ХОХЛОВ Г. Т.

ПУТЕШЕСТВИЕ УРАЛЬСКИХ КАЗАКОВ

В "БЕЛОВОДСКОЕ ЦАРСТВО"

I.

Поводы к путешествию. — Рассказы о Беловодском царстве. — Маршрут инока Марка. — Первая попытка путешествия казаков по почину донского казака Шапошникова. — Появление на Урале «архиепископа» Аркадия, якобы поставленного в Беловодии. — Сомнения в подлинности его.

Прежде чем приступить к описанию нашего путешествия, я поясню читателям, что именно побудило нас к этим трудам. В текущем столетии распространилось много письменных маршрутов, указывающих, что на Японских, Сандвичевых и Аланских островах народы цветут христианским благочестием от проповеди Фомы апостола. В особенности маршрут под названием инока Марка (бывшей Белозерской обители), который будто бы сам с двумя товарищами путешествовал чрез Китайское государство и достигли этих островов и Беловодии; на этих-де островах народы русские имеют до 40 церквей с полным духовенством и на сирском языке народы имеют множество церквей и патриарха. Товарищи инока Марка остались навсегда там, а сам Марк возвратился обратно в Россию и путешествие свое подтверждает Евангельским словом. Слух этот для наших, как называют, «никудышников» («Никудышниками» в области Уральского войска называются старообрядцы беспоповцы, не признающие ни одной из существующих иерархий священства (т. е. православной, единоверческой, беглопоповской и белокриницкой).), желающих снабдиться древней хиротонией священства, настолько показался правдоподобным, что никудышники в 60-х годах составляли несколько съездов, на которых совещались для отправления депутации в восточные края. Но решение долго [14] не могло состояться, так как чрез азиатские владения депутации к путешествию решиться было опасно, а чрез Одессу морями в Индейский океан нужно было принять много трудов (в то время Суэцкий канал не был еще разработан). Наконец донской казак Дмитрий Петрович Шапошников (житель г. Новочеркасска) вознамерился на свой счет послать депутацию в Ост-Индию; от нас же (уральцев) попросил только людей.

В то время для поездки за границу по выбору назначен был казак Головского поселка Варсонофий Барышников, которого Шапошников снарядил с двумя товарищами в дорогу и вручил им денег 500 червонцев. Барышников проехал чрез Суэцкий канал, доезжал до Ост-Индии, был в городе Бомбее и на Малабарском берегу; но далее проехать им по каким-то препятствиям не пришлось, и они приехали обратно в Новочеркасск. Оставшиеся от поездки червонцы Барышников сдал обратно Шапошникову. При этом Шапошников сказал Барышникову: «Я деньги эти давал не с тем, чтобы Вы мне их привезли обратно. Если бы утратились они все на путешествие, мне было бы приятнее».

После этой попытки вскоре явился в Пермской губернии «архиепископ Аркадий», который назвался беловодским. Слух об этом опять пробежал по всем старообрядцам. Немедленно от нас была послана депутация из двух человек (В. Барышников и Раннинского поселка казак Устин Пустобаев) к Аркадию беловодскому, чтобы узнать, какими путями выехал он из Беловодья в Россию. Но Аркадий при всем разговоре уклонялся открыть свой путь и местоположение Беловодии, а только не стыдясь навязывался ехать с ними на Урал, или предлагал хотя бы одному из них принять от него хиротонию во священника. Тогда Барышников и Пустобаев в свою очередь стали с ним обращаться уклончиво и уехали обратно, не пригласив его с собою и не приняли от него хиротонии, а признавали его за самозванца и бродягу. Лет 5-6 тому назад Аркадий беловодский достиг своей заветной цели: случайно пришлось ему приехать и самому в пределы уральской области в поселок Силкин (Благодарновской станицы) к почетному казаку Степану Силкину. Здесь лжеархиепископ Аркадий сумел на какой-то струне заиграть в сердце богобоязненного человека: он подделался во всем согласным в понятии и толковании со Степаном Силкиным, и в Силкиных (хуторах) образовал приход, поставив в попы вывезенного из Общего Сырта, Бугурусланского уезда [15] какого-то мордвина с долгими волосами, а в Соболевской станице в поселке Протопоповом поставил в попы казака Ф. Л-на, который, не имея прихода, кроме своих семейных, и до сего времени не выучил ряд священнической службы; а другого казака Мустаевской станицы, уже совсем безграмотного, хиротонисал в архимандриты.

В 97 году на съезде в Головском поселке мне пришлось видеться с новопоставленным архимандритом Израилем, и я спросил его: «Отец Израиль, скажите Бога ради: чем вы могли удостовериться в истинности архиепископского звания Аркадия Беловодского и даже принять от него архимандрита нового рукоположения?»

Израиль ответил: «Я удостоверился на основании прежнего быта. А именно: в святом писании говорится, что посланы были от христиан некие старцы на поклонение к святым местам, с тем, чтобы в обратный путь принесли с собою частичку святыни. Старцы посетили все святые места, но на обратном пути вспомнили, что от святых мест ничего не взяли и придумали между себя: возьмем простую вещицу на подобие святыни и скажем братии: «принесохом от святых мест». По приходе старцы показали всей братии лже-святыню. К ним повезли больных, хромых, слепых и разных калек, которые с уверением и чистою совестию приступали к мнимой святыне и по своей вере получали недугам исцеление до тех пор, пока старцы не признались явно в своем обмане. По признании же неправды от мнимой святыни больным отрада быть прекратилась. Так вот и я верю страшным клятвам Аркадия, что он принял чин архиепископа от патриарха Мелетия в Канбайском («Канбайское царство» — нередко упоминаемое и дальше, означает, очевидно, Камбоджу, одно из государств Индо-Китая, у Сиамского залива, граничащее с Сиамом, Аннамом и Кохинхиною.) царстве восточного Индокитайского полуострова. А когда он признается в своей несправедливости, тогда и я от него откажусь. Теперь же, пока я по чистой совести верю его евангельским клятвам, надеюсь получить душе спасение по вере».

Я сказал: «теперь вы доказали свое уверение к Аркадию Беловодскому на основании Вами сказанных старцев. Нужно будет, братие, об этом посудить: те старцы были всем известные, доброго жития и правохристианского исповедания; посланы они были тоже к известным уже святым местам, которых старцы и достигли; по поклонении же забыли взять для них нужное и случайно придумали пополнить неправдой. [16] Больные доверяли им, как известным достойным христианам. Притом, видимостию приступая к принесенной старцами святыне, мысль свою они повергали к той истинной святыне, куда посылались старцы. Поэтому больные и получали исцеление. А об Аркадии кто может подтвердить, что он истинный христианин (не говоря об архиепископстве). А может быть он католик или протестант и указывает на местность Канбанжи (Камбоджи) и Беловодию, где нам ясно неизвестно даже, пребывают ли там христиане? А что, если окажется, что там нет христианства, а только одни многобожники буддисты? Нет основания брать пример с известных и по житию свидетельствованных лиц на неизвестного никому, принявшего на себя титул архиепископа и указывающего на местность никому неизвестную. А вернее может подпасть он, Аркадий, как положено в Номоканоне: «аще ли неции попущением Божиим в толикое приидоша дерзнутие, яко же не верни и злочестивни; неверие бо есть вещь таковая, еже кроме священства прияти хиротонию, священная действовати, — несть слово реици о осуждении сицевых. Сие бо дело горше есть и самих тех нечестивых бесов, во ангела светла преобразующихся, но не сущих и Божие убо лицемерствующих, безбожних же сущих и противных Богу. Ниже бо гласы божественные от них, ниже где крещенных или хиротонисанных; сии бо ни хиротонисаны, ни крещени суть. Никто же бо дает не имеяй, и никто же примет от неимущего, аще и мнится имети». Так и вы получили от него чин архимандрита, а он сам быть может самозванец.

Архимандрит Израиль, видя, что показанный им пример известных старцев совсем неподходящий, смутился и наконец сказал: «Что же теперь делать? По всему, нужно доехать и осмотреть восточный Индокитайский полуостров и прочие восточные острова». Многие стали говорить тоже: «без отлагательства нужно доехать до показанных мест маршрутами и Беловодским Аркадием». [17]

II.

Съезд в Кирсановском поселке и выбор депутатов для нового путешествия в Беловодию. — Отъезд. — Встреча с бывшим крепостным человеком. — «Зайчик» в вагоне. — Новочеркасск. — Ростов. — Таганрог. — Екатеринослав. — Одесса. — Пароход «Царь». — Отправление войск на Крит. — Прибытие в Константинополь. — Перевозчики и их вымогательство. — Затруднение в турецкой таможне из-за револьверов. — Андреевское подворье. — Прошение, поданное казаками Константинопольскому патриарху с вопросными пунктами о митрополите Амвросии.

После этого, в 1898 году, 25-го января составился съезд в Кирсановском поселке, на котором порешили отправить депутацию из трех человек для отыскания этих стран, процветающих древним благочестием. Выбор пал на трех человек: казака Мустаевской станицы Онисима Варсонофьева Барышникова, урядника Рубеженской станицы Вонифатия Даниловича Максимычева и Григория Терентьева Хохлова (Кирсановской станицы). На расходы было собрано 2,500 рублей, да жители города Уральска прибавили от себя около 100 рублей. Около половины февраля каждый из депутатов выправил от станичного атамана удостоверение о неимении препятствий к выезду за границу, в чем помог нам безвозмездным написанием прошений действительный студент Николай Михайлович Логашкин. Затем 22-го мая из областного правления выдали нам билеты на семь суток до Одесского градоначальника, и того же числа, в 8 часов мы тронулись в путь по железной дороге из Уральска до слободы Покровской. Здесь нас через Волгу перевезли на пароходе в Саратов, где нам пришлось ожидать поезда часа 4, после чего мы поехали на Тамбов и Козлов.

В Козлове на вокзале встретился нам человек по росту мальчик лет 8-9, опиравшийся на посох. Но по лицу был старик и на вопрос мой ответил, что действительно ему уже 68 лет. Он рассказал, что живет под Козловым верстах в 50-ти. Был когда-то барский, пас скот. За провинность барин своеручно высек его, так что даже спустил с задницы всю шкуру; но и это ему показалось мало, так приказал [18] подвесить под мышки на полтора часа; после же этого в числе четырех ребят променял его на трехмесячного щенка. «Вот как в прежние времена, говорил он, терпели крестьяне от недобрых господ, а у добрых житье было лучше, чем как на воле». Он попросил у меня копеечку. Я подал пятак и поскорее побежал на поезд.

