-

ПЕРЕПРАВА РУССКИX ВОЙСК ЧЕРЕЗ КАМЧИК, В 1829 ГОДУ.

(Из воспоминаний артиллерийского офицера).

Наша баттарея была на позиции, за опушкой леса, над берегом Камчика. Усталые и полусонные солдаты уселись чинно на станинах, [83] стараясь рассмотреть сквозь густой мрак неприятельские ретраншементы. Офицеры задумчиво расхаживали посереди своих взводов, перебирая в руках холодный диоптр, между тем как ездовые с орудийными лошадями, заложенными по-парно в передки, беспечно дремали в густоте леса. Кругом светлело, и над правым берегом реки ясней зачернелись Турецкие баттареи; над бруствером ясней замелькали человеческие фигуры; вот виднелись уже лафетные колеса, виднелось дуло, отделившееся от отлогой подошвы амбразуры. Рассвело, и в неприятельских укреплениях все затихло: не видно было ни движения, ни людей в амбразурах, и многие из наших радовались, думая, что Турки со страху бежали в горы; но мы были осторожны. Наведенные орудия неподвижно глядели в боевые подушки неприятельских лафетов.

Вдруг раздался шум и крик в Турецких ретраншементах: задымились пальники, блеснул ряд молний, и гром неровного залпа отдался в лесу. Сонные лошади встрепенулись от внезапного залпа. Турки огласили воздух криками — Аллах! когда наши испуганные тройки, без ездовых, помчались с зарядными ящиками вдоль берега. Мы с ужасом смотрели, как взвивалась пыль из под осей двух-колесных ящиков. Случай неожиданный спас нам заряды: домчавши ящики до лощины, [84] тройки расскакались в разные стороны,— и вдруг, как-будто сговорившись, бросились одна к другой, и запутались в тесном круге.

Между тем, не ожидая второго неприятельского залпа, огонь бегло и ровно пробежал вдоль нашей баттареи, и ядра, одно за другим, стали рвать, с ужасным треском, почти прозрачные туры Турецких брустверов. Невыразимо страшно отдавался гром выстрелов в лесу, Турецкие ядра свистели пронзительно по верхушкам деревьев, разметая срезанные сучья во все стороны 5 печальные вопли раненых стонали в облаках густого дыма, висевшего черной тучей над рекою. Вначале, бой казался сомнительным; но скоро верные полеты наших, снарядов, разрушая неприятельские амбразуры н опрокидывая их малокалиберные орудия, дали нам верх над слепыми выстрелами Оттоманских артиллеристов, отчаянных, но неискусных. Можно сказать утвердительно, что только Восточная артиллерия была в состоянии позволить нам держаться до сумерек на открытой и опасной позиции под Камчиком. Возвышение дульной части неприятельских орудий было по крайней мере четырмя линиями выше надлежащего. К полдню они образумились, и стали понижать свои орудия, так, что снаряды их ложились уже на наших баттареях, ударяли в лафеты или вырывали артиллериста из строя. С каким [85] печальным чувством старые солдаты провожали глазами убитого товарища, которого уносили егеря в лес, на окровавленных носилках!...

Но вдруг наша баттарея ожила. Я взглянул на правый фланг, и увидел нашего почтенного бригадного командира, Полковника Савочкина. Трудно передать, как утешительно, в минуты ужаса, встретить тихое и ни чем неколебимое равнодушие! Его можно сравнить только с волшебством надежды. Смотря на это почтенное, свежее лице седого ветерана, который с доброю улыбкой на устах, с кротким взглядом, так хладнокровно шел по баттарее, когда ядра и гранаты, взрывая землю, осыпали его дерном и травою, кто смел, кто мог быть малодушным? Полковник подошел ко мне, ласково взял за руку, и сказал улыбаясь:

— Кажется, господа Турки сегодня собрались отомстить нашей бригаде за Анапу и Варну.

В это время ядро с ужасным визгом ударило по ногам старого бомбардира, Потапова, и несчастный покатился к тому месту, где стоял Полковник. Побежали за носилками.

— Это ничего, Потапов! сказал бригадный командир, снимая мундир с раненого. Мы сбережем тебя; будешь жив….

— Без ног не проживешь, ваше высокоблагородие! отвечал умирающий слабым голосом: я должен взводному фейерверкеру пять [86] рублей.... из третного жалованья.... Что останется, в церковную сумму....

Старый бомбардир, который так хорошо помнил, до последней минуты жизни, долг честности и обязанности христианина, умер без стенаний на руках своего доброго полковника: только судорожные движения обнаружили мучительную кончину истинно Русского солдата.

Между-тем бруствер неприятельских ретраншементов с каждым часом разрушался более и более. Наша баттарея усилила огонь; но вдруг, со всем неожиданно, послышался на левом фланге сигнал к отступлению. Мы снялись в порядке.

Текст воспроизведен по изданию: Переправа русских войск через Камчик, в 1829 году. (Из воспоминаний артиллерийского офицера) // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 1. № 3. 1836