31. ПИСЬМО СЕКРЕТАРЯ ИППО В. Н. ХИТРОВО НАЧАЛЬНИКУ РУССКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ В ИЕРУСАЛИМЕ АРХИМАНДРИТУ РАФАИЛУ

Ваше Высокопреподобие! Глубокоуважаемый отец Архимандрит!

С Божией помощью удалось укрепить и поддержать нашу Иерусалимскую Духовную Миссию. После продолжительного совещания под председательством Владимира Карловича ⁵⁴, в котором принимал участие и вновь назначенный Иерусалимский генеральный консул, известный Вам А. Г. Яковлев, было постановлено следующее, удостоившееся одобрения Константина Петровича ⁵⁵, относительно назначения новых членов Духовной Миссии. Ежегодно, не позднее 1 сентября, Святейший Синод командирует в Духовную Миссию 2-х иеромонахов и 1 иеродиакона на 2 года, по прошествии этого времени каждый из них возвращается в тот монастырь, откуда выбыл. На первый раз в 1898 году командируются 4 иеромонаха и 2 иеродиакона, с тем, что половина из них посылается только на 1 год и в 1899 году будет заменена новыми 2 иеромонахами и 1 иеродиаконом уже на 2 года.

Все они должны быть снабжены здесь нужными бумагами и по прибытии в Иерусалим находиться в полном монашеском послушании у Вас.

Две ваканции иеромонашеские замещаются непосредственно Вами, а равно ваканции монашеские, послушнические и певческие.

За увольнением отцов Парфения, Павла, Нифонта, Ювеналия и Евстафия и за незамещением ваканции старшего иеромонаха, у Вас остаются свободными из штатного жалования 4.100 руб. зол. в год. На 4 новых иеромонахов и 2 иеродиаконов, полагая на первых по [98] 700 руб. зол., а на вторых по 500 руб. зол. в год, Вам придется расходовать по 3.800 руб., т.е. на 300 руб. в год менее, чем положено по штату.

Жалование свое они получают со дня своего прибытия в Иерусалим. Увольнение посылаемых членов Миссии ранее срока производится непосредственно на общем основании Вами, но не иначе, как по точно определенной важной причине, о которой при увольнении Вы обязаны непосредственно уведомить подлежащее духовное начальство увольняемого и Святейший Синод.

Относительно увольнения как членов, так и служащих и прислуги в Духовной Миссии.

Увольнять, конечно, не без причины, а затем прекращать выдачу ему жалованья оставляется за Вами, но как выселить уволенного из Духовной Миссии, коли он не уходит?

В этом случае Вы обязаны обратиться к Генеральному Консулу с просьбой о выселении из дома Духовной Миссии уволенного, причем одновременно должны представить Консулу месячное жалование уволенного, и если он иеромонах, иеродиакон или регент, то еще 100 руб. кред., а если остальной служащий — то 25 руб. кред. на возвратный путь.

Все служащие и певчие, женатые и семейные, должны быть немедленно выселены из дома Духовной Миссии, если такой певчий женатый или семейный, по выселении останется певчим, то Вы должны назначить ему квартирные деньги в размере от 300 до 600 франков, отнеся их на остатки от штатных сумм.

Одновременно с выселением женского пола из дома Духовной Миссии в нем ни под каким видом не должно оставаться и приюта для Горненских ⁵⁶, как бы он (приют) ни был отделен от других помещений дома Духовной Миссии.

Да и вообще следует строго установить, чтобы женщины вообще не переступали порога дома Духовной Миссии, в случае же особенной важности не иначе, во всяком случае, как в часы после обедни и до вечерни.

О содействии Вам в выселении из дома Миссии уволенных было уже Владимиром Карловичем <Саблером> писано в посольство в Константинополь, не знаю, какое Вам оказал содействие г-н Евреинов ⁵⁷, но я бы советовал Вам для сего подождать приезда А. Г. Яковлева.

Относительно Горненской общины.

И здесь также идет вопрос о выселении тех из живущих, которые мутят общину.

Тем, которых Вы находите полезным выселить, имеете Вы предложить, что они желают получить за свой дом, если таковой у них имеется. Заявленную ими сумму внести Генеральному Консулу с просьбой о выселении владелицы дома и о переходе его на имя Духовной Миссии. Если Вы находите требуемую цену не подходящей к [99] действительности, а в свою очередь владелица не соглашалась бы на цену, Вами предлагаемую, то цену дома назначает Генеральный Консул, и цену эту Вы от себя вносите Генеральному Консулу, который передает ее владелице при ее выселении.

Таким образом, все три смущающие нас вопроса, с Божией помощью, если не окончательно приведены к окончанию, то во всяком случае на пути к своему решению.

По всем этим трем вопросам буду просить Вас ежемесячно мне писать, в каком они положении и что по ним сделано.

