-

БЕРЕЗИН И. Н.

ХРИСТИАНЕ В СИРИИ

(Окончание).

Ислам отрицает у не-Мусульман всякое право. Алкуран говорит очень ясно: «питайтесь достоянием, отнятым у неверующих» ¹, и еще: «по истечении священных месяцев, убивайте неверующих, не соблюдающих договоров, берите их» ². Таким образом Алкуран ставит вне закона всех не-Мусульман, так что нет ни одного народа, мусульманского или не-мусульманского, и в этом народе ни одного мусульманина, который, по учению ислама, не имел бы права убить каждого не-мусульманина или завладеть животом и животами его каким бы то ни было способом. Но неверующий может получить и помилование — «аман» (безопасность), посредством договоров или поступлением в число райев; однако этот аман, даже в самом строгом его значении, ограничивается только спасением райи, — никаких же политических прав ему не дает, и притом мусульманину, при доброй воле, очень легко найдти в любом обязательстве нарушение со стороны райи, для того, чтоб аман перестал существовать. Самый закон мусульманский представляет довольно случаев, когда [66] аман отнимается у не-мусульманина: в отношении к чужеземцам, ислам допускает аман только до тех пор, пока Мусульмане не могут возобновить войны, или пока не-Мусульмане соблюдают самым точным образом договор; пребывание же в мусульманской земле неверующим иностранцам позволяется, вследствие амана, лишь на время, нужное для окончания их дел, каковой срок некоторыми законниками определяется в один год, а другими только в четыре месяца, на основании стиха Алкурана: «они должны ожидать четыре месяца» ³; при дальнейшем пребывании в мусульманском государстве, чужеземец должен поступать в число райев и платить харадж, потому что иначе, по заключению законников, он становится соглядатаем, опасным для Мусульман. Обезопасенных иноземцев ислам разделяет на три класса:

a) «Харби», обезопасенные лично.

b) Харби, в личном амане которых заключены и другие; и

c) Харби, обезопасенные общим аманом.

О прекращении амана чужеземцам Мусульмане должны известить предварительно: почему внезапное нападение Турок на форт св. Николая и в глазах мусульманского закона совершенно несправедливо. Но этот закон требует постоянного «джихада» — войны с неверующими и окончательного истребления их: «поражайте их ⁴, пока не останется нечестия и пока не будет вера только Богу», говорит Алкуран. Этим правилом оправдывали себя и варварские пираты. Законники мусульманские утверждают, на основании изречения Алкурана: «приговор над неверующими пусть будет исполнен» ⁵, что со времени явления [67] Мухаммеда, не-Мусульмане не могут упорствовать в своем неверии по неведению, и что все они должны быть обращены в ислам или погибнуть; однако же, взятых в плен, во время джихада, не-Мусульман, закон не позволяет уродовать, посему Турки опять подвергаются осуждению своего учения за неслыханные жестокости, которые они дозволили себе в форте св. Николая.

В отношении к райям, мусульманские законники представляют довольно случаев, когда дарованный аман прекращается, а именно: когда неизвестен убийца мусульманина; когда райя отказывается платить харадж; когда он восстает против приговора закона; когда он похищает мусульманскую девушку; когда он доставляет сведения врагам Мусульман; когда райя вздумает в чем-нибудь равняться с мусульманином или стать выше его, и проч. О фанатическом халифе Омаре известен следующий рассказ: один погонщик-райя неосторожно ткнул шилом своего осла, на котором ехал мусульманин, так сильно, что животное брыкнуло и сбросило с себя мусульманина, обнажившегося в падении. Омар приказал схватить погонщика и немедленно повесить на месте самого происшествия, за неосторожное обращение с мусульманином. Прекращение амана, ведущее за собою казнь, может быть устранено лишь принятием ислама, и то, по мнению некоторых законников, не во всех случаях.

Хотя ислам и говорит, что «неверующие — одна нация», однако и Алкуран и законники мусульманские принимают различные категории не-Мусульман, одна другой худшие ⁶. Означая всех неверующих словом «кафир» (у [68] Турок — гяур) ⁷, Мусульмане дают Христианам и Евреям особенные прозвания: «китаби» — книжник, и «мушрик» — общник: первое название происходит от того, что Христианам и Евреям были ниспосланы священные Книги Евангелие и Пятикнижие, признаваемые и Мусульманами; второе же наименование дано им потому, что они признают Троицу. Обращаясь к не-мусульманину, мусульманин может называть его «аду улла» — враг Божий, и приветствовать только таким выражением: «да направит тебя Бог на путь истинный», или: «да улучшит Господь твое состояние»: мусульманину позволено законом только просить Бога об обращении неверующего, но запрещается молиться о милосердии к не-мусульманину.

