ПРИЛОЖЕНИЕ II
Конфликт вокруг Святых мест в Иерусалиме и политика России (конец ХVIII-ХIХ вв.)
Межконфессиональный конфликт за право владения Святыми местами в Иерусалиме имеет многовековую историю. В нем принимали участие христиане всех исповеданий, но главными соперниками были исторически самые крупные и влиятельные общины — католики и православные греки. Конфликт между ними являлся производным от глубокого доктринального и политического противостояния, расколовшего еще в XI в. христианскую Церковь на Восточную и Западную. После завоевания Иерусалима в 1099 году крестоносцы незамедлительно разрушили многовековую традицию монопольного контроля византийской церкви над Святыми местами. Римские епископы избрали в Иерусалиме своего патриарха, а православные фактически лишились права хранителей христианских святынь.
Вслед за изгнанием крестоносцев в 1187 году мусульманские власти вернули храмы и обители православным, к которым они, естественно, питали больше доверия, чем к католикам, все еще лелеявшим надежды на крестовый реванш. Однако в дальнейшем, по мере расширения торговых связей между мусульманами и европейцами, притязания западных христиан на Святые места приобрели финансовую и политическую поддержку со стороны европейских монархов. Постепенно католики восстанавливали свои позиции, чаще всего путем откровенного подкупа местных властей. Уже к середине XIV в. в их ведение перешли многие храмы и святыни Иерусалима и Вифлеема. В 1342 году Рим провозгласил орден францисканцев официальным хранителем Святой Земли.
Православные греки, оспаривая полученные францисканцами права, предъявляли в качестве главного аргумента грамоту халифа Омара 636 года о передаче им всех прав на христианские святыни. Католики утверждали, что документ является подделкой позднего времени, ссылались на то, что в VII в. христианство еще было единой семьей, поэтому указ халифа, даже если он подлинный, [614] распространялся и на Римскую Церковь. В силу этого католики считали себя такими же полноправными преемниками древней византийской церкви, как и православные греки. К тому же они ставили православным в упрек уклонение от участия в крестовых походах за возвращение Гроба Господня и других святынь в лоно христианства.
В памяти восточных христиан эпоха крестоносцев оставила неизгладимый след. Они не забыли тех унижений и оскорблений, которым подвергали их «воины Христовы» после завоевания Иерусалима, видевшие в них чуждых им по духу «отступников от христианства».
Многовековая вражда и взаимное недоверие между Восточной и Западной Церквами придавали конфликту в Иерусалиме особенно ожесточенные формы. Иногда было достаточно незначительного повода, чтобы между монахами завязывались кровавые столкновения за первое место у Святого Гроба, где, казалось бы, заповеди терпимости и христианской любви должны были соблюдаться с особой тщательностью.
В Османской империи, как и ранее при мамлюках, вся христианская собственность находилась во владении государства. Мусульманские власти по своему усмотрению могли распоряжаться христианскими культовыми учреждениями: перестраивать их и превращать в мечети либо размещать в них различные общественные заведения. Лишь небольшая часть продолжала функционировать по своему прямому назначению. В споре между восточными и западными христианами относительно контроля над Святыми местами решающее слово также принадлежало султану. В свою очередь, его высочайшее расположение зависело от того, как складывались в тот или иной момент отношения Османской империи с европейскими державами, а главное — от того, кто из претендентов на владение христианскими святынями мог в наибольшей степени удовлетворить ненасытную алчность османских чиновников. Соответственно, владельцы храмов и отдельных святынь сменяют друг друга, в калейдоскопе.
Век семнадцатый: в 1611 году Кувуклия (так называют часовню Гроба Господня — главную святыню христиан) принадлежит латинянам, в 1612 году — православным и армянам. В 1633 году греки получают во владение половину Голгофы, Камень Помазания и пещеру Рождества в Вифлееме. В 1635 году все названные святыни возвращены католикам, а в следующем году они вновь владеют и часовней Гроба Господня, и обоими куполами храма, и Камнем Помазания. Но еще год спустя, в 1637 году, Голгофа с Камнем Помазания, как и базилика Рождества в Вифлееме (вместе с самой пещерой), снова переданы православным. В 1669 году Кувуклией на равных правах распоряжаются греки и латиняне, а с 1675 года — одни греки. Зато францисканцы в 1690 году «отвоевывают» вифлеемскую пещеру 1.
