ЗАПИСКИ БАРОНЕССЫ ПРАСКОВЬИ ГРИГОРЬЕВНЫ РОЗЕН

РОЗЕН П. Г.

ЗАПИСКИ

ЗАПИСКИ БАРОНЕССЫ ПРАСКОВЬИ ГРИГОРЬЕВНЫ РОЗЕН, В МОНАШЕСТВЕ МИТРОФАНИИ

(См. «Русскую Старину» июль 1902 г.)

В Иерусалиме.

36.

6-го августа Иерусалим.

Впечатление горы Елеонской, т. е. трех вершин Елеона, я никогда не забуду. На Елеоне есть и место, на котором Спаситель научал учеников молитве «Отче наш». Близ оной есть кармелитский латинский монастырь, женский, из которого отшельницы никогда не выходят и в стенах оного никто не бывает. Говорят, что есть там крытый корридор, на стенах которого на 33 языках, по числу лет земной жизни Спасителя, переведена молитва «Отче наш», в том числе на славянском и русском языках.

Я говорила выше, что на Елеоне три вершины: средняя, самая большая, называется местом Вознесения Господня, т. е. малая Галилея; южная — гора соблазна, потому что на ней Соломон поставил идолов в угождение своим женам-идолопоклонницам, а северная вершина носите название горы Мужей Галилейских, потому что тут был по преданию дом, в котором гостили все пришельцы галилейские и где часто проживали и св. апостолы, оттуда они все смотрели на Вознесение Господне и были утешены видением ангела. На том же Елеоне, т. е. на половине горы среди группы маслин находится место «Плача» Иисуса Христа об Иерусалиме, в день его торжественного входа в оный, что мы читаем в Евангелии. [440]

37.

8-го августа.

Сколько христиан находит утешение и спокойствие, покоряясь воле Божией, как утешительно повергаться пред крестом! Как же жить иначе, как покоряясь воле Его, Спасителя мира. Вчера после всенощной я пошла исповедываться к великому старцу Вениамину. Долго говорила я с ним, и он положительно не советует мне здесь оставаться. Ему жизнь палестинская хорошо знакома. Отец архимандрит Рафаил от скорбей сильно болен, 6-го числа служил через силу, думал он освежиться на Елеоне, но пуще заболел, его привезли обратно на ослике, очень слаб и похудел. Дела же с греками и Пастинским обществом ему не под силу; жаль, если ему готовится скорая могила в церкви Елеонской. После обедни я пришла домой, до того устала, что легла отдохнуть с час, потом немного почитала. Люблю я углубляться в творение св. Августина; преосвященный Антоний воронежский в 1851 г. мне советовал почаще читать его книгу «Беседа души с Богом».

38.

13-го августа.

Вчера и сегодня страдала от жары; в августе месяце стоят необычайные жары, и воистину вспомнишь благодатную Россию. Третьего дня вечером в 6 часов, патриарх прислал мне сказать, что он едет за границу, т. е. в Париж, для совета с докторами, а потому, желая со мною проститься, просит меня к нему придти с его келейником, побеседовать последний вечерок, не смотря на то, что он надеется, что я дождусь возвращения его в Иерусалим обратно. Такое отеческое внимание к моему убожеству заставило меня преодолеть все мои недуги, и я пошла в патриархию немедленно. Бедный патриарх очень изменился; оказывается, у него болезнь печени и катарр желудка. Из Парижа он едет в Виши. Поговорив с ним около часу, я просила его блаженство помолиться за меня слабую, глубокоуважающую его, и дала ему слово, что если я не поеду скоро в Россию, то дождусь его в Яффе, так как по многим причинам, специально климатическим, мне следует выехать из Иерусалима в конце сентября, а после Воздвижения ехать на Иордан. Его блаженство просил меня не ехать, как предполагаю, в конце августа, так как там теперь еще жарче, чем в Иерусалиме, что там невыносимо. Конечно, я по словам его не поеду и буду ждать поры более сносной. [441]

