-

ВЗГЛЯД НА ЦЕРКОВНЫЕ СОБЫТИЯ В СИРИИ И ПАЛЕСТИНЕ

Не без глубокого значения и намерения вселенский учитель первобытных христиан, в числе искушений и бедствий, коим подвергается дело Божие на земли, поставляет: беды от лже-братии. Таков постоянный удел востока православного! Кроме гнета от зловерия и безначалия, наипаче в Сирии и Палестине, мятежный дух тревожного запада ополчается с некоторого времени на восточных христиан, не силою оружия, как бывало в темные времена крестоносцев — не приманкою сочувствия и братолюбия по Вере — а одними корыстными побуждениями к отпадению и вероотступничеству. Странное направление умов кичливых и самодовольных! Дома у себя они мятутся, препираются о едином на потребу, готовы ежеминутно спрашивать самих себя и других по примеру Пилата: что есть истина? Но не смотря на то, миссионеры всех исповеданий, дробимых на западе до бесконечности — все съезжаются на восток, в одном лишь дружные и согласные: как бы поскореe подрыть, всколебать и разрушить древнее, простое верование восточных xpистиaн? Как бы — по выражению св. Павла, скорбь нанести узам первородных братий и расторгнуть союз их с Матерью-Церковью — союз, крепленный веками, запечатленный кровью! С одной стороны миссионеры Латинства, с другой методисты, квакеры многораскольной Англии и Северной Америки, даже Германские [53] неологи наполнили Азиатскую Турцию, замышляя и стараясь к себе привлечь, то Евреев, то Армян, то Иаковитов и Коптов — но болеe всего посягают единодушно, на обнажение и упадок Церкви православной. Естественным образом все эти миссионеры пользуются защитою агентов своих наций, по торговым городам. Они находятся вне всякой опасности, смущают и соблазняют туземцев на досуге, на просторе, не испытывая тех лишений и трудов, коим обрекают себя благовестники, проповедующие в языческих странах земного шара.

Pиmские монахи, уже около полвека, прилежно занимаются сеянием плевел Унии, по всей Cиpии, Палестине и Египту. Дабы иметь удобнейший доступ к легковерным простякам, они одеваются в рясы и надевают клобуки православного монашества — словно волки хищные во одеждах овчих. Подлог удается им, хотя и обличает в заморских проповедниках крайнее бессилиe духовное. Однако они, не краснея, упорствуют в грубом ухищрении — до того, что Турецкое правительство, после продолжительных о сем политических переговоров и прений — наконец, и очень недавно, вменило западным миссионерам в обязанность, носить отныне осмиконечный клобук и рясу по особенному образцу и покрою. И так, утонченное христианство жалких дней наших до того дожило, что последователи учения Магометова, задают форму и куют доспехи воинам Христовым!! По распоряжению местного начальства, образцы разосланы уже по всем опустелым и волнуемым Епархиям. В донесениях методистов, столь обилующих самохвальством, попадаются весьма часто уверения о том, будто христиане в православныx храмах не слышат никогда Евангелия, вовсе не знают слова Божие. И это печатают они вопреки осязательной очевидности. Ибо в Малой Азии, Евангелие на службах Божиих читается по-Турецки; в Сирии, Палестине и [54] Египте по-Арабски: на клиросе поют и читают не на одном Греческом языке, а на двух языках: обычные молитвы напечатаны по-Турецки греческими буквами; проповеди бывают на Турецком языке. Наконец заведенная в Бейруте северным единоверием типография, издала вновь: Арабскую Псалтирь, служебник, букварь и верный Арабский перевод нашего пространного катихизиса! Видно искони суждено было святителям первопрестольной Москвы — некогда, Платону, ныне преемнику кафедры его, трудиться плодоносно в назидание братии иноземной. Да и чем же иным воздать Православному востоку за пастырские подвиги на пользу Церкви нашей, какими ознаменовали себя в старину Патpиapxи Иеремия II, Феофан и Паисий Иерусалимские. Следы ревности сих великих мужей, глубоко, неизгладимо врезались в скрижаль нашей церковной истории. Но обратимся снова к происшествиям близким и современным.

Непосредственный преемник первого Англикано-Прусского Епископа в Иeрусалиме, доктор Гобат, отправился из Aнглии к месту своего назначения. Прощаясь с друзьями и ревнителями его pелигиозного посольства, Гобат проговорился, и к сожалению печатно! Он многое сулил, кое-что провещал — и по обыкновению запада, намекнул на безжизненность и упадок восточных Церквей, на внесение им самим и сотрудниками его светильника слова Божие в страны мрака и невежества.

Вслед за Гобатом, но по другому предначертанию и другим следам, Римский Двор назначил в Иерусалим своим Патpиapxoм пресвитера Валерга, с наказом постоянного пребывания и жительства в Сионе — чего доселе не бывало. Ибо Латинские патриархи in partibus infidelium, находились всегда безотлучно в Риме, имея на востоке своих наместников — в том числе так называемого стража Св. Гроба: il padre guardiano [55] del S. Sepolcro. Это нововведениe тревожит поневоле дух Иepapxoв восточных; ибо оно не может быть без цели. Дан Бог, чтобы в настоящем случае, опасения пастырей не оправдавались событиями. У Бога вся возможна суть.

