ПУТЬ К СВЯТЫМ МЕСТАМ

(Из дорожных заметок.)

Самое бурное и неспокойное море, но мнению всех опытных мореходов, бесспорно, наше Черное море, и потому кто подвержен морской болезни, для плавания по нем, преимущественно должен избирать летнее время.

После двухсуточных страданий от этой болезни, во время нашего плавания от Одессы до Константинополя, мы увидели наконец Босфор. Чудные картины начали развертываться перед нами. На правой стороне появились селение Буюк-дере, предместье Константинополя, летнее местопребывание европейских посольств, а на левой — живописные развалины. И все это утонуло в зелени кипарисов и других деревьев. За Буюк-дере — дача султана, с бесчисленным рядом колонн; за тем Скутари и потом уже открывается великолепная панорама Константинополя..... Но едва путешественник вступает на берег, все очарование исчезает для него. Узкие, грязные улицы, отвратительная нечистота, толкотня и оглушающий шум действуют очень неприятно.

Константинополь, заливом моря, делится на два квартала: Турецкий и Европейский. На азиатском берегу расположен город Скутари. Залив весь наполнен разнообразными морскими судами. Военные и купеческие корабли, под флагами разных наций, пароходы различных форм и отделок, барки, лодки и узенькие каики. Движение матросов, разнообразие костюмов и лиц, — все это представляет самую одушевленную картину. Внутри Европейского квартала широкая и более других опрятная улица — Пера. Здесь самые лучшие гостиницы: «Hotel d’Europe» и «Hotel d’Angleterre». Обе они содержатся европейцами в превосходном порядке и чистоте. [2] «Hotel d’Europe» расположена в переулке, неподалеку от дома Русского Посольства. Цена комнаты, со столом и прислугою, для одного человека — голландский червонец в сутки, составляющий от пятидесяти двух до пятидесяти трех пиастров ¹ (около трех рублей серебром). Наши деньги ходят здесь без малейшей потери. Квартал, ведущий из Перы к самому Константинополю, называется Галата. В нем также много гостиниц, которые хотя ценою и несколько подешевле, но нечистые комнаты, плохой стол, а главное — опасное возвращение ночью, боязнь встречи с ворами и собаками — заставляют опытных путешественников забывать экономию. В Турецком квартале европейских гостиниц нет; но находятся ханы (трактиры), куда европейцы часто ездят нарочно полакомиться турецкою кухнею, преимущественно пилавом и кебабом (баранина, жареная маленькими кусочками на вертеле). Из турецких сластей особенно обращают внимание: рахат-лукум (тесто в сахаре, внутрь которого иногда кладут грецкие орехи) и хальва (приготовляется из маку с медом).

Улицы в Константинополе до того узки, что при встрече с навьюченным ослом пешеход должен лепиться к стенке. К этому вторые этажи домов почти все имеют шах-нишин (комната, выдавшаяся на улицу, в роде балкона). Из одного такого шах-нишин легко можно подать руку в другой, противоположный. Весьма часто ветви виноградника свивают над улицею зеленый шатер и соединяют два противоположные балкона. На окнах везде почти, даже и у христиан, армян и греков, жалузи, скрывающие прелестных обитательниц, которых наряд так оригинален и кокетлив.

Единственные места для гуляний в Европейском квартале Константинополя — Бююк-мезарлык и Кючюк-мезарлык, т. е. большое и малое кладбище. Первое преимущественно каждое воскресенье служит сборищем не только почти для всех европейцев, но даже и для самих турок и нередко и их затворниц. На этих-то прогулках европейцы щеголяют своими экипажами и лошадьми, а турчанки — своими кочи и ярым-карпузами. Кочи — это турецкая деревянная карета, без рессор, снаружи обтянутая белым холстом, с красным сукном и кистями; по краям и внутри она вызолочена; сзади прикреплена к ней деревянная лесенка, окрашенная в желтую краску, с узорами. Эта лесенка при выходе и входе в экипаж подставляется к дверцам и заменяет [3] каретные ступеньки; дверцы поднимаются тогда кверху, и потому вход в этот ковчег и выход из него неспокоен и неудобен. Ярым-карбуз (половина арбуза) есть самый щегольской и модный экипаж, в роде наших бричек с фордеком. Он представляет из себя выдолбленную половину арбуза, с дверцами, делается из дерева с резными украшениями, сверху закрывается белою кисеею, внутри обит шелковою материею. Турецкая талика, запряженная буйволами, экипаж совершенно в роде нашей телеги, закрытой сверху и с боков белым холстом; две вырезки с боков служат вместо дверок. Путешественники, впрочем, могут легко найти в Константинополе извощичьи европейские коляски и верховых лошадей. Для загородных прогулок можно особенно рекомендовать селение Буюк-дере и острова, называемые Княжескими (iles des Princes), и еще многие другие, чрезвычайно живописные места. По дороге в Буюк-дере интересно обратить внимание на огромное дерево, с выгнившею внутренностию, представляющее довольно поместительную беседку для гуляющих. Любители музыки, не слишком взыскательные, могут провести вечер в театре Итальянской Оперы. Театр этот находится в Пере.

