СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 июля 1910

Четыре великие державы, принимающие близкое участие в судьбе Кандии, — Англия, Франция, Россия и Италия — поставлены в большое затруднение новейшим фазисом критского вопроса. Дипломатия всегда признает своею обязанностью охранять существующий порядок вещей; принцип status quo издавна служил основою всякой дипломатической программы по отношению к ближнему Востоку. Соблюдение того же status quo обязательно и относительно острова [401] Крита. Но какой порядок вещей может считаться установленным и подлежащим охране на острове Крите?

До летних месяцев 1906-го года критяне имели правителем королевича Георгия, сына греческого короля; после его отставки державы-покровительницы, в начале августа того же года, сообщили королю, что, в силу взаимного между ними соглашения, они предоставляют ему «всякий раз, когда пост высшего коммиссара Крита окажется вакантным, назначать, с их ведома и одобрения, подходящего кандидата» на этот пост, сроком на пять лет, и что затем о состоявшемся назначении державы будут доводить до сведения турецкого султана. По предложению греческого короля, это решение великих держав было опубликовано на острове Крите и с восторгом принято населением, как залог желанного воссоединения с Грециею. На этих основаниях был назначен правителем Крита бывший глава греческого министерства, Александр Займис. Фактически верховная власть приписывалась греческому королю, и авторитет султана оставался лишь номинальным. Судебные приговоры постановлялись на острове от имени короля; критские офицеры назначались от его же имени, и губернатор действовал по его уполномочию, под наблюдением великих держав. В сентябре 1908-го года, в отсутствие правителя Займиса, критское народное собрание провозгласило присоединение острова к Греции и избрало временную исполнительную коммиссию для заведывания делами управления. В октябре кабинеты уведомляют критское правительство, что они готовы доброжелательно отнестись к возвещенному проекту и вступить по этому вопросу в переговоры с Турциею, «если на острове будет сохранен порядок и если безопасность мусульманского населения будет обеспечена». Почти целых два года исполнительная коммиссия управляет от имени короля Георга; она издавала от его имени декреты на глазах иностранных консулов и в присутствии оккупационных войск, которые очистили остров только в июле прошлого года. Таким образом на практике аннексия к Греции осуществилась, но номинальная связь с Турциею не порывалась. В апреле текущего года открыто было критское собрание, декретом от имени греческого короля. Представители мусульманского населения тотчас заявили протест против применения греческих законов и распоряжений в стране, номинально связанной с Оттоманской империей. По предложению президента собрания, депутаты-христиане приносят присягу на верность «королю и конституции», среди шумных возгласов в честь греческой нации и держав-покровительниц; тот же мусульманский представитель опять поднимается с протестом и передает бумагу [402] президенту, но бумага перехватывается депутатом Канеи, Даскалоянисом, и разрывается им в клочки. Этот акт насилия против мусульман вызывает в палате сильнейшее волнение; президент объявляет, что произвольный поступок Даскалояниса не выражает воли собрания, что мусульманские депутаты имеют бесспорное право представлять свои заявления и протесты, и что они могут заменить разорванный документ другим и передать его президиуму. Глава исполнительной коммиссии, Скуридис, с своей стороны выразил порицание поступку Даскалояниса и подтвердил объяснения, данные президентом. В том же духе высказался и популярный представитель Канеи, Венизелос, от имени своих политических друзей. В собрании не нашлось ни одного патриота, который отрицал бы право критских мусульман свободно высказываться об общих критских делах. Мусульманам предоставлено было внести свой протест, который они формулировали следующим образом: «Принимая в соображение верховные права Оттоманской империи на остров Крит, и имея в виду существование автономии, дарованной оттоманским правительством, мы протестуем, от имени мусульманского населения, против предложения присягать греческому королю». Другими словами, мусульмане протестуют против внешних признаков и форм аннексии, но не против ее сущности; они хотят сохранить фикцию турецкого верховенства, без ущерба для автономии, которая на деле открывает полный простор естественному тяготению Крита к Греции. Самый антагонизм между христианами и мусульманами является на острове далеко не столь глубоким и острым, как думают обыкновенно; об этом свидетельствует уже то горячее единодушие, с каким большинство критского собрания подтвердило полную равноправность мусульман с христианами в политическом отношении. Греческому королю присягали по христианскому обряду, и уже потому не могло быть и речи о понуждении мусульман к участию в этой присяге. Желающие из критян присягают, а другие отказываются; можно сказать, что эта свобода действий соответствует особенностям критской автономии. Действительное политическое положение Крита, конечно, не меняется от различных манифестаций местного собрания, а связь Крита с Турциею перестала существовать даже фиктивно с 1906-го года.

