СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ПОСОЛЬСКАЯ КНИГА ПО СВЯЗЯМ РОССИИ С ГРЕЦИЕЙ
(православными иерархами и монастырями)

3 июня 7096/1588 г. — 24 февраля 7102/1594 г.

I. Приезд в Москву: 1) цареградского патриарха Иеремии за милостынею, и для посвящения Российскаго перваго патриарха Иова. Стр. 1-154. 2) Терновского митрополита Дионисия, и гревенского епископа Каллистрата с грамотою от всего вселенского собора уложенною о бытии в России пятому вселенскому патриарху. Стр. 154-430.

II. Отправление в Грецию к вселенским патриархам Трифона Коробейникова, и Огаркова с заздравною милостынею. Стр. 432 до конца. [11]

/л. 1/ Лета 7096-го июня в 24 день писали ко государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии из Смоленска воевода князь Михаило Петрович Катырев-Ростовской да боярин и воевода князь Федор Дмитреевич Шестунов с товарыщи, что приехал в Смоленеск цареградцкой патриарх Иеремей, а с ним монавасийский митрополит Ерофей, да еласонской архиепископ Арсеней, да старцы их. Да патриарх же Иеремей прислал к ним лист, а в листе писано, чтоб государь его, патриарха, пожаловал, велел пропустити к себе, ко государю, к Москве. И воеводы тот лист прислали ко государю, а патриарху, и митрополиту, и епископу с старцы до государева /л. 1 об./ указу велели побыти в Смоленску и корм им велели давати по государеву указу и роспись кормовую прислали.

А се роспись, что давано корму в Смоленску патриарху, и митрополиту, и архиепископу, и архимандриту, и старцом: патриарху 5 алтын; архидиакону, да двем священником, старцу его, казначею, толмачю, келарю, диякону по 6 денег человеку на день; девяти человеком, патриаршим служебником, по 4 деньги человеку на день; /л. 2/ митрополиту Дорофею 2 алтына и 3 деньги на день; священнику его 6 денег на день; 4-м человеком служебником по 4 деньги человеку на день; архиепископу Арсению по 2 алтына; старцу его 6 денег; архимандриту по 8 денег на день.

А се перевод с грамоты патриарха цареградцкого, какову прислали ко государю из Смоленска воеводы:

«Иеремей, милостию божиею архиепископ Констянтинополя-Новаго Рима и всея вселенныя патриарх. /л. 2 об./

Благоверному, и богоизбранному, и тихомирному, богославному самодержцу царю всеа земли росииские, московскому, казанскому, астороханскому, новгородцкому и иных. Молим Бога, чтобы твое [12] царьствие многолетно было, и соблюл бы Бог царьство твое здорово и мирно и от всех видимых и невидимых врагов на похвалу и на радование всея земли, всему роду благоверному. А слышахом про царьствие твое при животе блаженные памяти отца твоего, и мы хотим и радеем придти в ваши страны и приимем благодать от страны христьянские. Да слышахом благоверство великого царя, отца твоего, что держахом веру благоверну /л. 3/ ко всем храмом божиим и дозирал дела царские благо и боголюбезно, и достоен есть царства небесного. А меня тут во времена не пустили, зашли на нас многие скорби и нужи, и опалы были в тягости, от неверного в темницу посажен был есми. А все то исповедано тут в державе твоего царьствия, и божьею милостью из опалы вышли есмя, и пришедчи, упрашахом воли, и пошли ис Констянтинаграда к царьствию твоему, и пришли до Смоленска. И о том пишем к богоизбранному твоему царьствию: аще произволишь быти к царьствию твоему, и мы послали грамоту вскоре, и да приимем ответ от царьствия твоего. /л. 3 об./ А мы здеся ждем ответу от царьствия твоего велми: нужна быти ли нам или не быти, и учиним своеи великие церкви пользу, и изготова ли все, что есть по силе о Бозе, то пишем царьствию твоему и ждем от тебя царского указу. А как указ твой царьской будет, и мы будем к царьствию твоему. А вседержитель Бог сохранит твое царьство многолетна и даст помощь и благословение, о чем мы Бога молим. Аминь».

И государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел послати в Смоленеск встречю /л. 4/ цареградцкого патриарха Иеремея, и митрополита Ерофея, и архиепископа Арсенья пристава из дворян, а велел с ними ехати к Москве и корм им давати. А наперед его велел государь отписати в Смоленеск к воеводам, чтоб патриарху во всем было честно, а похотят будет быти в городе в соборной церкви у [13] Пречестной Богородицы, и им к церкви итти поволити, и к епископу смоленскому о том отписати, чтобы в то время было чинно.

И по государеву цареву и великого князя Федора Ивановича всеа Русии указу послан в приставы встречю патриарха в Смоленеск Семейка Пушечников. /л. 4 об./

А наперед Семейки в Смоленеск грамота к воеводам послана с Петром Нееловым такова:

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии в нашу отчину в Смоленеск воеводе нашему князю Михаилу Петровичю Катыреву-Ростовскому, да боярину нашему и воеводе князю Федору Дмитреевичю Шестунову, да дияком нашим Семену Косткину да Семену Васильеву Собаке.

Писали естя к нам с Петром Нееловым, что приехали в Смоленеск цареградцкой патриарх Иеремей, а с ним архимандрит, да два священники, да архидиякон, да старец, да казначей, /л. 5/ да келарь, да певчий диячок, да толмач, да девять человек служебников. Да с ним же вместе приехали монавасийский митрополит Ерофей, а с ним старец, да четыре человеки служебников, да еласонской архиепископ Арсений, а с ним старец, да служебник. Да с патриархом же пришел серпъбъские земли старец Антоней, да с ними же вместе приехали три купцы турские земли, да торговой человек, а людей их шесть человек, да с ними четыре полоняники. И мы встречю посылаем к патриарху, и к митрополиту, и к архиепископу в приставы Семейку Пушечникова. И как к вам ся наша грамота придет, /л. 5 об./ и вы б патриарху, и митрополиту, и архиепископу велели сказати, что мы к ним встречю посылаем в приставы с Москвы Семейку Пушечникова. А как Семейка по нашему наказу к патриарху, и митрополиту, и к архиепископу приедет, и вы б патриарха, и митрополита, и архиепископа со всеми их старцы, и купцов с ним отпустили. А товар бы естя [14] у них пересмотрити и переписати велели, как к вам писано с Казенного двора. А наперед их товару их розпись к нам к Москве на Казенный двор прислали, что с ними товару идет. А с Семейкою для провожанья послали б естя из смольнян детей боярских /л. 6/ добрых трех человек. А корм патриарху, и митрополиту, и архиепископу, и старцом велели есмя давати Семейке по росписи, какова с ним послана, и от себя б естя в те поры к ним корм почесно послали на дорогу. И владыка б, и архимандриты, и игумены, собрав корм, от себя послали. А будет патриарх, и митрополит, и архиепископ учнут проситца к соборной церкви к Пречистой Богородице помолитися, и вы б им поволили итти. А владыка б у себя устроил, чтоб в те поры было в церкве чинно, и архимандриты б, и игумены, и попы были многие, и встречал бы его владыка и чтил честно потому ж, как митрополита нашего чтят по чину. /л. 6 об./ А у вас бы в те поры было людно и нарядно, дети боярские, и головы, и сотники стрелетцкие, и стрельцы, и всякие торговые люди были нарядны.

Писано на Москве лета 7096-го июня в 27 день».

А такова грамота послана от государя в Смоленеск к епископу Селивестру с Петром же Нееловым:

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии в нашу отчину в Смоленеск богомольцу нашему епископу Селивестру смоленскому и брянскому.

Писали к нам из Смоленска воевода князь Михаило /л. 7/ Петрович Ростовской да боярин и воевода князь Федор Дмитреевич Шестунов, что приехали в Смоленеск цареградцкой патриарх Иеремеи, а с ним вместе монавасийский митрополит Ерофей да еласонской архиепископ Арсеней, а с ними архимандрит, и старцы, и слуги их. И мы цареградцкому патриарху Иеремею, и митрополиту, и архиепископу, и старцом [15] велели есмя ехати к Москве, а встречю их посылаем в приставы Семейку Пушечникова. И как к тебе ся наша грамота придет, а будет патриарх, и митрополит, и архиепископ учнут у воевод проситца к церкве Пречистой Богородице помолитись, и мы им к церкве итти поволили. /л. 7 об./ И у тебя б в церкве в те поры было устроено чинно и людно, и архимандриты бы, и игумены, и попы были многие, и встречал бы есмя и чтил его честно по тому же, как митрополита нашего чтите по чину владыки. А от себя б еси им в те поры корм почестной на дорогу послали. И архимандриты, и игумены, собрав корм, с тобою вместе послали. И о всем бы у тебя было устроено чинно по нашему указу. А Семейке б еси на дорогу, что давать патриарху, и митрополиту, и архиепископу, дал пять ведр меду обарного.

Писано на Москве лета 7096-го июня в 27 день». /л. 8/

А се отпуск встречю патриарха Семейки Пушечникова. А наказная память ему дана такова:

«Память Семейке Андреевичю Пушечникову. Ехати ему в Смоленеск встречю патриарха цареградцкого Иеремея, да монавасийского митрополита Ерофея, да еласонского архиепископа Арсенья. А приехав в Смоленеск, быв у воевод и у владыки у смоленского, итти на подворье к цареградцкому патриарху, где патриарх стоит, и к митрополиту, и к архиепископу. А пришед к патриарху на двор, велети про себя сказати патриарху, и митрополиту, и архиепископу приставом смоленским. А пришед в ызбу, /л. 8 об./ где будет патриарх, и митрополит, и архиепископ, молыти им ему от государя патриарху речь:

«Божиею милостию великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии владимерский, московский, новгородский, царь казаньский, царь астороханский, государь псковьский и великий князь смоленский, тверский, югорский, пермьский, [16] вятцкий, болгарский и иных многих земель государь тебе, святейшему Иеремею, архиепископу Констянтинаграда-Новаго Рима и вселенскому патриарху, велел поклонитись и велел тебя о здоровье спросити: здорово ли еси дорогою ехал?». /л. 9/

А после тово говорити:

«Божиею милостию великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел мне тебя встретити в Смоленску и велел с тобою ехати к Москве и корм тебе давати.

Да ехати с патриархом, и с митрополитом, и с архиепископом, и со всеми старцы, которые с ними приехали к Москве, да и торговым людей, которые с ними приехали, велети ехати с ними ж вместе».