Чтобы иметь полное понятие о национальном вкусе и изделиях турецких, путешественнику необходимо побывать на главном базаре в Константинополе. Там непременно должно торговаться, особенно если продавец армянин или грек. Турки же собственно честны и некорыстолюбивы. Один главный порок, много затрудняющий ход образования их, есть леность — il dolce far niente. Турок в состоянии по целым дням просиживать за своей трубкой, не желая себе никакого другого развлечения.

Австрийский пароход «Ллойд» отплывает в Бейрут для желающих посетить Сирию и Св. Места Палестины, в конце каждого месяца; цена местам на нем следующая: первое место — тысячу двести турецких пиастров (двести сорок рублей ассигнациями), второе — семьсот пятьдесят турецких пиастров (сто пятьдесят рублей ассигнациями), третье, открытое, на палубе — триста-пятьдесят пиастров (семьдесят рублей ассигнациями). Сверх того пассажиры первых и вторых мест платят за стол по пяти франков в сутки. Третьи места могут иметь свою провизию. Пароходы содержатся в превосходном порядке и чистоте. Капитаны внимательны к проезжающим.

Сверх австрийских пароходов в неопределенное время отходят еще английские и турецкие. Компании первых в мое время (1851 г.) собирались учредить постоянные путешествия в Бейрут. [4] На пароходах этих хотя платят дороже за место, но не берут ничего за стол. Впрочем, надо заметить, что они несравненно хуже австрийских, во всех отношениях.

Пароходы останавливаются в Голлиполи, для нагружения угольем, на весьма короткое время и потом подолее в Дарданеллах. Так как сообщение между Дарданеллами и Константинополем несравненно чаще, чем между Дарданеллами и Смирною, то путешественник может смело остаться в Дарданеллах на возвратном пути. Дарданеллами называются все деревни, разбросанные на берегах Европы и Азии у Дарданелльского пролива. Лучшая из этих деревень на азиатском берегу называется по турецки Чана-калесы (крепость глиняной посуды), потому что здесь в большом изобилии изготовляют всякого рода глиняную посуду. Это — главное изделие дарданелльских обывателей. В Дарданеллах живет наш консул. Останавливаться можно только или в частных домах, или в ханах. В двухдневном расстоянии от Дарданелл — развалины древней Трои.

Переезд от Дарданелл до Смирны довольно значительный. Здесь взорам путешественника представляются по обе стороны архипелажские острова, которые несколько развлекают его внимание. В Смирне пароход останавливается дня на три, и пассажиры имеют право выходить на берег. Едва успеет пароход приблизиться к Смирнскому порту, как бесчисленное множество лодочников уже спешат к нему навстречу, и с этими-то лодочниками пассажиры должны сторговаться в цене за доставку на берег их багажа. Вещи свои всякий смело может оставлять на пароходе. Вместе с лодочниками являются трактирщики и жиды: первые рекомендуют свои гостиницы, вторые представляют свои услуги провожать по городу. Гостиница «Hotel d’Europe» одна из лучших; нумера стоят в ней от трех до десяти франков в сутки. Нанимать жида здесь бесполезно, потому что даже и тот, кто не имеет никакого знакомства в городе или между служащими там при генеральном нашем консульстве и никакого к ним рекомендательного письма, всегда может найти себе чичероне через служителей трактира. В Смирне есть театр и три клуба для зимних удовольствий: опер, балов и картежной игры. Живописные окрестности служат целию летних прогулок. Лучшее из ближайших селений — Бурнаба, летнее местопребывание европейцев и богатейших негоциантов смирнских. В Бурнабу ходят ежедневно и пароходы, и дилижансы, за весьма умеренную плату. Лучшая часть города — Европейский квартал; в нем есть весьма чистые и широкие улицы. Если случайно в продолжение трехдневного [5] пребывания парохода «Ллойд» у берегов Смирны дадут представление в опере или бал, то недурно побывать там, чтобы посмотреть на прославленную красоту смирнских гречанок. По воскресным и праздничным вечерам их можно видеть у дверей домов, где они, обыкновенно, летом собираются за своими работами; в эти же дни бывают загородные гулянья, преимущественно в Бурнабе.

Через три дня пароход отплывает от берегов Смирны и пристает часов на пять или на шесть в Родосском порте, находящемся на острове того же имени. Желающие взглянуть на место, где в древности находился Колосс Родосский, должны выйти на берег. Лодочники всегда являются к пароходу. Чтобы составить себе новое понятие о городе Родоссе, достаточно нескольких часов. Агента русского здесь нет.

