ПОСЕЩЕНИЕ

БЕРЕЗИН И. Н.

ПОСЕЩЕНИЕ

ЦАРЕГРАДСКИХ ДOСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОCTЕЙ, ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

КОНСТАНТИНА НИКОЛАЕВИЧА

в 1845 году.

Тому, кто не видал Южных городов Европы, Неаполя или Лиссабона, трудно составить себе понятие о Константинополе; но даже и те, которые имели случай любоваться Лиссабоном, бывают поражены панорамой Оттоманской столицы, при въезде с Мраморного моря, откуда Царьград является во всем великолепии и красоте, [2] с многочисленными предместиями — маленькими Стамбулами, не уступающими главному в изяществе и разнообразии видов. Я был так счастлив, что мне привелось вступить в столицу Константина Великого через Дарданеллы, на пароходе, плавающем между Смирною и Царемградом, а не через Босфор, откуда картина Константинополя представляется по частям, с невыгодною постепенностию.

Довольно лет прошло уже с тех пор, как раздалось на этом пароходе общее восклицание : «вот он, Константинополь! вот острова Принцевы, вот и Ая-София!» но еще и до сих пор я не забыл того торжественного мгновения. Летний рассвет только что начинался, с лона морского только что восставало лучезарное светило, медленно рассевавшее утренние туманы, как перед нами явилась земля в виде волканических извержений из недр морских : то были Принцевы острова. Едва взор успел остановиться на этих волнистых скалах, как туман, окружавший наш пароход, унесло утренним ветерком, и словно волшебная сила разом развернула перед нашими глазами Золотой Рог с его бесчисленными кораблями, Царьград с его громадными мечетями, и Босфор с бесконечными виллами и предместиями. Единодушный клик восторга приветствовал восставшую от сна Турецкую столицу.

И это невольное движение, высказанное на разных языках Европы, было справедливою данью первопрестольному граду Константинову, поставленному на рубеже двух противоположных миров — бездействия и деятельности, Азии и Европы! Не более двух верст разделяло эти два враждебные мира, и как будто для примирения двух [3] начал, самая очаровательная, самая успокоительная картина развивалась на опасном рубеже. Влево, на Европейском берегу, длинною чертою тянулся самый Царьград, на ближайшем краю которого группа Семибашенного замка несколько отделялась от сплошного и пестрого строения, а на другом конце, на Серальском мысе, уступами поднимался от самого моря старый Султанский дворец, как бы составляя независимый город, над которым возвышались массивные мечети Ая-София и Ахмеда со многими копьеобразными минаретами. Между этими главными фигурами картины остальное пространство занято пестрыми, воздушными домиками с роскошной зеленью, а по временам показываются, для большего разнообразия, малые мечети и другие здания. Это соединение ярких цветов деревянных домиков, свежей зелени, белых мечетей, позолоченного дворца, лазурного неба и голубых волн недостижимо самому пылкому воображению.

Но не думайте, чтоб этим картина и замыкалась: нет! еще многое остается недописанным, чего с первого взгляда я не мог ни понять, ни оценить. От Серальского мыса вдается влево залив — Золотой Рог, название чрезвычайно счастливое: здесь лес мачт со стороны Европейских предместий Перы и Галаты, лежащих прямо против Царяграда, здесь опять громадные белые мечети, пестрые домики, густая зелень; но здесь есть еще Европейские дворцы, между которыми Русский занимает самое видное и первое место, так что, по словам наших завистников, он господствует над Царемградом.

Азиатский берег давно уже манит к себе пресыщенный взор путешественника: здесь, на отдаленном [4] горизонте, рисуется уединенный маяк, далее представляется мирная деревушка, утонувшая вся в зелени, и наконец, через негостеприимный берег, около которого постоянно разбиваются опасные волны, взор останавливается на самом обширном предместий Царяграда — на Скутари, где опять и мечети, и казармы, и раскрашенные дома, и целая роща кипарисов.

Вот я провел две линии от Принцевых островов: одну налево — Европейскую, а другую направо — Азиатскую. Два материка разделяет, против Царяграда, Золотого Рога и Скутари, неширокий Босфор, при самом входе в который, близ Скутари, возникает из волн, как будто на стражу, Леандрова башня, небольшая, но красивая.

Стоя на перекрестке близ этой башни, вы можете любоваться первым в мире видом: с одной стороны, взор пронизывает седмихолмный Царьград вдоль по Мраморному морю от Серальского мыса до Семибашенного замка и от Серальского же мыса вдоль по Золотому Рогу до Эюбского предместия; потом вы обозреваете Золотой Рог и Европейские предместия; отвернувшись от Серальского мыса, вы восхищаетесь Босфорскими виллами и предместиями, сколько позволяют извилины пролива; наконец, обратясь на Юг, вы видите Скутари, Азиатский берег, Мраморное море, Принцевы острова и даль, венчанную Олимпом.

Сколько красок, сколько разнообразия, и при этом столько воды и зелени!

Чудный, незабвенный вид, единственный во вселенной! Что Царьград красивейший в мире город, в [5] этом может удостоверить вас известный Русский Живописец Айвазовский, судья в этом деле безъапелляционный, посетивший Константинополь после Лиссабона и отдавший полное первенство Оттоманской столице, по сочетанию в одной картине затейливых Восточных зданий, восхитительного воздуха и бесподобной зелени с волканической почвой на прибавку. Много говорят о красотах Рио-Жанейро; но в этом случае я могу опереться на суждение одного довольно знатного Бразильца, который в мое время приезжал в Константинополь, и который, не смотря на весь свой патриотизм, не устоял против прелестей Стамбула, и отдал преимущество Оттоманской столице перед столицей своей родины. Наконец вспомните слова Шатобриана: «on n’ exagere point quand on dit que Constantinople offre le plus beau point de l’univers».

Но если вы, прельстившись такою славою Константинополя, когда-нибудь решитесь посетить его, то не сходите на берег, чтобы не утратить очарование, а остановитесь на пароходе, и когда взор ваш насытится Цареградской панорамой, уезжайте на родину.

Не такова была моя участь: я должен был перебраться на берег, поселиться в Пере, странствовать по грязным и мрачным улицам Стамбула, среди грубого и нечистоплотного народонаселения и смердящих голодных псов, затыкая уши от выразительной Турецкой брани, зажимая нос от нестерпимого зловония харчевен, закрывая глаза от безобразной аляповатости пестрых домов, столь красивых издали. Впрочем, я несколько подбавил черной краски в описании внутреннего Константинополя, может быть потому, что слишком был обольщен наружным. Притом же бывали и восхитительные [6] образы перед моими глазами: например, в летний вечер, после знойного, удушливого дня, как отрадно было выйти на террасу многоэтажного дома в Пере, впивать усладительную прохладу очищающего воздуха и рассматривать каждый раз с новым восторгом золотистую сыпь заходящего солнца на зелени, домиках и храмах Азиатского берега, или разбирать очерки густых теней Стамбульских зданий, или наконец прислушиваться к напеву муэззинов, с высоты минаретов приветствующих заходящее солнце вечернею молитвою.