С особенным и единодушным ожесточением восстают мусульманские законники против малейшего уподобления райев Мусульманам и против допущения их к общественным должностям: определения их основываются на многих изречениях Алкурана, как например следующие: «о вы, верующие! водите дружбу лишь между собою» ⁸; «о вы, верующие! не водите дружбы с Евреями и Христианами, ибо они разумеют друг-друга противу вас; если кто-нибудь из вас поведет с ними дружбу, тот станет наконец походить на них, и Бог не будет вождем неправых» ⁹; «с этого дня вечная вражда и ненависть между нами, разве только вы уверуете в Единого Бога» ¹⁰. Гнев Божий поразит неверующих, но, с своей стороны, Мусульмане должны считать благочестивым делом всякое унижение не-Мусульман, как того требует [69] кровавая проповедь лжеучителя, разрывающая даже родственные связи Мусульман с не-Мусульманами ¹¹. С унижением, на которое осуждает ислам райю, не совместно служение райи в какой-нибудь общественной должности; с ненавистью, которую предписывает ислам Мусульманам к не-Мусульманам, не совместна дружба мусульманина с райей. Для того, чтобы верующий по ошибке не принял дом не-Мусульманина за жилище мусульманское, или самого неверующего за мусульманина, и не призвал на них всуе благословение Божие, мусульманские законники постановили отличие в одежде и в жилищах для райев: кроме запрещения употреблять мусульманские цвета материй на одежду, самая материя у райи должна быть простой и грубой выделки, чтоб пышным костюмом не оскорблять бедных из числа Мусульман. «Бог никогда не дает преимущества неверующим над Мусульманами», говорит Алкуран ¹². Одно из важных отличий райи в одежде составляет пояс: десятый аббассидский халиф Мютеваккиль обязал райев носить кожаный пояс — «зуннар», вместо мусульманской шали — «хизам». Некоторые законники требуют, чтобы райи носили на шее металлическую печать или колокольчик; равным образом и женщины райи должны носить на шее печать, подпоясываться сверх покрывал, и даже ичиги носить разных цветов: на одной ноге черный, а на другой белый. — Дома райев никак не должны быть выше мусульманских, и большая часть законников учат, что они должны быть даже ниже.

Мухаммед, в своем Алкуране, сказал: «воздвигните крепкие дружины всадников, которыми вы ужаснете врагов Божиих и ваших» ¹⁵, и закон запрещает райе ездить верхом на лошади, позволяя лишь поездки на осле, и притом на особенном седле, без стремян, и спустив [70] обе ноги на одну сторону; наконец, едущий с таким унижением райя, должен сходить с осла перед мечетью или при встрече с важною особою. Райи не могут собираться или ходить по улицам толпами, чтоб не затруднить дороги мусульманину, перед которым райя всегда должен отстраняться; равным образом райя не может ходить по улицам с многочисленною прислугою, позволять себе отправлять нужду вне своего дома и говорить громко в присутствии мусульманина. — Кладбища райев должны находиться не вместе с мусульманскими, вне города: это недавно подтвердилось устройством англо-франкского кладбища в Пере, прежнее срамное положение которого подробно описывают корреспонденты европейских газет. — Райя не может купить себе земли у мусульманина, и наоборот, если райя продает землю, то он должен продать ее только мусульманину; по крайней мере, этого требуют законники. Удалившийся из мусульманской земли райя вычеркивается из списка подданных и лишается всего. У райи не может находиться в услужении мусульманин, и запрещается Мусульманам брать у неверующих не только жалованье, но и всякие подарки, чтоб не унижать себя; если в Египте и Персии допускается исключение из этого правила, то оно составляет лишь злоупотребление. Невольник-райя, принадлежащий также райе, получает свободу, как скоро он принимает ислам, потому что мусульманин должен быть свободен. — Женщина райя может принадлежать, как наложница, каждому мусульманину, и на это не требуется никаких условий; в первые времена у Османлу были в большом обычае временные союзы-«кябин» с христианками, распространявшие позор и разврат между райями.

В числе преданий, дошедших от Мухаммеда, мусульманские законники выставляют следующее: «не заимствуйтесь светом от огня многобожников»; в Алкуране же Мухаммед восклицает: «да погибнут неверующие, и да [71] уничтожит Господь дела их!» ¹⁴ На основании этих положений, Мусульмане не должны ничего заимствовать от не-Мусульман, в особенности просвещение: выражения мусульманского закона на этот счет весьма ясны и положительны, так что законники запрещают отдавать детей мусульманских в иноверческие школы и учить другому языку, кроме арабского. Посему новейшие школы Турции и образование Османлу в европейских училищах находятся в явном противоречии с исламом, тем более, что есть еще другое предание от Мухаммеда: «я отрицаюсь от всякого мусульманина, обитающего в стенах у неверных». — He-мусульманин, в глазах верующего, есть нечистое животное. Законники даже не согласны на то, чтоб мусульманин ел с одного блюда с не-мусульманином, потому что последний не может быть «чистосердечен, и справедлив».

Если ислам, с одной стороны, отвергает просвещение неверующих, то, с другой стороны, по определению его, Мусульмане не должны сообщать знания неверующим, которым возбранено изучение арабского языка. Если, в последнее время, и начали в христианских школах Турции преподавать мусульманские языки, то это надобно приписать не снисхождению мусульманского фанатизма, а влиянию европейской образованности, которая в знании языка Алкурана опередила самых прославленных теологов Турции. — Мусульманские законники наказывают палочными ударами и заключением в тюрьму того неверующего, который осмелится купить Алкуран; посему, на базарах Стамбула, турецкая полиция смотрит строго за тем, чтоб книгопродавцы не смели продавать духовных мусульманских книг и рукописей не-Мусульманам. — Мусульманское изуверство воспрещает райям издание [72] Пятикнижия и Евангелия, почему турецкие власти не раз отбирали у Православных духовные книги, присланные из России. — Наконец, запрещается не-Мусульманам жительство в Хеджасе, в Аравии, на основании распоряжения самого Мухаммеда.

