-

Очерк путешествия по Европейской Турции.

Соч. Виктора Григоровича. Казань. 1848. В 8 д., 214 стр.

Одиннадцать месяцев провел автор в областях Европейской Турции (на Афонском полуострове, в Македонии, Фракии и Миисии до Дуная), и, без сомнения, мог бы рассказать много любопытного и нового про эти малоизвестные страны, если бы даже ограничился одними [84] путевыми заметками. Но славе путешественника-наблюдателя он предпочел другую славу, менее блестящую, по более прочную, — он путешествовал единственно с ученою целию. Часть сделанных им приобретении для науки — вопрос о старшинстве Глаголиты пред Кириллицею — уже известна нашим читателям (Москвит. № 5, внутр. известия, стр. 45). Теперь он передает нам, в кратком очерке, все свои открытия.

Главные места, где преимущественно производил Г. Григорович свои поиски, были Солунь и Афон. Он начал обзор с последнего.

«Библиотеки Афонских монастырей в последнее время были осмотрены многими учеными. Знаменитый юрист Захариэ, историк Фальмерайер и эллинист Мина сообщили об них свои известия. К ним присоединим Афоногорца Никодима, который при издании своих Номоканона и Синаксара пользовался там богословскими рукописями. Библиотеки эти были, следственно, исследованы в отношении к главнейшим отраслям знания. Но мы не имели еще понятия об оставшихся там Славянских рукописях, и потому, при обозрении Афонских монастырей я обратил особенное на них внимание».

Но что же оказалось после розъисков самых тщательных, после преодоления всевозможных препятствий, которые представлялись трудолюбивому ученому? Ожидания его далеко не оправдались; но по крайней мере мы уже знаем, что именно есть в библиотеках Афонских монастырей, а это чуть ли не самое важное условие для библиографа.

«О состоянии библиотек Афонских монастырей в прошедших столетиях имеем весьма любопытные свидетельства. Они были некогда наполнены редкими рукописями. Ими обогатилась Флорентийская библиотека Лаврентия Медичи в XV ст. содействием Ласкариса, и Патриаршая Московская в XVII ст. содействием Арсения. В настоящее время в книгохранилищах Афонских находится, по моему соображению, до 13,000 книг печатных, до 2800 рукописей Греческих и 455 рук. Славянских. [85]

«Книги печатные вообще состоят из сочинений полезных в богословском отношении. В некоторых библиотеках находятся полные издания Отцев Церкви и более или менее полные собрания Византийцев, а также, как напр. в Иверской, старые издания классиков Альдов и Стефанов. Рукописи вообще богословские; после кодексов Свящ. писания и Отцев Церкви большое количество книг нотных (yaltika) и номоканонов. Недостаток и небольшое достоинство рукописей Славянских замечательны. Вообще могу утверждать с достоверностию, что в Афонских монастырях нет искомых Славянских рукописей. Хотя некоторые можно назвать достопримечательными, нет однакож, за исключением Глаголитской в Зографе, древнее рукописей XII ст., очень малое количество XIII ст., и самое большое XIV и XV стол. Совершенный недостаток исторических и большое число богословских рукописей. Были ли прежде на Святой горе многие Глаголитские рукописи и даже знали ли их, теперь трудно решить. В настоящее время не имеют об них никакого понятия. Глаголитское евангелие, открытое Г. Михановичем, не почитали за Славянское. Мне кажется, что глаголита заходила сюда случайно из других мест.