В прежнее время посещение дворцев Султанских и главных мечетей, особенно Ая-Софии, было очень трудно для не-Мусульманина, но мало-помалу падение Турецкого фанатизма и настойчивость Европейских путешественников потрясли запретительную Турецкую систему до того, что в последнее время Порта выдавала, по требованию любого Посольства, только не Греческого, за известную плату, фирманы на осмотр пустых дворцев и главных мечетей, за исключением, разумеется, Эюбской. Таким образом, трудностей никаких не было; но представлялось лишь одно препятствие — значительные расходы: кроме платы за фирман, бахшиша (подарка) провожатым, необходимо было производить денежные раздачи в каждом посещенном здании, так что осмотр Стамбульских достопримечательностей ценился почти в полтораста целковых. Основываясь на таких соображениях, Перотские зоилы даже утверждали, что Высокая Порта изобрела новый источник доходов. Как бы то ни было, но заплатить такую огромную сумму я был не в состоянии, а осматривать дворцы и мечети даром, [7] примкнув к свите какого-нибудь богатого Лорда, как делают многие несостоятельные путешественники, не позволяло мне мое Русское имя.

И так я ожидал благодатного покрова от своего Отечества.

В конце Мая 1845 года, когда уже наступило время возвращения моего на родину, получено было радостное известие о скором прибытии в Царьград Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича. Сын Русского Царя, соименник Великого Константина, в стенах древней Византии — какое многознаменательное событие, какое счастие для тех, которые удостоивались лицезреть Высокого Путешественника в земле искони Православной, но потом враждебной Христианству! Турецкие Греки основывали много уповании на этом странствовании Августейшего Русского Князя; важные Османлы стали еще молчаливее, а если и говорили, то одно — что Великий Князь приехал просить у Султана помощи против Шамиля; завистливые Французы начали громогласно припоминать все обстоятельства пребывания Принца Жуанвильского в Константинополе, о храбрых действиях его на пожаре, случившемся тогда в Пере, и о прочем.

Дорогое известие подтвердилось, ожидания исполнились: 6 Июня, в 8 часов утра, Его Императорское Высочество изволил прибыть на пароходе «Бессарабия» прямо в Буюкдере, одно из Константинопольских предместий на Босфоре, где находится летний дом Русского Посланника.

Пароход «Бессарабия», принесший на своих крылах Августейшего Гостя, принадлежал к числу пароходов-[8]фрегатов, назначенных содержать сообщение между Одессою и Константинополем: «Бессарабия» — в 260 сил, Командир — Истомин. Свиту Его Императорского Высочества составляли: Вице-Адмирал Литке, Капитан Лутковский, Наставник Гримм и несколько молодых людей из знатных Русских Фамилий.

Его Императорское Высочество, на парадном каике нашего Посольства, в сопровождении Посланника, изволил тотчас же съехать на берег, где ожидали Великого Князя Члены Русского Посольства, Рифат-Паша, Турецкий Бригадный Генерал, и Мустафа-бей, Командир линейного корабля, назначенные, по воле Султана, состоять при Особе Августейшего Путешественника, во все время пребывания Его в Цареграде. Буюкдерская набережная была покрыта Христианским народонаселением окрестностей. Утром Его Императорское Высочество изволил ознакомиться с летним домом Посольства и его обширным садом, а после обеда посетил гору Исполина, Генуэзский замок и памятник Русской славы в Цареграде — Хункяр-скелеси (пристань Султана), где стояли лагерем Русские войска, приходившие на помощь Турции против мятежного вассала Мегемет-Али, и где воздвигнута каменная скала в память Русским воинам.

7 Июня, в 10 часов утра, прибыли, для поздравления Его Императорского Высочества с приездом, зять Султана, Капудан-Паша Халиль, Великий Адмирал Турецкого Флота, бывший Турецким Послом в С. Петербурге в 1830 году, и Министр Иностранных Дел Шекиб-Эфенди. После сего Великий Князь изволил [9] отправиться, на том же пароходе, для общего обзора по всему Босфору и Мраморному морю до Семибашенного замка, откуда пароход поворотил к Азиатскому берегу и остановился близ Фенер-багчеси. Его Высочество, сойдя здесь на берег, изволил отправиться из долины Хайдер-Паши, где были приготовлены верховые лошади, на гору Булгурлу, откуда открывается панорама Царяграда и его окрестностей. Восхищенный представившеюся картиною, Его Высочество изволил снимать собственноручно вид Константинополя с этой горы, после чего удостоил посетить киоск «Хаким-баши» (Генерал-Доктора), построенный на скате Булгурлу, и обозревал Азиатский город Скутари.

8 Июня, в Пятницу (Мусульманский праздничный день), Его Высочество изволил посетить Азиатские «Пресные воды», где в это время было значительное стечение Мусульман, обозрел Султанский дворец «Чираган» и кавалерийские казармы в Кулели.

9 Июня, Султан Абдул-Меджид (раб Славного) принимал Высокого Гостя в дворце Бейлербейском: этому посещению предшествовал предварительный переговор между Русским Посольством и Церемониймейстером Султанским. Надобно знать, что, по заведенному издревле уставу, всякий приезжий посетитель, представляющийся Султану, сначала угощается в переднем зале обедом, а потом уже вводится в присутствие Оттоманского Государя: в этом обычае видна старинная гордая политика Османской Державы, величающейся своим гостеприимством. На сей раз Турецкое Правительство решилось изменить древний обычай, во уважение того, что Турция [10] теперь стала образованным Государством, которому неприлично придерживаться отсталых предразсудков. При вступлении Его Императорского Высочества в залу, юный Султан встал с дивана, подошел на встречу своему еще более юному Гостю и пригласил Великого Князя сесть на кресло, стоявшее пред повелителем Османлу. После приветствия и изъявления желания, чтоб Его Императорское Высочество продлил на некоторое время пребывание свое в Констаптинополе, Султан обратил внимание Августейшего Путешественника на две Фарфоровые вазы, украшавшие Султанский покои, с изображением Государя Императора и Государыни Императрицы. При сем посещении были представлены Султану все Члены Русского Посольства. По окончании визита, Великий Князь изволил обозревать сад в Бейлербейском дворце.

10 Июня останется навсегда глубоко памятным днем в моей жизни: в это Воскресенье, по распоряжению нашего Посланника, я имел неоцененное счастие представляться, вместе с другими Русскими подданными, Его Императорскому Высочеству, по окончании Божественной литургии. С очаровательною благосклонностью Великий Князь обращал милостивое слово к каждому из представлявшихся. Вскоре после сего Его Высочество изволил отправиться со свитою для обозрения водопродов в Белград и Пиргос; в эту прогулку Священник Греческой церкви в Бакче-кёй, умиленный видом Русского Царевича, лобызал стопы Августейшего Путешественника, умоляя Его посетить убогий храм, а Православное народонаселение этих мест, увеличенное Буюк-дерскими и Цареградскими Греками, сопровождало Великого [11] князя и в Пиргос, где был приготовлен полевой обед. В этом селении, близ которого находится массивный водопровод Иустиниана, Его Императорское Высочество изволил поощрять праздничные увеселения Греческих обывателей, которые плясали свои народный танец «ромейку». — В 9 часов вечера Его Императорское Высочество изволил прибыть в Перу, во дворец Русского Посольства, при многочисленном стечении народонаселения Перы, живописно освещенной в сумраке Факелами и впервые удостоившейся узреть в своих стенах Благословенную отрасль Державного Дома Романовых.