И береженье в дороге к патриарху, и к митрополиту, и к архиепископу, и ко всем старцом держати великое, чтоб им в дороге ни от кого безсчестья никакова не было. И розведати Семейке тово, каким обычаем патриарх /л. 9 об./ ко государю поехал, и ныне патриарх патриаршество цареградцкое держит ли, и нет ли ково иново на ево место, и о проче его нужи, что он едет о милостине, просити милосты, есть ли какой с ним ото всех патриархов соборного приговору ко государю приказ. А проведывати себе, опознавься про то не явно в розговоре. А корм патриарху, и митрополиту, и архиепископу, и старцом, и их людей давати по росписи, какова с ним роспись послана. И деньги, и мед, и рыба послано с Москвы. А что с ним красных медов и рыбы отпущено, и то в розписи ж написано. А денег с ним в дорогу послано десять рублев.

А как пойдет Семейка с патриархом из Смоленска в которой день /л. 10/ и как почаят придти в Можаеск, и ему о том отписати ко государю наперед себя. А взяти ему у воевод трех сынов боярских. А как придет за два стану от Москвы, и Семейке з другово [17] стану по тому ж отписати к Москве и подождати на последнем стану в Мамонове государева указу, как ему с патриархом, и с митрополитом, и с архиепископом приехати ко государю к Москве. И о всем ему к патриарху, и к митрополиту, и к архиепископу, и к старцом ко всем береженье держати великое и честь ему, патриарху, держати великая, как и к митрополиту к здешнему. А рыбу сухую и мед давати патриарху в почестной корм /л. 10 об./ сверх поденного корму по розписи ж. А что с ним патриарх поговорит и что Семейка проведает, для чево патриарх едет, о том о всем ко государю отписывати.

А в дороге денги на корм патриарху, и митрополиту, и архиепископу, и старцом даваны против смоленского. А к тому в прибавку давано им мед и рыба, что с Москвы послано:

Патриарху: крушка меду вишневого, крушка меду малинового, крушка меду боярского, ведро меду паточного, три ведра меду цыженого. Да ему ж рыбы сухие на день: прут белые /л. 11/ рыбицы, прут лососины, прут семьжины, на блюдо спины осетрьи.

Митрополиту с старцы и с слугами питья на день: крушка меду боярского, полведра меду паточново, ведро меду цыженово. Рыбы сухие: прут белые рыбины, прут семьжины, на блюдо спинки белужьи.

Архиепискпу еласонскому питья и рыбы давано тож, что и митрополиту.

Архимандриту: крушка меду боярского, полведра меду цыженого. /л. 11 об./

А с Москвы с Семейкою патриарху, и митрополиту, и архиепископу в почестной корм послано: батог белужей, 2 спины осетрьи, 2 спины шеврижьи, 5 белых рыбиц, 3 лососи, 5 сомог.

А в Смоленску Семейке у владыки велено взяти про патриарха медов красных: 5 ведр меду вишневого, 5 ведр меду обарного, 10 ведр меду паточного, [18] 15 ведр меду цыженого. /л. 12/

А се такова грамота послана в Смоленеск о патриарше приезде, что приехал безвесно:

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии в нашу отчину в Смоленеск воеводе нашему князю Михаилу Петровичю Катыреву-Ростовскому, да боярину нашему и воеводе князю Федору Дмитреевичи Шестунову, да дьяком нашим Семену Косткину да Семену Собаке Васильеву. Писали естя к нам, что пришел на пристань цареградцкой патриарх Иеремей, а с ним монавасийский митрополит Ерофей да еласонской архиепископ Арсеней и лист патриарх Иеремей с пристани к тебе, воеводе ко князю Михаилу, прислал. А в том листу его написано, /л. 12 об./ что тот он свой лист послал из Орши с посланцом своим, и посланец к вам из Орши от него не бывал, а тот лист сам прислал к вам с пристани, и пришел безвестно к пристани. И вы то зделали не гораздо, оплошливо, что патриарх так пришел безвестно. А на Лубне и за Лубною преж того сторожа бывала. И о том естя к нам не отписывали, почему он в своем листе к тебе, к воеводе ко князю Михаилу, написал, что тот лист послал из Орши с посланцом своим, а тот лист привез с собою с пристани, а вы и по тот чес неведали, как он приехал на пристань. А ехал он от рубежа с семьдесят верст кабы /л. 13/ чюжою землею, а наперед себя из Орши не прислал. И о том его не роспросили: каким он обычаем шел через Литовскую землю, и каким он обычаем пошол из Царягорода, и со всех ли патриархов приговору, и как естя ему встречи и почесть велели учинити. О том естя к нам ни о чем не отписали. И вперед бы у вас того было береженье, и безвестно б у вас у рубежа не было. А вперед о рубеже указ свой пришлем. А ныне уже ни о чем патриарха не роспрашивайте, только вперед так просто не делайте. Чтоб на рубеже никаков посланник, ни литовской [19] ни иной которой земли, никаков человек под посад безвестно не приезжал. /л. 13 об./ Да будет патриарху, и митрополиту, и архиепископу на своих лошадях поднятися немочно, и вы б им дали к их лошадям пятнатцать подвод и подорожную Семейке Пушечникову дати велели, чтоб он по той подорожной до Москвы имал под них подводы по сему указу.

Писано на Москве лета 7096-го июня в 29 день».

А к Семейке Пушечникову память наказная о проведыванье послана такова:

«Память Семейке Ондреевичю Пушечникову. Как приедешь в Смоленеск и встретишь патриарха Иеремея, и ты б тайно себе /л. 14/ роспросил у старцов его и у слуг проведал: каким он обычаем едет ко государю и с чем идет, и из Царягорода он ко государю со всех ли приговору патриархов поехал, и ото всех ли с ним патриархов ко государю есть какой приказ, и как он поехал из Царягорода, и хто во Царегороде ныне патриарх после его на его место стал, и Феолиптос, которой преж тово был патриарх, куды ныне пошол, и вперед ему ли Иеремею быти в патриархе ж, как он назад приедет во Царьгород, или Феолиптосу. Да и про то Семейке у патриарха в розговоре, и у старцов, и у слуг себе проведати тайно: как он поехал изо Царягорода, и турского рать при нем куды бывала ли, и куды рать свою послал, /л. 14 об./ и на кизыл-баши сево лета рать свою послал ли, и со францовским, и с ышпанским, и с цесарем война ныне у него есть ли, и как он ныне шол через Литовскую землю, и у короля он в Литве или у панов Рады был ли, и хто ныне король в Литве, и которым местом шел через литовскую землю, и как его король или паны рада принели, и что он ведает литовских вестей. О том о всем подлинно порознь розпрося про всякие вести, тотчас отписати ко государю к Москве, чтоб про то про все государю было ведомо. Да и подводы Семейке [20] под патриарха, и под митрополита, и под архиепископа, будет у них лошади свои истомны или мало, и ему имати подвод до десяти или до пятинатцати, чтоб им в дороге за тем не мешкати». /л. 15/

И июля в 8 день писал ко государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии из Смоленска воевода князь Михаило Катырев-Ростовской да дьяки Семен Косткин, да Семен Васильев Собака, что они по государеве грамоте посылали к патриарху, и к митрополиту, и к архиепископу сына боярсково Степана Карсакова про Семейку Пушечникова сказати. И патриарх, и митрополит, и архиепископ к ним приказывали, чтоб им быти в церкве у Пречистые Богородицы помолитись. И они по государеве грамоте патриарху, и митрополиту, и архиепископу поволили быти у Пречистые Богородицы. И патриарх, и митрополит, и архиепископ в церкве у Пречистые Богородицы были июля в 4 день и обедни слушали. А владыка Селивестр их /л. 15 об./ встречал и устроил у себя чесно, и в церкве было людно и чинно, и архимандриты, и игумены, и попы были многие, и чтил его чесно потому ж, как и московского митрополита чтят по чину владыки. А у них, у воевод, в те поры было людно и нарядно, дети боярские, и головы, и сотники стрелетцкие, и стрельцы, и всякие торговые люди были многие. И к патриарху, и к митрополиту, и к архиепископу корм почестной послали. И владыка и игумены почестной корм к ним досылали ж. А из Смоленска ¹ патриарх, и митрополит, и архиепископ со всеми старцы, и их слугами, и с купцы поехали июля в 5 день. А мед по государеве грамоте /л. 16/ у смоленского епископа Селивестра: пять ведр меду вишневого, пять ведр меду обарного, десять ведр меду паточного, пятнатцать ведр меду цыженого взяли и отдали [21] Семейке Пушечникову. А с Семейкою для провожанья, послали смольнян, детей боярских Булгака Потемкина, Тимофея Лихорева, Петра Неелова. А товар у купцов велели пересмотрети и переписати верным целовальником Федору Захарьину да Олексею Собинину с товарыщи. А что у купцов целовальники товару переписали и какову они к ним роспись принесли, и они тое роспись послали ко государю к Москве на Казенной двор. /л. 16 об./

И июля в 10 день такову грамоту ко государю прислал Семейка Пушечников:

«Государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии холоп твой Семейка Пушечников челом бьет.

Послал ты, государь, меня, холопа своего, в Смоленеск встречю к патриарху цареградцкому Иеремею и велел ты, государь, его встретить. И я, холоп твой, с патриархом пошол из Смоленска июля в 5 день, а начаюся, государь, быти в Можаеске во фторник.

