-

ОГЮСТ ФРЕДЕРИК МАРМОН

ПУТЕШЕСТВИЯ МАРШАЛА, ГЕРЦОГА РАГУЗСКОГО

VOYAGE DU MARЕCHAL DUC DE RAGUSE EN HONGRIE, EN TRANSYLVANIE, DANS LA RUSSIE MЕRIDIONALE, EN CRIMЕE, ET SUR LES BORDS DE LA MER D'AZOFF, A CONSTANTINOPLE, DANS QUELQUES PARTIES DE L'ASIE-MINEURE, EN SYRIE, EN PALESTINE ET EN EGYPTE

ИЕРУСАЛИМ

(Из Путешествия маршала Мармонта).

Приближаясь к Иерусалиму, думаешь, что едешь по стране смерти. Везде запустение; земля не обработана; но любопытство и внимание возбуждены: настоящее покрыто прошедшим. Заметив постройку на горе, близ большой дороги, я спросил о ней у проводника. Он отвечал: «Это гробница Самуила». Не много далее он мне сказал: «Вот колодезь, вырытый Иаковом». Беспрестанно и неожиданно встречал я воспоминания о пророках и патриархах. Вид бедности и разрушения, бывший перед моими глазами, напоминал мне, в то же время, что я нахожусь в стране, где совершилось тяжкое преступление. Небесный гнев казнит за него страну в продолжение восемнадцати веков.

Если окрестности Иерусалима порождают тяжелую думу, то самый город производит еще [397] грустнейшие впечатления. В нем собрана вся человеческая нищета. Нестерпимая печаль овладевает путешественником: ему кажется, что десница Божие тяготеет над злополучным городом и содержит его в беспрерывной агонии. Иерусалим был велик и славен. Он красовался зданиями Соломона, влиянием на со временников, обширными сношениями с самыми отдаленными народами. Теперешний Иерусалим — гроб в пустыне. Жители его составляли отдельный народ, а теперь, дуновением Божиим рассеяны по лицу земли; в продолжение восемнадцати веков они не могут соединиться, не смотря на свои богатства: на них тяготеет презрение, происходящее от нечеловеческой силы.

Посмотрев на стены, орошенные кровию, я въехал в Дамасские вороты, и по развалинам достиг до Католического монастыря, где меня приняли истинно с Христианским радушием.

На другой день, 16-го сентября, в сопровождении Францисканского монаха Камилла, я пошел осматривать город, где, на каждом шагу, встречаются благочестивые воспоминания. Прежде всего направил я стопы в храм Святого Гроба; дверь отворили по приказу мусульманского начальства. Здание, в Византийском стиле, превосходно, хотя не обширно. Оно состоит из [398] простой ротонды, с хорами, и заключает в себе места страданий Христовых.

Многочисленные приделы сооружены на местах, освященных смертию Христа, а гроб Искупителя помещен посреди ротонды, под куполом. Мраморная скрижаль закрывает камень, под которым лежало тело Спасителя. Она украшена свежими цветами, и тут-то верующие возносятся душею к Богу.

Близ входа возвышение, футов в четырнадцать; это лобное место, на котором пролита кровь Праведного; здесь совершилась тайна искупления. Показывают место, где стоял крест, и другое, где нашли его, по видению святой Елены.

Нельзя хладнокровно смотреть на святыню Христианства. Отсюда истек блистательный свет, озаривший мир; отсюда проистекла религия, основанная на чистейшей нравственности и на духе мира и любви, дотоле неизвестном; религия, возвратившая человеку первое место в творении Божием.

Тут же показали мне место, где содержался Спаситель под стражею до распятия, где его порицали, где метали жребий об его одежде, где он явился Марии Магдалине, и место, где рыдала Божие Матерь, во время распивания Сына; камень, на котором омыли миром тело Спасителя; гроб св. Никодима, который снял [399] Спасителя со креста; утес, который распался в ту минуту, когда Бого-человек испустил дух.

Мне показывали еще место успокоения Готфрида Бульона и брата его, Балдуина, первых Иерусалимских царей. Я взял в руки меч Готфрида, Христианского героя, прославившегося как храбростью, так и добродетелью. Меч очень короток и очень тяжел, но и теперь бы годился в дело.

Я осматривал эти места с благоговейным чувством, как вдруг отец Камилл показал мне на гроб Адама, примолвив: «Это не доказано еще». Однако же предание утверждает, что в этом месте действительно покоится прах первого человека.

Повсеместное молчание, разрушение и бесплодность, царствующие около Иерусалима, породили мысль, что Иосафатова долина посвящена смерти. В ней три гробницы, Аввесалома, сына Давидова, Иосафата и Захарии. Эти памятники, странно построенные, иссечены в утесах со всеми своими украшениями, колоннами, пиластрами и архитравами. Стиль важен и сообразен с назначением памятников.

Перешед через Кедрон, который летом совершенно высыхает, я посетил пещеру, в которой Христос воскресил Лазаря. Она находится на двадцать футов под землею; в ней [400] есть жертвенник, на котором, по нескольку раз ежегодно, совершается богослужение.

На вершине горы, с которой Христос вознесся на небо, построена церковь святою Еленою. Сошед с этого великого места, я видел оливковые деревья, под сению которых Спаситель беседовал с учениками, и был взят под стражу. Тут же Гефсимания, где Христос молился в уединении.

На другой день, 17-го сентября, я снова посетил те же места. Воды в окрестностях Иерусалима мало; берегут дождевую и пьют ее предпочтительно пред всякою другою. Водопроводы Соломона, теперь находящиеся в развалинах, свидетельствуют о прежней красоте и блеске города.

Я мог бы описать Иерусалим подробнее, если б это было нужно после Шатобриана; я был бы не точнее и не красноречивее этого великого писателя. Могу только поспорить с ним о народонаселении древнего Иерусалима. Известно, какое пространство занимал город, при осаде Тита. В длину, в нем не было более 1500 туазов, и нельзя поверить, чтобы в нем могло поместиться такое огромное количество жителей, как считают историки. По их словам, во время осады погибло 1,000,000 Иудеев. Как мог миллион народа жить и двигаться на [401] таком малом пространств земли! Тут очевидная ошибка.

Я оставил Иерусалим, волнуемый невольными впечатлениями, кои овладели мною в Святой Земле. Прежде, т же впечатления действовали на огромные массы народов: теперь они доступны только небольшому числу путешественников, решающихся идти на поклонение Гробу Господню. Вообще проводники много вредят полноте впечатлений. Неприятно слушать, как примешивают иногда к великим и святым событиям ничтожные рассказы и неправдоподобные предания. Если б я поселился в Иерусалиме, то отказался бы от проводников, жил бы в тиши и уединении, и питал бы дух свой чтением священных книг и вдохновениями своего сердца.

Текст воспроизведен по изданию: Иерусалим (Из путешествия маршала Мармонта) // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 13. № 51. 1838