— В прошедшем нумере мы имели случай говорить об усилении турецкой армии в Европейской Турции; теперь сведения об этом усилении все более и более подтверждаются. В виду событий, совершающихся в Сербии и Придунайских княжествах, а также опасаясь увеличения волнений в Болгарии и Боснии, турецкое правительство нашлось вынужденным собрать в лагерь у Софии особый обсервационный корпус, в состав которого назначаются разные части Константинопольского гарнизона. Части эти перед выступлением к новому месту назначения укомплектовываются редифами, но укомплектование это идет крайне неуспешно. Прибывшие в первых числах марта в Константинополь десять баталионов редифов, только переполнили госпитали столицы больными. Между ними сильно развиты грудные, золотушные и особенно сифилистические болезни. Опустошения, производимый последними, как в провинциях империи, так и в рядах армии, столь велики, что военное министерство пригласило медицинскую академию обратить особенное внимание на этот предмет и изыскать средства, которые могли бы прекратить, или по крайней мере ослабить это гибельное для края зло. Вообще между пребывающими редифами оказывается чрезвычайно мало людей способных к военной службе. Обстоятельство это служит новым подтверждением той неохоты и даже отвращения, с которыми население несет военную службу; вместе с тем, оно показывает все неустройство этой отжившей свой век монархии. Являющиеся неспособными к службе редифы вовсе недействительные, отпускные, это люди, по большой части без роду и племени, сдаваемые вместо редифов общинами по взаимному соглашению с местными военными властями; настояние же отпускные безнаказанно остаются в своих домах, а посланные на их место, будучи найдены неспособными к службе, возвращаются обратно в свои провинции. Другим признаком неохоты местного населения к военной службе может служить значительное возвышение в последнее время цены за наем волонтера для замещения желающего [608] откупиться конскрипта. Несколько лет тому назад можно было найти охотника для замены за 5,000 пиастров (Простой пиастр равняется 5 1/2 коп. сереб., двойной — 11 коп.), теперь же трудно найти и за двойную цену; были примеры даже, что платили 20,000 пиастров за охотника. При такой огромной цене, почти все большие города, как-то Брусса, Адрианополь, и особенно Константинополь, доставляюсь для армии весьма значительное число охотников из числа людей самого развратного и бесчестного поведения. Поступивши в армию, люди эти только портят своих товарищей, набранных в провинциях, и составляют многочисленную, но наименее дисциплинированную и наименее надежную часть армии.

Очевидно, что при этих обстоятельствах армия в высшей степени ненадежна и требует, чтобы по крайней мере корпус офицеров был на столько способен, чтобы мог поддержать порядок и надлежащий в ней дух. Но на это всего менее может рассчитывать Турция. Офицеры турецкой армии представляют собою три категории, между которыми существует постоянная неприязнь и враждебность. К первой категории принадлежит большинство субалтерн-офицеров, до чина капитана включительно. Люди эти, по большей части не умея ни читать, пи писать, знают в совершенстве свою службу, и своими чинами обязаны личным своим заслугам, оказанным в то время, когда еще заслуги имели значение в Турции. Затем дальнейшее производство в чины для них прекращено, и только некоторые из них успели достичь некоторого повышения и то не по заслугам, а по протекции. Офицеры этой категории, во всякой другой, правильно организованной армии, были бы отличнейшими служаками и лучшею подпорою армии, но в Турции, они составляют только многочисленный класс недовольных; неудовольствие это доходить иногда до того, что офицеры эти отказывались выступать по назначению, если не удовлетворят справедливым их требованиям.