Переход от острова Родосса к Кипру — самый скучный и тяжелый, по своему дальнему расстоянию. Здесь уже странствуют по открытому морю. Переезд мой от Константинополя к Бейруту на английском пароходе был очень плачевный. Капитана, поскупился взять с собою лоцмана и, подъехав ночью к острову Родоссу, не мог никак попасть в порт и отправился к Кипру. Утром он предложил тем, которые ехали в Родосс, прокатиться gratis до Кипра. Весьма понятию, что торговцы, ехавшие с нами, никак не согласились на такое любезное предложение и требовали, чтобы их непременно доставили в Родосс. Капитан должен был уступить этому справедливому требованию, и, несмотря на всеобщее неудовольствие всех прочих пассажиров, мы должны были вернуться назад. К четырем часам вечера мы прибыли к Родоссу, высадили желающих и повернули опять к Кипру. Потерянное время, морская болезнь, — все это чрезвычайно расстроило нас. К ночи погода переменилась: полил дождь, с громом, поднялся ветер; около десяти часов буря начала усиливаться, и вскоре пароход наш не был в состоянии идти против ветра. Сила машины двигала нас вперед, сила ветра отталкивала назад, и пароход кружился на одном месте. Якорь, брошенный в море, был вырван; с другим последовало то же. До двух часов ночи мы вальсировали под музыку громовых ударов; валы как барабаны оркестра заглушали даже самый гром; вода разливалась по палубе, и капитан отправил всех пассажиров с палубы в каюты, где было невыносимо тесно и душно. Стены старого парохода, и без того едва державшиеся, грозили совершенным разрушением. Буря промучила нас до шести часов утра. Как обрадовались мы, увидев наконец вдали белую точку! Но [6] эта радость умерилась боязнию, что без лоцмана капитан не сумеет войти также и в порт Ларнаки (главный город острова Кипра). По счастию, порт этот совершенно открытый, и мы доплыли до него благополучно.

На острове Кипре многие путешественники-богомольцы остаются на целый месяц, до прихода следующего парохода. Для этого (так бывает на австрийских пароходах) заплатившие деньги до города Бейрута берут билет от капитана и со следующим пароходом доплывают туда уже безденежно.

Остров Кипр называют родиною св. Георгия Победоносца, и в память его находятся здесь два монастыря его имени: один в четырехчасовом, другой в двухдневном расстоянии от Ларнаки. В самом городе много богатых монастырей восточной и западной церкви. Другой город острова Кипра — Никозия. Окрестности этих городов и горы, разбросанные по острову, очень живописны. Гостиниц в Ларнаки нет; останавливаться можно только у обывателей или в турецких ханах, за умеренную цену. Последние грязны. Путешественники, впрочем, могут адресоваться к русскому агенту, здесь проживающему.

От Кипра до Бейрута сутки езды. С парохода город Бейрут имеет вид очень живописный. Рассеянные между кедровыми, кипарисными, пальмовыми, фиговыми, стручковыми и другими деревьями, небольшие, красивенькие, каменные домики, с плоскими крышами, представляют прекрасную картину. Налево виднеются снежные горы Ливана. По вступлении в город, все очарование исчезает. Необыкновенная нечистота, неровность мостовой, разваливающиеся здания, разбросанные в беспорядке, — все это непривлекательно.

Море так мелко у берегов Бейрута, что даже лодки не могут близко подходить к пристани. Едва пароход успеет остановиться, как появляются лодочники, хватают не только багаж без разбора, но и самих пассажиров относят на руках, и вы на берегу лишь успеете опомниться. Вещи доставляются весьма честно на берег. Если таможня вздумает когда остановить проезжающего для рассмотрения его вещей, то он должен, отдав их под присмотр таможенного солдата, обратиться в генеральное консульство, находящееся весьма близко от пристани, и просить каваса (местную полицию при посольствах) для распоряжений. Хамали (носильщики) предлагают свои услуги путешественнику для переноски его вещей в гостиницу и, под присмотром каваса, относить эти вещи в нумер. Обыкновенно за это платится кавасу от пяти до десяти пиастров бахчишу (т. е. от одного до двух [7] рублей ассигнациями); хамалам платится весьма небольшая сумма — не более одного пиастра (двадцать копеек ассигнациями) на человека.

Самая ближайшая и лучшая — гостиница «Hotel d’Europe», находящаяся у самой пристани. Есть еще другая, почти в средине города, и наконец третья, за городом, где преимущественно останавливаются летом. В эту последнюю надо прямо нанимать лодочников с парохода. Всюду цены одинаковые — от пяти до десяти франков в сутки. Стол порядочный, и комнаты довольно удобные.

Место прогулки в Бейруте — Рост-Бейрут, загородная набережная, ведущая к третьей гостинице. На набережной по другую сторону города есть место, где, по преданию арабов, св. Георгий Победоносец убил дракона. На получасовом расстоянии от города — превосходная кедровая роща, в которой по воскресеньям собирается много гуляющих.

Дороги по всей Сирии и Палестине до того каменисты, что по ним нельзя ездить иначе, как верхом или ходить пешком. Монастырь св. пророка Илии (Мар Илиас) находится на расстоянии осьми часов от города, и дорога к нему хотя несколько и опасна, как вообще все дороги в Сирии, но весьма живописна. Любителям живописных видов непременно надо побывать в селении Дор-эль-Камар, в бывшем дворце эмира Бешира, называемом Бтедин, где ныне стоит турецкий полк, — и в другом селении Мухтара. Последнее есть поместье эмира Саид-Джемблата. Здесь удивительный каскад, образовавшийся от вечно-тающих снегов. Для осмотра всего достопримечательного, надобно брать с собой непременно рекомендательные письма от нашего генерального консула.

В Сирии дороги очень опасны. Надо совершенно вверяться опытности провожатых и привычке лошадей ходить по этим дорогам. Провизию берут, обыкновенно, на лошаках. Для ближайших путешествий, можно нанимать лошадей у своих кавасов, не дороже, как от десяти до двадцати пиастров в сутки (от двух до четырех рублей ассигнациями); кавас же может приискать лошака для провизии.

