-

СОЛОВЬЕВ М.

ПО СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ

XI.

Бейт-Джала. Горняя. Крестный монастырь. Хеврон.

Из Вифлеема мы поехали в Бейт-Джалу. В историческом отношении это много людное арабское селение не представляет интереса. В настоящее время оно служит ареной упорной борьбы между православными, латинянами и протестантами. До сороковых годов население Бейт-Джалы было исключительно православное. В настоящее время из 4.000 душ осталось в православии не более 1.500, остальные совратились в латинство и лютеранство. По довольно порядочной дороге мы прибыли к подножию холма, по которому беспорядочно и тесно расположились каменные хижины поселян, подавляемые обширными, массивными постройками латинской семинарии, и сетью извилистых и узких улиц добрались до небольшого, двухэтажного дома русского женского пансиона, составлявшего цель нашей поездки. У подножия холма стоит и православная церковь Св. Николая. Нам случилось быть там у обедни в одно из воскресений. Церковь стоит среди широкого двора и содержится чисто внутри и снаружи. Она была полна народа. Ученицы наших школ, опрятно и красиво одетые в местный сельский наряд, стояли все вместе правильными рядами. Богослужение совершалось на арабском языке. Красная перегородка, на которой были помещены иконы в один ряд, заменяла [679] иконостас. Своеобразные греческие напевы, конечно, не могли понравиться нам, но прихожане стояли чинно и внимательно. Священник-Араб говорит порядочно по-русски. Он заведует мужскою школой, получая субсидию от православного Палестинского Общества; сын его обучается в Киевской духовной семинарии, а Греки не упускают случая делать ему всякие неприятности за его склонность к России. Православная школа учреждена патриархом и последние известия о ней крайне неутешительны: ни русская, ни арабская грамотность не процветают; учебные пособия крайне недостаточны; посещение, особенно в сырое зимнее время, никуда не годится: комнаты тесны, окна без рам, об отоплении нет и помину. В летнее время, даже в начале октября, ученики еще не собирались после вакации и ученья не было. Патриаршие школы, нехотя учреждаемые святогробским братством, не имеют никакого значения в образовательном отношении, да едва ли не то же самое можно сказать, за немногими исключениями, и о франкских школах. Пропаганда между взрослыми должна была остановиться, когда, по настояниям России, святогробское братство снизошло до внимания к отпадению от православия своей арабской паствы. Но умерив свой натиск на взрослых, латиняне и протестанты раскинули свои сети для уловления протестантов в виде учебных заведений для детей, начиная с самых маленьких. Родителям показалось чрезвычайно удобным сдавать малюток на целый почти день под внимательный надзор пропагандистов, в школы, где не только чему-то научат, но иногда и покормят, а к праздникам и одарять. Главный же предмет этих школ составляет приучение детей к латинскому или протестантскому богослужению. Как бы ни мала была школа, там всегда есть и алтарик, и образа, и учитель в ней всегда прежде всего катихизатор. Сообразно этому и греческая мужская школа имеет одну цель — удержать православных детей от посещения латинских и лютеранских школ. Просветительные задачи таких школ — дело будущего. Для этого прежде всего нужно подготовить учителей, а никакой учительской семинарии, или чего-нибудь подобного Греки до сих пор не надумались учредить. Учительский персонал у них самый мелкий. Все, сколько-нибудь приближающееся к понятию об учителе, они берут из воспитанников латинских и протестантских училищ, да и таких найти трудно за нищенское вознаграждение, [680] которое отпускается из патриаршей казны. Назаретский учительский институт, не выпустивший еще ни одного учителя, основан православным Палестинским Обществом. Следует заметить, что патриархия решительно воспротивилась учреждению мужских сельских училищ со стороны русского Палестинского Общества. Она предпочла бы получать деньги на содержание таких заведений и управлять школами совершенно независимо. Понятно, что Палестинское Общество не могло, наученное опытом, поддаться такому искушению. Ограничившись пособием для мужских школ в Иудее и приступив к учреждению таких учебных заведений в Галилее, благодаря более благосклонному отношению Назаретского митрополита, православное Палестинское Общество могло самостоятельно приступить только к учреждению женских сельских училищ в пределах Иерусалимской епархии: здесь женских училищ не существовало даже и на бумаге, потому патриархия не могла найти благовидных предлогов противодействовать русской инициативе. Таким образом, в деле народного образования у русского Палестинского Общества два противника: Греки и Франки, и который опаснее — сказать трудно. Наравне с Немцами, Англичанами и латинянами, Русские, конечно, могли бы иметь от турецкого правительства такую же свободу действий по отношению к учреждению сельских училищ, но мы стоим на ложном пути: мы, соблюдая подобающее уважение к древней патриаршей кафедре Св. Града, не решаемся отделить интересы горсти своекорыстных греческих пришельцев, сплотившихся под сенью патриаршего престола в солидарное святогробское братство для устройства делишек, ничего общего с православием не имеющих, от истинных нужд православия в Святой Земле, и доверчиво шлем пожертвования и деньги непосредственно в распоряжение этих господ, не контролируем употребления пожертвований и, в конце концов, только поощряем появление таких святокупцев, таких скандалов, какие на наших глазах всплывают в прискорбных судьбах первопрестольной Антиохийской патриархи.

