-

О ТУРЦИИ. ¹

…Мы не очень понимаем восторг, внушаемый некоторым журналам Турциею. Эта нация, которая, несколько месяцев тому назад, едва считалась в числе европейских государств, вдруг приняла страшные размеры. Говорили, что она умерла, и вот она является полною жизни; до сих пор никто не верил ни гению ее государственных сановников, ни искусству ее полководцев, ни дисциплине ее войска, ни могуществу ее флотов, ни цветущему состоянию ее финансов, — и вдруг она снова обретает и сераскиров своих, и страшную артиллерию времен Солимана, и флоты и сокровища времен Барбаруссы, и фанатизм времен Магомета II. Абдул-Меджид все еще царь царей, раздаватель венцев земным владыкам, тень Аллаха, повелитель двух морей и двух материков! Аллах! Аллах! Цветущие времена калифов готовы возвратиться. Исламизм восстает и снова будет царствовать самовластию: этого требуют истинные выгоды просвещения; не крест, а полумесяц блистает на христианском купол Св. Софии: этого требуют истинные выгоды церкви!

Если еще недавно эти новые поклонники полумесяца, подобно нам, верили ничтожеству турецкого могущества, упадку Магометовой религии, то не должно их в том укорять: теперь они откровенно сознаются в своей ошибке. — Это не наша вина, говорят они; это вина.... парламентских говорунов 1840 года! Бедные парламентские говоруны! Вы увидите, коли скоро не скажут, что это [2] все они же в течение 10 лет подписали Адрианопольский договор и проиграли сражение при Незибе!

И во-первых, отчего родилось это мнение, распространенное повсеместно и во все времена, что Турция, рано или поздно, должна лишиться своих европейских владений; что падение Константинополя в 1453 году ждет мстителя; что просвещение, вместе с христианством, снова должно процветать в этих богатых странах, скорее опустошаемых, нежели управляемых племенем чуждых завоевателей. Отчего Восток полон этим верованием до такой степени, что мусульмане сохраняют тщательно заделанными ворота, в которые, говорит предание, должны войдти в Константинополь Гяуры? Отчего г. Мэстр и за ним г. Бональд могли напечатлеть в памяти света эти знаменитые слова: «Турки только лагерем стоят в Европе». На все это есть причина, глубокая, важная, историческая, и которая, быть может, стоит труда, чтоб на нее указали.

Славные писатели рассказывали последние дни западной империи, предсмертную борьбу старого света, падающего под повторенными ударами варваров, и новую Европу, выходящую из этих оживших развалин, с двумя символами своего могущества и своей веры: Крестом Христовым и мечем Карла Великого. Цель, к которой стремились дети севера, была еще более — наслаждение климатом и цивилизация покоренных ими стран, нежели истребление самой этой цивилизации. Совершенно чуждые всякой идеи общественного устройства, они как-нибудь бессознательно допускали уловлять себя в хитросплетенную сеть римских учреждений. — Идолопоклонники, они не ведали Христа, никогда не отвергались Его и не воинствовали против Него; победители, они мало по малу приняли закон побежденных. Очищенные раждающимся светом христианской религии, подчиненные в течение времени привычкам домашней жизни, они способны были основать то европейское общество, которое одно наполнило собою историю мира с того дня, как оно приняло св. крещение в лице Хлодовика².

Совсем другое происходило на Востоке. Из числа народов-завоевателей одни Османлисы явились в Европу с просвещением уже довершенным, с страшным призванием распространения своей веры. Они не только не допускали обращать себя в христианство, но пришли именно с тою целию, чтобы огнем и [3] мечем предписать закон Пророка. Они не только разрушали наши храмы, но на развалинах их воздвигали мечети. Их целию было не столько завоевание прекраснейших стран мира, сколько истребление христианского имени.

Всем известно, что история их доказала это жестоким образом. Если они допустили существовать на востоке какому-то слабому и угнетенному подобию христианской религии, то это для того только, чтобы поддерживать между собою ненависть и презрение к христианам, которые приобрели им столько побед. «Что мне за дело, говорил один великий визирь какому-то посланнику, который объявлял ему о победе, одержанной его государем, что мне за дело, собаки ли грызут с иней, или свиньи едят собак»³. Свиньи, или собаки, христиане не могут быть ничем другим для правоверных!

