-

А опосле Ивану говорити накрепко по Великог(о) Князя наказу, чтоб Салтан послал к Великому Князю своего посла человек доброго. А нечто Скиндер(ь) учнет приехав там говорити, что будто его Княз(ь) Великий не жаловал и бережен(ь)я ему [51] от Великог(о) Князя но было и кормы собе учнет сказывати малы и нечесть которую учнет собе сказывати, и нечто там о том Ивану учнет кто говорити, или хоти Ивану и не учнут о том говорити, а послышит то Иван, что Скиндер(ь) то говорит, — и кто Ивану учнет о том говорити, — и Ивану тому говорити. И не учнут говорити, ино паше которому молвити в розговоре, каково было жалован(ь)е Скиндерю от Великог(о) Князя. /л. 246/ А говорити Ивану по тем списком, каковы ему списки дали о тех делех казначеи, что Скиндерю корму давано и что ему Княз(ь) Великий давал жалован(ь)я. И Ивану говорити по тем списком. А говорити: «То Скиндер(ь) говорит негораздо; Государьское жалован(ь)е было к нему велико, честь ему была великая и кормы великие даваны. А от Государя ему жалован(ь)е давано много и честь ему велика была, а ни в чем ему безчестия никоторог(о) не было». Да говорити Ивану по те(м) списком, каковы ему даны: «А то Скиндер(ь) говорит негораздо, что к собе жалован(ь)я Государя нашег(о) не сказывает, а такое ему было жалован(ь)е».

Да и то Ивану молвити в розговоре: «Государей Великим пригож промеж собя посылати таких людей, которые бы жили близко при Государех и дело бы знали и жалован(ь)е бы Государьское знали, а не корысти б смотрили». И нечто взмолвят Ивану: «А то честь ли была /л. 246 об./ Скиндерю: приехав к нему люди на подворье, да людей его перебили и самог(о) лаяли, и в том ему оборони не учинили?»

И Ивану говорити: «Во Государя нашего государствех много чюжих людей изо многих зем(е)ль. И приставове Государя нашего говорили Скиндерю, чтоб его люди без пристава с подвор(ь)я не ходили. И люди Скиндеревы приставов не слушали и с подвор(ь)я ходили без приставов. И ехали пьяни азстороканског(о) посла люди и Скиндеревы люди пьяни ж с ними побранили, да учали их Скиндеревы люди бити, а они противу с ними учали битис(ь). И Скиндеревы люди их же били да переимав и перевязали, и сказали Государя нашего приказчиком, кому те дела приказаны. И они послали да тех азстороканског(о) посла людей велели пустити. Ино было Скиндеревых людей как боронити? А они ж азстороканцов били и перевязали». Да говорити по Великого Князя наказу: /л. 247/ «А спросите о всех делех янычан: Асана да Усейна и иных янычан, как там честь была Скиндерю и как там дела делалися, — тол(ь)ко бы вам сказали правду». И нечто учнут говорити: «А которой полон Скиндер(ь) окупив привез на Москву да и армена привели полон, — и они у него силою тот полон отнимали, а денег не платили, а и платили ден(ь)ги да не все?» И Ивану говорити: «Которой полон Скиндер(ь) привел да и армена полон привели да сказали приказным людей Государя нашег(о), на ком что дати. И которых людей привели с собою, и те люди били челом Государя нашего приказным людей, что их которая армена окупали, а ден(ь)ги на них давали не многие, а в кабалы писали и прибавливали ден(ь)ги многие. И приказщики Государя нашег(о) велели им о том говорити, чтоб имали прямые ден(ь)ги. И армена опят(ь) говорили, что на них денег не тол(ь)ко да /л. 247 об./ вали да говорили и не одинова не в одно слово. И как пришли на меру, — сказали правду, что на ком давали, — и казначеи Государевы велели им на тех ден(ь)ги правити. И доправили им ден(ь)ги часа тог(о). А дотоле им денег не доправили по их речей, что они негораздо сказывали». А нечто вспросят Ивана: «А как Скиндер(ь) выехал с Москвы, — и они у нег(о) на дорозе людей поотнимали?» И Ивану говорити: «Которые люди были с Скиндерем Салтановы и его люди, и Государь наш (с) Скиндерем тех людей всех отпустил и зацепки им не было никоторые. А то было так: взял Скиндер(ь) с собою крымцов. И Государя нашег(о) приставове, которые были у Скиндеря, — провожали [52] Скиндеря за город. — да познали крымског(о) татарина. — а он с Скиндерем едет. И наши приказчики тог(о) татарина у нег(о) взяли тог(о) деля, что взял его Скиндер(ь) с собою без ведома. Да и иных был Скиндер(ь) людей крымских поимал /л. 248/ с собою. И как Государя нашег(о) приставове тог(о) крымца у Скиндеря на дорозе взяли, и Искиндер(ь) и тех людей от собя отослал

Да говорити о том о всем по Великог(о) Князя наказу. А нечто вспросят Ивана: «Ты поехал к нам, а Княз(ь) Великий ныне где и брат(ь)я его у нег(о) ли или по своим отчинам?» И Ивану говорити: «Яз поехал от своего Государя, а Государь мой на Москве, а брат(ь)я его по своим отчинам». И взмолвят Ивану: «А на сем лете Великому Князю где быти?»

И Ивану говорити: «Яз тог(о) не ведаю, где на сем лете быти Государю нашему, — а яз поехал, а он на Москве». И нечто взмолвят: «Сказывают, что быти на сем лете Великому Князю на своем деле на Коломне». /л. 248 об./ И Ивану говорити: «Того яз не ведаю, где Государю самому быти. А то есмя слышели, что Государь наш воеводам своим и людей многим велел быти на Коломне. А тог(о) не ведаем, где Государю нашему на сем лете самому быти». А се такова память дана Ивану ж о Марке о Фрязине. Да памят(ь) Ивану: «Нечто его вспросит Салтан или кто от Салтана его вспросит»: «Писал яз к Великому Князю о Марке о лекаре, чтоб его ко мне отпустил, — и Княз(ь) Великий его ко мне чего деля не отпустил?» И Ивану говорити: «Марко, Господине, приехал ко Государю нашему давно, а приехал еще при отце при твоем да бил челом Государю нашему в службу. Да и о том бил челом, чтоб Государь наш приказал к отцу твоему о его жене, чтоб отец твой /л. 249/ жену Маркову к нему отпустил. И Государь наш и о жене его к отцу к твоему и приказывая с своим сыном боярским з Борисом з Голохвастовым, чтоб жену его к нему отпустил. И отец твой, Салим шах Салтан, и хотел жену Маркову отпустити. А ныне в Великом Нове-Городе болен боярин Государя нашего княз(ь) Александр Володимерович. И Государь наш послал его тог(о) боярина лечити. А и ныне бы Салтан Маркову жену ко Государю нашему отпустил». А не взмолвят о том Ивану, и Ивану о том не говорити ничего. А се такова дана памят(ь) о Адрахмене о кафинце. Памят(ь) Ивану Семенову: «Нечто взмолвят ему про то, что на Москве сидел в тюр(ь)ме кафинской гость Адрахман, — чего деля тог(о) гостя Салтанова сажали в тюр(ь)му и такую ему соромоту чинили?» И Ивану говорити: «То еще над Адрахманом милость /л. 249 об./ показали казначеи Государские: а он был дошел казни, а Адрахман учинил такое великое невеж(е)ство: пришед на Государя нашег(о) двор на казенной да говорил Государя нашег(о) приказным людей, казначеем, невежливые речи, лаял им великою лаею. И казначеи Государя нашего велели его про то вкинути в тюр(ь)му. А казнити его не велели, его жалуючи, да и Государю тог(о) не сказали. А тол(ь)ко бы то казначеи Государя нашег(о) Государю сказали, ино было ему быти кажнену. И они, ег(о) же жалуючи, Государю тог(о) не сказали. И сказали б Государю, — ино было ему быти кажнену. И Искиндер(ь) присылая х казначеем, чтоб его выпустили из тюр(ь)мы. И казначеи его велели выкинута из тюр(ь)мы для Скиндеря». А се такова памят(ь) дана Ивану ж о Садет Гирей царевиче и о Ахматовых царевичевых детех. Памят(ь) Ивану Семенову сыну Морозова. «Как, ож /л. 250/ даст Бог, приедет к Салтану и будет у Салтана царевич крымской Менли-Гиреев Царев сын Садет Гирей или будут Ахматовы царевичевы дети мен(ь)шие у нег(о) жо, — и Ивану ко царевичам послати Великог(о) Князя татарина, ког(о) пригож, которой бы верен, — или будет ему ког(о) пригож послати. И ког(о) Иван ко царевичем пошлет, ино б [53] тог(о) не ведал нихто. А приказати ему с тем ко царевичем: «Есть, Господине, со мною к вам от Государя моего речи. И вы мне с собою где велите видетис(ь)?» И Ивану видетис(ь) с ними тайно. И царевичи б тог( о) межи себя не ведали один одног(о). И как Иван у которог(о) царевича будет. — и у царевича бы был Иван да толмач, а иной бы не был никто. Да говорити Ивану реч(и) царевичем от Великог(о) Князя: «Княз(ь) Великий велел тобе говорити»: «Чтоб еси похотел с нами быти в дружбе, а мы с тобою хотим быти в дружбе и дружбу свою хотим к тобе держати. А ты б к нам также дружбу /л. 250 об./ свою держал; и другу бы еси нашему друг был, а недругу недруг и дела б еси нашего берег, а нам дружбу свою чинил. А мы к тобе добро свое хотим держати и дружбу свою чинити. А что будет твое дело или вперед что свое дело захочеш делати, — и ты б к нам приказывал и мы к тобе свою дружбу хотим держати».

И нечто царевич учнет говорити Ивану: «Хочю яз ехати к Великому Князю». И узнает то над ним Иван, что он ему говорити прямо, что хочет ехати к Великому Князю, — и Ивану ему говорити: «Похочеш, Господине, ехати ко Государю нашему, — и ты, Господине, поеди к Государю нашему. А Государь наш тобе в своей земле место даст, как тобе пригож быти у Государя нашего». И взмолвит царевич: «Поеду яз к Великому Князю, и Княз(ь) Великий мне в своей земле место даст ли?» /л. 251/ А учнет имянно говорити о городке о Мещере: «Даст ли мне Кня(з)ь Великий?» Или об ином городке, о котором учнет говорити: «Даст ли мне Княз(ь) Великий тот город?» И Ивану говорити: «Коли, Господине, поедеш ко Государю нашему и чег(о) учнеш у Государя нашег(о) просити или о чем ко Государю нашему прикажеш, а учнеш у нег(о) чего просити, — и Государь наш тобе в своей земле место даст. Мног(о) у Государя нашег(о) городов и волостей: есть ему, что тобе дати, где тобе у нег(о) быти».

А учнет говорити о Кошире: «Даст ли мне Княз(ь) Великий Коширу?»