Одежда арабов немногим отличается от одежды европейских турков; некоторые старики только сохранили еще до сих пор свои чалмы. Костюм же арабских женщин вовсе не привлекателен. Арабки закрывают лицо свое темными платками, на себя же набрасывают что-то в роде простынь. Некоторые поселянки носят огромный рог на голове, в боковом направлении, [8] и покрываются с ног до головы синим покрывалом из грубой материи.

В Бейруте путешественник найдет множество европейцев различных наций.

В путешествии по этим странам надо остерегаться не одних бедуинов, но в особенности сельских обитателей, которые по большей части опаснее самих бедуинов. Арабы народ весьма деятельный и торговый; но путешественник должен быть с ними осторожен, потому что они не отличаются честностью. Трудно сказать, кто честнее, греки или арабы. Стол арабов для европейца не заманчив ², но вообще они гостеприимны и вежливы, особенно с теми, у кого есть рекомендательные письма от консулов. Они осыпают такого путешественника бесчисленными комплиментами и, к довершению, всего обкуривают и обрызгивают его. Вот как это делается. Являются люди, накрывают путешественника чистым полотенцем, и один из людей, запустив туда руку с медным флаконом, брызгает в лицо гостю душистую воду, а потом пускает под полотенце дым. Путешественник должен быть серьёзен, чтобы не обидеть своего хозяина.

В Бейруте можно питаться отличными плодами. Кроме фиг (винных ягод), каруба (стручков) и фиников здесь очень вкусные бананы и сладкие лимоны. Фрукты кактусов очень приторны. Апельсины, привозимые из Яффы, замечательны своей огромной величиной. Для охотников здесь есть суп a la tortue. Черепахи здешние очень велики и вкусны.

Желающие посетить соседние города, Дамаск и другие, по прописке своих паспортов, могут обратиться к консульским кавасам, с поручением нанять им драгомана поденно. Драгоману (переводчику), служащему вместе и проводником, платится в день от 50 до 100 пиастров (от 10 до 20 руб. асс.), за что он обязан продовольствовать путешественника, его лошадей, показывать ему достопримечательности, доставлять квартиры в селах и городах и прочее. Многие, для большей верности, заключают контракт с драгоманом в Канцелярии Генерального Консульства. Драгоманы обыкновенно знают, сверх арабского, турецкий, итальянский и греческий языки; весьма многие из них говорят по-английски и по-французски, а некоторые даже и по-русски. Чем образованнее драгоман, тем он стоит дороже. Итальянский язык в большом употреблении в Сирии. [9]

Из Бейрута до Иерусалима два пути: сухопутный и морской. В мое время поговаривали об учреждении английской пароходной компании из Бейрута до Яффы. Если оно осуществится, этот путь, ныне затруднительный, сделается самым покойным, скорейшим и дешевым. Сухопутное странствование, без сомнения, самое дорогое; но вместе с тем самое интересное. Из Бейрута до Иерусалима сухим путем можно доехать в семь дней, а при хорошей погоде — в шесть. Время, самое удобное для путешествий, сентябрь, октябрь и начало ноября, ибо в это время ни дождь, ни жар не беспокоят путешественника. С последних же чисел ноября, особливо при хорошей зиме (какая была там в 1818 и 1849 годах), начинаются холод и дождь непрерывный. Летние месяцы хороши для путешествий по горам в Дамаск или к ливанским кедрам, где даже и во время сильных жаров бывает холодно. Весенние месяцы, март и апрель, вовсе неудобны для путешествий.

Путешественник, сверх условной платы драгоману, должен иметь всегда при себе деньги для других расходов. Ему предстоит платить балчиши (подарки) за ночлег, за постой и за конвой в некоторых опасных местах; сверх того, почти неизбежны пожертвования на церкви и некоторые мелочные платы за разные послуги на дороге. Многие берут через Генеральное Консульство конвой из самого Бейрута; но это совершенно излишний расход. Необходимо только поручить кавасу взять турецкий паспорт от Порты (бугорульду), за который платится пошлины около 10 пиастров (2 руб. асс.). Простой народ берет тезкере, платя за него шесть пиастров (1 руб. 20 коп. асс.); как бугорульду, так и тезкере имеют силу на целый год. За ночлег платится обыкновенно около 15 или 20 пиастров (3 или 4 руб. асс.); утренний постой можно иметь и на чистом воздухе. Провизию всюду доставляет драгоман; в случае же утренней остановки в доме, должно платить не менее 5 пиастров (1 руб. асс.). Путешественник, снабженный рекомендательным письмом от Генерального Консульства, останавливаясь у русских агентов или в греческих монастырях, платит за это людям или на монастырь не менее 20 пиастров (4 руб. асс.) в сутки.

Первая станция по выезде из Бейрута город Сайда (древний Сидон). Дорога до него ровная, хотя в некоторых местах каменистая. В Сайде замечательны развалины древнего порта и превосходные фруктовые сады. Наш агент в Сайде весьма гостеприимен. У него путешественник найдет прекрасный стол, хотя в арабском вкусе, и покойную постель. [10]

Из Сайды следующая станция, легкая и покойная, ведет в город Сур (древний Тир). Здесь преимущественно останавливаются или у маронитского священника, или в итальянском монастырь.