За Козловым на 1-й станции заявился в вагон молодой человек лет 18-ти и сказал: «Казачки! нельзя ли мне будет проехать около вас зайчиком?» Мы, не понявши этой игры, спросили: «а кто же будет собакой»? — Кондуктора, — ответил на это молодой человек: я залезу под койку и, согнувшись, буду все время лежать. — «Дело твое, ответили мы. Только вместо зайца не оказался бы ты волком: у нас тут вещи. Ты их, пожалуй, потянешь». Он побожился, что дурного от него не будет, полез под койку и лежал, как есть заяц. Так проехали около 200 верст. При проверке кондуктора усмотрели под нашей койкой зайчика. Впрочем, зайчик, как видно бывалый, отдал им 50 коп., а деньги, как видно, повсеместно добавляют правды. Кондуктора скоро сменились, а зайчик опять притаился и за эти 50 копеек доехал до Новочеркасска.

Город Новочеркасск расположен на горе при реке Доне. Постройка домов изукрашена разными фигурами, по обрезам панелей рассажены высокие раины (Раиной на Дону называется пирамидальный тополь.) Здесь пришлось нам пробыть не более 4-х часов. Казака Шапошникова дома мы не застали и поехали на Ростов, оттуда на Таганрог и Екатеринослав, где ждали поезда 8 часов. Здесь, отправившись на базар, в первый раз встретили мы электрические вагоны. Сели, отдали по пяти копеек, машинист повернул рукоятку, и вагон быстро с визгом побежал по чугунным рельсам на крутую гору. Не мало дивились мы этому электричественному устройству. Потом в Елизаветграде мы еще раз проехались на такой же тележке.

29-го мая, в 7 ч. утра мы приехали в г. Одессу и того же числа подали просьбы Одесскому градоначальнику, графу Шувалову на предмет выдачи нам заграничных паспортов. 30-го мая получили паспорта, а 31-го мая в 9 ч. утра разочлись в гостиннице за нумера, наняли извощика, поехали на пристань Черного моря. Это было на вешнее заговение, в воскресный день; берег пристани морской покрыт был войсками и множеством градского и стороннего народа. Мы немедленно купили [19] пароходные билеты и взошли на военный пароход, под названием «Царь». Вскоре за нами взошел один баталион солдат, который следовал на остров Крит. Остальные войска стояли на берегу, два хора духовой музыки уныло играли, отъезжающие солдаты в печальном виде стояли на палубе. Наконец раздалось слово «смирно»! Солдаты встрепенулись, музыка замолкла, и так было спокойно и тихо, словно все померли. Подъехала карета, из которой вышел человек пожилых лет, стройный, высокого роста, с грудью, покрытой орденами. Это был командующий войсками Одесского военного округа, который поздоровался с войсками, взошел на пароход и поздоровался с отходящим баталионом; затем священник отслужил на пароходе молебен, после чего командующий войсками уехал, музыка снова запела печальным голосом, пароход «Царь» заревел во все горло и пошел в открытое море.

В ночь на 1-е число месяца июня поднялся сильный ветер, полил дождь, заблистала молния, загрохотал гром, пароход от волн с боку на бок переваливался, но перед утренним светом ветер затих, а на всходе солнечном по обеим сторонам парохода выпрыгивали из моря водяные свиньи. Солдаты и все мы, пассажиры, весело смотрели, как эти чудовища целыми семьями выпрыгивали и играли.

В 10 часов дня появились признаки зелени; это были горы по сторонам Константинополя. В два часа пополудни наш пароход вошел в Константинопольский пролив, по взгляду шириною две версты. Интересно и весело было смотреть: на берегах, по обеим сторонам пролива расположена древних греческих царей столица, под названием Царь-град. Проехав верст пять проливом, повернули направо в бухту, называемую Золотой рог, который на протяжении 7-8-сот сажень наполнен пароходами и баржами. Проехав Золотым рогом ста четыре сажени, на средине мы остановились. Тут суетилось в лодках множество турок, которые возят пассажиров с пароходов на берег, в числе коих оказались три лодки греческие, нанятые от русского подворья для перевоза русских паломников. В Константинополе откуплены русским правительством три подворья: Пантелеймоновское, Ильинское и Андреевское, на которых выстроены о четырех и пяти этажах огромные дома с роскошными помещениями. В них проживают монахи, высланные с Афонских русских монастырей для принятия русских, приезжающих на поклонение святым местам. [20]

При остановке русских пароходов, монахи подъезжают на лодках, выходят на пароход и приветствуют желающих посетить ихнее житье и посмотреть русскую роскошную постройку. Нам с монахами вместе уехать не случилось; спустились мы по пароходной лестнице и сели к турецкому перевозчику. Турок перевез нас на берег и, протягивая к нам руку, закричал: «бумажка, бумажка!» Нам показалось это за перевоз очень дорого, и я дал ему 60 коп. Турок денег не берет и из лодки на берег нас не выпускает.

«Отдай чего просит, — сказал мне Максимычев: — не в русскую страну мы заехали». Я вынул рубль, подаю его турку, он получил рубль и, улыбаясь, сказал: «а, бумажка!»

Стоявшие на берегу двое турок взяли наш багаж, понесли не более 10 сажень, в таможню, положили и, протягивая к нам руки, также начали говорить: «бумажка, бумажка!» Максимычев, улыбаясь, сказал мне: «Чего стоишь? Выпячивай бумажку!» Я вынул два чирека (по 40 к.) и отдал им.

Таможенная стража, при осмотре наших вещей нашли бывшие при нас по револьверу и по 50-ти патронов, которые от нас отобрали и самих нас признали за шпионов, хотели арестовать, но, благодаря защите монахов, отпустили, и монахи взяли нас к себе в Андреевское подворье. Эконом подворья ублаговолил нам на 3-м этаже одну комнату, при ней три железных койки с прибором под стенами.

Между этих русских построек, греки откупили у турок саженей 15 (квадратных) земли и построили летний трактир. Каждый день перед солнечным закатом сюда собираются болгары, греки, Черногория, сербы и итальянцы с музыками, играют, поют и выпивают до 2-х часов ночи. Экономы русского подворья не раз уже пытались просить греков об уничтожении музыкальных игрищ под стенами подворья, но греки не обращают внимания на просьбы и даже делают напротив: монахи начинают служить вечерню, а греки с прочими играют в музыку и поют песни.

Второго июня мы направились в патриархат. Путь нам лежал по мосту через Золотой рог. Этот мост битком набит проходящим народом; за переход взимается по 2 1/2 коп. с пешего. В течение каждого часа мост зарабатывает 270 руб. На половине моста мы спустились и сели на турецкий маленький пароход, проехали версты две, до пристани Фанарь, и взошли ко вселенскому патриарху в канцелярию. Секретарь патриарший Христопапа-Иоанну спросил нас на чисто-русском наречии: «Кто есть Вы и чего Вам нужно?» — Уральские казаки, — [21] ответили мы, — нам желательно узнать о бывшем Босносараевском митрополите Амвросии?» — «О чем же это замечательное дознание?» — спросил опять секретарь. — «По какой вине был отозван с кафедры митрополит Амвросий Босносараевский в 1840 году?» На вопрос этот секретарь сказал: «Вам нужно подать прошение на бумаге».

3-го июня мы приготовили прошение, а 4-го июня подали в Патриархию, в котором написано следующее:

«Его Святейшеству Вселенскому Патриарху Константину 5-му и находящемуся при нем Святому и Священному Синоду.

Ваше Святейшество!

«Ниже подписавшиеся представители Старообрядцев Уральского края в России, подвергая Вашему Святейшеству и Святейшему Синоду Патриаршему на обсуждение нижеследующих шесть вопросов, мы имеем честь покорнейше просить Ваше Святейшество не отказать выдать нам письменно ответ на них. Вопрос I-й: по какой вине был отозван с кафедры митрополит Амвросий Босносараевский в 1840 году? Вопрос II-й; был ли произведен суд Амвросию от синодального начальства по отозвании с кафедры Боснийской? Вопрос III-й: остался ли Амвросий при своем сане митрополита после суда, ежели был над ним суд? Вопрос IV-й: литургисал ли он в облачении архиерея на сопрестоле в какой-либо церкви по отозвании с кафедры из Боснии после 1840 года? Вопрос V-й: какие сведения имеются в Патриархии о смерти Амвросия: умер ли он в соединении с православною греческою церковью или до конца оставался соединенным с старообрядцами в Австрии? Вопрос VI-й: какое значение имеет фраза в 5-м пункте, данного из Патриархии в 1876 году старообрядцам ответа об Амвросии? Значит ли она, что Амвросий был под запрещением, или что он жил в Константинополе без места?

«Константинополь, 3-го июня 1898 года.

«Вашего Святейшества покорнейшие слуги Уральского Войска: казак Григорий Терентьев Хохлов, урядник Вонифантий Данилов Максимычев, Анисим Варсонофьев Барышников».

При подаче просьбы мы просили, чтобы нам дали точные сведения, которые чрез 4 месяца выслать к нам на Урал, потому что из путешествия мы раньше возвратиться не надеемся. [22]

III.

Новые затруднения из-за оружия. — Поездка по подземной дороге. — Парад и высочайший смотр в Константинополе. — Разговор с турками о войне и опасность столкновения. — Разговор с греком. — Султанские жены. — Церковь Балыклейская и ее предание. — История завоевания Константинополя турками. — В турецком правлении. — Отъезд из Константинополя.

Того же числа из турецкого таможенства пришел в Андреевское подворье человек, который объявил нам, чтобы один из нас явился в таможенство. Пришел я; спросили у меня: «Можешь говорить по-турецки?» — «Нет», ответил я. Тогда отыскали переводчика, который спросил меня по-русски: «Ты капитан?» — «Да», ответил я; — «Для чего имеете при себе револьверы и по пятидесяти патронов?» — «Как же нам при себе не иметь оружие? Мы едем в дальний путь. Случится быть в каких местах опасных одним при нападении злодеев, чем же мы защитим от гибели свою жизнь, кроме оружие?» — «Это в России можете ездить с оружием, ответил он, по у нас в Турции строго воспрещается иметь русским при себе какое-либо оружие. Хотя из паспортов ваших видно, что вы казаки, но может быть вы какие-нибудь шпионы. Хорошо, что за вас поручились монахи; а не поручись они, тогда бы вас арестовали, и вы сидели бы, пока не навели бы о вас справки». — «Мы не знали такового воспрещения и покорнейше от вас просим извинения, сказал я. Теперь могу я получить их себе на руки?» — «Нет, — сказал переводчик и, достав револьверы: — это ваши?» спросил он, держа их в руках. — «Наши», сказал я. — «Вот мы их опечатаем и передадим в главную таможню, а вы обратитесь к русскому консулу, пусть он представит о вас сведения: кто вы. А за револьверами при отъезде вашем вышлет своего гаваса, тогда вы получите их».

