Сергиевское подворье

Документы этого раздела освещают историю создания одного из наиболее интересных в архитектурном и культурно-историческом отношении объектов Русской Палестины. Сергиевское подворье, получившее свое имя в честь председателя Императорского православного палестинского общества великого князя Сергея Александровича, стало первым строительным проектом ИППО в Иерусалиме. Его создание неразрывно связано с памятью одного из интереснейших деятелей общества Дмитрия Дмитриевича Смышляева. Пермский уроженец, исследователь-краевед, на протяжении многих лет служащий пермской земской управы, Смышляев совершил в 1865 г. путешествие по Ближнему Востоку. Его воспоминания и впечатления о поездке на Синай, по Египту и по Палестине публиковались еще в 1860-1870 гг., задолго до возникновения Палестинского общества. Неудивительно, что он охотно принял приглашение В. Н. Хитрово отправиться в Иерусалим уполномоченным общества, для развития деятельности ИППО непосредственно в Святой Земле.

В Архиве внешней политики Российской Империи (фонд РИППО) сохранилось семь папок с документами и перепиской Д. Д. Смышляева, позволяющими составить подробную летопись строительства Александровского и Сергиевского подворий ИППО, церкви Марии Магдалины в Гефсимании, жизни русской колонии в Иерихоне и Назарете (оп. 873/1, д. 18-24). В канун выезда в Палестину он встретился и беседовал с председателем Палестинского общества великим князем Сергеем Александровичем в подмосковном Ильинском (письмо из Москвы В. Н. Хитрово от 12.10.1885 г.). Менее чем через месяц, в начале ноября, мы видим его уже в Иерусалиме. Первоначальные планы общества были достаточно скромны: установить кипятильный аппарат для столовой и чайной на Русских Постройках, попытаться использовать для размещения паломников войлочные кибитки, доставленные из России, наладить питание и санитарное [476] обслуживание возрастающего числа паломников (бани, прачечные и т. п.).

Главная задача, которую ставил первоначально перед собой Смышляев, проверить возможность расширения Русских Построек путем строительства нового подворья на ранее приобретенной территории, находившейся в ведении Палестинской комиссии при Азиатском департаменте МИД. При первых же столкновениях с деятелями тогдашнего Русского Иерусалима (консулом, начальником Русской духовной миссии и др.) Смышляев сумел оценить сложность ситуации. 15 января 1886 г. он пишет В. Н. Хитрово: «Относительно о. Антонина — не беспокойтесь. Кроме случая, о котором я Вам сообщал, я не заикался о его землях и с ним лично не сказал ни слова. Скажу больше: я получил даже предложение перевести на мое имя принадлежащие ему горячие ключи в Тивериаде, с тем чтобы передать их Палестинскому обществу, но я решительно отказался, сказав, что я в такие дела не мешаюсь. К этому считаю нужным прибавить, что я вообще на словах крайне осторожен». И месяц спустя: «Все здесь хитрят: и Блаженнейший (имеется в виду патриарх Иерусалимский Никодим. — Сост.), и высокопреподобный (имеется в виду Антонин. — Сост.), и высокородный (имеется в виду управлявший тогда консульством A. A. Гире. — Сост.), и все воображают себя дипломатами. А по правде сказать, вся их дипломатия шита белыми нитками» (письмо от 16 февраля 1886 г.). Смышляев приходит к выводу о невозможности и нерентабельности для ППО строить подворье на участке Палестинской комиссии. В письме к В. Н. Хитрово от 12 марта он пишет: «Если комиссия места не даст на условиях, не стеснительных для деятельности общества, то последнему нет другого исхода как купить свое (подчеркнуто Д. Д. Смышляевым. — Сост.) место, и таковое в настоящее время есть, довольно обширное (целый квартал) и вплоть у русских построек; приобрести его можно за 6 или 7 тысяч». Две недели спустя решение созрело полностью: «Теперь местные условия выяснились окончательно. Если я в записке, Вам посланной, настаивал на получении от Палестинской комиссии права на постройки на выбранном мною месте в ограде Мейданской площади (на месте будущего Николаевского подворья. — Сост.), то теперь заявляю решительно и окончательно мое мнение, что если общество желает что-либо строить в Иерусалиме, то оно должно приобрести для этого покупкою место. Иначе никакого толку из его хлопот и денежных затрат не выйдет, и я не возьму греха на душу способствовать обществу в пагубе значительного капитала. И что за настоятельная необходимость — во что бы то ни стало забираться в чужой двор, когда хозяин не хочет в него пустить? <...> Не сердитесь на мои слова: говорю из любви к Вам, из желания добра обществу. Вздумает общество меня послушать — место есть, в соседстве с русскими постройками — целый квартал. На него уже есть покупатели, [477] надо не упустить, а я постараюсь удержать продавца до Вашего ответа» (письмо от 26 марта 1886 г.). 12 апреля последовала телеграмма из Петербурга: «Соглашаемся с предложением. Семь тысяч посылаем. Счастливого праздника» (имелась в виду Пасха). Между тем, узнав о готовности уполномоченного ППО приобрести участок, владелец уже начал поднимать цену. В письме к тому же В. Н. Хитрово от 16 апреля 1886 г. Смышляев, посылая план предположенного к покупке места, приписывает: «за него (за участок) уже просят теперь около 10 500 руб.». И в следующем письме, от 1 мая, разъясняет: «Относительно участка я уже Вам писал, что за семь тысяч, как я предполагал, приобрести его будет нельзя. С расходами по совершению купчей придется израсходовать до 11 000 руб. И мое мнение таково, что все-таки его следует купить, не упуская случая. Представится возможность получить от комиссии место у Дамасских ворот (так называемый участок Эгнеми. — Сост.), тогда купленный участок можно легко продать».