По дороге между Сурою и Сан-Жан-д'Акром путешественник переезжает скалу, известную под названием Белой, потому что она вся из мягкого белого камня. Скала эта повисла над самым морем. Не доезжая Сан-Жан-д’Акра, на левой стороне дороги появляются водопроводы, ныне почти обрушившиеся, а направо — чудесные апельсинные и лимонные рощи, обсаженные вместо забора живою изгородью из кипарисов. В Сан-Жан-д'Акре нет русского агента, но есть греческий монастырь, в котором преимущественно останавливаются путешественники нашего, православного исповедания. Монахи чрезвычайно гостеприимны; квартиры для путешественников чисты и покойны. В трехчасовом расстоянии от Акры находится город Кайфа. Самое удобное, впрочем, для путешественника — отправиться по прямой дороге на Назарет, минуя Кайфу. Немногие из драгоманов знают эту дорогу; но можно нанять пешего проводника за какие-нибудь 4 или 5 пиастров (1 руб. асс.) до поворота на Назарет. Неподалеку отсюда находится Кана Галилейская, ныне простое, бедное селение, не имеющее ничего особенно примечательного.

Назарет расположен совершенно в яме, и путешественник не замечает города почти до самого въезда в него. В Назарете живет наш агент, также весьма гостеприимный. Римско-католический монастырь в Назарете отделан с большою роскошью. Стены его покрыты полосатою шелковою материею. Две широкие лестницы из белого мрамора ведут к верхнему алтарю; алтарь украшен изящно и богато. В промежутке между двумя этими лестницами есть третья лестница, ведущая вниз, в место рождения Св. Девы, по мнению латинской церкви.

Из Назарета необходимо взять проводника до Иерусалима; ибо здесь уже дороги становятся очень опасными. Проводник может быть нанят за 50 пиастров (10 руб. асс.), на собственном содержании. Из Назарета можно проехать в хорошую погоду прямо до Наплуза, хотя станция эта довольно тяжела; но путешественник, желающий соблюсти экономию, т. е. не платить за лишние сутки драгоману, не должен оставаться здесь ночевать. Выехав рано из Назарета, до заката солнца легко можно прибыть в Наплуз, даже с часовым отдыхом на полудороге. Если же дурные, грязные дороги или дождь, или усталость заставят путешественника пожелать отдыха, то останавливаться нужно по совету драгомана, потому что тут две деревни и не вдалеке одна от другой; одна населена [11] христианами, а другая — магометанами. Драгоман-мусульманин, наверное, остановится в мусульманской деревне, а христианин — в христианской, и вмешательство в этом случае путешественника может весьма легко навлечь неприятности драгоману. Названия этих двух селений, находящихся ровно на полудороге между Назаретом и Наплузом, я позабыл. Местоположение Наплуза лучше Назарета, и самый город более других здешних городов; но жители его, редко видящие европейцев, а в особенности мальчишки на улице, не оставляют почти ни одного проезжего в покое своими проказами. В городе нет ни консульства нашего, ни греческого монастыря, и потому выбор квартиры должно предоставить драгоману. Наплуз не имеет ничего особенно замечательного. Из Наплуза нужно выезжать как можно ранее, чтобы ни в каком случае не опоздать прибытием в Иерусалим, ибо городские ворота Иерусалима запираются с захождением солнца, и путешественнику тогда придется ночевать в полевой гостинице, находящейся у городских ворот. По пятницам, ворота еще запираются и во время дня, от 12 до 1. Для исповедующих греко-российскую религию лучше всего останавливаться в греческих монастырях; плата в них неопределенная и зависит от щедрости путешественника. Консула и лица, служащие при консульствах, имеют в Иерусалиме свой консульский дом. Необходимо всякому путешественнику иметь рекомендательное письмо от посланника или от консула к греческому патриарху. Нашего консульства в Иерусалиме нет, а им заведует яффский консул. В Иерусалиме наша духовная миссия. Она состоит ныне из игумена, священника и двух семинаристов. Русские путешественники найдут в Иерусалиме многих греков, хорошо знающих по-русски. Теперешний митрополит Петры Аравийский тоже довольно хорошо говорит по-русски.