И велено, государь, мне у патриарховых cтapцов и у слуг его о твоих государевых о всяких вестех проведати и розпросити себе тайно, которым обычаем патриарх Иеремей пошол из Царягорода. /л. 17/ И старцы, государь, и слуги патриарши сказали: как патриарх Иеремей у турского царя был в опале, а сослан был патриарх Иеремей на Белое море в Родос и сидел в опале на Белом море четыре годы, и в те поры во Царегороде патриарх был на его место Феолиптос, а посадил Феолиптоса турской царь без властей. И как минуло четыре годы, и турской царь послал по патриарха Иеремея чеуша, а патриаршескую соборную церковь во Царегороде царь велел запечатить и казну патриаршескую всю велел взяти на себя, а нового патриарха Феолиптоса от патриаршества отставил и почал был в церкви патриаршеской [22] строити мизгит. А патриарху Иеремею турской царь велел сказати, что ему велит дати иную церковь /л. 17 об./ во Царегороде, арменскую, и он деи учнет по старому во Царегороде патриаршествовать. И патриарх деи Иеремей отказал, что ему армейской церкви и келеи строити нечем, что было казны, то взято в патриаршеской церкви. И патриарх деи учинил собор с митрополиты и со христьяны, что царь турской велит ему по старому во Царегороде патриаршествовать и церковь армейскую и кельи отроити, а ему церкви и келеи строити нечем; что было казны, и та казна осталась вся у турского царя в патриаршейской церкви. И митрополиты деи и крестьяне патриарху Иеремею приговорили, а велели бити челом турскому царю, чтоб царь отпустил его на строение церковное милостины прошать по миру. /л. 18/ И патриарх Иеремеи с приговору бил челом турскому царю, и царь деи патриарха отпустил по народу на церковное строенье милостины прошати и грамоту повольную дати велел, что ехати в Воложскую и в Мутянскую землю. А из Волох патриарх шел на Литовьскую землю, а из Литвы деи, государь, патриарх Иеремеи пошол к тебе, ко государю; слышали: в твоей государеве державе, в Московском царстстве, православьную христьянскую веру и тебя, православного государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии, милостива и боголюбива, и хотя видети твои государевы царьские очи и милость. А оприч деи его, патриарху, во Царегороди не бывати никому. А бывшего патриарха Феолиптоса от патриаршества /л. 18 об./ отставили, потому что обличили всем собором, что церковь божия разорилася от него. А вестей, государь, сказали про турского царя: слухом слышели, хотел деи турской рать свою послати воевать на Белое море в катаргах. А при патриархе Иеремее рать турского царя не бывала нигде, а подлинно ничего не ведает, что приехал из [23] заточенья и во Царегороде побыл немного. И как патриарх пришел в Волосскую землю, и слух патриарха Иеремея дошел, что рать турсково большая пошла воевать Кизылбашской земли. А с цесарем деи, государь, и со францовским турской мирен. А как патриарх шел через Литовскую землю, и в Литве у короля не был, /л. 19/ а король деи в Литве свейского сын, а иных вестей литовских сказывают — неведают, потому что ехали проездом».

И государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел отписати к приставу к Семейке Пушечникову, чтоб с патриархом был к Москве в суботу июля в 13 день. А встречю патриарха на Дорогомилово велел государь послати дворянина добра, да и в приставех у него на Москве быти тому ж.

И грамота к Семейке послана такова:

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии Семену Пушечникову ².

Писал еси к нам, что пошел еси из Смоленска с патриархом /л. 19 об./ июля в 5 день, а во фторник июля в 9 день чают будеш за ночь в Можаеск. И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б завтра, в пятницу, июля в 12 день начевал на последнем стану в Мамонове, а в суботу б еси с патриархом, и с митрополитом, и с архиепископом был в Москве часу в четвертом или в пятом. А как тебе вьехать в город и как который местом с патриархом на двор резанского владыки ехати, и тебе встречю весть будет. А что еси писал к нам, что с ним будут гости греческие, а о том еси к нам не отписал, нет ли с ним за его людей место литовских торговых людей, или литовских людей наймитов, или какова человека нибуди литовского у патриарха, /л. 20/ и у митрополита и у архиепископа. И будет есть, и сколько литовских людей [24] наймитов и служебников из Литовской земли с ними, о том бы еси, розведав подлинно и розпрося тайно, тотчас к нам отписал, чтоб нам в ночи против пятницы было ведомо.

Писана на Москве лета 7096-го июля в 11 день».

Июля в 13 день послана память к Семейке Пушечникову. А велено с патриархом ехати к Москве по государеву указу, как к нему писано наперед того, чтоб приехати в посад часу в четвертом или в пятом. А не доезжая Дорогомиловские слободы, обослатися ему с приставом з Григорьем с Нащокиным /л. 20 об./ и ждал от него вести, подъехав к Гонной слободе; как к нему прикажет, потому б с патриархом и ехал.

А встречю патриарха и в приставы послан Григореи Нащокин. А наказ ему дан таков:

«Память Григорью Офонасьевичю Нащокину. Царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел ему встретити цареградцкого патриарха Иеремея, да митрополита монавасийского Ерофея, да архиепископа еласонского Арсения. А встретити Григорью патриарха, и митрополита, и архиепископа под Дорогомиловскою слободою у перевозу Москвы-реки. А встретя патриарха /л. 21/ цареградцкого Иеремея, молыти ему от государя патриарху речь:

«Божиею милостию великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии владимирский, московский, новгородцкий, царь казанский, царь астороханский, государь псковский и великий князь смоленский, тверский, югорский, пермский, вятцкий, больгарский и иных многих земель государь тебе, святейшему Иеремею архиепископу Костянтинаграда-Новаго Рима и вселенскому патриарху, велел поклонитися и о здоровье тебя спросити: здорово ли еси дорогою ехал?».

А изговоря патриарху речь, молыти ему от государя митрополиту и архиепископу: /л. 21 об./ [25]

«Божиею милостию великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел вас о здоровье спросити: здорово ли естя дорогою ехали?».

После того молити патриарху:

«Великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел мне тебя встретити и на двор ехати, где вам стояти».

Да ехати Григорию с патриархом, и с митрополитом, и с архиепископом от Москвы-реки мимо Дровяной двор, да сквозь Стрелетцкую слободу, да подле город в Тверские ворота Тверскою улицою, а с Тверской улицы налево Житным рядом /л. 22/ мимо Пушкарской двор на резанского владыки двор. А приехав с патриархом, и с митрополитом, и с архиепископом на двор резанского владыки и устроя патриарха, и митрополита, и архиепископа в хоромех, в которых пригоже; патриарха — в больших хоромех в горнице с комнатою, а митрополита и архиепископа поставити в столовой избе и в комнате, а архимандриту дать подклеть особной. А старцов и слуг их устроити с патриархом, и с митрополитом, и с архиепископом вместе по подклетом, как патриарх, и митрополит, и архиепископ приговорят, где велят ково поставить, с собою ли им быти велят в которых хоромех. А устроя патриарха, и митрополита, и архиепископа на дворе, ехати Григорью /л. 22 об./ и Семейке ко государю на двор, а туто оставить детей боярских лутчих, выбрав трех, которые бы полутче и покрепьчая. А з двора и на двор никого не пущати без его без Григорьева ведома и без Семейкина. А приехав Григорью и Семейке ко государю на двор, сказати про их приезд государю царю и великому князю. А самим Григорью и Семейке к патриарху береженье держати и над кормовщики надсматривати, чтоб патриарху, и митрополиту, и архиепископу, и старцом корм давати сполна по розписи. А розпись Григорью и Семейке з Дворца у [26] сытника взяти списать. А чего патриарх и взапрос попросит, и то Григорью и Семейке довать. И береженье им к патриарху, /л. 23/ и к митрополиту, и к архиепископу держати великое, и к нему приходити честно и его чтить потому ж, как и митрополита на Москве чтят. Да и того Григорью и Семейке беречи, чтобы к двору к патриарху, и к митрополиту, и к архиепископу нихто не приходил, гречан и турчан и иных никаких иноземцов, и его людей никого з двора не спущати. А что от митрополита Иева и от иных властей и от бояр почнут приходить с кормом, и Григорью и Семейке тех людей с кормом пущати велети. А хто иноземцов учнет к патриарху проситца, а патриарх их к себе велит пущати, или патриарх о которых иноземцех почнет говорить, чтоб к нему пущати, /л. 23 об./ и Григорью и Семейке о том патриарху говорити, что они про то скажут государевым бояром и посольскому дияку Ондрею Щелкалову, а без боярского ведома таких людей иноземцов пущати они не смеют покаместа патриарх у государя будет. Да иноземцов никаких пущати не велети без ведома. А о том сказывати бояром и дияку Ондрею. А о чем патриарх з Григорьем и с Семейкою о каких делех поговорит, и о том Григорью и Семейке сказывати бояром и дияку Ондрею Щелкалову».

И того дни июля в 13 день цареградцкой патриарх Иеремей, и митрополит Ерофей, /л. 24/ и архиепископ Арсеней к Москве приехали. А встречал его у Москвы-реки у перевозу Григорей Нащокин. И поставлены патриарх, и митрополит, и архиепископ по государеву указу на резанского владыки дворе, и корм им велено давати по розписи. А которые торговые люди Литовские и Волошские земли приехали с патриархом, и тех велено отвести на литовской на гостиной двор.

А се роспись, что давано на Москве корму поденного цареградцкому патриарху Иеремею, и [27] мановасийскому митрополиту Ерофею, и еласонскому архиепископу Арсенью, и архимандриту и старцом и слугам. /л. 24 об./

Патриарху Иеремею: колач крупичатой, на 10 блюд ествы.

Архидиакону Левонтью, да 2 священником, да чернцу, казначею, келарю: по 3 блюда ествы человеку да 3 калачи смесных, двем человеком колач.

Толмачю да дьякону: по 2 блюда ествы человеку да колач смесной.

Патриаршеским 8 человеком служебником: по 2 блюда ествы человеку, 4 колачи.

Митрополиту Иерофею: полколоча белого, по 5 блюд ествы на день.

Священнику Григорью: полколоча, 2 блюда ествы. /л. 25/

4 человеком служебником: 2 калача да на 4 блюда ествы.

Архиепископу Арсенью: полколача белого, 5 блюд ествы.

Старцу его: полколача да на 2 блюда ествы.

Служебнику его: полколача.

Архимандриту Христофору: полколача, на 3 блюда ествы на день.

А питья патриарху с старцы и с служебники на день: крушка меду вишневого, крушка меду малинового, крушка меду боярского, ведро меду паточного, полведра квасу щавного. Людем его и на приход: по 4 ведра с полуведром меду цеженого на день. /л. 25 об./

Митрополиту Иерофею с старцу и с слугами питья на день: крушка меду вишневого или малинового, крушка меду боярского, крушка квасу щавного, полведра меду паточного, ведро меду цеженово.

Архиепископу Арсенью: крушка меду малинового, крушка меду боярского, крушка квасу щавного, полведра меду паточного, полведра меду цеженого.

Архимандриту: полведра меду цеженого. [28]

И всего на день патриарху Иеремею, и митрополиту, и архиепископу, и архимандриту, и старцом, и их слугам корму: колач-крупичатой, /л. 26/ да колач белой, 13 колачей смесных, на 71 блюдо ествы.

А питья на день: 2 крушки меду вишневого, 3 крушки меду малинового, 4 крушки меду боярского, ведро с крушкою меду паточново, полведра и 2 крушки квасу щавного, 7 ведр меду цеженого с полуведром.