Христиане-райя не должны строить новых церквей или часовень: они могут исправлять старые и восстановлять только те, которые разрушены Мусульманами, а не те, которые пришли в ветхость от времени, и притом, при восстановлении храма, должны служить те же самые материалы и допускается только та же величина и форма, какие были и прежде. — Оттоманская История представляет весьма мало примеров построения новых церквей в Турции: из прежних времен известно только позволение, данное в 1642 году, брусским Христианам, на постройку нового монастыря, по распоряжению великого визиря Кара-Мустафы. Между тем должно заметить, что, не смотря на отвращение Мусульман ко всему не мусульманскому, мечети в Турецкой империи строились и строятся христианскими архитекторами, по невежеству самих Мусульман в архитектуре.

Нарушение райями строгих постановлений мусульманских законников не раз вызывало фанатические «фетвы» — решения противу послаблений, оказываемых мусульманскими властями райям. Для примера мы приведем плач одного каирского фанатика:

«Что скажете вы, о учители ислама, яркие светильники, разгоняющие мрак, — да дарует нам Господь продолжение дней ваших! — что скажете вы о нововведениях неверных в Каире, в этом граде Моэзза, блистающем светом наук теологических и философских, в первом ряду городов мусульманских? Какое ваше мнение об этих горестных нововведениях, противных и договору Омарову, предписывающему изгнание неверных с мусульманской почвы? [73]

«Между прочими нововведениями, они становятся наравне с эмирами, улемами и шерифами; они носят, подобно последним, драгоценные одежды из индийской ткани, из дорогих сукон, шелковые и кашмировые; они даже уподобляются последним в покрое одежды.

«Кроме того, они ездят, по необходимости или иначе, на седлах, одинаковых с седлами эмиров, улем и чиновников; служители, направо, налево и позади их, устраняют и оттесняют Мусульман, которым они пресекают путь; они носят в руках посохи эмиров; они покупают мусульманских невольников, черных, аббиссинских и даже белых: это стало между ними так обще и так распространилось, что они уже не считают этого дела преступлением, и публично покупают, как и Мусульмане, невольников. Они приобретают дома и строят новые, отличающиеся такою прочностью и вышиною, каких не имеют ни дома, ни храмы мусульманские. Такое положение распространяется и выходит из всяких пределов.

«Они расширяют свои церкви и монастыри; они стараются поднять их высоту и дать им такую прочность и твердость, какой не имеют ни мечети, ни надгробные молельни.

«Франки, из числа обезопасенных неверных, живут в этой стране долее года, не подвергаясь джезиэ (поголовному окупу) и не возобновляя амана.

«Женщины-райи уподобляются нашим женам, кутаясь в черное шелковое покрывало и закрывая лицо белым покрывалом, так что они пользуются на улицах уважением, следующим только почтенным женщинам мусульманским.

«Можно ли дозволить это неверным, врагам ислама? можно ли позволить им оставаться среди Мусульман в таком положения? Разве не есть обязанность каждого мусульманского государя и каждого правителя требовать от [74] хранителей священного закона — «улем» издания их фетв, и искать советов мужей прозорливых и сведущих, для того, чтоб остановить эти возмутительные нововведения и эти достойные порицания действия? Разве не следует принудить неверных к соблюдению обязательств? Разве не должно держать их в рабстве и не допускать их переступать за пределы их «зиммета» — обязательства, чтоб прославлять Господа, посланника его и всех Мусульман, как и повелено в Алкуране?»

По мнению мусульманских законников, каждый райя есть, ради отвержения ислама, преступник, и по этому он должен, подобно убийце, искупать свою голову хараджем, сообразно предписанию Алкурана, однажды приведенному мною. Этот же стих Алкурана предписывает плату хараджа с унижением, и посему мусульманские законники постановили следующий постыдный церемониал для платы джезиэ: «в назначенный день, райя лично, а не через посредство доверенного, должен явиться к сборщику джезиэ, который будет восседать на возвышенном кресле, в роде трона; райя приблизится к нему, держа джезиэ посреди ладони, с которой сборщик и возьмет подать так, чтоб рука его была сверху, а рука райи внизу. После чего сборщик дает райе удар кулаком по затылку, и подле сборщика стоящий служитель изгонит раню. Этот порядок повторяется со вторым, с третьим являющимся райею, как и со всеми следующими. Все желающие допускаются к этому зрелищу.

Что же касается до количества налагаемого на райю хараджа, мусульманские законники в этом пункте не совсем согласны: одни утверждают, что однажды определенный халифом Омаром харадж не может быть ни увеличен, ни убавлен; по мнению других, количество хараджа зависит от произвола мусульманского повелителя, как единственного судьи в этом деле, и такого мнения держится большинство; наконец, некоторые утверждают, что [75] можно увеличить назначенную Омаром цифру, но нельзя никак уменьшить.