Собор Иерусалимский находится не вдалеке от патриаршего дома. Налево у входа всегда сидят турки, с своими кальянами и трубками. От св. Камня, на который был положен Спаситель, по снятии Его со креста, отделяют их только колонны. Место это представляет большую комнату, посреди которой, под красным балдахином, лежит св. камень и над ним горят восемь лампад: четыре — греческие, одна — армянская, одна — католическая, одна — капская и одна — сирская. В коридоре, ведущем к св. Гробу Господню, находится придел, где сохраняется другой камень, на котором надевали на Спасителя терновый венец. Следующий за тем придел устроен на том месте, где воины раздирали одежду Его. Коридор этот выводит [12] ко св. Гробу Господню. Посреди широкой залы, обнесенной вокруг колоннами, возвышается св. Гроб, под кедровым куполом. Над входом наклонно висит изображение Распятия, и от него по обе стороны подсвечники, доходящие почти до дверей греческого собора. Под кедровым куполом находятся две комнаты: первая — круглая, с круглым камнем по средине. Этот камень — тот самый, на котором сидел Ангел, возвестивший о святом Воскресении Спасителя. За камнем маленькая, низенькая дверца ведет к самому Гробу Христа. Эта вторая комната продолговатая, и в правой стороне ее под мраморным полом, находится мраморная плита. На плите множество образов, свечей и сухих цветов. Над нею неугасаемая лампада. Под этим мрамором Гроб Спасителя. Сзади здания с кедровым куполом деревянная пристройка, где, как говорит предание, покоится тело св. Иосифа и Никодима. Дверь греческого собора находится прямо против входа ко св. Гробу. Собор этот величествен и украшен с двух сторон: с правой — престолом патриарха, с левой — местом старшего митрополита, заменяющего место патриарха, во время отсутствия последнего. Из соборного алтаря небольшая дверь по правую руку выводит в тот же коридор и против двери этой лестница, ведущая на Голгофу. Тут устроен небольшой придел, на той самой горе, на которой был распят Спаситель наш. На царских воротах изображен во весь рост Иисус Христос, а по сторонам Св. Девы — Мария и Магдалина.

Желающие провести в молитве ночь на месте искупления могут легко исходатайствовать на это позволение у патриарха. Гостеприимный игумен при св. Гробе отводит посетителям особые кельи. С захождением солнца, соборные двери запираются, и вход и выход ко Св. Местам до следующего утра невозможен. В 11 часов ночи служат заутреню. В 3 часу утра начинается обедня у самого входа к св. Гробу. По окончании греческой службы, начинается служба армян, а за тем католиков.

В Иерусалиме множество греческих и других христианских монастырей. Армянский отличается особенною роскошью. Стены обложены голубыми и белыми изразцами; весь собор наполнен бесчисленным множеством серебряных и богатейшими в золото оправленными образами. Протестантская церковь отделана в новом стиле.

Кроме св. Гроба в Иерусалиме находятся на каждом шагу предметы, напоминающие о жизни Искупителя. У одних из городских ворот сохранилась большая яма, к которой приходили страждущие и чающие движения воды. Далее за воротами возвышается гора [13] Сион. Огибая таким образом священный город, путешественник увидит Силоамский источник, где слепой, умывшись, прозрел, и дом Соломона, обращенный ныне турками в мечеть. Вход туда европейцам строго воспрещен. Против дома Соломона находится кладбище, именуемое Иосафатовою долиною. Там между прочими сохранившимися богатыми памятниками один поставлен, говорят, над гробом Авессалома. Ни один еврей до ныне не проходить мимо этого гроба, не бросив в него с презрением камня. Далее — Елеонская гора (там ныне одна мусульманская церковь); а на самой возвышенности горы, за каменною оградой, на месте св. Вознесения, остаток здания, сохранившийся от бывшего прежде здесь армянского храма: это — круглая комната под куполом, имеющим характер более мусульманский, чем христианский. Внутренность этой комнаты совершенно пуста; только на правой стороне ее лежит священный для христианина камень, с которого вознесся Искупитель грехов наших; на камне этом видно изображение ступени Его. К величайшему огорчению всякого христианина, несогласие, существующее между различными христианскими исповеданиями, препятствует сооружению здесь храма Истинному Богу. В Гефсимании — церковь, где находится Гроб Богоматери, Св. Девы Марии.

В трех часах езды от Иерусалима монастырь св. Саввы. По дороге к этому монастырю находится село Скудельничье, купленное ценою крови Христовой. Ныне место это представляет одни развалины. Подъезжая к монастырю, путешественник встречает множество пещер в горах, в которых, как говорит предание, скрывался св. пустынник от суеты мирской; а на месте, где он заложил храм Господень, ныне сооружен прекрасный монастырь. Вид его чрезвычайно живописен. Кельи монахов все почти вырыты в скалах. Монахи здесь большею частью русские ³. Жизнь ведут они истинно схимническую, питаются часто одною зеленью и плодами. Хлеб доставляют им из Иерусалима; но бедуины беспрестанно отнимают у них припасы. На самой вершине горы растет бесплодная смоковница, проклятая Спасителем.

По дороге от монастыря в Вифлеем виднеются Мертвое море и река Иордан. К первому невозможно приблизиться, от чрезвычайно тяжелых испарений воды. Желающие побывать на Иордане должны внести бедуинам по крайней мере 500 левов (100 руб. асс.); иначе они рискуют быть ограбленными. Вносить эти деньги бедуинам вернее или чрез патриарха, пли через пашу, потому [14] что туземцы лучше знают, какому именно шейху (голове) следует платить эти деньги. Шейх дает от себя тогда проводить бедуина, и путешественник тогда может быть уверен в безопасности. Из монастыря святого Саввы до Вифлеема должно также нанять бедуина, одного из тех, которые находятся при монастыре. Плата ему умеренная: не более 3 или 3 1/2, пиастров (60 или 70 коп. асс). Осторожность требует не позволять драгоманам вступать в разговор со встречными бедуинами и отнюдь не делать им никаких подарков, несмотря на их просьбы; иначе они надоедят путешественнику своими требованиями.

