-

ОЧЕРКИ ЗАПОРОЖЬЯ

(Окончание.)

IV.

Дипломатические сношения Запорожцев.

Желая познакомить изыскателей отечественной истории с действиями Запорожского общества, по всем частям политического их быта, я собрал большое количество документов, касающихся их сношений с соседними государствами и властями. Этот предмет, кажется, еще не был обработан историками, и потому, быть может, [180] обратить особое внимание читателей. Здесь представляются такие только документы, которые принадлежат собственно Низовой Общине, Запорожью, а не Украине или Малороссии. Из множества извлекаем только 8, расположенных в хронологическом порядке.

№ 1.

Грамота царей Иоанна и Петра Алексеевичей и царевны Софии. (О самарской крепости) 1688.

«Божиею милостию от пресветлейших и державнейших великих государей и великих князей Иоанна Алексиевича, Петра Алексиевича и великие государыни благоверные царевны Софии Алексиевны, всея великие Малые и Белые России самодержцев, многих государств и земель восточных и западных и северных отчичей и дедичей и наследников и государей, и обладателей, нашего царского величества подданному, Низового войска Запорожского кошевому атаману Григорию Сагайдачному и всему при тебе будучи поспольству (народу), нашего царского величества милостивое слово.

«Указали мы великие государи наше царское величество ближнему нашему окольничему и наместнику карачевскому Леонтию Романовичу Неплюеву, с великороссийскими с конными и пешими [181] ратными многими людьми, да верному подданному нашему войска Запорожского обеих сторон (Днепра) гетману Ивану Степановичу (Мазепе) ¹ с малороссийскими полками итти на нашу великих государей службу, для промыслу над неприятельскими крымскими людьми и под городки, под Кизикермен и иные, да им же окольничему нашему и воеводе и подданному нашему гетману указали мы великие государи, за помощию Божьею и за предстательством Пресвятые Богородицы и за молитвами московских и киево-печерких чудотворцев, на реке Самаре для наивящшего неприятелю утеснения и для защищения от их же неприятельского приходу на великороссийские и малороссийские городы, а паче защищая самих вас наших царского величества подданных в Сечи живущих, построить город, и быть тому городу для пристанища наших царского величества ратных людей и для складу всяких запасов (для) впредь, даст Бог, воинского на Крым походу. А ныне нам великим государем, нашему царскому величеству ведомо учинилось, что у тебя атамана и всего войска Низового, о том [182] городовом строении, некое сомнение быть имеет, будто бы тем строением права и вольности ваши были нарушены и в рыбных ловлях и в пасеках и в звериных добычах, учинились убытки, о чем вы и подданному нашему гетману писали; и мы великие государы наше царское величество, вас атамана милостиво обнадеживаем, что вам кошевому атаману и всему войска Запорожского поспольству, та на Самаре крепость, в тяготу и в отъятие пожитков ваших, нечим быти не имеет и права ваши вольности нарушенни никогда не будут, а пасеки и рыбные ловли и всякую добычь на обыклых местцех имети б вам по прежнему, без всякого сомнения, и обидимы ни от кого не будете, в том бы вам на нашу царского величества милость быти надежним; а когда по милости Божьей у нас великих государей, у нашего царского величества, нынешняя война с крымскими людьми перестанет, и когда о той самарской крепости, наш царского величества указ милостивый учинен будет. А то вышеупомянутое городовое строение не иного чего, только для славы имяни Божия и на защищение великороссийским и малороссийским народом, а паче и самих вас, от нашествия поганих бусурман и над ними для промыслу, и вам бы кошевому атаману и всему войска Низового Запорожского посольству нам великим государем царскому [183] величеству служить верно и над общими всех христиан неприятели, над Турками и крымскими людьми воинской промысл, при помощи Божией чинить обще с нашими царского величества великороссийскими и малороссийскими ратьми, а с крымским ханом, с турецкими городами не мириться и ни о чем с ними не ссылаться. А служба ваша у нас великих государей никогда забвена и милость наша государская от вас отъемлена не будет. Дан государствия нашего во дворе в царствующем велицем граде Москве, лета от создания мира 7196 (1688), месяца июня 14 дня, государствования нашего семого году» ².

№ 2.

Письмо или: «Лист до гана крымского,» по поводу перехода казаков под русское владычество, 1734.