5-го числа пошли мы в русское консульство; нам сказали идти на тунель. Вошли мы в здание на подобие какой-то магазины, в средине небольшая комнатка, вокруг которой масса людей. Подошли мы поближе и усмотрели, что из этой комнаты человек в окно выдает билеты, а в саженях пяти, в [23] полутемном месте стоят вагоны. Получившие билеты идут к вагонам..

Мы также купили билеты и в числе народа пошли в вагоны. В каждом вагоне были пристроены по две лампы; через пять минут дан был свисток, тронулись вагоны и резко двинулись вперед, под землю.

— Не в ад ли нас повезли, товарищи? — сказал Максимычев.

— Нет, вагоны поднимаются кверху, а в ад спускались бы вниз...

— А куда же под землю нас вагоны везут, а паровика нет. Чем же двигаются вагоны?

— И я этому удивляюсь, ответил я. Минут чрез 5 нам завиднелся свет, и выехали мы подобно в такую же комнату. Вагоны остановились, и мы сошли.

— Бес никак на хвосте эти вагоны таскает, — сказал я Максимычеву, а Максимычев в это время что-то смотрел вниз под вагон.

— Эй, смотри, чем действует! — закричал он. Я подбежал к нему и спросил: — «Где?» — «А это что?» Действительно, за передний вагон внизу пристроен был широкий ремень, который тянет вагоны на гору под землею, а другие вагоны этот же ремень спускает напротив вниз, но другим рельсам. Но чем же тянет кверху этот ремень? Не иначе — машина, которая работала посредством ремня.

После этого мы нашли русское консульство и обратились к секретарю, который спросил у нас заграничные паспорта. Мы их ему подали. Он просмотрел паспорта и спросил нас: когда думаете выехать из Константинополя? Мы рассказали, как в таможенстве у нас отобрали револьверы. — Да вам не нужно было брать револьверы с зарядами, сказал он. — Их надо было оставить на пароходе, явиться к нам и заявить. Тогда я послал бы гаваса, который без препятствий мог пронести их сюда, или уж нужно их спрятать подальше. — Мы не знали, Ваше Высокоблагородие, о такой строгости, — ответили мы, а то могли бы их спрятать так, что при обыске не могли бы найти. — На следующее время так и делайте, улыбаясь сказал секретарь, — а теперь ваши паспорта вас оправдают; 8-го числа приходите к нам в консульство, мы дадим вам дескире (турецкие билеты), с которыми вы можете разгуливать по Турецкой державе.

Поблагодарили мы его за добрые предлоги и пошли обратно на подземельную дорогу. Вскоре дан был свисток, и [24] вагоны полетели вниз, под землю, словно в какую пропасть. «Ну, вот, теперь летим как в тартар, сказал я. Если бы так на первый раз эти вагоны потащили нас вниз, наверно мы устрашились бы. А теперь, хоть и вниз нас тянет, — не страшно». Пока продолжали между себя этот разговор, вагоны выбежали на свет и приостановились. Слезли мы с вагонов и пошли пешком в Андреевское подворье.

На Андреевском подворье нам сказали, что в 12 часов того же дня султан турецкий будет осматривать войска. Мы пожелали видеть высочайший смотр: розыскали себе вожака из русских, Киевской губ., с давних лет за границей бродяжничающего, который привел нас на плац-парад, где выстроен дворец. Среди дворца раскрашенная, большая и высокая мечеть. Ворота во дворец в это время были растворены, вокруг дворца и на плац-парадной площади довольно было жандармов, которые строго следили за каждым движением густой массы зрителей. Мы с Максимычевым пробрались вперед и вознамерились войти во внутрь дворца, по в воротах жандармский офицер нас приостановил, но не арестовал, потому что мы скоро догадались, дали вилка и скрылись в густую массу народа. Тут подошел к нам турок и занялся с нами разговором: «А, русска, — русска, — я Харьков был». — «Зачем в Харьков ты ездил?» — спросили мы. — «Осман-паша — плен, плен, твоя был Скобиль, Курка (Гурька), ты был Курка?» спросил он, указывая на нас. — «Был, ответили мы ему, турка гонял, гонял» (показывая ему признак рукой). Турок переводил другим туркам наши речи, и они начали на нас смотреть недобрыми взглядами. Вожак заметил: «Берегитесь! Что вы с ними разболтались! Они вас убьют, и мне с вами не уйдти».

В это время подходили конные войска, в каждом полку играла духовая музыка; за конницей, по извилистым улицам, тянулась пехота, колыхалась, как трава; черные мундиры, на головах надеты красные фески с черной кистью. Также при каждом баталионе духовая музыка.

Остановились войска при своих местах. Затем подъехала карета на тройке серых лошадей, из которой вышел молодой, лет 16-ти господин, среднего роста, с широкими плечами и висячими эполетами. К нему подбежали два чиновника, взяли его под руки и пошли с ним к генералам (это был сын Османа-паши). Между войсков оставлено было место, как улица, но которой проезжали 12 красивых карет. Кто сидел в этих каретах заметить было нельзя, но говорили [25] зрители, что в каретах проезжали султанские жены, которые и въехали во дворец. После карет, этой же улицей проходили до 200 генералов, с золотыми блестящими эполетами, груди изувешены орденами. Они вошли тоже во дворец.

Затем азан (муэззин?) влез на возвышенное место мечети и заорал во все горло: «Алла-акпер!». Перекричал ли он все, что было нужно, или перехватило ему горло, только скоро он с высоты скрылся. После чего на этой же улице появилась вновь карета, от лучей солнца блистало на ней золото. Сажень на 15 впереди кареты ехал всадник на белом коне (кто именно — не знаю), а в карете ехал тихим шагом человек средних лет, нежного лица, с черной окладистой бородой. Это был турецкий султан. Султан здоровался с стоявшими по обеим сторонам войсками. Духовые музыки непрерывно играли, и въехал во дворец, вылез из кареты и вошел в мечеть. Более смотреть нужным мы не сочли и пошли обратно в подворье.

6-го июня вышел я на пристань Золотого рога и сел на одном прекрасном месте; подошел ко мне лет 30-ти человек, который поздоровался со мной на русском наречии, сел со мной рядом и сказал: «Видится — ты российский?» — «Да, а ты кто?» спросил я его. — «Я — грек», ответил он мне. — «Где же ты научился говорить по-русски?» — «В Елизаветграде я 8 лет жил».

Я стал воображать мысленно, о чем бы мне с этим человеком поговорить и чего спросить.

— За Золотым рогом, на берегу морского пролива какие прекрасные и высокие здания. Это не дворец ли турецкого султана? — спросил я. — «Нет, это дворец был древних греческих царей, это самая древняя столица Царьград, в этих зданиях находился царь Константин. Этот город обнесен кругом тремя высокими стенами, чрез каждые 25 сажень выкладены высокие барбеты по край последней стены, кругом обрытой канавой в 6 сажень ширины и 3 сажени глубины; берега канавы сверху до низу выстланы мрамором, чтобы не осыпался берег в канаву, а в канаву напускалась вода».

— А теперь в этих высоких зданиях кто проживает? — спросил я.

— В одних зданиях турецкий монетный двор, а в других — соблюдаются умерших султанов жены.

— Это как же соблюдаются султанские жены — живые или мертвые, мне что-то непонятно? Пожалуйста, расскажи, чтобы я понял. [26]

Улыбнулся мой собеседник. — «Наверно ты о султанских женах ничего не слыхал, поэтому тебе непонятно. Ну, послушай-ка, я тебе расскажу: турки вероисповеданием магометане, или сказать: мусульманы. У них в году соблюдается один месяц поста, этот пост бывает не всегда в одних числах, но на каждый год отступает дней на 10, и поэтому магометанский пост может бывать летом и зимою. Пройдя их пост, тут бывает у них праздник и празднуют три дня. В этот праздник султан турецкий каждый год и женится.

— Как же он женится: содерживал пост, когда же он успел сватать, да притом еще нужно было приискать невесту, — возразил я.

— Ты погоди, погоди, не торопись, я тебе все расскажу по порядку, не перехватывай, пока я не кончу рассказ.

— Ну, пожалуйста, извините, теперь я буду молчать и слушать от тебя, — сказал я.

— Вот к этому празднику султану приготовляют дюжину шестнадцати лет красивых и знаменитых девиц, одним словом, писанных красавиц. Да это случалось и у греческих царей, может быть и вы историю читали: как Филарета Милостивого внуку выбрали в числе других девиц в супружество юного царя и, когда девицы были представлены к царю, то выпало счастье на внуку Филарета, ее признали достойной быть супругой императора. Подобно тому и турецкому султану к этому времени представляют красавиц, разумеется, одна другой превосходнее. И вот на каждый год султан по одной девице берет за себя. В течение своей жизни иной наберет их несколько десятков, а придет время, султан помрет. Вот эти-то жены и запираются в Константинов дворец безвыходно, под строгим наблюдением караула, как преступницы.

— Скучно же и тоскливо положение ихней жизни, сказал я. Иная останется 16-17 лет и должна проводить всю жизнь в мрачных угнетениях. Плохо женам, оставшимся после его смерти.

— Некоторым случается и осчастливиться, — ответил он.

— Каким же случаем?

— А вот каким: за великие услуги какого-нибудь генерала иногда награждает их султан своими женами, и этот генерал считается великим счастливцем.

— А дарит-то, я думаю, которая самому мерзит! — сказал я. [27]

— Не иначе так, как русские говорят: что самому не гоже, то тебе Боже.

Хотел я спросить еще кое о чем, да подошел к нам какой-то господин, и они от меня ушли на базар, а я вернулся на свою квартиру.