В Вифлееме обыкновенно останавливаются в греческом монастыре. Недурно иметь к митрополиту вифлеемскому рекомендательное письмо от патриарха. Собор Вифлеемский приходит в ветхость. В нижнем этаже под собором находится небольшой придел, под алтарем которого круглое отверстие, где некогда была золотая звезда, в память руководившей волхвов. Направо от алтаря несколько ступенек ведут вниз к самому месту Рождения Спасителя, где ныне находится восковое изображение Св. Младенца в яслях. Пожертвование в пользу собора зависит совершенно от щедрот богомольца, и деньги эти отдаются прямо в руки митрополита; кроме того, платят за послуги дьякону или дьячку, который находился при путешественнике, от 10 до 20 пиастров (от 2 до 4 руб. асс.). Между Вифлеемом и Иерусалимом находятся монастыри во имя некоторых из пророков.

Пожертвование на собор и монастыри иерусалимские также зависит от щедрости поклонников. За послуги дьячку или дьякону, а равно плата в монастыре за постой зависит от времени пребывания — от 20 до 100 и более пиастров (от 4 до 20 руб. и более ассигн.).

Для разнообразия путешествия из Иерусалима можно возвращаться через Яффу. Выехав рано утром, при хорошей дороге можно легко к вечеру доехать до Яффы. При дурном пути останавливаются ночевать в селении Рамле, отстоящем в трех часах пути от Яффы. Рамла расположена в долине и вся состоят из довольно ветхих изб. Одно место для остановки там — греческий монастырь. В нем путешественник найдет и спокойную комнату и порядочный стол. В пользу монастыря платится игумену не менее 20 пиастров (4 руб. асс.). Яффа небольшой городок, но чрезвычайно красиво расположенный. Иерусалимский консул наш имеет постоянное местопребывание в Яффе. Имеющие к нему рекомендательные письма принимаются им очень приветливо. В Яффе нет ничего особенно достопримечательного, кроме огромных [15] апельсинов. При выезде из Яффы, необходимо просить консула об исходатайствовании от паши каваса до горы Кармелитов, потому что дороги здесь довольно опасны. Кавасу платится по заранее условленной с ним цене через консульского драгомана. Цена эта обыкновенно бывает около 50 и 60 пиастров (10 или 12 руб. асс.) Две ночи за Яффой приходится ночевать в грязных селах Атлыке и Таундре. Многие путешествующие целыми караванами в хорошую летнюю погоду останавливаются ночевать в раскинутых палатках; но в этом случае необходимо иметь караульных на всю ночь. За ночлег в избе платят обыкновенно от 10 до 15 пиастров (от 2 до 3 руб. ассигн.). Между Яффой и Атлыком находятся развалины древней Кесарии.

Кармельская гора (mont Carmel) вся изрыта пещерами, в которых скрывались св. пророк Илия и его ученики от преследования неверных. Монастырь во имя св. пророка Илии ⁴, устроенный ныне итальянскими монахами, находится на самой вершине горы, и въезд к нему очень крутой. У гостеприимных монахов всякий путешественник, бедный и богатый, найдет всегда прекрасный стол и отлично убранные комнаты, с комфортом, какой редко можно найти в этой стороне. Пожертвования в церковь служат вместо платы за их гостеприимство. Путешественник должен собственноручно вписать в книгу, нарочно для этого заведенную монахами, свою фамилию и ту сумму, которую жертвует. Почти никто не вносит в монастырь менее 20 пиастров (4 руб. ассиг.). У подножия Кармельской горы лежит городок Кайфа, совершенно незначительный. Против Кайфы, на другом берегу залива, расположен уже знакомый читателю город Сан-Жан-д'Акр. В объезд, сухим путем, от Кайфы до Сан-Жан-д’Акра три часа езды по берегу моря, по прекрасной песчаной дороге, усыпанной различными превосходными раковинами. Дорога от Сан-Жан-д'Акра до Бейрута также уже знакома читателю.

Мне остается еще одно — рекомендовать любознательному путешественнику, имеющему в своем распоряжении несколько свободного времени, поездку в Дамаск к развалинам Баальбека и к Ливанским кедрам.

Неподалеку от Бейрута находятся превосходный каменный мост чрез реку Фумару — пристань всех иностранных военных и купеческих кораблей. Мост этот, по преданию, выстроен римлянами во времена их владычества в Сирии. Дорога за мостом, по берегу моря, песчаная, но после поворота с горы [16] неровная и каменистая. Ливан почти весь состоит из одних каменьев. Между Бейрутом и Дамаском одна только станция — в долине Бакаа (большая долина). Посреди долины деревня, из которой превосходный вид на протяжения Ливанских и Анти-Ливанских гор. На Анти-Ливане более зелени; там мелкие леса, сады и фруктовые деревья. Дороги здесь лучше.

Вид с гор на Дамаск чрезвычайно живописен. Весь город утонул в разноцветной зелени. Дамаск, столица Сирии, более всех упомянутых мною городов представляет собою азиатский характер. Ламартин говорит в своем «Путешествии на Восток», что не более как 10 лет тому назад въезд европейцу в священный для мусульман Дамаск был строжайше воспрещен. Теперь в нем много европейцев: консулов, путешественников и негоциантов. Коренные жители по большой части евреи.