Век восемнадцатый: в 1719 году католики получают право на полный ремонт Храма Гроба Господня и реконструкцию его главного [615] купола (неписаное правило: кто ремонтирует, даже просто моет и чистит, тот и владеет).
В первой половине XVIII в. Франция резко усилила свои позиции на Востоке вследствие проводившейся ею политики сохранения целостности Османской империи как важного фактора европейского равновесия. Это создало благоприятные условия для упрочения позиций Католической Церкви в Святой Земле. Во франко-турецком договоре 1740 года подтверждались протекционистские права Франции в отношении католиков на территории Османской империи. В статье 33 подчеркивалось, что за францисканцами сохраняются все преимущества в Святых местах в Иерусалиме, которыми они пользовались с давних пор 2. Казалось, римско-католической церкви удалось навсегда закрепиться в качестве хранителя главных христианских святынь. Но расширение прав католиков в Святых местах по договору 1740 года вызвало большое недовольство у местного православного населения Иерусалима, гораздо более многочисленного, чем католическое сообщество. На Пасху 1757 года, когда францисканские монахи стали водружать перед Кувуклией свой алтарь для торжественного богослужения, в храм ворвалась подстрекаемая православными монахами толпа греков. Они пытались учинить расправу над забаррикадировавшимися в своих кельях францисканцами. В Стамбул был направлен доклад, уличавший католиков в «скрытой враждебности» османским властям.
Тот год стал переломным в истории Святых мест. Турки, опасаясь волнений среди православного населения империи, поспешили специальным фирманом урезать права католиков в Святых местах, возвратив во владение греческой церкви храм Рождества в Вифлееме, гробницу Пресвятой Девы Марии близ Масличной горы и закрепив за обеими конфессиями равные права в Храме Гроба Господня. Некоторые источники утверждают, что принятие фирмана 1757 года не обошлось без вмешательства всесильного великого визиря Рагиб-паши, который якобы получил от греков взятку, эквивалентную полумиллиону долларов. Французскому послу графу де Вержену, пытавшемуся опротестовать в 1759 году принятое решение, он ответил: «Эти места принадлежат султану, и он отдает их, кому захочет; возможно, они и находились всегда в руках франков, но сегодня Его Величество желает, чтобы они принадлежали грекам» 3.
Закрепленное в фирмане 1757 года разделение прав между католиками и православными получило название Status Quo. Подтвержденный фирманами 1868 и 1869 годов, фирман 1757 года и ныне является главным документом, на основании которого управляются и функционируют главные христианские храмы. Ни британские власти подмандатной Палестины, ни иорданцы, ни израильское правительство, под чьей юрисдикцией оказывались Святые места [616] в течение XX в., не решились отменить Status Quo или внести в него изменения.
С середины XVIII в. влияние католических держав в пределах Османской империи стало ослабевать. Новые гуманистические ценности, привнесенные в жизнь европейских народов эпохой Просвещения, размывали жесткие грани присущего средневековью религиозного сознания. Снизился интерес общества к Святым местам, резко уменьшился приток паломников из Европы в Святую Землю. Правители перестали проявлять былое рвение в защите интересов Западной Церкви в Палестине. В то же время на ближневосточную арену выступил новый могущественный игрок, превратившийся в серьезнейшего соперника уже начинающей слабеть державы османов.
Москва, осознавшая себя духовной наследницей Византии еще в период правления Ивана III, укрепляла свои связи с православным Востоком. Восточные иерархи видели в московском государе наследника императора Константина Великого, и, начиная с XVI в., явно подталкивали Московское государство к исполнению роли избавителя православных от турецкого владычества. Константинопольский патриарх, утверждая венчание Ивана Грозного на царство в 1547 году, называл его «надеждою и упованием всех родов христианских», будущим избавителем их от варваров-агарян 4. С согласия и при поддержке восточных патриархов в 1589 году, при Борисе Годунове, московский митрополит Иов был посвящен в патриархи и занял пятое место в диптихе (иерархическом списке престолов) — после Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов.