Кроме хараджа, райи обязаны платить особенную таксу за брак, за похороны, за постройку и поправку своих жилищ, что все должно делаться с разрешения особенных лиц. Разумеется, при всех этих податях, райи обязаны нести, вместе с Мусульманами, все другие повинности, с тем различием, что райя и по закону, и без закона платит всякий раз более мусульманина; так напр. масличные деревья в Сирии разделяются на мусульманские и не мусульманские, и, разумеется, последние платят более. В Турции все налоги разделяются на законные и чрезвычайные — «авани»: к первым принадлежат подушные, десятина, поземельные и налог с земных произведений; ко вторым таксы, пени, таможенные пошлины и наконец налоги и поборы, в числе которых являются произвольные, под названием «нововведений» (бедаат). Каждый фермер платит особенную подать своему владельцу, также разделенную на несколько отраслей. В военное время являются особенные налоги: поставка съестных припасов, баранов, корму, подвод, лодок и палаток ¹⁵. Поездки пашей и вообще всякого чиновника, усмирение бунта, поимка разбойников также влекут за собою особенные налоги, и все это требуется законом, а сколько еще должны переплатить несчастные райи поборов без всякого закона, лишь по произволу турецких властей! Султанские охоты в прежнее время стоили райям не только потери имущества, но не редко и потери жизни. Некоторые христианские области подвергались отдельным налогам: так Имеретия, сверх 300 кисэ, обязана была доставлять невольников, число которых определялось ахалцыхским пашею. При Мухаммеде III, наложен был сбор для флота, по одному матросу с десяти домов, или внос соответственной суммы; [76] христианские церкви были освобождены от этого налога только по предстательству венецианского бальи. При Сулейман II, покупщик кофе-мусульманин платил за окку восемь аспр таксы, а христианин десять; уже Мустафа Кёприли уничтожил десять аспр прибавки на подушные, которую до тех пор платили райи, под названием «находки» (неуяфт), для пополнения жалованья войскам. Наконец, при Ахмед III строжайше воспрещено было сборщикам подушных брать одну аспру на чиновников, дотоле налагавшуюся сверх хараджа.

Известно, что райи не допускаются и в военную службу в мусульманских землях, но в Турции христианские подданные доставляли, до 1638 года, в янычарские полки множество мальчиков, которых насильственно похищали, сообразно канун-намэ, в Боснии, в Греции, в Булгарии и в Армении, обращали также насильно в ислам и размещали по полкам; надобно заметить, что из этих насильно-обращенных большею частию выходили самые отчаянные мусульманские фанатики. Кроме этой службы, райи были матросами на турецких кораблях, а в прежнее время — гребцами на галерах.

Не смотря на изречение Али, зятя Мухаммедова: «они (райи) подвергаются джезиэ для того, чтоб кровь их равнялась нашей крови, и имущества их равнялись нашим имуществам». Не смотря на постоянные столкновения Турков с европейцами, на влияние европейской образованности и европейских посольств, отчасти сгладивших мусульманскую свирепость со времен Мустафы II; не смотря на торжественные договоры, в защиту христианских райев, заключенные русским правительством с Турцией; не смотря, наконец, на страх русского оружия, история Оттоманов полна повествованиями о кровавых преследованиях и всевозможных угнетениях, которым подвергались турецкие Христиане. В этих варварских побиениях, поносная казнь поражала и вселенских патриархов, и [77] последних бедняков; унижение и разорение равно выпадало на долю и владетельных особ, и пролетариев; отвратительному осквернению подвергались и христианские церкви, и гробы умерших. Для доказательства приведем более известные случаи.

Мы не будем говорить ни об ужасном избиении православных Греков при взятии Мухаммедом II Константинополя, ни о казни великого адмирала Нотароса с его злополучным семейством: варварской орде и ее дикому предводителю подобное зверство было очень свойственно. Но мы не можем пропустить без особенного порицания вероломной свирепости кровожадного завоевателя столицы византийской; помилованные Греки, в том числе и венецианский бальи, и испанский консул, были, вопреки обещаний, умерщвлены, в припадке ярости султана. Скрывшимся греческим дворянам было торжественно объявлено, если только они явятся к назначенному сроку, в день св. Петра, и докажут свое дворянство, возвращение прежних отличий; но вместо того, доверчивые Греки были избиты на дворе султанских палат ¹⁶. При сдаче на капитуляцию Тарсоса, Мухаммед II, верный своему вероломному и кровожадному характеру, приказал, для примера другим, переломать булавами суставы на руках и на ногах двадцати албанцам, и в этом ужасном положении оставил их ожидать смерти. — При добровольной сдаче замка Кастрицы, Мухаммед приказал собрать на площади весь гарнизон (300 челов.) и избить, а предводителя разрубить пополам. — Гарнизону укрепления Гардики тот же Мухаммед обещал свободный пропуск, если он сдастся добровольно; несчастные Греки опять поверили [78] султанскому слову — и тысяча триста мущин и женщин, согнанных на узкую площадь, были перерезаны безжалостно. — Этот характер вероломства и кровожадной свирепости был завещан Мухаммедом его преемникам, и проходит более или менее широкими чертами через всю турецкую историю, и по временам озлобленные неистовствами Османов, Христиане с своей стороны платят им тою же монетою: так при Баязиде II, Венгры не раз умерщвляют пленных Турок, по распоряжению генерала своего Киниса, за то, что Турки предавали поруганию тела казненных христианских пленных.