В Бейт-Джале существует женский пансион и школа для приходящих девочек. Обе помещаются в красивом двухэтажном доме. В пансионе всего десять девочек, в школу собирается от 60 до 100. Серьезное учебное значение имеет, конечно, покамест пансион. В этих заведениях действуют [681] три русские учительницы, одна из них — старшая и управляет ими — и одна или две Арабки-помощницы, обучавшиеся в немецкой протестантской школе. Начальница пансиона, г-жа Тараканова, любезно показала нам весь дом. В классе пансиона, светлом и просторном, стояли в три ряда учебные столы и за каждым сидели три девочки. Их личики были темны, как лики на византийских иконах, и казались еще темнее от белых повязок и ослепительно ярких белков, сверкавших из-под длинных черных ресниц и бровей. Одна из них, дочь Араба-священника, была, впрочем, белолица, с мягкими, не арабскими, чертами полного лица. Все были одеты в легкие темно-синие платья и пестрые нагрудники, расшитые разноцветною шерстью. В два гола девочки (от 10—13 лет) сделали большие успехи в русском языке. Они сносно читали и переводили с русского языка на арабский, бойко считали и знали очень много русских слов. Учение идет здесь толковее и прочнее, чем в Бейрутской школе. Конечно, все знают русский гимн и поют главные молитвы. С особенным любопытством выслушал я одну хоровую арабскую песню. Содержание ее мне неизвестно, но напев, протяжный и заунывный, был не лишен оригинальной прелести. Голоса постепенно повышались до середины строчки песни и потом шли книзу. При нас они пошли обедать. Им дали похлебку из помидоров с рисом и кисель из абрикосовой кожицы; небольшие хлебцы были из полубелой муки. Девочки ели замечательно мало, хотя с утреннего завтрака прошло уже несколько часов. Мяса употребляется, вообще, очень мало. Им дают также овечий сыр и сушеные плоды. Вид у всех девочек цветущий. Чай и кофе не отпускается; первый оказывается даже вредным. При пансионе имеется корова, и молоко также дается девочкам. Учительницы получают то же продовольствие, как и воспитанницы и, вообще, не жалуются на недостаток в пище. На продовольствие одной воспитанницы отпускается 15 фр. в месяц; на учительницу 20 фр. Провизия закупается в Иерусалиме. Все три учительницы из северной России и могут в три года один раз побывать на родине насчет Палестинского Общества. Жизнь в Бейт-Джале монотонна и уединенна. Русские заглядывают редко и мимоходом. Администрация иерусалимского подворья — единственное общество, с которым установлены нечастые сношения. Ни с латинянами, ни с протестантами наша школа не имеет ничего [682] общего, равно как и с Арабами. Нет ни библиотеки, ни инструмента; впрочем, зимой в школу поставили фисгармонику, необходимую при обучении пению. Конечно, нужно иметь много твердости и самоотвержения, чтобы жить в таком уединении как Бейт-Джала, среди совершенно чуждого народа, не вполне владея арабским языком. Нередко, должно быть, тоска по родине овладевает ими, хотя и целый день поглощен уходом за детьми в пансионе. Трудность положения увеличивается вследствие того, что труд этих добрых отшельниц совершенно добровольный, монахине управиться с таким делом легче, так как она трудится во имя послушания, отрекшись от личной свободы, предав себя и свою волю монастырской или духовной власти. Посланная на послушание монахиня не может по произволу оставить свое служение, искать лучшего, послушаться внушения личных расчетов, и потому вся предается делу, устраивается на месте так, как на постоянном своем пребывании до смерти. Оттого такою домовитостью и любовью к своему дому отличаются латинские женские обители. У нас в Палестине таких нет. Палестинское Общество с величайшим трудом достигает образования настоящего учебного персонала и, кажется, вполне удачным образом он устроился только в Бейт-Джале.

Будущность бейт-джальских воспитанниц загадочна. Из десяти воспитанниц немногие найдут место учительниц, так как и школ-то для девочек нет в Иудее нигде, кроме Бейт-Джал, да и по возрасту они, окончив положенный курс наук, едва ли будут в состоянии занять такие места. При всей скромности обстановки, пансионская жизнь настолько лучше жизни местных поселян, что возвращение в семью, выход замуж сопряжены будут для них с большими лишениями. В пансионе и в школе на первых порах много времени уходит на приучение девочек к порядку и опрятности, к ежедневному умыванию, причесыванию волос, к чистоте и починке платья. От неопрятности, например, многие страдают глазными болезнями, проявляя при этом замечательную нечувствительность: мухи, например, облепят загноившиеся глаза, а девочка и не думает согнать их! Но, тем не менее, новенькие осваиваются с училищными порядками и родители очень довольны этим. Жизнь в школе девочкам нравится. Желающих попасть в пансион всегда очень много. Нередко [683] воспитанницы приходят в школу в вакационное время, поживут несколько дней и потом опять домой, пасти козьи стада или помогать родным в виноградниках. Все они из окрестных селений, иногда верст за семь от школы. Между ними я видел преуморительных негритянок.

В Бейт-Джалу школа для девочек переведена из Иерусалима, где она была устроена при Архангельском монастыре русскою паломницей (г-жой Бобровой). Земля была куплена почтенным архимандритом Антонином, а постройки возникли благодаря пожертвованиям покойной императрицы и добрых людей. Пансион устроен был Православным Палестинским Обществом уже позже. В последнее время турецкое правительство внимательно следит за тем, чтоб училища не строились и не учреждались без его разрешения. Наш Бейт-Джальский дом оказался сырым и потребовал капитального ремонта; когда приступили к работам, иерусалимский паша остановил их и потребовал предъявления разрешения на открытие школы. Консульство такой бумаги у себя в архиве не нашло. В настоящее время затруднения устранены. Случаи закрытия протестантских школ в Сирии, однако, уже были. По отношению к Бейт-Джале едва ли не следует предположить скрытых интриг латинского, а может быть и греческого духовенства. С нынешнего года пансион расширен. Число воспитанниц доведено до 24; каждая обходится Обществу около 400 р., а на содержание всего пансиона расходовалось более 6.000 рублей.

Мы уже упомянули, что земля под Бейт-Джальским заведением принадлежит начальнику иерусалимской миссии, отцу архимандриту Антонину. Этому же крепкому подвижнику за русское дело в Палестине принадлежат участки земли в Иерихоне, Яффе, Хевроне и Горней. В настоящее время иностранные подданные имеют право приобретать в собственность недвижимые имения в турецких областях. Конечно, земли, купленные отцом архимандритом, занятые разными учреждениями, не могли составлять частной собственности его наследников. Озабоченный будущностью своих приобретений, начальник миссии, однако, не нашел почему-то возможным передать их хотя бы в будущем, после своей смерти, в распоряжение Палестинского Общества. Вместо сего все земли эти были обращены в вакуф, составили фонд, имеющий благотворительное назначение для призрения и нужд православных поклонников и [684] ввереный управлению Святейшего Синода в лице особого уполномоченного. В юридической определенности учреждение вакуфа, быть может, представляет некоторые преимущества, нежели владельские права Русского Палестинского Общества, но так как последние составляют твердо установленный факт, что чрезвычайно важно в нынешней слабой Турции, то, кажется, скрупулезная осторожность отца архимандрита была излишнею. Можно предположить, что им руководила не одна заботливость о неприкосновенности приобретенного, которая никем не оспаривалась, но и некоторая неприязнь к Палестинскому Русскому Обществу, принявшему на себя имущественную и хозяйственную часть дела, возложенного на представителей России в Святой Земле. К сожалению, полного и задушевного согласия между русскими деятелями в Палестине не существует, о чем скажем подробнее впоследствии.