В XVI-XVII веках Россия ограничивалась финансовой поддержкой родственной Греко-Православной Церкви на Востоке. Восточным иерархам была предоставлена возможность пользоваться внушительными пожертвованиями русских прихожан на Святые места, их одаривали дорогими подарками, когда они приезжали в Москву.
В конце XVII в. иерусалимский патриарх Досифей в письме к московскому царю Петру I впервые, пожалуй, указал на связь между борьбой за Святые места в Иерусалиме и политическими задачами России на Востоке. «Мы желаем взять Иерусалим от французов (в оригинале «франков», т. е. католиков. — H. Л.) через вас, и не для Иерусалима только, — писал он, — мы хотим, чтобы вы не позволяли туркам жить по сю сторону Дуная и за Дунаем, чтобы вы разорили татар, тогда и Иерусалим будет ваш» 5.
Восходившая звезда России как великой православной державы порождала надежды Греко-Православной Церкви на обретение в ее лице могущественного покровителя.
Осенью 1699 года в Константинополь был направлен специальный царский посланник думный дьяк Посольского приказа Е. Украинцев — известный дипломатический деятель петровских времен. [617] Он впервые предпринял попытку включить религиозные вопросы в повестку дня переговоров о заключении российско-турецкого договора, в том числе требовал от турок возвращения Святых мест грекам. Последнее требование было отклонено Портой как вмешательство в ее внутренние дела.
В екатерининскую эпоху Российская империя продолжила петровскую политику утверждения своих позиций на Черном море и одновременно активизировала поддержку всех антитурецких сил и движений на территории Османской империи, которые могли способствовать ее распаду. В ходе русско-турецкой войны 1768-1774 годов впервые русский флот был переброшен из Кронштадта в Средиземное море, чтобы оказать помощь антитурецким выступлениям как в европейских, так и азиатских провинциях Турции. Среди прочих успешных действий русских моряков в этой кампании была и высадка десанта в Бейруте осенью 1773 года в поддержку борьбы друзов против османского правления.
Русские победы вынудили Стамбул согласиться на мирный договор, закреплявший за Россией ряд территориальных и политических преимуществ. В Кючук-Кайнарджийском мирном договоре, подписанном в июле 1774 года, Турция обязалась обеспечить «твердую защиту христианскому закону и церквам оного». Одновременно за Россией закреплялось право делать представления турецкому правительству в пользу воздвигнутой в Константинополе русской церкви и служащих в ней 6. Толкование этих статей могло иметь расширительный характер, т. е. впервые в истории перед Россией открывались возможности предъявлять Порте дальнейшие требования по защите своих единоверцев в Турецкой империи. Именно поэтому европейские державы расценили положения договора, касавшиеся религиозных вопросов, как юридическую базу для распространения русского влияния на Востоке и для вмешательства России во внутренние дела Османской империи.
С начала XIX в. российская политика в Восточном вопросе переходит в новую фазу, когда Россия, руководствуясь конкретными идеологическими и внешнеполитическими задачами, окончательно утверждает за собой роль покровителя и защитника Православной Церкви и всех восточных христиан. Ее политическая и финансовая поддержка становится важным фактором в обеспечении и сохранении преобладающего контроля Греко-Православной Церкви над святыми местами в Иерусалиме и Вифлееме.
