-

Вступление на турецкий престол нового султана и первые его реформы встречены были всеобщим сочувствием целой Европы. Реформы эти, повидимому, клонились к уменьшению расходов при дворе, к уничтожению всех излишних и бесполезных должностей, к приведению, наконец, финансов Турции в лучшее положение, к восстановлению, сколь возможно большему, кредита Турции и к отдалению ее от государственного банкротства, которое угрожает ей с часу на час. Но для всего этого, очевидно, недостаточно было бы только нескольких сбережений, сделанных в придворном штате: необходимо было бы употребить как эти, так и другие могущие представиться сбережения на разработку естественных богатств страны, на проложение в ней дорог, обеспечение права собственности подданных султана, на развитие промышлености и торговли, на водворение в стране правосудия и на многие еще тому подобные предметы. Таково, как кажется, и было мнение великого визиря Кибризли-Паши, человека образованного и [514] вполне знакомого с Европою. Но в этом-то именно султан Абдул-Асиз и не соглашался с своим первым сановником: султан делал сбережения для того только, чтобы употребить их на усиление армии и флота, так как, в его глазах, военная сила составляет единственный залог государственного могущества Турции. Пожалуй, взгляд этот отчасти и справедлив: Турция образовалась единственно мечем и завоеваниями, и, по необходимости, существование подобного государства может поддерживаться только вооруженною силою. Пока османы не были останавливаемы в своих завоевательных стремлениях, пока воинственность их поддерживалась блеском побед и завоеваний, до тех пор состояние империи если и не было в действительности блистательно, то, по крайней мере, казалось таким. Но как скоро завоевания кончились, государство должно было начать жить собственно одною внутреннею жизнью, стремиться к своему развитию внутреннему. Этого, однакож, не было сделано, да и не возможно было сделать, оставляя полное господство в государстве в руках малочисленных, сравнительно с христианским населением, и неспособных к внутреннему развитию Турок. Чтобы поднять Турцию на степень цивилизованной державы, нужно было отдать все в руки христиан, а этого не могли сделать султаны, которые представляют в своей особе наместников Магомета. Поэтому-то все стремления к возрождению Турции остаются безуспешными, и самое существование ее только и может быть поддерживаемо лишь вооруженною силою, без содействия которой Турция непременно пришла бы к совершенному распадению. Но, выставляя, таким образом, как бы необходимость вооруженной силы для поддержании существования Турецкой империи, мы этим отнюдь не хотим сказать, чтобы подобное напряженное состояние могло быть названо нормальным. Существование государства, основанного на одной вооруженной силе, невозможно, и доказательство тому мы видим вполне все более и более на примере самой же Турции. Существование обширных вооруженных сил в каждом государстве прежде всего должно опираться на хорошей финансовой системе, а хорошее состояние финансов возможно только при внутреннем развитии всех сил страны. В Турции же нет ни того, ни другого: кредит [515] ее совершенно упал, новых займов невозможно делать, налоги, вследствие злоупотреблений при их сборе, до того обременительны, что нельзя и думать об их увеличении, а, между тем, нужны новые громадные расходы для того, чтобы восстановить кредит, водворяя благосостояние в стране и уменьшив выпуск ассигнаций (кайме). Но все это для нового султана не кажется столь важным, как необходимость усиления сухопутных и морских сил империи, и вследствие того-то, как надо полагать, возникло начало неудовольствия между султаном и верховным визирем. К этому надо прибавить, что у Кибризли-Паши явилось при дворе очень много врагов, которые были недовольны чрезмерною строгостию верховного визиря, при разборе и упразднении разных должностей. В главе враждебной верховному визирю партии стояли зять султана капудан-паша Мехемет-Али-Паша, и бывший прежде еще, при Абдул-Меджиде, верховным визирем Аали-Паша. Первый из них, как родственник султана, пользуется весьма большим влиянием на него и, как кажется, употребляет это влияние исключительно только для своих выгод, вовсе не заботясь об общегосударственных нуждах; второй же, Аали-Паша, занял теперь место верховного визиря, несмотря на то, что Абдул-Асиз прежде питал к нему большое недоверие и даже неприязнь. Говорят, что когда зашла речь о назначении преемника Кибризли-Паше и когда было произнесено имя Аали-Паши, то Абдул-Асиз долго не соглашался на назначение его, обявляя, что именно его управлением Турция приведена на край погибели; но угодники нового визиря убедили султана, что Аали-Паша был только слепым исполнителем воли покойного падишаха.