7-го июня, в день недельный, мы пошли на место, называемое турками Балыклы, где построена греческая церковь, называемая Балыклынская. Эта местность за Золотым рогом. Перешли богатый мост, версты три шли пешком, 25 минут ехали по железной дороге и проходили через крепость царя Константина. Не мало удивлялись мы укреплению крепостных стен и высоких барбетов, которые лет 5 тому назад от землетрясения полопались, и обозначаются на стенах и барбетах большие щели, отчего должны местами рушиться. Предание о Балыклах слывет такое: весною 1453 г. огромное турецкое войско (около 250 т.) под предводительством самого султана Ахмета Муратова (Магомет II, Завоеватель, сын Мурада II-го.), двинулось к столице Византии (Царьграда). У турок был большой флот и громадная артиллерия. Особенный страх наводила «Ахметова пушка», которая стреляла каменными ядрами весом около 35 пудов.

Цареградским императором в это время был Константин XII-й. Он сделал все, что возможно было, для спасения столицы: укрепил стены, напустил вглубь канала воды, запер гавань цепью. Ахмет, по невозможности прорвать цепь, заграждающую путь в гавань, приказал перевести туда корабли по доскам, намазанным салом. Тогда началась осада Царьграда и с суши, и с моря. Не смотря, однакож, на это, греки около двух месяцев геройски отражали нападения страшного врага. 29-го мая, при первых лучах восходящего солнца, турки повели общий приступ, греки дрались с мужеством отчаяния. Сам император Константин подавал пример храбрости и самоотвержения. Наконец, император, утомленный битвой, вознамерился подкрепиться хлебом-солью. Обед ему был приготовлен у источника (раньше слепым открытого). Когда подали ему на сковороде жареную рыбу, в это время прибежал один воин с битвы к императору и объявил ему, что турки пробили стены. Император не хотел верить: «как невозможно жареным рыбам ожить на сковороде, так и туркам пробить наши крепкие стены». И вдруг три рыбки встрепенулись со сковороды и упали в источник. Тогда император уверился, перекрестил свое лицо крестным знамением, выскочил из-за [28] обеда и сел на коня, на котором, как птица, полетел к градским воротам. В ворота уже вошла часть турецкого войска. Император на всем скаку рубил врага, турецкие воины падали с коней, как от помохи (Помохой называют на Урале сухие туманы, очень вредные для несозревших хлебов.) не созрелая пшеница. На подкрепление туркам вышел знаменитый визирь с своей дружиной. Константин ударил своей могучей рукой и разрубил визиря до седельной подушки, отчего дружина и турецкие войны сильно устрашились и обратились в бегство. Константин со своими воинами гнали их, рубили и кололи до Золотых ворот. Но из ворот напротив им выступали турецкие свежие войска из янычар. Напрасно Константин старался остановить их своей острой саблей. Один воин из сильнейших арабов копьем пронзил Константина в сердце, отчего Константин наклонился на переднюю луку седла. Турки не дали ему свалиться с коня, подхватили и представили к Ахмету.

По убиении Константина, греки оробели и побежали. Тогда началось истребление христиан и разграбление города, что продолжалось три дня.

Так пала древняя Византия. Ахмет Муратов сделал Константинополь своею столицею, и вскоре турки покорили остальные части греческой империи и образовали обширное государство, которое было грозой в то время для всей Европы. Но в настоящее время Турция сильно ослабела и обеднела: по городам, кроме Константинополя, в войсках на кухнях варят солдатам, вместо говядины, жидкий изюм с примесью риса или сарачинской крупы; мундиры на солдатах все в заплатах, на самих нападает повальная чесотка, как в сухменные и голодные года на скотину.

Вход в Балыклынскую церковь через источник Балыклы, у которого устроено подобие молельного дома. На восточной стороне стоит множество образов, на западной источник быстро истекает в бассейн, выложенный белым мрамором. Около родника, на высоте от воды аршина два, стоят два больших таза, искуственно выделанные из белого мрамора. Приостановились мы и взглянули в источник, в котором даже и воду не ясно было видно, и зашли в церковь, где началась уже обедня в присутствии епископа. В церкви по всей стене стоят кресла, прикрепленные к стене, на которых сидят греки, пришедшие к обедне. Некоторые стоят, но только большая часть прихожан имеют на головах турецкие фески. И даже [29] когда прикладываются к напрестольной иконе, и тогда фесок с головы не снимают. По всему — обычай этот имеют с прежних времен.

По окончании обедни греки поголовно пошли к источнику, у которого приставленный человек черпает воду и наливает в эти два таза, у тазов также два человека. Народ подходит к ним, они черпают каждый из тазов и подают подходящим, которые ее пьют и умываются. Мы подошли. Я наклонился и стал смотреть пристально в родник, увидал одну рыбу величиной вершка в 3-4. Эти ли сохранились рыбки, которые у Константина со сковороды прыгнули в родник, или уже иные — сказать не могу. О рыбках же Константиновых передают так: одна сторона белая, а другая ожареная темнокрасная. Этого я не заметил (да и то рыба взошла сверх белого мрамора, который на 1/2 арш. под водой, а в средине родника совсем бы не увидал).

8-го Июня втроем мы пошли в русское консульство за свидетельством (дескире). Секретарь консула приказал писарям изготовить три дескире, передал их нам и приказал с ними обратиться к турецкому правительству. Мы немедленно отправились в Стамбул. В дверях правления стоял турок, который потребовал за вход в правление деньги. Мы следуемые (!) за вход деньги ему уплатили, взошли по ступеням на второй этаж в турецкую канцелярию и подали бывшие при нас от консула удостоверения. Нам приказали обождать в обширном помещении, где находилось множество разных наций народа. Подошел к нам один человек в турецкой феске и вступил с Барышниковым в разговор, спросив: какой губернии? «Мы уральские казаки, а ты кто?» — спросил Барышников. — «Я крымский татарин», ответил он.

— «А по какому делу ты находишься здесь?» повторил Барышников. — «Так, по своему делу». В это время вышел из канцелярии писарь, дал знак нам рукой, чтобы один из нас вошел в канцелярию, но мы не поняли, потому что турок вместо того, чтобы манить нас к себе, — руку обратил ладонью от себя прочь и махает рукой вниз, только у руки пальцы подгибает к ладони (в Турции такой обычай). А мы, вместо того чтобы подойти к нему, подались назад. Турок видит, что мы подвигаемся назад, еще сильнее начал махать рукой вниз. Мы поняли так, что он приказывает нам сесть, и сели среди народа. Турок подошел к нам, взял меня за руку и потарабанил в канцелярию. Здесь председатель спросил меня на турецком наречии: «Можешь говорит по турецки?» [30] «Никак нет», ответил ему я. Тогда они приказал найти переводчика. Мы указали на крымского татарина, но татарин объяснил, (будто) по русски говорить не знает. Что заставило его отказаться от русского языка не знаю.

Писарь отыскал переводчика из черногорцев, и мы опять вошли в канцелярию, где через переводчика спросили меня: «Что вы за люди?» — «Русские». — «А фуражки, которые на себе носите, какая это форма?» — «Казаки Уральского войска». — «Значит, что вы военные?» — «Никак нет, по выслуге уже лет». — «Почему же на вас форменная фуражка?» (а сам быстро смотрит мне в глаза). — «У нас в Уральском войске казак всю жизнь форму не покидает». — «Какое вероисповедание?» — «Христианское». — «Чем занимаетесь в своем месте?» — «Занятие наше рыболовство и хлебосевство». — «Для чего выехали за границу и куда едете?» — «Идем на поклонение святым местам и мимоездом желаем побывать в Афоне, в Салониках, Смирне, на о. Кипре, в Иерусалиме». Чиновник выслушал и приказал приготовить для нас дескире. Писарь вынес дескире в коридор и при выдаче их нам сказал: «аша, аша». Мы не поняли его, стали искать упомянутого черногорца для объяснения: вполне ли окончены наши дескире или нужно с ними еще к кому обратиться. Черногорец не успел сказать нам единого слова, как подошел полицейский, высылает нас и кричать: «аша, аша!» Вышли мы из коридора, спустились по ступеням вниз, держим дескире открыто в руках. В нижнем коридоре один турок взял у меня из рук дескире и пошел с ними в канцелярию в нижнем отделении. Мы за ним, не отставая ни на шаг. В канцелярии подписали, приложили печати, взыскали с нас по мизету (1 р. 60 к.) и выдали нам билеты, и с теми (мы) пошли в свою квартиру.

10-го июня стали мы готовиться к выезду из Константинополя, но прежде нужно нам было выручить из главной таможни револьверы с патронами. Надумали мы послать за револьверами одного, и Максимычев пошел в консульство. Секретарь из консульства послал с Максимычевым гаваса в главное турецкое таможенство. Гавас передал об нас чиновникам, что мы непременно сегодня выедем из Константинополя на греческом пароходе в Салоники. Из таможенство поехал с револьверами турецкий офицер вместе с Максимычевым на пароходе. — «А где твои товарищи?» спросил офицер на пароходе. — «В городе, а багаж здесь». Офицер потребовал три рубля денег и выдал Максимычеву револьверы и патроны, но Максимычеву с парохода на берег выезжать не приказал, а сам с гавасом [31] уехал обратно на берег. «Что же теперь мне делать? думает Максимычев: — товарищи мои в городе ожидают меня с револьверами и не знают, что я на пароходе, через два часа пароход снимется, пойдет в путь и меня увезет одного. Тогда я невольно должен разлучиться с товарищами навсегда. Нет, ни на что не посмотрю, уеду к товарищам. Что сделают мне турки? Резать ведь не станут?!» Он пригласил одного лодочника, срядился с ним и поехал к берегу. На пути встречает их араб и стал Максимычева обыскивать, но так как у него с собой ничего не было, то скоро араб его отпустил. На берегу в таможенстве в свою очередь осмотрели и также ничего не нашли. Пришел Максимычев в квартиру. «Что ты у нас совсем запропал?» — спросили мы. — «Меня, говорит, турки к вам не допускали. Немедленно нужно ехать нам на пароход: через час уже уедут». Мы взяли свой багаж и пошли чрез таможенство. При осмотре опасного для них припаса не оказалось. Пришли на пристань, наняли греческую лодку, на которой доехали на пароход.

IV.