В октябре 1808 года в Храме Гроба Господня произошел большой пожар, который нанес непоправимый ущерб той части церкви, где находилась Кувуклия — часовня Гроба Господня. В Иерусалиме ходило много слухов о причинах пожара. Католики, греки и армяне обвиняли друг друга в намеренном поджоге храма с целью перераспределения в нем контроля над его частями в ходе вынужденной [618] реконструкции 7. Православным удалось фактически монополизировать восстановительные работы благодаря собранным гигантским суммам как для подкупа турецких чиновников, выдававших разрешения на реконструкцию христианских храмов, так и на само строительство 8. По разным оценкам, затраты составляли от 3,5 до 4,5 млн. рублей, и значительная часть этих денег поступила из России 9. Греческая Церковь собственными силами к концу 1810 года отремонтировала купол Ротонды (один из двух куполов Храма), по проекту архитектора Комненоса была заново возведена Кувуклия. Благодаря этому статус греков как хранителей главной христианской святыни должен был бы упрочиться, но католики добились в следующем, 1811 году передачи им права владения на Кувуклию. Лишь в 1817 году, усилиями русской дипломатии, справедливость была восстановлена, греки были допущены совершать богослужение у Гроба Господня, а с 1829 года установился нынешний порядок — совместное владение храмом и, прежде всего, Ротондой и Кувуклией, трех главных христианских общин: православных, католиков и армян.
В XIX в. Иерусалимский патриархат большей частью своих доходов был обязан России: кроме не иссякавшего потока русских доброхотных пожертвований на Святые места, Иерусалимской Церкви принадлежали доходы поместий в Бессарабии и Валахии, которые перешли во владение России по Бухарестскому договору 1812 года.
В XIX в. библейская история, Святые места явственно вплетаются в канву большой европейской политики, хотя и не становятся ее краеугольным камнем, как во времена крестовых походов. Никто больше не собирался отвоевывать Гроб Господень у мусульман, но каждая держава «европейского концерта», включая Россию, была не прочь использовать высокие духовные мотивы в своих сугубо прагматических, земных целях. Христианские державы, озабоченные дележом ближневосточного пирога, вновь вспомнили о священной истории Иерусалима, которая теперь представлялась удобным предлогом для их проникновения в самую глубь Османской империи. Как образно выразился один из английских путешественников того времени, «следы Авраама пролегают там, где теперь проходит самая короткая дорога в Индию» 10.
В связи с Восточным кризисом 1839-1840 годов положение христиан в Османской империи и статус Святых мест в Палестине оказались в фокусе европейской политики. Несмотря на предпринятые турецким правительством меры по эмансипации немусульманского населения, зафиксированные в знаменитом реформаторском декрете, известном под именем Гюльханейского хат-и-шерифа (1839 г.), христиане и их Святые места по-прежнему не были избавлены от произвола и вымогательств паши, кади и прочих местных должностных лиц. [619]
Прусский король Фридрих-Вильгельм IV выдвинул тогда проект первого в истории международного соглашения о Святых местах в Иерусалиме, Вифлееме и Назарете. Он не касался территориальной интернационализации этих городов, но предусматривал экстерриториальность для проживавшего там христианского населения. Каждая из христианских общин — православная, католическая, протестантская — выводилась из-под юрисдикции султана и ставилась под контроль так называемых резидентов, назначаемых соответственно Россией, Австрией и Францией, Англией и Пруссией. Святые места в трех городах также переходили во владение пяти христианских держав, при наличии небольшого международного гарнизона в Иерусалиме.
Против этого плана выступила Россия, для которой сохранение Палестины под контролем слабого Константинополя, равно как и сохранение своей роли монопольного гаранта прав православных, казалось предпочтительнее, чем передача ее под управление европейских держав. Министр иностранных дел К. В. Нессельроде не без оснований полагал, что «братская любовь» к восточным христианам, вдруг обуявшая европейских партнеров, имеет не столько религиозные, сколько сугубо политические истоки. В деле защиты православных на Святой Земле Россия предполагала идти традиционными путями.
С конца 30-х годов европейский натиск на Святой Город осуществлялся вполне открыто и без всякого стеснения. Резко усилился прозелитизм католиков и протестантов. В 1841 году в Иерусалиме появился первый протестантский епископ, в 1847 году папа Пий IX восстановил Латинский патриархат в Иерусалиме и назначил туда патриарха, хотя со времен изгнания крестоносцев эта должность имела сугубо титульное значение в римской иерархии. Вслед за британским консульством, учрежденным в 1839 году, в Иерусалиме в 1842 году было открыто консульство Пруссии, в 1843 году — консульства Франции и Сардинии, в 1849 — австрийское консульство.
