АВГУСТИНОВИЧ Ф.

На «Нижнем Новгороде» от Одессы до Сахалина.

(Путевые заметки).

7 июня. Одесса.

7-го июня 1879 года (четверг) в 6 3/4 пополудни пароход «Нижний Новгород» 1 тронулся с места, в 7 3/4 часа снялся с якоря и взял направление к Константинополю. Погода была ясная и море совершенно спокойное. С парохода добровольного флота «Петербург» и с одного судна Русского пароходства, люди с вант парохода кричали «ура», с нашего судна отвечали тем же. Перед самым отходом «Н. Новгорода», взошло судно пароходства торговли «Черкасск», с войском, возвращавшимся из Бургаса. Сего же числа утром, в 10 часу пришел пароход «Россия», принадлежащий добровольному флоту с большим десантом войск. На нем находился генерал Скобелев. На пароходе находилась музыка, и ему была сделана встреча в порте. В 12-м часу прибыл на пароход «Н. Новгород» архиепископ Платон для напутствования судна. Преосвященный сказал арестантам назидательное слово, в котором представив им в простых и убедительных словах гнусность порока и нравственное их падение, указал им на средства исправления, заключающиеся в усердном труде и повиновении властям.

В первом часу капитан парохода пригласил преосвященного к завтраку, а вместе с ним и градоначальника Одессы, прибывшего на пароходе в 11-м часу и присутствовавшая при напутственном молебне, отслуженном на палубе, после обедни, в пароходной временной церкви, иеромонахом Афанасием. За завтраком капитан парохода угостил шампанским и сказал короткий спич, благодарил преосвященного за его посещение.

Весь вечер и ночь плавание совершилось благополучно. [55]

8 июня. Черное море.

Между 10-ю и 11-ю часами утра появилась зыбь на море и началась небольшая килевая качка. Зыбь начала постепенно увеличиваться; а с нею вместе усилилась и качка до того, что после 12-ти часов многих порядочно укачало; у некоторых появилась рвота, а у иных все страдание от качки ограничилось головокружением, неприятным чувством под ложечкою, потерею аппетита и болью живота. На меня качка не произвела особенного действия, за исключением заметной слабости в ногах и расслабления поясницы, ощущаемых при ходьбе. Было чуть заметное кружение головы. В лежачем положении я ничего болезненного не ощущал. Впрочем качка усилилась, перешла из килевой в боковую и продолжалась всю ночь вплоть до вступления в Босфор.

9 июня. Мраморное море.

В начале 7-го часа утра пароход вошел в Босфор, которого левый берег Азиатский, а правый Европейский. Европейский берег гораздо красивее Азиатского. Оба они, в начале скалистые, напоминают собою о. Сахалин, а также реки: Лену и Амур. Расстояние между ними небольшое. Тотчас при входе в Босфор видны небольшие, старинные Генуэзские укрепления на обоих берегах. Проплыв немного дальше, на Европейском берегу начинаются красиво сгруппированные постройки, и поместья, разбросанные на покатости гор, усеянные кое-где небольшими рощицами 2. На левом Азиатском берегу показывали мне на дворец, в котором некоторое время пребывала Евгения, Французская императрица. Она находилась здесь во время открытия Суэзского канала. Правый берег Босфора застроен почти сплошными постройками, довольно высокими, 2 и 3 этажными, каменными. Перед этими постройками тянется узенький тротуар; к некоторым же домам вход прямо с Босфора, и к ним подъезжают на лодках. Проплыв около двух верст по Босфору, на правом берегу стоит дворец нынешнего султана; за этим дворцом, стоящим на самом берегу, тянется по покатости гор направо, вглубь материка, огромный сад и зверинец султана. На самой возвышенной части горы виднеются два огромные здания, окруженный деревьями. В одном из этих зданий находится множество птиц. Не доезжая до дворца султана находятся здания предназначенные для Русского и Английского посольств. Миновав дворец султана, Босфор образует бухту и отсюда начинается уже Константинополь, но где его начало — трудно определить, так как все постройки на правом берегу Босфора сливаются между собою, и почти уже с самого начала составляют одно целое с городом, который огибая [56] бухту, тянется сплошною массою до правого берега Мраморного моря, и по этому берегу тянется еще далее над самым Мраморным морем.