14 мая 1886 г. участок был куплен на имя помощника председателя ППО генерал-майора М. П. Степанова за 28 100 франков. Недостававшие деньги предоставил Смышляеву иерусалимский банкир Валеро, через которого и далее осуществлялись финансовые операции Палестинского общества. 11 июня Смышляев — уже в Петербурге — представил отчетный доклад совету общества. Осенью он вновь, после отпуска, отправляется в Иерусалим. Но уже с официальным званием уполномоченного (см. письмо М. П. Степанова Д. Д. Смышляеву от 4 августа 1886 г.). В первой декаде октября были начаты работы по строительству будущего подворья. 25 октября начали копать фундамент доя наружных стен. 29 октября состоялась торжественная закладка. После перерыва, вызванного зимним сезоном дождей (с 3 декабря 1886 г. до 10 марта 1887 г.), строительство возобновилось. До этого, в январе-феврале, Смышляев еще раз приезжал в Петербург и выступал с отчетом в совете общества. Приведем лишь небольшой фрагмент из его доклада. «В мае 1886 г. приобрел покупкою у Мусы Соломона Тануса участок земли, на праве полной собственности, пространством 4 донума 1290 пик, или на русскую меру около 1000 кв. сажен (старый донум равнялся 910 кв. м, две старых пики составляли 1 кв. м. — Сост.), за сумму — с расходом на совершение кушана (купчей крепости) 11 469 руб. Для составления проекта я пригласил состоящего у турецкого правительства в должности инженера Палестины г. Георгия Франгья, получившего техническое образование в Париже и уже известного по многим замечательным сооружениям (именно Франгья строил — по проекту петербургского архитектора Д. И. Гримма — русскую церковь Марии Магдалины в Гефсимании. — Сост.). Стоимость всего проекта по смете Франгья 231 560 франков (4 франка составляли русский золотой рубль. — Сост.). Приступлено к работам 5 октября 1886 г. хозяйственным [478] способом, без подрядчика». Для бесперебойной работы на объекте Смышляев просил присылать по 20 000 франков (5000 руб.) по первым числам каждого из летних месяцев. Впрочем, бывали исключения. Телеграмма от 25 апреля 1887 г.: «Переведите 30 т. фр. Много платить за материалы». Бывало и так: «Деньги (за июнь) не получены. Взято заимообразно у о. Антонина 15 000 фр.» (Смышляев С. Д. Лермонтову, 1 июля 1887 г.).

Очередной доклад совету общества Д. Д. Смышляев делал 7 января 1888 г. (документ № 203 настоящего издания). В этот его приезд членами совета был поставлен вопрос о недостаточном жаловании, получаемом Д. Д. Смышляевым (документ № 204). Деятели Православного палестинского общества вообще отличались скромностью и бессребреничеством. 3 марта он возвратился в Иерусалим, 14 марта были возобновлены работы на строительстве подворья. Из письма М. П. Степанову от 26 марта: «Закрыли потолок южного корпуса и закрывают в западном». 20 апреля: «Постройки наши идут своим чередом».

Но из Петербурга торопили. Смышляев — Хитрово, от 2 февраля 1889 г.: «Вы спрашиваете, можно ли будет к сентябрю выстроить северный корпус, если будут деньги? Можно, но жить в нем будет до следующего сезона, т. е. до сентября 1890 г., нельзя: во-первых, он будет сыр, а во-вторых, нельзя успеть его обставить всем нужным для жилья». Русский Иерусалим жил между тем своей насыщенной жизнью. 7 июня 1886 г. архимандрит Антонин освятил выстроенный им Вознесенский храм на Елеоне. На Покров, 1 октября 1888 г., в присутствии председателя ИППО великого князя Сергея Александровича и его супруги Елизаветы Федоровны была освящена церковь во имя святой Марии Магдалины. Быстро подвигались работы на Александровском подворье (см. раздел 8). В день рождения великого князя 3 мая 1889 г. был поднят «палестинский флаг» (т. е. флаг Палестинского общества) на угловой башне Сергиевского подворья. Внутри оставалось еще много работы. Смышляев—Хитрово, от 17 мая 1889 г.: «Сегодня приехали из Одессы печники. С ними я решу, какие печи нам будут нужны в комнаты, и сколько всех, и на основании этого можно будет составить смету на отопление, которую Вам и вышлю, как только будет готова». Увы, Дмитрию Дмитриевичу не суждено было увидеть завершение своей работы. Обидевшись на некоторые, может быть, резкие замечания В. Н. Хитрово, торопившего работу (материалы дела не позволяют судить, в чем состояла причина размолвки), Смышляев решил оставить Иерусалим. Смышляев—Хитрово, от 10 июня 1889 г.: «В августе я уеду в Пермь, куда я принял приглашение на частную службу и где для меня уже нанята квартира». Так закончилась «смышляевская эпопея» — одна из интереснейших страниц ранней истории деятельности ИППО в Палестине. Сергиевское подворье было освящено в следующем, 1890 г.