Все три письма Ваши, дорогой друг Димитрий Димитриевич, из Иерусалима от 27 Марта, 1 и 5 Апреля мною получены, сие последнее — 17 Апреля, т. е. на 12-й день.

Относительно займа Его Блаженства, нам нужно держаться в действительности таким же образом, как он. Если он отступает на шаг, то мы должны отступать на два, если он приближается на шаг, мы должны приближаться на 3. Письма, в котором он просил нас с займом обождать, мы не получали, и думаю, что он его не писал. На последнее его письмо мы тоже не отвечали, ожидая, что нам ответит Министерство Иностранных Дел на наш запрос о согласии Министерства на заключение нами займа. Министерство не отвечает, и мы правы, что не делаем ничего по оному. Миллион р. в нашем распоряжении для займа, когда бы мы его ни потребовали, а затем навязываться с ним мы не имеем никакого желания, а тем более настаивать. Кума шла пешая, куму легче. Все же сведения о долгах собирайте, как я писал Вам в предшествующих письмах, потому что все сведения [508] о финансах патриарха нам не только интересны, но, что еще более, полезны и когда-либо пригодятся.

Сомневаюсь, чтоб заем у Английских банкиров был бы причиною охлаждения патриарха. Тут есть другая причина. Филиппов и Мансуров хлопочут уже более года о выдаче патриарху до 800/т. р., имеющих быть полученными от выкупа бессарабских имений. Зиновьев стоит за это и в последнее свидание Нелидов изменил свой взгляд и то же пел. Для патриарха очевидно выгоднее получить в подарок 800/т. р., чем занять их. Выгодно ли это для Русского Правительства, выпускать из рук на 800/т. р. его так сказать залога — иное дело. Но из чего мы будем plus royalistes que le roi. Наше дело было сказать и указать, но ломать копий и спасать от глупости не желающих быть спасенными, я не вижу никакого повода. Очень думаю, что камуфлет с Палестинскою Комиссией не послужит к тому, чтоб Зиновьев отнесся благосклонно к нашему предложению, наоборот, я полагаю, что именно теперь он стоит более, чем когда-либо, за подарок, ну и скатертью дорога. Отчаиваться, если заем не состоится, я не буду. Правда на нашей стороне и рано или поздно этот вопрос опять подымется. Подарок в 800/т. р. хватит Никодиму много, много года на два или три, а затем будем смотреть.

Смена Реуфа для меня была совершенною неожиданностью, и боюсь сильно, чтоб нам не пришлось его жалеть. Он был, бесспорно, ловкий человек, и, рассматривая его как турецкого чиновника, даже незаменим для Иерусалима. Что он не все делал, что только мы желали, это верно, но и нельзя требовать, чтобы турецкий чиновник оказался бы Русским. Смею думать, что он менее вредил русским, чем Кожевников или Бухаров.

Относительно фазы перехода имений Архимандрита, то вот его история в последнее время. Еще года два тому назад он предложил Победоносцеву передать их в виде вакуфа поклонническому делу, то же говорил Ону, и отзыв Нелидова о сем Вам известен. Нынешней зимою, должно быть, в феврале, состоялся указ Синода о его согласии на передачу этих земель вакуфом на имя духовной миссии и о выдаче ему 10/т. р. на необходимые расходы. Но эти 10/т. р. Синод сглупил и постановил выдать из Кружечного сбора, подлежащего к передаче в Палестинскую Комиссию, сглупил еще более, или, точнее, вторая глупость была следствием первой, о сей передаче спросил согласия Палестинской Комиссии, отсюда загорелся сыр-бор.

Обо всем этом я писал Антонину и переслал 10/т. р. в его распоряжение.

Когда все это было сделано, я уведомил обо всем этом Антонина. Получив от Н. Г. Михайлова деньги, он написал письмо к Победоносцеву, в котором пишет, что сделать ничего нельзя, пока останется Реуф-паша, нужно ожидать его смены и в междуцарствие совершить перевод имений. Когда это письмо Архимандрита было получено, [509] К. П. вскипел негодованием, ибо о смене Реуфа паши мы не подозревали, вскипел и я, если не собственно за непередачу, то за дурачение, ибо деньги были взяты, а самое исполнение отложено до греческих календ. Вот причина, отчего я потребовал возвращения немедленно от Антонина нам денег.

Теперь обстоятельства со сменою Реуфа паши изменились, а поэтому, если Антонин захочет воспользоваться междуцарствием и деньги ему понадобятся, то до этой суммы держите в его распоряжении и можете ему передать до 26 700 франков.