Возвратившись из патриархии в 8 часов вечера, я узнала, что до нашей улице в 4 часа утра пройдет крестный ход из Гефсиманского подворья в Гефсиманию с чудотворным образом Успения Божией Матери, который ежегодно носят туда на Гроб Господень до отдания праздника; а потому встала в 3 часа утра, открыла окно, и так как наша квартира во втором этаже, то мне было отлично видно. В это время я горько заплакала, видя нерадение греческого духовенства. Ночь была лунная, народ с зажженными свечами; впереди всех (шла) толпа из русских поклонников, и женские голоса умилительно пели стихиры Успению. С умилением жду шествия духовенства с чудотворной иконой, и что я вижу? Среди тысячей свечей богомольцев один несет шест, на верху которого крест вершков 6–8, за ним двое несут репиды и два фонаря, идут два диакона без кадил, и иеромонах несет икону, которую поддерживаюсь два каваса в фесках и стучат по камням своими булавами. Если б не хор русских паломников, то в воздухе не было бы слышно ни пения, ни сердечного торжества. Этот пост все православные жители Иерусалима ежедневно ходят в Гефсиманию с 2-х часов утра, оттуда идут на Елеон по стопочкам Христа Спасителя, — это уж обычай, но грустно сказать, что при такой святыне нет обычного русского православного благоговения. Грустно мне все это описывать, всего более меня смущают ночевки у Гроба Господня, и это мнение всех глубокорелигиозных людей.

39.

14-го августа.

Слава Богу, дожила я грешная до кануна праздника. Так жарко, что не могу даже ничем заняться, только ночью прохладно. Утром в 4 часа открываю окно, а с вечера у меня открыто окно в коридор, где в сводах есть отдушины; не будь того, то можно задохнуться от духоты. Вчера ко мне утром приходила с русской постройки жена яффского консула; она приехала сюда, чтобы отдохнуть на две недели от яффских жаров, говоря, что здесь в Иерусалиме ночи прохладнее, а в Яффе и ночью духота. Дождей здесь нет никогда. Начинаются они только в половине октября и то редко; обыкновенно в начале ноября начинает идти дождь ежедневно, весь день и всю ночь. Потоки воды орошают в эти месяцы не всю Палестину, а только Иерусалим. Иногда здесь не прерывается дождь два и три месяца. Но будет для меня то, что будет, я покоряюсь воле Божией, должна принять совет патриарха и ехать на Иордан после Воздвижения, тогда буду собираться в Яффу и Назарет и, вероятно, прощусь с св. городом. [442]

Завтра буду у службы на раскопке, а ко всенощной пойду в нашу миссию, Филарету отпустила в крестный ход, который из патриархии шествует в Гефсиманию. Там на гробе Матери Божией всякий архиерейская обедня. Сегодня в 8 час. утра, как говорят здесь, погребают Матерь Божию; там музыка турецкая встречает этот ход; турки, греки, армяне, копты там угощаются. Я сочла лучше не тревожиться и в эту толпу не пошла, а прочла себе дома в уединении акафист Успению. Ольга (сестра милосердия) осталась со мной готовит мне чай, спасибо ей, она меня покоит, без нее не знаю, что было бы со мною.

40.

25-го августа.

Сегодня ровно три месяца с половиною, как ничего от тебя не получала. От изнурения я очень изнемогла, даже целую неделю не ходила к Св. Гробу. Теперь благодаря Бога мне стало лучше, ходила в Воскресенскую церковь и после оной совершила мой обычный ежедневный крестный ход. Думаю здесь пробыть до начала октября; после Воздвижения поеду на Иордан, Покров пробуду в Иерусалиме, а затем поеду в Яффу, где надеюсь окрепнуть, так как там, во-первых, морской воздух, а во-вторых, свежая рыба и коровье молоко, а здесь я совершенно отощала.

