Архимандрит Антонин (Капустин)

«Жаль мне до смерти всего прошедшего»

(Страницы из дневника)

(Подготовка текста Р. Б. Бутовой и Г. В. Фролова. Предисловие и примечания Р. Б. Бутовой и H. H. Лисового)

О читатель XX столетия! Всмотрись в черты лица моего.

Дневник, 29 марта 1870 г.

О Андрей, Андрей! Не выживешь тебя никак из Антонина.

Дневник, 12 января 1881 г.

Предисловие составителя

Полная история Русской Палестины, уникального культурно-исторического феномена, созданного трудами Русской духовной миссии (с 1847 года), Палестинского комитета (1858-1864), Палестинской комиссии (1864-1889), Императорского православного палестинского общества (с 1882 года), еще ждет своего исследователя. В настоящем издании представлена лишь часть огромного, мало пока изученного архивного материала, который, будем надеяться, поможет составить более цельную картину русского православного присутствия на Ближнем Востоке. Среди интереснейших церковно-исторических памятников, источниковедческий ресурс которого доныне не использован, следует назвать дневник архимандрита Антонина (Капустина), начальника Русской Духовной миссии в Иерусалиме в 1865-1894 гг., более других потрудившегося для ее укрепления и расцвета.

...Одна из тетрадей дневника открывается следующим своеобразным «летосчислением»:

«Новый 1881 год,

Жизни моей — 64-й.
Дневника сего — 49-й. [545]
Службы моей   — 37-й.
Монашества — 36-й.
Выбытия за границу — 31-й.
Палестинства — 16-й.
Владельчества — 15-й.
Сего затишья — 12-й.
Сих седин — 10-й.
Сих очков — 9-й.»

Полная автобиография в нескольких словах... Действительно, родился Андрей Иванович Капустин (так звали в миру автора дневника) 12 августа 1817 г. (кириопасхального), службу начал (преподавателем Киевской Духовной Академии) 25 октября 1843 г. Монашество принял 7 ноября 1845 г., за границу был послан (настоятелем Русской посольской церкви в Афинах) в 1850 году, в Иерусалим прибыл 11 сентября 1865 г. Первое земельное владение (в Бет-Джале, близ Вифлеема) приобрел в феврале 1866 года, утвержден в должности начальника Миссии («затишье») в 1869 году. Пожалуй, только с очками «летописец» ошибся. Как явствует из того же дневника, «очконосцем» он сделался уже в октябре 1870-го, сразу по возвращении с Синая, где окончательно испортил зрение за работой над каталогом. Начинается дневник с 1832 года — также в полном соответствии с авторским «счислением» 1.

После кончины отца Антонина 24 марта 1894 г., судьба дневника довольно неожиданным образом привлекла пристальное внимание высшего церковного начальства. Консул С. В. Арсеньев в письме к обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву от 3 апреля 1894 г. сообщал: «Родственники покойного архимандрита Антонина обратились ко мне с заявлением о предоставлении в их распоряжение дневников покойного за много лет и частные его переписки. Если эти дневники и переписка с высокопоставленными лицами будут выданы родственникам, то весьма вероятно, что эти документы вскоре появятся на страницах одного из наших исторических журналов. Едва ли это было бы удобно» 2. К. П. Победоносцев обратился за отзывом к секретарю Императорского православного палестинского общества, много лет знавшему Антонина, В. Н. Хитрово. Хитрово в письме от 3 апреля 1894 г. так сформулировал свое мнение:

«Дневники отца архимандрита Антонина мне отчасти известны по отрывкам, которые он мне лично читал. Главный интерес их — это что они составляют ежедневную почти хронику Иерусалимской Патриархии за последние 30 лет. Если к ним присоединить записки Преосвященного Порфирия с 1843 по 1860 г., первый том которых, отпечатанный, буду иметь честь на днях Вам доставить, то у нас получится такой исторический первоисточник за последних 50 лет жизни Иерусалимской Патриархии, которого, вероятно, никто не имеет. [546] Но совершенно ясно, что печатать его в настоящее время невозможно и передавать в частные руки, которые его продадут, тоже нельзя.

Еще более неудобными могут оказаться частные письма к архимандриту Антонину и их вместе с дневниками следовало бы запечатать с надписью: вскрыть через 50 лет» 3.