Мраморное море. — Сан-Стефано. — Дарданеллы. — Архипелаг. — Афон. — «Автоподы». — Салоники. — Новые затруднения из за патронов. — Церковь Дмитрия Солуньского. — Гробница и образ. — Сомнения по поводу славянской надписи. — Венчание в столовой подворья. — Церковь Великомученика Георгия. — Недоразумение с турецким паспортом. — Волокита по турецким присутственным местам. — Смирна. — Казачья слобода в Турции. — О росном ладане. — Город Хио. — Остров Патмос. — Родос.

В три часа пополудни 10 июня пароход снялся с якоря и взял направление по Константинопольскому проливу. В правой стороне, на европейском берегу мы увидели город Сан-Стефано, ознаменованный пребыванием в нем наших победоносных войск и заключением славного мира. Затем мы выехали в Мраморное море, где добывают приличный серый и белый мрамор, которым выкладывают в торговых городах пристани и выстилают тротуары, а также искусно выделывают фигуристые разнообразные посуды, комоды, столы, на кладбищах вырезывают памятники, кресты и проч. Пройдя затем Мраморное море, пароход остановился на короткое время в Дарданеллях. [32]

Дарданеллы замечательны своими знаменитыми крепостями, устроенными на обоих берегах Дарданельекого пролива, соединяющего Мраморное море с Архипелагом. На правом, европейском берегу пролива расположен порт Дарданеллы. На левом, азиатском берегу город Чинаклис, на месте, где в древности существовала знаменитая Троя, иначе Илион, а позднее город Кизйк, в котором в VII веке пострадали за веру Христову девять мучеников; память их совершается 29 апреля. Города эти оба хорошо укреплены, высокие барбеты уставлены множеством нарезных орудий.

11 июня выехали мы в Архипелгаг. Архипелагское море наполнено нескольскими десятками островов, о которых упомянется ниже.

С полудня туманно завиднелись высоко-скалисто-обрывистые горы полуострова знаменитого Афона; в 5 часов вечера подъехали к Пантелеймонскому русскому монастырю, который построен на прекрасном прибрежий морском, дома о 3-х и 4-х этажах. По скалам и склонам горы Афона построены монашеские скиты; между скитов и монастырей, по обрывистым скалам, расщелинам зеленых пропастей устроены трудников хижины, к которым пройти очень трудно: нужно спускаться по крутым 200 ступеням, а к иным даже спускают пищу на длинной веревке. По склонам гор густо зеленится разной породы лес. Под Афоном, в море придерживаются разные морские животные: большие 10 фунтовые раки, морские «автоподы» (пауки), имеющие более дюжины ног, длиной по 5 четв. каждая, толщиной как человеческая рука; цвет имеют по грунту дна моря, поэтому в море увидать его трудно («Автоподами» автор называет очевидно спрутов или осьминогов (octopus vulgaris).). Когда человек купается, «автопод» подходит незаметно и берет своей лапой человека за ногу, а другой лапой держится за дно моря. Человек, желая освободиться, берет его рукой за лапу, автопод хватает человека за руку; человек не может освободить руку, начнет помогать другой рукой, автопод третьей лапой хватает за другую руку, опутывая его лапами. И несчастный от автопода погибает в море.

Но всячески и человек достиг, как избавиться от опасной животины, а именно: когда автопод ухватит своей лапой за ногу, тогда вскоре рукой освобождение ноги делать не нужно; неторопливо осмотреть автопода и потом рукой взять его за оба глаза; тогда у автопода отнимается сила, он разжимает [33] лапы и человек выкидывает его на берег. Больших морских раков афонские монахи употребляют в пищу; в особенности же автоподы монашеское лакомство: говорят, они очень вкусны. С нами вместе ехали из Константинополя афонские монахи и говорили нам, что-де и вы в Ильинском монастыре покушаете автоподов. Но нам все монастыри посетить не пришлось, так как у нас пароходные билеты взяты были на Салоники; поэтому мы автоподов не отведали и насколько вкус их приятен — не знаем.

У Афона мы были не более 4-х часов; пароход наш снялся в 9 часов ночи.

12 июня, в 11 часов дня приехали в Салоники (Солунь); на пароходе встретил нас монах Пантелеймонского афонского монастыря Герасим, который находится много лет в Салониках, сеет на монастырь хлеб, делает разные закупки, продает изделия трудников. С парохода мы сели к нему в лодку. «Нет ли у вас каких подозрительных вещей?» — спросил нас Герасим. — «Есть при нас по револьверу и по 50 патронов». — «Ох, Боже сохрани, — найдут! это очень опасно. Прошлый год проезжали русские два офицера, при них найдены были револьверы. Затаскали этих офицериков, право слово замотали, да спасибо русский консул защитил их. Ох, дело неладное! На кой вам их?» — «Отец Герасим, а офицеров турки не повесили?» — спросил Максимычев. — «Да повесить не повесили, да я вчуже от печали хлеба не ел, и офицеры то даже робели». — «Не печалься, отец, нам турки дурного не сделают и револьверы при нас не найдут». — «Ой ли! вы казаки, небось слово знаете?» — «Знаем, отец». — «Ну дай же вам Бог».

Подъехали к берегу, пошли в таможенство. Стража при обыске повытаскала все из чемоданов и сумок, но подозрительных вещей, по мнению ихнему, при нас не оказалось. Монах быстро смотрит на нас с радостию и удивляется, что револьверы, бывшие при нас, не найдены. Собрали мы все свое добро, уложили в чемоданы и подвинулись шагов пять вперед. Тут четыре человека приостановили нас и снова начали пересматривать вещи. На грех нашли у одного из нас патроны. «Ну, стой!» и несколько рук стали пересматривать и перетрясать все, до последнего махра, но револьвера и патронов более найти не могли. Спрашивают нас по турецки: «Где у вас револьвера?» — «Нет ничего у нас», отвечаем по русски. Стража показывает нам патроны, просят у нас револьверы. Мы как будто совсем не понимаем, чего от нас требуют. Стражи смотрят один на другого, пожимают [34] плечами, затем приказали прибрать нам свои вещи, чего только мы и ожидали. Поспешно свои вещи шиворот на выворот потискали в чемоданы, но найденные при нас один комплект патронов, книжки и бумаги стража оставила к дознанию, что в них написано. Также взяли бывшие при нас турецкие дескире и сказали нам: при отъезде из Салоников дескире получите обратно.

После этого мы пошли в гостинницу и поместились на 3-м этаже, недалеко от столовой. Того же числа отыскали переводчика и в три часа пополудни пошли мы к гробнице мученика Дмитрия (Солунского).

Устное предание о церкви Дмитрия Солунского между народов передавалось так: когда турки приступом взяли город Салоники и пытались войти в церковь, где сохранялась гробница мученика Дмитрия, то невидимою силою наказывались различно: умирали, лишались ума. Отчего турецкое правительство вынуждено было принять осторожность и к входу Дмитриевой гробницы приставить стража, чтобы никого не впускать вовнутрь гробницы.

Пришли мы к Дмитриевой церкви (теперь обращена турками в мечеть). Вожак пошел узнать от турецкого монаха, который приставлен у дверей мечети, дозволят ли взойти христианам посмотреть гробницу мученика Дмитрия. — «С удовольствием; могут войти минут через 5». Мы подошли к дверям, где ожидавший нас монах пошел вперед. Мы, не отставая ни на шаг, шли за ним. В притворе мы повернули на левую сторону, в стене обозначилась пространная дверь. Монах отворил эту дверь, и мы вошли в какую то темную комнату. Монах дверь затворил и запер. — «Что этот турецкий монах думает себе — не завел ли нас в разбойнический вертеп и не хотят ли нас ограбить?» Достал я из кармана ножик, раскладнул его и думаю: как только кинутся турки на нас грабить, так и всажу пояс злодею в живот. Оглядевшись немного в комнате, стали мы видеть, что около двери стоят с десяток порожних бутылей; заметно было в них деревянное масло; в переднем правом углу подвешены не в уборе лампады, на полу лежит в рост человека высеченная из мрамора гробница; на крышке гробницы высечен четвероконечный крест. Монах достал три восковых темно-желтых свечи, зажег их от горящей лампады и прилепил к гробнице. Затем взял бумажный тонкий фитиль, высевший в углу против гробницы, вымерил в длину гробницы, завязал узел, помочил в масле и пережег от горящей лампады фитиль по [35] узел, завернул в серую бумагу и подал нам. Потом достал висевший ликом к стене образ муч. Дмитрия и показывал нам. Очка образа 6-вершковая, обложена серебряной ризою, на иконе надпись славяно-церковная таковая: «Образ святого мученика Дмитрия». Этому мы немало удивились, так как местность Салоники принадлежала раньше грекам и письмо должно быть на образе на греческом языке, а не на славянском. Не два ли образа имеются в этой темной комнате: для русских поклонников турки может быть показывают на русско-славянском письме, а грекам на греческом.

Прекрасная бывшая церковь мученика Дмитрия построена из мрамора, и клеть с Дмитриевой гробницей находится давным давно под властью сарацын. Всемогущий Бог за злодеяния наши попустил обладать святые места неверным народам. И как в этом месте признать святыню, — об этом предоставляю на обсуждение каждому читателю.

13 июня Максимычев напомнил нам, что нужно идти в таможенство для получения обратно взятых у нас бумаг и патронов. Когда Максимычев пришел в таможенство, то турки выдали ему книги и бумаги, но патронов не отдали, а, показывая на них, что то говорили по турецки. Потом пришел и переводчик, который тоже стал показывать на патроны и спрашивает: «где? где?» А слово «револьвер» видно, что запамятовал. Максимычев притворился, что не может понять. Наконец, толмач говорит: «пушка где? пушка где?» Максимычев указал рукой на крепостные барбеты, где стояло много орудий, и говорит: «вон пушка». Чиновники турки засмеялись над его простотой, перестали теснить его насчет револьверов и с тем его отпустили, чего Максимычев только и желал, чтобы от них поскорее убраться благополучно.

В тот же день, т. е. 13 июня, в субботу, в 10 часов вечера расположились мы на ночной спокой, как вдруг послышалось пение молитвы. Мы встали, оделись и пошли; но вместо моления воскресной службы оказалось, что греческий священник в столовой венчал новобрачных. Среди столовой стоял стол, на столе три иконы. Священник водил новобрачных вокруг стола. Мы удивились, так как это было на второй неделе Петрова поста, да к тому же в субботу на воскресение. На другой день свиделись мы с Герасимом и сказали ему: «Как это в гостиннице прошлый вечер было бракосочетание?» Герасим на это ответил: «в этом нет удивления и сомнения; в Греции обычай имеют венчать везде и во всякое время, и в гостинницах, в поле и даже без ведома отца и матери, только по [36] согласию жениха и невесты. Каждая страна имеет свой обычай».