Почти в таком расстоянии, как Иерусалим лежит на север от Бейт-Джалы и на запад от Иерусалима, лежит селение Айн-Карим на высоком скалистом холме над долиной Кулонии, отделяющей его от Бейт-Джальской возвышенности. С XIV столетия совершается к этому месту непрерывное паломничество, как месту дома пр. Елисаветы, матери Иоанна Предтечи. Здесь находится Горний град Иудов, в котором праведная Елисавета была почтена посещением Пречистой Девы, пребывшей тут три месяца. Предполагают, что Айн-Карим соответствует городу Карему, упомянутому в книге Иисуса Навина в числе городов колена Иудина. В этой книге однако упоминается (XV, 55—60; XXI, 16) город Юта, в числе городов, разделенных в том же колене между священниками. Нынешнее селение Ютта, лежащее в двух часах пути на юг от Хеврона, считается древнею Ютой и в настоящее время некоторыми признается за подлинный город Иудов. Последнее мнение в особенности горячо защищается аббатом Рабуасоном в пику Францисканцам, владеющим развалинами дома и пещерой пр. Елисаветы в Айн-Кариме. Любопытно, что в дисциплинированной армии папизма усердное служение латинству сочетается мудреным образом со внутренними распрями национальностей. Начало положил латинский патриарх Валерга, призвавший в Палестину французские мужские и женские конгрегации. Французы, дающие ежегодно крупнейшие суммы на нужды палестинского латинства, возроптали, [685] что всеми святыми местами заведуют Итальянцы, составляющее большинство в ордене Франциска Ассизского. К этому настроению присоединилось вступление Италии в тройственный союз. Теперь французские миссионеры выдумывают новоявленные святыни. Они открыли дом прав. Иосифа в Вифлееме, Эммаус в Амусле, Горний Град Иудов в Ютте, какой-то новый богородичный источник в Назарете и т. д. Францисканцам такие подвиги пришлись не по душе. Последним веянием умершего ныне председателя коллегии пропаганды было воспрещение оспаривать подлинность древле-почитаемых святых мест, то есть тех, которыми владеют Францисканцы.

Чтобы принять древнюю Юту за Иуду, нужно допустить, что с течением времени Иуда опять превратилась в Ютту. Во всяком случае против Ютты, как горнего града Иуда, говорить то, что в эпоху Спасителя местность к югу от Хеврона принадлежала не к Иудее, а к Идумее, а Евреи и в особенности священники не обитали в этой местности со времен плена Вавилонского. Ни одно предание не указывает жительства родителей Предтечи в окрестностях Хеврона.

Остатки древнехристианских памятников находятся во владении латинян. Они заключаются в доме прав. Елисаветы, находящемся на южном склоне холма. Уже в глубокой древности склон был выровнен, так что образовались две террасы. Некогда они были заняты обширным сооружением, которое с востока и юга прислонялось к углу, между скалами, а с запада и севера имело толстая стены из грубо обделанных камней. Вход и окна были с западной стороны; внутри огромные столбы поддерживали свод, ныне отчасти обрушившийся. С левой стороны к этому сооружению примыкает небольшое здание, вмещающее две церкви: верхнюю на верхней террасе и нижнюю. В восточной стене церкви находятся две полукруглый апсиды; верхняя церковь была длиннее нижней, в ней была одна апсида. В нижней церкви, по францисканскому сказанию, скрывалась пр. Елисавета от Иродовых детоубийц, а в верхней Захария, получив обратно дар слова, воспел хвалу Господу. Около этой церкви на севере внизу, в скале, находится небольшая келья, где будто бы погребена прав. Елисавета. Эти развалины относятся еще к древнехристианской эпохе. При раскопках в 1866 году против помоста нынешней церкви Иоанна Предтечи найден был на [686] глубине 6 1/2 футов мозаичный пол из кубиков белого, черного и красного мрамора. Рисунок состоял из четырех белых ромбов с цветами и павлинами вне ромбов. В одном из ромбов была греческая надпись: «Радуйтесь, мученики Божии». Предполагают, что эти мученики — монахи, избиенные Хозроевыми Персами в VII веке. Францисканцы застали в развалинах храма — конюшню. Францисканский монастырь существует там с конца XVII века и выстроен Лудовиком XIV. Мы были только в нижней церкви и прикладывались к стене пещеры, нарочито оставленной без мраморной обшивки. Пред церковью порядочный двор, осененный двумя развесистыми старыми оливами.

Но наиболее интересным в Айн-Кариме являются учреждения Ротисбона. В 1860 году Сионские сестры, привезенные в Иерусалим, стали тяжко хворать от дурного помещение. Пока отстраивался новый дом, Ротисбон перевез их в Айн-Карим, где был нанят дом, принадлежавший драгоману французского консульства. В 1860 году начались беспорядки в Сирии, резня Маронитов. Ротисбон предложил сиротам приют в Горней. Дом оказался тесным, а владелец запросил за весь участок земли несообразную цену 200 т. фр. Ротисбон отложил покупку, драгоман же, раздраженный против него, продал свои участок начальнику русской духовной миссии за 70.000 фр. На другой день после продажи драгоман был найден в своем доме мертвым... Через несколько времени Ротисбон купил смежные участки земли и образовалось владение в 10 десятин (гектаров). Теперь в приюте до 40 девочек из ливанских гор, есть и православные в том числе. Каменистый склон горы, покрытый до того времени колючками, обращен в террасы, засаженные лозой, фруктовыми деревьями и маслинами. При доме Сионских сестер устроены: прачешная, которая работает на все заведения сестер и на ризницу Францисканцев; перегоночная, где изготовляют бальзам для аптек, гонят фруктовую водку и спирт, и мельница для выжимания оливкового масла. Выжимки идут на удобрение и на корм скоту. Теперь там разводят шелковицу и червей и устроено пчеловодство. Кроме приюта, имеется школа для приходящих мальчиков и девочек, латинского вероисповедания, в которой преподает сестра Арабка, и амбулаторная для латинян и мусульман. [687]