41.

8-го сентября. Иерусалим.

Все эти дни писала для тебя икону Св. Троицы на св. дубе Маврийском, и вчера, 7-го сентября, я ее окончила и с помощью Всевышнего моими 70-летними глазами совершила чудо. Говорят, что хороша, несмотря на миниатюрность ликов. Св. дуб величествен. Для тебя же Господь мне помог привести в должный порядок св. икону Спаса Нерукотворенного. Венец я придумала сделать перламутровый; вифлиемец по моему узору сделал, теперь делается мозаиковая рамка из всех дерев Св. Земли; все дивятся моему изобретению. Икона эта мне очень дорога, напоминает дорогое для меня время, когда я в 1850 году, с благословения митрополита Филарета, списывала ее с чудотворной иконы, на стене изображенной в храме Борыковской богадельни, на Пречистенке, в Полуэктовском переулке. Писала я ее в совершенном уединении, быв проникнута теми чувствами, которые ты сама не раз испытала, занимаясь с молодых лет иконописанием. В то время я готовилась в монастырь, писала две недели эту икону в храме, по благословению митрополита Филарета; она вышла подобна [443] оригиналу. До смерти сестры моей в монашестве Алексии, она была у нее, а после ее смерти она постоянно у меня была в молельне. Я так люблю этот св. лик, что, смотря на него, мне кажется, что Спаситель на меня глядит, обращаюсь к нему, как бы к живому, думаю: я недостойна иметь этот лик при себе, — пусть он будет в твоем Казанском храме, на утешение тебе и всем твоим чадам. У меня на мысли, чтобы у тебя было в храме Распятие во весь рост, как здесь на Голгофе, подобный ему, надеюсь, что доживу до осуществления этой идеи. Сегодня принуждена была быть у всеночной с утра и у обедни в арабской церкви. У греков все не по-нашему, а потому в Воскресенском главном храме не было ни всенощной, ни обедни. Всенощных здесь нет с вечеру никогда, идти на русскую постройку мне положительно трудно тем более, что темнеет в 6 часов, а всенощная отходит в 7-м, экипажей не найти, если б и были, то у Яффских ворот, куда нужно идти пешком. Когда было посветлее, то можно было идти хорошо; но ночью мне слабой идти пешком по улицам Иерусалима немыслимо. Трудно мне то, что служба здесь греческая или арабская, пение настолько крикливое, раздражительное, что молитва не возможна без смущения; музыкальный слух здесь вполне оскорблсн. Во время обедни в Воскресенском храме только отдыхает дух мой, когда долетает до слуха моего великолепный орган католиков, который перерывается криком греков. Кроме того для духа моего великий недостаток в том, что здесь монашества нет. Манетейных нет ни в мужских, ни в женских греческих монастырях — все рясофоры. Монахи едят мясо, рыбы нет никакой, кроме консервов, которые привозят из Лондона, но они дороги; из Яффы привозят рыбу морскую зимой.

42.

9-го сентября.