Так как я не имел счастия состоять в эти дни в свите Его Высочества, то могу лишь предложить уединенные впечатления мои об очаровательных берегах Босфора, еще до прибытия Августейшего Путешественника.

Босфор!... Чье образованное сердце не билось сильнее при этих немногих звуках? в чьем воображении не возникали Очарования Природы и Искусства? в чьей памяти не рисовались классические образы древности и позднейших времен? И в самом деле, здесь можно лишь восклицать:

Красота, красота, красота!

Босфор (переход быка), не смотря на двадцать шесть верст своего протяжения, мало извилист, и только в двух местах делает крутые повороты: оба берега его состоят из цепи довольно высоких холмов, перерезываемых по временам небольшими живописными оврагами или улыбающимися долинами; вершина холмов большею частию обнажена; но по скатам, а особенно внизу и в долинах [12]

растительность роскошна. Известно сказание Диодора Сицилийского, Стравона, Эратосфена и предположение Геологов, что Константинопольский пролив есть позднейший прорыв вод Черного моря в Средиземное; это мнение перешло даже и к Туркам, если только не сами они были наведены на него волканическим образованием Константинопольской почвы и сходством разорванных берегов Босфора. Разумеется, своей догадке Турецкие Писатели придали особенную форму: так Историк Эвлия-Челеби повествует, с полною верою в свой рассказ, что, на пространстве между Скутари и Стамбулом, стоял огромный город Македония, в котором одних мельниц было до семисот; что владетельница этого города, Гречанка Киадафе, захватила в плен знаменитого Восточного героя Искандера Старшего и освободила его только на условии не воевать с ней огнем и мечем; но что один из Визирей Искандера научил его прорыть канал из Черного моря в Средиземное, отчего и погибла Киадафе со всем своим народом.

Пущенная из Черного моря в Архипелаг вода и до сих пор стремится с особенною силою, так что в Босфоре существуют два течения: из Черного моря течение идет подле Азиатского берега, а из Мраморного — подле Европейского; оба течения сталкиваются почти на половине Босфора у Румелийского замка и особенно у Арнаут-кёй, так что плывущие из Перы в Буюкдере каики идут здесь бичевою, для которой всегда есть на берегу готовые люди, за десять пар (5 коп. асс.). Это столкновение двух течений, описанное подробно еще у Поливия, называется хисар-акиндиси (течение заМмковое), арнаут-акшдиси (течение Арнаутово), или вообще шейтан-акиндиси [13] (сатанино течение). Со стороны Мраморного моря Босфор отделяется как бы особенною чертою от мыса Семибашенного до мыса Каламыша: вода Босфорская с левой стороны этой черты соленая и темная, а вода Пропонтиды с правой стороны горькая и светлая. На этой черте, по уверению Эвлия-Челеби, не постигает никакое волнение и можно быть безопасну от восьми ветров, исключая только лодоса, дующего от островов Мраморного моря.

Не смотря на незначительную ширину Босфора — местами менее версты — в проливе иногда свирепствуют бури, так что сообщение Европы с Азией на лодках прекращается, тем более, что Константипопольские лодки (каики), ради Босфорских течений и ветров, имеют чрезвычайно длинную, узкую и острую Фигуру. В каиках, подобие которых употребляется и в Месопотамии под именем маша, надобно сидеть внизу, а не на лавках, которых нет, и сидеть смирно: потому что, при такой узкой форме, каики не могут не быть вертлявы, и притом разбиваются волною. За то изящная форма их и быстрота на ходу выкупают другие недостатки. Кроме каиков, для сообщений по Босфору, ходит ежедневно вечером Турецкий пароход эсер-и-хаир (добрый носитель).

И так, ознакомясь в общих чертах с Босфором, начнем обзор его берегов от Черного моря до Пропонтиды, и притом с Европейской стороны; но прежде заметим, что отправляющемуся по Босфору нужно запастись многими историческими сведениями; здесь каждая местность носит несколько названий из древности и разных времен разнородных владычеств, так что даже при Турках многие места уже не раз меняли свои [14] прозвища, и самые опытные жители Стамбула не знают названий, еще употреблявшихся в прошлом столетии: это замечание относится вообще ко всему Константинополю. В настоящее время оба берега Босфора усеяны малыми и большими селениями, составляющими предместий Стамбула, и дачами туземных вельмож: каждый шаг на Босфоре есть и живописная картина, и какое-нибудь воспоминание или из классической древности, или из Византийской жизни, или наконец из кровавых летописей Оттоманской Империи.

Вход в Босфор из Черного моря стерегут возвышающиеся из морской пучины скалы, носившие в древности названия Кианейских (голубых) островов, хотя ныне цвет их темно-бурый; древние считали их сначала пловучими, для того будто бы, чтобы загораживать путь в Черное море, почему и называли их еще Симплегады (соединяющиеся). Какой замысловатый миф, разрушенный Ясоном и Аргонавтами!

Европейский берег Босфора начинается также скалами, служившими убежищем Фракийским пиратам; на мысу здесь стоит деревушка и укрепление с маяком, Фенер-кёй или Фенараки (деревня маяка); далее опять мыс и укрепление Каридже. Недалеко отсюда приметны еще следы Генуэзского замка, охранявшего Босфор с Европейской стороиы. Миновав Буюк-лиман (большой залив), древнюю гавань Ефесян, и баттареи, построенные в 1773 г. Французом Тоттом, мы можем отдохнуть в селении Румели-кавак (Европейский платан), где также есть укрепление с баттареей: вероятно, отсюда протягивалась через Босфор железная цепь, за которую пропускали корабли вперед и обратно, при Императорах и [15] Генуэзцах, только по уплате таможенного сбора, вероятно потому, что здесь самое узкое место пролива в верхней его части (менее версты).

До сих пор Природа Босфорского берега не очень щедра на свои дары, местность отчасти дика и народонаселения мало: потому что дачная жизнь еще сюда не проникла, да и было бы далеко от Константинополя жить здесь. Далее картины становятся оживленнее, Природа цветущее, народонаселение гуще.

После Румели-кавака, на Европейском берегу находится баттарея на мысу, называемая Дели-табиа, далее деревня Ени-махале (новый квартал), где несколько прелестных гуляний. Небольшой мыс Симас, ныне Мезар-бурну (мыс кладбища), на котором находится укрепление, построенное Султаном Махмудом II, отделяет эту местность от Буюкдере.