На основании отзыва В. Н. Хитрово, обер-прокурор затребовал личные бумаги архимандрита Антонина в Святейший Синод. 20 мая 1894 г. консул С. В. Арсеньев доносил из Иерусалима послу в Константинополе А. И. Нелидову: «На днях получено мною от г. Обер- Прокурора Св. Синода письмо, в коем он выражает желание, чтобы были отправлены к нему в С.-Петербург все частные бумаги и дневники архимандрита Антонина для разборки при Святейшем Синоде. Донося о сем до сведения Вашего Высокопревосходительства, имею честь покорнейше просить вследствие сего о разрешении, по укладке этих бумаг и дневников в ящики, отправить оные под казенной печатью с нарочным курьером в С.-Петербург для передачи действительному тайному советнику Победоносцеву» 4.

В результате дневник поступил на хранение в библиотеку Святейшего Синода с указанием, будто «по завещанию о. Антонина публиковать его можно не ранее, чем через 40 лет». В завещании Антонина не упоминается дневник и не содержится каких-либо указаний о частных письмах и бумагах. Легенда о «завещании» печатать дневник «через 40 лет» есть плод совместной заботы В. Н. Хитрово и К. П. Победоносцева. Подлинное завещание Антонина разделило судьбу его дневника: мы впервые публикуем его в настоящем сборнике 5. В настоящее время он хранится в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в Санкт-Петербурге, в собрании Синода (ф. 834, оп. 4, ед. хр. 1118-1134), и представляет собой 14 объемистых томов (от 280 до 900 страниц каждый). Описание рукописей было сделано в свое время М. А. Салминой 6, и мы не будем его повторять. Для нашей темы важны последние семь томов комплекта: том 8 (335 л.), содержащий дневник за 1865-1868 годы; том 9 (300 л., 1869-1873 годы); том 10 (336 л., 1873-1876 годы); том 11 (325 л., 1877-1879 годы); том 12 (315 л., 1880-1882 годы); том 14 (410 л., 1887-1890 годы) и том 15 (300 л., 1891 — 5 января 1894 года). Четырех лет не хватает. Отсутствующий том 13 должен был включать дневниковые записи 1883-1886 годов.

Вскоре после доставки рукописей в Петербург для Императорского Православного палестинского общества были сделаны копии, сохранившаяся часть которых была использована для настоящей публикации. В отличие от оригинала, находящегося в РГИА, списки, сохранившиеся в архиве ИППО (за 1866, 1868, 1870 и 1881 гг.), переплетены погодно. На корешке — надпись золотым тиснением: «Дневник архимандрита Антонина 1866» (аналогично на каждом из переплетов указан соответствующий год). В левом верхнем углу на лицевой [547] крышке переплета — наклейка с шифром библиотеки Палестинского общества. На внутренней стороне, также в левом верхнем углу, наклейка с экслибрисом общества (переплетенные буквы П и О). Под экслибрисом в каждом томе повторен чернилами от руки шифр и указаны даты: «11/III 96» (для томов за 1866, 1868 и 1870 годы) и «26/Х 96» (для тома за 1881 год). Рядом карандашные пометы, означающие, видимо, цену переплета: «1 р. 75 к.» в первых трех томах, «1 р. 50 к.» в четвертом.

Том за 1866 год включает 163 с. дневника, писарской рукой, и 27 с. указателей (А. Имена личные; Б. Имена географические), в два столбца машинописи. Том 1868 года состоит, соответственно, из 220 писарских страниц дневника и 32 с. указателей (по-прежнему, машинопись, в два столбца). Том 1870 года — 250 с. дневника (писарская копия) и 24 с. машинописных указателей. Наконец, том 1881 года полностью перепечатан на машинке (228 с. дневника и 18 с. единого общего указателя). Похоже, что дневники 60-х годов переписывались более тщательно, с сохранением греческих внутренних цитат отца Антонина, в сравнении с записями 1870 и 1881 годов, где греческие вставки, как правило, отсутствуют (об их наличии оригинале можно судить лишь по карандашным пометам на полях).