Не проходит ни одного султанствования оттоманских владык без того, чтоб Христиане-райя не подверглись избиению или неистовствам своих тиранов. Селим I придумал истребить всех Христиан в Турецкой империи, но, для придания этой бойне законного вида, задал муфти Джемали вопрос: какая заслуга важнее — завоевание ли целого мира, или обращение народов в ислам? Муфти, не подозревавший замыслов султана, отвечал, что, разумеется, обращение неверующих есть самое богоугодное дело. Тогда Селим приказал великому визирю обратить все церкви в мечети, воспретить христианское богослужение и предать смерти всех отказывающихся принять мусульманскую религию. Великий визирь и муфти, устрашенные свирепым распоряжением, присоветовали константинопольскому патриарху просить у султана аудиенции; Селим сначала отказал, но наконец согласился принять патриарха. Вселенский святитель, в сопровождении всего духовенства, явился перед Диваном в Адрианополь, и, в защиту Христиан, опирался на обещание Мухаммеда II оставить Христианам церкви их и богослужение, и даже на слова Алкурана, освобождающие не-Мусульман от насильного обращения с платою хараджа. Неистовствующий султан усмирился, но, не смотря на торжественное обязательство предка, приказал обратить, все константинопольские церкви в мечети, исправить приходившие в разрушение [79] и построить, взамен отнятых каменных церквей, деревянные. Буря пронеслась мимо, но, для отвращения ее, вселенский святитель должен призывать на помощь лживое слово мусульманского учителя, и все же Христиане лишаются своих храмов!

При султане Сулеймане-Законодателе, завоевание островов архипелага и поход в Молдавию не обошлись без кровавых сцен: при занятии Ясс, Турки сожгли город, при чем сгорели и все церкви, а также дворец молдавского господаря. — Впрочем, это правление более замечательно устройством налогов на райя, о чем было уже говорено выше.

При Селиме II, капудан-паша Пиалэ опустошил некоторые местности в архипелаге; но особенно-страшные убийства происходили при взятии Никосии и Фамагосты: в первой из них избито было Турками 20,000 Христиан, и 2,000 мальчиков и девушек уведены в плен; избегая мусульманских насилий, матери убивали своих детей, а потом поражали себя. Не менее ужасными сценами сопровождалась сдача Фамагосты: вопреки заключенного условия, триста Христиан были умерщвлены в турецком лагере, а мужественный защитник города Брагадино, после всех возможных поруганий, был высечен плетьми, на площади, и наконец замучили его. Османский сераскир, присутствовавший при мучении героя, восклицал: «где же твой Христос? что Он не спасает тебя?» но страдалец не испустил ни одной жалобы и только читал молитвы. Не довольствуясь истязаниями Христиан, сераскир осквернил неслыханным образом храм св. Николая, и приказал из раскрытых христианских гробов развеять прах по ветру.

В правление Мурада III, с которого начинается упадок Оттоманской империи, янычары, в виде забавы, сожгли живыми семь армян в Константинополе; при взятии Тифлисэ, некоторые церкви были обращены в мечети, равно как и патриаршая церковь в Константинополе стала мечетью, [80] вопреки обязательства, данного Мухаммедом II, при взятии Царяграда. Иерусалимский санджакбек приказал из живого епископа Сириян сделать чучелу, обратил сирийскую церковь в мечеть, и пока епископ испускал дух в страшных муках, санджакбек грозил подобного участью настоятелям четырех других монастырей, если каждый из них не внесет немедленно 10,000 червонцев: едва могли спасти себя христианские пастыри, уплатив 12,000 червонцев. В Валахии янычары, явившиеся с воеводой Александром, произвели ужасные неистовства. Наконец, константинопольские фанатики составили проэкт обращения всех церквей в мечети, в том числе и иерусалимской церкви Гроба, но энергический протест европейских посольств остановил исполнение этого варварского предположения.

При султане Мухаммеде III был возобновлен подобный проэкт, но в более бесчеловечных размерах: мать султана, венецианка Баффа, боясь отлучки сына из столицы в задуманный поход против Венгров и потери своего влияния, не ужаснулась предложить всеобщее избиение Христиан, как виновников войны. Стамбульские фанатики поддерживали из всех сил это предложение, но дело ограничилось только изгнанием из Царяграда всех неженатых Греков.

В султанствование Ахмеда I, многие албанские Православные, за сношения с враждебными Турции Мальтийцами и Неаполитанцами, были умерщвлены, а с одного живого священника снята кожа и торжественно привезена в Константинополь. — В спорах, возникших между диваном и европейскими посольствами, викарий папский был повешен, а покровительствуемые им иезуиты заключены в тюрьму, откуда освобождены только со вносом выкупа; в Пере, европейском предместий Константинополя, хотели было Турки обратить церковь в мечеть, на том основании, что она была посещена случайно султаном. Во время второго опустошения козаками черноморских берегов, в Константинополе, [81] вследствие слухов о мнимом намерении иезуитов овладеть столицею Оттоманской империи, Францисканский викарий был брошен в море, четыре иезуита заключены в Семибашенную тюрьму и дома всех Христиан обысканы.

