-

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 декабря 1901.

Политические дела в Турции и в Греции.

В Турции, как и в государствах вполне просвещенных и культурных, происходят по временам перемены в составе правительства, но мотивы этих перемен известны лишь небольшому кружку приближенных султана. За отсутствием общественного [853] мнения и свободной печати, вопросы турецкой внутренней политики обсуждаются и решаются по секрету, совершенно независимо от каких-либо общедоступных соображений. Турецкие патриоты гордятся тем, что у них не применяются «западно-европейские шаблоны», к которым они питают искреннее презрение. Придворные деятели не нуждаются там ни в услугах печати, ни в соглашениях с разными политическими партиями, ни к уступкам публичным интересам и потребностям; вместо того, им достаточно только заручиться услугами главного евнуха, поддерживать соглашение с дворцовыми служителями и угождать временным любимцам падишаха. Когда на видный правительственный пост назначается новое лицо, то публика спрашивает не об его заслугах или способностях, а о том, кто выдвинул его и какие закулисные интриги предшествовали его возвышению. Султан Абдул-Гамид управляет своею империею по личному усмотрению, вне всяких общественных или народных влияний; но его воля незаметно направляется в ту или другую сторону приближенными, которые большею частью противодействуют друг другу, вследствие чего происходят постоянные колебания в общем ходе дел. Публика в Турции привыкла уже ничему не удивляться; все считали вполне естественным, что султан сначала довел пререкания с Франциею до дипломатического разрыва, не испугавшись ее угроз, а потом немедленно подчинился, как только появилась французская эскадра в турецких водах. Политика, зависящая исключительно от переменчивого личного настроения, теряет почву и становится вполне случайною; тот же элемент случайности господствует и во всех внутренних турецких распоряжениях, назначениях и мероприятиях.

Но и турецкая публика иногда недоумевает по поводу решений, исходящих из Ильдиз-Киоска, — хотя и скрывает свои недоумения про себя; так, никто не мог объяснить, почему великим визирем вновь назначен теперь престарелый Саид-паша, занимавший раньше этот пост уже пять раз с 1879 года и бывший затем долго в опале. В последний раз, в октябре 1895 года, его вытеснил Киамиль-паша, и Саид, по каким-то неведомым наговорам своего соперника, сразу превратился из ближайшего доверенного сановника в неблагонадежного субъекта, за которым поручено следить агентам тайной полиции. Дошло до того, что однажды вечером в начале декабря того же года недавний еще великий визирь явился с своим маленьким сыном в британское посольство, и просил дать ему убежище; английский посол охотно взял его под свое покровительство и продержал его под могущественною охраною британского флага до тех пор, пока султан особым ирадэ не [854] гарантировал безусловной неприкосновенности жизни его самого и его семьи. Саид-паша вышел тогда из своего убежища и поселился в указанном ему месте, под строгим полицейским наблюдением; а несколько лет спустя, этот заподозренный в неизвестных государственных преступлениях бывший великий визирь опять делается великим визирем, в укор и назидание всем другим искателям этого высокого поста. Турки говорят, что «пути султана неисповедимы», — ничего другого нельзя сказать и о странных превратностях в судьбе нового великого визиря.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 12. 1901