И Ивану говорити: «Поедеш, Господине, ко Государю нашему, и Государь наш тобе Коширу даст». И похочет царевич у Ивана на том правды: «Как яз буду у Великого Князя, и Княз(ь) бы Великий дал мне городок Мещеру». /л. 251 об./ И Ивану на том правды не давати, а говорити ему царевичу: «Как, Господине, будеш у Государя нашего и учнешь чег(о) у Государя нашег(о) просити, — ино, Господине, у Государя нашего мест много: есть ему, что тобе дати. А мне, Господине. на том, как правда дати? То ведает Бог да Государь наш, что тобе даст». Да на Мещере правды не давати и не иматися в том. А говорити о том по Великог(о) Князя наказу. А Ахматовым царевичевым детем то ж ему говорити, чтоб похотели ехати к Великому Князю. А Княз(ь) Великий их жаловати хочет. А се такова памят(ь) дана Ивану ж. Памят(ь) Ивану Семенову.

«X кому с ним послал Княз(ь) Великий свои поминки в Азов и грамоту к Бургану азовскому и к Магметю беккулу, — и Ивану та грамота и поминок /л. 252/ дати Бургану и Магмегю тайно, чтоб тог(о) Скиндер(ь) не ведал. Да и словом Ивану молвити Бургану и Магметю, чтоб Великому Князю служили прямо. Да каковы будут вести, и они б Великого) Князя о всем без вести не держали. А Княз(ь) Великий их и вперед жаловати хочет. А беречи Ивану тог(о) накрепко, чтоб тог(о) Скиндер(ь) не ведал, что Княз(ь) Великий к Бургану грамоты и поминки посылает».

А се такова грамота с Иваном послана к Салтану о рухляди Великого Князя. А имя Божие и Великог(о) Князя и Салтаново писано в крузех золотом.

«Бог наш Троица, иже прежде век сы(й) и ныне есть: /л. 252 об. / Отец и Сын и Святый Дух. Великий Государь Василей, Божиею милостию един правый Государь всея Руси [54] и иным многим землям восточным и северным Государь и Великий Княз(ь) володимерский, московский, ноугор(од)ский, псковский, смоленский, тферский, югорский, пермьский вятцкий, болгарский и иных, Сюлемен шах Салтану, Государю костянтинопол(ь)скому, и беломорскому, и черноморскому, и наталейскому, и римскому, и караманскому, и румскому, и иных земел(ь) Государю, и брату, и доброму приятелю. Послали есмя с послом с своим с Иваном Семеновичей свою рухляд(ь) на некоторую потребу. А велели есмя ему в твоей земле на себя купити, что нам требе. И ты б, брат наш, приказал своим приказчиком, чтоб с тое с нашие рухляди пошлин никоторых не имали; да и торговца б еси ему /л. 253/ велел дата, кому купити, что будет надобе на наши потребы. Писан в нашем государстве, в нашем граде Москве. Лет(а) #зла (1523) апреля». А се такова грамота послана к Салтану с Иваном же о зауморкех.

А имя Божие и Великог(о) Князя и Салтаново и их государства писаны золотой в крузех же по тому ж, как в первой грамоте. «Божия воля ссталас(ь): в твоей земле не стало нашег(о) гостя Семена Андреева сына Хозникова. И твои приказчики, товар его собрав и переписав, запечатали, и ныне тот товар лежит в твоей земле у твоих приказчиков. А летос(ь) посылали есмя к тобе своего человека Ивашка Лазарева с своею грамотою. И Божия воля ссталася: тог(о) нашего человека Ивашка в Кафе в животе не стало. И приказчики твои тот его товар также собрали и переписав /л. 253 об./ запечатали. И ныне поехал с нашим послом с Иваном Семенов сын Хозникова Васюк. И ты б тот Семенов товар велел отдати сыну его Васюку. А Ивашков бы еси живот Лазарева велел дата послу нашему Ивану. Да и иных будет которых наших людей не стало в твоей земле, а животы их собраны и переписаны и запечатаны стоят у приказчиков, — и ты б также тех наших людей животы велел отдати послу нашему Ивану. Писан в нашем государстве, в нашем граде Москве. Лета #зла (1523) марта». /л. 254/ А се такова грамота послана Бургану аге азовскому с Иваном же Семеновым.

«Великий Государь Василей, Божиею милостию един правый Государь всея Руси и иным многим землям восточным и северным Государь и Великий Княз(ь) володимерекий, московский, ноугородский, псковский, смоленский, тферский, югорский, пермьский, вятцкий, болгарский и иных. Брата нашег(о) Сюлемен Салтанову слузе Бургану аге азовскому. Каковы будуг вести в Азове, — и ты б нам служил: о вестех бы еси нас без вести не держал. А нечто услышиш про нашег(о) недруга про крымског(о): нечто похочет крымской итти на нашу украйну, — и ты б нам служил: нас бы еси о том без вести не держал. А мы тобя за твою службу жаловата хотим. А ныне послали есмя к тобе свое жалован(ь)е с своим послом с Иваном Семеновичем. Писан на Москве. Лет(а) #зла (1523) апреля». /л. 254 об./

А се такова грамота послана к Магмед бекъкулу азовскому с Васил(и)емь с Верхъдеревским. А государства писаны в крузе ж.

«Великий Государь Василей, Божиею милостию един правый Государь всея Русии и иным многим землям восточным и северным Государь и Великий Княз(ь) володимерский, московский, ноугородский, псковский, смоленский, тферский, югорский, пермьский, вятцкий, болгарский и иных. Брага нашег(о) Сюлемен Салтанову слузе Магмед беккулу азовскому. Что нам служиш и нас о вестех без вести не держиш, — ино то делаеш гораздо. И мы, ож даст Бог, за твою службу тебя жаловата хотим. А ты б и вперед нам служил. И каковы у тобя будут вести, и ты б к нам о вестех отписывал. И нас бы еси о вестех без вести не держал. А ныне послали есмя к тебе свое жалован(ь)е с своим послом с Иваном с Семеновичем с Морозовым. [55]

Да послали есмя /л. 255/ проводити брата своего Сюлемен Салтанова посла Скиндеря и своего посла Ивана до Азова своег(о) сына боярског(о) Васил(и)я Федорова сына Верхъдеревског(о), а с ним своих людей. И как, ож даст Бог, придут в Азов и будет им время и л(ь)зе им итти из Азова, — и ты б их из Азова отпустил и проводити их велел до нашие украйны, чтоб им, как дал Бог, до нашие украйны здорово и без страху доитти. А будет им из Азова еще не время итти и побыти им будет в Азове, — и вы б их берегли, чтоб им нечести ни от ког(о) не было. А как будет время и л(ь)зе им идти, — и ты б их тогды из Азова отпустил и проводити их велел, чтоб им без страху доитти до нашие украйны ⁴⁶. Да велели есмя оставит(ь) послу своему Ивану в Азове станицы казаков своих; и ты б им велел быти в Азове. Да каковы будут у тобя вести в Азове, — и ты б тех казаков к нам отпущал по станице или по(с)кол(ь)ку будет пригож, чтоб яз безвестен не был. Писан на Москве, Лет(а) #зла (1523) апреля». /л. 255 об./ А се такова грамота послана Салтанову послу Скиндерю. А государьства писаны мен(ь)шие в крузе ж.

«Брата нашег(о) Сюлемен Салтанову послу Скиндерю князю. Которые наши люди украинные ходят по своим ухожаем на поле, а иных людей мы посылаем на поле своег(о) для дела, — и казаки азовские тех наших людей на поле имают, да водят в Азов, да их продают, и мног(о) лиха чинят нашим людем. И мы ныне о том приказали к брату своему, к Сулемен Салтану, с своим послом с Иваном с Семеновичей с Морозовым. А ты от нас брату нашему, Сюлемен Салтану, молви ж, чтоб в Азов приказал своим приказчиком, а велел бы тог(о) беречи накрепко, чтоб азовские казаки наших людей на поле не имали и лиха бы им никоторог(о) не чинили. А хоти и попадет в руки азовским казаком наш человек, и приказчики б азовские тех наших людей у казаков имали, да к нам их отпущали, а денег бы /л. 256/ на них не имали, чтоб те казаки нашим людем лиха не чинили. Писан на Москве лет(а) #зла (1523) апреля».

А Ивана Семенова Княз(ь) Великий отпустил марта 30 и поехал с Москвы.

А с Иваном послал Княз(ь) Великий Русина Бортенева да под(ь)ячег(о) Михаля Захарова да толмача Елболду. А клалис(ь) в суды в Донкове. И пошли из Донкова в другую неделю по Велице дни в неделю Мироноситцкую — апреля. А казаков резанцов послано с Иваном до Азова, которых ему воротити назад и которым побыти в Азове, 5 станиц. А в Кафу ему взяти с собою казаков и оставит(ь) тут 4 станицы. А с собою во Цар(ь)-Город взяти Ивану 11 станиц. /л. 257/ Августа. Июл(я) 28 дни ⁴⁷. Приехали к Великому Князю из Азова от Ивана от Семенова казаки: Мижуня Нечаев с товарищи з грамотою, да от Магмет беккула азовског(о) привезли грамоту ж. А се грамота Иванова к Великому Князю с Мижунею с товарищы. «Государю. Великому Князю Васил(и)ю Ивановичу всея Русии, холоп твой Иванец Семенов челом бьет. Божиею, Государь, милостию и твоим Государьским здоров(ь)ем Сюлемен Салтанов посол Искиндер(ь) да и мы со всеми люд(ь)ми пришли в Азов, дал Бог, совсем поздорову, маиа 19. А стретил, Государь, нас из Азова против рыбные ловли от города версты за четыре или за пят(ь) Аспага Ареизпаган азовский со многими люд(ь)ми на дву косопах с честию. А Сюлемен Салтана, Государь, сказывают ныне во Царе-Городе. /л. 257 об./ А что есмя, Государь, в Азове вестей слышели, и мы, Государь, все то написав, да к тобе, ко [56] Государю, список послали с твоими Государьскими казаки: с Мижунею с Нечаевым да с Ивашком с Полубояриновым и с их товарищы. А отпустили есмя их к тебе, ко Государю, полем июля 1. А затем есмя к тебе, Государю, ранее тог(о) с тою вестию полей не отпустили: сказывали, Государь, что полем проитти не мощно: по обе, деи, стороны Дону стояли многие нагайские татарове с крымский полоном. И мы, Государь, наперед того июня 11 отпустили к тобе, Государю, с тою вестию в каюкех Доном твоих Государских казаков: толмача Гаврилка Буда да Иванва Звенцова с товарищы. А зашол, Государь, тот Гаврилко в Азов с Яковом да Стрекалом: да по грехом, сказывает, в Азове заболел. А в кою нору, Государь, крымские татарове и азсторокани бегли от нагайских мырз и за Дон возилися, и как, Государь, крымцы на Дону топли, — а те, /л. 258/ Государь, казаки Гаврилко и Иванко в ту пору на Дону были, а то видели.