Перехожу затем к другим вопросам. Доносов на Вас в последнее время было немало, но они скорее послужили в пользу, чем во вред. В большинстве они, как и вообще доносы, значения особенного не имеют, но между ними есть такие, на которые следовало бы Вам отвечать с полной монашеской откровенностью.

3-го октября в соборе Святой Троицы в конце обедни, когда диакон Русской Духовной Миссии Евстафий готовился перенести потир со Святыми Дарами с Престола на жертвенник, Вы, присутствовавший на обедне, но не служивший, подошли приложиться к Престолу. Диакон с такой силою поднял потир, что выплеснул из него Святые Дары на Престол, на голову и на платье Ваше. Все это произошло при открытых Царских Дверях и на виду у всех.

Такое несчастье случиться могло, но я удивляюсь, если оно действительно случилось, что Вы не донесли о сем ни Святейшему Синоду, ни написали мне. Замалчивание такого дела гораздо хуже и набрасывает большую тень, чем откровенное и подробное сознание в случившемся и тех мер, которые Вами были по этому поводу приняты. Несвоевременное донесение о сем есть с Вашей стороны крупная ошибка, тем более, что прискорбный случай этот совершился на виду у многих.

Поэтому прошу Вас для Вашей же пользы немедленно подробно и с полною откровенностью сообщить мне, как случился этот крайне прискорбный случай и какие Вами по этому поводу приняты меры.

Другой случай — это Ваша фотография вместе с 6 паломницами. Такое снимание было во всяком случае легкомысленно и показывает, как нужно блюсти свой поступок, находясь на таком видном посту, как занимаемый Вами. Ничего тут особенно дурного, а тем более грязного нет, только не годится для архимандрита, начальника Духовной Миссии.

Все остальные доносы не имеют никакого существенного значения и не произвели здесь никакого особенного впечатления. Все они доказывают лишь одно, на что позволю себе указать именно из глубокого к Вам уважения и расположения, это, глубокоуважаемый отец архимандрит, что Вы прекрасный хозяин, сами лично хороший монах, но распускаете Вашу братию, в особенности молодых монахов, послушников и певчих. Пример, окружающий их, слишком [100] заразителен и тем сугубо строго приходится к ним относиться. Я сам, в бытность мою в Иерусалиме, проходя вечером около дома Миссии, видел гуляющие парочки. Мне кажется, что после известного часа, 7-8 вечера, двери Духовной Миссии должны быть не только заперты на ключ, но и ключ принесен к Вам. Гостиница духовных лиц должна быть наглухо отгорожена от помещения Миссии, и светские певчие, холостые, если бы таковые имелись, выселены в гостиницу, откуда мог бы быть и теперь существующий выход. Помещение же Духовной Миссии, как я выше говорил, должно иметь один только выход, ключ от которого на ночь должен приноситься Вам. На этом же основании все живущие в гостинице светские люди обязательно не имеют права носить монашескую одежду.

Буду убедительно просить Вас, глубокоуважаемый отец Архимандрит, на это обратить Ваше особенное внимание и сообщить, когда приведете это в исполнение, и чем скорее, тем лучше.

Протекло уже с лишком 2 года с Вашего назначения, хозяйственную часть Вы привели, с Божией помощью, почти в порядок, теперь приходится с Божиим благословением приступить к более трудному монашескому устроению, что значительно облегчится при содействии, которое Вы найдете у А. Г. Яковлева.

