СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЗАМЕЧАНИЯ ОФИЦЕРА РОССИЙСКОГО ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА О ПОСЛЕДНЕЙ ТУРЕЦКОЙ КАМПАНИИ

(из Supplement аu № 154 du Journal de St. Petersbourg).

Об оконченной в прошедшем году кампании столько распространено неосновательных и преувеличенных толков, что мы сочли за уважительное начертать здесь, в общем обзоре, цель, ход и последствия оной, дабы раскрыть истину пред глазами тех коим, писатели, столь странным образом происшествия исказившие, дали об оной совершенно ложныя понятия.

Мы не намерены сим вызывать их на распрю; но разглашения их да сокрушатся пред простым изложением происшествий. [6]

По их разглашениям, Россия утратила величество свое, войски ея не одушевлены более древнею храбростию их предков; а Турки явились превосходными в действиях оборонительных.

Писателей сих нельзя строго и винить в том, что столь неосновательно судят о происшествиях им неизвестных: привыкши к быстрым и бурным набегам Наполеона в богатых и изобильных странах Италии или Германии, они, с циркулем в руках, ведут на карте войну завоевательную, и предопределяют разрушение обширнаго Государства; назначают даже число переходов, достаточных для покорения онаго, нимало не принимая в соображение ни свойств той земли, ни местных затруднений, ниже настоящих намерений воюющих Держав. Разглашения их, смешныя для военных людей, тем не менее однако же многим внушают ложныя понятия, и большинство читателей, всегда падкое на обольщения витиеватыя, мрачныя предсказания их принимает за настоящия предопределения.

Не трудно будет испровергнуть все нагромозжение ложных толков их. Некоторые газетчики, измеряя малое [7] пространство, низовье Дуная от Босфора отделяющее, воображают себе, что C.- Петербургский Кабинет, в плане своем, замышлял не менее как на завоевание Византии и раздел Империи Оттоманской.

Торжественныя объявления Его Императорскаго Величества, пред лицем Европы, не были достаточны для вразумления их; а напротив того на сем ложном их предположении основывают они все расчеты свои. Они из сего выводят заключение, что как Император Николай, в угодность им, должен был идти в Константинополь, то кампания сия вышла кампания неудачная, бедственная и для славы Его и войска Его гибельная.

Российское Правительство, коего виды не могли согласоваться с мечтаниями сих порицателей его, обнародовало, какие имело виды при объявлении сей войны. Оно объявило и причины, и цель оной.

Единственно для достижения до последствий простых и естественных, которыя не могут поколебать равновесие Европейское, а напротив того еще способствуют пользам торговли ея, единственно для возстановления силы [8] трактатов попранных, для доставления себе удовлетворения за явно нанесенные ей оскорбления, подъяла Россия оружие. Она о сем объявила с откровенностию, дабы успокоить заботливость соседей. После сего могла ли она, без всякаго расчету, броситься на Византию? Зная из опытности целаго столетия, каким образом Турки ведут войну, могла ли она не знать, что у них население целой страны, при наступлении неприятеля, оставляет жилища свои, собирается в укрепленных местах, и там, вооруженное, с упорством защищается? В новейшия времена Гишпания не служит ли для России доказательством, что Государство, коего каждый житель есть воин, не может быть покорено одним набегом. Двестипятьдесять тысяч Французскаго войска исходили весь полуостров Иберийский, но не могли там основаться; а Гишпания доставляет еще несравненно более способов к продовольствию, и Гишпанцы народ далеко не столь воинственный.

Если бы, и не по внушениям благоразумия, побуждающаго пользоваться опытностию прошедшаго времени, Россия, в стране толико к сему [9] неблагоприятствующей, и потому уже не стала бы забавляться войною завоевательною, что объявленная ею цель войны обязывала ее сохранять верный размер между невыгодами и выгодами, с оною сопряженными. С выгодами ея согласовалось: 1) Занять оба Княжества, и обезпечить пребывание в оных армии своей посредством овладения двумя крепостями, необходимыми для доставления ей зимних квартир. 2) Податься потом наступательными действиями сколь возможно далее вперед, дабы чрез то скорее побудить Порту приступить к соглашениям, коих основания не могут уже быть дипломатическою тайною, ибо оне изложены в торжественных прокламациях.