Относительно Максимова, я рад, что Вы не нашли его таким букою, как мы здесь, дай Бог, чтоб и напредки мысли Ваши о нем не переменились. Он, бесспорно, неглупый человек, но груб и упрям донельзя.

Очевидно, самое крупное с ним дело предстоит по размежеванию функций.

Вмешательства в хозяйственные наши дела и во внутреннюю полицию мы допустить не можем.

Но полицейское право относительно паспортов отказать нельзя, нужно только согласиться, как это сделать.

Вообще его нужно стремиться поставить в те же отношения, как у нас здесь полиция к домовладельцам.

Он может просить Вас принять те или другие меры, в случае отказа жаловаться Обществу.

Во 1-ых, Мансуров представил протест на 5 листах, о котором Вам и проговорился Патриарх, протест был подан Победоносцеву и не произвел никакого впечатления. Но Комиссия согласия на 10/т. р. не дала.

Во 2-ых, Максимов заварил кашу, отчасти по собственной инициативе и отчасти по недоразумению, под влиянием Мансурова и Зиновьева.

По собственной инициативе возражения его сводятся к тому, что вакуф — более ограниченное землевладение, чем мулк. Что теперешнее владение есть мулк, обращать его в вакуф нет оснований, мулком он должен перейти к Русскому Правительству и только ему, и если Антонин не хочет, то его можно заставить.

По недоразумению возражения (и должно сказать, что Максимов их говорил с пеною у рта), сводятся к тому, что Антонин — обманщик, Нелидову писал одно, в Синод другое, Нелидову предлагал сделать вакуф поклоннического дела, Синоду — вакуф духовной миссии. Это умысел у Антонина очевидный, под именем вакуфа духовной миссии провести восстановление духовной миссии, а этого он, Максимов, допустить ни под каким видом не может.

Когда заварилась такая каша, то пришлось ее расхлебывать, и прежде всего, разобрать, обманщик ли Антонин или нет. Оказалось, что нет. В Синод писал он то же, что и Нелидову, т. е. вакуф [510] поклонническому делу, а в Синоде заменили слово это духовною миссиею не подозревая, что по турецким законам можно жертвовать отвлеченному понятию или на такое понятие устраивать вакуф. Когда это разъяснилось, то решили в Синоде ждать ответа Министра Иностранных Дел, и тогда переделать указ согласно желанию Антонина. Что же касается до 10/т. р., то ввиду несогласия Палестинской Комиссии, наше Общество предложило от себя переслать эти 10/т. р. Антонину, с тем, что оно уже будет ведаться с Синодом по возвращению этих денег.

В случае неисполнения Обществом жаловаться Министру Иностранных Дел, но более подпускать не следует.

С нашей стороны мы не видим препятствия сообщать ему наши предположения, в особенности когда они накануне, а еще лучше на другой день по их осуществлении.

На первое время, я думаю, не следовало бы идти дальше, опыт укажет, насколько, не нарушая нашей самостоятельности, можем мы уступить.

С нетерпением ожидаю Вашего ответа на мое письмо от 25 Марта и Вашего мнения относительно разных предположений, а главное, относительно очистки цистерн, ибо это дело возможно только устроить в Августе, Сентябре, не сделаем этого в эти месяцы, нечего делать, приходится отложить до Августа, Сентября 1890 г. Не менее важный вопрос об ассенизации. Я бы стоял за отводный канал, ну а как если сток окажется так мал, что они не пойдут, и окажется застой. Во всяком случае необходимо, чтоб не по нашему Русскому месту у Дамасских ворот, где, с Божией помощью, будущею весною начнем созидать здание Русской школы. Этой школе очень сочувствует Максимов.

Воля Ваша, никак не возьму в толк, какая нам выгода от проведения новой улицы на месте раскопок, разве только что мы можем вывести второй этаж на месте прежнего подвала, я полагаю, что игра свеч не стоит, тем более что окажется даже не второй этаж, а только один этаж в два света. Если растолкуете выгоду, то постараюсь понять, а то вижу совершенно ненужный расход, только из удовольствия других, т. е. коптов разорить и на своем поставить, иного результата от проведения новой улицы не вижу.

В Мжделе колокольню мы не строили, а, прислав колокол, хотели устроить небольшое приспособление для того, чтоб он не лежал на земле без употребления, а висел. В каком положении дело, не знаю, каймакан действительно вмешался, на это жаловались Вам, и какое последовало решение, мне неизвестно.