Июля в 21 день в неделю царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел цареградцкому патриарху Иеремею быти у себя, государя, на дворе. А посыланы по него приставы его Григорей Нащокин, да Семейка Пушечников. /л. 26 об./

И того дни патриарх Иеремеи, и митрополит, и архиепископ у государя были. А ехал патриарх на осляте, а митрополит и архиепископ на лошадех, а с ними приставы их Григорей и Семейка. А приехав патриарх на двор, сшел с осляти у Благовещенья на рундук, а митрополит и архиепископ сошли с лошадей, не доезжая рундука, и шли ко государю мимо Благовещенья папертью.

А государь царь и великий князь в те поры был в подписной в Золотой полате, а сидел государь на царьском месте в царском платье. А при государе были /л. 27/ в полате бояре, и окольничие, и дворяня в золотном платье. А в Проходной полате и по крыльцу дворяня, и дети боярские, и приказные люди были в золотном и в чистом платье.

А как патриарх вошел на крыльцо, и по государеву указу у крыльца против Благовещенья встретили его дворянин думной Игнатей Петрович Татищев да дьяк дворцовой Петр Тиунов. А другая ему встреча была ис Проходные полаты против Середние лесницы окольничей князь Петр Семенович Лобанов-Ростовской да дьяк розрядной Сапун Аврамов. /л. 27 об./ [29]

А как вшел патриарх и митрополит ко государю в полату, и явил их государю казначей Иван Васильевич Траханиотов. А молыл светейший Иеремей патриарх цареградцкий и митрополит мановасийский Ерофей: «Тебе, государю, челом ударили».

И государь, встав из места, патриарха встретил от места с пол-сажени. И патриарх государя благословил.

Да спрашивал государь патриарха о здоровье: здорово ли он дорогою ехал? И патриарх бил челом государю, а молыл: «Божиею милостью и твоим государевым жалованьем. /л. 28/ Как есмя очи твои царьские увидели, все есмя забыли. И до царствия твоего дошли есмя здорово».

Да поднес патриарх государю мощи: понагею золотую с мощми со многими, а в ней крест от животворящего древа, на чем распят бысть Христос, да в той же понагеи кровь Христова, да часть от ризы Христовы, да часть от копья, да часть от трости, да часть от губы, с которою поили Христа отцтом, да часть от тернового венца, которой жида клали на Христа, да три пугвицы от ризы Пречистые Богородицы и иные мощи.

Мощи святого великого царя Костянтина — кость ручная от лохти в киете серебряном. А привез те мощи во Царьгород из сер/л. 28 об./пские земли Сюлейман Салтан и отдал патриарху бывшему Иеремею в Пречистую Богородицу.

Мощи от 40 мученик — святого Якова рука левая по локоть.

Да поднес патриарх ко государю панагею золоту к царице и великой княгине Ирине, а в ней камень, а на камени вырезан образ святые мученицы Марины.

Мощи святого Иванна Златоустаго — от руки перст малой.

Мощи святые мученицы Марины антиохейские. [30]

Мощи святые мученицы Соломанеи — часть от кости главные. /л. 29/

И государь царь и великий князь велел приняти мощи казначею Ивану Васильевичю Траханиотову.

И велел государь патриарху сести блиско себя в другой лавке по правой стороне. И как патриарх сел, и государь велел патриарху явити свое государево жалованье.

И являл государево жалованье патриарху казначей Иван Васильевич Траханиотов: кубок серебрян двойчат, портище бархату рытого синево, портище бархату багрового гладково, портище отласу синево гладково, портище камки багровые, /л. 29 об./ портище камки синие, сорок соболей в 60 рублев, другой сорок в 30 рублев, 300 рублев денег.

А митрополиту Ерофею велел государь свое государево жалованье послати от казны на подворье: кубок серебрян в 20 рублев, портище бархату черново, портище камки багровые, портище обярей синих, 40 соболей в 30 рублев, 50 рублев денег.

А еласонскому архиепископу Арсенью государь жалованья /л. 30/ дати не велел для того: как он был у государя наперед сево на Москве, и ему по государеву указу по царе и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии во иноцех Ионе дано милостны двем им 330 рублев. И он, приехав в Литовскую землю, во Львов, с тех мест жил во Львове, а в своей области не быв, да опять с патриархом приехал. А ести государь патриарха не звал.

Да велел государь патриарху дияку Ондрею Щелкалову говорити речь. И по государеву цареву и великого князя Федора Ивановича всеа Русии приказу дияк Ондрей Щелкалов патриарху говорил. А молыл: /л. 30 об./

«Божиею милостию великий государь благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии многим землям государь тебе, пресветейшему [31] патриарху Иеремею цареградцкому и всея вселенные, велел говорити: пришел еси к нашему царскому величеству наши царские очи видети, и нас благословити, и просить у нас того, чтоб мы велели тебя о всяких делех роспросити боярину своему и конюшему Борису Федоровича Годунову. И мы тебе велели итти в полату, а посылаем к тебе ближнего своего боярина и конюшего и наместника казанского и асторохансково Бориса Федоровича Годунова и велим тебя о всем роспросити».

А изговоря речь, дияк Ондрей Щелкалов /л. 31/ сказал патриарху государево жалованье — стол. А молыл: «Пресветейший патриарх Иеремеи! Великий государь благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии жалует тебя, посылает к тебе с столом стольника своего Михаила Богдановича Сабурова».

И велел государь с патриархом приставом итти в Подписную полату в малую в Ответную.

Да высылал государь к патриарху в Ответную полату боярина своего и конюшего Бориса Федоровича Годунова да дьяков Ондрея Щелькалова да Дружину Петелина. /л. 31 об./

И как боярин и конюшей Борис Федорович и дьяки Ондрей и Дружина вошли в полату, и патриарх боярина и конюшего Бориса Федоровича встретил. И дияк Ондрей явил патриарху боярина и конюшего Бориса Федоровича Годунова, и патриарх, подшед к Борису Федоровичю, его благословил. А Борис Федорович спрашивал его о здоровье: здорово ли дорогою ехал? И патриарх молыл: «Милостию божиею ехал есми дорогою здорово, а большое мое здоровье, что есми царьские очи пресветлые видел». Да патриарх Иеремей сел, а боярин и конюшей Борис Федорович сел же. И патриарх благословил дияков Ондрея и Дружину, /л. 32/ и дьяки сели же. И боярин и конюшей Борис Федорович [32] митрополиту, и архиепископу, и старцом, и приставом, и дворяном, которые за ним шли, велел выйти в другую, в Проходную полату.

И по государеву приказу боярин и конюшей Борис Федорович патриарху Иеремею говорил: «Приказывал еси ко государю нашему, к великому государю царю и великому князю Федору Ивановичи всеа Русии, с приставы, чтоб государь царь и великий князь велел тебе боярина и конюшего и наместника казанского и астороханского Бориса Федоровича Годунова видети и о некоторых делех известити мне, про которые дела слышел ты в Литовской земле /л. 32 об./ у канцлера. И по твоему прошенью великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел мне быти у тебя, и о всем у тебя речи твои выслушав, себе, государю, сказать велел. И ты б, пресветейший патриарх Иеремеи, о всем подлинно мне росказал, о всяких делех: о чем ты приехал ко государю, что твой приезд, и о какову пору поехал изо Царягорода, и хто ныне после тебя остался в твое место во Царегороде патриаршество ведати, и патриарх Феолиптос, которой писалься ко государю патриархом, где ныне, и что ты, едучи чрез Литовскую землю, с которыми паны говорил, с канцлером и с ыными, и что еси хотел извещать? И ты о всем розскажи /л. 33/ подлинно, и мы донесем твои речи до государя царя и великого князя».

И патриарх Иеремеи говорил: «Был есми на патриаршестве во Царегороде, и по имом грехом и всего крестьянского греха греческого закону возмутился салтан турской на церковь божью за то: был у меня греченин под началом, да от меня избег да обусурманился и почал быти в копучеех у салтанах, и добро ему почало быти. И он почал наносить салтану на меня многие ложные слова, и почал на мя взводить великие богатества и сокровища многие и церковное [33] великое украшенье, и почал ему сказывать, у которой церкви патриархи жили прежние до меня, /л. 33 об./ что церковному украшенью цены нет; безсчисленную казну сказал. А к тому почал подкупатися у пашей на патриаршество Феолиптос, чтобы его учинили во Царегороде патриархом, а он учнет довати салтану сверх прежние дани с патриаршества по 2 000 золотых. И яз уж в старости и хотел есми патриаршество отставить, а на свое место избрати в патриархи с собору всех патриархов, и митрополитов, и архиепископов, и архимандритов, и игуменов, и всего освященного собору по-прежнему, как и наперед того бывало. И турской салтан прежние грамоты прародителей своих, каковы даны патриархом в цареградцкое взятие, что было в наши /л. 34/ в духовные чины не вступатись и ничем не порушити, и он то порушил, а велел быти в патриархех Феолиптусу без нашего собору. И яз о том пашам говорил много и жестоко, чтоб салтан прежних своих прародителей грамот не рушил. И Мурат Салтан Греха ради хрестьянского на церковь божью волненье учинил и на меня опалу положил — сослал на Белое море в город Наурод. И там есми был в том городе — сидел в опале четыре годы. А в то время во Царегороде был патриарх Феолиптос. А на пятой год турской салтан Феолиптоса от патриаршества отставил и церковь божью и все церковное строенье розграбил и учинил в ней мизгит. А по меня прислал турской /л. 34 об./ салтан, велел мне ехати во Царьгород и быти опять в патриархех. И яз приехал во Царьгород, ажно церковь божья разорена, и строят в ней мизгит, и все церковное строенье розграблено, и кельи обалялися. И учал ко мне салтан присылали с тем, чтобы мне устроити патриаршескую церковь в ыном месте во Царегороде. И мне церкви божьей строити и келеи ставити нечим; что было казны и всякого церковного строенья в патриаршеской церкви, и то все поимал [34] турской салтан. И я о том бил челом салтану, чтобы мне поволил итьти милостины ради на церковное, строенье в христьянские государьства. И турской салтан меня отпустил и поволил мне ехати для милостины /л. 35/ во все христьянские государьства. И яз, услышав про такова государя, благочестиваго и христалюбиваго государя вашего, великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии, пошел есми сюда видети его государьские очи и православную веру христьянскую и для ради милостины, чтобы государь благочестивый царь пожаловал в наших скорбях и в утесненье нам помог своею милостиною. А во Царегороде ныне патриарха нет. И шел есми на Литву. А как пришел во Львов, и досылал х канцлеру к Яну Замойскому в город Замостье о пропускной грамоте, чтоб мне ехати к благочестивому царю государю известить нужу церковную. И канцлер велел мне быти у себя, а в ту пору у него был /л. 35 об./ Максимилияна князя аустрейского лутчей боярин. И канцлер мне говорил многие дела в розговоре, как на олекцее были государевы великие послы и как иных государей послы были, и обрали деи себе за короля паны польские свейского королевича Жигимонта и коруновали его. А ныне у них нивесть хто король. Жигимонт король в Кракове, а другово короля обрали себе польские ж паны рада Максимилияна, князя аустрейского, и тот ныне сидит в городе в Красном ставе. А по грехом деи меж их с паны радами о короле з года не ссталася.