При Османе II, великий визирь Али-паша потребовал с константинопольского патриарха 100,000 червонцев, под тем предлогом, что вселенский святитель, в течении десяти лет, посвятил 300 духовных в митрополиях и получил будто бы за эти посвящения 300,000 червон. Не имея возможности уплатить такой огромной суммы, патриарх едва мог умилостивить великого визиря приношением 30,000 экю.

Знаменитый тиран Мурад IV приказал избить всех собранных в диване Армян за то, что они дали взятку любимцу султанскому Абазе, и это приказание было исполнено если не вполне, то с большим усердием; в конце султанствования своего, Мурад предписал всеобщее избиение Венецианцев в Турции, обращенное великим визирем в тюремное заключение. Но самым ужасным для Православных событием обильного убийствами правления Мурадова, было умерщвление константинопольского патриарха Кирилла, силою исторгнутого из патриархии и казненного в Семи- башенном замке. Кровожадный изверг оставил по себе навсегда отвратительное воспоминание в христианской истории Церкви.

При жестоком и развращенном Ибрагиме, несли поругание и Христиане и церкви их: жители Бруссы остановили постройку греческого монастыря, как непозволенную исламом, и опустошили старые церкви; при взятии Канеи, собор и две церкви были обращены в мечети, а взятые в плен Христиане, равно как и те, которые были захвачены при освобождении Тенедоса, приведены в Константинополь, где из них сделаны чучелы. — По случаю взятия Мальтийцами некоторых турецких судов и войны с Венецией, рассвирепевший султан произнес приказ — избить всех Христиан к империи; муфти отказался дать по этому случаю фетву, [82] представляя султану, что, по подушным записям, в одном Константинополе значится до 200,000 Греков и Армян. Султан переменил решение и вместо райя назначил избить всех Франков, что также не было приведено в исполнение. — При добровольной сдаче Кисамо на Крите, четыреста христианских женщин и девушек была увлечены в турецкие харемы; восстание же двух уездов — Ая-Базилн и Кисамо против турецкой тираннии было подавлено избиением жителей-Христиан, в особенности священников.

Правление Мухаммеда IV было обильно бедствиями Христиан. Константинопольские патриархи были низлагаемы и возводимы великим визирем произвольно, смотря по цене, которую он получал за возведение; низложенный патриарх Парфений был повешен, по обвинению в приязни к России. Великий визирь Дервишь-Мухаммед осудил на смерть патриарха Иоанникия только потому, что явился искатель патриаршего престола, предлагавший большую сумму за священный сан; Иоанникия спасло предстательство митрополитов, но тем не менее он был вскоре низложен. — Великий визирь Кёприли перехватил послание константинопольского патриарха к валахскому воеводе следующего содержания: «Ислам приближается к концу; христианская религия скоро воцарится всюду; скоро все страны будут во власти Христиан, и обладатели креста и колоколов будут обладателями империи». Призванный визирем к допросу, патриарх ответствовал, что он ежегодно рассыпает ко всем Христианам такие послания, для сбора милостыни, и после такого ответа, святитель был повешен на воротах «Пармак-капу». Не довольствуясь казнию патриарха, Кёприли, заслуживший у историков имя государственного мужа, приказал произвесть исследование, точно ли греческие священники подсылают к янычарам переодетых Греков, для возбуждения их к бунту, как ходила тогда молва; но следствие показало несправедливость общественного обвинения. — Пожар опустошил христианские церкви в Царьграде: пользуясь этим случаем и желая угодить Фанатикам, великий визирь [83] приказал срыть и стены церквей, а работников, трудившихся над возобновлением храмов, — посадить в тюрьму. — Новый патриарх Дионисий, по требованию великого визиря, должен был низложить патриархов антиохийского и александрийского и митрополита синайского, которых сам патриарх послал, вместо себя, на собор в Россию, и которые по этому подверглись опале великого визиря. — По случаю недостатка в деньгах и общих смут в империи, преследование было обращено на райев, которые были доведены до такого отчаяния, что в одном Константинополе повесились девять Христиан, во избежание истязаний. — Александрийский патриарх, оклеветанный одним Албанцем в Константинополе, спасся от участи патриарха Кирилла только по предстательству русского посла. — По случаю расходов на празднества при обрезании султанского сына и браке султанской дочери, каждое православное семейство должно было внести в государственную казну по 15 коп.; жившие в Адрианополе, где происходило торжество, больше-семейные райя обязаны были поставить провизию, участвовать в сооружении огромного котла, и наконец, три тысячи мальчиков, исторгнутых силою из христианских домов, были обрезаны вместе с султанским сыном и обращены в ислам, которого они стали ревностными воинами. При истощении султанской казны, великий визирь Кара-Мустафа, облагая податью европейские посольства, особенно угнетал Христиан-райев, и даже молдавского господаря Антония Розетти бил плетьми и вверг в темницу, чтоб получить от него 300 кисэ (кошельков) наличной монеты.