С именем Буюкдере соединяется много приятных воспоминаний у каждого путешественника: это одна из красивейших местностей на Босфоре, который здесь расширяется и образует большой залив Буюкдерский, называвшийся прежде Вафиколпос (глубокий залив). Деревня Буюкдере, получившая Турецкое название от соседней долины (Буюк-дере — большое ущелье или долина), очень значительное по величине селение, в котором находится довольно вилл, обширных и красивых, две церкви, базар, две гостинницы для приезжающих, опрятная набережная, долина и сады для прогулок. Близость Черного моря, из которого дуют прохладные ветры, привлекает в эти места на лето многих постоянных жителей и временных посетителей; народонаселение состоит из [16] Греков, Армян и Франков, а из Мусульман имеет здесь пребывание только отряд войска. В Буюкдере сосредоточивается летом высшее Европейское общество: здесь находятся дома Русского Посланника, Австрийского Интернунция, Датского и Испанского Посланников и некоторых других; здания и дома примыкают к скату гор, по которому тянутся сады. Лучший из дворцов принадлежит России: это — белое, красивое здание, перед которым находится садик, а сзади и сбоку примыкает густая роща, спасительное убежище в жаркие дни, проводимые здесь от Апреля до Ноября.

Чтоб познакомиться вполне с окрестностями Константинополя, необходимо совершить маленькую поездку по суше из Буюкдере в Белград, прежде чем спустимся по Босфору к Константинополю: самое имя Белграда, заблудившееся на этой классической почве, должно привлекать любопытство Русского.

Тотчас по выезде из Буюкдере представляется к Западу Буюкдерская долина, называвшаяся в старину Kalos agros (красивое поле), а ныне именуемая по-Турецки «Чай» (река). Очаровательна Буюкдерская долина: все здесь зелень и цвет; почти средину ее занимает знаменитый платан, под которым будто бы отдыхал Готфрид Бульонский, почему он и называется Готфридовым, а по-Турецки кырк-агадж (сорок дерев), или семь братьев (еди кардаш), по числу главных стволов, — вековое, широко и густо раскинувшее свои ветви, красивейшее дерево, подробно описанное Естествоиспытателем Оливье, как гигант растительности. На этой долине, до Греческого восстания, часто бывали гулянья; но теперь уединенная кофейня близ платана мало привлекает посетителей. [17]

Дорога, мощеная камнем, врывается в тесное Буюкдерское ущелье, усеянное деревьями, по средине которого и по долине проходит русло ручья, летом пересыхающего. В одном часе пути находится Византийский водопровод, называемый кемер (пояс) и видимый еще с Босфора; он сложен отчасти из больших, гладких камней, а отчасти из небольших, в 20 арок. Этот водопровод, местами лежащий в земле в виде глиняной трубы из мелких колен, а местами, где попадаются овраги, возвышающийся опять арками, несет воду из Белградских резервуаров в столицу Оттоманской Империи, на протяжении 22 верст: он построен первоначально Императором Адрианом, а восстановлен Иустинианом. Повернув отсюда к Северо-Западу, через полверсты достигаем деревни Багче-кёй (деревня-огородик), населенной Греками и имеющей Православную церковь во имя Св. Афанасия.

От этой деревни начинаются бенды, у Византийцев гидрамиМ — резервуары, в которых скопляется с отрогов Балканских вода, напояющая Константинополь. Первый резервуар, называемый эски-бенд (старый), подновлен Султаном Махмудом I-м. Вместе с резервуарами распространяется от Багче-кёй густой лес платанов, дубов и каштанов, без которого не могла бы и держаться вода в бендах и которые рубить запрещено под строгою ответственностью. В этом лесу, через полчаса пути, вы видите еще два резервуара: второй, устроенный Султаном Махмудом, как видно из стихов на доске в плотине (моудж-авер бахр-керем Султан Махмуд Эшшейим), есть самый обширный и самый лучший из всех резервуаров; хотя размеры его [18] почти одинаковы с размерами старого бенда, но здесь работа гораздо изящнее.

Через полчаса пути является Белград — цель поездки. Селение Белград расположено на живописной местности, да иначе в этих краях и быть не может: здесь каждый холм, каждая ямка в земле живописны. В Белграде, первоначально Болгарской колонии, ныне до сотни Греческих домов, пять-шесть Болгарских и одна церковь Св. Георгия; из Мусульман здесь находится только забит (староста). Прежде в Белград переезжали на лето обитатели Перы; но излишняя влажность резервуаров действовала вредно на здоровье, и поэтому Белград служит ныне лишь местом прогулки.

К Византийским резервуарам, окружающим Белград, с особенным упорством старались привязать свое имя Турецкие Султаны, хотя иной раз весь труд с их стороны ограничивался переменою нескольких камней. Замечу еще, что все Белградские бенды уступают в красивой местности бенду Шаха Аббаса в Кугрудских горах, на пути из Тегерана в Испаган.

После этой поездки мы смело можем раскрывать далее завесу, стерегущую заветные красоты Босфора и которой один угол уже приподнят.

За Буюкдерской долиной следует деревушка Ке-Фели-кёй (деревня жителя Кафы), населенная отчасти бедными Булгарами-арабаджи (извощиками); отсюда открывается вид прямо на Черное море, откуда нередко стремятся в Босфор стаи кораблей. За этою деревнею следуют залив Чакал-дере (долина шакалов), укрепление и гулянье Агач-алти (под деревьями), как Берлинское [19] Unter den Linden, и мыс Кередж-бурну (известковый мыс), вооруженный баттареею, построенною Султаном Селимом III; кроме того у Греков здесь раз в год бывает богомолье (панагири) при святом ключе (аясма). Миновав довольно большую Фабрику, на которой починиваются Австрийские пароходы, полюбовавшись домом Французского Посланника, с большим красивым садом и террасой, с которой расстилается обширный вид на Босфор, остановимся в деревне Терапии. До Греческого восстания сюда переселялся на лето почти весь Фанар, Греческий квартал Стамбула, и Терапия слыла одним из главнейших мест Босфора. Теперь не то: хотя здесь находятся виллы Английского и Французского Посланников и живет Греческий Епископ с некоторыми Фанариотами, хотя здесь довольно красивых домиков, отдающихся в наем на лето, однакож Терапия должна уступить пальму первенства Буюкдере. Расположенная террасой, при входе в две небольшие долины, Терапия носила прежде название Фармакии, потому что Медея оставила здесь коробочку с чародейными травами; в Терапии существовал в Византийские времена дворец, а ныне находится Султанский киоск (кёшк), деревянный павильон с большим садом; в углублении долины есть Фонтан превосходной воды, называемый «холодный Фонтан». Терапийский киоск пользовался особенным расположением покойного Султана, жившего здесь два лета, которые были одними из лучших и спокойнейших его царствования.