Вид Константинополя с Босфора прелестный, грандиозный, внушающий к себе почтение, но внутри, говорят, город этот очень грязный. Мы проходили мимо громаднейшей известной мечети, называемой «София», здание это посредине с круглым куполом, а с четырех сторон, по углам виднеются 4 минарета. Это древний христианский храм, построенный Константином. Около Софии с левой стороны стоить вблизи другая мечеть, также окруженная четырьмя минаретами. На Босфоре, ближе к Азиатскому берегу, между, или против Софт и Скутари, на крошечной скале, погруженной в воду, стоит так называемая Леандровая башня, куда заключают высокопоставленных государственных преступников как мужеского, так и женского пола.

Из Босфора мы вошли в Мраморное море и плыли мимо Константинополя в 9-м часу утра, придерживаясь ближе к Азиатскому берегу, который у нас постоянно в виду; виден также и Европейский берег. Оба берега гористые; на них не замечается никакой растительности; берега эти очень сходны с берегами Лены.

Мраморное море — совершенно спокойное; хотя и есть незначительная зыбь, но качки никакой. В 5 1/4 часов пополудни вступили мы в Дарданельский пролив, в начале которого на правом берегу расположен город Галлиполи. Он очень маленький. Дарданельский пролив узок, шириною не более 5 верст. Оба берега, Европейский и Азиатский, гористые; самые возвышенные места бесплодны; на покатостях же виднеются клочки (кое-где) обработанной земли; хлеба уже совершенно созрели. На низменностях, около самых берегов пролива, замечаются луга и изредка попадаются деревья. Деревень по близости очень мало. Длина Дарданельского пролива простирается до 30 и более географических миль. Во второй половине пролива, приближаясь к Эгейскому морю, на Азиатской стороне стоит Турецкая крепость и вблизи ее казармы; за ними, почти в 2-х милях, на левом и правом берегу пролива расположен городок Дарданеллы с остатками древних Генуезских укреплений. Он лежит в самом узском месте пролива (3/4 мили); мимо г. Дарданелл мы прошли в 7 часов вечера. За Дарданеллами в 10-ти милях находится по одной крепости на обоих берегах и затем — выход из Дарданельского пролива в Эгейское море. Мы вышли из Дарданелл в море в 8 часов 20 минут вечера. Не больше как через полчаса начали показываться островки, около которых мы плыли очень близко. Весь день был ясный, нежаркий; небольшой попутный ветерок; качки не было. [57]

10 июня. Эгейское море.

С 9 на 10 число, ночью ветер заметно усилился, зыбь была большая; ветер был попутный; качки однако ж не было большой. В 7 часов утра мы проходили мимо острова Хиос, лежащего в стороне к Малой Азии. Прислуживающий нам человек сказал, что он родился на этом острове, что на нем есть город Хиос довольно больший и несколько деревень. На острове ростут: миндаль, лимонные деревца и апельсинные, дающие превосходные плоды, мастык, разные виды орешников, разные виды очень душистой гвоздики и очень крупный виноград, называемый блондинник и мелкий «чаус изюм». Сегодня довольно сильный попутный ветер, дающий попутную зыбь, отчего и качка не так чувствительна. День солнечный. Вода Эгейского моря отличается от воды Черного и Мраморного моря лазуревым цветом, который заметен более всего при борте и вблизи его, и чрезвычайно приятен для глаз. В 9 часу утра попутный ветер усилился еще более. В половине 10-го мы проходили около большого острова «Никария». Остров этот, как и все встречаемые на пути, гористый, почва его камениста, которую можно видеть с парохода, так близко, кажется, мы проходим, между тем по уверению здешних моряков, он отстает более чем на 3 географических мили от нас. Качка довольно значительная, но сносная. В три часа пополудни ветер стих, море успокоилось, зыбь едва заметна. В начале 6-го часа мы проходили вблизи острова Косс, за которым по всем направлениям находится множество малых островков, между которыми, по правую сторону, находился крошечный островок «Мадонна», почти шарообразный; около него мы проходили в 3/4 седьмого. В 12-м часу ночи мы проходили около острова Родос, которым оканчивается Греческий архипелаг; на этот остров, как у нас на Сахалин, Турки ссылают своих преступников. На нем находится много Испанских Евреев, которые отлично ездят на лодках. Хотя весь вчерашний день была небольшая качка, но ни какого не произвела действия.