Да и мы, Государь, видели, по перевозом к Азову идучи, днищ за пят(ь) и за шесть и за десят(ь), по которым местом крымцы (за) Дон возилися. Ино, Государь, лежит топлых лошадей и верблюдов по берегу и по полю и телег метано добре много, да и татарове, деи, Государь, крымские по перевозом многие топли. А что, Государь, отпустил еси нас наперед нас своих Государьских казаков резанцов к Азову полем: в головах Сенкю Курова с товарыщи да с ним детей боярских Васюка Ивашенцова с товарищы, да три татарины, — и те, Государь, казаки и дети боярские в Азов не бывали. А говорят, Государь, что их азовские казаки на поле побили, а иные, деи, у них поутекали ранены и ограблены. А при нас, Государь, азовские ж казаки привели в Азов твоих детей боярских: Данилка Попцова, Ивашка плаксу Ушакова, Горяинка Иванчина, Гридю Мордвинова, Матвейка Ширяева, /л. 258 об./ Дулепка Аристова, Мишу Сорокина. И мы к тобе, Государю, с твоими казаки с толмачем з Гаврилком да с Иванком о том писали ж, что есмя Сюлемен Салтанову послу Искиндерю и азовскому Кадыю и Диздару и Аспаге Ареизю и веем приказным людей о том говорили, чтоб они у казаков тех детей боярских взяли да нам отдали. И Салтановы, Государь, азовские приказчики Кадый и Диздар и Аспага Ареиз и все приказные люди тогды нам отвечали так: «Ныне, дей, нам тех детей боярских у казаков отнята, ни вам отдати без Государя нашег(о) ведома не мочно. И мы, деи, ныне тех азовских казаков велим подавати на поруки, чтоб у них те дети боярские не изгибли и в нуже не были до Государя нашего указу. А тех, деи, Государя вашег(о) людей перепишем по имяном, да тот список пошлем к своему Государю. И те, деи, люди Государя вашег(о) не изгибнут до Государя нашег(о) указу. И после тог(о), Государь, спустя д(е)нь с пят(ь) казаки азовские учали тех /л. 259/ детей боярских продавати на корабли. И Василей Верхъдеревской и дети боярские тех, Государь, детей боярских окупили. А после тог(о), Государь, азовские ж казаки привели в Азов детей боярских: Олексея Бабина, да Олексея Головенкина, Сидора Яковцова сына Захар(ь)ина да Фому Булгакова. И Алексея, Государь, Бабина окупили Русин Бортенев да Василей Верхъдеревской. А послали есмя к тебе, Государю, с твоими казаки с обема станицами Доном и полем списки слово в слово. А третей, Государь, список таков же дали есмя Васил(ь)ю Верхъдеревскому притчи для. А что есмя, Государь, в Азове вестей слышали после первые станицы, и мы к тобе, Государю, ныне и то отписали з другого станицею с Мижунею с Нечаевым и с его товарыщи. А о Василь(е)ве, Государь, отпуске Верхъдеревског(о) и о проводех говорили есмя в Азове с Искиндерем и со всеми приказными люд(ь)ми. И они, Государь, о том в Азове п(р)овода не умели учинити. /л. 259 об./ А [57] приговорили. Государь, что им о Васильеве отпуске отписати х кафинскому Санчаку. «И что, деи, нам о Васил(ь)е Санчак отпишет, и мы, деи, Васил(ь)ю по тому и провод учиним». А мы, Государь, из Азова х Кафе пошли и на карабль сели июля 1.

А как, ож даст Бог, Государь, и Кафу придем и что, Государь, там вестей будет, и мы к тобе, Государю часа тог(о) о всем отпишем с Васил(и)ем Верхъдеревским».

А се грамота Магмед беккула азовског(о) с Мижунею с Нечаевым с товарищы.

«Государю, Великому Князю Василию Ивановичу всея Руси, белому Царю, холоп твой Магомет бек азовский Государю своему низко челом бьет. Жаловал еси, Государь, меня холопа своег(о): велел еси, Государь, собе служити. А велел еси, Государь, себя без вести не держати, каковы у нас в А /л. 260/ зове ни получат. Послал есми с весны с вест(ь)ми к тобе, Государю, четыре человеки на своих конех о дву кон(ь): брата своег(о) Кебекчея да твоего сына боярског(о) Костею зовут Булгаков сын, да Ортюшею зовут Москвитин, да Мишкою зовут з грамотами, что, Государь, Царя крымского и Багатыр Салтана Мамай мырза потерял и силу их, Государь, всю побил. А кои, Государь, нарознь бегли крымци, ино, Государь, нагайская погоня и тех переняла, до Крыма не допустила и тех, Государь, побили. Утекли были, Государь, два Салтана: Казы Гирей Салтан да Бибей Салтан. Собрав, Государь, и достал(ь) сил своих, да стали у Перекопи. Нагайские, Государь, мырзы пришли и крымские с ними. Государь, билис(ь) три дни. И Бог пособил нагаем: тут, Государь, и достал(ь) силу крымскую побили, и Салтаны утекли. И нагаи, Государь, месяц равен воевали. Из гор, из лесов волочили жены и дети и живот вес(ь) выгонили. Потом. Государь, сел был на царстве Казы Гирей Салтан. И твоему, Государь, /л. 260 об./ брату, Сюлемен Царю, весть пришла, что Царя крымског(о) убили и сила побита и Перекоп(ь) разорена, а на царстве сел Казы Гирей Салтан. И брат твой, Сюлемен Цар(ь), послал своего Салтана Саидет Гирея на царство. И Саидет Гирей Салтан приехал в Кафу. И Казы Гирей Салтан, насаженой на царство, приехал в Кафу ж к Саидет Гирей Салтану и Бибей Салтан. И по приказу брата твоег(о), Сюлеменя Царя, Саидет Гирей Салтан велел новому Царю Казы Гирею Салтану головы снят(ь) ⁴⁸. А Бибей Салтана и Чобан Салтана поимал да оковал и Абдрахман(а) бия оковал же. И иных многих князей и мырз переимал да и послал ко Царю-Граду. А ныне, Государь, брат твой, Сюлемен Цар(ь), посадил на царство Саидет Гирея Салтана. А молвил Государь наш: «Яз тебя с своим братом, с Великим Князем Василием Ивановичей, смирю». А не велел ему никакова казака под твою украйну отпускати. Хто не станет слушати новог(о) Царя Саидет Гирея, — велел брат /л. 261/ твой, Сюлемен Царь, на кол бити и пластати. А прислал Государь наш из Царя-Града дватцат(ь) тысяч конной силы да пят(ь)сот пищал(ь)ников поберечи новог(о) Царя, доколе укрепится.

Да еще, Государь, иные тобе вести. Послал Саидет Гирей Цар(ь) Бабиш бия азстороканскому Царю Усейн Салтану о смирении и о братстве. А молвит так, чтоб еси нагайских мурз не перепустил за Дон на свою сторону, на азстороканскую. Да Агыш бию послал Девлет Келдеем зовут татарина с теми ж реч(ь)ми, чтоб Агыш бий нагайских мурз не перепустил за Волгу. Саидет Гирей Цар(ь), кров(ь) взыскивая брата своего, Царя крымског(о), и Багатыр Салтана, а надеятца на силу на отманског(о): и на то, Государь, грозу пущают. А нагайскые мурзы, Государь, на те грозы и не смотрят. А пришли те два посла ис Крыма в Азов на корабли. Полем, Государь, [58] не смели ехати: от нагаи не проехати. Да еще, Государь, слышен(ь)е наше таково, что /л. 261 об./ тебя, Государя Великог(о), устрашился Цар(ь) казанской: с Казани збежал да нашибся на Агыш бия, и Агиш бий, Государь, и тог(о) потерял. А правой вести, Государь, нет. Да в Азсторокани, Государь, посол твой осенешний добр здоров. Царя, Государь, нагаи потеряли, а посла твоего ополонили да в Азсторокани оставили, а сами в погоню за крымскою силою пошли на третей день. Усейн Цар(ь) в Азсторокан(ь) въехал и сел на своем юрте без нагаи. А нагаем было, Государь, хотелос(ь) Азсторокан(ь) и город розкопат(ь). И царь Усейн ныне посла твоего вел(ь)ми чтит, да и хотел к тобе, Государю, отпустите: ин, Государь, побоялся, что, Государь, не проехати. Что есми холоп твой, Государь, по ся места ведал, то есми и списал тобе, Государю Великому, с твоим казаком с Мижунею послал. А затем, Государь, кои дела ни уведаю твои Государьские, — тебя, Государя, без вести не учну держати: а чтоб еси, Государь, смиловался, пожаловал /л. 262/ меня, своег(о) холопа: прислал бы еси мне портище чорных лисиц. И яз бы про тебя, Государя Великог(о), и про твою радость сам износил перед твоим братом, а перед своим Государем Сюлемен Салтаном. А я тобе, Государю Великому, низко челом бью. в лет(о) #злв? (1524) писана грамота месяца июня 24 день». А иные грамоты и списки о вестех, что писали к Великому Князю из Азова Иван Семенов и Магмед беккул азовской, и те списки лежат в сувое в лете #зла (1523) августа, а в книги не писаны. /л. 263/ И лето #злв (1523) октября из Азова приехал к Великому Князю от Магмед беккула азовског(о) з грамотою Федко Каменев резанец. А се грамота к Великому Князю с Федком.

«Государю, Великому Князю Васил(и)ю Ивановичу всея Русии, всесветлому Государю, белому Царю, холоп твой, Государь, Магомет бек азовскый Государю своему низко челом бьет. Месяца, Государь, июля 26 дня пришел, Государь, посол Усейна Царя азстороканског(о), а зовут, Государь, посла Аджи Холи бий. А идет, Государь, к Саидет Гирею Царю крымскому. А говорил: Государь, Цар(ь) Усейн крымскому Царю: «Похочеш с нами быти в братстве и в дружбе, а похочеш своег(о) тушмана доставати, — и ты б со мною заодин шел на своего недруга, а Агыш бий нас не останет же: поидет с нами на Мамая и на ег(о) брат(ь)ю заодин. Кой час наш посол к тобе при /л. 263 об./ дет, а похочеш свое дело делати заодин с нами, и ты б вборзе немедля на кон(ь) пошел с своею силою, а к нам бы еси гонца отослал. А я, Усейн Цар(ь), готов есми с своими люд(ь)ми, и Агиш бий готов же с своими люд(ь)ми. Да коег(о)есми дни послал к тобе Аджи Холи бия, да тог(о) же дни послал есми гонца х казанскому Царю, чтоб и казанской Цар(ь) с нами ж заодин пошел на Мамая и на ег(о) брат(ь)ю. А не пойдеш ты, Саидет Гирей Цар(ь), на Мамая, ино и нам с Агишем не бывати на Мамая: нам одним с ним неким стати». Да еще, Государь, побежал ис Крыма Чобан Салтан, а хотел, Государь, ехати в Казан(ь). И Чобан Салтан, Государь, устрашился нагайские орды: немочно ему в Казан(ь) проехати. И он, Государь, приехал в Азсторокан(ь). А из Асторокани, Государь, ехати ему в Тюмен(ь): кажут, Государь, есть ему племя в Тюмени. А твоег(о), Государь, посла Усейн Цар(ь) вел(ь)ми чтит, а хотел, Государь, твоег(о) посла вборзе отпустити к тобе, ко Государю. А крым /л. 264/ скому, Государь, Царю стати неким и почати нечим, а надеется, Государь, крымской Цар(ь) на Царя отманског(о). Ино, Государь, и отманскому ему не пособити, — самому от любово боронит(ь)ся, а земля, Государь, дал(ь)нея. Да еще, Государь, азовские казаки под Рус(ь) пошли: пошел, Государь, Тагай Софи, а с ним, Государь, сорок человек: другая станица, Государь, пошла тритцат(ь) человек, а голова у них Джанай Дашем [59] зовут. Да пошел, Государь, Сатыл Ган, а с ним, Государь, восмьдесят человек, да пошел, Государь, Доваш да Ходжа бак, а с ними, Государь, сорок человек да крымских, Государь, человек со ста с ними ж заодин имеете: хотят, Государь, на заставу ударити, коя, Государь, на поли стоит у тобя, а хотят, Государь, татем притти. Слышен(ь)е наше, Государь, таково. Тебя, Великог(о) Всесветла(о) ⁴⁹ Государя, белог(о) Царя, без вести не держу. А пожалуеш, Государь, велиш собе служити, и ты б, Государь, своег(о) холопа без своих людей не держал. А послал есми, Государь, список сей с твоим сыном боярским с Федком с Васил(ь)евым сыном Каменева. Писана грамота месяца августа 1 день». /л. 264 об./