И слуга и конюшей боярин Борис Федорович патриарху говорил, что те его речи донесет до царьского величества, и велел с ним /л. 36/ приставом ехати на подворье, а речи его оказывал государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии.

И великий государь благочестивый и христолюбивый царь и великий князь Федор Иванович всеа [35] Русии самодержец, помысля с своею благоверною и христолюбивою царицею и великою княгинею Ириною, говорил з бояры:

«Изначала от прародителей наших, киевских, и владимерских, и московских государей, поставлены бывали наши богомольцы, митрополиты киевские, и владимерские, и московские всеа Русии, от патриархов цареградцких и вселенских. А потом всемогущего Бога милостию и Пречистые Богородицы /л. 36 об./ и великих чюдотворцов Росийскаго царствия молитвами, а за прошеньем и моленьем наших прародителей, благочестивых царей и великих князей московских, и по совету патриархов вселенских почели поставлятися митрополиты в Росийском царстве о себе от архиепископов, и епископов, и всего освященного собора Росийского царьствия даж и до нашего царьствия. А ныне нам, великому государю, по велицей неизреченной милости божьей и Пречистые Богородицы, нашие христианские заступницы, и великиа чюдотворцов малитвами велел Бог видети к себе пришествие патриарха цареградцкого Иеремея. И мы о том, /л. 37/ прося у Бога милости, помыслили, чтобы в нашем государьстве в Росийском царьстве учинити патриарха, ково Господь Бог благоволит. Будет похочет быти в нашем государьстве цареградцкой патриарх Иеремея, и ему б быти патриархом в начальном месте в Володимере, а на Москве бы митрополиту по-прежнему. А не похочет цареградцкий патриарх быти в Володимере, ино б на Москве учинити патриарха из московского собору, кого Господь Бог благоволит. А преж сего, как приходил к нам, к великому государю царю и великому князю Федору Ивановичи всеа Русии самодержцу, антиохейский патриарх Иоаким милосты ради, и тогда мы, великий государь царь и великий князь /л. 37 об./ Федор Иванович всеа Русии самодержец, прося у Бога милости и у великих чюдотворцов помочи, помысля о том [36] о патриаршеском поставленье в Росийском царьствие, объявили тайно шурином нашим, и ближним боярином и конюшим, и воеводою дворовым, и наместником казанским и астороханским Борисом Федоровичем Годуновым».

И святейший патриарх Иоаким рекся о том посоветовати со всеми патриархи, и с архиепископы, и с епископы, со всем освященным собором.

И приговорил государь благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии самодержец /л. 38/ со всеми бояры ехати к патриарху на подворье ближнему и великому боярину и конюшему, и воеводе дворовому, и намеснику козанскому и астороханскому Борису Федоровичю Годунову. А велел государь о том с патриархом поговорити и с ним посоветовати, возможно ли тому сстатись, чтоб ему быти в его государстве Росийском царьстве в стольнейшем граде Володимере?

И повелением благочестиваго великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии самодержца шурин его государев, и конюшей, и ближней боярин, и дворовой воевода, и намесник казанской и астороханской Борис Федорович Годунов ездил на подворье /л. 38 об./ к пресветейшему патриарху Иеремею цареградцкому. И по государеву приказу о том патриарху говорил.

И цареградцкий патриарх Иеремея царского величества шурину, слуге и конюшему, ближнему боярину и воеводе дворовому, и намеснику казанскому и астороханскому Борису Федоровичю Годунову говорил о том:

«Нашему смирению о Христе брат наш, антиохейский патриарх Иоаким, государя вашего благочестиваго царя и великого князя желанье о патриаршестве в Росийском царьстве извещал. И мы, прося у Бога милости, о том все в купе с олександрейским [37] патриархом Селивестром, и с ерусалимским патриархом Нифонтом, /л. 39/ и с антиохейским патриархом Иоакимом, и с архиепископы, и с епископы, и с архимандриты, и с ыгумены, и со всем освященным собором советовали и, советовав, приговорили, что пригоже в государя вашего благочестиваго царя в Российском царьстве патриаршеству быти и патриарха учинити. И ныне будет на то воля благочестиваго и христолюбиваго великого государя царя и великого князя Федора Ивановича, всеа Русии самодержца, чтоб мне быти в его государстве. И яз от того не отмещусь, только мне в Володимере быти невозможно, занежэ патриархи бывают при государе всегда. А то, что за патриаршество, что жити не при государе, тому сстатся никак не возможно». /л. 39 об./

И царьского величества шурин, слуга и конюшей, боярин и воевода дворовой, и наместник казанской и астороханской Борис Федорович Годунов сказывал о том государю царю и великому князю.

И великий государь благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии самодержец говорил о том з бояры:

«Помыслили были есмы, чтобы патриарху Иеремею вселенскому быти в нашем государстве в Российском царстве на патриаршестве владимерском и всеа Русии; а в нашем бы в стольном месте в царствующем граде Москве у Пречистые Богородицы и у Великих Чюдотворцов московских быти отцу нашему и богомольцу преосвященному Иеву митрополиту /л. 40/ по-прежнему.

И патриарх Иеремей вселенский на владимерском и всеа Русии патриаршестве быти не хочет. А толко мы производим ему быти в своем государьстве в Росийском царьствии на Москве на патриаршестве у Пречистые Богородицы, где ныне отец наш и богомолец Иев митрополит всеа Русии, и он нашу волю учинити хочет. И то дело несстаточное, как нам то учинити, [38] что такова сопрестольника великих чюдотворцов Петра, и Алексея, и Ионы и достохвального жития мужа свята и преподобна, отца нашего и богомольца преосвященного Иева митрополита всея великиа России от Пречистые Богородицы и от великих чюдотворцов изженути, а учинити греческого закону патриарха. А он здешнего обычая /л. 40 об./ и руского языка не знает, и ни о которых делех духовных нам с ним говорити без толмача не умети. И ныне бы еще посоветовати с патриархом о том, чтобы Иеремея патриарх вселенский благословил и поставил в патриархи на владимерское и московьское патриаршество из росийского собору отца нашего и богомольца преосвященного Иева митрополита всеа Русии потому же чину, как он поставляет на патриаршество патриархов александрейского, и антиохейского, и ерусалимьского. И поставленье бы патриаршеское у патриарха взяти, чтоб вперед /л. 41/ поставлятись патриархом в Росийском царстве от митрополитов, и от архиепископов, и епископов. А митрополиты б, и архиепископы, и епископы поставлялись от патриарха в Росийском царстве, а для бы того чину митрополитов учинити и архиепископов и епископов прибавити, выписав городы, в которых городех пригоже».

И приговорил государь благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии самодержец з бояры: ехати к патриарху о том говорити боярину ж своему ближнему, слуге и конюшему, и воеводе дворовому, и наместнику казанскому и астороханскому Борису Федоровичю Годунову.

И генваря в 13 день повелением благочестиваго и христолюбиваго великого государя царя и великого /л. 41 об./ князя Федора Ивановича всеа Русии самодержца: его царьского величества синьклит боярин ближней, [39] слуга и конюшей, и воевода дворовой, и намесник козанской и астороханской Борис Федорович Годунов да дияк Ондрей Щелкалов ездили на подворье к светейшему вселенскому патриарху Иеремею.

И по нарвского величества приказу о патриаршестве говорили, чтоб благословил и поставил в патриархи из росийского собору преосвященного митрополита Иева.

И пресветейший вселенский патриарх Иеремей, говоря о том и советовав много с слугою и конюшим, боярином и воеводою дворовым, и наместником казанским и астороханским з Борисом /л. 42/ Федоровичем Годуновым, приговорил, что он на патриаршество владимерское и московское и всеа Русии благословит и поставит из росийского собору, кого благочестивый великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии самодержец произволит, и вперед благословенье свое даст, что вперед патриархом поставлятись здеся в Росийском царстве от митрополитов, и от архиепископов, и епископов по чину патриаршескому, как о том чин обдержит. А его бы государь благочестивый и христолюбивый царь пожаловал, отпустил во Царьгород.

И генваря в 26 день по повеленью благочестиваго и христолюбиваго великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии /л. 42 об./ самодержца вселенский патриарх Иеремея на московское и всеа Русии патриаршество Иева митрополита в патриархи по нареченью поставил. А подлинно писано патриарше поставленье и действо в особных книгах.

А февраля в 4 день повелением благочестиваго великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии светейший патриарх Иеремей вселенский ездил молитца к живоначалной Троице в Сергиев монастырь, а пристав с ним послан Григорей Нащокин, и наказ ему дан таков: /л. 43/ [40]

«Память Григорию Офонасьевичю Нащокину. Ехать ему с патриархом Иеремеем вселенским к Троице в Сергиев монастырь, а приехати ему с патриархом в монастырь в середу февраля в 5 день к вечерне. А наперед себя, подъехав к Троице х Клементьевьской слободе, послати от себя с вестью в монастырь к архимандриту, чтоб архимандрит и старцы все были на готове, как встретить патриарха. А встречю б учинили патриарху архимандрит и старцы также, как коли встречают митрополита з звоном, и честь ему учинили во всем, как митрополитом московским почесть делают, чтоб все старцы встречали, а архимандриту и келарю о том наказано ж. /л. 43 об./ И быти Григорию с патриархом в монастыре день в четверг, а в пятницу б после обеда пойти от Троицы к Москве, а к Москве б быти в суботу на ночь. А будет патриарх похочет быти в монастыре два дни, в четверг и в пятницу, и то дати на патриархову волю и быти с ним в монастыре два дни. А поити из монастыря в суботу рано, а к Москве с патриархом быти в неделю. А что патриарху, и митрополиту, и архиепископу, и всех их старцом дати даров в монастыре архимандриту, и тому к архимандриту и х келарю послана роспись, а с ним, з Григорьем, противень с росписи послана ж. А которых дворяном и детем /л. 44/ боярским велено ехати с патриархом к Троице, и тем имяна даны Григорию, а дворян и детей боярских было 17 человек».