11 Июня. Средиземное море.

Миновав сегодня ночью остров Родос мы очутились в открытом Средиземном море. Погода тихая, ясная; мертвая зыбь причиняет незначительную качку, на которую уже никто не обращает внимания. Все привыкли к ней более или менее. По распоряжению капитана, устроили на палубе для арестантов сегодня утром дууши, которыми они остались очень довольны и по несколько раз горячо благодарили за это. От порта Саид мы находились уже недалеко, так что, по словам капитана, мы прибудем туда завтра около полудня Вода в Средиземном море точно также лазуревого цвета как и в Эгейском море. Плывем весь день, имея перед глазами только воду и небо. [58]

12 июня. Порт Саид.

В 12-ом часу дня прибыли мы в порт Саид и пароход стал на якорь в гавани в месте называемом «канал Принца Уэльского». Есть еще здесь и другие гавани для стоянки судов. Тотчас явился на пароход Русский консул Брун; но на берег нельзя было сходить с парохода, пока портовый врач не осмотрел матросов и не удостоверился, что на судне нет никакой повальной болезни, как между ними, так и между арестантами. Требовалось медицинское свидетельство, которое должно было быть выданным от Одесского порта, но свидетельства этого не было, так как судно идущее под военным флагом не нуждается в нем. Следовательно недопущение выдти на берег без освидетельствования судна было только придиркою со стороны портового Саидского начальства. Но это скоро уладилось, и в 3-м часу пополудни я с В. Павловичем де-Витте и с Никол. Константиновичем Мейером спустились с парохода на берег и пошли осматривать портовый город Саид.

Открытие порта Саид было в октябре месяце 1869 года, который строился около 15 лет. Он находится на северо-восточном берегу Африки, и город с парохода кажется довольно красивым, но крошечным, так как пространство его занимает только около одной квадратной версты. Он стоит на песчаной плоскости; кругом его один только мельчайший бело-желтоватый песок, заключающий в себе много ракушек, и ни какой вокруг города нет растительности. Дома вообще невысокие с тонкими стенами; большая, их часть деревянные некоторые — каменные, построенные из булыжника. Около некоторых домов находятся небольшое садики и палисаднички, в которых ростут большими кустами олеандры. Олеандр в настоящее время в полном цвету; олеандровые деревья толщиною 2 1/2 и более вершков в диаметре, высота их доходить до 5-ти почти аршин. — Кроме олеандров много других цветочных растений, небольших молодых пальм, юк, Нильская акация, песчаный тростник и несколько других древесных пород, названия которых не удалось мне узнать. Весь город состоит из небольших кварталов, как на шахматной доске, которые образовались от продольных и поперечных, прямых улиц. Улицы песчаные, только небольшая их узская полоса, посредине, твердая, так как она покрыта твердым цементом состоящим из смеси измелченного каменного угля, песка и глины; эта масса делается при высыхании твердою, на подобие асфальта.