А се другая грамота Магмет беккула азовског(о) с Федком же с Каменевым: «Государю, Великому Князю Васил(и)ю Ивановичу всея Русии, белому Царю, холоп твой Магамет беккул азовской из Азова низко челом бьет. Чтоб еси, Государь, смиловался, меня своег(о) холопа пожаловал. Здес(ь) есми, Государь, с кем твое дело Государьское делал, — межи, Государь, нас третей не бывал. И тот, Государь, человек меня, холопа твоег(о), оставил. Пошел, Государь, к Москве с твоим воеводою с Васил(и)ем с Верхъдеревским. Зовут его, Государь, в Азове Гришка Белой диак. И ты б, Государь, умилосердился своег(о) холопа пожаловал: тог(о) бы еси, Государь, диака, ко мне к Азову прислал. Зане ж, Государь, залажуся ег(о) тог(о) деля, что не отвелика по-турскы знает. Иног(о), Государь, диака призват(ь) на твое дело на Государьское, — ино, Государь, толмач надобет. С тем есми, Государь, дела твои делывал один на один во дни и в нощи. Или как ся получит, — скажу ему твои дела /л. 265/ Государьские, и он мне, написав, да принесет, и я, холоп твой, мишен(ь) свою приложу да к тобе, ко Государю, посылаю». /л. 265 об./

Лета #злв (1524) марта 25 дня. Писал к Великому Князю княз(ь) Микита Оболенской, что приехал в Нов-Городок из Крыма Великог(о) Князя татарин Сабака Небол(ь)син да казак Миша Тферитин, а были с Иваном Семеновым сыном Брюхова во Царе-Городе. А прислал с ними Иван Семенов и Иван Колычев грамоты. Да Иван же писал ко князю к Васил(и)ю к Шемячичу грамоту, не ведая тог(о), что княз(ь) Василей на Москве. Как они были в Царе-Городе, и в те поры было во Царе-Городе лихое поветрее. И княз(ь) Микита без Великог(о) Князя ведома у Сабаки и у Миши грамот не взял и не послал к Великому Князю. И Княз(ь) Великий послал в Нов-Городок в Северской ко князю к Миките Ивашка Скрыпицына. А велел князю Миките и Ивашку с ним Миши и Сабаки вы(с)просити о всех о тамошних делех подлинно. Да что Миша про тамошние дела скажет, и Княз(ь) Великий то им велел написати на список. А которые грамоты привез Миша от Ивана от Семенова, и Княз(ь) Великий те грамоты велел переписав Ивашку к собе привести. А Мише Тферити /л. 266/ нову с товаршцы велел Княз(ь) Великий побыти в Нове-Городке до своег(о) указу, а к собе им ездити не велел. И апреля 10 дня приехал к Великому Князю из Нова-Городка Ивашко Скрыпицын. А привез списки, что Миша Тверитинов сказывал, и грамоты, которые Иван Семенов и Иван Колычов прислали к Великому Князю. А се запис(ь), что Миша сказывал. Памят(ь) Ивашку Скрыпицыну сказати ему Государю Великому Князю. «Вспрашивал княз(ь) Микита Оболенской да с ним Ивашко Скрипицын казака Миши Тфери[ти]нова с товарищы, где Иван Семенов наехал туретцког(о) Салтана и о кою пору, и чтил ли Салтан Ивана, и каков был приход Иванов к Салтану, и много ли [60] Иван жил во Царе-Городе, и о кою пору /л. 266 об./ Салтан его отпустил, и как Салтан послал к Великому Князю своего человека. И Миша Тферитинов с товарищи князю Миките сказали про Иванов приход к Салтану и скол(ь)ко там посыл Иван во Царе-Городе, и как Ивана Салтан отпустил по тому ж, как Иван с ними к Великому Князю написал в списке. А посла своего Салтан послал к Великому Князю с Иваном вместо того ж Скиндер(ь) Саку, которой был у Великог(о) Князя, а с ним Салтановых два человека Асаном зовут да Скиндерем зовут, молодые люди, а его людей шло с ним из Бела-Города тол(ь)ко три человеки, и то наймиты. Да гостей, сказывают, с собою взял за своих людей человек пят(ь) ли, шесть ли. А гостей с ним шло изо Царя-Города до Крыма человек з десят(ь), а всех людей с ним шло изо Царя-Города, которые ег(о) и провожали до Перекопи, человек с тритцат(ь). А имат(ь) ему, сказывают, с собою людей из Кафы янычан и гостей. А товару, сказывают, с Скиндерем мног(о). /л. 267/ А Скиндер(ь) бол(ь)шее, сказывают, идет на Салтана рухляди купити: денег с ним Салтановых много. А дела за ним великог(о) не чают. А там, сказывают, у Салтана Скиндер(ь) молодой человек — водовоз бывал — потому словет: «Сака». И урядства на нем нет нико(то)рог(о) и близко Салтана не живет, а дети ег(о) там торгуют. Да (с) Скиндерем же, деи, идет с торгом гречин Федором зовут, а сказывается Юр(ь)ю Малому родной брат, Дмитреев жо сын. А Родос, сказывают, Салтан, как взял, так и ныне за ним, а людей в городе урядных своих учинил. А тутошние люди осталис(ь) в Родосе молодые, а лутчие люди все из Родоса выехали. А которые люди тогды из Родоса выехали, коли Салтан Родос взял, и те, деи, нынеча люди поставили против Родоса другой город на острове крепок, сказывают, добре, а люди к ним многие збираются в тот город. /л. 267 об./ А Бел-Город, Миша сказывает, нынеча за Салтаном, а живет в нем Пергат паша. Да был, деи, бой Пергат паше с угорскими люд(ь)ми. И угорские, деи, люди у Пергат паши туретцких людей мног(о) побили. А одолел их Пергат Паша. И языки прислал во Царь-[Городъ] человек с тритцат(ь) молодых людей пашенных и собою, деи, худы добре. А под Родосом, деи, у Салтана добре много побили. А которые с ним пушки и пищали были под Родосом, те все привезли розбиты в черенки.

А нынеча, Миша сказывает, у Салтана людей добрых добре мало: иных побили, а иные вымерли. Тол(ь)ко при нем два пашы: Ибреим паша да Аяз паша, а Пири паша пашство оставил. И Салтан его бив да послал под новой городок под Венецейской, что поставили ег(о) против Родоса. А Кизылбашева приходу, Миша сказывает, Салтан добре на собя боится. А Кизылбаш, деи, на Салтана наряжается. Да и посла своег(о) Кизылбаш к Салтану присылая при Иване тог(о) деля: которые /л. 268/ городы поимал у Кизылбаша Салим шаг Салтан, — и Сулюмен бы Салтан Кизылбашу тех городов поступился. А приказал, деи, к Салтану Кизылбаш: «Не поступиш(ь)ся мне тех городов, что отец твой у меня поимал, — и яз, деи, иду твоей земли воевати». А с Кизылбашевым, деи, послом пришло было триста человек и Салтан велел у нег(о) людей поимат(ь) не доходя Царя-Города за лименем, а с послом, деи, во Царь-Город пришло гол(ь)ко человек с тритцат(ь). Да поставили посла во Царе-Городе, а сторожу у нег(о) учинили добре крепку: никакова человека послова з двора не пущают, а к ним не пущают жо никог(о). И при них, сказывают, Кизылбашев посол у Салтана не бывал. А слышели, сказывают, в Беле-Городе, что будто Салтан Кизылбашу тех городов поступился, которые у нег(о) поимал отец его Салим шаг Салтан, и посла отпустил Салтан Кизылбашева. И как Иван Семенов и Скиндер(ь) пришли в Перекоп(ь), и Скиидер(ь) тол(ь)ко — пят(ь) ден жил в Перекопи. Да на /л. 268 об./ завтрее Рождества Христова [61] пошел в Кафу. А говорил Ивану: «Иду в свой улус поднаряжат(ь)ся — в Манкуп, а жит(ь) ми там один месяц, — да буду у тебя совсем готов». И Миша с товарищи, сказывают, жили в Перекопи два месяца, доколе их Иван отпустил. А от Скиндеря к Ивану весть никакова не бывала. А Иван к нему не посылал жо никог(о). А люди, деи, Скиндеревы говорили, что Скиндерю итти ис Кафы на просухе. А про волошског(о) посла Миша с товарищи сказывает, что приходил к Салтану тог(о) деля, что белогородцы ходили в литовскую землю да в литовской земле полону поймали мног(о). Да шли через волошскую землю, да учали было людей грабит(ь). И волошской велел их побили и полой отняти. Да на них присылал жаловат(ь)ся, что ходят в литовскую землю воевати и из литовской земли через его землю, да землю пустошат. И Салтан бы вперед своим людей заказал, чтоб через волошского землю его люди не ходили и земли /л. 269/ не пустошили. И Салтан тог(о) волошского посла при Иване и отпустил. А что брясловцы у белогородцов стада овеч(ь)и отгонили, и Миша с товарищы то ж сказывают, что Иван писал в списке. А про поветрее Миша с товарищи князю Миките сказал по крестному целован(ь)ю: «Как пришел Иван во Цар(ь)-Город, а поветрее тишяет, а гостей Великог(о) Князя и татар не стало поветреем сем(ь) человек. А как Иван пошел изо Царя-Города, а по(ве)трее добре потишело». А что Иван писая к Великому Князю, что поветрее во Царе-Городе при нем добре было сил(ь)но, а как Иван пошел изо Царя-Города, ино тог(о) сил(ь)нее учало быти, — и Миша с товарищы сказывает: «То, деи, Иван писал тог(о) деля, что Великог(о) Князя рухляди там не продал и не променил, а назад ее не повез жо, оставил ее там; и он боялся от Великог(о) Князя опалы, да вставил то, что будто поветрее было велико; и ему бы тем отмолвит(ь)ся, что за по /л. 269 об./ ветреем рухляди не взял. А как Иван пошел изо Царя-Города, и на дорозе Бог миловал от поветрее. Одного человека Иванова не стало в Ядрене поле, да не поветреем. А как пришли в Крым, и в Крыме такжо Бог миловал: поветрее не явливалос(ь) и не умирывал никаков человек. А в Крыме и в Кафе до них и при них поветрее не бывало ж». А про крымског(о) Царя Миша и Сабака сказывают, что его князи все не любят и у нег(о) не живет никто [из] князей, а все живут по своим улусом, а живут у нег(о) все янычане. А князи его не любят тог(о) деля, что живет с туретцког(о) обычая и слушает янычан, а от янычан крымцом великая сила и нечесть чинится. А по князей Цар(ь) коли пошлет, и они к нему иногды поедут, а иногды не едут. А коли Иван был Семенов у Царя, и тогды был у Царя одни Булгак Адрахманов брат, а нес к нему Иван поминков девят(ь): три сукна, да шапку черну, да рыс(ь), да шубу хребтову, да юфти. ролдуг, да юфть тимов. /л. 270/ А к Ивану Цар(ь) корму послал пят(ь) овец, да сорок хлебов, да два воза сена, да свечю велику вощаную.