При султане Сулеймане II, утомленный предшествовавшими угнетениями райев, великий визирь Мустафа Кёприли, в необходимости щадить христианское население Турции, предписал правителям областей не требовать с Христиан, сверх положенного хараджа, ничего.

При Ахмеде II, по принятому всяким вновь определяющимся турецким сановником обычаю показать свое [84] усердие к общей польз на райях, новый каймакам Калайли запретил райям носить собольи шапки, желтые башмаки и цветную одежду, и приказал ограничиваться обувью и одеждой лишь черного цвета, не сметь показываться в городе верхом и, в отличие от Мусульман, носить погремушки. К каким нелепым выдумкам не прибегал мусульманский фанатизм, чтоб унизить и опозорить христианское племя!

Некоторое смягчение турецких нравов и знакомство с европейским образованием при султане Мустафе II, выразившееся в освобождении на год от податей христианских обитателей Сербии, Банната и Сириян и в отсрочке уплаты 355 кисэ с Христиан Румелии, не помешало, однакоже, султанской матери построить мечеть на месте сгоревшей церкви, в Галате, европейском предместий Стамбула, а великому визирю Далтабану — повторить приказ каймакама Калайли, за нарушение которого драгоман венецианский был наказан палками по пятам. Наконец, армянский патриарх Аведиц, посадивший некоторых Армян, соблазнившихся на принятие католицизма, в тюрьму, был потребован к великому визирю из Царяграда в Адрианополь, на суд: «Собака! вскричал визирь, при входе патриарха, разве ты не знаешь, что только один наш падишах может сажать своих подданных в тюрьму?» — и в явное противоречие своим словам, приказал ввергнуть патриарха в темницу, хотя и на короткое время.

В султанствование Ахмеда III возобновлено было на некоторое время насильственное хищения христианских мальчиков, для обращения их в ислам и пополнения ими войск. — При взятии Наполи ди Романия, Греки, помогавшие Туркам, были избиты ими же, при чем погиб и архиепископ Карлини: при взятии Модона, великий визирь платил по тридцати рейхсталеров за каждого приводимого к нему христианского пленника, которого тотчас же казнили перед палаткою визиря, и жертвы мусульманской свирепости [85] падали сотнями. Тот же великий визирь приказал разорить богатый греческий монастырь Мавромолос, лежавший при вход в Босфор, за то, что монахи осмелились построить церковь несколько больше прежней. — Один греческий медик, поступивший из Константинополя на службу Венеции, при взятии Мальвазии, был приведен в Стамбул и повешен на воротах «Пармак-капу», с венецианским дипломом на шее. — Валахский господарь Бранкован, после 26-летнего правления, был призван в Стамбул, подвергнут, вместе с детьми, пытке и обезглавлен; два года спустя умерщвлены и враги его, Кантакузины. — Для большого стеснения Христиан, Портою был издан указ, запрещавший райям переселяться из деревень в столицу, и за строгим исполнением его особенно надзирал великий визирь Дамад Ибрахим-паша.

Начало правления султана Махмуда I ознаменовалось для Православных осуждением на галеры устраненного константинопольского патриарха, со всеми митрополитами и архимандритами, его приверженцами: это осуждение произнес, в страстную субботу 1731 года, великий визирь Топал-Осман. В следующем году, новый патриарх был изгнан в Бруссу, а на патриарший трон посажен, вопреки желания всех Православных, Иеремия. — По приказанию великого визиря, многие Армяне и Греки были изгнаны из Константинополя потому, что они занимались прасольством и завладели рынками, так что Мусульмане должны были покупать товары из вторых рук; равным образом великий визирь приказал схватить константинопольского патриарха и переводчика Порты за то, что жители острова Кипра, обязанные доставлять свои подушные на содержание великого визиря, жаловались султану на притеснения турецкого вельможи и в жалобе своей ссылались на свидетельство патриарха и переводчика. Великий визирь хотел сначала повесить и святителя и драгомана, но переменил казнь на изгнание, сославши патриарха в один из афонских монастырей. [86]

В короткое султанствование Османа III был подтвержден указ об отличии райев в одежд, и отправлен в ссылку на остров Лемнос отрешенный молдавский господарь Маврокордато, с своими боярами.

Со времен султана Мустафы III, возрастающее могущество России и невероятные победы русских войск смирили бешенство мусульманского фанатизма и облегчили бедственное положение Христиан-райев, но не взирая на страх оружия русского, Турки не пропускают возможности тиранить райю всякий раз, как представится к тому случай. Киайя, капудан-паша, посланный в архипелаг для преследования пиратов, вместо того, облагает островитян тяжелыми контрибуциями. — Значительное избиение Христиан было произведено стамбульскими фанатиками за то, что австрийский интернунций Браньяр осмелился подсматривать торжественное несение Мухаммедова знамени на войну с Россией; вслед за тем муфти, яростный враг Христиан, дал фетву, разрешавшую убиение каждого валаха или молдаванина, покорившегося Русским, конфискацию его имущества и рабство его семейства. Восставшие Греки были побеждены и нещадно избиты близ Триполицы и в Патрасе: здесь повторялись ужасные сцены кровопролития, ознаменовавшие завоевание Пелопонеса Турками; женщины и дети, избежавшие меча, были отведены в рабство. В Смирне, фанатики, разъяренные чесменскою победою, напали на Православных и на европейцев и избили более восьмисот человек. Молдавский господарь Гика обезглавлен; всеобщее избиение в Морее изменено на не меньше страшные казни.