О сделанных для ИППО копиях впервые упоминает, в цитатах из переписки секретаря общества В. Н. Хитрово с известным библиографом С. И. Пономаревым, A. A. Дмитриевский в работе, посвященной памяти последнего. «Сколько удовольствия доставили вы мне дневниками о. Антонина! Мало того, я готов просить вас, умолять вас, присылайте мне Антониновское все до единой строчки. И этого мало: я готов даже сам переписывать их для вас совершенно безмездно», — писал С. И. Пономарев В. Н. Хитрово в письме от 9 сентября 1895 года 7. И в другом письме — от 4 ноября 1898 года: «А вы, как видно, не пожалели средств на переписку и переплет их» 8. «Несомненно, живой интерес к дневникам архимандрита Антонина со стороны Степана Ивановича, — считал A. A. Дмитриевский, — послужил причиною и того, что эти дневники не только были целиком переписаны, но и составлены к ним подробные алфавитные указатели» 9.

Более того, в переписке с С. И. Пономаревым уже через год после смерти архимандрита Антонина обсуждается вопрос о публикации дневника. И хотя в целом В. Н. Хитрово соглашался с мнением С. И. Пономарева о нецелесообразности его полной публикации, позже несколько отрывков были им напечатаны 10.

Дневники Антонина полностью соответствуют назначению и законам жанра. Совершенно не думая о будущих публикациях, он поверяет своим тетрадям каждодневный рассказ о прожитом дне, сообщая о недомоганиях, прочитанных книгах, написанных статьях, увиденных людях, обследованных археологических памятниках, снах, наконец. Тем и ценны дневники, что день за днем мы не только [548] узнаем из них о жизни конкретного человека, но и, складывая кусочки мозаики, видим цельную картину жизни русской православной общины в Палестине, формирование и развитие отношений между церковными, дипломатическими и научными учреждениями Православной России и Иерусалимского Патриархата.

Более всего сведений содержится о конкретных деятелях Русского Иерусалима — об архитекторах Русских построек М. И. Эппингере, В. А. Дорогулине и М. Ф. Грановском, о консулах и драгоманах русского консульства (А. Н. Карцеве, В. Ф. Кожевникове, А. Г. Яковлеве и др.), о враче Русской больницы Харлампии Мазараки и его жене, «первой даме Иерусалима» Елизавете Алексеевне (а она действительно была «первая» дама, если вспомнить, что Харлампий Васильевич приглашен был на работу еще Б. П. Мансуровым в 1857 году), о матушке Магдалине (Эберн), смотрительнице Русского женского приюта в Иерусалиме, и о первопоселенках («скитянках») будущего Горненского монастыря — Павле, Леониде, Ольге Чайке (в монашестве Марии)...

С большой любовью — и всегда с добродушным юмором — пишет отец Антонин о своих ближайших сподвижниках и помощниках: архимандритах Вениамине и Парфении и особенно Якубе — Якове Егоровиче Халеби, драгомане миссии, вдохновителе и организаторе Антонинова «владельчества» в Палестине. («А землю-то на что будем покупать?» — укоряет Якуб расточительного начальника за книжные траты 11 апреля 1866 г.).

Дневник — единственный и очень откровенный свидетель личной жизни отца Антонина. Мы имеем в виду и повседневную благотворительную помощь его русским паломникам и всем нуждающимся, и трогательную историю многолетних забот о сестрах-сиротках Софии, Екатерине и Евпраксии, каждое утро прибегавших к нему за благословением, а часто и за деньгами, и, наконец, упомянутые сны.

Кое-кто из хорошо знавших Антонина и читавших впоследствии его дневники «соблазнялся» излишним для монаха вниманием, которое уделял будто бы автор дневника фиксации своих сновидений. Скажем прямо, мы не видим ничего «соблазнительного» даже в записи старым архимандритом снов, не вполне целомудренных. Скорее наоборот, усматриваем в этом свидетельство постоянного аскетического самоконтроля и самопреодоления. Есть в дневниках и сны явно символического и пророческого значения. Укажем, например, «венчание Антонина с Афиной» (в ночь на 21 июня 1881 г.), живо напоминающее известный эпизод из жития святого Константина Философа (обручение Константина с Софией Премудростью Божией). Или «огромную великолепную церковь», приснившуюся ему 9 ноября 1870 г. после дня Ангела, проведенного у любимого Мамврийского Дуба. (Русская церковь в Хевроне будет построена только в 1913 году и освящена в 1925 году). [549]

Имя определяет судьбу и характер человека. В дневнике наслаиваются одно на другое — как, очевидно, в личности автора — различные имена и соответствующие «личности» разного возраста: от совсем еще младенческого воспоминания о Гане Высоконосом (так, Гавриилом, хотела назвать его, новорожденного, мать) до образа святого мученика Антонина, «плюнувшего в глаза» императору Юлиану (дневник от 7 ноября 1870 г.). Любопытна — не только с филологической, но и с психологической точки зрения — история многочисленных псевдонимов отца Антонина, многие из которых рождались впервые также на страницах дневника.