«Найяснейший и сильнейший вельможный мосце пане Каплан-гирей-ган великих орд крымских, белогородских, буджацких, наганских, черкаских и прочих державцо, нам вельце ласкавый мосце пане и особливый добродию.

«Лист ваш ганский нарочно чрез посланного вашего пана гетмана и стражника дубасарского, до нас войска Запорожского Низового [184] присланный, благоприятно мы войско до своих рук одобрали и оный по обычаю нашему войсковому в общей раде нашей, всем вслух, также при том и другой пана Филиппа Орлика гетмана подданний ³ вычитавши, уведомилимося, что ваше гайское величество желаете нас войско всех под свою протекцию принять и даете на первое местце вниз Днепра и к Олешкам и к Кардашину и Сырти и Кошем осести (основаться) обецуючися, при первой ласце и вольностях Днепровых нас войско содержати, а найпаче помянутого гетмана Орлика, який по указу Порты оттоманской с Солуни града, до боку вашего ганского величества прибув, ведлуг (по) его до нас написанного листу, слышати и за вожда его себе мети. Для чего як перве при отходе нашем с-под державы вашей крымской писалисьмо, подякование наше належитое войсковое вельможности вашей воздаючи, так и теперь повторне, ответствуючи, найвызшему Богу хвалу и честь воссылаем и вашей ганской милости и всему панству крымскому до земли — ног кланяемся, и дякуем за хлеб и соль, что чрез которые лета под вашею протекциею мешкаючи (обитая) кормилимося, и желаем уже не тайно, лечь (но) явно под властью и обороною Е. И. В., первых наших православных христианских [185] монархов наследницы, теперешней Самодержицы всероссийской в вечные часы жить и ей верне служить; а умильне ради под протекцию Е. И. В. удалисьмос (за что тоже на нас войско гнев ваше ганское величество маете), что даже превеликую нужду от Ногайских орд мелисьмо, которые взявши от низу Днепра, великого Лимана аж по самые пороги, горе (вверх) Днепр со всеми тамошними по тый стороне степовыми угодьями и пожитками отняли, тым же то Нагайцам и своим крымским Татарам за уте-кающие невольники, за овци, коне и статок где моглосяб подети допустили в великую нам драчу (?). Сие есть не дивноб нам за винного, которого мы войско не только до платки не заступаемо, але и смертной казни предавать не жалели, але дивнейше, самую правду рекши, за тое, что хочь як за невинность нашу присягаем, пред судами вашими мусульманскими, якие звыкли були чрез салтанов и некоторых мурз часто присягаючи постанавлять, но ни в чем вера нам не была дана, и едино тими присягами, души свои попроклинали; другое и невинне платючи за невольники, товар и коне свою жь субстанцию позбавляли. Также Ляхам до драчи допустили; и наши казаки, яких сами знаете, что з рыбами бувало ходят у Браславе и по иных городах некилькасот повешали, все марне попропадали, а зыску (пользы, т. е. [186] удовлетворения) за них, нам со стороны польской жадного не ученили. И к томуж уважаючи и на тое, якото прошлых лет Адинь-герей его милость, а нынешний Калга-султан, всю орду белогородскую на Крым за панованья бывшего его милости Бели-герей (Богадыр-герей) хана, подивл был, и наших козаков з’Богу до себе затяг, а гды (когда) его милость Бели-герей хан з’войском своим крымским против его в повет белгородский выходил и тамо его салтанское войско роспудил (разогнал), то жадного своего и единого мурзы ани простого Татарина, смертно не скарал, ани в неволю не опродал, тилько наших козаков повиноватили и на полторы тысячи душ на каторги запродали. А о том сами весте, что за тот поднем его милости Калги-султана, жадней нашей вины не было. Азовские также Татаре, что на том боку степу коло Калмиуса реки, казаков невинно ходящих за зверем побрали сколько десять, — и сколько раз упоминалисьмося, и прохали вашего величества о милость, не вызволяли, то и теперь аще бы мы войско за вашим ганским величеством на помощь Ляхам пойшли жебы на нас потом яко напастне невинайшли, и так як при Калжином походе побравши не попродали, альбо здесь Нагайцы не выбрали або не вырубили; якоже слышите давно, что шесть Козаков ходячие под орельские городки порубали в [187] смерть. Сицевой прето нужды все наше войско Запорожское Низовое изволило под своего православного монарха Е. И. В. державу склонитись, и единой стороны берегтись, а не в сведомых нападениях сами себя загублять. Таковый ответ вашему ганскому величеству смиренно мы войско воздаючи и за ласку вашу покорне дякуючи, пребываем навсегда.