Русское владение лежит выше латинского и занимает верх горы. Даже обстоятельный Бедекер не упоминает об оригинальном русском поселке, белые домики которого приветливо светятся издалека среди темной растительности, покрывающей, не в пример прочим, гору Айн-Карима. Купив значительный участок земли у драгомана, начальник миссии позволил паломницам, осевшим в Иерусалиме, строить там жилища. Возникло десятка два крошечных домков с микроскопическими садиками, засаженными благовонного травой, кустами и маслинами. Единственною повинностью положен был уход за масличным садом архимандрита, где посажено до 300 деревьев (у Францисканцев — 400 маслин). Желающая поселиться должна иметь до 400 рублей наличными, необходимыми для постройки отдельного помещения. На выдолбленные в скале крошечные террасы монахини корзинами носят землю и на этой почве разводят свои садики. Женский монастырь в виде древней лавры фактически уже существуете. К сожалению, настоящее время не благоприятствует развитию русского монашества в Святой Земле, подобно тому, что мы видим на Афоне. Когда мы были, в этой своеобразной женской лавре находилось до шестидесяти монахинь. На маковке горы среди деревьев выстроена прелестная церковь византийского стиля во имя Казанской Божией Матери. Постоянного священника там нет, и мы пришли на вечерние песнопения. Пред алтарем пели низкими голосами четыре клмрошанки. Остальные, в своих черных одеяниях, стояли вдоль стен, в «формах». Лучи заходящего солнца, тихие и желтые, как свет восковых свечей, горящих пред иконами, необыкновенно гармонировали с вечерними песнопениями инокинь и послушниц, которых жажда душевного успокоения от житейских бурь привела из далекой родины в захолустье Палестины. Мы все поддались примиряющему настроению, царившему в этой женской общине, с отрадой выстояли службу и сохраним на долго сладкое воспоминание о минутах, проведенных у Казанской Божией Матери в Горней.

Превосходно устроенный приют для богомольцев уже ожидал нас с самоваром и радушною начальницей общины, матерью Рахилью. На французской монахине, водившей нас по Сионской обители, лежал сильный отпечаток аскетического мистицизма; она и лицом своим как будто бы уже не [688] принадлежала земле; вся жизнь ее, по-видимому, держалась только в набожности и воле. Для нас такие типы любопытны, как экзотические растения. Мать Рахиль, высокая, стройная и сильная, с красивыми и добрыми чертами лица, освещенными умными и проницательными глазами, принадлежала к знакомым типам игуменьи-хозяйки и строительницы. Она изъездила всю Палестину и вдвоем с другою старицей побывала на Синае, совершив странствие с проводником мусульманином, на верблюдах, не зная по-арабски в то время, когда полуостров был наполнен междуусобиями арабских племен и путешественникам-Европейцам запрещено было ездить на священную гору. Рассказ бывалой странницы был чрезвычайно занимателен. Слушая живую, народно-русскую речь, я вспоминал и воочию видел наших стародавних паломников: та же сжатость речи, та же наивная вера, создающая полные образы по одному намеку монаха-путеводителя. Наши две странницы видели, конечно, многое такое, чего нам не увидать уже во веки.

Холерное время остановило обычный прилив русских поклонников, обыкновенно посещающих Горнюю, и, стало быть, иссяк главный источник доходов общины. Горние старицы существуют заработком, белошвейным и золотошвейным мастерством, и продажей четок, ароматических трав и т. п. сувениров. Многие выстроили свои кельи в долг; многие должны ремонтировать свои постройки, а средств нет.

Прекрасный воздух Горней привлекает туда в летний зной посетителей из Иерусалима. Паша бесцеремонно приезжает в приют гостить недели на две и считает возможным ничего не платить за постой. Приемные комнаты с прекрасным видом на долину обставлены диванами и украшены портретами Августейших посетителей с чрезвычайно благосклонными надписями в честь начальника миссии.

Возвратный путь в Иерусалим мы проехали уже по захождении солнца. Октябрьский вечер был прохладен. Вдали слышны были выстрелы, скоро объяснившиеся: навстречу нам двигалась в Айн-Карим толпа всадников и пеших, и в средине процессии на рослом коне ехала невеста, плотно закутанная в темно-красное покрывало: это был свадебный поезд, обыкновенно сопровождаемый выстрелами из ружей и пистолетов.