Новый визирь, по всей вероятности, будет уступчивее своего предшественника и не станет скупиться на назначение различных сумм с целью усиления войск и флота; но, вместе с тем, при новом визире и нельзя надеяться на то, чтобы финансы Турции хотя сколько нибудь поправились и кредит ее увеличился. Снова прибегнуто к новым выпускам ассигнаций и пять машин безостановочно печатают их. Ассигнации эти (кайме) посылаются в провинции и там вымениваются на золото и серебро, которые отсылаются в Константинополь для удовлетворения потребностям двора и военным [516] наклонностям султана. Так, недавно, салоникский губернатор Хуссейн-Паша получил из Константинополя кайме на 4 000 000 пиастров, с предписанием — добыть на эту сумму звонкой монеты. Поставщиками были выбраны, конечно, несчастные христиане. Хуссейн-Паша разделил их на двенадцать разрядов: самые богатые должны были, волей-неволей, купить кайме на 5 000 серебряных пиастров, а самые бедные на 20. Что ж удивительного после того, если подобные распоряжения возбуждают справедливые неудовольствия и ропот между христианскими подданными султана? Чрезмерные выпуски новых кайме непременно должны были оказать весьма значительное влияние на понижение и без того уже значительно упавших биржевых курсов; а это обстоятельство далеко еще от того, чтобы сколько нибудь поправить упавший совершенно кредит Турции. К поднятию же его ничуть не помогут все, даже и самые обширные, реформы, делаемые султаном в войсках.

Впрочем, надо сказать правду, что и эти-то реформы, о которых сперва так много говорили, ограничиваются до настоящего времени лишь весьма немногим и по большей части остаются только в виде предположений. К числу таковых относится предположение учреждения апликационного училища, наподобие существующего во Франции, в Меце, для приготовления артиллерийских и инженерных офицеров, а также и проект основания особого военного училища для воспитания на казенный счет детей бедных офицеров. Для образования этих училищ, а равно и для того, чтобы занять в них места учителей, предполагается пригласить французских офицеров. Трудно, однако, предположить, чтобы очень многие из способных офицеров соблазнились на это приглашение, особенно теперь, когда, по приказанию султана, совершенно уравнены в правах и преимуществах, доставляемых службою, офицеры как из иностранцев, так и из туземных жителей. Кажется, гораздо более пользы принесло бы турецкой армии не учреждение новых военных школ, что повлечет за собою лишь увеличение расходов, а преобразование и улучшение уже существующих военных училищ, которые, будучи преобразованы, могли бы вполне соответствовать потребностям турецкой армии. Всего, в настоящее время, Турция имеет одно военное училище, устроенное наподобие [517] Сен-Сирского, с курсом в четыре года для пехоты и в пять лет для кавалерии, и с подготовительными заведениями при каждом из шести корпусов, кроме того существуют артиллерийское, инженерное и морское училища; но все эти школы далеко не приносят той пользы, какой бы можно было ожидать от них, и требуют значительных улучшений, которые, без всякого сомнения, будут более полезны, чем учреждение новых училищ, ничем не лучше существующих.

Из преобразований, приведенных уже в исполнение в турецкой армии, следует упомянуть о весьма важном распоряжении, по которому уничтожено право генералов и штаб-офицеров брать к себе вестовыми строевых унтер-офицеров (чаушей). Этою мерою армии возвращается весьма значительное число чинов, которые прежде получали лишь содержание, числились в военной службе, но в действительности находились в услужении у своих начальников.

Текст воспроизведен по изданию: Военное обозрение // Военный сборник, № 10. 1861