И так Турция устроилась и хотела жить вне Европы; а Европа, в свою очередь, никогда не давала ей права гражданства между своими народами. Война с Турками всегда была законною, церковь не переставала ее проповедывать, и все державы, если и входили в переговоры с султаном, то только для того, чтобы получить от него уступки, которые лишали его всех прав судопроизводства над их соотечественниками, живущими в турецкой империи. Мы не хотим перевертывать кровавых страниц истории, которая начинается разграблением Константинополя и оканчивается морейскими убийствами; мы хотим только напомнить, что она не похожа на историю новейших времен, а на историю времен дохристианских, и самую ужасную, которая когда-либо сохранилась в памяти человеческой!

Но, скажут некоторые, — вы это все говорите нам о старой Турции; а у нас перед глазами Турция совершению новая, Турция Махмуда и Абдул-Меджида, Турция без чалмы и без янычаров, Турция преуспевающая и полная терпимости, Турция, в которой нет ничего турецкого! Мы знаем это; не будучи в состоянии усвоить себе Европу оружием, Оттоманы, или, по крайней мере, некоторые из них, старались сблизиться с нею сами посредством нововведений. Но скажите по совести, можно ли назвать хотя одного человека, несколько опытного в политике, который верил бы этому перерождению древнего народа, невежественного и полного фанатизма, каков народ Турецкий? Народ не преобразуют вопреки его вере, в особенности, когда закон веры заменяет для него все другие законы. Можно отважиться на [4] смелые попытки нововведении в одежде и церемониале, звать Е. В. Император того, кого до сих пор называли Его Высочество Султан, но нельзя сделать, чтобы фатализм превратился в разум, неподвижность в успех, а Азиятцы, в течение веков косневшие в многоженстве, в Европейцев. Турция живет одним Кораном. Коран же основан на одной только силе, а сила не подлежит никаким измънениям. Она угнетает, или падает; но она остается тем, что есть, или перестает существовать. Народы, ведущие происхождение свое от Голгофы, одни знают тайну наказаний, приносящих пользу, и жертв перерождающих. Закон Магомета произвел завоевателей, но не мог произвести цивилизации, еще менее способен произвести возрождение. Исламизм значит покорение; с той самой минуты, когда вместо того, чтобы покорять другие народы, Османлисы сами покоряются им, чтобы получить от них право существовать, нет более Корана, нет воинов Ислама, нет более Турции! И притом же, какие видим мы результаты от этех, через чур превозносимых реформ? Давно ли была война Пелопонезская, ужасная война? И не будь восстановления Греции, паши султана разве не продолжали бы обагрять кровию землю Эллинов. Его алжирский дей разве не продолжал бы держать скипетр морских разбоев, облагая податью европейскую торговлю и наполняя свои галеры христианскими невольниками? Недавно писали, что Коран получал со дня на день толкование более приспособленное к духу времени. Но разве забыли, между прочими подробностями, дело турецкого займа, которому едва миновал год, и который навлек слабому преемнику Солимана замечания от всех дворов. Поверенный Высокой Порты приехал в Париж и Лондон; он сделал заем, которого обязательства вскоре начали обращаться во всех значительных торговых городах Европы. По возвращении его в Константинополь, дело огласилось в народе, общее мнение взволновалось при этом нововведении, сословие улемов собралось и напомнило султану, что Кораном запрещены всякие денежные сделки с неверными, и султан испугался, и султан хатти-шерифом отрекся от всех переговоров, которые успешно окончил его поверенный.

Турки суть Турки и всегда останутся Турками. Ничто не изменилось и ничто не изменится. Не должно на этот счет обманывать себя, не должно и сожалеть об этом.

Нисколько дней тому назад, — рассказывал нам путешественник, только что возвратившийся из Константинополя, — султан Абдул-Меджид вошел помолиться в большую мечеть Ая-София. [5]

Заметив, что вт. некоторых местах свода известка отстала и угрожала падением, он приказал отбить ее при себе. Лишь только сделали несколько ударов молотом, как открылась великолепная мозаика XIV столетия и разостлала над головою преемника Магометова все грозные картины Страшного-Суда. Св. София императоров византийских возникала из своего савана! Пораженный ужасом, Абдул-Меджид тотчас приказал замазать это докучливое видение, и в Константинополе пронесся слух, что в тот день султан воротился с молитвы печальный и встревоженный!