«Вашему ганскому величеству всего добра желателие и нижайшие до услуг,

«Иван Милащевич атаман кошевой войска Запор. Низ. з’товариством.

З’Коша, маия 8, року 1734.

№ 3.

Ордер графа Миниха 1735.

«Ее императорского величества моей всемилостивейшей государыни, войска Запорожского почтенный господин кошевой атаман (Милашсвичь).

«Уповая на вашу к Ее И. В. верность, не мог оставить вам не объявить, что по всемилостивейшему Е. И. В. соизволению, некоторое знатное число войск выступило ныне в Крым, под командою г. генерал-лейтенанта и кавалера Леонтьева, к которому и от войска Запорожского, надеюсь, по вашей верности, довольное число войск дано будет, за что от Е. И. В. милостивейшею протекциею и пожалованием оставлены [188] не будете. А к наганским, белогородским и прочим ордам послать нарочных, добрых и обыкновенных к вам верных людей, которым тайно объявить, чтоб они на помощь в Крым не ходили, но отдались бы под высочайшую Е. И. В. протекцию, причем приняты будут с высочайшею Е. И. В. милостью и останутся при прежних их вольностях и преимуществах. А о нашем войске как им, так и Крымцам объявлять, что оное ни для чего в Крым не вступило, как только для обережения своих границ и обращения о походе хана Крымского ⁴, а оным ордам, ежели они крымцам никакой помочи чинить не будут, никаких разорений, кроме склонности и ласки показано не будет. Буде же они за Крымцев вступиться похитят, то с ними поступлено будет яко с сущими неприятели, о чем чрез посланных своих объявить им тайно. Однакож войску своему, кое выступить по вашей верности в поход, за тем останется надлежит от оных орд крепкую опасность иметь и их движении примечать, и о том в Цариченку ко мне и к реченному г. генерал-лейтенанту писать как можно часто. Впрочем обнадеживая вас высочайшею Е И. В. милостью [189] пребуду... (прибавлено). А впрочем потребно отправленному от вас войску поступать по ордеру и диспозиции реченного г. генерал-лейтенанта…

«Вам доброжелательный

Graff Muennich ⁵.

В Полтаве,
3 октября, 1735 года.

№ 4.

Грамота крымского хана Xалим-гирея (о набегах Едисанской орды 1758).

«Войска Запорожского господин кошовой атаман приятель мои Григорий Федоровиче. (Федоров).

«Ведомо вам да будет, что я ныне следую по высочайшему указу с крымским войском на Елисанских Нагайцев, которые высочайшему его салтанского величества указу учинили противность: ежелижбы кто из оных переправясь чрез Буг реку (по тур. Ак-Су, белая река), прибыл к вам, то такового, в силу заключенного между обойма империями трактата, по прибытии к вам, все у него отобрать, а к нам его голову прислать прошу; о недопущении такожь оных в российскую землю, всем обретающимся на заставах офицерам дать знать, о [190] чем я и высокородному и высокопочтенному господину киевскому губернатору писал, о чем в скорости чаю он вам и сам объявит. Намерен я был еще свое послать войско и в тот степь, которой между рекою Богом и Очаковом лежит (т. е. на турецкую границу), дабы помянутых изменников не пропустить; но того опасуясь, что тот же упомянутой степь, близ российской границы и вашего Запорожа ⁶ лежит, дабы посланное наше войско, или вашим козакам или и прочим каким российским людям, не сделало каких обид, для того мы в осторожность того оставя свое войско, по дружески вас просим, дабы вы изволили для пресечения таким изменщикам путей, на тот помянутой степь и на российскую границу, своих послать козаков и караулы от вершины Буга-реки, даже до устья его и по Днепру ажь до Кизикерменя учредить, не опасуяся при сем ничего, что эта земля турецкой есть области. Xан крымский приятель ваш Xалим-гирей».

Эта грамота переведена, и при письме «Anno Domini 1758 14 septembris» прислана из [191] Бахчи-сарая Илиею Муратовым, переводчиком русского резидента при хане, купца Шестакова. Подлинная же на турецком языке грамота находится в числе собранных мною запорожских, документов.