Окончив с делами чисто миссийными, перехожу к общим делам Духовной Миссии и Палестинского Общества. Этих дел собственно два: чтения для поклонников на подворье и чтение Псалтири в Русском доме. На то и на другое, глубокоуважаемый отец архимандрит, Вы смотрите, к сожалению, довольно равнодушно, как будто они до Миссии не касаются и есть лишняя обуза, нами на нее возлагаемая. Полагаю, что это весьма ошибочный взгляд, не говорю, с нравственной или духовной точки зрения. Духовная Миссия на оба эти предмета получает от Общества до 5.000 франков в год, сумма немаловажная, и одно получение ее побуждало бы Миссию внимательно отнестись к обоим чтениям и серьезно озаботиться о них. Между тем и то и другое, к сожалению, делается без внимания, без любви, лишь бы что-нибудь и как-нибудь сделать. Прямым последствием, очевидно, будет, что Общество окажется вынужденным после нескольких лет тщетного ожидания упорядочения этих дел, взять их на себя, прекратив выдачу вышеупомянутых 5.000 франков в год. Лучше ли это будет для Миссии? Обязанность чтений на подворье и Псалтири в Русском доме должна неотъемлемо лежать на Духовной Миссии, так же как совершение и других духовных треб, и как Вы не можете равнодушно относиться к тому, как совершаются эти последние, не можете Вы и не должны относиться равнодушно к чтениям. На это я считаю долгом серьезно обратить Ваше внимание, ибо, в противном случае, Общество принуждено будет принять свои меры. Например, присутствовали ли Вы сами на чтениях на подворье, случайным образом? Может быть, не на каждом чтении, а раз в неделю хорошо [101] было бы заглядывать, как они ведутся, да и поклонники приучаются Вас видеть. Поинтересовались ли Вы, как ведутся чтения Псалтири в Русском доме, соблюдается ли очередь, действительно ли читают, читают ли по-положенному? Смею думать, что этой уверенности в правильности чтений и в приличном их ведении у Вас нет. Опять повторяю, нельзя так равнодушно относиться к этим чтениям только на том основании, что это затеи Общества. Да, это затеи Общества, но только потому, что этого не сознает и не делает Духовная Миссия, для которой эти чтения прямая обязанность. Вы мне не раз жаловались, что денег нет на общую трапезу в Горней — вот эти 5.000 франков, которые Вы могли бы на нее употребить. Не говорите мне, что ничего не сделают, если им не заплатить за каждое отдельное действие. Вот именно то, что Вы это говорите, показывает, насколько далек еще монашеский дух от Духовной Миссии. Скажите, Бога ради, что, Вы в Саровской пустыни платили монахам, читавшим Псалтирь, или уплачивали иеромонаху за совершение треб? Очевидно, нет. Вы афонский ученик, что, там выплачивают жалование монахам за ту или другую требу? А что Вы так смотрите на чтения именно указывает, как далек, не только далек, но и помину нет о монашеском духе в Миссии, а потакая этому сребролюбию да повторяя, что иначе ничего с ними не поделаешь, верьте мне, ничего и не сделаешь. Об этом, глубокоуважаемый отец архимандрит, серьезно и серьезно подумайте, чтобы здесь не составилось убеждение, что Духовная Миссия только для того существует, чтобы сладко жить да сладко пить. А это убеждение хуже всяких доносов, которых Вы так боитесь.

Я уже говорил Вам лично и писал Вам о необходимости вести счетоводство точное и правильное не только по одной штатной сумме, но и по всем поступлениям и всем расходам. Только при уверенности, что всегда можете отдать отчет до последней копейки, можете Вы смотреть прямо на Ваших собратий.

Повторяю это и в настоящее время, что Общество ни копейки не пришлет из штатных сумм, не получив такого точного, обстоятельного и подробного отчета за истекающее полугодие. Вы обязались представить отчет в израсходовании займа, сделанного Миссией в Обществе, и его мы доселе не получили. Наконец, на 1 января 1898 года необходимо Вам составить точную ведомость о всех капиталах Миссии, а также о ее делах на это число. Мы два года предоставляли Вам осмотреться, не поставьте нам в вину, если мы теперь обращаем серьезно Ваше внимание на необходимость не только что-нибудь делать, но делать именно то, на что Вы призваны.

Оканчиваю письмо опять также напоминанием, что сделано относительно приобретения мусульманского места на Русском Гефсиманском месте. Вы тогда нашли, что Я. Е. Халеби желает меня надуть [102] и что Вы скорее и дешевле это сделаете, с тех пор прошло ровно 8 месяцев, и я не вижу еще никаких последствий ⁵⁸.

То же самое относительно Гефсиманской ограды — начата ли она, насколько подвинулась? Все это говорилось и писалось для того, чтобы сказать — деньги дайте. А когда деньги посланы, больше ни полслова.

На этом оканчиваю мое длинное послание, глубокоуважаемый отец архимандрит, которое буду просить Вас перечитать и им проникнуться, ибо совершенно прямо и откровенно сознаюсь Вам, что Общество отступиться от высказанного здесь не отступится и будет принуждено добиваться того, что здесь высказано.

Наступающий праздник Давшего мир и благоволение человекам, с которым приношу Вам усердное мое приветствие, да ниспошлет Вам уменье, силу, а главное — любовь исполнить то великое служение делу Православия и России, к которому по неисповедимым судьбам Всевышнего Вы призваны.

Архимандрит Никодим (Ротов). История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Серпухов, 1997. С. 274-284.

Комментарии

54. В. К. Саблер, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода.

55. К. П. Победоносцев, обер-прокурор Святейшего Синода в 1880-1905 гг.

56. Монахинь и послушниц Горненской женской общины.

57. Временно управлявший генконсульством в Иерусалиме.

58. Речь идет о приобретении участка, принадлежавшего соседу-мусульманину и вдававшегося клином в северо-восточный сектор русских владений при церкви святой Марии Магдалины в Гефсимании, на что неоднократно указывал еще архимандрит Антонин (см. раздел «Церковь святой Марии Магдалины», т. 1 настоящего издания).