А Ивану Колычову, сказывают, в Крыме нечести и силы нет никоторые от крымцов, тол(ь)ко бы которог(о) крымца Великог(о) Князя люди не зазамали, а Ивана Цар(ь) отпустити хочет. А ждал от Великог(о) Князя гонца. А нагаи, сказывают, крымцы добре боятся и сторожи у них на поле великие; зиму всю стерегли крымцы на поле, розставяс(ь) по дорогам, пят(ь)сот человек, переменяяс(ь) по месяцем. А людей Цар(ь) не велел роз(ъ)езжат(ь)ся. А говорят так, что будто Цар(ь) хочет литовские земли воевати. А Миша с товарищы говорит, что им немочно итти воевати: люди худы и пеши добре. Бол(ь)шое, деи, боится Цар(ь) и крымцы нагаиског(о) приходу: тог(о) деля людей не велел роз(ъ)езжатис(ь). Да сказывая Сабак татарин: «Перед их поездом за пят(ь) ден, как они поехали ис Крыма, пришел из Асторокани /л. 270 об./ крымской [62] татарин, а ехал в Асторокан(ь) с Чебаном царевичем». И тот татарин сказывает, что был Мамай под Асторокан(ь)ю, стоял сем(ь) день, а с ним был Юсуп мырза: ходил опричним полком. А Кошум мырза с Мамаем под Азсторокан(ь) не пошел: с Мамаем в розни. И выходил из Азсторокани Чебан царевич крымской с астороканцы, да Юсуп мырзу побил, да и самого, деи, Юсупа убил, и Мамай мырза от Асторокани пошел проч(ь), а, кочует, деи, на сей стороне Волги — по Волзе. А Агыш, сказывают, с Мамаем в розни ж. А того, сказывают, не слышали, где Агиш кочует, — на сей ли стороне Волги, на той ли. И тот, деи, татарин крымской, что пришел из Асторокани, сказал то пришед царице Магмед Гирееве, что сын ее в Азсторокани Чебан царевич здоров, и Юсуп мырзу нагайског(о) убил, и людей его побил, — и царица тому татарину дала сукно. А Миша, сказывает, слышел, что пошел Мамай мырза от Асторокани кочеват(ь) на старое на нагайское кочевище на Терк на реку под Тюмен(ь) подалос(ь) к Хвалинскому морю. /л. 271/ А как Миша пошли из Крыму, всех их четыре человеки: и как пришли на конскую воду в четвертой ден(ь) от Крыма, а с ними осмеро лошадей, и тут их тагарове розгоняли, — они сами за реку пеши перешли, а лошадей лед не поднял и они лошади пометали за рекою, и татарове лошади поймали, а за ними за реку не полезли, а угадывают, что их розгоняли сторожи крымские, которые стерегуг от нагай, да и того чают: нечто будет за ними погоня была. Из Крыма отпустили их Иван Колычов и Иван Семенов без царева ведома. А которые их люди розгоняли, тех было пятнадцат(ь) человек. А князей ныне в Крыме: Мемеш княз(ь), Ширин-Довлет Бахты Барын, Адрахман княз(ь), брат его Булгак, Ахмет — паша Куликов, Халил княз(ь), брат его паша мырза, Бибей мырза, Мансги мырза. Да из нагаи пришел Тиниш мырз(а), и князи, деи, тог(о) Тениш мырзы просили у Царя, а хотели его убити, — и Цар(ь) им не дал. И после тог(о) /л. 271 об./ Цар(ь) посылал по князей, и князи к нему не пошли, а говорят так: «Тол(ь)ко нам не даш Тиниш мырзы, — и мы к тобе не идем». А близко у Царя ни один княз(ь) не живет. А про Останю, сказывают, не слыхали, а пришли, сказывают, после розгони, Миша с товарищы на первой ташлык от конской воды в пятницу на зборной неделе, да нашли, сказывают, стан, — люди стояли перед ними ден за пят(ь), за шесть. И тут, на стану том, покинуты две короб(ь)и, а в них спуски птич(ь)и да кипы резаны ужища, да рогожи, да и сани метаны и хомуты, да мешки холщовые. И они потому угадывают, что то Останя стоял да клался с саней на в(ь)юки. Да шли, сказывают, оттоле верст с пят(ь) да нашли котлик покинут худ медян и оттоле попошли, — ино порошка была пала; да учали сходит(ь) — ино ископыт(ь) и встречю есть, и Миша с товарищы и тог(о) угадывают: нечто, деи, будет их розгоняли. Да назавтрее, сказывают, нашли /л. 272/ след пешег(о) человека: шол от Крыма к Сомару. Да как пришли к Самару на песок, и след у них утерялся; а оприч(ь) тог(о), сказывают, на поле дороги не видали. А Ивана Семенова Цар(ь) в Крыме не хотел держати, а говоры Ивану Цар(ь): «Как, деи, отделаеш(ь)ся, и ты мне скажися, и яз тобя отпущу и проводников тобе дам до Великог(о) Князя украйны». И Иван, сказывают, живет в Крыме за Скиндерем, что Скиндер(ь) ис Кафы не едет, а задержан(ь)я ему в Крыме нет. А про Шаусеин Сеитя Миша и Сабак сказывают, — в Крыме говорят, что ему в Казан(ь) назад не быват(ь); да слышели, сказывают, слухом, а дополна не ведают, — будто Сеит(ь) в Крыме женился. А Якуш путивлец сказывал князю Миките. Как его княз(ь) Микита посылал осенес(ь) з дет(ь)ми з боярскими в вожех за татары в погоню, и дети боярские, дошед татар, полон у них отполонили; и Якуш, проводив детей боярских до украйны, а сам воротился /л. 272 об./ был в [63] свои ухожан. И те татарине воротилис(ь) назад севрюков искати по ухожаем да того Якуша взяли, и привели ег(о) в Крым ко Царю. И Цар(ь), деи, на тех татар опалелся, которые его поимали: «Чег(о) для, деи, под Великог(о) Князя украйну ходити и людей Великог(о) Князя имаете?» Да у татар Якуша велел отняти, а у татар велел кони поотнимати и их пограбит(и), а иных, деи, татар велел казнити. А Яковца послал к Ивану х Колычеву, а приказал к Ивану: «Попал в руки моим татаром на украйне Великог(о) Князя человек, — и яз его у татар отнял, а на татар есми ополелся и казнити их велел, чтоб вперед Великог(о) Князя людей на украйне не имали. И ты окупи тог(о) Великог(о) Князя человека». И Иван Царю отказал: «Отпустиш(ь), Господина, меня к моему Государю, и яз того человека откуплю, а ныне мне его как о(т)купити, коли яз собе отпуску не ведаю?» И о(т)купил его Иван Семенов, а дал, сказывает, на нем 15 рублев. Да Миша ж и Сабак сказывают: «Как Мамай пошед к Азсторокани, и от нег(о) утек и прибежал в Крым Ислам Салтан Магмед Гиреев Царев сын и живет нынеча /л. 273/ в Перекопи, а с ним приехало тол(ь)ко десят(ь) человек». А се грамота Ивана Семенова. «Государю, Великому Князю Васил(и)ю Ивановичу всея Русии, холоп твой Иванец Семенов челом бьет. Бож(и)ею милостию и твоим Государьским здоров(ь)ем приехали есмя в Царь-Город августа 26, — а Салтана, Государь, в Царе-Городе нет. А были есмя, Государь, у Салтана на стану впервые августа, 29 на италейской стороне, верст з десят(ь) от Царя-Города: а вдругие есмя, Государь, у Салтана был(и) на отпуске в том же стану сентября 13. А всего есмя, Государь, в Царе-Городе были пят(ь) недель, а корму, Государь, нам давали дватцат(ь) ден, а из Царя-Города, Государь, отпустил нас Салтан сухим путей на Бел-Город сентября 30 и пристава, Государь, нам дал и корм нам по дорозе велел давати. И пристав, Государь, нам давал по дорозе корму непомногу. А в Бел-Город, Государь, приехали есмя октября тридцаты ж, а жили есмя, Государь, в Бале-Городе шесть недель, — дожидали Искиндеря. А корму, Государь, нам в Беле-Городе не давали. А валел, Государь, Салтан Искиндерю в Беле-Городе, /л. 273 об./ взем янычан двести человек, да на(с) проводити до Перекопи: а крымскому, Государь, Царю, Салтан наказал с Скиндерем же, чтоб Царь послал своих многих людей проводити нас да и Искиндеря до твоей Государьской украйны. А сказывает, Государь, Изскиндер(ь), что Салтан послал его ныне не посол(ь)ством, — послал его рухляди купити; и речи, Государь, от Салтана к тебе, Государю, сказывает за ним есть ж(е). А посла, Государь, своег(о) бол(ь)шег(о) Салтан к тебе, Государю, ялся ж прислати. И приехали есмя, Государь, в Перекоп(ь) декабря 21, а крымской Цар(ь) Сады Гирей в Перекопи. И Скиндер(ь), Государь, у Царя был да приезжал, Государь, ко мне на подвор(ь)е, а говорил, чтоб мне ко Царю итти. И яз, Государь, отговаривался мног(о) и Искиндер(ь). Государь, говорил: «Мне, деи, наказывал Салтан тобе говорити, чтоб ты у Царя был, а не быт(и), деи, тобе у Царя непригож: приехал еси в его землю, а здесе тобе в Перекопи побыти. А сстанетца какова притча или соромота над тобою, а пристава у тебя нет, а яз еду в Манкуп побывати к собе в улус, и тобе тогды ко Царю как послати»? А опосле тог(о), Государь, и сам Царь присылал по меня, и яз, Государь, у нег(о) был. А едучи, Государь, к Перекопи, на дорозе /л. 274/ Искиндер(ь) нам говорил: «Не будет, деи, тобе жит(ь)я в Перекопи ни часу». А ныне, Государь, из Перекопи отпуска собе не ведаем. Искиндер(ь), Государь, поехал в Кафу к собе в улус, а Царь из Перекопи поехал в Киркор генваря 16. А после, Государь, Царя в Перекопи на базаре кликал бирич, чтоб, деи, казаки крымские нихто не от(ъ)езжал никуда, а готовилися б со Царем на службу, а были бы все люди готовы в Перекопи [64] до Вилика дни за месяц. А будто, деи, Государь, крымскому итти на литовскую землю, а иные, Государь, говорят, что ему итти на нагаев, а полные, Государь, вести нет. А сего лета. Государь, сказывают, у крымског(о) в Перекопи литовской гонец был, да и от волошского, Государь, сказывают, у нег(о) гончишко был. А что есмя. Государь, в Царе-Городе и в Перекопи вестей слышели, и мы, Государь, изписав да к тобе, Государю, список послали с твоими Государьскими казаки — с Мишею с Тверитином и с его товарищы, да с татарином с Собакой, да з путивльцом с Якушом з бортником февраля 14. А бортника, Государь, послали есмя тог(о) для, что твои Государьские казаки, сказывают, /л. 274 об./ ис Перекопи полем не бывали, а татарин, Государь, Сабак, сказывает, не знает жо. А хотели есмя, Государь, к тобе из Перекопи ранее того послати, ино, Государь, доехати было немочно: стала студен(ь) — великие морозы. А из Царя-Города к тобе, Государю, не послали есмя твоих Государьских казаков потому, что было им немочно проехати. А сего лет(а) во Царе-Городе и по всем городом турским и по улусом было великое поветрее, а стало поветрее быти с Петрова дни, а то во Царе-Городе по всем городным воротом пишут, кол(ь)ко которог(о) дни из города людей вынесут и велика и мала. Ино, деи, на всяк день вынесут из города тысячу двесте человек, а на иной день бол(ь)ши тог(о)». А и поехал Иван изо Царя-Города, а поветрее от часу пущает. А что список послал Иван Семенов о тамошнем хожен(ь)е, и тот список в книги не писан, а помечено на нем: лета да ден(ь), да положет(и) тот список в туретцкой ящик. /л. 275/ И апреля 27 дня писал к Великому Князю княз(ь) Микита Оболенской, что Иван Семенов пришел в Путивль и туретцког(о) посол Скиндер(ь), а наперед себя Иван послал к Великому Князю Великог(о) Князя татар Курмана Кубердеева сына с товарищы с грамотами. А отпустил их Иван от реки от Хорола. Да и грамоты княз(ь) Микита Ивана Семенова и Ивана Колычева переписав прислал к Великому Князю с Васюком с Резановым.