На берегу порта от входа в море с края стоит маяк сделанный из камня и с четырехугольною каменного же оградою; вблизи его с левой стороны какие-то (нельзя было рассмотреть) неуклюжие деревянные постройки с решетчатою оградою; еще левее, на самом берегу моря построен буфет (cafe du port), в роде беседки, деревянной, низкой, с навесом от солнца спереди, и обсаженной небольшими [59] кустиками цветочных растений и несколькими деревцами; с правой же стороны беседки находится небольшая группа тростника. Под навесом перед беседкою на небольшой площадке стоит несколько деревянных, покрашенных белою краскою столиков, и кругом площадки 5 или 6 деревянных диванчиков. Далее на лево, вдоль берега, в одну линию с cacfe du port, стоит другой буфет еще меньше этого последнего; это четырехугольная деревянная беседка из тонких досок, точно детская игрушка, сделанная из карт, с холстяным навесом спереди, под которым поставлены небольшое столики, с небольшими вокруг их плетеными стульями. Под этим навесом с самого раннего утра до позднего вечера шумят посетители (Французы, Англичане, Немцы, Турки, Арабы, Итальянцы) и прохлаждаются содовою водою, пивом со льдом и прочими напитками. Редко кто потребует себе кофе. Наш пароход стал на рейд перед этим буфетом. За ним, немного левее красуется дом Русского консула с Русским флагом — домик небольшой, но красивый, двухэтажный и с терассою кругом над первым этажем. Левее консульского домика, вдоль набережной, в одну линию, стоят домики других консулов: Французского, Английского, Австрийского, Греческого, Турецкого и пр. От самой набережной идут внутрь города поперечные прямые улицы, прорезанные продольными улицами довольно узскими, отчего весь этот городок представляет вид шахматной доски лежащей на плоскости. В западной части порта. Сайда находится довольно обширная площадь называемая Place d'Arabes, заселенная одними только Арабами. Здесь все постройки очень тесны, помещены одна возле другой и чрезвычайно грязные. На самом выходе из Place d'Arabes, а следовательно и на самом выходе из Саида, есть несколько преотвратительных домов терпимости, наполненных но преимуществу Арабским элементом, до крайности наглым. Как в этом place d'Arabes, так и во всем Саиде жизнь по-видимому уличная, нет ни одного домика, в котором бы не было какого-нибудь магазина, или по крайней мере лавченки с разными предметами, начиная от дорогих и оканчивая дешевыми съестными припасами разного рода. Поэтому, прогуливаясь по Саиду, на первом плане вы видите везде магазины, магазинчики, лавки, буфеты, cafe chantan's, мастерские и пр., а сзади за ними жилые помещения. На каждой улице во многих местах вы увидите спящих среди дня Арабов, оборванных и полунагих и бродящих толпами Арабских мальчиков, предлагающих с нахальством свои услуги, и до того навязчивых, что ни ласковым словом, ни угрозами отбиться от них невозможно. Среди порта Саида в одном из прошлых кварталов находится Арабский базар, где преимущественно продаются съестные припасы, рис, кукуруза, крупа, пшенная мука, печенья, небольшие коврижки пшеничного хлеба, разная зелень, как-то: лук, капуста, баклажаны, [60] лимоны, апельсины без семян, яблоки, груши, дыни, бананы, кокосовые орехи и пр. и пр. Один фунт бананов стоит 1 франк, дыня большая тоже франк.

