-

Н. Ф. Селиванов. Монашеская республика. Письма с Афона. Спб. 1900.

Весною настоящего года г. Селиванов совершил поездку на Афон с целью «ознакомиться воочию с положением монашества на Афоне и с остатками византийской живописи в монастырях и поклониться его святыням» (стр. 11). Результаты этого знакомства сообщены им в настоящей брошюре, изложенной в форме писем (VIII), большая часть коих (VII), в несколько сокращенном виде, была напечатана раньше в «С.-Петербургских Ведомостях». В брошюре рассказывается история афонского монашества из святогорских монастырей в отдельности, описывается современная иноческая жизнь на Святой Горе, характеризуются главные виды и формы подвижничества, уясняется значение Афона в истории православно-христианской церкви, рассматривается афонская живопись в ее истории и современном состоянии и т. и. Вообще г. Селиванов передает в указанной брошюре «свои личные впечатления» об афонском монашестве, «как они отпечатались в его сознании» (стр. 55) во время путешествия.

По нашему мнению, некоторые из впечатлений, коими г. Селиванов делится в настоящей брошюре с своими читателями, «отпечатались» в его сознании неверно и ошибочно, а некоторые суждения и доказательства, кои создались у него на основании этих впечатлений, односторонни, неубедительны и несправедливы.

Начнем с первого письма (стр. 3-11), имеющего вид предисловия ко всей брошюре почтенного паломника. Здесь автор, прежде, всего, определяет [331] значение Афона, который, по всему, есть, во-первых, очаг православного благочестия и, во-вторых, — хранитель образцов византийского искусства (стр. 3). По нашему мнению, г. Селиванов неполно указывает значение св. Горы Афонской. Именно, он ничего не говорит о просветительных заслугах афонских монастырей и монахов, А между тем в истории греко-восточной церкви Афон и тем замечателен, что всегда служил приютом науки и просвещения. Здесь существовала духовная школа, да и теперь есть одна, — монахи с большою любовью занимались наукою, преимущественно богословскою, с редким усердием переписывали рукописи самого разнообразного содержания и тщательно составляли библиотеки, которые и теперь привлекают на Афон ученых самого разнообразного направления. Как очаг учености и просвещения, Афон имел громадное культурное влияние в византийскую эпоху: отсюда свет науки и знания распространялся во все пределы обширной Византийской империи чрез посредство афонских иноков, составленных ими литературных произведений и переписанных рукописей. Но не только Византия, но и другие соседние государства — Грузия, Болгария, Сербия и Россия, подпали культурному влиянию Афона чрез посредство монастырей Иверского, Хиландарского, Зографского и св. Пантелеймона, которые снабжали их рукописными афонскими сокровищами. Вообще, не отметить культурных заслуг Афона, как это делает г. Селиванов, — пробел не малый в определении его значения, тем более, что и теперь афонские книгохранилища считаются богатейшими и важнейшими по обилию и разнообразию содержащихся здесь рукописей.

Далее г. Селиванов перечисляет русскую и иностранную литературу об Афоне и кратко характеризует ее (стр. 4-5). И здесь почтенный путешественник допускает немало пробелов. Он указывает сочинения, большею частию, второстепенные и давно уже потерявшие почти всякое значение, и не знает сочинений новейших, вполне научных и весьма ценных для истории Афона. Так, из всей афонской энциклопедии нашего знаменитого византолога-путешественника, епископа Порфирия Успенского, г. Селиванов знает только какой-то его труд «о памятниках афонской письменности» (?!), но не имеет представления о капитальнейшей «Истории Афона» в трех частях (Киев, 1877), о «Первом» и «Втором путешествии в афонские монастыри и скиты» (в шести томах) и о многих журнальных его статьях, — которые, в своей совокупности, должны служить настольными книгами для всякого, кто желает ознакомиться с достоверной историей афонского монашества. Не знает г. Селиванов и книги Соколова «Состояние монашества в византийской церкви в IX-XII веках» (Казань, 1894), где истории Афона посвящена целая, довольно обширная глава. Нечего и говорить, что г. Селиванов не ознакомился и с двумя прекрасными сочинениями об Афоне иностранных авторов, а именно: Manouhl Gedewn, O AJwV (Константинополь, 1885) и Ph. Meyer, «Die Haupturkunden fuer Geschichte der Athoskloester» (Leipzig, 1894). Весьма жаль, что г. Селиванов лишен был возможности прочитать указанные сочинения, вполне научные, сериозные и важные, в коих история Афона изложена вполне достоверно, на основании подлинных [332] документов и исторических свидетельств византийских писателей. Тогда ему не пришлось бы обращаться к сочинениям сомнительной ценности, каковы труды Мелентия, Парфения, Анисимова и других, и он был бы избавлен от весьма многих ошибок, которые теперь встречаются в его брошюре.