А се грамота Ивана Семенова, — а Ивана Колычева писаны в крымской ящике. «Государю, Великому Князю Васил(и)ю Ивановичу всея Русии, холоп твой Иванец Семенов челом бьет. Божиею милостию и твоим Государьским здоров(ь)ем выехали есми ис Перекопи в середу на страстной неделе и нолей есмя, Государь, до Хороля поздорову да дошли, а послал, Государь, Царь проводили полем Искиндеря да и нас Булгака князя, Адрахманова брата, да Тенебек мурзу /л. 275 об./ Урусакова сына Китая, а с ними, Государь, татар з двесте; а проводили, Государь, нас до Псла. А туретцког(о) Салтана сказывают, Государь, во Царе-Городе. А крымской Сады Гирей в Киркоре, а твой Государьской гонец Останя Андреев приехал в Перекоп(ь) февраля 20 (дня), а Кудедар приехал наперед его за ден(ь). И послали, Государь, в Кыркор ко Царю гонца часа того, и Цар(ь) прислал по Ивана по Колычева и по Останю, а велел им ехати в Кыркор к собе. И поехали, Государь, Иван и Останя ко Царю февраля 28, а ис Киркора, Государь, марта 14 Иван Колычев прислал ко мне твою Государьскую грамоту с твоим казаком з Баишем с Идайчиковым да ко мне, Государь, грамоту прислал же. А после тог(о), Государь, марта 23, Иван же Колычев прислал ко мне памятцу с твоим Государьским татарином з Бозиком. И яз, Государь, твою грамоту и памятну, да и свою грамоту послал к тебе, ко Государю, с Хороля с твоими Государевыми казаки с Курманом да с Куземкою с Налетовым и с их товарищы. А что есмя вестей слышели в Перекопи и на поле, и мы, Государь, исписав да к тебе, Государю, список послали. А (у) Искиндер(я) /л. 276/ , Государь, кафинцев Салтановых людей два идайбачина да осмьнатцат(ь) янычен и с толмачем, да Искиндеревых три [65] человеки, да с Скиндерем же три татарины крымские, да с ним же едет из Царя-Города грек, Федором зовут, Юр(ь)ю Малому брат. А про Иванов, Государь, отпуск и про Останин ведома нет, а о всем, деи, к тобе, Государю, Цар(ь) отписал с Искиндерем: а наперед тог(о) послали ж есмя к тебе, Государю, ис Перекопи на зборное воскресение твоих государьских казаков — Мишу Тферитинова да татарина Сабака с товарищи и о всем есмя к тебе, Государю, с ними отписали же. А гостей, Государь, с Искиндерем кафинцов и турков и ормени человек з дватцат(ь)». И Княз(ь) Великий послал в Нов-Городок Семена Чашникова. А велел Ивану и Искиндерю быти в Нове-Городце, а без своего им ведома ездити не велел и рухляд(ь) у Ивана и у Скиндеря и у гостей всю велел трясти для поветрея, а Ивану Семенову велел Княз(ь) Великий к собе отписати, как его к Салтану приход, /л. 276 об./ и какова была ему там честь от Салтана, и что ему корму давали. И маия (?) Иван Семенов прислал тому своему тамошнему хожен(ь)ю список. (Помета в тексте и на ярлыке: «сего списка послана в высокий кабинет копия при доношении ассесора Семена Иванова 31-го декабря 1739 году»). А се список, что прислал Иван Семенов с Русином с Козляниновым. «Лета #зла (1523) августа 26 Великог(о) Князя посол Иван Семенов пришел к Царю-Городу, да стал Ареиз корабленой меж Царя-Города и Галаты. И Иван Семенов послал в город наперед себя с коробля татарина Келдиша да казака Куземку Налетова к Аяз паше о подвор(ь)е, чтоб велел подворие дати. И с татарином с Келдишем и с Куземкою вместе к Ивану приехали на карабль Салтановы чеуши Гайрадин да Мурат да говорили Ивану: «Государя нашег(о) Сулемен Салтана ныне в городе нет, а поехал Государь наш на потеху тому ден з десят(ь), а про тебя, господине, нам вести не было, потому, господине, Государь наш против тобя и встречю не послал. И Аяз /л. 277/ паша, господине, послал нас против тобя, а велел нам у тобя в приставех быти и подвор(ь)е, господине, тобе нам велел дати». Да пытали чеуши Ивана о здоров(ь)е, а Иван их пытал и руку им дал. И с коробля с Иваном ехали приставове к Скели в одной сандале, а от Скели до подвор(ь)я под Ивана и под Русина подавали свои лошади и до подвор(ь)я чеуши Ивана проводили, и Русина, и сокол(ь)ника, и толмача, и казаков, и татар всех по подворием изставили. И тог(о) дни корму Ивану не дали, а говорили Ивану приставове: «Чтоб еси, господине, пожаловал, — ныне о корму не подивил: вести, господине, про тебя не было, потому, господине, на тебя и корму не собрали, а ныне, господине, позно, — корму на тебя собрати немочно». Того ж (д)ни приехали к Ивану на подвор(ь)е от Аяз наши Салтановы толмачи — Муетофа драгаман да Чебан, а говорили Ивану: «Аяз паша велел тобе челом ударити, да велел о Государском здоров(ь)е пытати», /л. 277 об./ да но Иванове здоров(ь)е пытали, а Иван их пытал о Салтанове здоров(ь)е, а опосле о пашине и о их здоров(ь)е. Да говорили Ивану толмачи, чтоб Иван ехал к Аяз паше на подвор(ь)е с пашею видетис(ь) и о Государском деле с ним переговорити: «Зан(е)же, господине, зде обычай таков, — от которог(о) ни буди Государя посол придет к нашему Государю, и тому, господине, послу первое быти у наш, да Государьское дело с патами переговорити. И паши, господине, скажут Салтану то ж, господине: (и) Государь наш велит у собя послу быти; а то, господине, у Государя нашег(о) бол(ь)шие люди Ибреим паша да Аяз паша и дела бол(ь)шие все на них лежат: как Салтану они придумают, — и Салтан так и учинит, а мы, господине, за добродетел(ь) тобе дружим и здешней обычай сказываем, а которые, господине, Государя вашего послы наперед сего у Государя нашег(о) бывали — Василей Коробов и иные, — и мы, господине, по тому я; им дружили, а они, господине, нас за то жаловали». Да [66] творили толмачи Ивану пристойно, чтоб Иван наперед к пашам ехал: «А тол(ь)ко, господине, ты наперед у наш не будеш и тобе /л. 278/ у Салтана и долго не быти и дела Государского не зделати». И Иван им отвечая: «Послал меня Государь мой к Государю вашему и речи мне велел говорили брату своему, Сюлемен Салтану, — и мне к пашам чего для ехати на подвор(ь)е? Велит мне Салтан у себя быти, и яз ему от своег(о) Государя и речи говорю, а пашам мне Государя своег(о) речи как говорили? А был посол Государя вашег(о) у Государя нашег(о) Скиндер(ь), и он грамоты подал и речи говорил самому Государю, а бояром своим Государь наш не велел у него речей слушали. Сам Государь речей его слушал». А приставове чеуши Мурат и Гайрадин того ж дни да и на завтрее в четвергь по тому ж Ивану говорили накрепко, чтоб Иван о Государьском деле ехал к Аяз паше на подвор(ь)е: «А не поедеш, господине, к пашам на подвор(ь)е, и тобе у Салтана не бывали ни в шесть месяц». И Иван чеушем отвечая те ж речи, что и толмачем, а к пашам не поехал. /л. 278 об./ А на третей ден(ь), в пятницу, приехав приставове Ивану говорили: «Сегодня, господине, ехати тобе к Салтану в стан и ты, господине, буди готов, и которая рухляд(ь) у тебя на коробле, а к завтрею будет надобна, и ты ее вели имати, а мы в ту пору шед под тебя суды изготовим да часа тог(о) по тебя будем. А завтра рано были тобе у Салтана, а хочет Салтан завтра ж ехати на свое дело, тебя отпуста, да были там Салтану месяца с полтора, а тобе его дожидат(ь) здес(ь) в городе». Да того ж часу приставове по Ивана приехали, а за ними привели аргумаки и Иван Семенов и Русин ехали к Скели на аргамакех с приставы вместе, а морем ехали приставове с Иваном в одном сандале. И того дни к Салтану не поспели в стан, а начевали за новый городком в улусе, у море на берегу, не доехав Салтанова стану версты за три или за четыре. Августа 29 встав рано до зори приставове да поехали с Иваном к Салтану в стан и наехали Салтана на Бехкоз бахче на итолейской стороне, в вразе, меж горами, а турки /л. 279/ зовут то место Государевой враг и тут в Салтанове стану стоит шатров с полтораста. И привели приставове Ивана до середи стану рано на зоре, близко Салтанова шатра, и тут приставове велели Ивану сести. А сам Салтан живет во дворе, тут у нег(о) дворец наряжай. А как розсвело гораздо, ож едут люди нарядны в бархатех на аргамакех мимо Ивана к Цареву шатру человек с тритцат(ь) или с сорок, и как передние люди приезжают против Ивана, и приставове почали Ивану говорити накрепко: «Встан(ь), Ибреим паша едет», и Иван не встал, а молыл: «Молоди люди т, а мне против ково вставати?» — И приставове Ивана за плече имают и говорят: «Встан(ь), Ибреим паша едет, а то у Государя нашег(о) бол(ь)шей человек, пригож тобе против его встати и челом ударит(ь)». И Иван пропустил многие люди, и как будет против Ивана Ибреим наша, — и он наперед Ивана в седле приподылся и поклонился, и приставове чеуши Ивану молвили: «Ибреим паша тобе челом ударил», и Иван по тому ж против паши приподылся /л. 279 об./ и поклонился по турский ж. И приехав Ибреим паша близко к Салтанову двору и сшед с оргамака да пошел в шатер, а приставове чеуши за ним же пошли. И мало погодя, приставове пришед к Ивану в стан да говорили Ивану: «Послал нас Государь наш Сюлемен Салтан по тебя, а велел тобе к собе иити». И пришел Иван к тому ж шатру и у шатра велели приставове послати ковер, да тут Иван мален(ь)ко посидел, и велели приставове Ивану в шатер пойти, а сказали в шатре Салтана; и вшел Иван, а Салтана в шатре нег, а сидит в шатре Ибреим паша да казначей Аббисалом. И против Ивана Ибреим паша встал да пытал Ивана о Государском здоров(ь)е и о его здоров(ь)е, а Иван против пытал его о Салтанове здоров(ь)е и о его здоров(ь)е. [67] И посадил Ивана Ибреим наша против собя, да говорил паша Ивану: «Что, господине, с тобою дело и