Для настоящей публикации мы избрали шесть цельных фрагментов, дающих представление о широте занятий начальника Русской духовной миссии и, соответственно, о разнообразии материалов дневника.

Первый фрагмент — описание Страстной и Светлой седмиц 1866 года, по живым впечатлениям от пасхальных торжеств в Иерусалиме, на которых впервые присутствовал тогда отец Антонин. Автор дневника был отлично знаком с тонкостями греческого богослужения (еще к 1859 году относятся замечания митрополита Филарета на записку архимандрита Антонина «О разностях между Греческой и Русской Церквами»). Его порой удивленными, порой саркастическими замечаниями о греческом духовенстве пронизан весь дневник. Удивляет излишне лаконичное для современного читателя описание схождения Святого Огня в Великую Субботу. «Невиданное, неописанное и невообразимое зрелище», — только и отметил автор дневника. Это объясняется целомудренным и сдержанным отношением к литании Святого Огня, свойственным в целом русским богословам и церковным историкам прошлого столетия.

Седмицы Страстей Христовых и Пасхи 1868 года (фрагмент 2) описаны более полно в части русского богослужения и кратко — греческого. Это не удивительно, ведь первые впечатления уже улеглись и даже были изложены в публикации 1867 года. О раздаянии Благодатного Огня отец Антонин пишет так же кратко.

Дневник является незаменимым источником для восстановления «трудов и дней», то есть биобиблиохроники, отца Антонина. Хронология работы над отдельными статьями может быть прослежена по дневниковым записям почти день в день. О некоторых его трудах мы вообще узнаем только из дневника. Так, известно, каким тщательным археографом был автор. Еще в 1859 году он занимался изучением рукописных книжных сокровищ древних монастырей на Афоне. В 1870 году составил свой самый известный каталог — Синайского монастыря, с описанием 1348 греческих и славянских рукописных книг (о пребывании на Синае см. дневник за июль — сентябрь 1870 года). Между тем нигде не упоминается об аналогичной и достаточно трудоемкой работе, проделанной им по составлению каталога библиотеки Лавры Саввы Освященного (неизвестен и сам каталог: A. A. [550] Дмитриевский, работавший с саввинскими рукописями в 1887 году уже в Патриаршей библиотеке в Иерусалиме, о нем не знает). Мы сочли необходимым опубликовать фрагмент дневника, связанный с работой неутомимого археографа в Мар-Сабе в июне — июле 1868 года.

Как известно, не опубликован ни один из составленных отцом Антонином каталогов. Нас могут ждать и другие встречи с его неизвестными работами. Дневник того же, 1868-го, года свидетельствует, например, об активной работе начальника Иерусалимской миссии по исследованию и переводу древних актов Русского Пантелеймонова монастыря на Афоне. Изданные позже, в 1873 году, иеромонахом Азарией, библиотекарем Пантелеймонова монастыря, они во многом помогли русским дипломатам, прежде всего послу в Константинополе Н. П. Игнатьеву, в отстаивании перед Вселенским Патриархом прав русских иноков на вечное владение своей обителью.

Широкую известность принесли архимандриту Антонину его неустанные труды по устроению миссии, расширению русских владений в Палестине путем приобретения для Русской Церкви ряда замечательных библейских памятников Святой Земли. Одной из первых и, может быть, самой впечатляющей — по богословскому значению — покупкой стал участок с Мамврийским, или Авраамовым, Дубом в Хевроне — тем самым, что изображается на рублевской иконе Троицы за плечом среднего Ангела. Мы публикуем дневниковые записи, относящиеся к заключительной части долгого процесса по приобретению Дуба, начатого еще зимой 1868 года (фрагмент 4).