«Состояние книг и рукописей вообще самое жалкое, особенно от забвения и нерадения жителей. Как не заметить противоречия, слушая рассказы о разных похищениях книг тогда, когда они, оставленные на произвол случая, делаются добычею гнили, насекомых и мышей, в заперти, в влажных местах. Некоторые думают, что настоящее положение библиотек зависимо от последней Греческой войны, когда Албанцы, квартировавшие в монастырях, продавали будто бы целыми ношами fortomata: рукописи и книги. Некоторая полнота богословских и недостаток других рукописей заставляют предполагать, что рукописи небыли случайно уносимы. Мне кажется невероятным большое разорение рукописей вовремя Греческой войны. Вообще, собрания их убавлялись в разные времена и по разным случаям. Особенно печально положение рукописей Славянских. Некогда они были весьма многочисленные. Монах Василий видел большое количество их в таких монастырях, в которых теперь едва следы их остались. Эти рукописи истлевали в забвении, или были умышленно предаваемы огню. В Зографе, незадолго до моего приезда, сожгли кучу рукописей. От очевидцев слышал я, что в Ватопеде, Ксенофе, Симопетре и Филофее сожигали их беспощадно. Причины такого истребления мне известны только отчасти. Все, мною собранные, сведения касаются [86] недавних еще времен. Кажется, обычай сожигать книги гораздо древнее. Причина тогдашнего (в Никоновское время) гонения книг скрывается, быть может, в обстоятельствах, известных из истории Патриарха Никона. Очень вероятно, не щадили и других книг. Вообще неуважение к Славянским книгам дало повод к их истреблению. Книга Славянская или заключает то, что Греческая, или же написана Болгарином, а может быть и Сербом (Сербы в большем неуважении), следственно, ничего не стоит. Когда не знали, что делать с разными Славянскими рукописями в Ватопеде, призвали Даскала Спиридона. Тот, поглядев на них, одним словом acristapramata осудил их на сожжение. Количество рукописей было велико, потому что, как заверяли, в истопленной ими печи испекли монастырские хлебы. В м. Ксенофе по такой же причине сбросили книги в море».

Глаголитское Евангелие — рукопись, которую в глазах библиографа мало ценить на вес золота — долго переходило незамеченным из келлии в келлию, пока Г. Миханович, Австрийский консул в Солуне, не объяснил его чрезвычайной важности. С того времени рукопись стала пользоваться некоторым наружным почтением, немного для нее и опасным. Чтобы лучше сохранить эту драгоценность, не утратить из нее ни одного листочка, монахи продиравили книгу, для закрепления ее подобно шнуровой. Разумеется, текст не мало, пострадал при этой архивной операции.

Солунь, представляя много любопытного антикварию, едва ли может оправдать ожидания славяниста, — и Г. Григоровичу находясь в ней, имел более в виду узнать, не осталось ли здесь следов воспоминаний о Кирилл и Мефодии, и вообще нет ли возможности приобрести сведения о Славянах. В том и другом отношении труды путешественника не были бесплодными.

Описывая посещенные монастыри, автор часто дарит нас чрезвычайно любопытными сведениями. Не можем отказать себе в удовольствии привести следующее:

«Монастырь Слепче примечателен еще Славянским богослужением. По всей южной Македонии от Солуня до Охриды и от [87] границ Фессалии до Скопии и Меленика не только в митрополичьих, но и в сельских церквах богослужение совершается на Греческом языке. Если в городах знакомство с этим языком не затрудняет жителей в уразумении главных истин веры, то по селам, где преобладает поселение Болгарское, употребление его имеет дурные последствия. На пути встречал я очень часто селян, незнающих повседневных молитв, селянок, которые, даже при совершении креста, не умели произносить слова. Какое-то одеревенение замечал я в этом бедном народе, так явно презираемом своими пастырями, которые, при столь смешанных отношениях с разноверными, не дают ему даже понятными молитвами чувствовать утешения в храмах Божиих. От этого преобладания Греческого языка изъяты весьма немногие церкви и, кажется, более монастыри. По собранным мною известиям, Славянское богослужение сохранилось в Деберце, Дебре и близ Прилепа».

Заключим: Г. Григорович начал свое ученое поприще так прекрасно, что наука в праве ожидать от него важных приращений.

Текст воспроизведен по изданию: Очерк путешествия по Европейской Турции // Москвитянин, № 8. 1849