Крестный монастырь лежит немного в сторону от [689] вифлеемской дороги, в получасе езды от Иерусалима. Проехав обширные масличные плантации Никифории, загородного жилища патриарха, мы скоро у видели в глубокой долине высокие стены монастыря, над которыми высился круглый купол собора; узкие ворота, окованные железом, были на запоре, но нам скоро отперли. Крошечные дворики были окружены многоэтажными постройками, в которых помещаются кельи и аудитории бывшей богословской семинарии. Она была основана патриархом Кириллом для подготовки священников, но патриарх Никодим нашел это излишним и закрыл училище. Преемник его, патриарх Герасим, не спешит восстановить учреждение патриарха Кирилла, хотя и сам получил в этом заведении образование, докончив его в афонском и немецком университетах. Нынешний настоятель монастыря, архимандрит Фотий Старший, был ректором Крестного училища. Явились откуда-то три молодые черноризца и отперли собор. Мы были приятно удивлены его православным, русским видом, напоминавшим наши старинные соборы. Соборная церковь, единственная в монастыре, представляет продолговатый прямоугольник с тремя апсидами на восток, но полукружия устроены внутри и не выступают наружу: восточная стена — гладкая, как во многих древних соборах Грузии. Внутри длина 11 саж. 2 арш., ширина 6 1/2 саж. Четыре столба, по два в ряд, разделяют церковь на три нефа, из них средний вдвое шире боковых. У второго правого столба стоит патриарший трон. В левом, северном приделе, за жертвенником пещера, где росло крестное древо. Пред входом в церковь находится крытая паперть, нарфикс, по сторонам которого два помещения выступают за линию стен храма, пристроенные позже. Внутри храм высок и светел. На четырех массивных столбах поднимаются высокие, островерхие арки, а на них большой купол, барабан которого прорезан окнами, а в своде изображен Господь Саваоф, Старец ветхий денми; вокруг Него ангелы. Островерхие арки похожи на ранние готические, но на Востоке они были известны с незапамятных времен. Византийское искусство, восприяв в себя много элементов древнеазиятских, не усвоило себе таких арок, но ими широко воспользовались армяно-грузинская, персидская и арабская архитектура. Внутри церковь покрыта живописью сверху до низу. Высокая алтарная апсида отделена от церкви низеньким [690] каменным средостением, на котором устроен иконостас. По сторонам иконостаса, выше его, на стене изображены слева Христос, справа — Богоматерь в колоссальных размерах. Обе иконы могут служить образцом превосходного византийского стиля и для современных иконописцев. Эти величавые образы владычествуют надо всею церковью и составляют ее лучшее украшение. Каменный иконостас похож на древние иконостасы Грузии в церкви св. Нины и соборе в Мцхете, в Сионском тифлисском соборе и в Гелатском монастыре близь Кутаиса. На нем утверждены два ряда икон, не различающаяся по содержанию, но только по размеру; все они — древнего письма. Система размещения икон в иконостасе, установившаяся в России в конце XVII века, здесь не соблюдается. Среди местных образов замечательна икона Иоанна Крестителя: он изображен в молебном положении, с золотыми крыльями и у ног его лежит отрубленная голова его. По сводам и в верхней части северной и южной стен изображены чудеса Христовы. Западная стена занята картиной Страшного Суда. Нижний ярус наполнен изображением святых: эта иконопись, по справедливому замечанию архимандрита Леонида, «составляете целую живописную летопись из истории многострадальной и вместе верной православной грузинской церкви». На стене при входе изображены: Мириан (265-342 г.), первый христианский царь Грузии; воинственный Вахтанг Горгасал (446-499 г.), строитель многих грузинских монастырей в Святой Земле; Баграт IV Купалат (XI века), восстановитель монастыря в половине XI века, после мусульманская разорения; все в длинных двойных одеждах, в коронах, а Мириан с лором (амофором). Над входом изображение строителя монастыря, игумена Прохора (XI века). Внутри храма: Карталинская царица Мариам (1680 года), известная своею красотой и благотворительностью, Шота Руставели, автор знаменитой поэмы «Барсова кожа», придворный поэт и казначей прославленной царицы Тамары, который расписал и обновил соборную церковь в ХII веке: поэт, одетый в богатые платы, изображен на коленях пред Иоанном Дамаскиным, величайшим из церковных поэтов. Предание гласит, что безнадежно влюбленный в прекрасную царицу, Шота Руставели искал забвения своей страсти в иноческих подвигах и скончался в Лавре Саввы Освященного. [691]

Дадиан Лев и супруга его Нестан-Дареджана (ХVII в.), написанные на стенах, были обновителями собора в 1643 году: исполнителем их воли был игумен метехский (замок в Тифлисе, ныне военная тюрьма) Никифор; он изображен здесь же рядом с преосвященным Феодосием Манглисским. Тринадцать сирских отцов, устроивших грузинскую церковь в VІ веке и пользующихся великим уважением в Грузии, изображены также тут: пр. Иоанн, Сисой, Давид Гареджийский, и другие, равно как и некоторые из настоятелей монастырей, достойные особой памяти. Многие грузинские иноки в Палестине запечатлели кровью мученичества свое исповедание веры во Христа. Таков, например, настоятель обители, священномученик Лука из рода князей Абашидзе. Привлеченный по какому-то маловажному событию, случившемуся в монастыре, к турецкому суду, Лука отказался перейти в мусульманство и принять за это почести, богатство и звание эмира и после многих истязаний был обезглавлен. На стенах собора изображено сказание о крестном древе, на месте которого воздвигнут монастырь. Это сказание поэтому идет из глубины первых веков христианства и в течение столетий до того обросло различными подробностями, что первоначальная основа его едва ли может быть выделена из разнообразных редакций. С воспоминанием о крестной смерти Богочеловека соединяются некоторые из древнейших святынь Грузии.

Мцхетский собор выстроен на том месте, где воины-Грузины, стоявшие на страже у креста, передали нетленный хитон Спасителя. Мантия Иисуса Христа, по преданию, до сих пор хранится в Грузии в недоступном тайнике под каким-то собором, Крестное древо выросло из зерен райских деревьев, данных ангелами Сифу для исцеления Адама. Из них выросли пальма, кедр и кипарис, сросшиеся в одно дерево. Корнями оно охватило череп праотца и во время потопа носилось с ним по водам, остановилось в Палестине и росло до времен Соломона. Премудрый царь, укрывшись от непогоды в пещере под деревом, срубил его для храма, а череп закопал на лобном месте, Голгофе. Дерево, однако, не годилось для храма и было брошено в купель Овчую. Царица Савская предсказала, что на этом дереве должен умереть Бог. Ради этого дерева ангел возмущал воду купели. Евреи откопали его как наиболее тяжкое для усугубления мучений Христа. По другому сказанию, [692] крестное дерево было вынесено из рая рекой Тигром и лежало на песке. По указанию ангела, Сиф зажег его в память об Адаме при реке Вавилоне, и оно горело неугасимо, горит и теперь, и стерегут его лютые звери. Когда Лот согрешил и поклялся Аврааму, последний ужаснулся и во искупление смертного греха повелел грешнику достать огня у реки Вавилона. Лот нашел зверей спящими и принес Аврааму три головни. Удивился Авраам такому чуду и заповедал Лоту посадить головни и поливать водой, пока не взойдут. Вода была далеко, а демоны, желая воспрепятствовать искуплению, встречали Лота с водой и, приняв вид прохожих, выпивали у лота всю воду, так что он не мог поливать головни более трех раз в день. Тем не менее, Лот все преодолел своим добродушным незлобием, и плодом послушания и терпения было то, что головни пустили корни и выросло дерево пречудное и прекрасное ¹. Эта легенда изображена в соборе и, вероятно, составляет древнейшую редакцию сказания. Место, на котором росло дерево, находится на северной стороне алтарной апсиды, в пещере, которую, впрочем, можно видеть сверху.

В начале ХII века игумен Даниил говорить, что церковь велика и «исписана есть добре вся». Реставрации живописи происходили в половине XII в. и в 1643-1646 г. Конечно, от иконного украшения до XVII в. уцелело очень мало. Проф. Цагарели сомневается, чтобы под новою живописью можно было найти более древние изображения, тем не менее, можно различить две эпохи, как, например, и в Гелатском монастыре. Старейшие остатки отличаются теплым, желтоватым колоритом телесных частей, строгим и правильным рисунком, гармоничным, скромным подбором красок и плоскою раскраской, без сильного рельефа; лучший фрагмента этой иконописи виден в упомянутых иконах Спасителя и Божией Матери; позднейшая живопись мутна, беловата, плохого рисунка и очень близка к живописи армянского собора на Сионе.