На набережной порта Саида лежат, либо сидят Египтяне и Арабы, которых трудно отличить друг от друга; все они говорят ломаным Французским языком. В магазинах более всего Французов, потом Немцов, Англичан и Греков, а менее всего Арабов, которые сосредоточены в place d'Arabes, где и находится их молельня, ничем не отличающаяся от других построек. Она гораздо обширнее обыкновенных домов и также грязна, как и эти последние. В задней части молельни есть большая комната, где находится резервуар с водою; в нем Египтяне, Арабы и Турки моют ноги (вообще моются), а потом входят босые в отделение, назначенное для молитв. Тут они сидят обыкновенно и в разговоре между собою производят большую часть времени. В нескольких местах в place d'Arabes, в небольших грязных конурах находятся школы для малых детей. Их битком набито в этой конуре: все дети сидят на полу (учитель сидит, или лежит посредине комнаты на возвышении, сделанном из досок) и громко произносят какие-то слова — все вместе. Проходя мимо такой школы, в которой дверь с улицы была открыта, мы с В. П. Витте полюбопытствовали взглянуть внутрь. Не успели мы посмотреть в открытую дверь, как все дети приподнялись с пола, толпою бросились к нам, протягивая ручонки за подачею. Мы дали им по франку, и тотчас ушли. Учитель тоже соскочил с импровизованной кафедры и направился к нам с намерением протянуть руку за подачею, но мы скорыми шагами успели удалиться от этого святилища науки. Пройдя квартал один, другой, услышали музыку в боковой улице и повернули туда из любопытства, так как навязавшийся нам в проводники какой-то Еврей и сопровождавший нас от самой пристани, заявил нам, что там празднуется свадьба. Налево в темном проходе, между неуклюжими и грязными домами, мы увидели двух музыкантов — Арабов; один из них играл на каком-то духовом инструменте в роде кларнета, а другой бил такт по огромному и безобразнейшему барабану. Третий Араб, в длинном халате, танцовал solo. Нас пригласили сесть. Танцующий начал выделывать уморительные и отчаянные pas под музыку кларнета и барабана. Минуты через две, три, мы поднялись с мест (солнце жгло немилосердно) и хотели уйдти, но танцор удержал за полы и просил заплатить за слушание музыки и свои танцы. Мы насилу от него отделались, дав ему по франку. Прогуливаясь по улице вечером, мы остановились перед каким-то заведением в роде обширного буфета, освещенного газом и совершенно открытого со сторон улицы. Буфет этот представлял довольно обширную залу, в которой кругом стен стояли длинные деревянные диваны, а посредине небольшие 4 угольные столы, с 4-мя [61] стульями деревянными при каждом. В углублении залы, напротив входа в нее, была эстрада, на которой стояли пульпитры и разложены музыкальные инструменты. На улице, против открытого в зале входа, стояли тоже столики со стульями, на которых мы уселись и потребовали пива в ожидании музыки. Но мы удивлялись, что до сих пор нет музыкантов, так как молодых дам, одетых по-Европейски и сидящих на длинных диванах около стены с правой стороны мы приняли за таких же, как и мы, посетительниц. Они оказались музыкантами; их было около двадцати. Правду сказать, мы их приняли за искательниц приключений, тем более, что некоторые из них приказали тоже подать себе пива и распивали его по-мужски; каково же было наше удивление, когда все эти дамы вдруг появились на эстраде со скрипками, флейтами, барабанами, бубенчиками и другими инструментами. Через четверть часа не более началась музыка довольно порядочная. В зале не было никого из посетителей; на улице же, перед открытою залою, сидело только нас несколько человек, из прибывших сегодня в Саид на пароходе, со стаканами пива в руках. Мы и составляли всю слушающую публику. Когда проиграли две пиэсы, одна из музыкантш подошла к нам с тарелочкою, на которую каждый из нас положил по одной франковой монете. После двух других пиэс, повторилось тоже самое. Но когда и в третий раз мы заметили туже самую артистку, поднимающуюся со своего стула, мы успели встать из-за столов и повернули в улицу для продолжения начатой прогулки.

Пароход наш стал на рейде в канале принца Уэльского почти против Русского консула. Напротив этого дома в гавани построены бани на воде, а также склады для товаров. Кроме этой пристани, есть еще и другие в порте Саид.

13 июня. Суэзский канал.

В шестом часу вечера мы вышли из порта Сайда и вошли в Суэзский канал, простояв почти 30 часов в порте Саиде. Брали уголь, а кроме того в машине испортились какие-то гайки. Дано знать в порт Саид по телеграфу из Суэзского канала, что идет нам на встречу пароход; поэтому проплыв до 9-го часа вечером пароход остановился ночевать на таком месте, где можно разминуться двум пароходам. И действительно, в начале 10 часа прошел мимо нас Английский пароход, громадных размеров.

Суэзский канал имеет в длину 80 географических миль. Но он очень узок сравнительно; ширина его около 50-ти саженей; фарватер же, по которому идут пароходы, не больше 20 саженей. Пространство это обозначено по обеим сторонам канала сваями, вколоченными на некотором друг от друга расстоянии. Суэзский канал полагает границу между Азиею и Африкою: правый берег [62] Африканский, левый — Азиатский. Оба берега песчаны и плоски; плоскость эта виднеется очень далеко. На Африканской (Египетской) стороне находится много озер, больших и малых, образовавшихся от разлива воды Красного моря, которое лежит выше Суэзского канала, и поэтому-то на Африканском песчаном берегу много есть мест, наподобие наших болот, от которых расходится болотистый запах.

14 июня. Суэзский канал.