14 июня ходили мы в бывшую церковь великомученика Георгия, где сохранилась на краям купола древняя живопись. Признать лиц в точности невозможно, вид показывает как бы священнический: руки держат по обе стороны ладони распростертые, на главах венцов незаметно; между ними во многих местах изображены голуби. Это здание, построенное до Рождества Христова, было когда-то славное идолопоклонническое капище. По обращении Солунян в христианство оно обращено было в церковь великомученика Георгия. По взятии турками Салоников церковь обращена в мечеть. Какая это сохранилась живопись и для чего турки не загрунтуют ее — этого я определить не могу.

15 июня, в 8 ч. утра пошли мы в пароходное агентство, получили до Смирны билеты и пришли в турецкую таможню для получения своих дескире. Чиновник через переводчика сказал нам: «вас из Салоник выпустить нельзя, так как у вас дескире прописано на Салоники, а дальше не упомянуто, да к тому же обозначено, что вы турецкие подданные». Мы опять обратились к русскому консулу. Генерал Иларионов, консул, посмотрел наши дескире и сказал нам: «в дескире действительно написано, что вы турецкие подданные». — «Никак нет, Ваше Превосходительство, мы русские подданные, уральские казаки. Мы имеем заграничные русские паспорта». — Просмотрев паспорта, консул приказал писарю написать, что в дескире ошибочно прописано: турецкие подданные... «Прошу дескире переправить и прописать, что они отправляются в порт Смирну». Писарь моментально приготовил (бумагу), с которой приказали нам обратиться к градоначальнику. Мы поспешно разыскали канцелярию градоначальника. Снаружи у дверей сторож потребовал за вход с нас деньги; мы не споря деньги сторожу уплатили и вошли в канцелярию, но градоначальника не застали, и писаря на наш вопрос ответили, что он придет в два часа пополудни. Ожидать до 2-х часов нам было невозможно: пароход снимется, отходящий в Смирну, и билеты наши пропадут, товарищ наш Барышников на пароходе уедет с багажом в Смирну без паспорта и без билета (пароходные билеты все находились у меня). Что оставалось нам делать? Спросили где квартира градоначальника, и отправились туда на извозчике, но к прискорбию нашему градоначальника в квартире не оказалось. Обратились мы вторично к консулу с известием о нашем несчастливом положении, и консул нас послал к генерал-губернатору, предполагая, что градоначальник будет у него. [37] Отправились мы на извощике к генерал-губернатору, но и здесь его не было. Обратились в 3-й раз к консулу; консул послал с нами своего гаваса (гавасами в Салониках служат из албанцев, рубахи носят широкие, на подоле несколько складок; рубаха делается из 40 аршин), вручил ему свою карточку и сказал: «ступайте к такому то чиновнику, он вам, быть может, все дело обработает». Пришли к сказанному чиновнику. Гавас вошел к нему и скоро вышел. — «Дело не тянет, — сказал гавас, а нужно будет сходить в концелярию, в которой вы были». Гавас поехал, мы остались ожидать; приехал гавас обратно и сказал: «Нет, и карточка консульская не помогает. Давал денег и деньги не берут!..» — «Что же будем делать?» — спросили мы. — «Хоть ревите», ответил гавас. Наконец, нашли градоначальника дома. Он, спасибо, скоро отпустил, только приказал нам с бумагой обратиться в его канцелярию, в которой мы были уже дважды. Мы попросили гаваса, чтобы он в канцелярию съездил один, а сами сели на конку и поехали на пристань узнать, где наш товарищ и багаж. По пути зашли в пароходное агентство и попросили, не будет ли возможно на полчаса задержать пароход. — «Никак нельзя» ответил агент. — «Мы не сами собой не угодим на пароход — нас власть задержала; иначе получите от нас билеты обратно». — «Мы обратно билеты не принимаем». — «А сколько осталось времени до отхода?» — «Один час половина», — ответил немец. Бросились мы на пристань. Барышников с багажом сидит в дверях таможни. — «Я, говорит, думал, вы уже пропали, турки вас забрали». В это время гавас привез нам дескире, а на пароходе дан был второй свисток. Мы засуетились, разыскивая свои патроны, которые при обыске от нас были отобраны, но чиновника, у которого хранились патроны, в это время в таможенстве не было. Мы махнули рукой, сели в лодку и поспешно поехали на пароход. Только успели подъехать к пароходу, подан был последний свисток к отъезду.

В 2 часа пополудни пароход снялся и пошел по направлению к Смирне. На пути матросы нам рассказали, что в 12 верстах от Смирны есть казацкая слобода, бежавших когда то из России, а к какому войску принадлежали они, матросы не знают (Речь идет об известных некрасовцах, вышедших из России с атаманом Игнатием Некрасовым в 1708 г. В 1827 году они переселились с берегов Дуная в Малую Азию.). [38]

16 июня прибыли мы в Смирну, где у прибрежья бухты стояли 12 английских броненосцев и три миноноски. В этот день у англичан быль праздник — день рождения Виктории, и с броненосцев стреляли из нескольких десятков орудий. На каждом броненосце выкинуты были сотни разных флагов.

Г. Смирна числится очень древним городом; первоначально ионическая колония, разрушена за 6000 лет до Рождества Христова лидийцами и впоследствии вновь выстроена Антигоном. Смирна сделалась средоточием мало-азиатской торговли и так пребывает даже до настоящего времени.

Тут вырабатывается множество росного ладону. Раньше мы думали, что росный ладон выростает сам собою. Нет, его вырабатывают искусственно; вот рассказ почтенного грека (жителя г. Смирны), который сам работал на заводе: росный ладон сначала собирают с душистых растений, цветы до 38 разных пород и малая часть в них употребляется мингали (миндаля?). Цветы эти соединяют вместе, кладут в большие медные котлы. Когда все это приготовлено, приезжает на завод митрополит и епископы с причтом, служат над цветами молебен, после чего начинают их варить и отливают в формы, особо устроенные на этот предмет.

В Смирне насчитывают теперь около 150 тыс. жителей: турок, евреев, греков и франков. Слово Христово в Смирне посеяно с самых первых годов проповеди апостолов, церковь насаждена здесь св. Иоанном Богословом. Первым светилом смирнской церкви был святитель Поликарп, рукоположенный св. Викулом и благословенный Иоанном в епископы. Св. Поликарп пострадал в 166 году, в жестокое гонение Марка Антонина. В Смирне сохранились на одном возвышенном месте, при склоне горы Палусы, остатки развалин (амфитеатра), где пострадал столетний святитель и другой ученик Иоанна Богослова. После них на этом же месте от идолопоклонников различно были замучены еще многие христиане: колесованы, зверьми поядены, в котлах сварены. В греческой церкви этого города сохраняется евангелие, писанное Иоанном Богословом на пергаменте, которое англичане стремились купить, но греки ни за что продать его не намерены. И теперь оно сохраняется у греков в церкви.

17 июня, избегая турецкой таможни, перебрались мы с русского парохода на австрийский. В 5 часов пополудни пароход снялся. На пути мы останавливались у города Хио, находящегося на острове того же имени. Город Хио невзрачен, наполнен развалинами, памятниками фанатизма турецкого над [39] несчастным его населением за его сочувствие греческому восстанию; но загородные дачи его с густыми садами великолепны. Остров Хио горист, но очень плодороден, производит: виноград, маслины, хлеб, хлопчатую бумагу и шелк. Здесь пострадал в III веке от нечестивого царя Декия святый мученик Исидор (память его совершается 14 мая).

На пути из Хио, проездом среди частых больших и малых островов Архипелага, мы остановились на несколько минут у острова Патмос. Это место заточения св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова в царствование императора Домициана. Здесь восторженному духом Богослову в день недельный, явился сын Божий, Альфа и Омега, посреди семи светильников с семью звездами в правой руке, изображавшими семь церквей азийских и их семь ангелов. Патмос представляется в виде двух огромных гор, соединенных узким перешейком; на вершине одной горы среди города возвышается монастырь св. Иоанна Богослова, а не в дальнем расстоянии на отдельной скале стоит бедная церковь, о двух куполах, построенная будто бы на том месте, где св. апостол Иоанн Богослов имел божественное откровение. Вправо от церкви заметно что то в роде пещеры; местные жители доказывают, что в этой именно пещере Иоанн Богослов написал божественный «апокалипсис».

18 июня, в 7 часов вечера достигли мы острова Родоса с главным городом того же имени, лежащего в Средиземном море при конце Архипелага, в двух милях от юго-западного мало-азиатского берега. В Родосе пришлось пробыть 4-5 часов для выгрузки и нагрузки товаров. Остров Родос производит вино, хлеб, масло, строевой лес, хлопчатую бумагу, особенно гранатовые яблоки («родия», откуда (?) и самое название острова Родос), воск и мед. Мягкий климат, благорастворенный воздух родоский благовонными испарениями лимонных, апельсинных и гранатовых рощ привлекает сюда множество слабых грудью для лечения. [40]

V.

Остров Кипр и гор. Лемнос. — Встреча со священником. — Город Ларнак. — Посещение Лазарева монастыря. — Икона, писанная св. Лукой. — Гор. Бейрут. — Сидон. — Г. Тир. — Акра. — Кяфа и гора Кармил. — Размышление о религиозном высокомерии. — Гор. Яффа, Лидда, Рамла, Язур, Потдеджан (Бет-Дагон). — Прибытие в Иерусалим.

20 июня, на всходе солнца прибыли мы к острову Кипру к портовому городу Лемносу. Здесь родина святого Иоанна Милостивого, патриарха Александрийского, который по прожитии до полных лет, чувствуя приближение своей кончины, велел перенести себя в родной город, где и преставился. Киприяне с парохода перевезли нас на лодках на берег. В городских воротах стоял черный араб, который спросил нас на русском наречии: «Чего желаете видеть?» — «Нужно нам базар», ответили мы. Араб пошел с нами, мы прошли по базарной улице и купили арбуз, слив и вишен; на обратном пути спросили араба: «Есть здесь христианские церкви?» — «Есть», ответил араб. — «Ну пойдем с нами до церкви». Повернули в переулок на лево, где встретился нам человек высокого роста, средних лет, немного побелее араба, на голове длинные, черные курчавые волосы, на плечах надета короткая, черная куртка, панталоны высоко подняты. В одной руке он держал кисет, а в другой трубку с длинным растреснутым чубуком. «Вот и священник этой церкви», сказал араб. Мы пристально досмотрели на священника и с тем пошли обратно на пароход, не заходя уже в церковь. Через полчаса пароход снялся, и в два часа пополудни мы остановились у этого же острова близ города Ларнака.

