КАЗНЬ ЖИДА В СИНАГОГЕ.

Янычарский сотник, — это случилось не задолго до истребления янычар, — стоял в куллуке, (гауптвахте), в Пере, одном из предместий Константинополя. В нескольких шагах от куллука, находилась лавочка жила, торговавшего пирогами, до которых Турецкая чернь большая охотница. Несносный запах старого деревянного масла, на котором жид поджаривал свои пироги, портил воздух всего квартала и очень досаждал янычарскому караулу. Офицер велел сказать жиду, что бы он перешел на другое место с своею кухнею, и даже предлагал ему за это несколько пиастров. Жид не хотел и слышать о таком предложении; отвечал, что он исправно платил харадж (подушное) султану, и ни кого не боится; что он ни за какие деньги не сойдет с того места, на котором так же и покойный его отец жарил и продавал пироги. Начальник куллука не настаивал на своем требовании, но он конечно не воображал, что этот отказ, который впрочем взбесил его, сделается для бедного жида причиною ужасной смерти.

На другой день, вечером, пришел на янычарскую гауптвахту еврей, подозрительного вида, и требовал свидания с начальником поста. Еврей подкрался на цыпочках к сотнику, и, озираясь кругом, чтобы его не подслушали, шепнул янычару: «Хочешь ли ты получить богатую наживу? [84] Поделишься ли со мною, и обещаешь ли хранить тайну?» — Да! баишм устю! Ио в чем дело? ~ «Поклянись, что не изменишь мне». — Клянусь Аллахом! сказал сотник, — говори скорее, душа моя, жид». — Кулак тут! держи ухо! Завтра поутру, повезут мимо твоего куллука, тело одного из наших, с двумя только провожатыми. Вели караульному остановить этот поезд и, на все возражения провожатых, только отвечать: «Здесь никого пропускать не велено». Провожатые спросят караульного сотника. Их приведут к тебе; но ты будь совершенно равнодушен к их просьбам. На все их убеждения скажи хладнокровно: «Похороны остановлены по моему приказу». Они тебе возразят, что хоронят своего собрата, которому хотят оказать последнюю почесть. «Что мне за дело!» скажи ты с нетерпением: «я не могу пропустить покойника». Провожатые перемигнутся между собою, и старший из них скажет тебе: «Если ты хочешь срыву, то назначь сам, сколько пиастров». Ты отвечай: «Сколько пиастров? Ах, вы проклятые гяуры! Мне надобно сто кошельков, (двадцать тысяч рублей), и это самая умеренная взятка». Евреи тотчас заплатят тебе эти деньги; потому что они на всякой случай возьмут с собою золото. Получив деньги, ты можешь пропустить похороны. После этого я подойду к тебе. Полагаюсь на твое слово и на сохранение этой тайны. — Будь спокоен», отвечал янычар. На другой день, в назначенный час, явилась печальная процессия. Сотник остановил ее и получил за пропуск сто кошельков.

Счастливый командир караула погрузился в сладкие мечты после такой полновесной взятки и ожидал только прихода жида, которому он по условию, должен был заплатить половину наживы, за полезный совет. Они очень желал подробнее разведать о причине такой необыкновенной щедрости племени Израилева, известного везде своим скряжничеством. Сотник занялся своим безмятежным кейфом и спокойно закуривал трубку, как вдруг явились к нему знакомые жидки, хоронившие своего единоверца. Он принял их как старых друзей, усадил на диван, и предложил трубки и кофе. По размене [85] обыкновенных учтивостей, старший из жидов с важным видом спросил у янычарского командира: «Ага мой, ты наделал нам больших убытков, но мы на это не жалуемся. Ты получил все, чего желал, и это уже конченное дело, о котором и не стоит упоминать. Мы пришли к тебе с предложением, на которое ты коротко скажи — да, или нет. Мы тебе сегодня утром дали сто кошельков, чтобы пропустить тело нашего жидка, а теперь дадим еще двести за то, если ты укажешь нам изменника, который продал тебе нашу тайну».

Вообразите положение корыстолюбивого янычара! Ему еще катились в карман сорок тысяч рублей! Однако нарушить клятву, выдать своего благодетеля и, пуще всего, замарать добрую славу своей орты, было для него непреодолимою преградою, и он не хотел назвать виновника убытков. Янычар долго переминался при неожиданном предложении жидов. С одной стороны алчность к прибыли, а с другой совесть возмущали его магометанскую душу. Блуждая мысленно между раем и адом, благочестивый сотник попал на среднюю тропинку. Он вспомнил о проклятом пирожнике, который обкуривал его своим вонючим маслом, и решился выдать его за предателя и полагая, что за такую проделку пирожник подвергнется только палочной экзекуции. Жиды довольны были показанием янычара, и заплатили ему обещанные двести кошельков.

На следующий день пирожник исчез с своей съестною лавкой, и уже масляная атмосфера не беспокоила янычарского куллука. Тщетно ожидал сотник того жида, которому он должен был вручить по условию пятьдесят кошельков: он не являлся, так же как и пирожник. Караул сменился при наступлении новолуния, и наш ага перешел в другое предместие Константинополя.

Едва сотник вступил опять в караул, как явился к нему давно ожидаемый Еврей, и тот отдал ему деньги, по условию.

— Скажи, пожалуйста, спросил сотник, что случилось с этим пирожником, который так беспокоил меня своим маслом. [86]

— Ах, ага! отвечал жид: он умер страшною смертию. Ты выдал его вместо меня нашим раввинам, и я вечно буду тебе за то благодарен, потому что пирожник испустил свой дух в ужасных истязаниях. Его призвали в главную синагогу, потом посадили в погреб, находящийся под нашею молельною, и, не смотря на все его клятвы, что он невинен, осудили его к смертной казни как изменника и предателя своих единоверцев. Растянув пирожника на длинном столе, раввины сперва содрали с него кожу, и потом начали вырезывать из тела куски мяса, покуда смерть не освободила его из рук истязателей.

— А в похоронах, которые я остановил, какая заключалась мудрость? не хикмет вар ыды? спросил офицер, тронутый рассказом Еврея.

— Покойник, которого везли на кладбище, был сперва жидом, и потом принял магометанский закон. Он занимал важные казенные должности, женился на турчанке и имел от нее много детей. Умирая, он раскаялся в своем отступничестве и тайно обратился опять к закону Моисея. Наши раввины почли Святою обязанностью похоронить его сами, по нашему жидовскому обряду. Вот за что они дали такую богатую взятку! Если бы ты не взял денег и выдал наших раввинов правительству, тогда бы, может-быть, ни одного жидка не уцелело в Константинополе; разъяренная чернь истребила бы нас как гадов. При самом счастливом обороте этого дела, мы бы, конечно, лишились своих прав, и заплатили бы ужасную пеню правительству».

Происшествие это описано в Немецких журналах одним путешественником.

Текст воспроизведен по изданию: Казнь жида в синагоге // Библиотека для чтения, Том 18. 1836