За мысом Ахир-бурну (последний мыс), лежит Календер (дервишское место), и деревушка и укрепление, построенное Султаном Махмудом II, Кёй-баши (глава [20] деревни), примыкающее к большой и населенной преимущественно Греками Ени-кёй, по-Гречески ??? ??????, что значит на обоих языках новая деревня: потому что она принадлежит к числу недавних поселений на Босфоре (по словам Эвлия-Челеби, со времен Султана Сулеймана). Ени-кёй напоминает отважный наезд Казаков, которые, назад тому два века, проникли, по Черному морю и Босфору, даже досюда, опустошая все на своем пути. Классическое имя следует за Ени-кёй: это — Истения, в древности Lasthenes: на этом месте, тогда лесистом и диком, Амикус хотел задержать Аргонавтов, но был побежден, и на поле победы воздвигнут храм, обращенный Константином Великим в церковь Св. Михаила; кроме того здесь стоял загородный дворец Византийских Императоров. Как изменяли свои названия Босфорские прибрежья, можно судить по следующей деревне Эмирган-кёй (деревня Эмиргана): в древности здесь был храм Гекаты, почему и вся местность носила название Trivia, эпитет Дианы (Гекаты); потом деревня прозывалась Kiparodhis, от росших здесь кипарисов, и наконец при Турках называлась Феридун-Паша-багчеси (огородик Феридуна-Паши). Бояджи-кёй (деревня красильщика), и Балта-лиман (залив топора) с деревней того же имени следуют за Эмирган-кёй: Балта-лиман дано в честь Балта-оглу, Адмирала Султана Мухаммеда II, который стоял здесь с своим флотом перед взятием Константинополя.

Обозрев внимательно такое пространство, нельзя не утомиться, нельзя не отдохнуть, чтоб собраться с мыслями: здесь так много красот, так часто переменяются пейзажи, что и пройденного нами пространства достало [21] бы нa то, чтобы прославить несколько десятков верст, и притом из каждой красивой местности выглядывает историческое событие. Прибавьте к этому живописные, легкие ялы (дачи), у которых волны морские разгуливают в саду или по террасам, пестрые костюмы гуляющих и негуляющих, бесчисленные стаи каиков, скользящих по Босфору, бесподобные виды на Азиатский берег, ароматный воздух, пение соловьев — и неужели еще не согласитесь вы, что здесь эдем?... Один воздух Босфорский не имеет себе соперника в целом мире: горная сухость увлажается здесь морскими парами и прохлаждается ветрами Черного моря. Но, сидя в роскошном ялы, с длинным чубуком в руках, оставьте всякую мысль, особенно не вздумайте совершить прогулку по горным вершинам: там сухая, но плодородная почва брошена на произвол судьбы, и в нескольких шагах от эдема вы видите пустыню.

Буюкдере разделяет эту часть Босфора на две половины: виды везде равно живописны; но прибрежье к Черному морю отличается более дикими пейзажами и меньшею населенностью; по сю сторону Буюкдере и в самом Буюкдере более живет дачное Европейское население Константинополя и Воскресенье здесь самый лучший и оживленный день в недели.

Быстрое течение крутит каики, идущие из Перы в Буюкдере: это — шейтан-акиндиси (сатанино течение), называвшееся в древности Pyrrhias kion (красная собака). Мыс, где вертятся воды Босфора, составлял прежде постоянный предмет ужаса: у Византийцев он именовался мысом казней, а у Турок — баш-кесен (головорез). При владычестве первых здесь стояла крепость; Султан [22] Мурад II также построил здесь укрепления, а Султан Мухаммед II, для покорения Царяграда, воздвигнул здесь, в три месяца, три башни, составляющие нынешний Румели-хисар (Европейский замок), который, с Азиатского берега, представляет, своими тремя башнями и стенами, четыре буквы Арабского имени Мухаммед (М, X, М и Д: гласные в Арабском опускаются). В этом замке совершались прежде казни Янычар, и, в новейшее восстание их, было здесь убито и брошено в волны Босфора несколько тысяч мятежников: только пушечный выстрел возвещал Стамбулу о жертве, принесенной Босфору. Но к этой местности привязаны еще очень древние воспоминания: здесь переходило по мосту войско Дария, через Босфор, в ознаменование чего поставлены были две колонны с именами народов-данников Персии; здесь же переходили через Босфор и Крестоносцы. Эти переправы воителей из одной части света в другую потому совершались здесь, что Босфор у замков шириною не более 400 сажен. В настоящее время замок Румелийский принадлежит к числу незначительных Босфорских укреплений, хотя он довольно велик и снабжен пушками. Подле него лежит красивая деревня Бебек (зрачек), которой главную занимательность составляет «киоск конференций», обновленный Султаном Селимом III, — небольшое изящное здание, в густой зелени, от которого был в восторге известный Ориенталист Гаммер. За деревней находится мыс Акинди-бурну (мыс течения), в древности Esties, измененное в Meghareuma (великое течение), как его называют и нынешние Греки, а за мысом расположена деревня Арииаут-кёй (деревня Албанская). [23]

Если еще не наскучили вам классические воспоминания, то за Арнаутской деревней припомним древнюю Вуthias, так называвшуюся от высоких мысов, защищавших ее: здесь Медея посадила лавр и здесь же был разбит Виталиен. Миновав Сарраф-бурну (мыс банкира), в древности «губа Изисова», мы должны остановиться на отдых в деревне Куру-чешме (сухой источник), тем более, что мы, Русские, можем рассчитывать здесь на благосклонный прием. В древности эта местность называлась Calames, от множества тростника; деревня Куру-чешме лежит в узкой лощине, обитаема разными племенами из раий (Христианских подданных Турции), почему и дома здесь все темного цвета. Греки имеют здесь церковь с мраморным полом, аясму Св. Димитрия и школу, в коей преподаются 300 ученикам некоторые Науки и языки Греческий, Латинский и Французский; Константинопольский Патриарх иногда приезжает сюда на отдых. На возвышении стоит большой дом Болгарского Князя Богорида. Местность Куру-чешме, где до Греческого восстания жило высшее Православное Духовенство Цареградское, имеет то неудобство, что в залив ее сносятся Южными ветрами разные нечистоты, плавающие по Босфору.

Потом является одно из больших Босфорских селений Орта-кёй (средняя деревня), в древности Аrchion: свежая растительность расстилается над ней, но нижняя часть деревни грязна. По двум бокам Орта-кёй находится три киоска Султанш, т. е. сестер Султана и матери его; но это некрасивые, довольно мрачные киоски, с решетчатыми окнами, населенные только евнухами да женщинами, скорее портящие пейзаж, нежели украшающие [24] его. Деревня Бешик-таши (колыбельный камень), соседка Орта-кёй, называлась когда-то Diplokionion (соединенные колонны), а в самой глубокой древности Ясонион, потому что здесь приставал Ясон на пути в Колхиду. Ныне эта деревня населена преимущественно Мусульманами; на берегу смотрятся в волны Босфора дачи зажиточных Османлу, а наверху колышутся ветром дубы, платаны и кипарисы. Густота Мусульманского народонаселения, обилие мечетей и значительность селении показывают, что мы уже близко к Стамбулу. На краю Бешик-таши находится Султанский дворец и мечеть Черлек-Мустафы-Эфенди : плывя в каике мимо Султанского дворца, каждый, кто бы он ни был, обязан опустить зонт, не курить, не говорить громко, не показывать оружия и проч. и проч. — что все перечислит вам везущий вас каикчи. Этот дворец, находящийся на месте, называемом Чираган (светильник), почему и самое здание носит то же имя, в мое время только что отделался и еще окончивали подле каменную набережную, которые на Босфоре, при сильном стремлении воды, необходимы. Относительно этого дворца я должен сказать горькую истину: построенный в Европейском вкусе, он не имеет ничего ни грандиозного, ни привлекательного, и, лишившись Восточной вычурности, много уступает Русскому дворцу в Пере. Внутренность отделана по-Европейски, но аляповато, и залы, за отсутствием всякой мебели, представляют вид концертных зал; замечательно лишь обилие света в этом дворце и еще отчасти аудиенц-зал; киоск, выходящий на Босфор, состоит весь из одной комнаты. Нынешний Султан проводит здесь весну и осень. Кроме дворца, в Бешик-таши [25]