Иконное расписание в упадке и обветшало, как все, попадающее в руки святогробских Греков. Проф. Цагарели подробно исследовал Крестный монастырь и снял кальки с [693] изображены и надписей ². Греки указывают на состояние орнаментации русским богомольцам и говорят, что если кто-нибудь из «могущих» не возобновит попорченную живопись, то они будут вынуждены ее закрасить. Так было тридцать лет тому назад: желающих дать им деньги на обновление живописи не оказалось: может быть, к лучшему: греческие иконописцы так поправили бы живопись, что ее и совсем нельзя было бы узнать, а, вернее, совсем бы не поправили. В северном приделе многие изображения исчезли, оставив только контуры, начерченные гвоздем на сырой известке. Осыпается и живопись главной церкви. Там, где фигуры целы, видны греческие надписи, процарапанные по иконе до штукатурки, насколько могла достать рука. Никто из провожатых не мог прочесть грузинских надписей, помещенных над изображениями. По-видимому, служба происходит редко, так в алтаре у престола мы нашли целый склад художественных изделий современных живописцев, может быть, живущих в монастыре. Эти распятия и образа свидетельствовали о глубоком падении искусства. Отстав от условного древнего стиля, новогреческие иконописцы попали на удочку западного натурализма и, не пройдя западной школы, не зная анатомии, лишенные всякого идеалистического порыва, творят нечто невообразимое. Наши сельские иконописцы, снабжающие все наши деревенские ярмарки, при всей фабричности своих изделий пишут, не мудрствуя, по старым образцам и сохраняют в своих иконах тень важности и достоинства лучших образцов. Отступи они от этого, народ, с чуткою набожностью, перестал бы покупать их. Увы! Нет этого в Святой Земле, где народ и духовенство не имеют ничего общего между собою!

Между прочим, в коридоре северного придела я нашел интересное, полуизглаженное изображение св. Христофора. На Западе он обыкновенно изображается в виде гиганта, который, опираясь на целое дерево, переносит Младенца Христа, восседающего на его плече, через бурный поток: но иногда он изображается также со звериною головой. В данцигском баржевом зале, так называемом Артуровом дворе (Arthushof) я видел колоссальную деревянную статую св. Христофора с [694] оленьею головой и огромными ветвистыми рогами. Вероятно с Запада пришло к нам изображение св. Христофора с песьею головой. Такая икона находится в христианском музее, который основан князем Гр. Гр. Гагариным при Императорской Академии Художеств; другая издана в описании Карабановского музея. В 1890 году я видел в ризнице псковского Троицкого собора медный запрестольный крест, на нижнем конце коего было вырезано изображение св. Христофора также с песьею головой. Крест не моложе XV века. В Четьи-Минеях находятся жития трех св. Христофоров и ни в одном нет даже намека на легенду о св. Христофоре-гиганте, носящем Христа через реку или имеющем звериную голову. В Крестном монастыре палестинский преподобный Христофор изображен с Христом-Младендем, сидящем на левом плече. Руководился ли иконописец значением имени Христофор (Христоносец), или имел в виду какое-то сказание, не вошедшее в житие, сказать не берусь, тем более, что знаю житие пр. Христофора только по сокращенной редакции наших Четьи-Миней.

При Крестном монастыре имелась в обычном небрежении большая библиотека рукописей, грузинских и греческих, исследованных профессором Цагарели, который нашел там много ценного в художественном и научном отношениях. Часть ее перенесена в патриархию, и здесь русская экспедиция 1891—92 годов сделала много фотографических снимков с иллюстрированных манускриптов. Греческие рукописи описаны в каталоге г. Попандопуло Керамевса, издаваемом на средства Православного Палестинского Общества.

Крестный монастырь составляет самый крупный памятник деятельности Грузинского народа в Святой Земле. Просветительница Грузии, равноапостольная Нина из Иерусалима была послана проповедывать язычникам-Грузинам Св. Евангелие, но легенды указывают на следы христианства и ранее св. Нины. С тех пор тесные связи Грузии с Палестиной и Сирией не прекращались. Уже в V веке житие Феодосия Великого говорит об основании этим преподобным отцом новой обители для Иверов, чтоб они могли отправлять богослужение на своем языке. Около этого времени на архиерейском престоле Маюма (Газы) является грузин-епископ Петр-Мурванос. Царь Вахтанг Горгасал приходит на поклонение св. местам, и это событие изображено на стенах Крестного монастыря в 1643 г. [695] Для охраны монастыря царь Вахтанг образует колонию из грузинских воинов, которая до сих пор существует в селении Малхи, но жители, отправляя некоторые повинности в пользу монастыря, перешли в мусульманство и говорят уже по-арабски; окрестные Арабы, однако, считают их иноплеменниками. Число грузинских обителей и монахов в других монастырях постоянно возрастало. В самое тяжелое и темное время Палестины, VII-XI в., Грузия всячески поддерживала православие. В одном Иерусалиме исключительно Грузинам принадлежало 12 монастырей; некоторые из них разрушены; монастыри: Иоанна Богослова и Св. Анны перешли в руки латинян, св. Иакова — принадлежит Армянам, девятью овладели Греки. В XVI веке на Голгофе и у Св. Гроба Грузины имели право совершать литургию и пользовались большим уважением у мусульманских властей. В XVII веке, наиболее бедственном для Грузии, раздробившейся на уделы и угнетаемой Персами, Турками и разбойничьими горскими племенами, значение Грузин в Палестине падает, сношения становятся затруднительными; монастыри, не получая своевременно доходов из Грузии, обременяются долгами. Греки, овладевшие в половине XVI в. иерусалимским патриархатом, пользовались стесненным положением Грузин и постепенно овладевали их обителями. Грузинским царям они описывали грузинских настоятелей черными красками. «Видно, — замечает проф. Цагарели, — что почтенная иерусалимская патриархия смотрела на Грузию как на дойную корову, а на Грузин — как на овец, которых можно было только стричь». Настойчивыми ходатайствами патриархи вымогали у царей деньги на уплату долгов, но сколько ни посылалось денег, их все-таки не хватало. Особенно много известий о денежных операциях сохранилось относительно Крестного монастыря, пришедшего в упадок в XVIII веке. В 1706 г. патриарх Досифей пишет: «Мы возвращаем монастырь Честного Креста, св. Николая, свв. Феодоров, св. Василия, св. Анны, св. Георгия Еврейского без долгов и свободные во всех отношениях — да будут в них действительными полными хозяевами христолюбивые Иверийцы. А когда Бог благоволит и из Иверии придет игумен, тогда он пусть примет в свою власть все монастыри по-прежнему»... Но, по-видимому, игумен из Грузии не приходил, а в XVIII веке грузинские иноки по одиночке ютятся в монастырях [696] греческих. Ныне в Крестном монастыре нет ни одного Грузина, хотя в сороковых годах там игуменствовал Грузин Григорий (ум. в 1864 г.). Учреждение богословского училища окончательно изгладило грузинский элемент в этом лучшем. после св. Саввы, монастыре Палестины.