Россия не имела своего консульства непосредственно в Иерусалиме, но ее консульство в Яффе (до 1839 г.), а затем в Бейруте занималось вопросами, касавшимися положения православных в Святом Городе. Однако нехватка материальных средств, а также неблизкий, тяжелый путь от Бейрута до Иерусалима затрудняли активное участие российского консула в делах палестинского православия. Российское правительство осознавало, что его долговременным интересам отвечает оказание поддержки греческому духовенству в противостоянии наступлению Западной Церкви. Однако неоправданные расчеты Николая I на решение Восточного вопроса в союзе с Великобританией заставляли Россию проявлять «сдержанность» в проникновении в Палестину. Этот внешнеполитический просчет, за который русским пришлось дорого заплатить уже в скором времени, когда была [620] развязана Крымская война, обернулся отставанием России от европейских стран в разворачивании своей деятельности в Святой Земле.
В 1843 году с очень большими предосторожностями, «негласно», в качестве «испытательной меры» в Иерусалим был направлен под видом паломника архимандрит Порфирий (Успенский) с единственной инструкцией: определить на месте необходимые меры для поддержания православия в Палестине. Хотя в 1847 году он был назначен главой основанной по его рекомендации Русской духовной миссии в Иерусалиме, но в Святой Земле он должен был действовать исключительно как паломник, без какого-либо официального статуса и без соответствующих полномочий. Поставив перед ним такие широкие задачи, как «преобразовать греческое духовенство» и «привлечь к православию и утвердить в оном те местные элементы, которые постоянно колеблются в своей вере под влиянием агентов разных исповеданий» 11, царское правительство выделило архимандриту Порфирию более чем скромное содержание всего в семь тысяч рублей ежегодно.
Порфирий оказался из числа тех энтузиастов и бессребреников, на которых так часто зиждились многие российские начинания. Несмотря на неблагоприятные условия, в которые был поставлен первый русский представитель, его пребывание в Иерусалиме в течение шести лет вышло далеко за рамки сугубо символической демонстрации русского присутствия. Фактически архимандрит Порфирий в этот короткий период заложил основы той деятельности, которую российские представители широко развернули на Святой Земле уже во второй половине XIX в., после Крымской войны.
Сдержанное отношение официального Петербурга к палестинским делам было связано с тем, что Россия не имела каких-либо конкретных планов овладения Святой Землей. В предстоявшем переделе наследия одряхлевшей Турецкой империи для России представляли интерес балканские и причерноморские провинции, а с Палестиной ее связывала прежде всего традиция, требовавшая поддержания образа Святой Руси — защитницы православных. Некоторые историки объясняют вялость российской политики в Палестине в период до Крымской войны и тем, что российский министр иностранных дел, а затем и канцлер империи К. В. Нессельроде — выходец из немецкой протестантской семьи — не испытывал особого благоговения перед Святыми местами, характерного для людей православных 12.
Распри между католиками и православными из-за Святых мест в Иерусалиме и Вифлееме сыграли роковую роль в развязывании одной из самых тяжелых для России войн, в результате которой она утратила целый ряд своих позиций и в Европе и на Востоке. Конечно, борьба за Святые места была лишь видимой частью айсберга, в подводном основании которого скрывались гораздо более серьезные [621] политические, экономические, территориальные проблемы, приведшие к столкновению России с Турцией и ставшими ее союзниками Англией и Францией.
И тем не менее Крымская война вошла в историю как война из-за «ключей от Вифлеемского храма». Впоследствии, через несколько лет после войны, Наполеон III отзывался о ней как о «глупой затее» (цпе affaire sotte). Однако в 1850 году дело представлялось французской стороне совсем в ином свете: установленный за два года до этого режим Луи Наполеона нуждался в наглядном подтверждении своей силы. Успехи в восточной политике должны были снискать ему не только симпатии французского народа, но и поддержку католического духовенства.