В 4 часа утра пароход снялся с якоря и к 9-му часу утра мы были в 24х милях от порта Саида 3. На Африканском берегу, на возвышенности (искусственной — вероятно) построен домик, в котором живет начальник станции. Этот домик окружен садиком, состоящим преимущественно из огромных дерев олеандров, цветущих в настоящее время, и до того плотно друг возле друга ростущих, что долины вовсе почти невидно. Кроме олеандров виднеются небольшое пальмы, а над этою всею растительностью, возвышается до десятка пирамидальных тополей. Группа этой растительности в полном цвету; она украшает пустынную местность и делает ее прелестною. На левом берегу канала, насупротив домика этого, построена небольшая станция; окружена тоже садиком, где виднеются молодые пальмы, Нильская акация и другие неизвестные мне древесные породы. Позади постройки для станции и служб, выстроенных в Европейском вкусе, тянутся в несколько рядов маленькие домики без крыш, где живут Арабы и Египтяне, вероятно исправляющие должность матросов. Подплывая к станции Измаиле, на песках, с одной стороны канала начинают показываться небольшое кустарники на подобие нашего можжевельника, а вдали виднеются холмы, за которыми еще дальше обрисовываются кое-где горы, как на Азиатской, так и на Африканской стороне. Начиная от порта Саида на берегу канала попадаются время от времени грязечерпательные машины, постоянно действующие и очищающие канал; они передвигаются с одного места на другое и благодаря им, жидкая грязь вытекает в нескольких саженях от берега на песчаную почву.

За свободное проплытие по Суэзскому каналу с каждого судна берется известная плата. За проход нашего парохода Русское правительство заплатит тысячу фунтов стерлингов; что на наши деньги составляете 10,200 р.; но зато из порта Саида берется лоцман на пароход, который обязан проводить судно до г. Суэза. Лоцман же получает плату от общества пароходства Суэзского за каждый рейс. Сопровождающий нас лоцман говорил нам вчера, что он за провод чрез Суэзский канал самого парохода получит будто бы [63] около 24,000 (!?) франков! Правда ли это? утверждать трудно. Об этом справлюсь по прибытии в Суэз.