достойна внимания Политехническая Школа, основанная покойным Султаном : здесь находится до 300 учеников, назначаемых в военную школу. Разумеется, что об успехах этих учеников никто ничего не ведает. Из Бешик-таши ежегодно 12-го Реждеба отправляется в Мекку сурре-и-гумаюн (августейший кошелек) — подарки Султана Меккской мечети, сопровождаемые богомольцами.

У Бешик-таши, по известию Михаила Дуки, Султан Мухаммед-Завоеватель приказал перетащить через горные вершины легкие свои суда из Босфора в Золотой Рог, что решило участь Константинополя. Это событие не напоминает ли нам, Русским, сухопутное шествие лодий Олеговых к Царюграду? Вероятно, Византийская цепь на Босфоре у Каваков и противные ветры не пустили Русских воителей в Босфор, и легкие лодьи были перетащены, из долины близ Белграда, называемой Донуз-дере (свиная долина), по отлогостям и долинам, до самого Золотого Рога; это тем более вероятно, что в упомянутой долине, по словам Турок, предполагалась высадка Русских войск при Екатерине Великой, а в 1828 году здесь даже стояли лагерем Турецкие войска, в предупреждение Русского десанта.

Между Бешик-таши и деревней Долма-багче находится школа (медресе) с надгробной молельней (тюрбе) Хайр-уд-дина Паши, известного у нас под именем Барбароссы. Селение Долма-багче расположено на красивой долине: оно было особенно оживлено во время свадьбы Халиль-Паши с Селихе, дочерью покойного Султана, когда здесь давались великолепные Фейерверки, и потом во время свадьбы Михрман; ныне здесь находятся на [26] скатах холмов две казенные оружейные фабрики, построенные Султаном Махмудом II.

Небольшое пространство отделяет нас от обетованного конца Европейского берега Босфора — от предместий Перы и Галаты, где останавливаются все путешественники, приносимые морем и сушею из Европы. На этом пространстве находятся только два предместия: Фундукли иТопхане, над которыми, по вершине холмов, лежит Пера, а к Топхане примыкает Галата. Я не буду описывать подробно ни Топхапе, ни Галаты, ни Перы: это было бы утомительно; ограничусь лишь несколькими чертами.

Топхане (дом пушек) так называется от больших трехэтажных артиллерийских казарм, построенных, по рисунку Тюльери, на самом берегу: Султан Махмуд II выстроил при них довольно большую и красивую мечеть; кроме того здесь есть еще завод для литья пушек, мечеть Пияле-Паши с большим и красивым фонтаном, овощный рынок и целая линия маленьких заведений, в которых работают известные стамбулки (трубки), ценою от 2 коп. до 4 руб. ассиг. за штуку. В древности эта местность называлась Metopon (чело), по своей Фигуре, и здесь были жертвенники Аполлона, а в окрестностях стояли храмы Дианы Фосфорской и Минервы Мирной; теперь же на этих местах страшная толкотня и грязь около пристани, от которой уже начинается туча купеческих кораблей со всего света; на суше кричат и снуют подле овощного базара носильщики (хаммалы), каикчи (лодочники,) топочут лошади и ревут ослы, и весь этот шум и крик прекращается только на ночь, когда запираются ворота всех кварталов: потому что в Стамбуле заведен обычай запирать каждый квартал [27] отдельно, хотя, несмотря на такие предосторожности и караульных у каждых ворот, грабежи и убийства здесь весьма не редки. Топхане населен Турками.

Галата, старинное Генуэзское предместие, еще доныне сохранила стены и массивную башню своих строителей: с высоты этой башни вид на Стамбул и окрестности очень красив. В Галате большею частию находятся каменные магазины Европейских купцов, Христианские церкви; но есть и Мусульманское население и отчасти Еврейское; здесь же находится Турецкая таможня и морская канцелярия. Прежде эта местность принадлежала к Царюграду под именем Сикены (от Греческого ?????, смоква); название же Галаты, вероятно, дано от Галлов (по-Гречески ???????), хотя Эвлия-Челеби и утверждает, что название «Галата», значащее будто бы пo-Гречески молоко, произошло от пасшихся здесь, во время Искендера Греческого, коров, дававших молоко к царскому столу.

Не буду говорить ничего о главной улице Перы, где Стамбульская жизнь смотрит немножко по-Европейски, ни о кофейнях, ни о большом и малом «Поле мертвых», — лучших местах для прогулки, ни об огромных Турецких казармах, перед которыми Оттоманские мальчики-солдаты учатся, на потеху Европейцев, маршировке и даже фехтованью, ни о «текие» дервишей Мевлеви, ни о казармах гальюнджи (матросов), ни об огромном бассейне для постройки судов, ни о казармах матросов «низам-джедида» (реформы), ни о дворце Капудана-Паши (Великого Адмирала), ни о медицинской школе в Галата-сарай, бывшем училище пажей, ни о деревянном здании Италиянской оперы с надписью: «Саеи-Абдул-Меджид»: поговорим лучше о дворцах главных Европейских [28] посольств. Внизу Перы, в Топхане находится дворец Австрийского Посольства, — древнее здание, наследованное еще от Венецианской Республики; несколько выше выстроен в недавнее время дворец Французского Посольства, из непрочного Мальтийского камня, давшего, впрочем, по своей мягкости, возможность украсить окна, двери и карнизы дворца узорною резьбой, в которой часто повторяется вензель покойного Короля Людовика-Филиппа и Галльский петух. Высшую и самую красивую местность занимает огромный Русский дворец, построенный из отличных больших камней, в три высокие этажа, поражающий своею громадностию всех, прибывающих в Царьград из Пропонтиды. Во время моего пребывания, Русское Посольство жило во дворце еще первую зиму. С красивой галереи бельэтажа и с плоской кровли дворца открывается обширный и очаровательный вид на Босфор, Мраморное море, Царьград и окрестности. Постройка такого громадного здания, естественно, должна была возбудить зависть во многих и очень многих, которые, от нечего делать, принялись уверять, что Русские строят здесь крепость, в которую возят, по ночам, с своих пароходов, пушки. Как ни нелепа казалась такая сказка, однакож, зная еще более нелепое легкомыслие Турецких властей, пригласили, по окончании дворца, нескольких сановников Турецких и показали им, под видом приятного зрелища (тамаша), все закоулки в здании. По другую сторону улицы находятся еще несколько корпусов, занимаемых купеческою Русскою Канцеляриею, Почтамтом и драгоманами.

