-

ТИТОВ Н. П.

ПРОГУЛКА ЗА БАЛКАНОМ

Большая часть пехоты Русского отряда расположена была на гребне голой возвышенности с коротким, но крутым каменистым спуском, от коей простиралась зеленеющая долина, ограниченная влево, цепью гор, кои, отдаляясь теряли живописную, но дикую физиономию и превращались в роскошно-округленные холмы; на-право, в расстоянии нескольких верст, взор был также ограничен лесистою цепью возвышенностей; а в прямом направлении Балканы рисовались на чистом голубом небе, как задняя занавес сцены; три речки, сверкая и мелькая у подошвы возвышенностей, соединялись в одну: Онадере; вправо виднелась полоса леса, состоявшего из редких, но огромных дерев. Самая долина была не что иное как пологая возвышенность; дорога к Айдосу, проходя по ней, подымалась нечувствительно версты три, и, поровнявшись с несколькими могильными насыпями, начинала спускаться; с сего пункта местоположение склонялось постепенными уступами, кроме левой стороны, где речка протекала в глубокой балке. Самый город, с белыми домами, выглядывавшими из зелени, и с несколькими минаретами стоял у подошвы гор и несколько вдавался в ущелье.

Окрестные горы и их своенравные топографические формы, зеленая долина, по коей [398] мелькали речки, живописный город — все вместе представляло ландшафт живописный и роскошный.

Русские знали по распросам, что Ибрагим паша вчера пришел к Айдосу; у него было более десяти тысяч низамов и конницы. Часов в девять утра, казачьи полки двинулись вперед на вчерашнюю позицию, освещая себя передовыми; при чем малые Турецкие пикеты снялись с могильных насыпей, угоняя небольшое количество рогатого скота. Несколько казаков гикнули, чтобы отбивать этот скот. Две, три коровы были отогнаны, но из сего завязалась перестрелка одушевленная, живописная.

Турецкие наездники, в разноцветных одеждах, выезжали из городских ворот отдельно и небольшими группами, как маков цвет покрывали долину перед городом. Они муштровали, легких накоротке жеребцов, гарцовали, рисовались на них в отдалении, и вот один, потом другой, а там третий (и так далее) несется во весь дух на Русскую цепь; сумасшедший зарежет, задавит, растопчет... ни чуть не бывало! Мусульманин из своей цепи вылетает только несколько шагов; легкий жеребец на всем скаку поворачивается крутым вольтом; наездник выхватывает длинный пистолет, живописно опрокидывается назад и игриво пускает пулю на ветер, и [399] довольный собою подъезжает к своим, красуется, гарцует, беснуется и уезжает назад, ругаясь с казаками, из коих некоторые выезжают вперед; казак пригнулся к луке, крадется будто его не заметят... удар нагайки, другой,... лошадь на всем скаку, неверная пуля свистит из винтовки, казак оборотился, во весь дух несется к своей цепи, где пули, пускаемые будто для потехи, смотря по калибру, или резко свистят или жужжат как пчелы.

– Смотри-ка, станишник: вот тот бусурманин, что вчера ссадил нашего Архипыча. Постой, собака, задам я тебе жару!» — Стрелок Донец соскочил с лошади, пригнулся, пополз прискачиваючи и подкрался поближе к Турецкому офицеру, почти неподвижно стоявшему немного впереди своей цепи; паф!.. гнедой жеребец зашатался, несколько Турок бросились на подавшегося вперед казака, несколько казаков на них пустились, несколько случайных пуль провизжало. Осман-Бей легко соскочил с падающего коня; к нему из-за кургана выехал Арап; Осман, пересев на его лошадь, спокойно остался на том же месте; сын знойной Африки живо снял седло, сбрую и проворно потащил ношу.

Время уходило; обе цепи густели; Турецкая конница высыпала, шевелилась, кипела на равнине перед городом, за коим, и вправо от [400] него, тянулась правильная, черная полоса низамов. Русские войска становились на позицию; карей, упираясь левым флангом к балке и следственно к речке, строились на дистанции; между ними, будто для разнообразия, орудия с отвезенными назад передками; вправо кавалерийская бригада в густой колонне, как непроницаемая масса белого цвета от кителей солдатских; и для оживления правильного, немого холодного строя — еще правее неправильная черная нить оставшихся казаков. Кавалерийская перестрелка более и более оживлялась; линия низамов двигалась в отдалении, передвигалась, волновалась; пули визжали около Русских кареев.

Приказано отодвинуть Турецкую сволочь; казаки гикнули, — противная цепь подалась назад; заредела; между тем поле перед городом очистилось от мусульманской конницы, которая, скопившись в огромную толпу на левом фланге Русских замаскирована была небольшими возвышениями, постепенно спускавшимися к речке.