Весть о цареубийстве 1 марта, потрясшая Россию, дошла до миссии лишь три дня спустя, и то не по официальным каналам. Понятное в данной ситуации подавленное настроение отца Антонина не мешает ему высказать свое отношение к Александру II, как «будто не самодеятелю и даже не самодержцу, а только как бы наместнику Николая» (фрагмент 5). В стихотворной форме отец Антонин выразился (в эпиграфе к апрельскому дневнику 1881 года) еще резче, усматривая в гибели царя «месть» за нарушение им супружеской верности по отношению к императрице Марии Александровне, умершей годом раньше и особо почитавшейся автором.

Дневник содержит уникальные сведения о паломничестве в Святую Землю известных церковных и государственных деятелей — архимандрита Николая (Касаткина), ныне равноапостольного, создателя Японской Православной Церкви (в декабре 1870 года), архимандрита Павла Прусского, известного обличителя старообрядчества (17 сентября — 17 октября 1881 г.), врача и антрополога A. B. Елисеева (3 — 15 июня 1881 г.). И, конечно, прежде всего великих князей Сергея и Павла Александровичей и Константина Константиновича в мае 1881 года. (Фрагмент о пребывании в Палестине Сергея и Павла Александровичей мы включили в раздел «Августейшие паломничества» в т. 1 настоящего сборника). [551]

Добрые отношения, установившиеся у начальника миссии с великими князьями, были, пожалуй, самым важным итогом их общения. Возникновение Императорского православного палестинского общества во главе с Сергеем Александровичем в 1882 году не только спасло Русскую Палестину от недальновидных интриг петербургских недоброжелателей, но и укрепило в дальнейшем статус миссии.

Последний, шестой фрагмент относится к предыстории приобретения архимандритом Антонином участка земли в Айн-Кареме, где возникнет со временем Русский Горненский монастырь.

Текст дневника печатается по спискам из архива ИППО, без сохранения авторской орфографии. В комментарии использованы данные, содержащиеся в алфавитных указателях.


Комментарии

1. В. Н. Хитрово утверждает, что отец Антонин «оставил после себя собственноручные записки, в которых ежедневно, в течение с лишком 60 лет, записывал пережитое, виденное и слышанное им с августа 1830 года по 5 января 1894 года. Записки эти представляют драгоценный сборник сведений о событиях и личностях Православного Востока последних 40 лет». (Сообщения ИППО, 1899, т. 10. № 1. Январь — февраль. С. 9). A. A. Дмитриевский (и повторяющие его архимандрит Киприан Керн и митрополит Никодим Ротов) датируют начало дневника 1841 г.

2. Письмо генерального консула в Иерусалиме С. В. Арсеньева Обер-Прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву. Иерусалим, 3 апреля 1894 г. Подлинник // АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 23 об.

3. Письмо В. Н. Хитрово К. П. Победоносцеву. С.-Петербург, апрель 1894 г. Копия // АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 20-20 об.

4. Донесение генерального консула в Иерусалиме С. В. Арсеньева послу в Константинополе А. И. Нелидову. Иерусалим, 20 мая 1894 г. Копия//АВП РИ, ф. Греческий стол, оп. 497, д. 2415, л. 4.

5. Завещание было известно только в пересказе A. A. Дмитриевского (Дмитриевский A. A. Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме о. архимандрит Антонин//Труды Киевской Духовной Академии, 1904, ноябрь), который и цитируют позднейшие историки РДМ в том числе с несуществующим в подлиннике пассажем о дневнике.

6. Салмина М. А. Дневник архимандрита Антонина (Капустина)//ТОДРЛ, т. 27. Л., 1972. С. 420-430.

7. Дмитриевский A. A. Памяти библиографа и вдохновенного певца Святой Земли С. И. Пономарева. (По переписке его с о. архимандритом Антонином и В. Н. Хитрово.) Пг., 1915. С. 51-52.

8. Там же. С. 30.

9. Там же. С. 43.

10. Из автобиографических записей бывшего начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме о. архимандрита Антонина // СИППО. — 1899. — № 1. — С. 9-29; Несколько летописных данных из первых дней существования Русских подворий в Иерусалиме // СИППО. — 1901. — Т. 12. — № 1. — С. 73-75: Описание освящения Троицкого собора 28 октября 1872 г. Из дневника архимандрита Антонина; Низложение Иерусалимского Патриарха Кирилла (Из дневника покойного архимандрита Антонина) // Там же. С. 75-84.