Французский посол в Константинополе потребовал от турок в мае 1850 года восстановления всех прав францисканцев на Святые места в соответствии с капитуляциями 1740 года. Турки, привыкшие извлекать из христианских распрей собственную политическую корысть, готовы были благосклонно отнестись к этим требованиям, но в защиту православных вмешалась Россия. Порте была направлена депеша за подписью самого Николая I с угрозой разрыва дипломатических отношений в случае удовлетворения французских претензий.
В конце концов султан издал в феврале 1852 года очередной фирман касательно христианских Святых мест, в котором фактически подтверждался их статус, существовавший с 1757 года. В то же время небольшие уступки были сделаны и Латинской Церкви: в Вифлеемский храм, в пещеру Рождества Христова, была возвращена католическая серебряная звезда, а в Иерусалиме в торжественной обстановке католическому епископу были переданы ключи от Храма Гроба Господня и Храма Рождества. Речь шла, конечно, о таких же ключах, которые имели и православные, но стараниями французской консульской службы в Иерусалиме эти мероприятия были обставлены с многозначительной пышностью, чтобы подчеркнуть одержанную Францией «победу».
В Петербурге действия Франции вызвали довольно жесткую реакцию: царь решил, что пришло время заставить Турцию признать не только особую роль России в Иерусалиме и Вифлееме, но и ее особые права в защите всего христианского населения на территории Османской империи. Причем эти права предполагалось закрепить в специальном договоре между императором и султаном, что фактически открывало бы России возможность прямого вмешательства во внутренние дела соседа. Ни сами турки, ни имевшие собственные виды на дальнейшую судьбу Османской империи англичане и французы не могли допустить, чтобы под протекторат России попало 12-14 млн. османских христиан. Формальным поводом к войне и послужил отказ Порты, поддерживаемой и поощряемой Лондоном и Парижем, принять российские требования. Таким образом, спор о [622] Святых местах, имевший сугубо локальное значение, перерос в крупный международный конфликт.
По завершении Крымской войны на Парижском мирном конгрессе в 1856 году стало совершенно очевидно, что вопрос о положении восточных христиан, о Святых местах интересовал европейских дипломатов лишь с точки зрения ограничения российских претензий на роль их покровителя. В Парижском трактате поэтому содержалось только упоминание о Хартии реформ для Османской империи (хатт-и-хумаюн, февраль 1856 г.), в которой султан даровал своим подданным свободный и равный статус практически во всех областях общественной жизни независимо от их религии, национальности и языка. Этим подчеркивался сугубо внутренний характер всего вопроса о положении восточных христиан. В статье IX договора до сведения держав доводилось, что таким образом «утверждаются великодушные намерения его (султана) касательно христианского народонаселения...» 13. Никаких положений, обязывающих Турцию выполнять провозглашенные намерения, в Парижском трактате не предусматривалось. Державы взяли на себя обязательства не вмешиваться по этому поводу во внутренние дела Османской империи.
Затем проблема положения христиан в Османской империи и христианских Святых мест получила отражение в Берлинском трактате 1878 года. За прошедшие двадцать лет стало очевидно, что надежды европейцев на эффективность турецких реформ не оправдались. Османский гнет превратился в тормоз на пути развития христианских народов империи. Российский канцлер А. М. Горчаков, касаясь положения христиан в Османской империи, писал в этот период, что пора наконец признать, что независимость и целость Турции должны уступить гарантиям, требуемым гуманностью, чувствами христианской Европы и общим миром 14.
Положение России на европейской арене к этому времени упрочилось благодаря ее победам над турками в войне 1877-1878 годов, в ходе которой русские войска вплотную подошли к Константинополю. Русская дипломатия добилась подписания с турками Сан-Стефанского мирного договора (февраль 1878 г.), высоко поднявшего престиж России среди единоверцев на Востоке. На Берлинском конгрессе европейские державы попытались лишить Россию достигнутых ею завоеваний, но в то же время они вынуждены были пойти на ряд компромиссов. Даже державы, имевшие противоположные российским интересы на Востоке, пришли к заключению о важности международного обеспечения защиты христиан, проживающих на турецких территориях. Статья 62 Берлинского трактата обязывала Турцию соблюдать права всех своих граждан независимо от их вероисповедания, а также закрепляла за европейскими дипломатическими представителями право опеки над христианскими религиозными [623] учреждениями и паломниками. Подтверждался также status quo палестинских святынь.