Все дома в Дамаске без окон, с самыми маленькими, едва заметными, боковыми дверцами. Все украшения домов и окна выходят на внутренний двор. Двор этот устлан мрамором, украшен фонтанами и разными редкими деревьями. Наружные и внутренние стены по большой части отделаны мозаикой. Жителя вообще, не исключая даже собственно турок и арабов, приветливы к европейцам.

В Дамаске есть превосходная гостиница, содержимая итальянцем. Путешественник сверх ожидания найдет в ней самые покойные комнаты и прекрасный стол в английском и итальянском вкусах, за 50 пиастров (10 руб. ассиг.) в сутки. Окрестности Дамаска живописны. Мне показывали городскую стену, с которой, как говорит предание, св. апостол Павел, преследуемый неверными, соскочил невредимо. Стена эта очень высока.

Из Дамаска интересно отправиться к развалинам Баальбека, заштатного города, расположенного среди красивой долины. Развалины древнего римского храма занимают большое пространство. Эти развалины — самые живописные из тех, которые мне удалось видеть. В Баальбеке есть гостиница, не уступающая своею внутреннею и наружною отделкою дамасской. Обед хороший, за цену 50 пиастров (10 руб. ассиг.), как и в Дамаске.

Из Баальбека многие ездят посмотреть на ливанские кедры. Это остаток того леса, из которого, по преданию, был выстроен Соломоном храм. Дорога сюда самая тяжелая и опасная. Не говоря уже о снегах, лежащих здесь круглый год, одна из гор, по которой должно проезжать, крута и высока до того, что мелкий камень, из которого она состоит, от малейшего прикосновения [17] к нему, осыпается в большом количестве, грозя снести с собою путешественника. Рощу ливанских кедров можно посетить единственно только летом; зимою же эти места непроходимы от снегов. Даже в июле, когда я там был, лошади тонули выше колен в снегу. Ливанских кедров осталось не более трехсот; они необыкновенно толсты и высоки. Здесь находится римско-католическая церковь.

Дорога от ливанских кедров к живописной деревне Эйден хотя не столь опасна, но идет, однако, над пропастью. Внизу, на дне пропасти, расположены разные селения, виднеются речки, мелкий кустарник и превосходные поляны.

Между Дамаском и Баальбеком находится еще живописное селение Зейбдане. Женщины этого селения отличаются красотою и легкостью обращения. На возвратном пути в Бейрут путешественник проезжает через город Джебель, где жители преимущественно занимаются выделкой и разведением джебельского табаку. Вскоре за тем следует красивое местечко, называемое Джуни, и наконец (неподалеку от Бейрута, у реки Нехр-Уль-Кальб) водопроводы, устроенные римлянами. Самый берег реки, по обе стороны, украшен олеандрами.

Возвратный путь в Россию, сверх означенных здесь расходов, требует еще издержек на два карантина: Смирнский и Одесский. Трудно в точности определить карантинные расходы. Желающие соблюсти экономию могут остановиться с одним или двумя пассажирами в одном нумере, а в Смирнском карантине можно сверх того, имея своего повара, приготовлять кушанье дома, что гораздо дешевле. Приблизительно Смирнский карантин может обойтись от 200 до 500 пиастров (от 40 до 100 рублей ассиг.) за две недели; Одесский же стоит гораздо дороже.

В заключение прилагаю здесь таблицу и приблизительный итог всех расходов путешествия.

Таблица расходов во время поездки в Иерусалим и обратно.

Монеты и весь, наиболее употребительные:

Таблица турецкого счисления.

Прим. 1. В городах торговых, а особливо в приморских как-то: Константинополе, Смирне, Бейруте и других, все иностранные монеты ходят почти без малейшей потери, хотя курс их нередко меняется. Во внутренние же города и особенно не торговые, как-то: Иерусалим, Назарет, Наплуз, Вифлеем и другие, необходимо брать турецкие деньги и преимущественно нового чекана; другую монету редко кто там примет.

Прим. 2. В Константинополе находятся российские коммерческие дома гг. Новикова, Захарова и друг.; у первого можно иметь трансферт на Одессу, у второго — на Бейрут. Адресы их можно узнать в нашей Коммерческой Канцелярии, близ Посольства, в улице Перу. Об иностранных коммерческих домах нужно справляться в иностранных посольствах. В Бейруте наши коммерческие дома принадлежат гг. Бустросу и Кории. Первый, Хабиб Бустрос, служит драгоманом при Российском Генеральном Консульстве. Трансферты на европейские города Западной Европы можно здесь иметь из иностранных коммерческих домов гг. Сегре, Ростан, братьев Овадье н других.

В. Б.

Комментарии

1. Пиастр турецкий составляет на наши деньги двадцать копеек ассигнациями: курс иностранных монет нередко меняется.

2. На обеде у каймакама (судьи) друзского подано было нам до двадцати различных блюд из жареной баранины вперемежку с жирными сластями, последнее кушанье было пилав с бараниной.

3. В приезд мой туда там было 15 монахов, из которых 9 наших соотечественников; а незадолго перед тем и игумен был там русский.

4. Кармелитский монастырь св. Илии не должно смешивать с греческим монастырем св. Илии (Мар Илион), о котором было говорено выше.

© текст - В. Б. 1853
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
© OCR - Бабичев М. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Современник. 1853