Стопятнадцати тысячная армия, в коей, за исключением нестроевых, было 85-ть тысяч под ружьем, перешла чрез Прут и Дунай в Маие месяце.

Располагая войски сии по местности театра войны, требовавшей двух расходящихся операционных линий, и расчитывая число оных по пространству земли, которое занять следовало, и по числу крепостей, кои должно было или занять, или заслонить, оказывается, что Русские к Балкану подступить могли [10] бы в числе не более 45-ти тысяч. Слабой армии сей предстояло еще взятие Варны и наблюдение за 40-тысячным Турецким корпусом, в укрепленном лагере при Шумле расположенном. В таких обстоятельствах возможно ли ей было помышлять о направлении знамен своих к стенам Византии, на встречу непреодолимых препятствий? И для каких последствий подверглась бы она добровольно толиким опасностям? Не ясно ли, что одна лишь благоразумная, с осмотрительностию веденная, война могла согласоваться с объявленною целию оной и с политическим положением России относительно прочих Европейских Держав.

Император, зная, что оставя 30-ть тысяч для наблюдений между Балканом и Силистриею, и устремя 50-тысячную массу на Праводы, можно бы прорваться до Айдоса, минуя Варну и Шумлу.

Таким образом, на равнинах пред Факи и Адрианополем, явилось бы не более как тысяч тритцать, за исключением отрядов, кои должно бы было оставить для охранения сообщений своих и занятия Бургаса. [11]

Принимая даже, что слабой армии сей достаточно бы было для овладения столицею Румелии, и пусть и для устрашения самой столицы Империи, мы вопросим, те 30 тысяч, кои оставлены между Балканом и Букарестом, были ли бы достаточны для занятия шести завоеванных крепостей, для охранения Молдавии и Валахии, для безпрестанных сшибок с многочисленными гарнизонами Виддина, Рущука, Журжи и Силистрии, и на конец для удерживания целой армии Гуссейна, в Шумле до ушей окопавшейся, и обложения корпуса Капитан-Паши, собравшаго до 20 тысяч для защищения Варны. Благоразумные военные люди согласятся в том, что сие было бы не возможно. А как сверьх сего вероятно надлежало бы еще усиливать наблюдательную армию, то и явствует, что движение к Адрианополю, с 20 тысячами, даже просто в военном отношении, было бы ни что иное, как с опасностию сопряженный налет; и таковое вторжение оказывается еще более опасным, когда примем в соображение затруднения в доставлении продовольствия для всех войск, в Румелии и в Булгарии расположенных, доколе, взятием Варны, [12] не обезпечена еще база продовольствия сей армий, которая должна была получать все из Одессы.

Не нужно быть Профессором статистики, чтобы знать, что Булгария и Румелия настоящия степи, и что когда слабыя населения сих безплодных стран из оных удалятся со всем их имуществом, тогда армия не может существовать там и 24-х часов, разве только будет все потребности возить с собою. Такая армия составляет настоящую кочующую колонию, которая принуждена возить с собою все ей нужное; даже и уголь для подковывания лошадей, и ежедневных поделок для починок, при огромном обозе неизбежных.

Достоверныя сведения о затруднениях в продовольствии должны были удерживать Императора Николая от всякаго ненадежнаго предприятия, доколе Варна еще не взята, и необходимость иметь Силистрию в своих руках для зимних квартир своих, требовала, чтобы не прежде обратиться к Айдосу, как когда крепость сия будет взята. Исправный парк осадной Артиллерии, построенный в Киеве, прибыл в половине Сентября; но некоторыя препятствия встретившияся [13] по части внутренних распоряжений, замедлили осаду; а потом уже ранняя зима, в сем южном краю вовсе необыкновенная, принудила отложить ее до весны.

Случай сей есть, во всей кампании, единственный, который несовершенно согласен с теми намерениями кои Император Российский объявил, как в публичных актах, так и в частных сообщениях и причиною сему были одни только случайныя обстоятельства.

Но остановимся в разборе последовательных произшествий; обратимся к изложению, в кратких словах, общаго обзора сей кампании, которую описывают нам столь бедственною для России.