Город Ларнак на острове Кипре числится главнейшим. Киприяне приехали к нам на легких лодках и приглашали желающих побывать в городе. В числе прочих приехал один пришелец из болгар, который когда то раньше случайно заехал на иностранном пароходе на остров Кипр, а обратно выехать по крайней бедности не имеет возможности; русские пароходы на Кипр не заходят. И вот этот болгарин на русском наречии стал нас приглашать в город. Мы его спросили: «Есть у вас монастыри вблизи города?» — «Есть [41] древний монастырь, называемый Тикос» (он же и Лазарев). — «Мы слыхали, будто бы в нем сохраняется образ Божией Матери с Предвечным, которую написал евангелист Лука?» — «Да, сохраняется в церкви Лазаря Четверодневного». — «Можешь нас довести до церкви, указать нам икону Божией Матери и гробницу Лазареву?» — «Могу», ответил болгарин.

Погода была очень ветреная, море ужасно расколыхалось, пароход, стоявший на якоре, то поднимался на хребет волн, то опускался между волн вниз, как в пропасть. Но когда услыхали мы от болгарина, что приехали к тому месту, о котором за тысячи верст слыхали от афонских монахов, что на острове Кипре сохраняется икона Божией Матери с Предвечным, писанная Лукой евангелистом, и гроб Лазаря Четверодневного, то двое мы спустились по пароходной лестнице в лодку и поехали к берегу. Оставшийся Барышников на пароходе с сожалением говорил нам: «Не вернуться ли вам обратно на пароход, волны грозят опасностью». Но мы перекрестили себя крестным знамением и в ответ сказали: «Пусть будет над нами воля Божия, пусть поглотят нас морские волны и вода послужит нам гробом, а дно моря могилой, по не видавши древнего написания образа Божией Матери с Предвечным — не воротимся». И с тем пустились ехать по пенистым морским волнам. Через 3/4 часа мы были на берегу. Болгарин повел нас через город, среди которого возвышается монастырь, обнесенный вокруг высокой каменной стеной; по средине стены красиво устроенная башня с железными воротами; среди монастыря высоко-обширная церковь во имя праведного Лазаря, друга Господня. Местное предание гласит, что здесь Лазарь, друг Божий, был первым епископом и здесь же почил до второго общего воскресения. Над могилою построена во имя его церковь, в алтаре которой хранится каменный гроб Лазарев.

Находящийся при церкви сторож отомкнул нам для входу двери церковные, и вместе с сторожем вошли из местных жителей двое мужчин и две женщины. Мы осмотрели все образа, но образа Божией Матери, писанного Лукой евангелистом, по мнению нашему не видится. Спрашиваем: «Где же та икона, которую писал евангелист Лука?» Но как местные жители не понимают русского наречия, то и не нападут на наше желание, а только пожимают плечами и что то бормочат, разводя руками. Одна женщина растворила алтарь и нас просит войти во внутрь алтаря. Мы думали, что она хочет покапать нам икону Божией Матери, но между тем начала говорить: [42] «Лазарь, Лазарь!», указывая рукой слезть в подвал. Слезли мы по ступеням в подвал, где сохраняется каменный гроб воскресшего Лазаря, над которым висит горящая лампада. Посмотрели мы, вышли обратно и стали повторять: «евангелист Лука писал образ Божией Матери», а сами рукой указываем примеры живописания. Один из местных мужчин лет 50 в красной турецкой феске, с большими усами, повидимому разгадал деланный признак нашей рукой живописания с упоминанием евангелиста Луки, маякнул нас к себе, а сам отступил шагов семь назад. Мы пошли за ним. Подвел нас к одной колонне; сбоку колонны пристроена коленкоровая занавесь. Длинноусый открыл ее; на колонне стоит в ветхом иконостасе икона в 18 верш. во имя Божией Матери с Предвечным, темного вида. У Предвечного благословляющая рука изображена двуперстно, над Предвечным оклад серебрянный, на котором написаны буквы ??-??. По всему должно полагать, что оклад на иконе устроен после греками, а под окладом какими буквами раньше было изображено, — видеть невозможно: на иконе от ветхости обозначается лопина (трещина). Пока осматривали мы образ Божией Матери, местные жители желали разъяснит нам об иконе, но русского языка не знают, а только подтверждают: «Лука, Лука!» и делают своими руками пример живописи. Нам было это понятно; действительно, вид написания и ветхость подтверждает рассказ правдоподобным. Мы воздали должную честь образу Божией Матери, а на возвратном пути зашли в австрийское агентство и купили пароходные билеты до Яффы.

Остров Кипр (по турецки Кибрис) лежит в восточный части Средиземного моря, занимает 150 квад. миль и имеет 110 тыс. жителей, большей частью греков. Он весьма плодороден: хлопчатая бумага, южные плоды, строевой лес, кедровые, финиковые, кипарисные, буковые и дубовые леса, медь, железо и множество соли. В настоящее время он находится под властью англичан, а всеми духовными делами Кипрский митрополит управляет независимо. Между древними обитателями Кипра было распространено служение богине Венере, которая, по баснословному рассказу, родилась на берегах Кипра из пены морской, отчего и получила прозвище Киприды.

На этом острове родился великий угодник Божий и чудотворец Спиридон. Вначале Спиридоний занимался земледелием и нас стада овец, но в последнее время, по святой своей жизни, сделался пастырем Тримифунтской церкви, силою веры производил чудеса с такою же простотою, как и дела [43] обыкновенные; так напр. он спрашивал мертвую девицу, где лежит золото, данное ей в залог, и получил от нее ответ.

20 июня, на закате солнца снялись с кипрской пристани, а на другой день остановились у пристани города Бейрута. Бейрут, древний Вирит, лежит на мало-азиатском берегу в Сирии, в прекрасной долине, у подошвы Ливанских гор. Местные жители рассказывают, что в древности тут было знаменитое римское училище правоведения. Бейрут, занимая выгодное положение в торговом отношении с одной стороны между Тиром, Сидоном, Акрою, Кайфою и Яффою, а с другой между Триполисом, Лаодикиею (Латакия) и Александреттой, — служит важным торговым пунктом. От Дамаска отстоит в недальнем расстоянии.

Население Бейрута составляют, можно сказать, все племена востока. Христиане католического вероисповедания имеют церкви и епископа. Вне города католики имеют монастырь, где находится у них училище для арабских детей. Православное исповедание также имеет 9 церквей, в коих богослужение совершается на арабском языке, и своего архиепископа, подчиненного патриарху Антиохийскому. В Бейрутской гавани стоят военные пароходы: английские, французские и турецкие. В Бейруте стояли мы одни сутки; таможенство осматривают и следят строго каждого иностранного человека, как входящего в город, так и исходящего из города.

22-го июня, по всходе солнца, снялся пароход и пополз своим путем из Бейрута к Сидону. Недалеко от моря высится турецкая мечеть с несколькими вокруг нее жилыми зданиями. Жители говорят, что мечеть эта воздвигнута над могилою святого пророка Ионы, который, после проповеди в Ниневии, окончил жизнь свою между Бейрутом и Сидоном.

Город Сидон раскинут на горном мысе, который живописно рассекает море; окрестности Сидона хорошо обработаны: везде сады и рощи; цитадель построена на вершине горы, город окружает ее и идет далеко по впадающей в море косе. Не даром Иисус Навин называет Сидон великим. На основании столь древнего свидетельства о существовании Сидона думают, что он основан старшим сыном Ханаана — Сидоном (Быт. X-15). Говорят, будто бы сидоняне основали город Тир. Действительно можно допустить, что сидонские искусные художники царем Тирским были высланы в Иерусалим для строения скинии завета по просьбе царя Соломона. Соломон премудрый писал к Хираму, царю Тирскому, такими словами: «тебе известно, что у нас никто не знает так умеючи древа [44] сещи, яко же сидоняне» (3. Царств, V. 6). Передают также, будто сидонские художники достигли механических искусств: ими изобретено было стекло, хрусталь и лучшие ткани. Можно сказать, что роскошь Сидонская соблазнила премудрого царя Соломона, который во время своего заблуждения водворил сидонских идолов в Иерусалиме, за что и был наказан Господом Адонаи, по пророчеству Иезекииля (XXVIII, 22-24). Сидон вместе с Иерусалимом ниспровержен царем Навуходоносором; меч, глад и чума опустошили его, Впоследствии, переходя из рук в руки разных завоевателей, Сидон за 66 л. до Р. X. подпал под владычество римлян, в 636 году по Р. X. он сделался добычею срацын.

Город Тир, по мнению некоторых, будто бы очень древний город; основан сыном Афета, Фирасом. Тирянам приписывают, будто они раскрыли обширность земного шара: они обогнули Африку, открыли Индию, проникли в Персидский залив и в Черное море; с другой стороны — они поднялись выше и достигли до Исландии.

Акра или Птолемаида (20 т. жителей) занимает место древнего Акхора; Акру также можно признать древностию: об Акхоре упоминается даже в книге «Судей Израилевых». Греки называют этот город Акка, по-гречески исцеление, вследствие того, что Геркулес, ужаленный змием, вылечился близь Акки, на реке Белусе, травою, называемою местными жителями колоказия.