После Крымской войны религиозный фактор играл все возрастающую роль в проникновении европейских держав и России в Палестину. Во второй половине XIX в. европейские консульства, в том числе и открывшееся в 1858 году российское консульство в Иерусалиме, превратились в активных защитников христианского населения от насилия и произвола мусульман. Миссионерская деятельность западных церквей в Святой Земле резко активизировалась как ни в один другой исторический период. По примерным оценкам, ее результатом стало сокращение с 1840 по 1880 годы численности православных среди христианского населения с 90 процентов до 67 процентов, в то время как численность католиков возросла с 3 тыс. до 13 тыс. 15 Деятельность русского Императорского православного палестинского общества, развернутая в 80-х — 90-х годах, должна была наряду с другими задачами противостоять этим негативным для православия тенденциям.
Развитие Иерусалима как современного города, строительство и благоустройство новых районов за пределами древней городской стены не в последнюю очередь обусловливались конкуренцией между христианскими державами, стремлением каждой из них занять как можно более заметное место в Святом Городе. Россия, пожалуй, вышла победительницей в этом соперничестве. В 60-х годах XIX века неподалеку от северо-западного угла стены Старого Города был возведен большой комплекс Русских построек для размещения и обслуживания паломников с величественным белокаменным Троицким собором в центре, построенным в византийском стиле. Здесь могли размещаться около тысячи паломников одновременно, но уже в скором времени этого оказалось недостаточно, так как к концу века на пасхальные праздники в Иерусалиме стекалось до семи тысяч русских богомольцев. Для Западной Церкви эти цифры были недостижимы. Русские земельные приобретения и развернутое на них строительство были предметом подозрительности и вызывали среди западных представителей самые нелепые толки: в кругах иерусалимских католиков утверждали, будто русские постройки предназначаются для размещения русских солдат на случай оккупации Россией Палестины 16.
В вопросах, касавшихся Святых мест, Франция и Россия после Крымской войны неизменно выступали как заинтересованные стороны. Например, вопрос о ремонте купола Ротонды над Часовней Гроба Господня был решен в 1862 году на основе паритетного финансового участия России и Франции, а также турецкого правительства, что исключало нарушение status quo. Хотя противостояние различных исповеданий не прекращалось, доходя порой до кровавых столкновений, Константинополь, памятуя о взрывоопасности этого [624] вопроса как на международном, так и на внутреннем уровне, предпочитал решать споры в рамках уже сложившегося разделения прав.
Таким образом, к концу XIX в. Россия приобрела в Святой Земле твердые позиции. Начав фактически с нуля в восемнадцатом столетии, она за сто с лишним лет настолько укрепила свой престиж, что другие европейские державы рассматривали ее как серьезного соперника на Ближнем Востоке. Правда, задачи светской политики царского правительства не всегда совпадали с представлениями Церкви о целях ее присутствия в Святой Земле, а непростые отношения, сложившиеся между консульской службой в Иерусалиме и Духовной миссией, мешали более эффективному продвижению российских интересов. Тем не менее российская помощь и поддержка Православия обеспечили Восточной Церкви твердую опору в ее отношениях с Западной Церковью, и прежде всего с Римом. Противодействие в среде греческого духовенства слишком активной роли Русской Церкви, которую подозревали в намерениях узурпировать позиции греко-православной церкви в Палестине, нейтрализовалось заинтересованностью греческого патриархата в Иерусалиме в материальной и политической поддержке со стороны России.
Россия смогла завоевать высокий авторитет среди православного арабского населения Палестины. Арабы считали ее защитницей своих интересов как перед лицом османских властей, так и в отношениях арабского духовенства с греческими иерархами. Просветительская деятельность Императорского палестинского общества способствовала разрушению традиционных закостеневших форм существования арабской православной общины, приобщению ее членов к русской культуре. В формировании и развитии национального самосознания арабов Палестины есть значительный российский вклад.
