность уйдти из места своего заключения, при помощи монахини девичьего Новомлинского монастыря. Черница выезжала из города простою телегою с будкою. Кочубеева, одевшись в ее монашеское платье, а Искрина (жена Искры), находившаяся с нею, — в мужицкую одежду, с девками пешком вышли из города, а панича Феодора Васильевича (Кочубей) черница посадила к себе в воз, под видом черницы.

Опасаясь преследования, благородные вдовы избрали путь на Митченки, Куреню, Ичню, Прилуку, Светличное, Чернухи, мимо Городища, на село Канцеляристов, Крутый Берег. В Снетине переехали реку Сулу и прибыли в Шишаки, — имение г. Петра Кулябки, зятя полковника Миргородского, свояка г. Кочубея. Здесь получив сведение, что супруга полковника Миргородского и Василий Васильевич Кочубей находятся в Сорочинцах, отправились туда, где и прожили несколько дней. Туда же прибыла г-жа Обыдовская, потому что у супруги Василия Васильевича в это время родился сын Павел. Прогостив по этому случаю недолго, все вместе выехали из Сорочинец; но за Сорочинцами расстались: г-жа полковница Миргородская, Василий Васильевич Кочубей, г-жа Обыдовская и Ломаковский [503] отправились в Крилов, а вдовы Кочубеева и Искрина направили путь в московские слободы: на Барановку, Опошне, Старые Млинн, чрез Ворсклу, Врублевку и Коломак. Отсюда, г. Захаривский уехал в Водолаги, а Кочубеева и Искрина укрывались в Ровнах близь леса в Искриной пасеке.

Там получили они, чрез г. Ивана Жученка, письмо, присланное от светлейшего князя Меншикова, писанное в Конотопе, по взятии Батурина, который взят 25-го октября 1708 г., на память свв. мучеников Маркиана и Мортирия. Письмо было на имя Василия Васильевича и в нем объявлялась великая милость государя, и предписывалось ему явиться в Глухов к его величеству с матерьею своею и вдовою Искры. Из ровенской пасеки г-жа Кочубеева послала слугу своего в Кременчуг за наименьшим сыном. Вслед за сим скитающиеся вдовы отправились на Свинковку; реку Ворсклу переехали в Семяновке и остановились в селе Жуках, в дом близкого родственника их обеих, Жученка, на несколько дней. Но недолго он пользовались гостеприимством и покровительством Жученка. В мясопуст на Филиппов пост приехал в Жуки Яков Рогуля и объявить им об угрозах полтавского полковника Левенца, намеревающегося схватить их и препроводить к Мазепе.

В темную глубокую ночь они оставили Жуки. Переезжая в селе Петровке Ворсклу, были схвачены петровскими мужиками, которые, будучи пьяны, устремились на ночной поезд и, без всякого распроса, хотели их убить. К счастию г-жа Искрина узнала петровского атамана, по прозванию Дригу; и он, разузнав великородных дам, сильным криком усмирил мужиков и дал им провожатого в Коломак. Из Коломаки держали путь на Перекоп, Валки, Люботин и Харьков. В Харьков бригадир Феодор Васильевич г. Шидловский приютил беззащитных вдов в своем дом на две недели. Из Харькова отправились на Водолаги, отсюда трактовою дорогою на Валки, Краснокутск и Ахтырку в Лебедин, и здесь представлены были пресветлейшему монарху, там находившемуся, и удостоились получить от него монаршие милости. Отсюда отправились в Тростянск и там проводили рождественские праздники, а 1-го января 1709 года прибыли в новую Водолагу к г. Ивану Захариевскому, где находилась и полковница Миргородская со всем своим семейством.

В это время уже шведские войска вступили в Украйну и разорили Коломак, и потому их милости не могли здесь оставаться вне опасности, и разъехались все чрез Харьков, Белгород и Сумы; госпожи Кочубеева и Искрина остались в имениях своих в [504] Ярославце, а полковница Миргородская с г. Иваном Водолажским — в имении своем, в Авдеевце.

Того же года летом июня 2-го 1709 г. русские войска стали против шведов между Жуками и Петровкою, под Полтавою, и пресветлейший монарх, при помощи Божией, победил шведов, и всех генералов, полковников и офицеров разбил и взял в плен.

1748 года.

Сообщ. 19-го июля 1882 г. о. Вас. Курдиновский.

Полтавский уезд,
Село Жуки.

Текст воспроизведен по изданию: Василий Леонтьевич Кочубей в рассказе его современника. 1708 г. // Русская старина, № 12. 1883