А се такова грамота послана к Троице в Сергиев монастырь:

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии живоначальные Троицы Сергиева монастыря богомольцу нашему архимандриту Кипреяну да келарю Еустафью з братьею.

Отпустили есмя с Москвы в Сергиев монастырь помолитися цареградцкого патриарха Иеремея, а с [41] ним монавасийской митрополит Ерофей да еласонской /л. 44 об./ архиепископ Арсеней. А в монастырь велели есмя им быти в середу за два часа до вечера к вечерне. И как к вам патриарх в монастырь приедет, и вы б патриарху встречи учинили со всеми старцы потому ж, как встречаете митрополита з звоном, и пели б естя с середы на четверг всенощное которому святому. И в те поры у вас в церкве было устроено и чинно, и старцы были все в церкве, и во всем патриарху почесть чинили, как есмя вам сами наказали. Писана на Москве лета 7097-го февраля в 4 день».

Роспись, что велено дати у Троицы в Сергиеве монастыре цареградцкому патриарху /л. 45/ Иеремею вселенскому: образ Спасов или Пречистые Богородицы чеканные с пеленою, которой чюдней ис старых образов, образ Сергиево виденье, обложен серебром, венцы с сканью, кубок серебрян гривенок в 7, чара или братина серебряна рублев в 20, бархат вишнев гладкой, отлас лазорев, камка адамашка синя, обярь, 40 соболей в 30 рублев, 100 рублев денег, 2 полотенца троетцких, /л. 45 об./ 5 братин троетцких, ставики троетцкие, ковш троетцкой, судки столовые деревяные подписаные, став блюд больших подписанных, братина великая с покрышкою, кувшинец писаной немал.

Митрополиту Ерофею: образ Сергиево виденье, обложен серебром, братина серебряна рублев в 8, камка вишнева, 40 куниц, 20 рублев денег, а судов в полы патриаршеского да полотенцо троетцкое. /л. 46/ Архиепископу Арсенью: образ Сергиево виденье, обложен серебром, камька багрова, ковш или братина серебряна в 5 рублев, 40 куниц, 10 рублев денег, судков троетцких меньши митрополита да суконцо троетцкое.

Архимандриту дати тож, что и архиепископу.

Племяннику патриаршу да протодьякону: по образу обложеному, да по камке, да по 40 куниц, да [42] судков троетцких.

Двем свещенником, да певчему дияку, да трем /л. 46 об./ старцом: по образу Сергиево виденье, не обложеные, да по 3 рубли человеку, да судки троетцкие.

Двем конюхом: по образу да по рублю денег.

И февраля в 11 день цареградцкой патриарх Иеремеи от Троицы из Сергиева монастыря к Москве приехал. А пристав Григорей Нащокин государю царю и великому князю Федору Ивановичи всеа Русии сказывал: как патриарх Иеремеи у Троицы был, и в монастыре при патреархе было устроено и чин был о всем по государеву указу. /л. 47/

А се патриарш отпуск во Царьгород на Смоленеск через Литовскую землю и грамота в Смоленеск к воеводам и к дияком об его отпуске послана такова:

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии в нашу отчину в Смоленеск воеводам нашим князю Михаилу Петровичю Катыреву-Ростовскому с товарыщи да дьяком нашим Семену Косткину да Семену Васильеву Собаке.

Отпустили есмя с Москвы цареградцкого патриарха Иеремея, да монавасийского митрополита Ерофея, да архимандрита Христофора, а с ними священников и старцов и людей их тритцать два человека. /л. 47 об./ А для провожания с патриархом и с митрополитом посланы до Смоленска и до рубежа Григорей Нащокин да Семен Пушечников, а с ними детей боярских тритцать человек. А что патриарху, и митрополиту, и архимандриту, и старцом, и служебником идет корму на день, и тому послана к вам роспись с Елизарием Гневашовым. Да для патриарха же послано к вам с Москвы з Дворца запасов, что велено дати патриарху от нас на рубеже, как уж Григореи и Семейка отпустят их за рубеж. А что патриарху дать запасов на рубеже, и тому послана к вам роспись. А питья к тому запасу, что дать патриарху на рубеже по розписи, велели [43] есмя /л. 48/ послати из Смоленска: десять ведр меду вишневого, десять ведр меду малинового, десять ведр меду боярского, десять ведр меду обарного, десять ведр меду паточного, десять ведр квасу щавного, тритцать ведр меду цеженого. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б тотчас велели про патриарха, и про митрополита, и про всякие их люди изготовити по росписи сполна в бочках в добрых в крепких и запас всякой, что давати поденного корму дни в два - в три или на четыре, покаместа патриарх побудет в Смоленску. И как в дорогу до рубежа ему доити, и тот бы у вас корм изготовлен был сполна, что на поденной корм давати. Рыбы б живые всякие было приготовлено /л. 48 об./ у вас много, чтоб патриарху в кормех было довольно. А тот бы мед, что послати за рубеж с патриархом, красной и белой, был изготовлен. Будет на нашем погребе нет красных медов, и вы б взяли со владычня двора и из монастырей, а белые меды нароком поставили на нашем дворе, чтоб меды, что за рубеж дати с рубежа, были добрые. А как патриарх и митрополит в Смоленеск приедут, и вы б патриарху, и митрополиту, и старцом их и людем корм велели давати по росписи. А всего корцу велели изготовить про патриарха и про митрополита, что им давати в Смоленску и в дорогу до рубежа, на шесть день. И в Оршу б естя о патриархе и о митрополите ты, воевода наш /л. 49/ князь Михаило Петрович, от себя отписал, что приезжал к нам цареградцкой патриарх Иеремеи да монавасийский митрополит Ерофей бити челом о милостне, и мы его отпустили на Оршу и проводити его с рубежа до Орши велели послати десять человек детей боярских да извощиков смоленских, чтоб те извощики повезли за патриархом наш корм до Орши. И оршанской б державец патриарха Иеремея, и митрополита, и старцов, и слуг пропустил из Орши, а наших детей боярских и извощиков [44] смоленских назад из Орши к Смоленску отпустил. А как патриарха и митрополита из Смоленска отпустите к рубежу, и вы б наш запас и мед тот весь, которой запас дати /л. 49 об./ приставом на рубеже, по розписи послали с смоленскими извощики на рубеж к патриарху. А велели те запасы и мед патриарху на рубеже от нас дати приставом, а приставом о том в наказе писано. И тем смоленским извощиком те запасы велели отвести за патриархом до Орши с приставом, с смоленским с сыном боярским, кого отпустите до Орши с патриархом. А пошлите добра сына боярского и просужа проводить до Орши и накажите, чтоб он проводил патриарха з детьми боярскими, которые с ним посланы будут, и с извощики, которые под запасом, будут ехали с ними назад из Орши. А в Орше б всяких вестей проведал. А как приедет из Орши, и вы б его к нам к Москве /л. 50/ прислали в Посольской приказ и вести, что вестем проведает, к нам отписали. Писана на Москве лета 7097-го маия в 19 день».

А наказ о провожание Григорию и Семейке дан таков:

«Память Григорию Офонасьевичю Нащокину да Семейке Ондреевичю Пушечникову. Царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии велел им ехати с царьградцким патриархом Иеремеем до Смоленска и до рубежа, а едучи дорогою ставитися по станом бережно.

И того беречи накрепко, чтоб патриаршим людем митрополичем /л. 50 об./ людем и старцом ниоткого обиды и безчестья не было никоторыми делы, а для провожанья посланы с ними дети боярские. И Григорью и Семейке ставитися бережно по станом по ямским слободам и по большим селом. А лошади патриарши и митрополичи и их людей и свои лошади велети пасти на поле. И сторожей на поле для береженья к лошадем имати туто на станех, где станут по десяти человек на ночь. Да детей боярских посылати человек по [45] пяти - по шти, да на патриарши ж лошади велети давати на станех на десять лошадей по осьмине овса. А будет учнет бити челом, больши просить учнет овса и наибольши того давать овса. А на овес /л. 51/ з Дворца с сытником с Васильем деньги посланы. А корм патриарху и митрополиту и их людем и старцом велети давать по розписи, а питье меды красные и белые и рыба просольная и вялая про патриарха и про митрополита и старцом и их людем с ними с Москвы послано. А свежая рыба имати им в дороге по городом у приказных людей. В Можайске взять на стан до Вязьмы, а в Вязьме взять потому ж на станы и в дорогу до Дорогобужа, а в Дорогобуже велено потому ж приготовити и до Смоленска. А колачи и хлебы имати по городом, а деньги за хлебы, и за колачи, и за всякой мелкой росход велети платити, которые денги з Дворца с ними посыланы. А в те городы о рыбе о свежей /л. 51 об./ к приказным людем от государя писано ис Посолского приказу. И в кормех бы им во всяких было довольно. А как патриарх и митрополит из Смоленска позберутца и воеводы их отпустят, и Григорью и Семейке ехати с патриархом и с митрополитом из Смоленска до рубежа. А на рубеж приехав, сказати им государево жалованье корм: ковришки, и хлебцы чорные, и рыбу, и всякой запас, что с Москвы послано, и мед красной и белой, что велено отпустить ис Смоленска, то все государево жалованье сказати, что государь его пожаловал, прислал к нему в дорогу. А проводя патриарха и митрополита до рубежа и дав им государево жалованье запас: ковришки, и хлебцы, /л. 52/ и рыбу всякую, и всякой запас по розписи, и мед красной и белой, которой велено послати ис Смоленска, отпустя с ними для провожанья с рубежа до Орши детей боярских смолнян десяти человек и извощиков з запасом с тем, которой из Смоленска отпустят, сами ехати ко государю к Москве. А к воеводам в [46] Смоленеск с патриарше отпуске от государя о всем писано. А детей боярских послано с ними с Москвы для провожанья патриарха и митрополита до Смоленска и до рубежа розных городов 30 человек».

А се роспись, что давано в дорогу корму цареградцкому патриарху Иеремею и мановасийскому митрополиту Ерофею, и архиманриту, /л. 52 об./ и священником, и старцом, и служебником на день ествы и питья от Москвы до Смоленска.