Как бы то ни было, с некоторого времени начало проявляться на востоке по местам стремление тамошних христиан к воссоединению с православною Церковью. В Ноябре прошлого 1846-го года, Епископ Амиды в Диарбекире или древней Месопотамии, по имени Макарий, управлявший Грекоунитскою паствою, торжественно вступил в общение с православием, и это совершилось в самом Константинополе. Необыкновенному событию предшествовали долговременные переговоры; Антиохийский Патриарх Мефодий, опасаясь беды от лже-братии, по указанию частых и горестных опытов, не иначе соглашается на принятие Макария, как если он лично явится в Византию и там отречется от раскола. Епископ Амидский решился на все, прибыл чрез Александрию в Царь-град, имел предварительные совещания с Патриархом и Cинодом и по надлежащем испытании был принят и возведен в сан Митрополита и местоблюстителя Едесского. С ним вместе присоединилось тридцать семейств подведомых ему христиан; Порта Оттоманская признала его в новом сане, снабдила по обыкновению бератом, после чего Макарий возвратился во свояси, т. е. в колыбель древней патриархальной веры и Церкви. Теперь недавно пронесся слух о новом подобном стяжании на пользу Церкви. Другой Грекоунитский Епископ в Сирии намерен последовать примеру Макария; но оглашать имя его прежде события его желаний, было бы неуместно и безвременно. Случаи сим подобные тем более изумительны, что говоря вообще, отпадения от нашей Церкви бывают всего чаще в Палестине и Сирии, потому что иноземное покровительство искушает православных, перемешанных [56] с различными сектами и в сравнении с ними угнетаемых тяжкою долею. Кое-где встречаются сельские училища, в коих лучший по способностям отрок уже наперед обречен грамотности и будущему священству. Недавно еще в первый раз удалось послать из Дамаска в Царьград трех учеников, с тем, чтобы они получили несколько высшее духовное образование в новоучрежденном богословском училище на Острове Хальки. Престарелый Антиохийский патриарх Мефодий, проживающий в Дамаске в самом гнезде Мусульманства, восемнадцать лет сраду воинствует на страже запустевшей Антиохийской Церкви, древле столь славной и плодоносной. К сожалению, Святителю содействуют весьма немногие; бедные жители многострадательной Сирии, не знают кого слушаться и к кому пристать. Изредка, кое-где в пустынях живут скромные труженики, ревнители правоверия, да и то в одиноких и полуразрушенных обителях. Одна из них, единственная в Сирии для женского пола, возвышается на холме посреди обширной дебри: это славный Сайданайский женский монастырь, во имя и под покровом Пресвятые Богородицы. Там подвизается издревле общежительство, состоящее из сорока монахинь, в стенах некогда воздвигнутых Императором Юстинианом для монахов, следственно в начале VI века. Благочестивые инокини давно уже обрекли себя обучению бедных Арабских детей, которые из окрестных селений стекаются в монастырь, дабы сколько нибудь выучиться Арабской грамоте и начаткам веры христианской. По устроению милосердого Бога, пекущегося о детях и одевающего крины сельные в глуши степей, Сайданайская Обитель богата одною только чудотворною Иконою Богоматери. Не только христиане, даже Мусульмане ходят в Сайданай на поклонение и для получения исцелений. Сими-то приношениями питается и поддерживается богоугодное женское общежитие под руководством почтенной старицы Игуменьи. [57]

Если какая обитель иноческая, вполне достойна сочувствия и помощи со стороны единоверных ей православных христиан, то без сомнения — Сайданайская! На нее можно смело указать, как на живой памятник благодати творящей из ничего — мимо всех усилий и способов человеческих, даже вопреки сим усилиям. Это подлинно самородный полевой крин, питаемый ночною росою небесною, а не туком земли. У нас в России, возникают теперь по разным Епархиям (в Одессе, Туле, Екатеринбурге и Могилеве), рассадники для сироток духовного звания, в священных оградах девичьих монастырей. Тем изумительнее, радостнее и ближе к сердцу, должна быть для нас Русских Сайданайская Обитель, нас опередившая (По свидетельству и yвещанию достойного очевидца, сбор поданий в пользу Сайданайского монастыря начался в Сев. Столице и продолжается в Одессе у автора этих страниц). Ибо убогие, никем непобуждаемые к тому Сирийские инокини, умели завести у себя Детский приют, еще в то время, когда на Руси, и даже в целой западной Европе, не было и помину о детских приютах. Так св. Церковь, искони верная вечному, довременному началу своему, всегда и всюду заботилась о меньших братиях Иисусовых! Современная филантропия попадает иногда на благую мысль: а матерь наша св. Церковь ею постоянно дышет,

В заключение настоящего обзора должно присовокупить, что с тех пор, как миссионерам реформации не посчастливилось в пределах греческого королевства, они снова обратили все усилия свои на Сирию, Палестину и Египет, где суждено им встречаться на каждом шагу с Латинскими монахами, прежде них поселившимися в этих странах. Впрочем, ни реформаты, ни проповедники Латинства, не озарили доныне [58] светом Евангелия ни одного мусульманина. Неистовая ревность тех и других попадает исключительно на православных, да кое-где на Армян и Евреев. В Греции, с 1827 года, Англо-Американские миссионеры действовали смело и наступательно, открывали свои училища, щедро раздавали Грекам свои назидательные книжицы, издали на Греческом языке перевод Англиканского служебника: одним словом, они явственным образом посягали на веру и церковь восточную. Спустя несколько лет, наглость их вооружила против себя весь простой народ, и они утратили кажется навсегда свое вредное влияние. Но тем сильнее и дружнее стали они действовать в Азии; каковы будут плоды этих происков и усилий, — вот главный вопрос, решение которого выходит из круга наблюдений простого повествователя.

А. Стурдза.

Одесса,
Декабря 31-го 1847 года.

Текст воспроизведен по изданию: Взгляд на церковные события в Сирии и Палестине // Москвитянин, № 2. 1848