Армия, пришедшая частию из Подолии, частию из Москвы и Санктпетербурга, направляется к Пруту и Дунаю. Из трех корпусов пехоты и четырех дивизий кавалерии, оную составлявших, корпус праваго крыла, под командою Генерала Рота, отряжается для занятия Молдавии и Валахии и наблюдения Журжи, Рущука и Силистрии; корпус центра, под Начальством Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Михаила Павловича, назначается для осаждения Браилова; а корпусу леваго крыла с 4 [14] дивизиями кавалерии, под командою Генерала Рудзевича, сильнее обоих первых, повелено, против Исакчи, перейти за Дунай.

Все сие исполнено по назначению, не смотря на то, что переправа была замедлена на несколько дней чрез разлитие Дуная, который, быв покрыт льдом до Марта месяца, при опоздавшем таянии снегов в Германии, поднялся до чрезвычайной высоты, так что для достижения до русла реки надлежало сделать гать на пять верст, которою могли бы похвалиться и Легионы Римские. Однако же промедление сие не имело существеннаго влияния на ход действий сей кампании.

После знаменитаго перехода чрез Дунай, при Сатунове, повлекшаго за собою и взятие Исакчи, Государь Император оставя необходимо нужные наблюдательные отряды пред Мачиным, Гирзовым, Тульчею и Кюстенджи, не мог с остальными четырьмя только бригадами предпринять переход за Траянов вал.

Сие первое раздробление сил, которое было необходимо для обезпечения Княжеств, для распространения [15] операционной базы, и освобождения себя от безпокойнаго, в близи Дунайских мостов наших, соседства Браилова, насильственным образом отдалило начатие наступательных действий до Июня месяца.

Коль скоро отделенные отряды, сделавшись свободными после падения тех крепостей, присоединились к армии, двинулась она против Гуссейн-Паши, и, оттеснив его передовые посты от Базарджика к Козлуджи, явилась пред Шумлою. Город сей известен по важности местнаго и стратегическаго положения его. Он, во все предшествовавшия войны, всегда служил убежищем для Турецкой армии. Гуссейн в оном соединил 40-тысячную армию. Можно ли было нейти против него и не вызывать его на решительное сражение? Конечно никто из военных людей, знающих положение сего укрепленнаго лагеря и характер Турок, не может предполагать, чтобы возможно было движением прямо на Айдос принудить Сераскира выйти из Шумлы, для поспешения на помощь Адрианополю.

И так армия, как следовало, двинулась на Шумлу, и сражение 8-го Июля подтвердило превосходство пехоты [16] нашей над буйными толпами неприятельской конницы.

Пришед к Шумле, надлежало решиться или взять оную приступом, или содержать под наблюдением; ибо обложить ее невозможно за обширностию купы гор, по скату коих расположены укрепления ея.

Настоящую же осаду предпринять также не было возможности.

1-е) Потому, что половина осаднаго парка, под Браиловым употребленнаго, приведена была в негодность; а Киевской был еще весьма далеко.

2-е) Потому что ежели бы направить аттаку на нижнюю часть города, то и тогда, когда бы была пробита брешь, ничего бы не выиграли, ибо надлежало бы еще брать штыками каждую улицу города, построеннаго уступами, обнесеннаго выше пробитой бреши, обширною линиею укреплений на 300 сажен, и защищаемаго войском, коего упорная стойкость за укреплениями весьма известна. Одна лишь аттака по пологости гор с Юго-Западной стороны, где линия укреплений без бастионов, или эскалада высот подалее укреплений, представлялись предприятиями возможными; но и оне сопряжены [17] с величайшими опасностями, и не обошлись бы без ужаснейшей резни.

Ежели бы такое предприятие было неудачно, тогда надлежало бы, с помрачением первых успехов армии, отступить за Дунай и надолго отдалить заключение мира, для обретения коего предпринята война. Объявленная цель войны сей позволяла ли решиться на столь отважныя предприятия? Оставляем порицателям нашим отвечать на сей вопрос.

С нашей же стороны вопрос сей решен был отрицательно; очевидно было то, что предпринять следует. Надлежало озаботить Шумлу наблюдательными движениями, дабы содержать в бездействии армию Гуссейна, и покорить Варну в ожидании корпусов Щербатова и Гвардейскаго, коих ожидали к 1-му Сентября; в то время приступить к осаде Силистрии, дабы обезпечить зимния квартиры между морем и Дунаем; а потом воспользоваться прибывшими подкреплениями и взять Шумлу или идти на Бургас; вот, что предпринять указывало благоразумие; и точно то самое предназначил Император; и сделав, нужныя распоряжения относительно Варны, изволил отъехать в Одессу, чтобы [18] выждать прибытия подкреплений, дабы тогда предпринять что-либо достойное присутствия Его Императорскаго Величества при армии.