После 1917 года Россия утратила свои позиции в Палестине. Русская собственность перешла под опеку британских властей подмандатной Палестины. В 1948 году, сразу после провозглашения Государства Израиль, СССР установил с ним дипломатические отношения. Советское государство и Московская Патриархия были признаны израильским правительством владельцами той части русской собственности, которая находилась на территории Израиля. Значительная часть русских владений, расположенных в Восточном Иерусалиме (в том числе в Старом Городе), где в результате арабо-израильской войны 1948-1949 годов установила свой контроль Иордания, осталась в ведении Русской Православной Церкви за рубежом. Разделенность русского имущества сохранилась и после 1967 года, когда Израиль аннексировал Восточный Иерусалим и захватил Западный берег реки Иордан. На сегодняшний день на территории Израиля и Палестинской Автономии имеются и такие приобретенные Россией до 1917 года земельные участки, статус которых пока не урегулирован. [625]
В 1967 году дипломатические отношения между СССР и Израилем были прерваны почти на четверть века. В начале 90-х годов с их восстановлением не только была открыта новая страница в отношениях двух государств, но и появилась возможность у православных России посещать Святые места. Возобновился интерес общества и государства к деятельности Русской Православной Церкви в Святой Земле. Связь времен восстанавливается. Возвращение российского общества к традиционным формам духовной жизни повлекло за собой возобновление паломнических маршрутов в Иерусалим, проложенных когда-то нашими предками.
Комментарии
1. Rock A. The Status Quo in the Holy Places. — Jerusalem, 1989. — P. 73-74.
2. Zander W. Israel and the Holy Places of Christendom. — L., 1971. — P. 47.
3. W. Zander, p. 47; Rock A., p. 13.
4. Успенский Ф. И. Восточный вопрос//Успенский Ф. И. История Византийской империи XI-XV вв. Восточный вопрос. — М., 1997. — С. 690.
5. Там же, с. 705.
6. Дружинина Е. И. Кючук-Кайнарджийский договор 1774 г. — М., 1955. — С. 352-353.
7. Берг Н. В. Мои скитания по белу свету//Путешествия в Святую Землю. — М., 1995. — С. 190.
8. Безобразов П. В. О сношениях России с Палестиной в XIX в. 1. Император Александр I и патриарх Поликарп//Сообщения ИППО. — 1911. — Т. XXII. — Вып. 1.
9. Idinopulos Т. Jerusalem. — Chicago, 1994. — P. 190. Ср.; «Русское правительство потратило 2,5 млн рублей, чтобы получить разрешение на ремонт здания, и 1,5 млн рублей — непосредственно на ремонт» (Freeman-Grenville G.S.P The Basilica of the Holy Sepulchre in Jerusalem. — Jerusalem, 1994. — P. 37). Источники свидетельствуют лишь о том, что правительство Александра I в 1817 г. выделило Патриарху Поликарпу 25 тыс. рублей в возмещение долгов за подкуп османских сановников и ремонт храма (Безобразов П. В., цит. соч.) Это соответствует 2,5 миллионам копеек (но не рублей), из которых американские авторы и произвели вышеуказанные фантастические суммы.
10. Tuchman В. Bible and Sword. — NY, 1956. — P. 212.
11. Дмитриевский А. А. Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность за истекшую четверть века (1882-1907). — СПб., 1907. — С. 4.
12. Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine 1843-1914. — Oxford, 1969. — P. 33.
13. Трактат, заключенный в Париже 18 (30) марта 1856 г. В кн.: Тарле Е. В. Крымская война. — Т. И. — М., 1950. — С. 604.
14. Цит. по: Успенский Ф. И. — С. 749.
15. Hopwood D. — Р. 100.
16. Ben-Arieh Y. Jerusalem in the 19-th century. Emergence of the New City. — Jerusalem, 1986. — P. 70.
T. B. Носенко