Хеврон был последним местом, которое пришлось посетить в Иудее. Единственный остаток древности, Хевронский харам, до сих пор недоступен для христиан. Только по особому повелению султана двери заветного святилища раскрылись пред принцем Вельским в 1881 году, и с тех пор мы знаем, что заключается в стенах харама. Византийская базилика, поправленная крестоносцами, сохранилась благодаря тому, что при Саладине, в 1187 г., ее обратили в мечеть. При крестоносцах Хеврон был посещен игуменом Даниилом, и его описание близко сходится с сообщением доктора Розена, бывшего внутри харамы с принцем Вельским.Так как снаружи харам не представляет ничего особенного, то мне и не особенно хотелось ехать за сорок верст. Но начальник нашей духовной миссии не одобрял моих соображений: как не побывать в таком месте, где Святая Троица явилась Аврааму — в дубраве Мамврийской? Аргумент был настолько важен, что накануне отъезда из Иерусалима мы собрались посвятить день на поездку в Хеврон.

Теперь до самого Хеврона идет хорошая экипажная дорога. Местность очень гориста, и путь проложен по долинам и довольно крутым склонам каменистых холмов. На карте вся эта местность наполнена развалинами, свидетельствующими о значительном населении, но теперь все пустынно вокруг, изредка встречаются верблюды с шерстью и какими-то кореньями, вероятно, дубильными, идущие из Хеврона в Вифлеем, да еще встретился дилижанс, наполненный красивыми испанскими Евреями и Еврейками, также направлявшийся к Хеврону. Часа через два мы остановились посмотреть три обширные водоема, вырубленные отчасти в скале, известные под названием Соломоновых прудов. Они расположены уступами и собирают в себя воду из окрестных источников. Турецкое правительство реставрировало их в 1865 году. Хотя многие родники уже засорились или исчезли, в прудах даже после знойного лета вода еще держалась, и кругом виднелась зеленая растительность, среди травы еще цвели лиловые тюльпаны, [697] луковицы сидели очень глубоко в каменистой почве, но мы все-таки успели выкопать несколько этих красивых растений, чтобы посадить их в садике русского подворья. Точно такие цветы растут на Яйле, над водопадом Учансу, близь Ялты. Каменная кладка Соломоновых водоемов сохранилась очень хорошо. Близь большой дороги у прудов выстроено в XVII в. небольшое укрепление для турецкого гарнизона. Арабские постройки, вообще, имеют очень мизерный вид, когда сравнишь мелкие, дурно пригнанные камни, стены, сложенные неряшливо и наспех и покрытые трещинами с остатками древних сооружены или даже с постройками крестоносцев. Около этих прудов были сады Соломона. Здесь начинался водопровод, дававший главную массу воды для Иерусалима. Водопровод шел зигзагами, иногда открытый, иногда заключенный под крышу: ключ запечатленный. Мы все припомнили чудное переложение Пушкина из песни песней:

Вертоград моей сестры —
Вертоград уединенный...

Напрасно было бы искать здесь теперь нард, алой и киннамон, богатые благовониями: одни камни бросают тень в скалистой, серой пустыне. Через час далее оттуда находится единственная кофейня между Иерусалимом и Хевроном, то есть грязный навес с некоторым подобием стола и скамейками. Здесь лошадям дают отдохнуть, а путники пьют турецкий кофе и завтракают, если запаслись провизией. Мы оставили слева Райскую гору, Джебель Фередис, которая называется также горой Франков, а в древности называлась Иродион. До сих пор там стоят развалины укрепленного дворца Ирода, где он был и погребен: южнее находится лабиринт подземных пещер Адулламских, в которых скрывался Давид, и где он отрезал край мантии у спящего Саула, преследовавшего его в этих местах. Ныне пещеры носят название Харейтун по имени разрушенной знаменитой лавры преподобного Харитона. Из долины Арруб, в которой был нам привал, мы поднялись на плоскую возвышенность, не прерываемую оврагами до самого Хеврона. Тропинки разбегались по сторонам дороги, ведя в какие-нибудь селения, но с дороги их не видно. Далеко за Хевроном с севера начинаются его сады, самые обширные во всей Иудее. После сероватых скал зелень фруктовых деревьев [698] приятно успокоивает глаза. По обеим сторонам дороги тянутся невысокие стены из булыжника, сложенные без цемента. Дорога идет внизу оврага, оба ската которого обращены в террасы. Виноград был уже снят. Длинные лозы с желающими листьями лежали по земле безо всяких подпорок. Хевронский виноград родится большими гроздьями и славится доброкачественностью. Мусульмане, составляющие главную часть населения, приготовляют из него изюм и сироп, отправляемые в Египет. Евреи делают вино. Кроме содержателя немецкой гостиницы и немецкого врача — миссионера из секты храмовников, в городе живет десятка три православных Арабов, не имеющих церкви, и протестанты учредили миссию специально для уловления этих православных. Богослужения пока нет, но чтение Библии и проповедь с пением псалмов уже начались. До сих пор попытки английских и немецких протестантов утвердиться в Хевроне оставались бесплодными. Мусульмане, наиболее фанатичные здесь, чем в остальной Палестине, не терпели в городе христианского богослужения. Описывать ужасные восточные улицы Хеврона и наружные стены харама, сложенные из огромных тесаных камней, прежде белых, теперь бурых, я не стану. Желающие могут прочитать прекрасное археологическое исследование о хараме в книге проф. Олесницкого «Святая Земля», т. II, стр. 105-124. Здесь достаточно упомянуть, что русский археолог относит построение харама ко временам царя Езекии и пророка Исаии. Главною целью нашей поездки был дуб Мамврийский и русский приют. Не въезжая в Хеврон, мы вышли из экипажей и затем узкими проходами между садов, сопровождаемые толпой дерзких и наглых мусульманских мальчишек, пошли в гору, к белому зданию с башней, издалека видной с дороги. Эти здания занимают верх холма, по южному склону которого расположен обширный сад, принадлежащий к вакуфу, учрежденному начальником миссии. Значительный участок земли является первым христианским владением в окрестностях Хеврона первою брешью, пробитою в этой фантастической стране христианами. Дорога, ведущая к нему, в ужасном состоянии. Горные тропинки Иудейской пустыни более удобны для передвижений, нежели эти улицы значительного города. По рытвинам и глыбам камня, поднимаясь все вверх, мы прошли версты две, под горячими лучами полуденного солнца и [699] рады-радехоньки, наконец, прибыли к высокой ограде и воротам с русскою надписью. Пред домом, на террасе, подпертой камнями, широко раскидывал свои три ствола почтенный патриарх всех палестинских деревьев, маститый дуб Мамврийский. Нет дерева старше, выше и больше во всей Палестине. По сю сторону Иордана, по уверению Бедекера, дуб растет только в виде кустарника, но это неверно: около нашего дуба подрастает делая небольшая рощица дубков, возобновляющая древнюю дубраву. Было бы, конечно, рискованно признавать этот именно дуб тем деревом, под которым Авраам чествовал Господа. Сколько мне известно, дуб не живет более 700 лет, да притом и в Библии говорится о дубраве, а не об одном дереве. Известно также, что при Константине Великом дубрава была местом языческого богослужения. Император приказал низвергнуть идолов, а святая Елена воздвигла здесь обширный храм. Проф. Олесницкий полагает, что развалины, находящиеся в 20 минутах ходьбы на север от русского дома, составляют остатки этой базилики. Арабы называют их Хирберы Нассара, то есть христианские развалины. По мнению нашего палестиноведа, дубрава была вырублена по приказанию императора, и остался один дуб.