Вторую категорию турецких офицеров составляют люди, окончившие курс наук, как в военных училищах Турции, так и за границею. Из них первые пользуются большим уважением, чем последние, которых вообще не очень любят [609] за их идеи, вынесенные ими с запада; если дают им чины и места, то единственно вследствие прямой необходимости, заставляющей прибегать к ним, как к людям способным и образованным. Между этими двумя категориями офицеров, выслужившихся и получающих чины за свое образование, существует постоянная, непримиримая вражда. Офицер, сражавшийся в Курдистане, Боснии, на Дунае и в Крыму, и за все это остающийся лет пятнадцать или восемнадцать в чине поручика или капитана, без всякой решительно надежды на дальнейшее повышение, не может равнодушно смотреть на того, который, просидев несколько лет на школьной скамье, обгоняет его на служебном поприще, получает чины регулярно чрез каждые два, три года и который даже в военное время, состоя при штабе, или в отдельных командировках, вовсе не подвергает себя таким опасностями как все строевые офицеры. Везде, во всех армиях делается различие между офицерами, получившими образование и не получившими его, но нигде это различие не выказывается так резко, как в турецкой армии. Так во французской армии бывают примеры, что из двух братьев, один выйдет в офицеры, а другой никогда не будет и унтер-офицером; однакожь эта кажущаяся неравномерность никого не оскорбляет и не приводить в неудовольствие, потому что каждый знает, что ему открыты две дороги: — одна, по которой он может идти на основании личных своих военных заслуг, другая, для которой нужно образование; конечно, он знает, что по второй, движение гораздо быстрее, но тем не менее помнит, что обе одинаково могут довести даже до маршальского жезла. Эта то надежда и заставляет всякого покоряться необходимости. В турецкой же армии нет этой надежды для офицеров первой категории: чин капитана, вот крайний предел их честолюбия.

Но, как ни неприязненны между собою офицеры этих двух категорий, но между ними есть общая черта, — это ненависть их к офицерам третьей категории, к тем, которые, не имея ни образования, ни заслуг, не зная ни теории, ни практики военного дела, быстро проходят все чины военной иерархии, получают лучшие места, награды, пользуются властию, почестями, будучи обязаны всем этим единственно только протекции сераля. Число этих людей, можно сказать, почти с каждым [610] днем все более и более увеличивается, а неспособность их только все более и более раздражает людей благомыслящих против правительства.

Такое положение турецкого корпуса офицеров представляет, впрочем, весьма обыкновенное явление; в государстве, где нет прочных начал гражданского порядка и законности, там непременно заслуга и личные достоинства уступают на второй план перед произволом и протекцией. Допустивши в своих пределах великую несправедливость различия прав между христианами и мусульманами, Турция неизбежно должна была придти к существующему ныне в ней порядку, или лучше сказать к беспорядку. Армия ее, как истекающая из этой же государственной жизни, тоже должна была усвоить себе всю беспорядочность турецкого общества. Одно только качество этого общества не привилось к турецкой армии, это фанатизм, свойственный Туркам. Как ни слаба в этой армии дисциплина, но все таки стремление к порядку и некоторая очевидность пользы его, заставили турецкого солдата склониться перед европейской цивилизацией. Напротив же того, настояний Турок, в своем необузданном эгоизме, не в состоянии понять всей пользы цивилизации, и всегда готов фанатически вооружиться против нее.

От Турции перейдя к Придунайским княжествам, увидим, если не разительную противоположность в настоящем, то по крайней мере большие надежды в будущем. Соединение Молдавии с Валахией в лице одного господаря князя Куцы, как факт совершившийся, вероятно, будет признано европейскими державами, и надо полагать, что не замедлит оказать большое влияние на полное возрождение этих княжеств. Вместе с тем, нет сомнения, что изменится многое и в принятой до настоящего времени военной системе. Военные силы княжеств, образованные только после Адрианопольского мира, весьма незначительны и состоять из милиции, числительность которой, по штатному положению, следующая:

В Молдавии:

 

Один полк пехоты в два баталиона

1,833 чел.

Эскадрон кавалерии

212 —

Легкая пешая батарея (в 6 орудий)

114 —

Итого

2,159 чел. [611]

В Валахии:

 

Три полка пехоты (по 2 баталиона в каждом).

4,961 чел.

Полк кавалерии (в 6 эскадронов)

402 —

Легкая и пешая батарея

187 —

Итого

5,550 —

Всего в обоих княжествах

7,709 чел.

Но число это никогда не бывает в полном комплекте. Сверх того, на Дунае имеется флотилия, состоящая в Валахии из 4, а в Молдавии из 3 канонерских лодок, при которых всего находится 197 человек.

Для исполнения внутренней службы в крае находятся:

В Молдавии:

 

Один полк жандармов в 14 рот

1,259 чел.