Часы ночи, часы любимые мои, когда все спят, эти часы были моей отрадой еще в доме матери моей, они утешали меня и назидали, когда вступила в монастырь. Бывало, в часы полуночи, взирая и молясь распятому Господу, Который был в моей келии, я все скорби забываю, а скорбей было много. После молитвы у креста святого, утром встану точно обновленная, и при усердном труде я забывала о причинах моего волнения. Никогда никто этого не знал, я хранила мои чувства, как некое сокровище, любила особенно молиться и перед лпком Спаса Нерукотворенного и Матери Божией Тихвинской. Распятие писала при поступлении моем в Алексеевский монастырь, писала его с целию, чтобы этот крест охранял мою могилу до общего [444] воскресения мертвых; но когда пришлось мне ехать на Кавказ, думая, что я там умру, я это большое Распятие пожертвовала в монастырь моих благодетелей Лабзиных, и он поставлен в храме близ могилы незабвенного Якова Ивановича (Лабзина). Тихвинскую я пожертвовала в Горбатовку, в церковь усадьбы генеральши Турчаниновой (станц. по Ник. жел. дороге), устроила ее под клиросом в 1891 году. Ночное время для меня, в начале моего убогого подвижничества, считала я преддверием рая. В то время я отдыхала духом от всего того, что тяжело ложилось на сердце в течение дня. Конечно, эти чувства доверяю тебе одной. Все думают, что я материалистка во всей силе слова — пусть думают; я рада, что меня не понимают. Надеюсь на милость Божию, может быть, труды мои для страждущего человечества и молитвы сирот, больных и угнетенных покроют хотя десятую часть моих грехов. Схиму на меня надели уже давно, но схиму, которая состоит в моем безвинном страдании за любовь мою к страждущим. Я оную несу по милосердию Божию терпеливо.

43.

11-го сентября.

Сегодня весь день трудилась: написала эскиз Распятия в 1 3/4 арш., т. е. тело Спасителя, а завтра, если Бог благословит, сделаю эскиз во всю величину Голгофского Распятия, тело 2 3/4 арш., т. е. копия с настоящего оригинала. Если умру, то мой труд будет тебе передан. Здесь, собственно на Голгофе, тело Спасителя накладное, писано на кипарисе и положено на крест, который величиною до 5 аршин. Если Бог поможет, все совершится согласно моему желанию, завтра пойду на раскопки к русской службе.

44.

12-го сентября.

С отрадой стояла сегодня обедню в церкви св. Александра Невского на раскопках. Пели два голоса тихо, музыкально, утешительно. После обедни пошли ко Гробу Господню и на Голгофу. Тихо, уединенно помолилась и там всю мою надежду возложила на Господа. Где буду Пасху, не знаю; где буду жить, вернувшись в Россию, тоже не вем, все знает один Бог, а здесь оставаться немыслимо, относительно средств и климата. Все упование возлагаю на Царицу Небесную. [445]

45.

13-го сентября.

В 5 часов я встала, загремели колокола, и в 6 пошла я в храм. Храмовой праздник; служил архиерей с двумя дьяконами; чтобы ты имела понятие о нерадении греков, скажу тебе мое поражение: в шествии с большим выходом посох нес мальчик в пиджаке; при архиерейской службе, в храмовой праздник пел один монах и более никого. Возмущается дух мой при виде такого безобразия; на амвоне в царских вратах не было ковра, и все здесь совершается небрежно, хуже, чем у нас в деревенской церкви.

46.

16-го сентября.

Сейчас вернулась с постройки, где приобщалась св. таин, так сложились обстоятельства. Я от усталости не решилась идти ночевать в церковь Св. Гроба, а потому вчера не могла быть причастницей, тем более, что, чтоб исповедоваться, мне следовало быть у старца духовника, а туда путешествие для моих ног и сил тяжеленько; а потому вычитавши себе всю службу дома, также и правило, пошла сегодня утром на постройку. Старец меня ждал в своей келии. В то время благовестили, я успела исповедоваться и поспела к часам. Никого почти в церкви не было, кроме некоторых старух; пели тихо, сердце неслось к серцеведущему Иисусу. Приобщившись, мне стало легко.