№ 5.

Письмо кошевого Федорова к крымскому хану Крым-Гирею (по торговым делам) 1762.

«Светлейший и превосходительнейший господин Крим-Гырай Крымский, в соседстве дружелюбнейший приятель наш.

«Писание вашей светлости, коим изволите объявлять, что к’ непропуску з’ Белого ⁷ и Черного моря в Сечь Запорожскую и в другые места судов, ваша светлость не причиною, а следует де то по указу Порты, мы получили. Но понеже господин очаковский паша письмом в Кошь присланным объявляет, что де ваша светлость живущему в Очакове Янычар-аге в откуп отдали Козлевскую пристань, где как идущим в российские границы, так и отсель следующим в Цар-град судам, пристань иметь и выгруживаться з’ судов в Очакове, и до Козлева везти товары и пошлины взимать ваша светлость указали; и от вашей светлости точно [192] определенно. А сюда в российские границы следующих з’ Белого и Черного моря судов пропускать для вышеписанного невелено, и яко из сего видеть можно, что таковому в Белое и Черное море суднам хождению препятствие последовало в противность вечномирным трактатам з’ знатною обидою российским купцам, и обосторонной коммерции остановка сделана, ибо в Козлев з’ Очакова возвращать с товарами купцов совсем несходно и во все времена того не было и быть не можно. Для того ваша светлость благоволите в силу вечномирной дружбы, з’ Белого и Черного моря сюда в российские границы, також и из Сечи туда следующие судна без выгрузу, хотя с платежем пошлин единственных в Очакове, пропускать по прежнему без остановки; а ежели ваша светлость той коммерции свободности не повелите учинить, и судна в Очакове; по прежнему не будут: то дабы и здешние купцы казаки, чумаки и ватаги в Крым ни с чем и ни зачем ход свой оставили, и соли не брали, а только при Сечи, при границе, все товары продавали и отсюдова б возвращались в Россию, равномерным образом учинено в Коше имеет быть. Да и в высокие команды представится с прошением, за нарушение и остановку вечномирной утвержденной коммерции ⁸, [193] сатисфакции, а от блистательной Порты твердого дозволения. И что ваша светлость по сему учините, имеем ожидать чрез сих посланных старшин, дружелюбнейшего и скорейшего уведомления.

«Вашей светлости в соседстве дружелюбнейшего приятеля нашего доброжелатели и соседи, атаман кошевой Григорий Федоров з’ товариством.»

1762 года, июля 3 ⁹.

№ 6.

Ордер графа Румянцова ¹⁰ 1769.

«Господину атаману кошевому войска Сечи Запорожской Калнишевскому с войскового старшиною и товариством.

«От ее императорского величества, всевысочайшим именным указом, повелено мне следовать в первую армию, и принять главную команду над оного, поруча настоящую мою с Запорожским войском, в команду г. генерал-аншефа и кавалера князь Василия Михайловича [194] Долгорукова, доколе прибудет сюда определенный на место мое, главным оных командиром е. с. господин генерал-аншеф и кавалер, граф Петр Иванович Панин. О чем вы ведая, все доходящие между тем временем от помянутого генерала князя Долгорукова повеления к вам извольте исполнить».

«Граф Румянцов».

Августа 26, 1769 года,
из деревни Виса.

№ 7.

Грамота Императрицы Екатерины II (с выговором Запорожцам) 1774.

«Божиею милостью Мы Екатерина Вторая Императрица и Самодержица Всероссийская и пр. и пр. и пр.

«Нашего Императорского Величества подданному, Низового войска Запорожского кошевому атаману и всему войску Запорожскому, Нашего Императорского Величества милостивое слово.