Пограничной стражи

515 —

В Валахии:

 

Доробанцы

4,200 —

Граничары (пограничная стража)

7,054 —

Пожарная команда

323 —

Всего

13,351 чел.

Все эти части устроены и обучены по русскому образцу, но воинственного духа в них очень мало. Во время продолжительного владычества над княжествами фанариотских князей, Румыны забыли прежние свои славные предания и совершенно утратили свою воинственность. При фанариотских князьях вовсе не было туземных войск, а нанимались Арнауты, Болгары и др., составлявшие стражу при князьях и бывшие чрезвычайной тяжестью для края. Важнейший недостаток войск княжеств заключается в настоящее время в корпусе офицеров. Получить офицерский диплом весьма нетрудно; они [612] выдаются князем, часто без всякого разбора, преимущественно мелким боярам (дворянам), которые гордятся мундиром и ищут чести служить в войске. Сыновья же высшей аристократии пренебрегают военною службою, единственно из нежелания стать на ряду с мелким дворянством, и если получают военные чины, то только прямо высшие, не служа в низших. Так звание гетмана, главного начальника военных сил, обыкновенно дается людям аристократических фамилий, не проходившим вовсе через все степени военной иерархии и по большой части вовсе незнакомым с военным делом. Таким образом, в войсках княжеств не только что не соединяются разрозненный части румынского общества, но напротив, даже войско служит еще к большому разъединение высших сословий Молдаво-Валахии. Нет сомнения, что в настоящее время на этот важный недостаток будет обращено внимание и что в составе корпуса офицеров княжеств последуют радикальные преобразования.

Еще более оригинально военное устройство Сербии. Жители этой страны всегда отличались воинственностию, в которой закалились во время продолжительной борьбы за свою независимость с Турками, Венграми и Австрийцами. Обязанные своей самостоятельностию посредничеству России, Сербы вместе с тем возымели мысль завести у себя постоянные войска. Но попытка эта до настоящего времени не могла увенчаться успехом. Народ столь воинственный, сознавая вполне свою силу, которая победительно выводила его из всех тяжких испытаний, смотрит недоверчиво на постоянные регулярные войска; он знает, что в случае действительной опасности, он весь восстанет единодушно и сумеет защитить свое отечество. Оттого учрежденная в княжестве конскрипция и деть весьма неуспешно, так что само правительство не решается производить ее, а возлагает это на местных начальников округов, которые чаще всего из сумм округа нанимают охотников. Таким-то образом едва-едва удается содержать до 3,000 постоянного войска, срок службы в котором шесть лет, также, как и в Придунайских княжествах. Солдаты обучены по русскому уставу и каждый из них получает жалованья 1 руб. 25 коп. сер. в месяц. В числе этих постоянных войск особенно хороша кавалерия, которая, хотя [613] и посажена на малорослых лошадях, но чрезвычайно подвижна и ловка. Артиллерия состоит из 30 орудий и составляет слабейшую часть сербских войск. Весьма оригинальная черта в этих войсках, это выбор офицеров самими солдатами. Когда открывается новая вакансия, то солдаты собираются и выбирают достойного для замещения ее; выбор этот представляется на утверждение высшего начальника. Другая оригинальность, это положение о музыкантах. Музыканты нанимаются из Сербов, знающих хотя сколько-нибудь музыку, обучаются и потом часть их распускается по домам в отпуск, причем инструменты отдаются им на все время отпуска, для того, чтобы распространять в народе вкус к европейской музыке.

В случае опасности, собирается поголовное ополчение, и тогда все граждане вооружаются под начальством начальников округов; вместе с тем все гражданские чины обращаются в военные.

Ополчение это может быть употреблено только на защиту отечества и никогда не может быть выведено из Сербии на помощь Турции. Числительность ополчения доходить до 200,000 человек, но если ограничиться только призывом самой молодой и наиболее способной к военной службе части населения, то очень легко может образоваться армия в 60,000 людей воинственных, храбрых и быстро могущих усвоить себе необходимые начала воинской дисциплины.

Текст воспроизведен по изданию: Военное обозрение // Военный сборник, № 4. 1859

© текст - Глиноецкий Н. П. 1859
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
©
OCR - Станкевич К. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1859