Из этого видно, что критский status quo представляет собою нечто крайне сложное и запутанное. За последние четыре года сама дипломатия постепенно допускала и устраивала предварительные опыты воссоединения Крита с Грецией, оффициально ставила греческого короля в положение верховного правителя острова и приучала [403] критян к устранению и забвению последних остатков политической зависимости от Турции. Этот переход от турецкого владычества к греческому и есть тот фактический status, о сохранении которого должны заботиться великие державы в интересах дальнейшего культурного развития и процветания Крита. Между тем, политическое обновление Оттоманской империи внесло новый элемент в европейскую политику на ближнем Востоке: иностранные кабинеты вынуждены теперь считаться с подъемом турецкого национального патриотизма, который, между прочим, отозвался и на отношениях Порты к критскому вопросу. Порта стала настойчиво ссылаться на свои формальные права и поддерживать притязания, казавшиеся уже почти забытыми; она грозила военною расправою с непокорными и в сущности бессильными противниками, хорошо понимая, что Европа не может допустить новую войну против Греции. Кабинеты держав-покровительниц стали, поэтому, усиленно хлопотать об успокоении критян и о смягчении патриотического пыла турок; но так как критяне не могли вдруг отказаться от своих естественных чувств и иногда выражали их довольно громко, то в виде успокоительной меры решено было послать к острову несколько лишних броненосцев для высадки дессанта в случае надобности. Лондонский кабинет предложил усилить состав международной эскадры, находящейся около Крита; наша дипломатия поспешила идти гораздо дальше по пути «успокоения», о чем напечатано в газетах от 6-го июня следующее оффициозное сообщение:

«В ответ на последнее английское предложение по критским делам, русское правительство высказало полную готовность принять это предложение и немедленно послать в критские воды, дополнительно, еще одно военное судно; вместе с тем оно предложило на обсуждение лондонского, парижского и римского кабинетов несколько мыслей, не придавая, однако, изложению последних характера формального контр-предложения. По мнению петербургского кабинета, в виду возбуждения умов на Крите, мало надежды на то, чтобы критяне добровольно подчинились требованиям четырех держав, и следует ныне же предвидеть, что в конечном результате державам-покровительницам необходимо будет вновь оккупировать остров и взять в свои руки его управление, но лишь после продолжительного периода волнений и смут, весьма опасных для сохранения мира. При этих обстоятельствах и в виду невозможности найти окончательное решение вопроса в скорости и без содействия всех держав, подписавших берлинский договор, русское правительство полагает, что четыре державы-покровительницы могли бы немедленно послать на Крит каждая по достаточно [404] сильному отряду пехоты и учредить там временное управление под руководством означенных держав. Раз предмет спора будет вновь в руках четырех держав, можно будет рассчитывать на общее успокоение».

Предложенный нашими дипломатами «успокоительный» метод не был, однако, одобрен ни Англиею, ни Франциею. Эти державы предпочитают благоразумно щадить не только чувства сильных, но и чувства и интересы слабых. «Ставка на сильных» — или кажущихся сильными в данный момент — не всегда оправдывается и во внешней политике.