Что касается до приобретения земли в Рамэ, то сие мне также неизвестно, если дело касается Церкви, то прежний фундамент едва ли можно употребить, ибо задуман и заложен в таком большом размере, что хоть бы для собора в уездном городе, очевидно, если бы мы [511] так продолжали далее, то церковь обошлась не в 5/т. р., а в 25/т. р., а я не вижу надобности такую строить в Рамэ. Я думаю, что патриарх говорил, слыша звон, но не зная, откуда он. Земли мы действительно в Рамэ приобретаем, или, вернее, приобретаем в дар, но для постройки дома для школы. Но и о сем нет ничего еще положительного, а идут лишь переговоры.

Относительно постройки в Бейт-Джале и открытия в нем пансиона, я поставил Архимандриту ультиматум, дав ему срок решить сей вопрос до 1 Мая с. г. Если я не получу к сему времени положительного ответа, начну принимать меры для открытия пансиона в ином месте.

В Кайфе патриарх благословил С. Хури мужскую и женскую школы, а сей сие благословение передал нам, Кайфа — пункт важный, и стать там твердою ногою нам нужно. Поэтому обратился я к С. Хури с вопросом, за что он продал бы свой дом с землею. С. Хури ответил, за 2000 наполеонов, а если нанять, то за 60 наполеонов в год. Я ему ответил, что если бы он запросил 1000 наполеонов, то можно было бы поговорить еще, а о 2/т. и говорить не стоит; что касается до найма, то более 50 наполеонов в год не дам. Жду ответа. Эту цену, т. е. 1000 наполеонов, дом приблизительно стоит, и я бы с большим удовольствием его приобрел, чем нанял, и поместил бы опять мужскую и женскую школы.

3/V 1889 г.

Вот Вам образчик Петербургской нашей работы, дорогой мой Димитрий Димитриевич, начал письмо Вам 19 Апреля, а в состоянии его продолжить только 3 Мая. Вот те изменения, которые в это время произошли в составе нашего Палестинского министерства. Помощником Председателя избран М. П. Степанов, членом совета на мое место князь М. Д. Кантакузен, граф Сперанский, а казначеем на место С. Д. Лермонтова — управляющий двором Е. В. А. П. Корнилов. Членами же Совета от духовного ведомства — В. К. Саблер и от Министерства Иностранных Дел Вице-Директор Азиатского Департамента Лисовский. Для сих двух последних, а равно для Ф. П. как Вице-Председателя, требуется ныне, по новым правилам, Высочайшее утверждение, кроме того, М. П. приезжает только завтра, и таким образом мы едва ли в новом виде окончательно конституируемся в конце месяца, К этому же времени окончательно решится вопрос и о помещении канцелярии общества, а до тех пор пишите все на мое имя и то, что прежде посылали мне, и то, что посылали на имя С. Д. и М. П. Прежде всего, после этого отступления отвечу еще на поставленные в первых трех письмах вопросы.

Церковь в Рамэ мы поручили Кезме, который ближе к Рамэ и постройке, которой мы не придаем особого значения. [512]

Присланные в Ваше отсутствие иконы идут для иконостаса на сооружении на месте раскопок. Теперь для сего последнего у Вас иконостас с образами, за исключением 12 следующих в верхний ряд и 30 больших образов Св<ятых> на верх между окнами.

Графиню O. E. <Путятину> жду я сюда к 10 Мая.

В Ваше отсутствие Н. Г. прислал план соседнего с нашим подворьем места, которое предлагают продать. Имея в виду поступившие в наше распоряжение многие места, откровенно сказать, не вижу никакого основания затрачивать деньги на приобретение мест, которые со временем, может быть, нам понадобятся, и поэтому, откровенно сказать, я бы был против приобретения новых мест, особенно нам не нужных. Присланный Н. Г. план при сем возвращаю.

Против поручения чтений о. Парфению я совершенно должен восстать и не могу сего и в будущем дозволить. Поэтому, так как теперь чтения кончились, нужно отобрать от Парфения все книги, служащие для чтений. Прикажите составить каталог и пришлите его мне, буде возможно поскорее, дабы я мог его пополнить новыми книгами и переслать их к 1 Сентября. Что касается до чтений с 14 Сентября, то нам чтец необходим. Тут нужно иметь внятный голос, а мудрости больше никакой. Я полагаю, нельзя ли выбрать такого чтеца из числа певчих из поклонников, положив ему за двухчасовое в день чтение приблизительно до 5 франков, выплачиваемых ему за каждое чтение, а 1 или 2 франка положив тоже заведующему фонарем и показывающему при чтениях картины. Думаю, что при этом можно нанять чтеца на месте, не высылая такого отсюда. Это не предрешает вопроса об имении на нашем подворье священника, но где его отыщешь, а главное когда. Я, было, себе наметил находящегося ныне у Вас вдового священника в караване графини Орловой, Вашего земляка, пермяка Владимира Попова, но он оканчивает курс в духовной академии и едва ли до окончания согласится ехать. Он мне показался подходящим, только молод. С ним я не говорил и не заикался о сем ему, если письмо это еще его там застанет, пощупайте его, согласен ли он был бы поступить к нам на подворье, но не для вождения и чтения, хотя эти последние могли бы происходить под его надзором. Но преимущественно для бесед с поклонниками и вообще для влияния на их духовные потребности. Мы могли бы его определить в число членов миссии (иначе нельзя) и затем выплачивать ему жалованье, поместив его на наше подворье.