Новейшие времена также представляют не мало примеров страшного истребления Христиан-райев турецкими фанатиками и войсками, произведшего наконец войну между Турцией и Россией: особенно султанствование преобразователя Махмуда II полно кровавых событий, живо напоминающих первое появление Турок в Европе. Неоднократные восстания Сербов, также восстания в Македонии, Фракии и [87] Булгарии сопровождались избиением Христиан: страшный Али-паша янинский свирепствовал у Христиан в Акрокерании и вообще у Эллинов, которые, истощив века и горы терпения, наконец восстали поголовно против ненавистного мусульманского ига. Всем памятны: мученическая кончина константинопольского патриарха Григория и многих епископов, избиение Православных в Царьграде, неслыханные злодейства Турок на острове Хиосе, осада и взятие Миссолонги, и наконец разрушительное нашествие Египтян на Морею, сопровождавшееся систематическими варварствами.

Если нынешнему султану Абдул-Меджиду принадлежит гюль-ханейский указ, уравнивающий на словах райев с Мусульманами; если и собирались бесполезно в Константинополе депутаты со всех провинций, для рассмотрения надобностей каждой; если султан и совершил поездку по Румелии, с великолепными фразами Решида-паши о равенстве райев и Мусульман под милосердым управлением повелителя двух морей и двух материков; если, в последнее время, и составлен совет для реформы положений о райях, уже начавший свои заседания, другими словами, уже выкуривший в молчании много трубок в счет будущего процветания райев, — то этим фантомам, которым не суждено перейдти в существенность, должно противуставить избиения Христиан в Фессалии, Македонии, Румелии и Булгарии, по случаю восстания их в 1841 году; распоряжение Иззета-паши, вопреки гюль-ханейского указа, возобновить поносный черный Р на фесах райев, и устранить как иностранных консулов от покровительства турецким Христианам, так и христианское духовенство от сбора хараджа; избиение Христиан в Македонии и Фракии, в 1843 году, жестокости требизондского паши, неистовства Друзов на Ливане и Курдов с Несториянами и Якобитами, продолжавшиеся несколько лет и стоившие жизни десяткам тысяч Христиан, убийства в Алеппе, поругание христианских храмов, конфискацию православных церковных книг и, наконец, насильные обращения в ислам [88] в Албании, Булгарии, Боснии, Иерусалим и Черногории. — Напрасно, после этих событий, будут нам говорить о человеколюбивых намерениях и либеральном стремлении нынешнего турецкого султана: правление его уже на столько обозначилось в Истории, что его можно считать не более, как продолжением прежних султанствований.

Представив многочисленные и печальные примеры гонений Христиан в Турецкой империи, мы этим ни мало не думаем приписывать турецкому правительству прозорливые виды на централизацию и введение одной национальности: мы слишком хорошо знаем близорукость турецких властей, чтоб давать им такие мудреные идеи. Но тем не менее, страдания Христиан всегда существовали и не прекращаются, хотя источник их кроется не в глубоком политическом домысле, а в самом грубом фанатизме. Может быть, более дальновидное правительство, нежели турецкое, не только не потребовало бы вооруженных наставлений извне, но даже само, ради собственного процветания, добровольно изменило бы свою внутреннюю политику.

И. БЕРЕЗИН.

Комментарии

1. Алкур. IV, 70.

2. Алкур. IX, 5; еще IX, 91, 99; XXIII, 6; IV, 28.

3. Алкур. II, 234. Венецианцы возобновляли свои договоры «амана» с каждым новым Султаном.

4. Алкур. II, 189.

5. Алкур. XXXVI, 70.

6. В мусульманском катехизис постановлено следующее правило: кто говорить: Христианин лучше Еврея, тот впадает в неверие; должно говорить: Евреи хуже Христиан. — Мусульманские законники объясняют это тем, что употребив о неверующем слово «хороший», придется признать в не-Мусульманах что-нибудь хорошее, а этого ислам не допускает. Вот до каких тонкостей доведено презрение Мусульман к не-Мусульманам!

7. Гяур по преимуществу означает всех не-Мусульман.

8. Алкур. III, 114.

9. Алкур. V, 56.

10. Алкур. LX, 4. См. еще Алкур. III, 27; IV, 143; V, 57-58, 62, 82-83, LVIII, 22 и LX, 1-2.

11. Алкур. IX, 114; еще LX, 3.

12. Алкур. III, 140.

13. Алкур. VIII, 62.

14. Алкур. XLVII, 9.

15. Технических турецких названий налогов и поборов мы не приводим, как ненужных, в настоящей статье.

16. Спонд. Кантакузин, рассказывая об этом горестном событии, прибавляет, что избитые Греки были менее достойны сожаления, нежели те, которым удалось пережить их, потому что оставшиеся в живых Греки были заподозрены в приязни к Туркам, и заключены, при Адриане IV, во всех христианских землях в тюрьмы, где и суждено им было бедственно погибнуть.

Текст воспроизведен по изданию: Христиане в Сирии // Москвитянин, № 3. 1855