-

ЗАМЕЧАНИЯ БЫВШЕГО ЕГЕРЯ

НА ЗАПИСКИ «СТАРОГО ЕГЕРЯ» ¹.

В «Военном Сборнике» помещены записки «Старого егеря», под названием: «Двадцать пять лет л.-гв. в Егерском полку».

Записки эти, по содержанию своему интересны, как вообще для военных людей, так, в особенности, для тех лиц, которые прежде служили или ныне служат в этом полку и дорожат его славою, честью и отличиями, живо напоминают давно прошедшее время и возобновляют в памяти много славных имен, заслуживших в полку любовь и уважение.

Но если автор их имел в виду познакомить молодое поколение лейб-егерей с прежнею боевою и мирною жизнью полка и деяниями их предшественников (желание весьма похвальное и заслуживающее полной признательности), то должен был, при изложении фактов и событий, держаться строгой истины и беспристрастия; но, к сожалению, при всех достоинствах записок «Старого егеря», в них встречаются описания случаев, не вполне ему известных, которые описаны по слухам, неверно и, кроме того, вкрались недоразумения, касающиеся генерал-майора Павла Васильевича Гартонга, бывшего с 14-го марта 1825 года командиром л.-гв. Егерского полка. Недоразумения эти мы желали бы исправить и представить факты в настоящем свете.

«Старый егерь», обрисовывая характер генерал-майора Гартонга, отдавая справедливость его доброте и симпатичности, описывая с похвалою его приезд в школу гвардейских подпрапорщиков, вскоре по назначении командующим полком, и прием, сделанный «Старому егерю», когда он представлялся ему по случаю производства в офицеры, на странице 204 говорит: «В строю Гартонг был требователен, а Саргер очень строг, но Гартонг наказывал, а Саргер только кричал». На странице же 209 он выражается так: «Генерал Гартонг был хороший человек, но имел очень слабый характер; на него, кроме жены, умной и настоятельной женщины, имел влияние его приближенные. А приближенные были те, которые составляли его ежедневную партию в карты и участвовали в его трапезе». [181]

Далее «Старый егерь» повествует, что когда, в 1827 году, пришло время представлять к наградам, то генерал-майор Гартонг, обойдя старших, представил своих приближенных, что подало повод капитану Волк-Ланевскому 1-му написать сатиру или, скорее, пасквиль в стихах, не отличавшуюся ни литературною художественностью, ни топкою остротою, а только бранью. Распространяясь о фаворитизме, автор сам же называет это происшествие печальною и грязною сплетнею.

Весьма многим и теперь еще близко, точно и хорошо известна личность бывшего командира л.-гв. Егерского полка Павла Васильевича Гартонга; нам же она дорога во всех отношениях, а потому, как бы ни была незначительна набрасываемая на него тень, правда должна быть восстановлена.

Разбирая выражения характеристики генерал-майора Гартонга, трудно согласовать требовательность и взыскательность со слабостью характера, вследствие которой приближенные имели на него влияние. «Старый егерь», будучи в 1827 году совершенно молодым офицером, состоя в 1-м батальоне, расположенном в Ропше, а потом в Кронштадте, едва ли знал хорошо, что делалось в Петербурге и, судя о происшествиях по слухам и со слов других, также не близко стоявших к делу, облекает в достоверный факт то, что не только сомнительно, но совершенно не верно.

Человек требовательный и взыскательный, каким «Старый егерь» называет генерал-майора Гартонга, ясно ценила в подчиненных заслуги, усердие, нравственность и знание службы. Можно ли допустить, чтобы гостеприимством такого человека пользовались только те, кто заискивал, а не офицеры, оцененные по достоинству.

Весьма многие и теперь, уважая добрую память павшего на поле чести и при исполнении своего долга генерал-майора Гартонга, вместе с нами повторят, что он был человек твердых убеждений, высоконравственный, добрый и справедливый. Фаворитизма у него не существовало. Он любил науки, был отличным семьянином и безгранично преданным и верным слугою Государю.

Следствие, произведенное по поводу пасквиля капитана Волк-Лaневского, по выражению «Старого егеря», — «человека энергичного, способного, красивого, но мстительного и не очень любимого товарищами», — следствие, как видно, мало известное автору воспоминаний, доказало, что при представлениях к наградам генерал-майор Гартонг руководствовался беспристрастием и справедливостью, а не фаворитизмом. Об этом тоже мы неоднократно слышали от старших [182] офицеров л.-гв. Егерского полка, в рядах которого 20 литься тому назад мы сами имели честь прослужить 19 лет.

Причина печальной истории, случившейся в полку в 1827 году, объясняется образом мыслей некоторых и притом весьма немногих людей того времени и остатком отжившего направления, которое обнаруживалось пасквильными сатирами, подобными сатире Волк-Ланевского. Такие беспокойные люди не могли быть любимы товарищами, а тем менее начальством. К этому можно присовокупить, что какие бы ни имел достоинства начальник, но общество офицеров в полках бывает столь разнообразно, что при известных условиях всегда найдутся недовольные, готовые в самом возвышенном поступке найти дурную сторону.