Скажу тебе о моих впечатлениях в праздник Воздвижения. Начну с того, что в 5 часов я встала, оделась и ждала шествия архиерейского, которое возвещается колоколом. Это всегда так бывает, когда патриарх или архиерей выходит из патриархии к служению с кавасами и с своим монашеским штатом. Трезвонят до прихода их в Воскресенский храм; затем на колокольне все затихает, и начинается богослужение. Но в этот годовой праздник стали колотить в колокола, которые повешены на хорах св. алтаря, колотили долго, пока митрополит Никанор ходил прикладываться к Св. Гробу, потом замолкли. Букет цветов, который мне принесли накануне из патриархии для шествия в крестном ходу, я предпочла поставить на Святой Гроб, который извне и изнутри горел разноцветными лампадами. Храм был великолепно освещен. Вне Кувуклии было теплящихся лампад до 200, вокруг до 100 паникадил, — все с разноцветными лампадами. Все приделы освещены, в каждом по 3 лампады, где Камень миропомазания, там было тоже до 100 [446]лампад. Внутри Кувуклии весь свод был украшен богатейшими лампадами до 50 штук. Храм Воскресения сиял также огнем: одно панакадило в 6 арш. в диаметре, стоющее 15.000 руб. сереб., сияло свечами и лампадами, другое против патриаршего места освещено было свечами, между ними лампады с разноцветными огоньками. Собор освещен 6-ю паникадилами; в дверях храма напротив Кувуклии горели также лампады. Все паникадила составляют большую ценность; кроме того по иконостасам и против них были особо повешены богатейшие серебряный лампады в числе по 37 с каждой стороны. Я считала что в Воскресенском храме, кроме свечей, были освещены до 600 лампад; алтарь отдельно, Голгофа отдельно горела от великолепных лампад. Все торжество св. храма высказывалось открытием всех паникадил, богатством лампад, которых я насчитала до 1.300, а потом спуталась даже.

Когда архиерей взошел в Воскресенский храм, народу было много, начали сбегаться все арабы Иерусалима. В первый раз при мне облачение происходило по нашему обычаю, и митрополита облачали как следует: два архиерея вышли из алтаря уже облаченные, за ними 12 священников облаченных и 5 диаконов.

Я не выдержала крестного хода, видя слабость сил, пошла потихоньку на Голгофу; народ толпился, выжидая крестного хода. Я прошла свободно по лестнице, поставила свечку перед крестом, с хоров видела шествие трех архиереев. Облачения у священников были те же, которые были на вечерне: архиереи были в пунцовых с золотом облачениях, митры все жемчужные. В этот день был хор из 20 крикунов (прости за выражение). Здесь чем больше кричат, тем праздник торжественнее. В этот день были в стихарях те мальчики, которые держат репиды, кресты, свечи и посох. Вообще все было чинно относительно одеяния, а малыши певчие были в монашеских рясочках. Прежде всего пошел крестный ход в церковь св. Константина и Елены. Священники, архиереи пошли воздвигать крест в пещеру, там, где он был обретен. Митрополит нес на голове животворящий крест, который мерою всего не более 8 вершков, усыпан бриллиантами; из части его сделаны маленькие кресты, в которых врезаны частицы креста Господня по 2 и 3 вершка каждый. Все священники имели в руках эти кресты, букет цветов и свечу. В колокольцы били и колотили, но не долго. Воздвигнувши крест на блюде, покрытом цветами, один архимандрит окропил оный ароматами. Из церкви св. Константина и Елены крестный ход пришел на Голгофу, в числе трех архиереев и русского архимандрита, который приехал к крестному ходу, и с ним приехали консул и палестинские деятели. [447]

Помолившись и все посмотревши, пришла к мысли, что в греках нет того благоговения, к которому мы привыкли в России. Здесь только эффект, золото, серебро и масса разноцветных огней, то, что пленяет дикарей и необразованных русских поклонников, а о молиитве тут не спрашивайте. В церкви во время крестного хода гул, крик неистовый, громкий разговор арабов, и после этого торжества из торжеств идешь домой усталая без малейшего сожаления, что служба отошла.

Вот те впечатления, которые произведены были в душе моей во время Воздвижения в св. граде Иерусалиме. Может быть, эти впечатления вызваны настроением души моей, которая всецело ищет спокойствия и уединения в пустынной келии, в церкви, где не думают о внешнем эффекте, а только о молитве искренной, сердечной? Богатства Иерусалимского храма видят только 4 раза в год: в Пасху, в Рождество, в день Воздвижения и в день Православия, т. е. на первой неделе великого поста.