Здесь должно признаться, что о Варне, по донесениям совершенно несправедливым, судили не совсем основательно; и способы для осаждения оной, сначала назначенные, оказались недостаточными; и даже, флотом после подвезенныя некоторыя подкрепления и необходимыя потребности, не могли еще доставить возможности обложить и осадить крепость сию.

Сия, в первоначальных предположениях, ошибка, вовлекла Князя Меньшикова в необходимость решиться вести атаку со стороны моря, где находились все его способы при содействии эскадры; и единственно однеми лишь отличными способностями его возможно было преодолеть все те препятствия и затруднения, кои представились ему в распоряжениях нападения на крепость с сей, наиболее укрепленной, стороны ея. По обстоятельствам сим защищение продлилось далее предположеннаго срока. Вместо того, чтобы овладеть Варною 30-го Августа, и потом корпусы Щербатова и Гвардейской присоединить к [19] корпусам Рудзевича и Принца Евгения Виртембергскаго, дабы или двинуться чрез Балкан, или обложить Шумлу и голодом понудить к сдаче армию там запертую; надлежало весь Сентябрь месяц, и все свободными оставшияся силы, употребить против Варны, которую Турки, и не без основания, почитают оплотом Румелии и Константинополя. Они сохранение крепости сей толико почитали важным, что Капитан-Паша введя в оную все войска, сколько мог собрать, сам принял начальствование в оной, и Великий Визирь, с последне-собранными резервами, подвинулся к Айдосу, дабы быть в готовности доставлять ему подкрепление и помощь.

Таково было положение дел, когда Император прибыл к армии Своей под Варну 28-го Августа. Его Императорское Величество изволил признать за необходимое сосредоточить все внимание свое и все силы к ускорению овладением сею крепостию.

Чрезвычайные жары в Августе месяце, простиравшиеся до 46-ти градусов на солнце, и вредная вода, произвели в армии болезни, и корпус Щербатова должно было употребить только на [20] пополнение сей временной убыли людей в полках, так что приращение армия получила только от Гвардейскаго корпуса, да и оный необходимость заставила употребить для покровительствования осады Варны.

По положению крепости сей, между морем и озером Девно, обложение оной довольно затруднительно, потому что для сего необходимо должно с южной стороны употребить особый корпус, который, отделен будучи от корпуса крепость осаждающаго, подвержен нападению всех сил Оттоманских.

Действия под Варною, несмотря на трудности сии и на непреодолимыя местныя препоны, совершены ко славе войска нашего, и все напряжения войск Омера-Врионе и Великаго Визиря сокрушились об твердыя груди семи баталионов Гвардейских, два раза с чрезвычайным поражением их отразивших. Даже сражение 18 Сентября можно причесть к успехам, ежели окончательное последствие дела есть истинный оселок, по коему ценить eгo должно. Принцу Евгению Виртембергскому, конечно, не удалось истребить корпус втрое его сильнейший, засевший за крепкими окопами; однако же он, по [21] крайней мере, отвлек силы и внимание Турок, и принудил Омера-Врионе оставаться в оборонительном положении. Несовершенную удачу сего предприятия должно приписывать не иному чему, как только необычайной храбрости одной бригады, бросившейся на неприятельския укрепления, не дождавшись содействия прочаго войска, ни прибытия Артиллерии, завязшей тогда по дороге в дефилеях почти непроходимых.

Наконец Варна не могла устоять против отважной упорности и непоколебимой твердости войск наших: несколько сотен тех воинов, о коих говорят, что они утратили древнюю храбрость предков своих, занесли ужас и смерть в средину города, и неприятель прославившийся блистательною защитою, видит, что нет ему инаго спасения, как сдаться на милосердие победителя. Оплот Румелии сдается на произвол победителя, в виду безсильной армии, ласкавшейся надеждою освободить его: и город сей, со времени разрушения Восточной Империи, непрестанно бывший под игом Оттоманским, в первый раз преклоняется пред победоносными Российскими знаменами. [22]

Таким образом армия сия, которую нам представляют в столь дурном виде, менее чем в четыре месяца завоевала три обширныя области, покорила две крепости, кои считаются в числе главнейших оплотов Турции, водрузила знамена свои на стенах Браилова, Мачина, Исакчи, Гирзова, Кюстенджи, Тульчи, и наконец и сей знаменитой Варны, где, как многие писатели уже предсказывали, обречено ей было обресть гроб славе своей.