Проехав эту вторую станцию, пески становятся белее, с частыми холмиками, густо покрытые кустарниками. На левом Азиатском берегу замечается небольшое озеро, тянущееся вдоль канала. Вид белых песков, испещренных кустарниками темного цвета, наводит тоску и неприятно действует на зрение — ощущается даже небольшая резь в глазах. Приближаясь к станции Измаилия, канал становится извилистым немного, и столь узским, как, например, Мойка в Петербурге; два парохода здесь никак не могут разминуться. Уже 12-ть часов дня. Жара становится очень ощутительная, так что неприятно уже сидеть на палубе под навесом. В ветре замечается какая-то сухость и весьма неприятная, утомляющая теплота. На встречу нам часто попадаются пассажирские паровые судна, небольшие, но уютные, предназначающаяся только для плавания между Суэзом и портом Саид. Миновав вышесказанную вторую станцию, в 100 саженях, пароход наш остановился на 1/2 часа (кажется более), чтобы дать пройдти встречному большому пароходу. На берегу сидели двое молодых Египтян и около них двое мальчиков. Начали к нам отзываться по-Французски протягивая руки, а двое мальчиков во все горло кричали: «manger, manger, roba, tatae, moneta». Молодые Египтяне разделись на берегу до нага, бросились в канал и подплыли к пароходу. Мы им бросали мелкие монеты, обвернутые в бумагу, куски белого хлеба, папиросы; я бросил 10 лимонов и две сигары; они все это хватали на воде: куски хлеба клали себе на голову, а мелкие монеты и сигары и папиросы выносили в руках на берег и раскладывали на песке. Хотели вероятно курить и не имели спичек — подплыли опять к нам и просили «alumat, alumat». Им бросили спичек. Потом просили «chandelles»; им бросили две стеариновые свечи, поймав которые, начали с восторгом кричать «fantasie — fantasie!» И вообще радовались, как дети, всему от нас полученному. Наконец младший механик парохода бросил им свой старый форменный сюртук и брюки; один из Египтян, поймав сюртук, а другой брюки, тотчас вышли на берег и принарядились каждый в пойманное им платье, — осматривались, охорашивались, и наиболее кажется заняли их блестящие, металлические пуговицы на сюртуке. В нескольких милях от озера Timsach, на самом берегу с Азиатской (левой) стороны ростет небольшой тростник (Calamagrostis), который до сих пор не встречался. В половине второго пополудни мы вступили в озеро Timsach, на правом берегу которого виден вблизи город Измаилия, одна из летних резиденций Египетского вице-короля. Город этот изобилует прекрасною растительностью; в нем много садов и аллей; с левой стороны пристань, а справа на возвышении громадный замок вице-короля. В замке этом пребывала императрица Евгения [64] в 1869 г. во время открытия Суэзского канала 4. Бывшие здесь морские офицеры уверяли, что в этом замке чрезвычайная чистота и порядок во всем. От этого города начинается железная дорога в Каир и Суэз. Озеро Timsach служит внутренним портом среди громаднейших желтоватых песков, и во времена Моисея составляло границу Красного моря. На Запад от него находятся холмы известковой формации, и на одном из них могила шейха Еннедека, у подошвы которой тянется равнина, покрытая хрящом, раковинами и крупным песком. Через все озеро обозначен путь в два ряда баканами (из железа), по которому должно проходить судну, так как во многих местах находятся мелкие места, которые можно видеть простым глазом. Также построены небольшое маяки, которые освещаются ночью. Во время нахождения нашего на озере Timsach термометр в тени показывал 28° по Реомюру. Озеро это лежит на половине Суэзского канала, т. е. на половине расстояния от порта Саида до Суэза; поэтому на карте, изображающей Суэзский канал, озеро это помещено неверно. После выхода из озера Timsach берега с обеих сторон канала возвышенные; края их с Азиатской стороны густо покрыты одним только тростником, а с Африканской видами Юки. Песок на обеих сторонах канала очень мелкий желтоватого темного цвета. В некоторых местах на сыпучих этих песках проглядывают небольшое куски известкового хряща. Ровно через два часа от озера Тимсах, пришли мы в озеро называемое Большое Горькое озеро; перед вступлением в него на Азиатской стороне находится Кроличное озерцо, края которого покрыты толстым слоем морской соли белой, как снег, а с правой стороны замечается небольшая полоса воды, обозначающая следы древнего канала Фараонов. При входе в большое озеро на Африканской стороне стоит пост, подобный тому как и прочие посты на Суэзском канале, пост очень хорошенький и обсаженный деревьями и растениями. На всем пространстве канала между упомянутыми двумя озерами стоят в два ряда баканы, между которыми ходят судна. На сторонах же Африканской и Азиатской местность очень холмистая, песчаная, а из-за этих холмов вдали виднеются громадные горы. Растительности в этой местности замечается гораздо больше, нежели в первой половине Суэзского канала (от стороны порт Саида). Большое горькое озеро простирается на 9-ть географических миль. В некоторых только местах на этом озере построены баканы (на трех якорях, окрашенные в красный цвет), куда следует проходить судам чтобы не попасть на мель; на некотором расстоянии друг от друга стоят фонари (они никогда не зажигаются), а на половине почти пути по озеру есть маяк довольно больший. Пароход держался постоянно в своем прохождении ближе к [65] Африканскому берегу, по этому-то сторона эта была виднее. Она вся в холмах, между которыми находятся и горы различной величины. После выхода из этого озера, мы еще проплыли около часа по Суэзскому каналу и стали на якорь для ночлега, опасаясь встретиться с каким-нибудь судном, идущим навстречу. Весь сегодняшний день, невзирая на постоянный ветерок и немного облачное небо, был очень жаркий. Что же будет на Красном море и под тропиками!

15 июня. Суэзский канал.