Быть может, это — предвещание, наверное — поразительная эмблема. Племя Османлисов только легким слоем легло сверху европейских народов. Соскоблите турецкую штукатурку, и вы найдете под нею христианский восток; и эти прекрасные прибрежия, так долго остававшиеся в запустении под игом варваров, снова зацветут, как в тот геройский век, когда крестоносцы делили между собою царство Константина!... Леопольд Галльяр.

___________________________

СИНОП.

Город Синоп, (по-турецки Синуб), лежит в Анатолии, на северном берегу Черного моря, на полпути из Константинополя в Трапезунд и в 100 милях расстояния от каждого из этих двух городов. Он зависит от пашалыка ангорского; жителей имеет от 8 до 10 тысяч человек. Город построен на перешейке полуострова, который вдается в море в виде мыса. Это самый северный пункт этого огромного берега. Гавань простирается к востоку от города; по так как она не заперта молами, то ее моя; но считать только рейдою. Рейда защищена баттареями и городовою крепостью, большим и массивным четырехъугольным зданием, основание которого восходит к временам греческих императоров. На западе от полуострова — другое пристанище для кораблей, называемое Ак-Лиман (Белая гавань).

Важность Синопа состоит в его верти, единственной в Турции после константинопольской. На ней строят Фрегаты и линейные корабли; так как соседние горы доставляют лубовый, необыкновенно крепкий лес, то корабли, построенные в Синопе, славятся прочностию и долговечностию и слывут лучшими изо всего оттоманского флота. Инженеры — большею частию иностранцы, находящиеся в турецкой службе, а работники — тамошние Греки, которые получают от 10 до 12 су в день. [6]

Укрепления гавани не полны и находятся в дурном состоянии. В 1808 г., во время попытки лорда Дьюкворта на Константинополь, Французский посланник генерал Себастиани, который, как известно, защищал этот город, понимая важность Синопа, отправил туда двух Французских инженерных офицеров и двух унтер-Офицеров с поручением исправить укрепления. Первым их старанием было поставить баттарею на оконечности мыса, так, чтобы она повелевала обеими сторонами полуострова и входом в рейду. Потом они начертали планы многих других крепостных работ, из которых одни совсем не были приведены в исполнение, а другие не были поддерживаемы, равно как и прежние укрепления. Таким образом, этот порт оставался без поправок около сорока лет, а те, которые начали делать, еще не достигли необходимого развития.

Синоп построен из развалин древнего греческого города, Милезианской колонии, который возвышался на полуострове, между тем как турецкий город расположен на перешейке. Синоп — отечество Диогена; он был столицею Митридата. Лукулл овладел им в 71 г. до Р. X. Дома и укрепления представляют множество древних обломков, в беспорядке наваленных. Ни них видны греческие и пафлагонийские надписи; в них много бюстов и обезображенных статуй. Путешественники упоминают даже о целой статуе, заложенной, вниз головою, в стенах крепости. Все города Малой Азии, где некогда процветали искусства и просвещение, представляют подобное зрелище, столь тягостное для взора Европейцев. Турки более трех столетий прозябали на этих величественных развалинах, и не извлекли из них для себя урока...

(С. Анж. J. D. Dchats).

Припомним, что Синоп упоминается в летописи нашего Нестора, который приводит оттуда св. апостола Андрея в Корсунь, и потом по Днепру на место Киева.

Заметим кстати, что Черное море называлось Русским при Несторе и до Нестора, со времен, может быть, похода Аскольда и Дира под Константинополь, но не при св. апостоле Андрее, чего не говорит Нестор, вопреки статье петербургских ведомостей — Ред.

Комментарии

1. Подмножестве нелепых статей о России и Турции в иностранных газетах, встречаются изредка и дельные: помещаем одну, из последних нумеров Assemblee Nationale.

2. Нечего напоминать читателям, что западный писатель все видит в Истории еще только себя! — Ред.

3. История Константинополя, Пужула.

Текст воспроизведен по изданию: О Турции // Москвитянин, № 1-2. 1854