Поспешая вывесть заключение по быстрому обзору кампании сей, мы-было забыли упомянуть о славных сражениях Генерала Рота при Силистрии и Генерала Барона Гейсмара в Малой Валахии, из коих особенно знаменито последнее, где 4 000 наших с отважностию напали на 20-ть тысяч Турок и принудили их искать спасения в бегстве, когда они напротив того вспомоществуемые крепостями, каковы Виддин, Журжа, Рущук, и многочисленными их Гарнизонами, замышляли не менее как на изгнание нас из Княжеств; а вместо того бежали с такою торопливостию, что, бросившись за Дунай искать [23] спасения, оставили нам важный пост Калафат.

Между тем как главная армия с толиким успехом действовала в Европе, малочисленная дивизия под командою Князя Меншикова среди изнурительных осадных работ, отражая нападения целых народов, покаряет важную крепость Анапу; а несколько дней спустя, и крепость Поти сдалась Генералу Гессе, и чрез то обезпечилось для нас как устье Риона, так и весь Черноморский берег Мингрелии и Имеретии.

Другая горсть храбрых обрела венец безсмертия занятием Пашалыков сопредельных колыбели Отоманской Империи, и признаваемых средоточием могущества Турецкаго в Азии.

Граф Паскевич-Эриванский, украшенный лаврами приобретенными еще в Персии, быстро переносится за пределы, отделяющие Турецкую Армению от Персии, является пред крепостью Карсом, столь же знаменитою по местоположению своему, как и в отношении стратегическом, по расположению оной на средине границы неприятельской; берет 23-го Июня приступом крепость сию, и цитадель ея, которая славилась неприступною: [24] сопротивление Гарнизона, в числе равняющагося армии его, было тщетно: в несколько часов все были побиты или взяты в плен; и таким образом, в самом еще начинании их, разрушил расположения неприятеля к обороне, который со всегдашнею медленностию своею предполагал, продолжительною обороною сея крепости воспользоваться для собрания достаточных сил, чтобы остановить успехи наши.

Узнав, что Паша Арзрумский собирает в крепость Ахалцих многочисленный корпус, Граф Паскевич-Эриванский, коего армия была не столь значительна, чтобы ему можно было оставить за собою в сборе такую силу, зная важность сей крепости, с такою же быстротою обращается на оную, дабы доставить себе прямое сообщение с Российскими Областями Грузии, преодолевает безчисленныя препятствия, встречаемыя по хребту утесистых гор Чилдерских, является пред Ахалкалаком, где известия о приближении армии его распространили уже страх и смятение, и овладевает оным.

Пришед к Куру с 7-мью или 8-мью тысячами, нашел он там пред собою [25] до 30-ти тысяч неприятельскаго войска, подоспевшаго на защиту Ахалциха. После нескольких частных сшибок назначил он 9-го Августа произвести решительное нападение. Обойти город, напасть на неприятеля вчетверо сильнейшаго, и опрокинуть его: все сие, ослабленные уже баталионы наши, совершили в несколько часов. Не давая опомниться Османам, они 13-го числа полетели штурмовать крепость сию, в которой, после жаркаго сражения (оно причтено будет к числу знаменитейших подвигов войска нашего), 6-ть тысяч наших опрокинули, побили, или в плен взяли 15-ть тысяч войска и вооруженных жителей. В конце Августа сему же жребию подвергнуты крепости Баязет, Ацхур и Ардаган, и тем заключены успехи сей малой армии, разсеявшей страх до стен Арзрума и Требизонда, где несколько уже веков гордые Музульмане привыкли не представлять даже себе в числе возможностей, чтобы когда-либо могли показаться там знамена войск Христианских.

Толикое множество трофей, к коим можно причислить еще 1 280 орудий, 400 знамен, и 20-ть тысяч пленных, [26] стоили России только от 18-ти до 20-ти тысяч убитыми, и за тяжелыми ранами из службы выбывшими.