Что касается до Вашей филиппики против посылаемой отсюда массы народа на службу, то, воля Ваша, игра свеч не стоит и подымать из-за этого сыр-бор, право, не стоит труда. А в особенности, из-за Ивана Шелыгина. смотреть в этом какое-то личное для себя оскорбление, воля Ваша, а это не более как Иерусалимская атмосфера, лишающая способности различать, что крупно, а что мелко. Ивана Шелыгина Вы сами расхваливали прошлое лето и его [513] рекомендовали, мало того, крайне сожалели об его отъезде, сами говорили, что лучшего отыскать нельзя. Что же тут удивительного, когда я на письмо его к Вам, не заставши Вас в Петербурге, отвечал на согласие принять, но сказал, что нужно списаться с Вами. Вы уведомили, что до возвращения в Иерусалим ничего не можете сказать, это я ему и написал, теперь получаю от Вас, что Вы примете его присылку за личную для себя обиду ввиду его назойливого нахальства. Воля Ваша, не вижу я его нахальства, а тем более, чем может лично Вас обидеть присылка человека, который действительно мог бы быть полезен для дела и которого Вы знаете. Хорошо, не будем больше о сем говорить.

Что же касается до массы народа, которую я будто бы присылаю отсюда, вся эта масса сводится к О. Н. Гурьевой, кухарке и 2 горничным, которые должны были явиться к Вам 1 Июня. Если Вы воображаете, что можно от сегодня к завтрему найти контингент служащих здесь, то смею думать, что Вы ошибаетесь. О сем контингенте я говорил еще с Вами прошлым летом. Вы тогда говорили об учительницах, о смотрительнице и конторщике, и на мое полное с этим согласие Вы обещались с ними списаться. На этом было решено. Чрез неделю на вопрос мой, писали ли Вы им, Вы мне ответили: что я буду писать, когда не знаю, останусь ли сам здесь. Вызвав их, я за них морально отвечаю. На этом разговор кончился. Очевидно, ставить навек лица в непосредственную зависимость от пребывания лично в Иерусалиме нельзя. Мне кажется, если у меня есть подходящие лица для дела, я их рекомендую, вовсе не принимая в соображение, я ли или не я буду лично руководить делом. Если они хороши, нет основания, чтоб их уволили, если они дурны, я их лично уволю, если останусь. Мое пребывание облегчит им первые служебные шаги. Когда затем Вы приехали зимою в Петербург, едва ли не первым моим вопросом был вопрос о необходимости контингента, и опять я от Вас услыхал: «У меня никого нет». Тогда пришлось мне вмешаться в дело, и я просил Вас поговорить и познакомиться с О. Н. Гурьевой и сообщить мне Ваше о ней мнение. На это получил ответ после Вашего свидания: «Что же, кажется, подходящая». Тогда только решился я с нею покончить.

Не могу при этом не заметить, что я также еще летом, а затем зимою в Петербурге просил Вас составить приблизительно штат служащих. На это Вы мне ответили здесь, что в Дрездене на досуге Вы сим займетесь, мне же необходимо это было, чтобы знать, чем руководствоваться при найме и для составления смет. На мое напоминание из Дрездена Вы мне сообщили, ничего не могу сделать до Иерусалима. Ввиду этого мной был составлен приблизительный расчет, который и был как таковой принят Советом и мной Вам сообщен для соображения. Вы видите, что едва ли я был в этом особенно виноват, и ставить мне упреки едва ли справедливо. [514]

Во всяком случае, я О. Н. и ее спутниц здесь остановил, и они приедут к Вам не ранее 1 Июля.