Патриарху: колач крупичатой, на блюдо прут белые рыбицы, на блюдо сельдей паровых, на блюдо лещ паровой, уха щучья, уха лещовая, уха карасова, щука колодкою, на блюдо звено белые рыбицы, на блюдо звено щучины живопросольные, на блюдо теши белужьи.

Архидиякону Левонтью, да 2-м священником, /л. 53/ да чернцу, казначею, келарю — тем шти человеком: 12 колачей денежных, на 6 блюд ух карасовых, на 6 блюд белужины, на 6 блюд осетрины косячные.

Питья патриарху: крушка меду вишневого, крушка меду боярского, ведро меду паточново, полведра квасу щавного. То и с старцы.

Людем патриаршеским 9-ти человеком: по хлебу да по колачю по денежному или по хлебу по двуденежному дана, 9 блюд белужины, на 9 блюд осетрины /л. 53 об./ косячные да 3 ведра меду цеженого.

Митрополиту Ерофею: 2 колача денежных, на блюдо прут, белые рыбицы, на блюдо белужины, на блюдо осетрины косячные, на бладо лещ паровой, на блюдо ухи карасовые.

Священнику Григорию: 2 колача денежных, на блюдо белужины, на блюдо осетрины косячные.

Служебником их 4 человеком: по 2 хлеба денежных человеку, по блюду белужины или осетрины косячные. /л. 54/ [47]

Питья митрополиту Ерофею: крушка меду боярского, крушка квасу щавного, полведра меду паточного, ведро меду цыженого. То ему и з слугами.

Архимандриту Христофору: 2 колача денежных, на блюдо осетрины косячные, на блюдо ухи, какова лучитца, полведра меду цыженого.

Патриархову племяннику Костянтину, да дяде его Авраму, да старцу Семиону; 6 колачей денежных, на 3 блюда белужины, /л. 54 об./ на 3 блюда сетрины косячные, ведро меду цыженого.

Служебником их 3-м человеком: 6 хлебов денежных, на 3 блюда белужины или осетрины, полведра меду росхожево.

А где будет живые рыбы в дороге добыти немочно, и в то место давати иную рыбу, какову добудут. А на запас бочечные осетрины и белужины послано, и в Можаеск государева грамота послана. А велено про патриарха рыбы живые изготовити по сей росписи.

А в Вязьму и в Дорогобуж о том от государя писано ж. /л. 55/

А з Дворца послано в Смоленеск, что дати государева жалованья патриарху и митрополиту на рубеже приставом: 20 коврижек, 20 хлебцев чорных, став мазюни с шафраном, став другой с перцом, 2 кинадати, 5 труб розных ягод.

Рыбы: спина белужья, теша белужья, батог белужей, белуга, 2 спины осетрьи, 2 теши, /л. 55 об./ 3 спины шеврижьи, 3 тети шеврижьи, 10 белых рыбиц, 10 лососей козанских, четь сухарей крупичатых, 2 чети сухарей толченых.

А питья про патриарха в Смоленску велено взяти у владыки, и в монастарех, и у приказных, и у торговых людей: 10 ведр меду вишневого, 10 ведр меду малинового.

Да поставить в Смоленску про патриарха велено [48] медов: 10 ведр меду боярского, 10 ведр меду абарного, 10 ведр меду паточного, /л. 56/ 10 ведр квасу, 30 ведр меду цыженого.

А на отпуске государева жалованья царьградкому патриарху Иеремею, и митрополиту, и архиепископу дано.

Патриарху: кубок серебрян двоичат в 40 рублев, ковш серебрян — 15 рублев, портище бархату рытого синево, портище бархату багрового гладкого, портище отласу синево гладково, портище камки багровые, портище камки синие, портище обяри синие; 40 соболей — 50 рублев, /л. 56 об./ 40 соболей — 30 рублев, 300 рублев денег, 5 лошадей, шатер.

От государыни царицы и великие княгини Ирины патриарху дано: кубок серебрян с покрышкою золочен — 5 гривенок и 7 золотник, чара серебряна — 4 гривенки и 4 золотники, портище бархату вишневого гладково, портище кальки синие, портище отласу лазоревого, портище обяри синие, 40 соболей — 30 рублев, 200 рублев денег. /л. 57/

Митрополиту Ерофею послано от казны на подворье: кубок серебрян — 15 рублев, портище бархату черново, портище камьки багровые, портище обяри синие, 40 соболей — 30 рублев, 50 рублев денег.

Архиепископу еласонскому Арсенью: кубок серебрян в 12 рублев, портище бархату черново, портище камки багровые, портище обярей синих, 40 соболей в 20 рублев, 30 рублев денег. /л. 57 об./

Архимандриту Христофору дано с казны: ковш серебрян в 3 гривенки, портище камки багровые, 40 соболей — 15 рублев, 20 рублев денег.

Архедиякону Левонтью: достокан 3 рубли, портище камки багровые, 40 куниц, 12 рублев денег.

Двем племянником патриаршим, Костянтину да Дмитрею: по чарке по серебряной — по 3 рубли чарка, по портищу камки багровые, /л. 58/ да по 40 куниц, [49] да по 12 рублев денег.

Двем священником, Макарию да Акакию, да старцу Феолипту, да келарю Степану: по 40 куниц, да по портищу камки, да по 5 рублев денег.

Старцу Семиону, которой с патриаршим племянником: 4 рубли.

Дияку певчему Паскелю: портище камки да 5 рублев.

Служебником патриаршим, одному человеку: сукно доброе аглинское да 5 рублев денег; достальным осми человеком: по сукну по настрафилю да по 3 рубли денег. /л. 58 об./

Патриархова племянника Костянтинову дяде Авраму: портище камки, да 40 куниц, да 5 рублев денег. Двем его человеком: по рублю да по сукну по доброму.

Митрополичю священнику Григорию: портище тафты шамской багровой да 4 рубли денег. Двем старцом: по 4 рубли. Человеку его: сукно доброе да рубль денег.

Архиепископлю Арсеньеву человеку Игнатью: сукно доброе да рубль денег.

Да в Смоленску патриарху на церковное соружение велено дати 1 000 рублев. И грамота о деньгах послана такова: /л. 59/

«От царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии в нашу отчину в Смоленеск воеводе нашему князю Михаилу Петровичю Катыреву-Ростовсксму с товарыщи да дьяком нашим Семену Косткину да Семену Собаке Васильеву.

Послали есмя к цареградцкому патриарху Иеремею з грамотами Романа Тушина. Да патриарху ж велели есмя, взяв у вас, отвести тысячю рублев денег на церковное соруженье. А писано о деньгах к вам от нас з Дворца, каких денег велено вам дати. И как Роман Тушин в Смоленеск приедет, и вы б однолично тотчас тысячю рублев денег каких-нибуди, собрав, дали и велели к патриарху отвести. А будет до него патриарх из Смоленска /л. 59 об./ к рубежу пошол, и [50] вы б однолично тотчас денги дали какие-нибуди. И дав под денги и под него подводы добрые, тотчас отпустили и велели ему, сугнав на рубеже, денги отдати патриарху. А будет уж ему на рубеже не сугнать патриарха, и вы б и за рубеж з денгами его отпустили к патриарху и провожатых послали. А велели ему и до Орши за патриархом ехати з деньгами и провожатых с ним послали, чтоб ему однолично съехав, патриарха денги отдать.

Писана на Москве лета 7097-го маия в 27 день».

А се таков наказ дан Роману Тушину: /л. 60/

«Память Роману Тушину. Ехати ему до Смоленска и до литовского рубежа, где сьедет цареградцкого патриарха Иеремея. А с ним послано от государя к патриарху три грамоты: одна от государя к турскому Мурат салтану и список с нее, а другая от государя ж к Еремею патриарху вселенскому, а третья от боярина и конюшего от Бориса Федоровича Годунова к патриарху ж. Да Роману ж взяти в Смоленску у дьяков у Семена у Косткина да у Семена Собаки у Васильева ис таможеных денег 1 000 рублев. А взяв денги, ехати к патриарху. Да где патриарха цареградцкого сьедет, в Смоленску ль или за Смоленском до рубежа, и Роману, пришед к патриарху, правити от государя поклон. А молыти: /л. 60 об./

«Божиею милостию великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии и многих государьств государь и обладатель тебе, пресветейшему Иеремею божьею милостью архиепископу Костянтинополя-Новаго Рима и вселенскому патриарху, велел поклонитися».

Да подати от государя патриарху грамоту, которая писана к нему от государя, да другую грамоту, что писана от государя к турскому салтану, и список с неё. А после того явити патриарху государево жалованье 1 000 рублев денег. А молыти: [51]

«Великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии прислал к тебе своего /л. 61/ жалования на соружениѳ церковное — 1 000 рублев».

И деньги патриарху дати, взяв в Смоленску у дьяков.

А после того правити патриарху челобитье от боярина и конюшего от Бориса Федоровича Годунова. А молити:

«Великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии боярин и конюшей и намесник казанской и астороханской Борис Федорович Годунов велел тебе, светейшему патриарху вселенскому, челом ударить».

Да подати от Бориса Федоровича патриарху грамоту. А отдав патриарху грамоты и деньги и взяв у него писмо ко государю царю и великому /л. 61 об./ князю и к боярину и конюшему к Борису Федоровичю, ехати ко государю к Москве. А будет Роман патриарха в Смоленску не заедет, и Роману тотчас, взяв у воеводы у князя Михаила Петровича Катырева с товарыщи и у дьяков денги 1 000 рублев и провожатых, ехати за патриархом до рубежа. А не съедет до рубежа, и Роману ехати и за рубеж и до Орши. А съехав патриарха, речь говорити и грамоты подати и государево жалованье, деньги, отдати по сему государеву наказу».

А се такова грамота от государя послана к турскому Мурат салтану о патриархе Иеремее: /л. 62/

«Бог наш Троица иже прежде век сый отец и сын и святый дух ныне и присно и в веки веком. Аминь. О нем же живем и движемся и есмы и множе царствие царствуют и сильнии пишут правду.

Вседержителя Бога милостию царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии владимерский, московский, новгородцкий, казанский, астороханский, псковский, смоленский, тверский, резанский, [52] полотцкий, пермский, вятцкий, болгарский и иных многих земель государь и всея полунощныя страны и сибирские земли обладатель, и государь земли неметцкие /л. 62 об./ Гамаюна подражателю Мурат салтану, государю костянтинопольскому, беломорскому, черноморскому, анаталейскому, римскому, караматскому, румскому и иных, брату и доброму приятелю нашему.