Ко всему сказанному, для восстановления правды и доброй памяти о павшем в сражении генерал-майоре Гартонге, мы считаем обязанностью сказать, что он был сын генерал-майора, служившего Императрице Екатерине II комендантом саратовского наместничества, после усмирения Пугачевского бунта. Получив воспитание во 2-м кадетском корпусе, П. В. Гартонг в 1807 году был выпущен подпоручиком в артиллерию. В кампании 1812 и 1813 годов он исполнял должность инженера при блокаде и покорении крепости Модлина. В 1815 году он был переведен капитаном л.-гв. в Измайловский полк, а в 1817 году произведён в полковники и назначен командиром Апшеронского полка. Далее, в 1820 году, он был петербургским плац-майором, а в 1824 году вновь переведен л.-гв. в Измайловский полк, с оставлением при прежней должности. Павел Васильевич Гартонг имел счастье служить двум Императорам и пользовался их доверием и милостями. В марте 1825 года, удостоясь получить назначение командующего л.-гв. Егерским полком, после трёх с половиною летнего, строгого и требовательного командования сим полком, генерал-майора Головина, он услышал из уст возлюбленного Монарха, благословенного Императора Александра I, самые милостивые слова. В 1825 году декабря 15-го, за примерный в полку порядок, усердие и точность в исполнении своих обязанностей, Гартонг был Всемилостивейше назначен флигель-адъютантом, а затем в 1826 году произведен в генералы.

Можно ли, наконец, допустить, чтобы генерал-майор Гартонг, не пожелавший 10-го сентября 1828 года оставить вверенный ему полк ² и согласившийся подчиниться младшему по службе [183] полковнику Залускому, с условием не стеснять его власти и не вмешиваться в его распоряжения, был человеком слабым, бесхарактерным, несправедливым, находившимся под влиянием приближенных, каким он охарактеризован «Старым егерем»? Мы смеем думать, что для такого подвига нужно было иметь много твердости, гражданской доблести, самоотвержения и особенной привязанности и любви к полку.

Вторая статья записок «Старого егеря» знакомит нас со многими подвигами храбрости некоторых офицеров полка, о которых мы, к сожалению, ничего не слыхали в продолжение 19-тилетнего служения в полку. Хотя при поступлении нашем в полк было еще много участников турецкого похода 1828 года, и мы, по поводу составления описания сформирования полка, действий его против неприятеля и отличий, неоднократно к ним обращались.

В статье этой, при всех ее достоинствах, тоже есть незначительные погрешности. На странице 365 «Старый егерь» обвиняет полковое начальство в перетасовке офицеров перед турецким походом 1828 года, переводом их из одной роты в другую. Подобные переводы всегда бывали и не составляли исключения, потому что, перед выступлением частей в поход, образуются офицерские артели и ротные командиры ходатайствуют о переводе к ним тех офицеров, с которыми они желают делать поход, равно как и младшие офицеры просят о перемещении своем в роты тех из старших офицеров, под начальством которых они желают служить. От такой перетасовки, немного преувеличенной «Старым егерем», служба не страдает; напротив, от сближения и дружбы офицеров она выигрывает.

Неудачу дела при Гасан-ларе «Старый егерь» (стр. 379) приписывает отчасти тому, что генерал-майор Гартонг, находившийся в каре 2-го батальона, скомандовал «кругом и в пол-оборота направо». Но команду эту едва ли мог слышать автор записок, так как он находился при пяти взводах пехоты, уведенных с поля сражения вместе с кавалерией и артиллерией графом Залуским, а прочие офицеры, возвратившиеся из этого побоища, именно полковник Уваров, капитан Ростовцев, поручик Ген 2-й, подпоручик Игнатьев и прапорщики Герард и Загоскин, ничего подобного не заявляли.

Вот подлинный слова генерала Головина, извлеченный из его журнала о военных действиях на южной стороне крепости Варны: [184] «Из единогласных показаний, как офицеров, так и нижних чинов, оказалось: 1) что турки завязали дело на правом фланге, обойдя лесом, что заставило генерал-майора Гартонга отрядить вправо полковника Буссе со 2-ю карабинерною ротою еще до начала отступления. В это время, как уверяют, генерал-майор Гартонг получил тяжелую рану. 2) Что появление сильного неприятеля на правом нашем фланге принудило батальоны держаться стороны противоположной».

Бывший егерь.

1-го марта 1877 года. Харьков.

Комментарии

1. См. «Воен. Сборн.» 1877 г. №№ 1 и 2.

2. В сражении под Варною, при Гаджи-Гасан-ларе, 10-го сентября 1828 г., генерал-майор Гартонг убит.

Текст воспроизведен по изданию: Двадцать пять лет лейб-гвардии в егерском полку (Из записок старого егеря) // Военный сборник, № 5. 1877