Известия, сообщаемый древними паломниками, а также стойкие местные традиции, связанные с этим дубом, могут служить указанием, что земля отца архимандрита находится действительно на месте рощи, простиравшейся до базилики, и что дуб — прямой потомок Авраамовой дубравы. Еще покрытый густою зеленью, дуб, видимо, доживает свой век. Огромное дупло уже образовалось в нижней части дерева, и, хотя оно и замазано глиной, однако зеленеющие стволы, не получая достаточно соков, подсохнут и обрушатся в непродолжительном времени. Сухие сучья тщательно распиливаются на дощечки, которые составляют ценный подарок, получаемый на память от отца архимандрита очень немногими паломниками. Жолудей дуб более не дает, или очень мало.

Русский приют выстроен в два этажа. В верхнем — общая зала, направо — дамская, налево — мужская половина, каждая из нескольких комнат. В нижнем этаже — две большие палаты, особо для мужчин, особо для женщин. Над входом просторный балкон. Особо от дома стоит на гребне холма четырехъэтажная башня. Так как место ее гораздо выше [700] Елеонской горы, то с верхней площадка видно Средиземное море и желтая полоска прибрежья. Мои спутники видели даже Яффу, но мой бинокль не достигал так далеко. С других сторон на далекое пространство расстилался обычный пустынный палестинский вид — ряды сероватых и голубоватых круглых холмов, не оживляемых селениями и теряющимися в дымчатой дали. Конечно, не для любителей пустынных видов выстроена эта башня: она и теперь приспособлена быть колокольней будущего храма, но пройдет еще немало времени, когда колокольный звон впервые с утверждения христианства огласит пещеру Махиелу с почивающими в ней патриархами! За Русскими, все-таки, остается первенство прочной христианской оседлости в окрестностях Хеврона.

Православная Арабка Сарра заведует приютом со своею сестрой. Обе они носят черное монашеское платье. За пребывание не установлено никакой определенной платы. Книга свидетельствует, что все путешественники едут в наш дом и остаются в высшей степени признательны за гостеприимство. Она наполнена выражениями благодарности на всех языках Европы. Мы застали целое английское семейство, уже третий день живущее там. Конечно, в городе такое помещение немыслимо. Было несколько русских поклонников. Один уже два года ходит по Святой Земле и раньше года не думает возвращаться на родину. Мы взяли его с собою в Иерусалим. В поклоннический период под сенью дуба происходит богослужение. Однажды сам патриарх Никодим служил там обедню; обыкновенно же ограничиваются всенощной. При нас в приюте не было священника, и потому пришлось ограничиться отдыхом и осмотром. Кроме строений, дуба, обширных подземелий, в которых хранится вино русских виноградников, да древнего каменного точила обширных размеров, смотреть было нечего.

Хеврон составляет самое южное место Палестины, до которого доходят наши поклонники. Далее к югу начинается Идумейская пустыня, к юго-востоку дикие горы идут до пустыни Энгадди и развалин Масады у Мертвого Моря, а к западу одичалая равнина простирается до моря. Здесь много развалин, недостаточно исследованных, и в этих местах протекла подвижническая деятельность Илариона Великого. [701]

Была уже половина октября. По утрам густой туман заволакивал Святой город, а днем похаживали и облака. Нужно было спешить поспеть к ночи домой. Темнота, наступила очень скоро. Собрались тучи, слышалась далекие раскаты грома, изредка сверкала молния и накрапывал всеми желаемый дождь; в воздухе почувствовалась свежесть, заставившая нас пожалеть о пальто и пледах, оставленных в Иерусалиме. Однако, все обошлось благополучно, и к полуночи мы были уже дома за ужином и горячим кофе.

М. Соловьев.

Комментарии

1. Архиепископ Леонид: Старый Иерусалим, стр. 315, сл.

2. Ал. Цагарели: Памятники грузинской старины в Святой Земле на Синае. Палестинский Сборник, т. IV, выпуск I. Спб. 1888 г.

Текст воспроизведен по изданию: По Святой земле // Русское обозрение, № 10. 1892