Дом Английского Посольства еще только предполагали строить при мне: огромный пожар 1832 года и несколько [29] других истребили почти всю Перу, почему большая часть Посольств должны были строиться вновь.

В Пере есть и Мусульмане, и притом еще такие, которые ведут торг невольницами-Черкешенками. Название Пера есть Греческое и значит насупротив; по-Турецки это предместие называется Бей-оглу (Княжеского сына), по случаю пребывания в нем Императора Алексия Комнина, после падения Империи.

Какую разнообразную и полную контрастов картину развил перед нами Европейский берег Босфора: вечно-голубое небо, вечно-стремящийся куда-то Босфор, вечно юная и живописная Природа — и на этой смеющейся почве столько ниспровергнутых жертвенников древности, столько разрушенных храмов Христианства, столько кровавых воспоминаний торжествующего Ислама, следы перекочевки многих миллионов из одной части света в другую! Прибавьте к этому еще многое другое, о чем я не мог и не хотел упоминать вскользь: борение соперничеств Христианских, грозу фанатизма Мусульманского, который нигде не проявляется с такою силою и яростию, как в Стамбуле, в виду многочисленных казарм и неуклюжих громадных кораблей, при громе Босфорских укреплений, маленькое нахальство Европейцев, придирчивость Турецких властей и необузданное буйство Мальтийских бродяг, в надежде на пристрастное и непоколебимое покровительство Англии заводящих разбои в самых предместиях Констаитинополя; частые и огромные пожары; узкие и нечистые улицы; высокие деревянные дома, качающиеся от ветра; стаи собак; толпы женщин с закрытыми лицами, оригинальные пестрые костюмы, оригинальный быт, оригинальный [30] склад мысли, одним словом все оригинальное до брани включительно — и все же вы еще не будете иметь понятия о том странном соединении красоты и безобразия, которое представляет Стамбул путешественнику-наблюдателю.

Но оставим общие очерки и характеристические анекдоты до другого времени и обратимся к Азиатскому берегу Босфора.

При входе с Черного моря здесь также возвышается скала, принадлежащая к группе Кианейских островов и упоминаемая еще Стравоном: берег Понта здесь скалист и дик; на нем стоит старинная башня Медеи, ныне обращенная в маяк, почему и обнаженная деревня и укрепление, расположенные подле, называются Анатоли-Фануси (Азийский Фарос). Не смотря на бледные огни, зажигаемые каждую ночь на обоих маяках, Европейском и Азиатском, кораблекрушения здесь не редки: вход в Босфор осенью и весной большею частию закрыт туманами, и притом к Северу от входа море имеет сходное очертание, так что и опытные моряки иногда, вместо Босфора, попадают на скалы. Не задолго до моего приезда в Константинополь одно судно, шедшее, из экономии, без всякого освещения, приняло фонарь какого-то парохода за Босфорский маяк и было раздавлено морским бегуном.

Население Азиатского берега начинается несколькими в беспорядке раскиданными домиками, на горе, подле Боръясы-лимана (Борейского залива), в древности Нilon; здесь стоит главнейшее Азиатское укрепление Босфора, близ которого находится другое, покинутое. Далее возвышается [31] гора Юрос, получившая свое название от «Иерон» (священный): потому что по-близости стоял знаменитый храм Юпитера Уриуса, а искателями золотого руна здесь были воздвигнуты двенадцать жертвенников двенадцати главным божествам. На вершине горы, где прежде стоял Азийский маяк, расположен старый заМмок, известный под именем Генуэзского: он имеет фигуру неправильного параллелограма, в окружности около трех верст; стены его, большею частию обвалившиеся, идут по скату горы, почти до самого моря, по временам прерываясь круглыми башнями; на самом верху находится отдельное укрепление. Над дверями в разных местах сохранились доныне надписи по сторонам символа Христианства-Креста:

— — — —

d p js cg

m s js ps

Архитектура башен, уже довольно обвалившихся, напоминает более Византийскую постройку, нежели Генуэзскую ; известно, что Халкидоняне и Византийцы долго оспаривали здешнее укрепление, попавшее-было в руки Вифинского Государя Прузия.

Довольно углубленный залив Кавак-лимани (залив платана) окаймлен селением Анатоли-кавак, под пару Европейскому каваку, с укреплениями, построенными в 1624 году Султаном Мурадом IV: здесь прежде происходили морские битвы Генуэзцев с Византийцами, а ныне останавливаются для осмотра все суда, идущие в Черное море или только ожидающие попутного ветра; в этой же деревне жили Русские Офицеры, во время лагерной [32] стоянки в 1833 году. Далее возвышается Исполинова гора, — Византийское название, измененное новейшими Греками в гору могилы Эллина, а Турками — в Юша- даги (гора Иисуса Навина) ; высота ее, впрочем, не более 186 метров над морским уровнем. На вершине этой горы, называвшейся в древности Nota twn HrakleouV (Геркулесовы рамена), находится могила Исполина, где стоит маленькая мечеть постройки Султана Османа. Благочестивые Мусульмане придумали, что здесь находится могила исполина Юши, упоминаемого в Алкоране и соответствующего библейскому Иисусу Навину, при чем Турки прибавляют, что Пророк Юша был послан Мусой в Румелию, где он, во время битвы, остановил солнце, что побудило жителей принять Ислам. Оставляя в стороне басню о могиле Юши на берегах Босфора, мы найдем источник ее в могиле страшного Амикуса, побежденного Аргонавтом Поллуксом, и, вероятно, погребенного на этом месте. Вид с Исполиновой горы и обширен и великолепен; одним взглядом вы окидываете половину Босфора и темную даль Черного моря. Эта возвышенная местность избрана Стамбульским начальством для наблюдения за появлением луны в начале и конце Рамазана и дождевых туч с Черного моря во время летних засух.

Под горою Юши лежит, на берегу Босфора, восхитительное место для прогулок, называемое по-Турецки Сютлидже и сильное укрепление Маджар-кальяси (Мадьярская крепость), или Юша-кальяси (крепость Юши). Здесь поставлено на каменном укреплении 32 пушки, да еще между земляными насыпями 25 пушек. Потом является памятный для Русских войск мыс Серви-бурну [33] (мыс кипариса), в просторечии Севли-бурун, и долина с заливом Хункяр-скелеси (пристань Султана): в этой долине стояли в 1833 году Русские войска, пришедшие на помощь Турции против Мегемет-Али. В память пребывания их, поставлена Султаном Махмудом небольшая скала, на Мысе Кипариса, и на этом грубом камне иссечены следующие не очень изящные Турецкие стихи Пертев-Эфенди:

Бу сахрае мюсафир гельди гетти аскери Руси,
Бу сенги кухи пейкер ядгар олсун нишан калсун
Вефаки девлетинин бойле дурсун севабити мюхкем,
Лисани дустанде дестани чок заман калсун.

