-

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 августа 1896 г.

Миролюбие дипломатии и турецкие дела. — Кандиоты и их возможные защитники. — Последствия преувеличенного нейтралитета.

Мирное настроение господствует в Европе, несмотря на продолжающуюся резню в Кандии и в различных местностях азиатской Турции. Державы действуют вполне согласно в критском вопросе, и это согласие дает себя чувствовать не только Порте, но и кандиотам и сочувствующей им Греции. Надежды на освобождение Кандии от турецкого гнета падают по мере того, как дипломатия проникается единодушием в деле сохранения политического status quo. Англия была склонна к более энергическим решениям, но и она примкнула к политике нейтралитета и довольствуется теперь обычным миролюбивым участием в переговорах об уложении кризиса. Порта пошла на уступки, которые по обыкновению имеют какой-то двусмысленный характер. Назначен новый гражданский губернатор острова, христиане Георгий-паша Берович, выбор которого считается вообще удачным; но главнокомандующим войсками остается Абдулла-паша, занимающей более высокое служебное положено и могущий действовать вполне самостоятельно, в духе прямо противоположном намерениям и усилиям гражданской власти. Абдулла паша продолжает усмирять критян по-своему, тогда как Георгий-паша хлопочет об успокоении умов при помощи мирных реформ. На представления о неудобстве такой двойственности властей в Кандии Порта отвечает, что главнокомандующим должен быть генерал высшего ранга, в виду значительного количества войск, сосредоточенных на острове, и что Абдулла-паша, имея титул маршала, не может подчиняться гражданскому губернатору; однако военному начальству предложено избегать по возможности наступательных действий и ограничиться мерами обороны. Что считать наступлением и обороной — это опять-таки предоставляется решению самого Абдулла-паши, сообразно с обстоятельствами каждого данного случая. Султан объявил амнистию восставшим, которые добровольно положат оружие; он обещал также восстановить автономию на началах, принятых в [837] 1878 году, и это восстановление так называемой Галепской сделки представляется даже особенною монаршею милостью. Собрание народных представителей состоялось в Кане, но не привело ни к чему положительному. Военные успехи кандиотов в некоторых местах подняли дух населения, и уступчивость Турции кажется уже запоздалою. Турцкие обещания, каковы бы они ни были, нигде не встречают доверия. Если соглашение 1878 года оказалось фиктивным, то и предполагаемые ныне реформы не могут рассчитывать на серьезное применение. Державы формально исполняют свой долг, побуждая Порту делать известные примирительные шаги относительно Кандии; но все отлично понимают, что это скромное дипломатическое вмешательство не произведет чувствительной перемены в судьбе злополучного острова.

Положение могущественных европейских покровителей и защитников турецких христиан характеризуется одним маленьким фактом, о котором недавно сообщал лондонский “Times". С английского броненосца замечено было сильное движение между прибрежными жителями; командир распорядился спустить шлюпки с матросами и направил их к берегу, чтобы принять бегущих и спасающихся, но вслед за тем он отозвал шлюпки обратно, так как корабли других наций не последовали его примеру и поступок его мог бы быть признан нарушением нейтралитета. Турки могут резать жителей на глазах иноземной эскадры, и вооруженные европейцы не имеют права останавливать кровопролитие, спасать преследуемых, давать им помощь и содействие; всякое активное заступничество было бы уже нарушением прав Турции. По здравому смыслу, право на избиение людей вовсе не существует и не может существовать; следовательно, никакие турецкие права не были бы нарушены, если бы командиры иностранных броненосцев помешали башибузукам нападать на безоружных обывателей побережья. Правила нейтралитета и невмешательства применимы только к случаям двоякого рода: во-первых, к столкновениям вооруженных сил, формально или фактически равноправных, и во-вторых, к действиям правительства в пределах государственной территории. Многие кровавые эпизоды в Кандии, как прежде в турецкой Армении, не имели ничего общего ни с междоусобною борьбою, ни с государственными мерами наказания или укрощения непокорных; это были односторонние взрывы разнузданной мусульманской черни против христианского населения, — взрывы, поощряемые бессилием и испорченностью администрации, а иногда даже совершенным её отсутствием. В подобных случаях не может быть и речи о пассивном нейтралитете [838] для тех, кто в силах спасти погибающих и помочь страждущим, — как, напр., для военных кораблей, стоящих около Крита. Не вмешиваясь в битвы вооруженных кандиотов с турецкими войсками, они не должны были бы оставаться безучастными к бедствиям мирных жителей, женщин и детей, угрожаемых мусульманскими фанатиками. Общечеловеческая обязанность помогать ближнему вступает здесь в свои права; она становится особенно настоятельною для представителей культурных европейских наций, когда дело идет о невольных жертвах старой ошибочной политики, поддерживавшей Турцию в ущерб подвластным ей народностям. Пример броненосца, не решившегося предложить свои шлюпки обитателям побережья, охваченным паникою, производить грустное впечатаете; он показывает, как много безжизненного и мертвящего заключают в себе условные политические формулы, которым так хорошо звучать в речах и нотах дипломатов. В турецкие воды посылаются могучие броненосцы для охраны интересов европейских подданных и для подкрепления требований дипломами; и эти броненосцы уклоняются от оказания местным жителям даже той небольшой доли покровительства, которая не требует никаких усилий и не связана ни с каким риском. Турки были бы гораздо сдержаннее в своих расправах, если бы знали, что стоящие невдалеке корабли великих держав вмешаются в дело при виде кровавых бесчинств и повальных опустошений в прибрежных местностях острова.

К сожалению, взаимное соперничество кабинетов составляет основу международной политики на востоке, и это соперничество служило до сих пор вернейшим элементом устойчивости для Турции. Когда между державами устанавливается согласие относительно турецких дел, то это значит, что дипломатическое воздействие не сойдет с почвы status quo. Устранение более серьезных предположений и планов оправдывается обыкновенно желанием сохранить мир; но никакая опасность, конечно, не грозила бы общему миру, если бы державы совместно предложили Порте предоставить Криту полную автономию под гарантиею Европы. Дипломаты по крайней мере видели бы пред собою определенную задачу, над разрешением которой стоило бы потрудиться, тогда как нынешняя возня с бесцельными полумерами, обещаниями и увертками представляет собою томительное повторение давно испытанной дипломатической игры, ни для кого не интересной. Турецкие деятели настолько искусны в этой игре, что всегда сумеют истощить терпение противников, а затем спорные вопросы затягиваются до того, что наконец сами собою сходят со сцены. Эта обычная турецкая [839] тактика значительно облегчается неясностью и неопределенностью целей, которые ставит себе дипломатия, под влиянием преувеличенного стремления к наружному согласию и единству.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 8. 1896