Теперь я намереваюсь ехать на Иордан. Игумен Иорданского св. Иоанна Предтечи монастыря приехал в Иерусалим и меня приглашает с ним ехать, дней через пять или шесть. Расходы, конечно, мои, но он наймет мне экипаж, сядет с нами и будет, как говорит, моим драгоманом. Он говорить немного по-русски; как тамошний житель, повезет меня прямо в Вифанию, а оттуда на Иордан в свой монастырь, где отец Вениамин сегодня после исповеди и причастия благословил меня поговеть. Вот и сон мой 1874 года в руку. Ты помнишь, что я на день Крещения в ночь с 5-го по 6-е января, бывши по злобе людской под арестом, сильно скорбела с вечера, что не могла быть на водоосвящении. В то время ночью я проснулась с чувством несказанной радости от того, что я видела себя в струях Иордана и, погружаясь в оном, слышала пение: «во Иордане крещающуся» и проч. и дала обет ехать в Иерусалим.

Игумен Иорданский ждет письма от патриарха с разрешением открыть дорогу, им проведенную, из его монастыря на Иордан, к месту, где в нынешнем году по воле Спасителя найдено место, где сам Иисус Христос погружался в реку при крещении своим от св. Предтечи и Крестителя Иоанна. Оно было замечено апостолами, а по некоторым обыскам и путеводителям ученых паломников были сделаны раскопки, и все свидетельствует о месте том. Получивши разрешение от патриарха, он вместе со мной поедет освятить воду, и после того я первая из поклонников погружусь в этом самом месте, или близ того, где сам Спаситель. Считаю это чудом, совершающимся надо мною грешной, опозоренной, когда мне приснился этот сон. [448]

47.

18-го сентября.

Сегодня я утешена необыкновенным вниманием ко мне уважаемого католика ордена St.-Francois, Абата Иосифа. Великолепный костел устроен ими в Иерусалиме. Вся живописная работа стен, мозаиковый пол, резьба, золочение — все работы французских монахов, которых в ордене 120 человек. Водил он меня, любящую искусство, по всем мастерским, начиная с типографии, потом пошли в переплетную, где сегодня переплеталось Евангелие латинское с арабским. Любовалась я на словолитную, на фабрикацию макарон, устройством мельницы и кузницею, изготовляющею разные вещи. Осмотревши весь этаж мастерских, мы пошли в другой корпус, где имеет приют поклонники. Принимают их на две недели бесплатно с самоваром и всем продовольствием; 1-го и 2-го класса номера положительно барские, 3-го класса очень хорошие, кровать, постельное белье, все прилично и главное, что все даром; рядом общая трапеза, великолепно устроенная. Оттуда повели меня в аптеку, в которой по книгам видно, что каждый месяц выдается бесплатно лекарств всем приходяшим от 3 до 4.000 номеров. Больница также великолепно устроена для паломников бесплатно; все сделано с любовью и со смыслом.

Простившись со мною, отец Иосиф, пригласил меня придти к нему, когда захочу, чтобы сходить с ним в католический женский монастырь, а в воскресенье пригласил придти к обедне слушать замечательный орган и хоровое пение, обещал показать в храме Гроба Господня и их ризницу, в которой хранится много замечательных вещей.

Еду завтра на Иордан вместе с игуменом отцем Пахомием, который едет с турецкими властями для измерения местности (?), так как султан разрешил монастырю св. Иоанна Крестителя иметь свой маленький пароход для следования по Иордану до Мертвого моря и Мертвым морем в Тивериаду и Назарет.

Сообщил Князь А. Дадиан.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Записки баронессы Прасковьи Григорьевны Розен, в монашестве Митрофании // Русская старина, № 8. 1902