Стихи эти значат вот что:

На это поле приходил и ушел гость — Русское войско:
Этот горообразный камень пусть будет память, пусть останется знаком!
Сочувствие его Правительства пусть будет столь же постоянно, как неподвижные звезды!
Пусть на языке друзей рассказ об этом останется на долго!

Поэт-полиглот, мало известный свету, урожденец берегов Босфора, перевел это четырехстишие так по-Французски:

L’oiseau des Tzars rasa cette brillante plage.
Que ce roc colossal se dresse en monument,
Pour raconter aux temps son paisible passage
Et figurer l’accord de l’aigle et du croissant!

Увы! едва прошло десять лет с тех пор, как воздвигнута эта скала, и уже на долине Султана [34] кочевали, как друзья Турецкого Правительства, те самые войска, которых победоносное шествие остановил великодушно Русский Государь.

Одна из приятнейших и обширнейших Босфорских долин, Хункяр-скелеси, большую часть года украшена фиалками, маргаритками, анемонами; по средине ее журчит ручеек. Но материализм прокрался и на эту роскошную долину, которую иные сравнивают с эдемом: на ручье, близ Босфорского берега, стоит суконная фабрика, построенная первоначально Султаном Селимом III для делания бумаги; близ нее, почти на самом берегу Босфора, находится кожевенный завод, построенный нынешним Султаном.

Небольшая деревушка Ялы-кёй (дачная), сопредельна с красивою деревнею и заливом Бейкос (большой орех), расположенной в зелени виноградников: здесь в древности было местопребывание бойца-властителя Веврикинского Амикуса, и здесь же рос «бешеный лавр», которого листья поселяли раздор всюду, куда их ни приносили.

Миновав несколько местностей мало замечательных, остановимся у Азиатского залива и пресных вод Азийских.

Анатоли-хисари (Азиатский замок), построенный, по мнению одних, Византийцами, а по мнению других — Султаном Мухаммедом I или Баязидом-Молнией, и называвшийся первоначально Гюзель-хисар (красивый замок), а потом Кара-хапус (черная тюрьма), состоит, также как и Европейский, из башен, соединенных стенами, в окружности, как и тот же, около версты, но предан [35] на волю времени, так что здесь нет даже и пушек, а через стены выставляются домы стражей, обитающих здесь в совершенной безмятежности.

Между Азиатским замком и Кёрфюз-кёй находится покинутый деревянный киоск Хусейн-Паши, ныне принадлежащий какому-то Армянину: наружность его довольно проста, но внутри расположение комнат и отделка заслуживают некоторое внимание, и потому, не смотря на то, что арабески внутренних покоев уже обвалились, мы посетим это запущенное жилище Османского вельможи. Прямо из волн Босфора вы вступаете в зал, центр которого занимает мраморный фонтан, а по трем бокам выдались комнаты-фонарики: зал отделан резными и раскрашенными арабесками, а потолок — золочеными. Сзади зала дверь и лестница в низкий второй этаж, служивший гаремом, в котором есть красивый зал с окнами из разноцветных стекол; под гаремом расположены комнаты для прислуги, оканчивающиеся низкими деревянными столбами; на дворе стоят высокие столбы, на которых шла галерея к особенному павильону, отделанному в Персидском вкусе. Такова большая часть Босфорских киосков.

За Анатольским замком на Азиатском берегу находится цветущая долина «пресных вод». Когда вы плывете по Босфору, то киоски и густая тень рощи на этой долине соблазняют вас против воли выйти на берег и предаться кейфу, в который погружены рои Мусульман, гуляющих здесь по Пятницам. Эта долина орошается речкою Гёк-су (голубою), по которой и вся местность называется Гёк-су, и ручьем Кучюк-су (малою речкою), впадающими в Босфор; через них [36] перекинуты красивые мосты, подле которых расположены кофейни. Между устьями речек, на берегу морском, стоит, под тенью тополей, изящный фонтан, от которого прямо в глубину долины, усаженной деревьями, идет красивая и широкая аллея. Справа от Фонтана стоит старый Султанский киоск, построенный Эмин-Мухаммедом Пашей, с мечетью и казармами; в глубине долины есть другие казармы, а сзади ее лежит гора Алем-даги (гора мира). До Махмуда I вся эта живописная местность принадлежала Султанам; по известию Стравона, в Гёк-су водились будто бы небольшие крокодилы.

Значительная деревня Кандилли следует за долиною Пресных вод. Эта красивая деревня, которую Ориенталист Гаммер ставит превыше всех Босфорских селений, расположена, как и большая часть здешних деревень, на долине, по горному скату и на горе, населена Турками, Армянами и Греками. Турецкое название ее Кандилли (ламповая) происходит от того, что здесь ночью зажигались, вокруг одного кипариса, по приказанию Султана Мурада, лампы: так как здесь прежде Султаны имели дворец.

За Вани-кёй лежит долина и деревня Куле-багчеси (башенный сад), иначе Кулели (башенная), так названная потому, что здесь когда-то, на краю долины, стояла древняя мраморная башня, разрушенная Ибрагимом-Пашой (по известию Эвлия-Челеби, башня построена Селимом I); кроме того здесь был дворец Сулеймана-эль- Кануни (Законодателя, известного у нас под именем великолепного) и видны доныне остатки церкви. В деревне Кулели находятся огромные кавалерийские казармы, построенные в 1827 году Хосрев-Пашой. [37]

Селение Бейлер-бей (Князь Князей) основалось не очень давно, преимущественно со времен Султана Абдул-Хамида, построившего здесь мечеть, бани и лавки. Главное украшение Бейлербея составляет дворец, воздвигнутый покойным Султаном, — массивное здание, которого главный корпус, в два равные этажа, тянется вдоль Босфора, со множеством решетчатых окон. Снаружи дворца, состоящего из главного корпуса и двух крыльев, замечательна колоннада Дорического ордена, с широкой мраморной лестницей, архитрав с карнизом и балюстрадой, и вход с шестью Коринфскими столбами. Внутренность дворца отделана большею частию по-Европейски: здесь висят огромные зеркала, красуются дорогия вазы, бьют прохладные фонтаны; сзади дворца, по скату горы, идет террасами живописный сад, открытый любопытным взорам. Этот дворец лучше Чирагана; в нем проводит Султан лето. К селению Бейлербей, местность которого довольно красива, примыкает деревня Ставрос (крест), по-Турецки Иставрос, так наименованная потому, что здесь, по преданию, Константин Великий водрузил Св. Крест; доныне видны здесь развалины церкви и монастыря.

Текст воспроизведен по изданию: Посещение цареградских достопримечательностей во время пребывания в Константинополе его императорского высочества великого князя Константина Николаевича, в 1845 году. СПб. 1854