Какие же знаменитые подвиги могут выставить неприятели наши в сравнение с теми, кои здесь исчислены, и какия победы дали иностранным журналистам повод к искажению произшествий? Разбитие двух наших баталионов, в рекогносцировании слишком далеко зашедших, и взятие в ночное время редута о 6-ти пушках, по оплошности и излишней надеянности часовых: такия безделицы весьма часто на войне встречаются, но никогда еще не имели они влияния на последствия военных действий.

Вот в кратких словах то, что писатели, завидующие успехам нашим, не постыдились назвать кампаниею неудачною и гибельною для славы победителей!! Для России довольно бы еще одной столь же нещастной кампании, и тогда войски ея, овладев Силистриею, Рущуком, а может быть Шумлою, с торжеством спустились бы на равнины Адрианопольския.

Позволительно надеяться, что Турки не станут Русских принуждать дойти [27] до ceгo, и что Султан, ценя последствия кампании сей правильнее, чем Европейские журналисты, восчувствует, что неблагоразумно бы было подвергаться новым опасностям чрез отклонение удовлетворения умеренных требований России, изложенных в объявлениях, войне предшествовавших.

Ежели Россия вынуждена будет приняться опять за оружие, то будущая кампания, с помощию Божиею, на самом деле лучше укажет выгоды, прошедшею кампаниею приобретенныя.

Одно изложение приобретенных выгод, и исчисление завоеванных трофеев, равно и влияние, которое они неминуемо на будущия происшествия иметь будут, достаточно обнаруживают неосновательность опровергаемых нами здесь разглашений, и доказывают, что Российская армия в сии четыре месяца сделала более, чем когда-либо удавалось ей в Турции совершить в несколько кампаний. Нельзя однако же не сознаться и в том, что, среди успехов, были сделаны некоторыя и ошибки. Признаваясь в оных, с откровенностию мы постараемся впредь оных избегать. Но одного никто уже отвергать не возможет, а именно [28] того, что не взирая на успехи толико славные, колико важные, Император Николай никогда ни малейше не колебался в желании заключить мир на основании условий, объявленных пред начатием войны.

Да будет нам позволено надеяться, что Султан Махмут, обратясь к чувствам умереннейшим, познает истину сию, и что Трактат прочный возстановит на долгия лета доброе согласие между двумя Государствами, для которых не существуют уже те причины, кои были поводом к соперничеству между ими в прежния времена, доколе приобретение берегов по Черному морю не обезпечивало еще надежный, и, для существования Южных Областей ея необходимый, сбыт для торговли.

Если желание сие не сбудется, то мы ничего лучшаго не желаем, как кампанию столь же неудачную, как была последняя, которая доставила бы нам 14-ть крепостей или укреплений, и четыре Области. Тогда возможем мы порадоваться последствиям войны, предпринятой для дела священнейшаго, и предоставим неприятелям нашим удовольствие [29] сочинять ложныя разглашения о нанесенных нам поражениях.

* * *

Дописав строки сии, прочитали мы в Ведомостях известия, которыя известные газетчики позволили себе напечатать относительно снятия осады Силистрии.

Они уверяют, что 12-ть тысяч Русских, не сделав ни одного выстрела, положили оружие и сдались на произвол неприятелю, и что всю нашу Артиллерию мы бросили постыдным образом. В разглашениях сих столько же заключается лжи, сколько и злословия.

На том месте, о котором здесь упоминается, ни один из наших не попал в плен, ни одна пушка не утрачена, ни какого даже и дела не происходило.

Российская армия единственную только потерпела потерю в лошадях. Оне пали от недостатка в фураже, от глиною напитанной воды, неслыханных жаров, и от ранних морозов. Однако же потеря сия теперь уже пополнена.

Армия спокойно расположена на тех постах, кои она признала за нужное занять на правом берегу Дуная, в [30] Варне, Праводах, Козлуджи, Базарджике, Гирзове и у Траянскаго вала. Наконец скажем и то, что Турки, коими пугают легковерных простяков, даже не покушались на зимнюю кампанию, о коей и помышлять покажется по крайней мере смешным для тех, коим известны Турецкие обычаи и те невозможности, кои бы встретила армия, вознамерившаяся воевать по Балканам в позднее время года. Сим окончим слишком уже длинное и скучное опровержение сие. Настоящие изобретатели тех ложных разглашений, кои мы принуждены были опровергать, не остались сокрытыми в неизвестности, и посрамление, следующее всегда за безуспешными покушениями клеветы, неминуемо их постигнет.