«Сколько с одной стороны верность и храбрость войска Запорожского является в настоящей войне (1768–1774), к своей отменной похвале и к истинному удовольствию нашему, столько с другой стороны производят в нас огорчения продолжающиеся беспокойства и замешательства, по [195] поводу границ в землях, между Сечью и новороссийскою губерниею. Также и самовольное от некоторых из них притеснение поселенных в империи нашей и тех бедных под защиту нашу притекших единоверцев ¹¹, когда в толь тяжкое военное время, войско Запорожское из единого усердия к отечеству, для сохранения в нем внутреннего спокойства долженствовало бы, до времени, снести с скромностью, и терпеливостью ожидать правосудия нашего о сих землях, которое в свое время не оставим оказать оному. И так, похваляя заслуги войска Запорожского и оскорбляясь оказуемым от некоторых из них своевольством, восхотели Мы прекратить сим всемилостивейшим повелением и увещанием, все восставшие в вашем крае по причине границ замешательства. Для того поселенные от нас уже действительно на тех землях да останутся спокойно при оных, до указа нашего; вам же кошевому Запорожских войск наших, равно как и самому войску, сим императорским указом найстрожайше [196] повелеваем воздержаться от всякого своевольства и оставить спокойно как все настоящие селения, так и тех христиан, коим обещали Мы наше покровительство, и как правосудие наше имеет непременное и всегдашнее правило воздавать справедливость всем нашим верноподданным, следственно Запорожскому войску нашему верностью и храбростью своею отличившемуся, — то Мы вам повелеваем, избрав между собою 2-х или 3-х депутатов и снабдя их всеми документами на земли и права войсковые, прислать ко Двору нашему. По прибытии которых повелим Мы право ваше рассмотреть и сходственно с правосудием удовлетворить претензию вашу, если она найдется справедливою, ибо и наше в том есть точное соизволение; а до того времени паки строжайше повелеваем остаться спокойно яко добрым гражданам и верным нашим подданным: в котором надеянии Мы ныне так как всегда и вам кошевому атаману и ко всему войску, пребываем Императорскою Нашею милостью благосклонны. Дан в Царском селе мая 22, лета от Р. X. 1774, государствования нашего 12 года.

«Екатерина».

Примечание. Эта грамота списана с копии, подписанной кошевым. Войско немедленно отправило своих депутатов в Петербург: полковника Антона Головатого и старшин: Сидора [197] Белого и Логина Мощенского. Донесения их в Кошь, доведенные до самого падения Сечи, весьма любопытны. Они находятся у нас в подлиннике.

__________________________________

Я привел только самое небольшое количество документов; но этого довольно, чтобы оценить важность сделанной нами находки. Надеюсь, что дальнейшие розыски еще более обогатят эту ветвь отечественного бытописания. В числе Очерков Запорожья будет находиться одна, самая обширная, глава под названием: Последние дни быта этого общества; о ней имеем мы самое большое количество достоверных сведений.

Член Одесского Общества Истории и Древностей

А. СКАЛЬКОВСКИЙ.

Комментарии

1. Должно заметить, что вся Украйна, в то время, именовала себя Запорожьем, откуда и самое Казачество начало свое получило; но гетман всей Украйны именовался гетманом обоих берегов Днепра, а Запорожский — кошевым атаманом Низового войска. Только в царских грамотах употреблялось слово: Мало-Россия.

2. Списано с копии, подписанной кошевым, а потому за могущие быть ошибки не отвечаем.

3. Этого любопытного послания к Запорожцам от Филиппа Орлика, имею весьма верную копию.

4. Каплан-гирей-хан, не смотря на запрещения Порты, опустошал русские границы и беспокоил новые русские владения за Кавказом.

5. Список с подлинного.

6. Весьма замечательно, что в крымских грамотах, по-турецки писанных, казаки запорожские называются или Запорожь или Буткалы, вероятно от слова бутка или шалаш. В трактате адрианопольском, заключенном 13 июня 1713, Запорожцы тоже названы Поткалы, что весьма похоже на Бутка-лы. (?)

7. Белое море, т. е. Ионийское, Архипелаг.

8. Здесь говорится о белградском мире 18 дек. 1739 года, коего IX статьею положено: «Торговля между Россией: и Typциею будет свободною, но Россияне могут производить ее на Черном мор не иначе, как посредством турецких кораблей.»

9. Список с подлинного.

10. Тоже.

11. Императрица упоминает здесь о наездах, некоторыми Запорожцами чинимых (с 1754 года) на новосербские и славеносербские поселения. Об этом имеем один весьма замечательный (подлинный) указ Е. И. В., Запорожцам данный 20 августа 1773 г. Эти наезды и своевольства заставили правительство упразднить и самый быть Запорожского войска.

Текст воспроизведен по изданию: Очерки Запорожья // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 29. № 114. 1841