Лучшее доказательство, как приходится заранее озабочиваться и, если можно, высылать служащих. Я писал Вам, что конторщик-бухгалтер у меня есть, но, получив первое известие о нежелании высылать заблаговременно служащих, я с ним не покончил. Теперь, получив от Вас известие о высылке такого, я послал за ним. Оказалось, что он уже определился, и мне приходится теперь рыскать за таковым. Надеюсь его вскорости прислать, но сомневаюсь в возможности найти его за назначенную Вами цену, ведь это по-теперешнему составляет не более 700 р. кредитными, а за такую сумму даже для Питера едва ли найдешь подходящего писаря. Во всяком случае, думаю, что и он ранее начала Июля у Вас вряд ли будет.

Что касается до провалившегося свода, то, с Богом, орудуйте, но об одном прошу усиленно, чтоб из-за этих переговоров не остановилась или не затормозилась постройка на месте раскопок. Существенного от сего в фасаде не произойдет, разве только над бывшим местным магазином мы можем устроить его в двойной свет, ибо если делать второй этаж, то где мы устроим в оный лестницу. Во всяком случае, прошу не изменять, не списавшись со мною.

Относительно церкви в Рамэ, мы на днях напишем Его Блаженству, испрашивая его благословение на сооружение, хотя оное мне лично им было уже дано. Затем успокойте его относительно земли там и скажите ему, что мы никакой земли в Рамэ не покупаем, а новая церковь будет строиться на возведенном уже фундаменте.

По поводу займа Патриарха, прочитайте Его Блаженству, но отнюдь ему не давайте прилагаемый при сем в копии ответ нам Азиатского Департамента по поводу нашего вопроса о его согласии на гарантирование займа доходами с бессарабских имений. Ввиду его безусловного требования единогласного постановления Синода, и мы можем для займа согласиться только на таковое. В конце концов, Департамент не отвечает категорически и не разрешает, а вследствие того и мы едва ли в состоянии что-либо сделать. Пусть, если пожелает, Никодим теперь требует и присылает к Нелидову. Мы довели дело докуда могли и теперь от него не отказываемся, но за промедление пусть Никодим пеняет на себя и на свой прошлогодний донос. Ему хотелось вмешать Министерство Иностранных Дел — вот результат сего.

На днях послал я к Вам депешу по поводу Бейт-Джальской школы. Нам нужно от Антонина потребовать категорического ответа, будет ли новая постройка в Бейт-Джале готова к 1 сентября, если будет — мы откроем пансион, не будет — все останется по-старому.

Прекрасно знаю, что Антонин с имениями проводит за нос, не столько боясь передать их Русскому Правительству, сколько выпустить их из рук, как скупец, дрожащий над золотыми. Чем кончится [515] дело, для нас, собственно, безразлично. Но не безразлично, что у него лежит 26 700 фр. наших денег и нужно дать ему почувствовать, что он может дурачить Победоносцева, но мы дурачить себя не позволим. Эти 26 700 фр. он должен возвратить Вам, затем они у Вас будут находиться в его распоряжении и не иначе будут отпускаться, как по его требованию и под расписку в получении их.

Письмо Лермонтова, не дошедшее до Вас, не важно, а заключает только уведомление в получении отчета, что касается до моего, то, если в нем и заключается что-либо, то при свидании с Вами вопросы эти были, вероятно, затронуты и разъяснены.

Отчет Ваш о покупке получен.

Патриарх обратился к Е. В. с просьбою дать ему денег на исправление колокольни у храма Гроба Господня. Здесь явилось подозрение и, я думаю, довольно основательное, во-первых, что исправление колокольни едва ли дозволят католики, а, во-вторых, что из этой колокольни Его Блаженство желает сделать вторую Вифлеемскую колокольню. Во всяком случае, прошу Вас, сообщите, что истинного в этом исправлении.

Письмо это, начатое 19 Апреля, кончаю 13 Мая, т. е. почти месяц, из этого, дорогой друг, Вы можете заключить, какую я здесь порю горячку. Нового почти ничего, членом от Синода назначен Саблер, а от министерства И. Д. Лисовский.

Кроме разных приложений посылаю Вам два образца для белья в госпиталь. Мы думаем, что лучше сделать бумажное. Присылаемые образцы дороги, 28 и 31 к. аршин, хотя и широкие, я надеюсь, что можно иметь по 23 к., а гуртом еще дешевле. Если благословите, мы бы Вам выслали 20 кусков, что составит около 1000 арш. Летом, на досуге, Вы бы заставили все сшить, а после приема госпиталя туда тотчас передать.

Обнимаю Вас крепко, да хранит Вас Господь Бог.

(Подп.) В. Хитрово

При сем препровождаю перевод в 23 000 фр. для расходов Общества.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 24, л. 104-115.