В конце первого письма г. Селиванов ведет речь «о значении и характере православного монашества». Но, пользуясь трудами невысокой богословской ценности и не имея возможности, за недостатком соответствующей научной подготовки, выработать по этому вопросу строго-определенный взгляд, он сводит сущность монашества к отчуждению от мира, посту и непрестанной молитве (стр. 11). В этом определении указаны только формы обнаружения аскетической настроенности, но собственно сущность монашества, его особенности и идеалы не уяснены. Православное монашество есть ревность и сила пребывать в деятельном, путем постничества, девства и отшельничества, общении с Богом, по вере во Христа, при помощи благодати Божией, для усвоения себе истинно-христианской настроенности, как равно ко спасению; евангельский идеал — быть в единении с Богом — в монашестве истолковывается более всего со стороны его духовности и божественности, при чем материальные, земные интересы совсем отодвигаются на задний план. Вот в чем состоит, по нашему разумению, сущность православного монашества, как она раскрыта в творениях отцов христианской церкви.

Во втором письме (стр. 12-21) г. Селиванов описывает свой путь от Петербурга до Константинополя и пребывание в этом последнем. На стр. 18 он, между прочим, говорит о константинопольской мечети Кахрие-Джами, замечая, что это — «древний монастырь Кора, создание которого относится ко II-III веку». Конечно, здесь разумеется монастырь Хора (h Cwra), основание коего никак нельзя относить ко II-III веку, так как Константинополь сделался столицей государства и вместе центром религиозной жизни лишь в IV веке, при Константине Великом, да и монашество стало распространяться в городах и селах лишь после того, как христианство при этом императоре было объявлено господствующей религией.

В третьем письме (стр. 22-32) речь идет об Афоне. В рассказе о возникновении и судьбе афонского монашества (стр. 27-28) г. Селиванов допускает немало ошибок. Так, он не отметил весьма крупного факта в первоначальной истории Афона, именно того, что в 676 году византийский император Константин Пагонат отдал Афон монахам для обитания. Преподобный Афанасий Афонский, которого г. Селиванов несправедливо называет «Великим», построил свою лавру не в 961 году, как полагает наш автор, но позднее, — в 963-964 годах, при содействии императора Никифора Фоки. Император Василий Македонянин царствовал не в XI веке, а в IX (867-886 г.). Число афонских монастырей простиралось в X-XIV веках, по словам г. Селиванова, до 150; между тем в афонском уставе 1046 года их насчитывается 180, а римский папа Иннокентий III в одном из своих писем от 1214 года, говорит, что св. Гора была покрыта тремя стами монастырей. Г. Селиванов слишком поверхностно понимает [333] иконоборческое движение, когда говорит, что «главным основанием для иконоборства послужило желание ослабить монашеское влияние»: иконоборство глубже и шире захватывало церковно-общественную жизнь Византии.

Письмо четвертое (стр. 32-43) описывает современное устройство на Афоне монастырей штатных и общежительных, положение келий, калив и пещер и т. д., автор обнаруживает здесь знакомство с современным бытом афонских монахов.

Письмо пятое (стр. 43-61) начинается изложением истории русского на Афоне монастыря. И здесь допущены некоторые пробелы. Г. Селиванов начинает рассказ о пребывании русских монахов на Афоне с 1169 года. Между тем, положительно известно, что русские около 1043 года уже имели на Афоне свой особый, с правами самостоятельности монастырек, который был известен под именем «Богородицы Ксилургу», с придаточным названием монастыря руссов, с храмом во имя Успения Богородицы. Ко времени императора Алексея I Комнина (1081-1118 г.), на Афоне было уже значительное число русских подвижников. Слаба историческая часть и в рассказе о монастыре Дохиарском.

Но довольно: мы не скоро окончили бы отмечать ошибки и пробелы в брошюре г. Селиванова, а между тем наша заметка и без того разрослась. Скажем лишь в заключение, что г. Селиванов, готовясь к поездке на Афон, познакомился с его историей при помощи весьма слабой, в научном отношении, литературы, и поэтому привнес в свои письма немало ошибочных сведений. Что касается его личных впечатлений, то они немного отличаются по своему содержанию от впечатлений многих других случайных путешественников на св. Гору из среды наших соотечественников. Поэтому, желающие ознакомиться с современным состоянием монашества на Афоне немного бы потеряли, если бы г. Селиванов ограничился передачей своих впечатлений только на столбцах «С.-Петербургских Ведомостей».

Текст воспроизведен по изданию: Н. Ф. Селиванов. Монашеская республика. Письма с Афона. Спб. 1900 // Исторический вестник, № 10. 1900