После этого достигли мы города Кайфы, или, как называют его арабы, Кяфа, построенного у подошвы горы Кармила. Город обнесен низкою стеною с несколькими башнями; в Кайфе до 3 т. жителей, в том числе около 500 христиан; торговля тут незначительная. Главный вывоз: хлеб, маслины, хлопчатая бумага, морские губки. Тут к нам приходил молодой человек из белых арабов, вероисповедания православного, хорошо говорит по-русски, учился грамоте в русской школе. Он нам сказывал об этой местности; гора, под которой основан город Кяфа, называется Кармильская. Местное предание гласит, что пророк Иона был выброшен из челюстей морского великана кита на сушу у подошвы горы Кармила, там, где теперь стоит город Кайфа. На самой вершине горы виднеется скромная церковь во имя пророка Илии. На этом-то месте Илия пророк, во времена царя Ахава и жены его Иезавели, производил спор с бесстудными священниками. Там же на вершине горы существовал некогда город Акватана или Кармил, с капищем идола Ваала. Посредством жертвоприношений Ваалу, на Кармиле исполнялись всякие [45] желания. Влекло на эту гору даже и израильтян, которые, таким образом, совращались в идолопоклонство. В одной из многих пещер, пестрящих ребра горы Кармила, поселился св. пророк Илия, чтобы не дат совратиться всему Израилю в поклонение бездушному Ваалу. Видя царя Ахава, отступившего от вышнего Бога, под влиянием своей жены Иезавели, и за ним градоначальников и почетных людей, пророк Илия обличал царя и жену его Иезавель, виновницу всех этих совращении. Положа руки на сердце, Илия со слезами кричал израильтянам: «доколе храмлите на обе бедры ваши? Если Господь Бог силен, идите в след его, а если Ваал сильнее, то идите за ним». (Тогда на вершине горы Кармила произошло соревнование Илии и пророков Бааловых, причем Бог явил чудеса по молитве Илии и после этого пророк избил жрецов. Все это известно из библейского рассказа).

Считаю нужным обратить внимание на следующее: пророк Илия говорил: я пророк Господень остался один, а пророков вааловых 390. Между тем впоследствии Господь открыл ему, что в Израиле оставалось еще 7,000 человек верных, которые, подобно ему, не совратились в прелесть гибели. Итак Илия, человек святой и пророк, в ревности своей к Богу высказал мнение ошибочное, будто, кроме него, не осталось уже верных Богу людей. И Бог обнаружил его ошибку. Но мы и ныне поголовно дерзаем возвышать себя и решаемся говорить, что, кроме нас, нет нигде верных. Илия был муж свят, пророк, от ангельских рук питался, с Богом беседовал, но и от него скрытые были Богом люди верные. Поэтому и мы не должны дерзать о прочих, есть или нет (верные), а только наблюдать и направлять каждый о своем спасении. После того, когда взят был Илия в огненной коляске на высоту, на горе Кармил остался наследник его благодати пророк Елисей.

Верст 15 далее — город Наблос, в котором находился царь Ахав с Иезавелью; там остались признаки (?), где ушиблась, упавши с верхнего этажа, царица Иезавель и как собаки лизали ее кровь.

Этот молодой араб, после всего рассказа стал говорить с печальным видом: «Скоро ли мы здесь дождемся того времени и приятных минут, когда приедет царь русский, православный и освободит нас от ига турецкого. Турки нас православных здесь считают за собак и всячески нас оскорбляют. Мы ожидали сюда Александра III, но благодатная минута воссиять на нас не могла, или время еще не достигло; [46] теперь ожидаем Николая II. Быть может придет наш избавитель и освободит нас от ига магометанского».

В 12 часов ночи пароход снялся с пристани Кайфы; в 12 же часов дня, 23-го июня, пароход бросил якорь на пристани города Яффы. Город Яффа по историям замечательный. В древние времена Яффа называлась Иоппа, как сказано в библии и в паремиях, праздничных минеях: «Бысть слово Господне к Ионе пророку: востани и пойди в Ниневию, град великий, и проповеждь в нем, яко взыде вопль злобы его ко мне... чрез три дня город раззорится и погибнет». Иона вознамерился бежать от лица Господня. «И сниде (Иона) в Иоппию и обрете ту корабль, идущ в Фарсис, и даде наем свой и вниде в той отплыти с ними в Фарсис от лица Господня». Яффа по-еврейски означает «красота», а по финикийски — «возвышенность». Этот город, говорят, что самый древний на земном шаре; он существовал уже до всемирного потопа, потом же снова был построен одним из сыновей праведного Ноя. Возле Яффы, на ее прибрежьях построен был ковчег, в котором Ной праведный спасся со своим семейством от всемирного потопа. Яффа, под древним именем Иоппии, упоминается и в греческих историях самых отдаленных времен. Здесь, говорят, совершил свой геройский подвиг греческий полубог Персей, освободивший дочь эфиопского царя Кифея от морского чудовища Деркета, которому, как божеству, поклонялись жители Яффы, принося ежедневно в жертву по одному человеку. Из книги Иисуса Навина видно, что во времена евреев Яффа по определению досталась колену Данову; а в книге Паралипоменон означается, что в Яффе царь Тирский Хирам выгружал из Средиземного моря кедры ливанские, которые сплавлялись из Ливанских гор, и отправлял их чрез высокие, каменистые горы и глубокие овраги в Иерусалим для постройки храма Соломонова. В Яффе апостол Петр воскресил Тавифу и здесь же, проживая в дому Симона Кожевника, апостол Петр имел видение нисходящей с неба плащеницы со всякими животными и гадами, знаменовавшей обращение в христианство не только иудеев, но и язычников. Яфские жители несколько раз подвергались крайней опасности и даже гибели. До двух раз Яффа разрушена была римлянами. В 1099 году приступом была взята крестоносцами; в 1187 году Яффу осадил Саладин, султан Египта и Сирии; однако Ричард «Львиное сердце», король английский, поспешил вовремя на помощь и избавил город от разрушения.

Впрочем после Ричарда, брат Саладина, Адель, овладел [47] Яффою. В 1799 году Наполеон I взял у сарацин приступом Яффу, но в 1832 году снова подпала под власть мусульман.

На пристани Яффской к нам на пароход приехал гавас из русского консульства, с которым мы уехали с австрийского парохода на берег. Мы ему объяснили, что при себе имеем револьверы и патроны. — «Ах, дело неладно, сказал гавас, — дайте же их мне, я спрячу». — «У нас не один, но три револьвера». — «Ну, все скрыть мне одному немыслимо». — «Мы только вам объяснили, что имеем; во всяком случае надеемся, что таможенство их при нас не найдут». — «Ну, так ладно, все-таки дайте один рубль им, они пропустят вас». Действительно таможенные пропустили без остановки.

Мы пришли на вокзал; в 2 часа пополудни поезд тронулся из Яффы в Иерусалим. Езды 4 часа, 83 версты. Не в дальнем расстоянии, на юго-восток от Яффы, местечко Лидда. В древности это был славный города., в настоящее время бедное, небольшое местечко, с 3 т. жителей, из коих одна треть православных христиан, а остальные все исключительно магометане. Лидда основана коленом Вениаминовым, о ней упомянуто в апостоле: «и бысть Петру, посещающему всех, снити к живущим в Лидде, обрете же тамо человека именем Енея, от семи лет лежаща на одре, иже бе расслаблен. И рече ему Петр: «Енее, исцеляет тя Иисус Христос, востани с постели твоея», и абие воста, и видеша его вси живущий в Лидде и Ассароне, иже обратишася к Господу».

В 415 году здесь собран был собор против Пелагианской ереси, на котором сам же Пелагий проклял свое заблуждение. В настоящее время в Лидде есть обширная и красивая церковь во имя св. великомученика Георгия, построенная в 1872 году на великолепных остатках древней церкви, построенной еще при императоре Юстиниане (527-565 г.). В Лидде родился и вырос великомученик Георгий, пострадавший в Никодимии во время гонения Диоклитиана, как видно из его жития.

Далее — город Рамли или Рамла; по-арабски слово рамла означает песок, и это название дано этой местности несомненно по причине песчаной почвы. В прежние времена этот город сиял великолепностию, а в настоящее время это небольшое грязное местечко с 4,000 жителей, из коих 1/6 православных, а остальные, за весьма немногими исключениями, все мусульмане. Рамли расположен в самой средине весьма плодородной долины Саропской, от Яффы в 15-ти верстах. Жители [48] Рамли занимаются, как и жители Яффы, торговою промышленностию, преимущественно по части вывоза местных произведений: разных фруктов и в особенности сладких крупных арбузов. Яффские, Лидские и Рамльские арбузы славятся не только в Палестине, но и по иным государствам; вкус они имеют на подобие как в Уральской области, но только крупнее и толстокожее. Из Яффы арбузы нагружаются на пароходы и отправляются Средиземным морем во все державы.

В Рамлях родился благообразный Иосиф Аримофейский и Никодим, потаенные ученики Христа Спасителя. Здесь же Самсон-богатырь отмстил филистимлянам за свою невесту, попалив у них хлеба и сады, и здесь же ослиною челюстию он убил 1,000 филистимлян.

Вправо от дороги, по которой следуют из Яффы в Рамлу, виднеется полуразрушенное селение, называемое Язур, в древности Газер это, говорят, была столица хананеян, где Иисус Навин разбил на голову хананейского царя Орама и его союзников, о чем упоминается в книге Иисуса Навина; а в книге Паралипоменон говорится, что на этом же месте царь Давид разбил филистимлян. В этом Газере, ныне Язур, родились благочестивые и воинственные Макавеи.

Не доезжая Рамла, влево от дороги, на довольном расстоянии виднеется деревня Петдеджан; название это весьма созвучно еврейскому Бет-Дагон (дом Дагона), о чем упоминается в книге Иисуса Навина: здесь был храм, а в нем стояла статуя Бога филистимлян Дагона; в храме этом филистимляне поставили было кивот завета, отнявши его у израильтян; но только им это было без пользы, так как Дагон не мог терпеть кивот завета: идол упал и разбился. Затем и сами филистимляне потерпели разными болезнями и проводили обратно к израильтянам кивот завета.

23-го июня, в 6 часов вечера, приехали мы по железной дороге на вокзал, в 1-й версте от Иерусалима. Тут нас встретил гавас из черногор, служащий при дворе русско-палестинского общества, которому Яффский гавас сообщил об нас телеграммой. С вокзала мы наняли карету, на которой доехали вместе с гавасом до русской постройки. Управляющий распорядился поместить нас в общем помещении русского подворья бесплатно, но мы не пожелали быть в общем помещении, а попросили, чтобы нам дали отдельный номер III класса. В чем и были удовлетворены и поместились на 3-м этаже, в 15-м номере, за цену 50 к. в сутки, на своем продовольствии.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие уральских казаков в "Беловодское царство" (Записки императорского русского географического общества по отделению этнографии. Том XXVIII, Вып. 1). СПб. 1903

© текст - Хохлов Г. Т. 1903
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ИРГО. 1903