Снявшись с якоря в 4 часа утра, мы прибыли в Суэзскую гавань четверть восьмого. Здесь оканчивается Суэзский канал и начинается Красное море. В трех или четырех верстах направо от гавани стоит город Суэз на весьма малом возвышении среди плоскости над Суэзским заливом. Город небольшой; все домы построены из булыжника; некоторые из них довольно красивы, двух этажные, в Европейском вкусе. Здесь живут вице-консулы: Русский, Французский, Английский и другие. От этого города идет железная дорога в Александрию. Красное море начинается двумя заливами в виде острых треугольников. Длина его 1300 географических миль. При самом вступлении в Красное море справа на Африканскому берегу начинаются довольно высокие горы, состоящие из булыжника; левый берег — Азиатский совершенно плоский; за плоскостью вдали виднеются горы, как бы в тумане. Вблизи гавани на краю Красного моря мы пробыли до 8 часов. К нам на пароход приезжал Русский вице-консул и пробыл не более 10 минут. Проплыв около 1 1/2 часа, мы уже находились между Нижним Египтом и Аравиею, берега которых совершенно видны (пароход придерживается или, лучше сказать, идет ближе к Африканскому берегу); они гористые.

После 10 часов утра жара начинает усиливаться, невзирая на то, что постоянно дует небольшой ветерок. В каюте душно. С 11 часов утра мы проходим самое узское пространство Красного моря: берега Нижнего Египта и Аравии видны очень явственно, они кажутся недалеко. Берега эти гористы и горы известковой натуры, довольно высокие. Небольшой ветер дует постоянно: потому жара на палубе, в особенности под навесом вовсе неощутительна. В 5 1/2 часов вечера мы проходили мимо горы Синая. Она виднеется вдали на Аравийской стороне в 30-ти милях (приблизительно) от морского берега, за переднею цепью гор идущих вдоль берега; форма ее изменяется по мере проплытия в виду ее; но смотря на нее с разных точек (с моря) она представляет форму лежащей головы лицом вверх, на котором воображение находить сходство возвышений находящихся на ней со лбом, носом и бородою. Вышина горы Синай простирается до 7,450 фут (2 версты с половиною). Возле нее [66] в недальнем расстоянии на право лежит в некотором отдалении гора более конической формы вышиною в 8,630футов 5. Вид этой горы вызвал на палубу всех пассажиров; всякому хотелось взглянуть на то место, где 700 лет до Рождества Христова Моисей получил 10 заповедей. Говорят, что у подошвы этой горы или выше ее находится Греческий монастырь. До самого позднего вечера мы плывем по весьма узскому пространству моря, так что оба берега Африканский и Азиатский видны вблизи. В 12-м часу ночи мы придем в то место, где море заметно расширяется. Рассказ о том, что будто на Красном море постоянный штиль, нет ветра и поэтому сильная жара, оказались неверными. Сегодня весь день был северный ветер, который даже после захождения солнца усилился, и жара была менее чувствительна, нежели вчера в Суэзском канале, берега которого, приближаясь к Суэзской гавани, становятся возвышеннее. По словам капитана парохода, делающего уже пятый рейс по Красному морю, достоверно известно, что в первой половине моря, начиная от Суэзского канала, постоянно дует северный ветер и, не доходя до средины моря в длину его, затихает. С противоположной стороны, от Адена, дует южный ветер и тоже, не доходя половины моря в длину его, затихает. В известном пространстве моря между этими противоположными ветрами, бывает только неподвижность воздуха, штиль на море и жара.

Сегодня захождение солнца было около половины 7-го часа, и в такое время бывает оно круглый год, за исключением зимы, когда закат солнца вращается между 5-м и 6-м часами. Сегодня мы пили чай на палубе под навесом утром и вечером. Не хочется сходить с палубы, особенно вечером и лишиться приятной прохлады, которую заменяет ночью в каюте ужасная духота, отнимающая сон и приводящая организм в томительное расслабление от обильной испарины.

Августинович.

(Продолжение следует).


Комментарии

1. Пароход «Нижний Новгород» имеет длины 233 фута, ширины 49 ф., глубины 7 ф.

2. На открытых местах между поместьями виднелась поляна со сжатою уже пшеницею.

3. Станции на Суэзском канале построены на расстоянии 13-ти более или менее миль друг от друга.

4. Турецкий султан Абдул был очень влюблен в императрицу Евгению.

5. Она называется Катерат.

Текст воспроизведен по изданию: На "Нижнем Новгороде" от Одессы до Сахалина. (Путевые заметки) // Древняя и новая Россия, № 5. 1880

© текст - Августинович Ф. 1880
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Андреев-Попович И. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Древняя и новая Россия. 1880