Вдруг левый фланг казачей цепи, потом вся цепь несется назад, в полъоборота, от Турецкой конницы, очищая фронт Европейского строя. Старик, почтенный начальник авангарда, был впереди на левом фланге; человек [401] тридцать казаков гикнули, чтобы дать ему время ускакать...

А между тем и перед тем Турецкая конница, огромной остроконечной толпою, с воплем неслась во весь дух, как громоносная туча, как разрушительный ураган, как поток огненной лавы; земля будто дрожит; яростная толпа — перед фронтом холодным, неподвижным, спокойным. Вот поза: живописец должен схватить кисть свою, если не боится толчка ятагана или картечи. На физиономии неправильной толпы он прочтет изображение необузданного гнева, бешенства; на лице Европейского фронта — твердость, равнодушие. Толпа перед фронтом, делибаши на носу орудий. Раздалась команда: первая, третья, «батальоны» и т. д. — и Европейский фронт, неподвижный, мертвый, холодный, вдруг ожил, загорелся пламенной жизнью. Передние фасы кареев обрисовались беглым, беловатым огнем; орудия с бешенством отскакивали назад, изрыгая огненный сноп, с клубами дыма; посыпался частый дождь из свинца; пули свистели; картечь прыгала, скакала, шипела; выстрелы слились в один звук; толпа Турок расскочилась надвое, остановилась на мгновенье в яростном раздумьи, будто дикий, свирепый кабан с глазом налитым кровью и неподвижный короткое время насупротив аттакующей его стаи. [402] Толпа засуетилась, будто закипела, смешалась, и мигом понеслась назад, скрылась от выстрелов, и за ней казаки черной неправильной кучей с криком: га! га! как стадо хищных птиц. Европейский строй быстро двинулся вперед, спускаясь по амфитеатру, гранаты полетели с визгом, линия низамов зашевелилась, волновалась.

Кавалерийская бригада, вместе с движением строя, пошла в аттаку рысью в густой колонне. На гладкой поверхности моря поднимается ураган; волны воздымаются и устремляются как кавалерийская масса, идущая в аттаку роковой рысью; ветер гонит яростные валы с глухим шумом, клокотом, ревом, будто гул от конского топота, от стука, бряцания оружья; между сумрачными волнами грозная симметрия: они стремятся будто отдельные взводы или полуэскадроны с узкими интервалами; они кипят и мелькают, как кавалерийская масса с неправильным волнением лошадиных голов, где на белом цвете кителей оттеняется черный цвет пик и шапок; гребни валов покрыты переливающейся, мелькающей пеной, как разноцветный, переливающийся, мелькающий отблеск флюгеров. Масса воды несется на гордый военный корабль; передовой вал, завидев огромную массу, приостановился, чтобы собрать силы, уперся на себя, будто по [403] команде: «укороти поводья,» и от бешенства, гнева дрожит краткое мгновенье — как дрожат люди и лошади во взвод от нетерпенья — и наконец с командой: «марш, марш» отделяется взвод, как бешеный вал, с шумом, воем и ревом; оба опрокидывают, уничтожают, разбивают что могут, и, ударившись, рассыпаются, отдаются, утекают назад, давая место следующим, и смешиваются с ними.

Русская кавалерийская бригада и казаки прошли рысью по долине, на коей лежали кое-где трупы, брошенные Турками; потом переправились через реку и бросились на левый фланг Турецкой пехоты, покинутой своей кавалерией, которая, не дожидаясь натиска, навострила лыжи по Карнабатской дороге. Линия Турецкой пехоты не выдержала аттаки; часть, оставшаяся в городе, была отрезана; остальная бросилась в беспорядке вверх по ущелью, или в горы, покрытые кустами и лесом, или по дороге к Карнабату. Все было покрыто или трупами или бегущими, сдававшимися по слову: «амман.» — Русские колонны подходили к городу, обнесенному рвом, из-за него кричали слово: «Христиане!» и нельзя было ожидать сопротивления; стрелковая цепь беспечно приблизилась на подружейный выстрел, как вдруг неожиданно ров обрисовался беглым огнем; Турки употребили хитрость, чтобы поближе подпустить [404] Русских. Пули сыплятся, люди останавливаются, падают. Но громкое «ура!» раздается в колоннах; они беглым шагом пробегают остающееся пространство, перелезают через ров, устремляются по улицам. — Русская пехота проходит за город в ущелье; часть ее бросается в горы; кавалерия преследует бегущих и по ущелью и по Карнабатской дороге.

Текст воспроизведен по изданию: Прогулка за Балканом // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 15. № 59. 1838