наказ от Государя вашег(о) к нашему Государю, и ты, господине, говори с нами и мы то дело скажем своему Государю». И Иван паше молвил: «Послал меня Государь мой к вашему Государю /л. 280/ и речи мне велел говорити брату своему, Сюлемен Салтану, и велит мне Салтан у собя быти и из ему от своег(о) Государя и речи говорю, а тобе мне Государя своег(о) речи как говорити? — а был посол Государя вашего у Государя нашег(о) Скиндер(ь), и он грамоты подал и речи говорил самому Государю, а бояром своим Государь наш не велел у нег(о) речей слушати. Сам Государь речей ег(о) слушал». И Ибреим паша Ивану молыл: «И ты, господине, мален(ь)ко посиди, а яз шед к своему Государю тебя скажу и ты, господине, уже ж у Государя нашег(о) будеш». И как вышед Иван из шатра, сел на ковре, и в шатер принесли к паше на мисе ести из Салтановы поварни, да едши паша пошел к Салтану. И вышел от Салтана из полатки толмач Мустофа, да пришед толмач Ивану говорил: «Государь наш Сюлемен Салтан велел тобе к собе итти». А оприч(ь) толмача, Ивана не встретил ни проводил нихто, а приставове чеуши осталиси у Салтанова шатра, а посторон(ь) Салтановы полатки сидит человек з десят(ь) в бархатех: адабаши и чеуши /л. 280 об./ и хадымы. И как Иван пришел близко их, и они против Ивана встали и поклонилис(ь) потурски. И вшел Иван к Салтну, а он сидит на своем месте, а у нег(о) Ибреим паша да казначей и диак Аббисалом, да у дверей капичеи баши. И велел паша Ивану пойти к Салтану к руце, а опосле тог(о) Иван от Государя Салтан у поклон правил и поминки являл по записи, и посол(ь)ство правил, и грамоты подал, а взял посол(ь)ство и грамоты Ибреим паша, а посол(ь)ства правил Иван три стат(ь)и, а одной стат(ь)и еще не правил. И Ибреим паша у Ивана реч(ь) перенял, а говорил паша Ивану: «Иные Государские речи с нами переговориш(ь) и мы их Государю скажем»: а сам Салтан не проговорил к Ивану ни одного слова ни х которой речи. И вышел Иван от Салтана, а приставове стоят у Салтанова шатра, а в кою пору Иван был у Салтана, а в ту пору приставове велели шатер поставити и проводили приставове Ивана в шатер, а за Иваном пришел в шатер толмач Мустофа переводит(ь) посол(ь)ства /л. 281/ и грамот(ы): да перевед посол(ь)ство и грамоты перед Иваном да пошел толмач к Ибреим паше, а поминки Великог(о) Князя велели приставове у казаков взяти Салтановым янычаном. И Ивановы поминки поимали янычане ж, да зашед янычане стали против дверей Салтановы полатки, и Салтан на поминки смотрил из-за людей, а с Иваном вместе поминки у Салтана не были; а как Иван от Салтана вышел, и в ту пору к Салтану поминки принесли, а корму Ивану явили в стану приставове от Салтана: колачи да рыбу шеврижину сухую, да на дву блюдех икры, да на дву ж блюдех ягоды затинные соленые, да ягоды изюм, да арбузы и дыни: да тут же в шатер приходили к Ивану приставове, а говорили Ивану от паши: «Велел, господине, тобе говорити Ибреим паша»: «Поед(ь), господине, ко мне в стан да там /л. 281 об./ с тобою переговорим Государские дела», а Ибреим с паша в ту пору у Салтана, и Иван чеушем отвечая: «Ибреим паша готов на Салтанове дворе, а яз здесе ж готов и яз иду в Салтанов шатер да тут с ним говорю Государьские дела, а в стан ми к паше чего деля ехати». И приставове к Салтанову двору ходили, да того ж часу пришед в другие, говорили Ивану пристойно от паши, чтоб Иван к паше в стан ехал. Да говорили Ивану чеуши: «У Государя нашег(о) такова пошлина, — от которых Государей у него послы ни бывают, и они, дей, ездят к пашам на подвор(ь)е да говорят дела Государские у них на подвор(ь)е, и паши те дела доносят до Салтана, зан(е)же паши у Государя нашег(о) бол(ь)шие люди и все [68] дела Государьские на них лежат: как они придумают, и Салтан так и учинит». И Иван чеушем отвечал: «Был посол Государя вашег(о) у Государя нашег(о) Скиндер(ь) и он дела Государьские говорил со Государя нашег(о) бояры на Государьском же дворе, а к бояром не ездил по подвор(ь)емь Государьского для дела». И приставове ходили на Салтанов двор к Ибреим паше or Ивана с ответом. И Ибреим паша с приставы к Ивану отвечал: «А коли, /л. 282/ деи, ты ко мне в стан не едеш, и мне до тебя дела нет, а тобе до меня». И молыли приставове Ивану: «Да коли, господине, к паше не едеш(ь), и ты, господине, поед(ь) в город». И дали приставове под Ивана и под Русина свои кони и ехал Иван да Русин к сандалу на конех, а приставове шли перед Иваном до судна пеши и ко Царю-Городу ехали приставове с Иваном в одном сандале, а от Скели до подвор(ь)я ехали приставове с Иваном на оргумакех. Да говорили приставове и толмач Чебан Ивану на подвор(ь)е: «Велел, господине, нам Государь наш Сюлемен Салтан тобе говорити, — которая у тебя будет рухляд(ь) добрая, соболи и лисицы черные, и шубы бел(ь)и добрые, или будет иная какая рухляд(ь) добрая, и Государь наш велел нам у тебя взяти да к собе принесть — посмотрите, а что ся Государю полюбит, и Государь наш велит тобе за то ден(ь)ги заплатить)». И имали у Ивана Великог(о) Князя рухледи соболи и цки лис(ь)и все и шубы бел(ь)и /л. 282 об./ и Иванову рухляд(ь) имали ж к Салтану смотрит(и), да принесли назад, а на Салтана не купили ничего. Сентября 12 приехав приставове к Ивану на подвор(ь)е, да говорили Ивану: «Сегодни, господине, тобе быти у Салтана в стану, да то тобе, господине, и отпуск, и мы, господине, шед да под тебя суды изготовим, да по тебе часа [того] будем». И ехали приставове с Иваном к Скели на конех, а морем ехали приставове с Иваном до стану в одном же сандале. И приехав в стан после полден и того дни Иван у Салтана не был. И поставили Ивану в стану шатер, близко Салтанова шатра, да тут Иван и начевал. И того ж дни в стану приходил к Ивану Андреян грек от казначея и от диака Салтанова от Аббисалома, а говорил Андреян Ивану: «Велел, господине, тобе Аббисадом говорити»: «Наша, деи, господине, пошлинка есть и ты б, господине, нас не забыл; а наперед того послы бывали у нашего Государя от Государя вашег(о) и они, господине, нам пошлину давали и ты б, господине, нас не покинул же». /л. 283/ «Да пригож, господине Иван, тобе его почествовати, зан(е)же, господине, он у Салтана ближней человек и дела Государские бол(ь)шие на нем лежат. А не почтиш, господине, его, — ино, господине, и делу не зделатца». И Иван Андреяну отвечал: «Яз от своег(о) Государя послан не пошлин уставливати, а делают Государские дела приказные люди не посулов для, а будет к нам его дружба и добродетел(ь) и мы против за собя не стоим, а Государского для дела мне чего для посулы давати». И Андреян Ивану отвечал: «Аббисалом, господине, говорит: и тол(ь)ко, деи, меня посол не почтит, ино, деи, и делу не зделатца, и велел мне на после взяти карабленые налоны кафинской и царегородской и все пошлины с рухледи азовские, и кафинские, и царегородцкие». И Иван отвечал: «В(о) всех землях с послов пошлины нет, а ныне был Салтанов посол у Государя нашег(о) Искиндер(ь), — иное него пошлины Государь наш не велел же имати, да и вперед на послех пошлины не будет, ано и не посол был у Государя нашег(о), ты, Андреян, с Салтановою грамотою, и Государь наш и на тобе пошлин(ы) /л. 283 об./ имати не велел же, а на мне велит Салтан взяти карабленые налоны и с рухледи пошлину, и яз все поплачю, а ему мне от того посулов не давати». И Андреян молыл: «И Абби-салом, господине, говорит — тол(ь)ко, деи, меня посол почтит, и яз, деи, ему от Салтана выберу поминки добры, а тол(ь)ко ж меня не почтит, и яз послу отберу поминки худы». [69] И Иван молыл: «Яз прислан Государского деля дела, а не поминков для, а посулов мне оттого не давати». А после Андреяна пришел к Ивану пристав Мурат чеуш, а говорил Ивану: «Велел, господине, тобе Салтан молыт(ь)»: «Аббисалом у меня человек ближней, диак и казначей и зят(ь) и ты меня деля его почти, нечто ему пошли». И Иван отвечай: «Коли Государь говорит, и мы Государя для, что ея у нас лучит, и мы ему пошлем». И приехав в город, послал ему Иван шубу горнастаину. Да того ж вечера в стану явили Ивану корму 4 бораны, 10 куров, 70 хлебов, да дыни и арбу /л. 284/ зы и ягоды зятинные соленые и изюм. А на завтрее, сентября 13 дня, в стану Ибреим паша проехал из своего стану к Салтанову двору рано мимо Иванов шатер, и помотчав мало из Салтанова шатра приставове чеуши Мурат и Гайрадин пришли к Ивану в шатер, а за ними принесли от Салтана Ивану жалован(ь)е и велели приставове Ивану итти к Салтану челом ударити на жалован(ь)е. И близко Салтанова шатра велели приставове послати ковер да тут Ивана посадили, а посидев мало, велели приставове Ивану пойтти к Салтану, а сами приставове осталис(ь) у Салтанова шатра, а с Иваном шел к Салтану толмач Чебан, а оприч(ь) толмача Ивану стречи и проводов не было. А Великог(о) Князя людей с Иваном у Салтана были Русин, да толмач, да татарин Келдиш, да под(ь)ячей, а иных не пустили. И вшел Иван к Салтану, а Салтан сидит на своем месте, а у нег(о) Ибреим паша /л. 284 об./ да Аббисалом; и к Салтанове руце водили Ивана — Ибреим паша да толмач Чебан, и тут у Салтана Иван говорил: «Государьские дела еще иные не говорены и нам их здесе говорити?». И Ибреим паша перед Салтаном Ивану отвечал: «Которые еси речи Салтану говорил от своег(о) Государя, и яз, деи, тобе ужже тому ответ дам, а будет у тебя еще иные Государские речи не говорены, и яз с тобою ужже переговорю в Салтанове шатре». И