Приезжал к нам ис твоей, брата нашего, области Еремей, патриарх костянтинопольский, для милостины и бил нам челом о том, чтобы нам к тебе, брату нашему, об нем отписати о всяком бережение. И мы по твой, брата нашего, к нам любьви об нем к тебе пишем в своей грамоте, чтоб еси брат наш, Мурат салтан, патриарха Еремея держал в своей области и беречи велел пашам своим потому ж, как ваши /л. 63/ прежние правители их держали в бережение по старине во всем. А то б еси учинил нас для. А о которых будет о своих делех к нам прикажешь, и мы против того тебе, брату нашему, любовь братцкую держати хотим.

Писана государьствия нашего дворе града Москвы лета от создания миру 7097-го маия месяца индикта 2-го, государствия нашего 6-го, а царств наших росийского 43-го, казанского 37-го, астороханского 35-го».

А се грамота послана от государя к патриарху Еремею с Романом Тушиным.

«Бог наш Троица иже прежде к весым и ныне есть отец и сын и святый дух. Аминь. /л. 63 об./

Великий государь божьею милостию царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии владимерский, московский, новгородцкий, царь казанский, царь астороханский, государь псковский и Великий князь смоленский, тверский, югорский, пермьский, вятцкий, болгарский и иных государь и великий князь Новагорода низовские земли, черниговский, [53] резанский, полотцкий, ростовский, ярославский, белоозерский, лифдянский, удорский, обдорский, кондинский и всея сибирские земли и северные страны повелитель и иных многих государьств государь и обладатель пресветейшему Еремею, божиею милостию архиепископу Костянтинополя-Новаго Рима, вселенскому патриарьху, /л. 64/ пастырю и учителю крестьянского закона.

Как есмя от нашего царского величества тебя отпустили, и нашему царскому величеству извещал нам боярин наш и конюшей Борис Федорович Годунов, что церковь Пречистые Богородицы в царьствующем граде почал делать. И мы для нашего и царицы и великие княгини Ирины здравия послали есмя к тебе на соруженье церковное 1 000 рублев денег. И ты б, пресветейший патриарх, о нашем здравие и о нашей царице великой княгине Ирине здравие и о нашем чадородие молил Бога, чтобы Господь Бог нам и нашей царице милосердие свое, чадородие, нам подал, и все бы наши государства и православное христьянство в тишине и в покое устроил. А нам бы Господь Бог /л. 64 об./ и всему и нашему воинству на наши враги помощь свою и крепости послал».

Такова грамота послана к цареградцкому патриарху Еремею от слуги и конюшего боярина от Бориса Федоровича Годунова:

«Пресветейшему Иеремею, божиею милостию архиепископу Костянтинополя-Новаго Рима, вселенскому патриарху, патриарху и учителю православных велений, истинному поборнику на Божия враги, крепце о благочесте и поборающу, государю моему о Бозе отцу и наставнику /л. 65/ и учителю ко спасеному пути Борис Годунов челом бьет.

Благодарю по-премногу вседержителя Бога. Похваляя подвиги и тщание твое во всем о благочестии и премногия твоя ко мне добродетели, да и вперед молю [54] твое святительство, да не забвэн буду во святых твоих молитвах к Богу. Не глаголи милосердый Бог ради святых твоих молитв сотворить надо мною по милости своей. Якоже весть святая его воля, а нас бы, твое святительство, о своем спасении, как придеш на свой превеликий престол патриаршества царствующаго града Костянтинополя-Новаго Рима, без вести не держал, чтоб нам, про твое святительство о твоем спасенье /л. 65 об./ всегда слышав, радоватися душею радостию духовною.

А что еси со мною говорил, чтобы мне доложити государя благочестиваго царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии самодержца, чтоб государю о тобе отписати к Мурату салтану, и яз твое челобитье до государя благочестивого доносил. И государь грамоту от себя к Мурат салтану о тобе написал и послал есми тое грамоту к тебе, и снимок с тое грамоты, что в ней писано, послал к тебе. А писал государь наш к Мурат салтану коротко в своей грамоте, и про церковное разорение не писал, чтоб ему на тебя гневу нивчем не было.

Да поминал есми государю своему благочестивому царю и великому князю /л. 66/ Федору Ивановичю всеа Русии и благоверной и христолюбивой царице и великой княгине Ирине о создание церковном, что ныне почели в царьствующем граде церковь делати. И благочестивый великий государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии и благоверная и христолюбивая царица и великая княгиня Ирина послали к тебе за свое здравие на соружение церкви 1 000 рублев. И ты б, государь пресветейший патриарх Иеремеи вселенский, молил всесильного Бога и Пречистую Богородицу о царском и о царицине здравие и о их чадородие.

А как будет в Литве, и ты б, государь, проведал про Максимилияна про Писарева брата: где ныне и каким обычаем живет, в Польской ли земли и ныне /л. 66 об./ [55] или отпущен, и которым обычаем отпущен по которому договору? Так же бы еси и того проведал: укрепился ли свейской королевич на коруне польской и на Великом княжестве Литовском, и на какове мере утвердился, и что его вперед умышленье со государем нашим? А проведав, о том бы еси о всем подлинно отписал тайно с кем возможно. А послал бы еси писмо, написав о вестех тайно, закрыто, своего святительского имяни и моего ни в чем не объявил. О как оже даст Бог будеш в царствующем граде, и ты б о своем приезде, каков приезд твой будет, и что вестей всяких будет во Царегороде, и как ныне держать Мурат салтана, и нет ли розни в пашах, и насильства христианству /л. 67/ лишнего нет ли, и с кем ныне салтану турскому война, и внове с которым государством с фряскими людьми и с кизылбаши бой и рать какова была ль, и чево вперед чаять — о тех и всех делех отписал бы еси и словом наказал, кого пошлешь своего верного к благочестивому царю, чтоб о всем государю нашему, благочестивому царю и великому князю Федору Ивановичи всеа Русии было в ведоме. А я тебе, государю своему, много челом бью».

И июня в 16 день писали ко государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии из Смоленска воевода князь Михаило Катырев-Ростовской. Да дьяки Семен Косткин /л. 67 об./ да Семен Васильев, что они по государеве грамоте и по розписи корм и меды красные и белые патриарху Иеремею, и митрополиту, и архимандриту, и старцом, и их слугам в Смоленску на шесть ден дали сполна. А до рубежа дали им всем 6 кружок меду вишневого, 12 кружок меду боярского, 9 ведр меду паточного, пол-2 ведра да 3 крушки меду квасу щавного, 36 ведр меду цеженого. А корму дали в Смоленску и до рубежа по росписи на 6 ден: 12 лещей паровых, 6 свен живопросольные щучины, 6 щук колодок, 6 щук ушных, 6 лещей ушных, 12 щук на пар [56] против прутов /л. 68/ белые рыбицы, 12 окуней росольных против сельдей паровых, 6 язей против блюд белые рыбицы, 108 карасей ушных по два на блюдо, 90 хлебов денежных, 98 колачей денежных. Да по государеве ж грамоте отпустили они на извозничьих телегах з Григорием с Нащокиным да с Семейкою Пушечниковым патриарху в дорогу за рубеж меды по розписи сполна.

А се перевод цареградцкого патриарха з грамоты ко государю из Орши с Олександром с Трегубовым:

«Иеремея, божиею милостию архиепископ Костянтинаполя-Новаго Рима, вселенский патриарх. /л. 68 об./

Богом поставленному и Богом избранному самодержцу святому царю всеа Русии и всех благоверных христьян. Здравию с агло державному царствию ти з благоверною и Богом венчанною царицею Ириною и со всем синклитом и воинством. Язык наш притомился и разум наш не истечет глаголати на благодарнии на многои и на великои твоей царьской милости и на даровании, что еси прислал ко мне, к богомольцу царствия своего, не токмо серебра могох приняти, но много корму и питья, и вперед ничаемся станет нам до Волошские земли. И не умеем того изрещи царствию твоему, только есмя должны Бога молити во дни и в нощи: да соблюдет /л. 69/ Господь Бог царствие твое в долготу дни, и покорит ти недруги вся твоя подножию ногам твоим, и даст ти господь плод чрева — наследника царствию твоему, и достоен будеши царствия небеснаго. Да о том молим царствию твоему: не забуди нас на святой молитве своей в шествующем нашим пути. Да доидем здрави до Костянтина града. А милостина твоя царская будет у тебя в царствии небеснем потом, благодать и мир и милость божья буди на царствии твоем, и на благоверной царице, и на всем твоем синклите и воинстве. Аминь».

Перевод цареградцкого патриарха з другие грамоты ко государю же: /л. 69 об./ [57]

«Иеремеи, божиею милостию архиепископ Костянтинополя-Новаго Рима, вселенский патриарх.

Самодержавному, и Богом хранимому, и Богом поставленному святому царю самодержцу всеа Русии и иных христьянств. Здравствуй в Богом хранимом царствии своем на многие лета з Богом дарованною царицею. Божиею милостию и твоим царским счастием приехали есмя до Орши здраво. И для твоего царского имяни приняли нас с честию, и з благодатию, и с великою радостию. И мы благодарим ваше святое самодержавство на ваших великих дарех и на милостине. И о том молимся: не забуди нас в своих святых молитвах. /л. 70/ Да и милость бы ваша от нас, от бедных, для церкви божьей не отдадела, потом благодать и милость божия буди на самодержавстве твоем со всем твоим с сингклитом и воинством.

Служебник твой и раб и богомолец монавасийский митрополит Ерофей Бога молит и челом бьет».

Грамота цареградцкого патриарха Иеремея к боярину и х конюшему к Борису Федоровичю Годунову:

«Иеремей, милостию божиею архиепископ Костянтинополя-Новаго Рима, вселенский патриарх. /л. 70 об./

Славнейшему, и пресветлейшему, и тихомирному, о святом дусе возлюбленному сыну нашего смирения благодать, и мир, и милость о бозе вседержителе. Благодарю твоему пресветлейшеству на твоем великом жалованье, что и на пути нас жалуешь великими дары, в которых тебе воздаст мзду Господь Бог седьм седьмерицею в царствии своем. Аминь».

Комментарии

1. В тексте ошибочно: «Моленска».

2. В тексте ошибочно: «Пучешникову».

3. В тексте ошибочно: «московсковьское».