тут Иван Салтану и челом ударил, а не проговорил Салтан к Ивану никакова слова. И вышел Иван от Салтана и посадили приставове Ивана на том же месте. А после Ивана Ибреим паша да Аббисалом у Салтана были долго, и Аббисалом вышел наперед в Салтанов шатер, а Ибреим паша после его был у Салтана долго и вышел Ибреим от Салтана в шатер, а в шатре Салтановы спаги немногие люди. И принесли к паше на трех мисах ествы из Салтановы поварни, а что было людей в шатре и те все, вышед, поседели перед шатром человек по пяти и пошли вместо. И перед тех людей в местех в трех и в четырех ест /л. 285/ поставили ж по одной мисе, а Искиндер(ь) вышед из шетра, да отшед сел далече. Да как паша ел, и после тог(о) приставове чеуши — Мурат и Гайрадин и толмач Чебан пришли из шатра от Ибреим паши по Ивана, а велели Ивану итти в шатер к паше. И вшел Иван в шатер, а с пашею сидит Аббисалом; и паша против Ивана встал да посадил Ивана против собя и Иван с нашею говорил Государские дела по Государскому наказу. И наша о всех Государских делех Ивану ответ дал словом, а записи ответные паша Ивану не дал. Да говорил Ивану паша: «О всех, деи, о тех делех Государь наш отпишет к вашему Государю в своей грамоте с тобою, а как грамоту напишут, и яз ее к тобе пришлю». И прислал Ибреим паша Салтанову грамоту к Ивану на подвор(ь)е с Чебаном с толмачем, и о той грамоте, Государь, что укажет, как велит ее к собе прислати? А Писана грамота сербский языком, слова в ней русские многие, а прочесть ее не умеем. /л. 285 об./ Да говорил Иван паше, чтоб Салтан послал к Великому Князю своего посла доброг(о) человека, которой бы жил близко при Государе и дело бы ему меж Государей л(ь)зе было делати. И Ибреим паша отвечал: «Хочет Государь наш часа тог(о) послат(ь) к вашему Государю бол(ь)шего посла добраго своег(о) человека, и о тех о всех делех к Государю к вашему Салтан с своим послом [70] отпишет же, а ныне Государь наш посылает Изкендеря с тобою вместе з ден(ь)гами соболей купити, да и тобя проводити, а не посол(ь)ством». А в Беле-Городе, Государь, и на дорозе от Бела-Города идучи к Перекопи, Искиндер(ь) говорил в речи и не одинова: «Ныне, деи, яз иду не посол(ь)ством, послал, деи, меня Салтан з ден(ь)гами рухледи купили да и тебя проводили, а речи, деи, от Салтана к Вашему Государю за мною не великие». А приехав из Кафы в Перекоп(ь), перед поездом, Искиндер(ь) говорил: «Прислал ко мне Государь мой гонца со многими грамотами, а иду ныне от Государя к Государю с великими делы». /л. 286/ Да с. Скиндерем крымской татарин Хозя Карамыш сам третей, а сказывая Изкиндер(ь), что за ним ко Государю и речи есть. А се запис(ь) Иванова ж Семенова: «Приехал Иван в Царь-Город августа 27, а в Царе-Городе поветрее, а гостей и тортовых людей, и казаков, и татар, и наших людей в Царе-Городе не стало многих. А изо Царя-Города Иван поехал сентября 30, а поветрее в Царе-Городе еще велико, а на дорозе от Царя-Города до Бела-Города наших людей не стало четырех человек, а в Бел-Город Иван приехал октября 30. А сказывают в Беле-Городе поветрее было ж, да унялос(ь) до Ивана; и о Филипове заговеине в Беле-Городе не стало в Иванове караване дву человек; да с тех мест, дал Бог, в Иванове караване все люди поздорову, скорбь никоторая не бывала ни на какова человека. А Искиндер(ь) наехал Ивана о Веден(ъ)еве дни в Беле-Городе, а поехал из Царя /л. 286 об./ Города после Ивана в дватцатой день и при нем, сказывает, поветрее стало уиматца. И Салтан, деи, в город въехал и отпустил, деи, меня, Салтан из города. А в Перекоп(ь) Иван приехал перед Рождеством Христовым, в понедел(ь)ник, да в Перекопи зимовал. И в караване к Иванове, дал Бог, все люди в Перекопи зимовали поздорову. И полем дошли до Государские украйны поздорову ж, да и до сех мест, дал Бог, все люди здоровы, а сказывают в Перекопи и в Кафе поветрее было ж, да унялос(ь), сказывают, с осени рано, задолго до Иванова приезда». А сей список прислал Иван Семенов крымских вестей, да Иван же прислал список кормовой, и тот список дан казначею Петру Головину. «Лета #злв (1524) февраля 15 дня в Перекоп(ь) от волошского пригонил гонец, а крымской Цар(ь) в ту пору в Кыркоре. И того ж часу волошского гонца отпустили к Царю. А говорили, деи, в Перекопи ага яныченской и иные турки, что волошской крымскому прислал с тем: нагайские, деи, мырзы, /л. 287/ агыш з брат(ь)ею, присылали посла к литовскому королю о том, чтоб им корол(ь) отдал Ашихмата, Царя бол(ь)шие орды: «И тол(ь)ко деи нам отдаш Шахмата, и Царь, деи, да и мы будем с тобою в крепкой дружбе и пойдем на крымскую орду заодин. Корол(ь)! пошли к Очакову судовую рат(ь), а Шахмет Царь пойдет к Перекопи и х Крыму, да крымскую орду розорим, а городы, деи, Царю ненадобе, а Очакова и Ислама поступитца тобе, королю, а чтоб, деи, нашего недруга да твоего, крымской орды, меж нас не было». И корол(ь), де, Шахматца Царя нагайским мырзам отдал. Да в Перекопи ж говорили: «Крымской, деи, Сады Гирей посылал к Салтану о том, чтоб Салтан послал к волошскому, чтоб, Салтана для, волошской [с] Сады Гиреем был по тому ж, как был волошской наперед тог(о) с Магмед Гиреем с крымским». И туретцкой к волошскому посылал: «О чем, деи, еси с моим Сады Гиреем с крымский не в дружбе»? И волошской, деи, прислал гонца к Сады Гирею, Салтана для, а писал, деи, воевода крымскому: «Похочешь, деи, со мною быти в дружбе, и ты б ко мне прислал Мангита Аталыка князя черленог(о), а иного бы еси мимо его ко мне [не] посылал». /л. 287 об./ Марта 22 из Царя — Города в Перекоп(ь) пригонил гонец и того ж часу отпустили его к Царю в Кыркор, а говорили турки и ормена меж собя: «Прислал, деи, туретцкой х крымскому о том, чтоб еси жил [71] бережно и князем бы еси своим и мурзам и татаром никакову человеку от(ъ)езжат(ь) не велел, а во Царе, деи, ныне Городе велика ныне замятня: от туретцког(о), деи, Салтана отложилася Мисюр(ь) и всех, деи, городов и пригородков мисюрских отложилос(ь) от Салтана 68 городов, а держит, деи, нынеча Мисюр(ь) Ахмат наша, что был от Салтана Санчаком на Мисюри. Да послал, деи, Ахмат паша и вся земля мисюрская х Кызылбашу, чтоб, деи, еси пошел на туретцког(о) часу тог(о), а Мисюр(ь), деи, твоя отчина перед тобою». Марта 23 Иван Семенов и Искиндер(ь) выехал из Перекопи да стали на поле от Перекопи верст с пят(ь). И тог(о), деи, дни к Ивану Искиндер(ь) приказывая: «Сего, деи, дни прислал ко мне сын грамоту из Царя-Города, /л. 288/ а писал ко мне, что Салтановы хозяев(а) многие люди царегородцы и иных городов пошли были к Осподню гробу и мисюрцы, деи, тех людей не пропустили, и Государь наш послал отведывати, чег(о) деля тех людей не пропустили и кто не пропустил. А к Мисюри Государь наш послал своих паш и санчаков со многими люд(ь)ми, а велел им тог(о) места беречи. А самому деи Салтану на сей весне итти на угорског(о) короля, на литовског(о), деи, короля Салтан отрядил своих санчаков многих, а с ними сорок тысяч(ь) да и х крымскому, деи, Сади-Гирею Салтан писал, а велел ему итти на литовеког(о) ж короля». Апреля 1, едучи на поле, говорил с Иваном Булгак княз(ь) да в розговоре к речи приговорил: «Турской, дей, нынеча, писал к нашему Государю, чтоб Цар(ь) пошел на литовского короля: «А будет, деи, у тебя людей мало, — и яз к тобе людей пришлю», и Салтану, деи, нынеча к нашему Государю людей послати /л. 288 об./ своих нел(ь)зе: и самому, деи, ему недосуг. Взял был Салтан фрязской город Родос и ему нынеча со фрязы великая бран(ь), да еще ему с Мисюр(ь)ю нынеча ж страшная великая бран(ь)». И Иван молыл: «А с Мисюр(ь)ю какой брани быти — Мисюр(ь) Салтанова земля?». И Булгак молыл: «Была его, а нынеча меж их великая бран(ь)». И апреля 3 на поле ж говорил Ивану Искиндер(ь): «Государь наш, Сюлемен Салтан, прислал ко мне з гонцом в Перекоп(ь) грамоты о многих делех, и яз нынеча иду от своег(о) Государя к вашему Государю с великими делы». Апреля 5 на ареле сказывая Ивану Искиндер(ь): «Вечере, деи, приходили к нам два человека из Перекопи, а ходили, деи, нашею я; сакмою, а не видали, сказывают, никакова человека, а сказывают, что х крымскому Царю пришла весть после нас, что литовской корол(ь) послал к Очакову Остро(ж)ског(о) с конною рат(ь)ю, а Дашковича Днепром судовою рат(ь)ю, а шел, деи, Дашкович к Днепру из Черкасов Конскою Водою. /л. 289/ И крымской, деи, Царь ныне со всеми люд(ь)ми стоит за Днепром на Конской Воде, по обе стороне, а дожидает Дашковича: как поворотит назад, и Царю его не проиустит(и). А орменя, деи, говорят меж собя: «Литовская, деи, сила Очаков розорила, а взяли, деи, его в два дни, да пошла, деи, литовская сила конная и судовая к Белу-Городу, а силы, деи, литовской конной и судовой #п (80000)». А Булгаков княжой человек говорил с русаки: «Дашкович, деи, пошел к Очакову Днепром, а с ним судовые рати сорок тысячь, а Острожской, деи, пошел берегом, а с ним конной сорок же тысячь, а розорив, деи, Очаков да быт(ь), деи, сказывают, им в Перекопи, и тол(ь)ко, деи, пойдут, и они, деи, все городки крымские поемлют, а Царь, деи, ныне в Перекопи, а князи и все люди выбил к Очакову к Днепру на берег». /л. 290/

Комментарии

46. В рукописи: украйну.

47. В рукописи: после августа прямо стоит июль.

48. В рукописи: стят(ь).

49. В рукописи: свесветлаго.

Текст воспроизведен по изданию: Преподобный Максим Грек и греческая идея на Руси в XVI в. М. 1916